П.Л. Из беседы с председателем общества церковных звонарей Московской Патриархии, старшим звонарем Московского Кремля и Храма Христа Спасителя Игорем Васильевичем Коноваловым

С Игорем Васильевичем Коноваловым я познакомился на колокольне Соловецкого монастыря, где он проводил занятие с местными звонарями. Вот время короткой паузы я попросил его поделиться своими ощущениями от Соловков. А потом наша беседа продолжалась дома за чаем и в аэропорту перед отлетом самолета.

И. К.: С двухтысячного года я не употребляю горячительных напитков. Но здесь я, честное слово, постоянно как пьяный… Это такая красота!.. Даже не красота, а что-то большее. Я вообще даже не знаю, как это назвать… Как рассказать про то, что вижу, что чувствую здесь… Толи ты на земле, то ли на небе…

П. Л.: Вы приехали на Соловки в конце марта, когда небеса лазоревы, а ослепительно-белый снег искрится алмазами под лучами яркого весеннего солнца. Этот период Пришвин назвал «весной света». Наверное, Вы не случайно оказались на нашем острове именно в это замечательное время? Наверное, знали от кого-то, что Соловки всегда чудесны, но особенно прекрасны бывают именно в конце марта?

И. К.: Нет, про «мартовские Соловки» я не от кого не слыхал, но приехал в это время, конечно же, не случайно… В жизни человека, служащего Богу, случайного вообще не бывает…

П. Л.: И все же, был ли повод, для Вашего визита на Соловки?

И. К.: Ваше внимание к моей персоне столь велико, что невольно возникает некая ассоциация… В свое время немецкая разведка отслеживала передвижение генерала (а потом маршала) Жукова по фронтам. Потому что знали: там, куда приезжает Жуков, готовится крупное наступление. (Смеется.) Я, конечно, не Жуков, и здесь не фронт, но на Соловках действительно планируется очень крупное колокольное наступление: пожалуй, впервые в современной истории предполагается создать для звонницы монастыря цельный гармонично настроенный (в тональности До-мажор) ансамбль из колоколов. В канун этого Нового года были отлиты братья-близнецы - большие Благовестные колокола весом по 14 тонн для Валаамского и Соловецкого монастырей. Мы прямо сейчас после Соловков отправимся на колокольно-литейный завод «Вера» в Воронеж, чтобы увидеть и послушать Соловецкий благовестник. Большой благовестник, посвященный Господским праздникам, обещает быть очень красивым. Надеемся, что и звучать будет неплохо. А к лету должны быть готовы и остальные 22 колокола. Общий вес колоколов превысит 30 тонн.

П. Л.: Колокольня-то выдержит?

И. К.: Мы вместе с архитектором-реставратором Владимиром Васильевичем Сошиным вчера облазили всю колокольню. Несмотря на её обветшавший вид, всё не так уж страшно. Владимир Васильевич полагает, что повреждения, которые возникли из-за того, что ржавеющие металлические связи на верхних ярусах разрывают кирпич, не представляют серьезной опасности для несущей конструкции. Эти выкрашивания кирпича легко «лечатся», реставраторы смогут восстановить кладку. По мнению Сошина колокольня даже в её сегодняшнем состоянии может выдержать 30 тонн наших колоколов. Самое главное, что в фундаменте трещин нет. Он стоит как скала.

Тем не менее, растянувшуюся на «многая лета» реставрацию колокольни надо завершать в срочном порядке. Специально созданный в Архангельске в качестве генподрядчика Соловецкого музея Институт проектирования и реставрации, собирался провести эту работу еще в 2003-2004 гг. Я могу засвидетельствовать только то, что увидел в марте 2006 года: кроме лесов (хотя и очень красивых), никакого движения относительно чинки сводов, зачеканивания трещин, восстановления утраченных кирпичей на колокольне в данный момент нет.

Однако сейчас меня волнует даже не плачевное состояние колокольни Соловецкого монастыря, а ее акустические параметры. Мы получили чертежи ярусов колокольни. На мой вкус колокольня имеет несколько странный вид по сравнению с другими памятниками соловецкой архитектуры.

П. Л.: В чем же Вы видите эту странность?

И. К.: Но Вы же сами видите, что она какая-то… приплюснутая. Явно маловатая для габаритов Центрального комплекса монастыря. Да и акустически она несовершенна. Я бы предложил использовать колокольню как смотровую площадку для обозрения паломниками окрестностей монастыря и всерьез обсудил бы с реставраторами вопрос воссоздания на Соловках трехшатровой трехпролетной звонницы, которая существовала в монастыре при Борисе Годунове до строительства колокольни в 1777 г.

П. Л.: Но ведь высота звонницы была заведомо ниже колокольни. И звук колоколов при этом, распространялся, наверное, хуже…

И. К.: Это совсем не так. Потеря звука за счет более низкой подвески колоколов компенсировалась существенно большей открытостью арок звонницы. Кстати, очень интересно, что большие колокола, которые пробивали пространство, подвешивались на звоннице сверху, а мелочь закреплялась внизу. Это потому, что мелкие колокола были слышны в любом случае лишь на территории обители.

Я бы очень советовал соловчанам восстановить звонницу и попробовать какой-то из колоколов поставить на очеп, как это было при Борисе Годунове.

Но пока звонница не восстановлена, я пытался во время моего приезда на Соловки разобраться с тем, как развесить колокола, чтобы получить максимальный уровень звука в арках колокольни. Когда на колокольне звонила братия, я походил вокруг, послушал, как распределяется звук. Мне стало более-менее понятно, (если продолжать ассоциации с маршалом Жуковым) как расположить войска перед атакой. В итоге был составлен предварительный вариант развески колоколов. Большой Благовест будет подвешен примерно в центре яруса, а остальные большие колокола в арках колокольни. Средние и мелкие колокола (зазвонный и подзвонный ряд колоколов) очевидно, останутся в той же арке (с западной стороны колокольни) где висят и в настоящее время. Но всю эту развеску мы будем проводить только после завершения полной реставрации колокольни.

П. Л.: Почему? Ведь Вы сказали, что колокольня и сегодня способна выдержать новый комплект колоколов?

И. К.: Ну, во-первых, наши колокола будут мешать проведению реставрации. А во-вторых, есть предложение заменить старые деревянные балки для крепления большого колокола на металлические. И вмонтировать их при проведении реставрации повыше. Ну а пока реставрация не закончится, подвесим колокола на временную конструкцию-звонницу, которая будет сооружена рядом с Успенским комплексом, возле деревянного крыльца.

П. Л.: А кто непосредственно будет заниматься развеской колоколов?

И. К.: Мы.

П. Л.: А Вы - это кто?

И. К.: Общество церковных звонарей, председателем которого я являюсь.

П. Л.: Давно существует это Общество?

И. К.: С 1989 г.

П. Л.: Несмотря на краткость своего визита к нам, кроме совершения рекогносцировки перед летним «колокольным наступлением», Вы успели провести на колокольне Соловецкого монастыря, как нынче принято говорить, «мастер-класс» для звонарей…

И. К.: Хоть пришедшее к нам с Запада словосочетание «мастер-класс» действительно модно, но я его не люблю, так же, как повсеместно употребляемые слова-паразиты: «как бы», «на самом деле»… Это, конечно, был не «мастер-класс». Просто мы с вашими звонарями совсем немножечко поговорили об истории и сегодняшней практике колокольного звона. Разговор происходил, разумеется, на колокольне. Поэтому я не только рассказывал, но и показывал, чему сам смог научиться у опытных звонарей. Потом посмотрел-послушал, как звонят соловецкие звонари. Звонят они неплохо. Вся беда в том, что сегодняшний комплект колоколов абсолютно случайный. Нет никакого подбора колоколов, поэтому звучат они как расстроенный музыкальный инструмент. Но это - дело поправимое: колокола мы заменим.

А главное, что сами звонари соловецкие загорелись, перенимают с ходу то, что я показывал. Я собираюсь передать им литературу по колокольным звонам, надеюсь приехать в будущем и продолжить наши занятия. Самое главное, чтобы монастырские власти четко определили постоянное послушание на колокольне для конкретных отцов и братьев. Чтобы не было такого: сегодня ты - звонарь, завтра - просфорник, а послезавтра - пономарь… И хорошо бы, чтоб это послушание было по душе каждому звонарю. Но, по-моему, так на Соловках и получается. Я здесь не видел никого, кто бы поднимался на колокольню со скрипом, из-под палки. Все ребята шли звонить с радостью. И хорошо бы, чтоб штат звонарей оказался в монастыре постоянным. Тогда будут рождаться и свои традиции звонов. При этом надо, разумеется, опираться на ту культуру звонов, которая была в России. Я никогда ничего не придумываю сам. Я только изучаю и использую наследие, те звоны, которые были - с затравкой, с перебором… Богатейшая была у нас звонарская культура…

П. Л.: Да, но при советской власти она была уничтожена. Вы ведь сами говорили на колокольне, что церковный звон в сталинские времена был запрещен.

И. К.: И профессия «звонарь» была фактически ликвидирована… Но Господь устроил так, что искусство русского колокольного звона все же смогло сохраниться. Во-первых, часть православных храмов оказалось за пределами Советской России. В Эстонии продолжали звонить колокола в Таллиннском храме Александра Невского. (Причем в те годы это никому не мешало, а вот теперь агрессивной частью населения эстонской столицы ставится вопрос вообще о сносе этой церкви). В Пюхтицком и Псково-Печерском монастырях служба и звоны также не прекращались. В Печорах колокола звучали, не прерываясь с 1473 г., когда был освящен Успенский пещерный храм. В нем тогда уже были колокола. В XVI в. в монастыре была построена звонница. И появившиеся на ней в XVII - XVIII вв. и до сих пор сохранившиеся раскачивающиеся колокола сумели донести до нас неповторимую красоту и в некотором смысле экзотику древнего колокольного звона.

Живы остались и удивительные старые звонари в Москве, в частности Владимир Иванович Машков, который звонил на колокольне Новодевичьего монастыря еще в дореволюционное время. Именно он донес до нас московский звон конца XIX - начала XX в.

В 60-70-е гг. прошлого столетия были сделаны уникальные аудио и кинозаписи ростовских звонарей. Они еще помнили приезд в Ростов Великий императора Николая II в 1913 г.! Тогда их руководитель Сергей Флегонтович Урановский был награжден большой золотой медалью за прекрасное владение звонарским искусством.

П. Л.: Я никогда не забуду свой детский восторг от пластинки «Ростовские звоны», выпущенной фирмой «Мелодия». Она тогда и взрослыми воспринималась как откровение!

И. К.: А помните фильм «Семь нот в тишине», выпущенный в 1967 г. к 50-летию Октябрьской Революции? Для того чтобы он мог появиться на свет, в уста ростовских стариков-звонарей вложили дурацкие фразы типа: «Наши звоны напоминают “Лунную сонату” Бетховена». Или того хлестче: «Ничего Божественного в колокольном звоне нету». И старикам пришлось, преодолевая свой стыд, такое говорить… Конечно, за бутылку чего не скажешь… Зато сегодня, когда этих замечательных звонарей уже нет в живых, можно послушать запись их звонов, увидеть манеру их исполнения… Бондарчук, молодец, снимая «Войну и мир», под это дело также сумел записать мастеров колокольного звона. На основе этих записей потом вышли целых три грампластинки.

Итак, звоны, которые я слышал в Новодевичьем, Псково-Печорском, ростовские старики и звонари Троице-Сергиевой лавры - вот те, так сказать, четыре копыта коня, четыре основы на которых зиждется наша школа церковных звонарей.

Что такое звон? Для нас звон классический - это звон, исполняемый звонарем, который знаком с традицией на не разрушенной колокольне (в смысле: на не разрушенном подборе колоколов). К сожалению, на Соловках прежнего подбора колоколов не сохранилось. И звукозаписей соловецких звонов также нет. Поэтому приходится, исходя из известных сведений о весах колоколов соловецкой колокольни и реальных возможностей, создавать новый подбор инструментов.

П. Л.: А известно, сколько весил самый большой соловецкий колокол?

И. К.: Известно. 17 тонн.

П. Л.: Говорят, что его в Кеми было слышно.

И. К.: Ну, это вполне вероятно. Тем более по морю… В тихую Пасхальную ночь на материке наверное все прислушивались, чтобы услышать звоны знаменитой Соловецкой обители.

П. Л.: А как Вы думаете, новый, отлитый в Воронеже, Соловецкий Благовестник нынешние жители Карелии услышат?

И. К.: Это уж как Господь распорядится… Не знаю точно про Карелию, но полагаю, что Соловецкие звоны должны прозвучать на всю Россию.

Приобретенным опытом члены Общества церковных звонарей делимся со всеми, кто хочет его использовать. Причем при этом с нашей стороны нет никакого момента стяжания, мы все стараемся делать во славу Божию. Например, сейчас я с большим удовольствием обучал молодых звонарей Соловецкого монастыря, чему Вы сами были свидетелем. Очень хочется помочь Соловкам. И если скажут Анзером заниматься - будем заниматься и Анзером…

П. Л.: Кстати, об Анзере… Там ведь тоже собираются возродить колокольные звоны?

И. К.: Этим занимается специальный фонд, созданный предпринимателями Архангельска. Фонд собирает средства для того, чтобы приобрести колокола в первую очередь для Голгофо-Распятского скита, активно возрождаемого Соловецким монастырем. (Там прежде было восемь колоколов.) Так называемый Архангельский международный колокольный центр предложил для колокольни на Голгофе набор колоколов общим весом 900 кг. Наше Общество церковных звонарей предлагает фонду за меньшую цену набор колоколов весом 1,5 тонны. Архитекторы считают, что колокольня Голгофо-Распятского скита выдержит такой вес совершенно спокойно. Сейчас представители фонда ездят, смотрят, слушают колокола, чтобы выбрать лучший вариант. Я знаю, что они были у Николая Шувалова в Тутаеве. (Очень неплохие колокола льют в этом городе!) Еще они должны съездить в Воронеж на завод «Вера», о котором я уже говорил. Собираются побывать и на ЗИЛе, где из-за автокризиса теперь тоже льют колокола. На чьих колоколах Архангелогородский фонд остановит свой выбор, дело их. Надеюсь, что из всех возможных вариантов для Анзерской Голгофы будут выбраны лучшие колокола.

П. Л.: А чем, кроме колоколов, Вы еще занимались на Соловках?

И. К.: Кроме того, я очень много снимал. Фотографий летних Соловков существует великое множество: всякие там каналы, лабиринты, цветочки и ржавые от лишайника камни. Фотографий зимних Соловков я видел мало. Мне хотелось бы, чтобы не только я, но и учащиеся Школы колокольного мастерства смогли полюбоваться зимними Соловками… Хотя бы на фотографиях.

Надо, чтобы люди знали, о том, как непросто жить зимой на Соловках. Мы выходили на какое-то время на улицу и очень скоро были вынуждены забираться в помещение и отогреваться чаем. Руки у меня постоянно мерзли, и трудно было звонить на колокольне даже в течение 10-15 минут. А каково же соловецким звонарям постоянно находящимся на ветру (а ветер там порой валит с ног) и на морозе?! И, тем не менее, существует эта северная духовная твердыня - Соловецкий монастырь. И каждодневно - утром и вечером звонят соловецкие колокола, призывая православных христиан в храм.

Соловки заставляют задуматься и о том, что если нам трудно выживать здесь зимой сегодня, при всех благах цивилизации ХХI в., то каково же было начинателям подвижнической жизни на острове в XV в. Здесь зимой осознаешь, насколько великий подвиг совершили наши предки - преподобные Зосима, Савватий и Герман. Представьте себя на их месте… За короткое северное лето надо успеть добраться с материка до маленького островка в Белом море. Не на самолете или теплоходе, а на утлой лодчонке. Построить жилище, которое не сдуло бы в море осенью в пору штормов. Соорудить печь, которая не дымила бы и не коптила в непогоду. Заготовить дрова и запасти продовольствие на долгую и тяжелую зиму. Конечно, только чудом, с Божьей помощью можно было выживать зимой Соловках в то время… Да и нынешние братия монастыря, по-моему, просто герои!

П. Л.: А как Вы стали заниматься колоколами?

И. К.: У православного народа есть такое понятие - промысел Божий. Мне еще в детстве нравилось, чтобы что-то звенело. Помню, я подвешивал лезвие от рубанка, и оно издавало чудесные звуки: «Дзинь, дзинь…» Но особенно мне нравились колокола.

Отец у меня родился в мещанской семье еще до революции в 1913 г. во Владыкино. (Это на севере нынешней большой Москвы). Наша семья была в какой-то степени ктиторами храма Рождества Богородицы во Владыкино, делала вклады в этот храм. И папе (тогда еще ребенку) давали ударить в колокол. Запомнилось ему это на всю жизнь. Он рассказывал мне об этом пару раз, и мне это тоже запало в душу: «Вот, мне бы так…»

Первый магнитофон я купил в 1974 г. и сразу поехал в Елоховский собор - записывать звоны. Интерес у меня к колоколам был постоянным. (Хотя поначалу пришлось заниматься совсем другими делами - я работал в авиационном проектном институте возле Савеловского вокзала.) С 1982 г. я стал посещать субботники, организуемые обществом ВООПИК по восстановлению Данилова монастыря. Там уже стоял вопрос о воссоздании колокольни. Эта 40-метровая колокольня была снесена за два месяца до начала войны как опасный ориентир для вражеской авиации вражеской авиации. Колокольня Ивана Великого и радиобашня Шухова в разряд таких объектов почему-то не попали…

В 1983-1984 гг. колокольню Данилова монастыря восстановили. Надо было восстанавливать и звоны. Я говорю: «Давайте, я тоже попробую». И я вместе с другими добровольцами включился в процесс. Стали помогать брату Георгию (Плясову) наладить колокольный звон. (Отец Георгий после пострига стал иеромонахом Антонием, служил на Соловках, в Кемском подворье. Сейчас он в Шамардино, недалеко от Оптиной пустыни.) Брат Георгий звонил, а я ездил по разным местам (в Ростов, Суздаль, Троице-Сергиеву лавру, в Новодевичий), смотрел системы звонов в других монастырях и храмах, чтобы улучшить нашу. Смотрел, как звонари звонят, какая манера. Так создали мы звон Данилова монастыря. Поскольку звон понравился новому Патриарху, только что вступившему тогда на престол, меня взяли в звонари, оформив, правда разнорабочим, так как профессия «звонарь» в перечне профессий у нас не значится. И до сих пор, кстати…

В 1992 г., когда решили запускать колокольню Ивана Великого, позвали меня. С тех пор я стал старшим звонарем соборов Московского Кремля. Потом был Казанский собор. Вот эта эпопея была серьезнейшая… Когда было противостояние Верховного совета и Ельцина, когда стреляли по Белому дому, я в то же самое время таскал колокола из-под сцены Кремлевского дворца съездов на колокольню Казанского собора. Потом готовили и устанавливали колокола на храм Христа Спасителя. Для Троице-Сергиевой лавры по просьбе наместника Феогноста я писал техзадание на восстановление колокольных звонов. Что-то восстановили, как оно было прежде, от чего-то отошли. Например, на разбитом царь-колоколе Лавры были изображены Елизавета Петровна, Петр III и Екатерина II. Ну, зачем это надо было восстанавливать? По моему предложению отлили в 2003 году новый колокол, посвященный истории святости Троице-Сергиевой лавры. На нем помещены барельефные портреты всех отцов от Сергия и Никона до архимандрита Кронида - новомученика, пострадавшего в недавнее советское время. (Его, уже слепого 78-летнего старца, арестовали и расстреляли в 1937 г.) На колоколе мы предложили, по согласованию с братией Лавры, сделать в отдельно расположенном кругу изображения не причисленных пока что к лику святых церковных деятелей, имевших непосредственное отношение к Лавре. Это - митрополит Платон (Левшин), патриарх Алексий I, при котором Лавра была вновь открыта, патриарх Пимен и нынешний патриарх Алексий II, при котором, собственно, восстанавливались звоны Лавры. Практика изображения на колоколах портретов правителей государства и церкви, при которых отливались эти колокола, существовала. Например, на Большом колоколе Успенского собора в Московском Кремле (наверное, самом большом колоколе христианского мира - он весит 65 тонн) помещены изображения Александра I, при котором был отлит колокол и всех царственных особ из династии Романовых. Колокол - это не икона, а церковно-богослужебный предмет, который возвещает. То есть наш мемориальный колокол для Троице-Сергиевой лавры продолжил существовавшую издавна традицию. Сделан он на приличном художественном уровне. Работал над ним скульптор Андрей Забалуев. Мы с ним подружились и очень интересно работаем вместе. Приходится и шрифты новые разрабатывать. Делали колокола и на Валаам, и в Америку…

П. Л.: Из Вашего рассказа на колокольне я знаю, что Вы немало поколесили по свету. А на нашем острове прежде приходилось бывать?

И. К.: Нет. 20 лет я мечтал добраться на Соловки. И вот, наконец, случилось. Я не хочу говорить громких фраз… Должность у меня административная: из кабинета в автомобиль, из автомобиля в другой кабинет… Заседания, совещания, переговоры… Долго бывать на церковной службе у меня в Москве не получается. В лучшем случае - час Евхаристического канона и иногда вечером до помазания. Вес у меня немножко больше, а честнее сказать, гораздо больше, чем нужно. Килограмм бы двадцать пять надо сбросить. (Но я специально не прибегаю к диетам: что Господь дает, надо нести.) В храме мне всегда тяжело стоять. Спина начинает болеть, ноги начинают болеть, все начинает болеть… А здесь, на Соловках, второй день своего пребывания я, можно сказать, провел в храме. Сумел выстоять долгие монастырские службы и утром (с шести до пол первого), и вечером (с пяти до девяти). Я это воспринимаю как чудо, данное авансом. «Получи, потом отработаешь…» Со мной такого еще нигде не было, а я ведь побывал во многих монастырях и храмах.

Ваша Филипповская церковь очень уютная. И в то же время очень просторная, вместительная. Она просто пронизана светом. Из круглых окон льется масса света. Наверное, еще и поэтому в храме так радостно, легко. Я даже не чувствовал в нем времени… А Преображенский собор? Он просто потрясает. Эти объемы, пространства, тены наклонные… Что-то подобное пытался делать архитектор Щусев. Знаете его Никольский храм недалеко от Белорусского вокзала? Конечно, намного более скромный и какой-то… кубообразный. Он же весь надуманный, такая игрушка в стиле «модерн»… А Соловецкий собор - махина огромная … И он - словно живой, такой взлет крыльев к небу, к Богу…

П. Л.: Говорят, сам Филипп Колычев к архитектуре Преображенского собора руку приложил…

И. К.: Ну разумеется! Он же был человек образованный и вникал во все, что происходило в монастыре. А у нас ведь за архитекторами - Бармой и Постником, например, не видится святитель Макарий совершенно, в упор… Хотя «муж Яков Постник по прозвищу Барма» приносил святителю и царю макет: «Вот так будет. Нравится?» А они ему в ответ: «Нет, парень. Давай-ка вот здесь чуть-чуть шире сделаем, а вот тут поднимем. Идет?» - «Идет!» Зодчими всегда руководили заказчики. И, конечно же, если и не рука святителя Филиппа, то в любом случае его душа и его голова в создании этого чудного Преображенского собора видны, несомненно.

…Соловки обрушились на меня как груда снега, свалившаяся к моим ногам с кровли Преображенского собора. Мне сложно еще понять, что случилось со мной на Соловках. Что случилось. Как случилось. И что мне со всем этим делать… Понимаете? Что делать с колоколами и с колокольнями я более или менее знаю. Но что делать с собой, после того, как побываешь на Соловках? Как и кому отдавать полученный здесь аванс?..