Иеромонах Соловецкого монастыря РОДИТЕЛИ И ДЕТИ (часть 1): О принципах общения с «трудными» людьми и воспитании

Вступление

Беседа иеромонаха Соловецкого монастыря с сотрудниками центра социальной адаптации свт. Василия Великого была посвящена обсуждению принципов общения с людьми, с которыми тяжело наладить контакт, с так называемыми «трудными» подростками». Для сотрудников и педагогов центра этот вопрос – не праздный, ведь в центре проходят реабилитацию подростки, находящиеся в конфликте с законом. Каким образом и на основании каких принципов выстраивать с ними отношения, находить общий язык и точки соприкосновения?

Есть принципы, общие для различных сфер жизни. Они помогают найти ориентацию в огромном массиве разнообразных ситуаций (например, – «ласковое слово и кошке приятно»). Эти принципы, актуальны не только для пространства педагогического процесса, они актуальны и для всего пространства жизненной ткани в целом. В связи с тем, что речь в беседе шла по большей части именно о принципах, то размышления, озвученные в ходе беседы, хотя и с определенной долей условности, могут быть актуальны как при общении с детьми, так и при общении с людьми взрослыми. Эти принципы актуальны и в случае общения, например, супруги с своим пьющим мужем. Агрессия порождает агрессию, а терпение и любовь порождают терпение и любовь. В этом смысле можно сказать, что основная задача беседы состояла не столько в обсуждении проблем общения с агрессивными подростками или с людьми, употребляющими ПАВ. Главная задача беседы состояла в выявлении принципов христианского отношения к личности другого человека.

Расшифровка беседы приводится с некоторыми дополнениями. Другие беседы иеромонаха Соловецкого монастыря можно найти на сайте Соловецкого монастыря.

Избегать заискивания и превозношения

Начнем сегодняшнюю беседу несколько необычно: скажем вначале, чего следует в общении с подростками избегать: заискивания и превозношения.

Один человек, посмеиваясь, рассказывал, как его папа, пытаясь с ним наладить контакт, поинтересовался, «сколько нынче стоит упаковка марихуаны?». В окружении этого подростка «упаковка марихуаны» говорить было не принято. Папа этим вопросом поставил себя в неловкое положение.

– Пытался говорить на одном языке … (из аудитории)

– Дело в том, что родителям нужно говорить языком понятным, но не надо скатываться до сленга. Взрослые не живут в среде, формирующей сленговые выражения, и действительного значения подобных слов родители зачастую не знают. А потому из их уст они, бывает, звучат комично.

Из своего детства, а также из последующего опыта общения с «трудными» людьми, я понял, что есть две недопустимые вещи: недопустимо ставить себя выше (безнаказанно это не проходит) и недопустимо заискивание. Если те, кто работает с трудными детьми, начинают заискивать перед ними, то мгновенно теряют авторитет.

Вспоминается репортаж с одного военного корабля. Моряки, несущие на нем службу, вот что рассказывали о своем капитане. Он с ними не заискивает, он строг, но справедлив, говорит по существу. Упомянув о таких чертах характера капитана, моряки сказали, что готовы идти за ним и в огонь, и в воду.

Возможно, некие черты характера этого капитана можно сопоставить с образом капитана из фильма «Хозяин морей: на краю Земли» (2003). Команду его корабля составляли в основном возмужавшие мальчики. Капитан считал, что «не надо с ними быть запанибрата – для них это признак слабости. Но и тираном быть незачем».

Есть грань между понятием «смотреть как на равного» и понятием «быть запанибрата».

«Смотреть как на равного». То есть, относиться к человеку с уважением. Не считать глупыми его вопросы («Что ты лезешь со своими вопросами?!»), а отвечать на них по существу. Не пытаться ломать человека, выдвигая в авторитеты самого себя («Вот, я в твои годы…»). Не навязывать свою точку зрения, а пытаться объяснить что- то, высвечивая проблему во всей ее очевидности.

«Быть запанибрата». Группа подростков разгромила квартиру своего учителя, который пригласил их на Новый Год. Один из участников погрома говорил, что, как ему казалось, учитель их побаивался и потому пытался «подластиться».

Бывает, что педагог хочет задобрить подростков и привлечь их внимание к своим словам путем инфантилизации своего поведения. Начинается процесс заискивания с использованием молодежных терминов. Чем оборачивается выбор такой стратегии? Подростки на первом уроке, может, и посмотрят с интересом на педагога, который общается с ними «запанибрата». Но потом начнутся срывы уроков, снежки в спину, насмешки, хамство.

Желающие ознакомиться с вопросом более подробно могут почерпнуть урок в трагичной истории Юлии Михайловны – героини романа Ф. М. Достоевского «Бесы». Будучи супругой губернатора, она стала общаться «на короткой ноге» с молодыми людьми, нравы которых отличались вольностью. Юлия Михайловна пребывала в наивном убеждении, что те преданы ей «фанатически», что она может «ободрить молодежь, образумить ее, вдруг и неожиданно доказать им, что их замыслы известны, и затем указать им на новые цели для разумной и более светлой деятельности». Ей грезилось, как о ее успехах и о ее влиянии на молодежь говорят в высшем обществе. В своих мечтах она видела, как признаются ее заслуги, как благодаря ее заслугам супруг получает более почетную и высокую должность. Но реальность оказалось жестокой. Молодые люди цинично воспользовались наивностью Юлии Михайловны, опозорили и ее саму, и ее мужа.

Отличие между любовью и отношениями «запанибрата» прекрасно прочувствовано священномучеником Фаддеем (Успенским) в его работе «Записки по дидактике». Эта работа невелика по объему, но чрезвычайно богата ценными советами педагогического характера. Первую часть – «Общая дидактика» можно воспринимать как целостное и развернутое учение (при объеме в несколько десятков страниц). Из него применительно к разбираемому вопросу мы взяли лишь несколько идей.

Священномученик Фаддей делает акцент на любви педагога к воспитанникам, но наряду с тем, отмечает, что «качество учителя, неотделимое от любви, – это справедливость». Любовь без справедливости может «превратиться в потворство слабостям детей», она не может быть истинной. Истинная христианская любовь сорадуется истине, но с неправдой не мирится. Если дать дурным склонностям свободу возрастать, они могут начать препятствовать развитию добрых задатков.

Учителю необходимо обладать таким качеством как твердость. Впрочем, это качество не нужно путать с желанием «поставить непременно на своем». Упоминая о твердости, священномученик Фаддей, пишет о любящем детей учителе, а не о учителе-формалисте. Учитель должен совместить в своей практике твердость, последовательность характера с любовью и справедливостью. Тогда он приобретает в глазах детей уважение и авторитет, которому они невольно покоряются. «Впрочем, пользуясь авторитетом, учитель не должен злоупотреблять им. Авторитет должен основываться на свободном доверии и уважении к учителю, а не на подавлении личности ученика». Священномученик Фаддей неодобрительно отзывается о ситуации, при которой учитель на каждом шагу проявляет свою власть, стремясь показать ученикам свое над ними превосходство. По мнению автора, учитель нередко «должен предоставлять ученику свободу действовать по собственному рассуждению и избранию».

Учителя должна отличать приветливость. Но та, что исходит от доброты сердца, а не от одного лишь желания казаться ласковым. Приветливость и отношение к ученикам на основаниях свободы не должны переходить в фамильярность, «когда дети видят в учителе равного себе». При всей простоте в общении, учитель должен быть образцом для детей, человеком, «вызывающим полное их уважение и недоступным, по возможности, критике». Если простота в общении сочетается у учителя с твердостью и последовательностью характера, если он не потакает детским капризам и прихотям, то «никогда дети не дойдут до фамильярности в обращении с ним, как бы он ни был прост и добр».

Дополнить эти идеи можно словами протоиерея Валериана (Кречетова). Протоиерей Валериан, будучи отцом семерых детей, имеет богатый опыт педагогического характера. Он говорил, что «с детьми всегда нужно работать внатяг». То есть нельзя сильно тянуть, но и отпускать тоже нельзя. Должна чувствоваться «прямая связь, упругая такая, но не отпускающая. Потому что отпустишь – покатится, натянешь – наобо­рот, оборвется все. Но это уже чутье нужно, к каждому – подход индивидуальный»[1].

Поверить в человека

Для меня стало ключевым моментом признание, прозвучавшее от одного воспитанника Центра. Это произошло, когда мы с ребятами говорили о вере в человека (имеется в виду вера, что человек не является до конца павшим, что для него остается возможность преображения). Признался ребятам, что не знал, как выстраивать с ними общение. Сказал правду. Кто-то пытается играть какую-то роль, но игра с подростками, повидавшими жизнь, – бессмысленное занятие. Они мгновенно чувствуют фальшь. Понял, что не надо относиться к ребятам и как к уголовникам, а надо отнестись к ним как к людям. Да, они оступились, но все-таки они – люди. Описав ребятам свои принципы, сказал им такие слова: «Я поверил вам». Совершенно не ожидал, что один юноша скажет в ответ от имени всех: «А мы поверили вам».

Получается, что доверие возникает в ответ на доверие. Конечно, вера в человека не означает, что нужно ему отдать «ключ от квартиры, где деньги лежат». Зная, что у человека есть какие-то слабости, что он, например, употребляет наркотики, мы не можем дать ему повод для соблазна. Мы не можем положить деньги у него на виду, потому что понимаем, чем это закончится.

Но верить в возможность возрождения для этого человека необходимо всегда. На какой бы стадии болезни, падения он ни был, даже на самой, по мнению других, последней. Шанс есть и у него.

На каких авторов приводятся ссылки

Чтобы не быть голословными, приведем слова некоторых уважаемых людей, а их высказывания проиллюстрируем примерами.

Ссылка на авторитет (мол, хочешь или не хочешь принимать, но тебе нужно верить таким-то образом; нужно считать вот так, а не иначе) не всегда работает. Когда разбирается какой-то вопрос, можно попытаться показать другому человеку справедливость своего утверждения. Бывает, что он естественным образом соглашается с предлагаемым ему взглядом.

Кстати, Иулиания Владимировна отмечает, что важно не только говорить. Важно также быть готовым услышать от собеседника что-то в ответ и что-то из услышанного принять.

В качестве комментария к её словам можно привести еще одну мысль священномученика Фаддея. Он пишет, что как бы ни опытен был учитель, он не должен полагаться на одну опытность. Наблюдения, хотя и многолетние – неполны, а выработанные приёмы преподавания могут иногда быть неправильными. Священномученик Фаддей советует учителю изучать дело воспитания и обучения не только практически, но и теоретически. То есть советует учителю читать сочинения, раскрывающие темы педагогического характера, а также – беседовать с людьми опытными и знающими. «Посредством чтения учитель может познакомиться с опытами, которые применяли в деле воспитания и обучения в течение многих веков, с мнениями знаменитых педагогов, основанными на всестороннем изучении человеческой природы».

Вследствие доминирования практического подхода у учителя часто устанавливаются определенные, слишком однообразные приемы преподавания. И такое положение дел может легко сделать его преподавание безжизненным. «Читая же книги разных лиц, трудившихся в учебно-воспитательном деле, учитель встречает новые для себя мысли, знакомится с новыми приемами преподавания. Да и вообще чтение при однообразной учебной деятельности может освежающим образом действовать на душу».

В русле данного наставления и будет разворачиваться дальнейшая беседа. В течение нескольких лет специально искал, на чьи размышления, идеи, взгляды мог бы опереться. И сейчас хочу поделиться мыслями тех людей, которым удавалось находить подход к людям.

Первый автор – это архимандрит Тихон (Агриков). Его любовь к людям поистине была велика. Прошел всю Вторую Мировую Войну. После войны сознательно принял священство, несмотря на все давление, которому подвергался (после Второй Мировой Войны репрессии по отношению к Церкви еще не закончились). Стал преподавать в Московской Духовной академии пастырское богословие.

Он завоевал колоссальную популярность в народе. К нему на исповедь шло столько людей, что исповедовал он с вечера и до самого утра. Когда на него начались гонения, был вынужден переезжать с места на место по всему Советскому Союзу. Во время гонений он и умер.

Другой автор, чьи мысли и наставления будут процитированы – преподобный Порфирий (Кавсокаливит). К нему со всего мира приезжало великое множество людей, и очень многих он вернул к жизни.

У архимандрита Трифона (Новикова) из Сергиева Посада, который уже более тридцати лет окормляет Сергиево-Посадское СИЗО, есть очень интересная лекция на тему душепопечения заключенных.

Надежда на будущее. Два подхода

В конце вводной части кратко хотел бы обозначить две основные модели общения с людьми, которые в жизни «наломали дров».

Первая – обличать человека. Поясню на реальном примере. Один человек, который совершил в жизни немало серьезных ошибок, видимо, пережил катарсис, момент раскаяния, и пришел на исповедь. А батюшка возьми да после исповеди ему и скажи: «Снимай с себя крест, ты теперь больше не христианин». Как посмотреть на такую ситуацию?

Человек, хотя и тяжко согрешивший, может испытывать жажду очищения. Но если не дать ему надежды, а вместо надежды дать «от ворот поворот», он может ожесточиться и пуститься во все тяжкие.

Красноречивым комментарием по данному вопросу является случай, описанный архимандритом Спиридоном (Кисляковым) в его книге «Из виденного и пережитого. Записки русского миссионера». Эту книгу наряду с творениями священномученика Фаддея можно внести в золотой фонд педагогики. В первой части книги он рассказывает о монашеском призвании (это вы можете пропустить); а во второй части (это будет для вас чрезвычайно интересно) пишет о том, как он поехал на каторгу в Сибирь проповедником, и через его руки прошло около 20 000 каторжан, колоссальное количество. Отец Спиридон окормлял арестантов, отбывавших в дореволюционное время наказание в тюрьме и на каторге. Тысячи и тысячи заключенных прошли перед его глазами. Заключенные любили его, и его влияние на них было очень благотворным. Он пользовался большим уважением у заключенных именно благодаря своей пастырской чуткости.

Архимандрит Спиридон приводит историю, рассказанную ему одним арестантом. Этот человек совершил много преступлений и однажды решил: «Всё – хватит, хочу принести покаяние».

«Через неделю я отправился в монастырь, Сергиевскую пустынь. Начал уже каяться священнику, да и скажи ему на духу, что, мол, я, батюшка, раскольник. Как услышал этот-то священник, что я раскольник, а он давай меня тут же в церкви срамить, ругать, называть меня врагом Христовым, беспутным человеком и т.д. Я как стиснул зубы, да и закатил его по макушке! Ох, как я тогда озлобился. С этого дня я решился, как говорят, на все, и вот с того времени прошло пятнадцать лет, и я все эти годы не выхожу из человеческой крови. Что же, посижу я здесь и, быть может, как-нибудь и освобожусь, и опять придется взяться за то же самое прежнее ремесло».

Поэтому, если человека не принимают, это может его толкнуть на еще более тяжкие преступления.

Многие считают (почему-то среди священников такая точка зрения очень распространена), что правильным педагогическим приемом будет, если, например, человек покаялся в том, что он был оккультистом, послать ему книжку о предательстве Христа, мол: «Знай, что ты – предатель». Этот подход может привести к тому, что человек отчается или вообще перестанет приходить в храм, решив: «Раз я такой грешник, ну что теперь? Раз уж рай для меня закрыт, то хоть эти 20 лет, что мне отведены, поживу в свое удовольствие».

Вторую модель, – когда человеку дают надежду на будущее и не очень-то напоминают ему о прошлом – можно богословски обосновать (о прошлом человек все равно, конечно, вспоминает в покаянном чувстве, но у него есть надежда, память о прошлом не пригибает его к земле и не ввергает в отчаяние). Желающие познакомиться с обоснованием могут прочитать раздел «Возмездие» в книге патриарха Сергия (Страгородского) «Православное учение о спасении». В особенности – объяснение 33 главы из книги святого пророка Иезекииля, которое приводится в конце раздела (мысли патриарха на поднятый вопрос в сокращенном и адаптированном к современному читателю виде приводятся в книге «“Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни» в главе «Что такое прощение: «списание долгов со счета» или «нравственный переворот в душе»?»).

Устами святого пророка говорит Господь: «Не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился и жив был». Если беззаконник «обратится от грехов своих и будет творить суд и правду … то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянется ему; он стал творить суд и правду, он будет жив». Комментируя призыв беззаконнику отвратиться от злых путей, патриарх Сергий пишет, что Бог не преследует кого-нибудь за прошлые грехи. «Да оставит нечестивый путь свой и беззаконник помыслы свои, и да обратится к Господу, – и Он помилует его … ибо Он многомилостив». Господь предлагает человеку жизнь, но необходимо что люди этот дар приняли. Если люди отвращаются от этого дара, то они лишаются жизни. «Но, если они предлагаемую жизнь принимают, тогда … никакое прошлое человека не вспоминается».

Об осуждении (архим. Тихон (Агриков))

Теперь постараюсь изложить размышления и наблюдения, которые удалось собрать. Первое, чем хотелось бы поделиться, – это выдержки из книги архимандрита Тихона (Агрикова) «Курс лекций по пастырскому богословию для студентов Духовной Академии. III-й курс»[2]. Не понимаю, почему эту книгу не перепечатывают.

Там есть совершенно потрясающая глава «О пастырском осуждении» и об обращении с закоренелыми грешниками. Ничего подобного в жизни мне не приходилось читать. Изложу кратко, своими словами, то, что можно выделить.

Архимандрит Тихон ставит вопрос об осуждении человека и о том, насколько это вообще допустимо. Он совершенно справедливо замечает, что осудить человека за какой-то грех, значит осудить самого себя, потому что никто из нас не может ручаться, что сам что-то подобное никогда не совершит.

К этому можно добавить, что у каждого из нас в жизни был такой опыт, когда мы кого-то осуждали. Если постараемся, то вспомним обязательно, наткнемся на случай, когда мы видели, что человек делает какую-то глупость, и думали: «Я этого в жизни никогда не сделаю!». Но проходит неделя или, может быть, несколько дней или часов, и мы ловим себя на мысли, что делаем именно то, что недавно осуждали.

Многие трезвенники, которые осуждают наркоманов, – тоже доводилось встречаться с такими, – говорили: «Ой, я до такого точно никогда не докачусь!». Однако проходит какой-то очень небольшой срок, и вот – он уже занимается буквально тем же.

Порицать можно только какой-то поступок, но осудить окончательно человеческую личность – недопустимо. Разница между порицанием и осуждением в следующем: на то, что человек украл, можно сказать, что это нехорошо; но сказать, что этот «человек – вор», значит, все многообразие человеческой личности свести к одному определению.

Можно привести еще один пример – для меня он был очень понятным. Когда я лежал в больнице, то познакомился с человеком, у которого сын ушел из дома, стал встречаться с некими «мажорами», начал относиться с пренебрежением к отцу, хотя тот очень высокопоставленный военный, герой, участвовал в каких-то спецоперациях в Афганистане, а с собственным сыном сладить не мог. Оказалось, тем не менее, что сам отец очень любил осуждать других людей: один у него «гад», другой – «сволочь»…

Тогда так и не удалось ему ничего сказать. Но казалось очевидным: то отношение, с каким мужчина походил к другим, било по нему самому. Судя по всему рассказу, сын относился к нему точно так же, как отец относился к другим.

Был еще один случай: женщина просила поговорить с ней и ее пьющим мужем – у них разваливалась семья. Для меня было совершенно поразительным узнать два следующих обстоятельства: первое – что у этого пьющего человека есть родная сестра, которую он бросил. Он несколько раз устраивал ее на работу, но она прогуливала, начинала пить. И он сказал, что пока она не перестанет пить – она ему не сестра, хотя было ясно, что пить она не перестанет, потому что это был уже хронический случай (правда, чудо Божье всегда и всюду возможно).

Но, наверное, в любом случае можно было хотя бы раз в неделю привозить ей продукты, потому что она – его родной человек, родная кровь, а поскольку он от нее отказался – в итоге их мама, уже пожилая, больная женщина, которая сама еле ходит, на свою пенсию что-то покупает и на другой конец города ездит, потому что его сестра даже суп не может себе сварить.

И было совершенно поразительно, что те же самые слова, какие он говорил своей сестре, я услышал от его жены в адрес его самого: пока он не перестанет пить, он для нее не существует и никаких с ним разговоров.

Этот мужчина, конечно, очень страдал из-за того, что жена к нему так относилась, но мне так и не удалось ему объяснить, что, видимо, до тех пор, пока он не изменит своего отношения к сестре, в его жизни тоже ничего не поменяется.

Признать возможность возрождения – «увидеть» другого

Если отнестись к человеку, как к человеку, если увидеть в нем перспективу нравственного возрождения, то открывается возможность к такому возрождению его призвать. Отец Тихон (Агриков) приводит отрывок из Евангелия о призвании апостола Матфея. В Евангелии кратко сказано, что Матфей был мытарем и пошел за Христом. Здесь надо пояснить, что мытари в те времена были, пожалуй, подобны рэкетирам из 90-х. В Римской Империи, в некоторых ее частях, практиковался обычай отдавать государственные должности на откуп. Таким образом, если сейчас налоговый инспектор должен брать какую-то фиксированную ставку, то в Римской Империи, собрав определенную сумму в государственную казну, сборщик получал ярлык сбора дани, и всё остальное, что мог собрать сверх положенного, забирал себе – поэтому мытари, действительно, лютовали.

И отец Тихон этот скупой отрывок о призвании апостола Матфея разворачивает, поясняя и комментируя[3]. Мытари, отверженные своим народом, были изгоями. Матфей и сам признавал себя отверженным грешником – мытари обычно не смущались своего положения. Но вдруг он слышит, что идет какой-то галилейский пророк, который очень милостиво относится ко всяким грешникам. В душе Матфея зародилось желание ближе познакомиться с таким удивительным человеком, особенно после того как он увидел, что множество отверженных, страдающих людей к этому человеку тянулись и все находили у него понимание и сострадание.

Отверженный своим народом, он не надеялся ни на какое близкое знакомство, тем более не мог рассчитывать на своё избрание в число учеников. Но когда он увидел этого галилейского Учителя, который остановил на нем исполненный любви взгляд и сказал ему: «Следуй за Мной», то, как пишет отец Тихон, все прошлое для Матфея померкло и перед ним открылось только ослепительное будущее, и, совершенно ошеломленный этим предложением, он оставил свой ящик с деньгами и последовал за Христом.

На самом деле это совершенно реалистично, здесь нет ничего надуманного. В детстве у меня был период, когда я хулиганил – и точно так же были взрослые, к которым я тянулся. Например, часто вспоминаю дядю Диму (может быть, совсем детский эпизод, тогда мне было лет шесть). Когда я был еще маленьким и на тот момент единственным ребенком в семье. И если родители устраивали какие-то праздники, и приезжало много гостей, все начинали собираться, гуляли, выпивали, а про детей забывали, и я сидел, скучая, в своей комнате (к взрослым меня не пускали).

Дядя Дима был профессиональным военным, здоровый такой, спец по всем этим военным штукам, и я всегда его ждал, прятался за шкаф, а он обычно входил в мою комнату, приговаривая: «Так, так, где он, где он?» – и тогда я прыгал на него из-за шкафа, начинал колошматить, валить на пол, заламывать руки, а он кричал: «А-а-а, как больно, как больно!». Поэтому, спустя десятилетия, когда мне приходилось встречаться с детьми, я понимал, что нужно для них немного побыть дядей Димой.

Когда мы признаем возможность возрождения в другом человеке, что-то происходит между ним и нами, что-то невидимое для глаз, то, что не поддается логике – он начинает нам доверять.

И другой факт: кто осуждает другого человека, тот перестает его слышать и понимать. Душа осуждаемого человека становится для него непроницаемой тьмой.

Любовь – это не просто слова, призывающие: «нужно любить, потому что нужно любить»… Можно дать рациональное объяснение, почему необходима любовь. Любовь позволяет увидеть другого человека.

Здесь можно провести следующую параллель: в Священном Писании словом «познать» обозначаются самые близкие отношения между мужем и женой («Адам познал Еву, жену свою…» (Быт 4. 1.)). В латинском языке слово «познать» означает «расчленить»; на языке Библии «познание» означает «слияние с познаваемым предметом».

Отец Тихон (Агриков) и говорит о том, что, кто другого человека не любит, его никогда и не поймет – он просто не увидит, не почувствует, что с этим человеком можно сделать.

Если вспомнить Евангельские отрывки, Господь не осуждал грешников, он просто говорил с ними, как со всеми людьми. Он побеседовал с Никодимом, и тот, когда другие члены синедриона осуждали Христа, сам будучи членом синедриона, не побоялся подать голос в Его защиту (Ин 7. 50), и, позднее, рискуя собственной жизнью, содействовал погребению Его тела.

Закхей, мытарь, после того как Христос обратился к нему с ободряющим словом участия, пообещал раздать половину своего имения нищим, и воздать вчетверо всем, кого обидел (Лк 19. 5-8).

У отца Тихона есть еще очень интересные мысли о призвании человека к возрождению: во-первых, часто наше поверхностное знание о человеке и то, за что мы его осуждаем, совсем не соответствует действительности.

Кроме того, когда мы не верим в возможность возрождения для другого человека, отказываем ему в доверии, то тем самым толкаем его на новые преступления.

Хотел бы отметить мысль отца Тихона (Агрикова), которая в начале моего священнического пути меня глубоко поразила: «Души грешные – это брошенные в грязь жемчужины…»[4]. «Возможность очищения каждого грешника утверждается на остатке в нем естественного добра. В это добро природы, как в расщеп дикой яблони, пастырь может влагать добрый прививок своего попечения».

То есть, в каждом человеке есть семена природного, изначально заложенного Богом добра. Насколько бы ни был человек грязен, испачкан, всегда в нем остается что-то неповрежденным. И к этому глубоко сокрытому семени всегда можно привить росток добра, что и делали наши старцы.

Любовь

Еще раз подчеркнем: когда говорят о любви, всегда хочется расшифровать это понятие. Утверждение «просто нужно любить» требует пояснений, о чем идет речь (любовь у буддистов подразумевает одно, в других религиях – совсем другое).

Можно сказать, что любовь меняет человека помимо его воли. Он может даже отворачиваться от того, что вы ему говорите, сопротивляться, не воспринимать ваши слова, но любовь обладает свойством проникать, подобно излучению, сквозь кожный покров и оседать где-то на глубине души человека. Спустя некоторое время, рано или поздно, человек, который вам сопротивлялся, возможно, вас порой ненавидел, обнаруживает, что верит в то, во что верили вы, соглашается с тем, с чем соглашались и вы.

В качестве комментария к взглядам отца Тихона хотелось бы сказать несколько слов о преподобном Амвросии Оптинском. Ежедневно принимая великое множество народа, он вернул к жизни сотни, если не тысячи людей. «Он знал, что в самом сильном искажении человеческом, там, где-то далеко, лежит искра божественного дара, и эту искру чтил отец Амвросий»[5].

И как бы низко ни пал человек, он вновь возвышался благодаря общению с отцом Амвросием, потому что отец Амвросий держал себя на равных, конечно, без панибратства, но, не унижая человека, не выступая в роли высокомерного учителя. Человек, чувствуя, что такой всеми почитаемый, мудрый старец смотрит на него как на равного, начинал верить, что и в его собственной жизни еще не все потеряно.

Немного уважения со стороны

Очень интересно было узнать мысли самих бывших наркоманов на тему доверия и веры в человека. Денис, бывший наркоман, пишет: «Давайте же попробуем помочь больным [наркозависимым] людям не упустить их шанс. Им для этого не так уж много надо: чуть-чуть веры в себя и немного уважения со стороны. Поверьте на слово – в большинстве своём они заслуживают его»[6].

Спасла женщина, от которой исходила любовь

Вот признание другого человека: «Спасла меня женщина, непохожая на остальных людей. От нее исходила любовь, доброта, я видел, что этот человек искренне желает мне помочь»[7]. Он вспоминал, что был не согласен с теми христианскими взглядами, о которых она ему рассказывала. Выше я указывал удивительное свойство, присущее любви: пусть человек вначале не принимает, даже ненавидит то, что вы говорите, но рано или поздно каким-то непостижимым образом, он это находит в собственной душе.

Также и этот человек – он согласился с этой женщиной. Сейчас у него совсем другая жизнь, полная радости, мира и любви.

Не терзать прошлым

Интересен опыт и преподобного Порфирия (Кавсокаливита): к нему приезжали и мусульмане, и индуисты – кто только ни приезжал, но он никому не пытался навязать свою позицию и всегда выслушивал человека. У него был принцип беседовать о том, что волнует самого человека. Например, бывало так, что к нему приезжали хиппи, и он говорил с ними о их проблемах, а потом случалось даже, что кто-то из этих людей приезжал отдельно, чтобы побеседовать уже о духовной жизни, и преподобный Порфирий с ними разговаривал.

Важно понять: терпимость преподобного Порфирия происходила не оттого, что он соглашался со взглядами и пороками пришедшего к нему, а оттого, что, принимая человека таким, каков он есть на данном этапе, старец давал каждому возможность нравственно возродиться. Как о нем говорили, он хотел людей ввести в новую жизнь, а не терзать их прошлым.

Архим. Трифон (Новиков). Настоятель храма при Сергиево-Посадском СИЗО

Опыт отца Трифона, настоятеля храма при Сергиево-Посадском СИЗО, также ярко свидетельствует о том, какие плоды дает отношение к человеку, когда его не терзают прошлым, а верят в возможность его нравственного возрождения.

Можно посмотреть фильм-лекцию[8], где отец Трифон очень трогательно рассказывает об этом. Когда я попросил одну паломницу фрагменты его рассказа набрать на компьютере, она сказала, что искренне благодарна, потому что для нее самой многое из фильма стало открытием.

Перескажу некоторые мысли отца Трифона своими словами, близко к исходному тексту.

Отец Трифон рассказывает в фильме, что владыка Феогност дал ему благословение открыть храм в Сергиево-Посадском СИЗО. Надо сказать, что СИЗО – это не колония, где есть хоть какая-то возможность вести работу с тем небольшим процентом заключенных, кто ходит в храм, потому что они стабильно находятся в колонии. В СИЗО контингент постоянно меняется. При каждом новом посещении камеры, как он говорит, состав людей обновляется процентов на шестьдесят.  

По словам архим. Трифона, возникало ощущение, что они стоят на железнодорожном полотне, подъезжает платформа с землей, они сажают росточки, поливают, окучивают, затем эту платформу увозят, и привозят новую. И снова – сажаешь, трудишься, и снова ее увозят.

Всегда хотелось видеть хоть какие-то плоды, потому что возникало такое ощущение, что работали просто вхолостую. К тому же, представители администрации говорили, что мы зря это все затеяли, потому что те, кто пробыл здесь два года – это люди уже деградировавшие, и с ними бесполезно вообще о чем-то говорить.

Отец Трифон утверждает, что в итоге увидели обратное. Со временем, не сразу стало это понятно, а лишь когда начали приходить письма с зон. Конечно, большой процент писем – это просьбы о помощи. Кстати, нам на Соловки тоже приходят письма по десять страниц, где написано: «Я верующий, читаю Библию», дальше рассказ автора письма, какой он христианин, а в конце идет список: «а в целом я нуждаюсь в сгущенке, 2 кг печенья…» и пр. Всё предыдущее было просто прелюдией к списку. Некоторые, напротив, сразу пишут: «Не подумайте, что мне что-то нужно, поэтому сразу говорю – ничего мне не присылайте…». Возможно, и это своеобразная тактика с дальнего захода…

Но отец Трифон говорит, что начали приходить письма, из которых стало понятно, что плоды все-таки есть. Эти письма невозможно было читать без слез. Были такие, в которых люди признавались: «Вначале мы были с вами не согласны, считали, что вы говорите не то, но впоследствии попали в такие ситуации, что вспомнили то, о чем вы нам говорили…».

У многих людей произошла переоценка ценностей и начался путь к духовному возрождению.

После лекции я попросил отца Порфирия, так как он был казначеем в Лавре, дать мне какой-нибудь контакт, чтобы возможно было выйти на отца Трифона. Съездить и с ним лично поговорить не получилось – общались только по телефону. Он хотел свозить на место своего служения, потому что, по его словам, «этого не понять, пока ты там не побудешь».

Надо сказать, что преступный мир – это мир совершенно особый: у многих заключенных есть некий дар своеобразного видения. У некоторых людей в застенке этот дар развивается очень быстро благодаря тому, что они там оказываются в стесненных обстоятельствах.

Буквально через несколько минут после того, как человек входит в камеру, такие люди уже понимают, кто пришел и с чем. Поэтому как бы кто ни пытался выглядеть «добрым дядей», они мгновенно чувствуют фальшь и авторитет теряется. Поэтому к этим людям нельзя ходить «ради галочки», им невозможно солгать. Человека понимают и принимают только тогда, когда он искренен.

Отец Трифон отмечает, что и опыт общения с подобными людьми нарабатывается не сразу – ведь не сразу дерево вырастает из семечка, – и здесь также, все приходит с годами.

И он заметил, как эти люди, искаженные атеизмом, борьбой с религией, как они начинали меняться. Вследствие чего это происходило? «Увидели практически, когда вроде бы из такого преступного мира: убийцы, насильники, грабители, законченные алкоголики пишут нам письма с зоны, письма, которые нельзя читать без слез, стали на исповеди искренне плакать, но (подчеркиваю) только после того, когда увидели, что они нам небезразличны, что их судьбы нас волнуют»[9].

Сопереживать другому

Отец Трифон говорит о том, что брать на себя человеческое горе – это очень непростое дело. В духовничестве есть такой аспект, когда ты берешь на себя горе другого человека, но рекомендовать подобное никому не следует – как это происходит, логически не объяснить, что-то происходит мистически, старцы обладают этим даром.

Когда приходит человек, который находится на грани самоубийства, в страшной депрессии, его мучают какие-то страшные помыслы, он приходит к старцу, делится своей проблемой. А старец ему на это отвечает: «Иди, погуляй…» – «Что, ничего мне не скажете?». И человек уходит расстроенный, что ему ничего не сказали.

Просто он даже не понял, что произошло, но, как только вышел за порог, словно все оставил, все, что его тяготило, и ушел, выпорхнул, как птичка. А все, что у него до этого было, вся эта тяжесть, мука от мыслей о самоубийстве — все это каким-то образом перешло на старца, который в течение нескольких следующих часов, ночей или недель должен в себе это все победить, преодолев всё, чем мучился тот человек.

Бывает, матери способны совершить нечто подобное, но это никому нельзя рекомендовать, потому что человек может просто сломаться под таким грузом, не выдержать. Поэтому я бы у отца Трифона эту формулу «брать на себя» вырезал, оставил бы просто – «сопереживать».

Когда ты человеку сочувствуешь в его горе, он это понимает и начинает открываться. Важно помнить: каким бы ты ни был, если ты человеку сопереживаешь, он тебя тоже принимает. Возможно, будет какое-то личное недопонимание, но, главное, если в человеке есть добро, то это можно сравнить с золотом: как его ни пачкай, достаточно протереть, и оно заблестит.

У человека может сложиться о вас какое-то предубежденное мнение, пусть он даже заранее будет готов дать вам отпор во время встречи, но, если вы приходите с добром, рано или поздно это станет очевидным. Он вас проверит, и после второй, третьей проверки поймет, что вы, действительно, не желаете ему зла.

Для отца Трифона было настоящим откровением, когда люди начинали плакать: слезы преступника – это слезы человека, который прошел через убийства, из него слезу палкой не выбьешь — эти слезы стоят дорогого, но возникают они тогда, когда начинаешь ему искренне сопереживать.

У нас на сайте есть брошюрка «Дети, которых теряют родители» (в ней кратко изложены некоторые мысли о молодежной субкультуре готов и о трудных детях вообще), и там среди других примеров включен интересный эпизод из жизни священника Алексея (Мечева).

В 19-м, начале 20-го века, когда жил о. Алексей (Мечев), в высшем аристократическом обществе существовало во многих семьях отчуждение родителей от детей (для ухода и воспитания нанимали гувернеров, нянек). Когда родители, с детьми обращались на «вы», и дети также к родителям – на «вы». И все в доме, в семье, в отношениях – белое, чистое, безупречное, но словно безжизненное. Родители не считали себя обязанными интересоваться детьми.

Однажды отца Алексея (Мечева) пригласили в подобный великосветский дом, где предпринял попытку к самоубийству молодой человек, видимо, отпрыск знатных аристократических особ[10]. Священник зашел в комнату, где лежал юноша с повязкой на голове. Отец Алексей пытался с ним поговорить (очевидно, юноша был при смерти – его следовало исповедовать, причастить), но умирающий был просто непроницаем, упорно молчал, словно заледенев сердцем.

После долгих безуспешных попыток как-то до него достучаться батюшка просто обнял его голову и по-отечески прижал к себе. После этого жеста без всяких слов юношу будто «прорвало», он зарыдал и стал рассказывать, насколько невыносимо ему жить в таком доме, где есть роскошь, комфорт и деньги, но нет самого главного – душевного тепла.

Исповедуясь, он настолько открылся, что, когда отец Алексей собирался уходить, молодой человек его останавливал со словами: «Я еще об этом хотел рассказать…». Снова батюшка уходить, а он: «Я еще вот это помню…».

Еще можно привести несколько удивительных моментов в жизнеописании святителя Игнатия (Брянчанинова). Воспитание детей можно было бы назвать весьма жестким и порой жестоким, хотя оно принесло хорошие плоды: родной брат святителя Игнатия стал губернатором. Детей кормили крайне скудно и не давали много спать. Возможно, свт. Игнатий (Брянчанинов) не стал бы тем, кем он стал, если бы не воспитывался так строго. К девятому классу он уже знал несколько языков, читал по-гречески, по латыни. Он был любимцем императора и мог сделать блестящую офицерскую карьеру.

Приведу характерные эпизоды, иллюстрирующие условия, в которых рос будущий святитель.

Однажды, когда к ним были приглашены гости, мальчики из дворянской семьи, им подали к столу белый хлеб. Тогда Дмитрий (так звали святителя Игнатия до монашеского пострига), поскольку ничего похожего ему не давали, решил, раз гостям предлагают, тоже попробовать угощение. За то, что он съел эту булочку, которую поставили гостям, отец заставил его встать на колени и стоять так несколько часов с этой булкой во рту.

Еще один случай, по некоторым свидетельствам, характеризует обстановку того времени. Горничная докладывает маме Дмитрия о здоровье детей.

Мама спрашивает:

– «А что София, выздоровела?».

Горничная:

– «Выздоровела, но еще жар – надо в баню сводить и чепчик пока не снимать, потому что еще температура…».

– «Нет-нет, в чепце некрасиво. Снимите. И в баню – это некультурно».

Увидеть образ Божий

Приведу еще один пример того, что значит – «увидеть» человека, и насколько это дорого. Возможно, он останется у вас в памяти.

Митрополит Антоний (Сурожский) рассказывал[11], что однажды он шел за одним профессором, у которого попросил денег «профессиональный нищий». Между ним и профессором начался какой-то разговор, после которого нищий вскочил на ноги и обнял этого профессора.

Митрополит Антоний (кажется, он тогда еще не был митрополитом) очень удивился и решил спросить, что же тогда произошло. Оказалось, что этот профессор не имел денег даже на метро и поэтому шел пешком, а когда человек попросил денег, профессор остановился в растерянности, подумав, что, если он сейчас ему откажет, тот узнает в нем русского (это было в эмиграции) и подумает, мол, «вот еще один человек, которому до меня нет никакого дела». Поэтому, признал профессор, он снял перед нищим шляпу и попросил у него прощения за то, что ничего не может ему дать. После этого нищий встал и обнял его.

Потом выяснилось, что это был «профессиональный» нищий, который зарабатывал за день больше, чем профессор за неделю. Но для нищего ценность поступка профессора была в том, что он утвердил в нем чувство собственного достоинства, что он увидел в нем человека.

Еще мне рассказывали о случае, который произошел с митрополитом Вениамином (Федченковым): один эмигрант уже по-настоящему просил у него денег. Владыка, не имея средств, не смог ничего подать просителю, но также с уважением и сочувствием, по-человечески с ним обошелся, и этот человек, который просил денег, расплакался и сказал: «Спасибо, вы сделали для меня гораздо больше, чем если бы вы просто дали мне денег. Вы увидели во мне человека».

Разделить грех и человека

Когда мы говорим о человеке, очень важно разграничить грех человека, его проступок и саму человеческую личность. Можно порицать конкретный поступок, действие или строй мыслей, не затрагивая саму личность.

В последовании панихиды есть слова, которые мне очень нравятся. О человеке говорится: «я – это образ Твоей неизреченной славы, хотя и язвы ношу прегрешений». Здесь сказано достаточно: в человеке сокрыт неистребимый образ прекрасного, хотя он и носит язву прегрешений. То есть, можно осудить прегрешения, но оставить в покое самого человека.

В качестве примера можно вспомнить картину в Эрмитаже, «Даная» Рембрандта – ее облили кислотой. В результате, она была очень сильно повреждена, но никому и в голову не пришло ее «выбросить на помойку», картину начали бережно восстанавливать, и в итоге мировой шедевр был возрожден.

Подобные мысли есть у некоторых духовных авторов, что человек – как разбитая икона…

Когда один молодой человек хулиганил, папа его отчаивался, говорил: «Всё, все, нашего сына к жизни не вернуть». Мама на это отвечала: «Давай тогда выкинем его на помойку». Мама здесь хотела отрезвить папу и призвать его к борьбе за жизнь за сына. И они помогли парню встать на ноги.

Когда в человеке видят именно саму его личность, происходят совершенно удивительные вещи, которые сложно логически осмыслить. Как говорится, истина не доказывается, она показывается.

Найти подход

Хотел бы еще обратиться к образу владыки Илариона (Троицкого), особенно к периоду его жизни на Соловках.

Книги владыки всегда являлись для меня эталоном словесности по логике изложения, структуре текста. Я всегда восхищался его слогом. Владыка имел ученую степень магистра богословия, но его отличительной чертой была необыкновенная простота, и в личной жизни он был чрезвычайно простым человеком. Его нельзя было ничем опечалить, его настроение поднимало дух окружающим, хотя он оказался на Соловках в то время, когда Соловки были лагерем особого назначения, и туда посылали не в заключение, а на смерть, чтобы там уничтожить: применялась специальная тактика, чтобы в первые месяцы каторги выжать из человека все, заставить людей потерять свое человеческое достоинство и превратиться в безропотный скот, который в ветхом хлеву доживает свои последние дни.

О владыке Иларионе сохранились такие воспоминания: «…ко всем он относился с подлинной любовью и пониманием. В каждом человеке он ощущал образ и подобие Божие, жизнью каждого человека интересовался искренне. Он часами мог говорить и с офицером, и со студентом, и с профессором, и с представителем уголовного мира, каким-нибудь известным вором, которого он с любопытством расспрашивал о его «деле» и жизни. <…> Его простота скрашивала и смягчала недостатки его собеседников»[12]. Внутренний покой владыки переливался в их измученные сердца.

Благодаря любви и открытости он стал самой популярной личностью из всего контингента заключенных на Соловках: я говорю даже не о богословской среде, хотя в заключении на Соловках находились иерархи Церкви, которые по сану были выше, чем владыка Иларион, но наибольшим авторитетом пользовался именно он. Не только генералы, профессора и студенты знали его. Его также «знала “шпана”, уголовщина, преступный мир воров и бандитов именно как хорошего, уважаемого человека, которого нельзя не любить»[13].

Можно было наблюдать, как в периоды отдыха от работы он в монастырском дворе под руку прогуливается с каким-то, как сказано в книге, «экземпляром» из этой среды, но это не было снисхождением, подобным тому, когда великосветские дамы, с опаской как бы не испачкать своих белых перчаток, выдают на какой-нибудь благотворительной акции в детский дом пачку подгузников, чтобы сфотографироваться и продемонстрировать всему свету свою отзывчивость и альтруизм…

Со стороны владыки Илариона не было снисходительного тона по отношению к падшим и погибающим во грехе – владыка разговаривал с каждым, как с равным.

Известно, что так называемая «шпана» очень горда и самолюбива, не прощает высокомерия и пренебрежения. И покоряла всех именно эта манера владыки — не снисхождение, а общение на равных. И он, именно как друг, облагораживал окружающих людей своим присутствием и вниманием.

О принципах

Хотел бы познакомить вас еще с некоторыми примерами. Выводы сможете сделать самостоятельно, так как все вы люди с большим жизненным опытом.

Кто-то говорит без примеров, опираясь на накопленные знания, – но у меня нет за плечами пятидесятилетнего опыта, и я не считаю, что имею какое-то право говорить, мол, «вот, нужно так…». Просто есть некоторые принципы, которые работают. Они будут озвучены, а принять или не принять – это уже ваш выбор.

Могу указать еще одну посвященную нашей теме интересную книгу, которую можно почитать. Это книга Виктора Николаева «БезОтцовщина» о детях-беспризорниках. Автор написал ее на основе конкретного жизненного материала – он ездил по детским колониям, общался с детьми (беспризорниками, сиротами). Многие из тех, кто оказался в колониях, были детьми из состоятельных семей, однако встали на преступный путь.

Мне очень понравилось замечание о работниках колонии для несовершеннолетних, которую он описывал. Он писал, что заниматься воспитанием ребят, живущих в колонии, может только человек «мужественный, обладающий чуткостью и чувством глубокого сострадания. Все это крепится на фундаменте высокой нравственности и личной ответственности за свои дела. Подростки с их искореженной психикой и разби­той судьбой, как никто, мгновенно чувствуют фальшь, подлость, вкрадчивое заигрывание, и, наблюдая подоб­ное, сразу отворачиваются от такого человека. Вернуть же их расположение к себе после этого очень и очень сложно. А чаще невозможно. Руководство, понимая это, главный упор делает на точное соответствие слова и дела»[14].

То есть, слово не должно расходиться с делом. Таких людей уважают. Один человек, выросший в хорошей семье, но попавший потом в околобандитскую среду, говорил о себе: «Пацан сказал – пацан сделал!». Понятно, на такого человека не будет иметь влияния тот, у которого на словах – одно, а на деле – другое.

Конечно, здесь речь не идет о жестокости. Я разговаривал с одним человеком, который по долгу службы конвоировал заключенных из тюрьмы в тюрьму. Он был серьезным специалистом по рукопашному бою. Он делился своим опытом: когда конвоируемые заводили какие-то ненужные разговоры, он говорил: «Еще раз, и получишь в ухо». Если опять поднималась эта тема в разговоре – выполнял обещание. Потом спрашивал: «Ты на меня не обиделся?» – ему отвечали: «Начальник, да нет, какие обиды!». Ведь он предупредил, и если бы в ухо не дал, то был бы, с их точки зрения, не прав.

Но мы, безусловно, имеем в виду несколько иную последовательность поведения. И понятие «верность слову» у воспитателей не соотносится со свирепостью. Они говорят честно и по существу. «Да, ты поступил так – и это неправильно».

Очень верной является тактика педагогов Центра свт. Василия в отношении того, что не должно быть «двойных стандартов». Если у взрослых обнаруживаются двойные стандарты – такие люди теряют авторитет мгновенно.

Я уже немного рассказывал про бывшего рецидивиста – мне очень нравится история его жизни. Характерно, что он вспоминал о своем детстве: «Меня в восемь часов укладывали спать, а в десять часов у родителей начинались танцы. И я слышу, за стенкой уже все подвыпили, танцуют, трали-вали… А я лежу и не понимаю, что происходит. Опять же, мне говорят, что воровать – плохо, а мама работает на мясном рынке – ворует, все воруют… И ничего… Папа говорит, что вредные привычки – это плохо, но прихожу домой, а он через всю комнату лежит, в отключке. Я через него переступаю. Вот так и вырос.

Или вот даже в пионерском лагере вожатые говорили, что надо вести себя так и так… Но позже объявляется отбой и они в своей вожатской собираются и начинается… Хо-хо-хо, хо-хо-хо. Тогда мы начинаем просыпаться, в окошки выпрыгиваем, в лес куда-нибудь убегаем». 

Мультфильм «Как приручить дракона»

В вопросе, как общаться с детьми, для меня многое прояснилось, когда я случайно посмотрел фильм «Как приручить дракона». В чем была суть: на этом острове жили драконы и мужественные викинги. Триста лет драконы убивают викингов, а викинги – драконов.

Как-то раз мальчик случайно одному дракону бросает рыбку, и тот дракон, который только что на него хотел наброситься, поел этой рыбки и, подбежав, начал тереться о ноги, как кошечка, прижался, улегся спать, захрапел… Тогда мальчик понимает, что драконы лишь кажутся такими свирепыми.

И мальчик думает: «Так вот вы какие, драконы…». Выходит, что драконы просто вынуждены защищаться, когда викинги идут на них с топорами, и мальчишка решает сломать всю эту систему постоянной войны. Для этого он показательно вступает в поединок с одним из самых свирепых, когтистых драконов, Громмелем (до этого он всех драконов побеждал своей тактикой – изучил все их повадки). На острове считалось, что тот, кто убьет дракона – самый крутой викинг.

Отец этого мальчика, могучий викинг, перед сражением спросил: «Ну, что ты выберешь, мой мальчик? Топор? Молот? Молот тоже ничего…». А мальчик, щупленький такой, при всех бросает щит и меч и говорит: «Я покажу, как надо». Викинги не могли понять, что происходит. Дракон начал ласкаться к мальчику, но его напугали, и он бросился прочь.

Потом мальчика изгнали из общины викингов. Во-первых, он сам был хилым на вид – не уродился. Во-вторых, с драконами бился какими-то непонятными методами. Надо топорами рубить, а мальчик – о каком-то понимании…

В финальной сцене к мальчику, после того как он пришел в себя после тяжелой болезни, заходит его отец и говорит: «Ты, наверное, очень удивишься…», открывает дверь хижины и видна деревня, где драконы живут в мире с викингами и даже возят дрова…

Фильм заканчивается примерно так же, как начался: «Я живу на острове Олух, где три месяца – лето, а остальное время – зима. Пища, которая здесь есть – груба и невкусна, а люди, которые здесь живут – еще хуже. Одно утешение: домашние животные – драконы».

Принцип «приручить дракона» на практике

Так в жизни и бывает: какой-то ужасный, «огнедышащий» человек оказывается очень милым. Как принцип «приручить дракона» реализуется в жизни?

Об отношении отца Порфирия (Кавсокаливита) к людям я уже рассказывал: например, когда к нему приходили хиппи, он не начинал читать им нравоучений: «Надо жить так-то, дети. Почему вы так одеваетесь, носите такие сережки?». Он говорил с ними о том, что их волновало. Закончилась же одна из таких встреч тем, что эти ребята подарили ему одеяло и попросили разрешения поцеловать ему ноги. Он очень растерялся, а они сказали: «Ну, мы хотим это сделать. Вы для нас, как гуру» (в Индии, оказывается, наставнику-гуру ученики целуют ноги).

А потом одна девушка-хиппи, Мария, пришла к отцу Порфирию снова, потому что хотела узнать больше о христианстве.

Из жизни отца Порфирия приводится еще один случай[15], когда он в воскресенье вместе с одним крестьянином шел в местную сельскую церковь на службу. По дороге им встретились 6–7 молодых людей. Крестьянин спросил их, куда они идут. Они ответили: в кафе. Он их попрекнул: «Какие же вы христиане?»

Надо заметить, что Греция – христианская страна, там большая часть населения – христиане, хотя бы номинально. (Правда, сейчас уже сложно это утверждать – ведь Греция обязалась построить мечеть в Афинах).

И этот крестьянин начал молодых людей укорять, что они в воскресный день идут в кафе. Те огрызнулись, а сами пошли своей дорогой. Дальше отец Порфирий с крестьянином заходят в храм, и крестьянин начинает доказывать отцу Порфирию, что он правильно поступил, на что отец Порфирий ему ничего не ответил. Вдруг, спустя какое-то время дверь храма открывается, и заходят эти 6-7 человек. Крестьянин говорит: «Видишь, я правильно пристыдил их, и в них проснулась совесть». Отец Порфирий ему возразил: «Нет-нет, то, что ты их пристыдил, на них вообще никакого влияния не оказало. Просто я молился сейчас за них».

Может, конечно, кто-то не верит в силу молитвы, но порой она является единственным и самым действенным средством.

Возвращаясь к разговору о том, «как приручить дракона», хотел привести еще один пример из жизни отца Порфирия (Кавсокаливита)[16]. Отец Порфирий, объясняя, как общаться с трудными детьми, рассказал про учителя, который был доволен всеми учениками, кроме одного, который слишком безобразничал, его уже хотели выгнать. Когда в класс пришел новый учитель, ему сразу поведали об этом безобразном ученике, какой он хулиган. Еще учитель узнал, что мальчик очень любит кататься на велосипеде, и, знакомясь с ребятами, сказал: «У меня все хорошо, но есть одна проблема: мне далеко добираться – надо велосипед приобретать, а кататься на нем не умею. У вас никто не может меня научить?».

Вдруг вскакивает этот самый отъявленный хулиган и говорит: «Я научу вас ездить на велосипеде!».

С тех пор они стали самыми лучшими друзьями.

Принимать человека, несмотря на его срывы

Размышление о необходимости видеть в каждом ближнем образ Божий закончим тем, что любой человек очень ценит, если, несмотря на какие-то его срывы, вы его принимаете.  

По словам мудрого старца, если кто потерпит своего брата, когда брат скорбит или гневается на него, тому провинившийся, когда отойдет, сделает все что угодно и душу свою положит за того, кто потерпел[17].

По данному вопросу можно привести историю. Вот что рассказывает один человек, некоторое время проходивший в монастыре послушание трапезника (то есть трудился на кухне). Шли пасхальные или рождественские праздники – приехали гости, на сто человек надо было накрыть стол. Несколько дней не удавалось поспать. Наверное, это была все-таки Пасха, потому что Великий Четверг, Великая Суббота (всенощные службы)…

Все были на пределе: накопилась усталость, все напряжены, нервные. В этот момент вбегает ответственный по этому послушанию, келарь, и начинает всех третировать и кричать: «Что вы тут копаетесь? Сейчас приедут гости!»

И тот послушник рассказывает, что он буквально вышел из себя, потеряв самообладание (дальше приводим его рассказ от первого лица). Хотя я себя здесь не оправдываю, но усталость, раздражение— все накопилось. Говорю ему: «Ты замолчать-то можешь? Что это такое?». На что он ответил: «Если сейчас ты не замолчишь, я на тебя чайник вылью!». Тут меня окончательно захлестнула ярость: «Давай, выливай!» – и на него начинаю наступать.

Тогда он сообразил, что еще одна реплика и начнется свалка, и говорит: «Слушай, брат, иди-ка выспись. Давай, я тебя сейчас от всех работ освобождаю. Иди спать. Всё. Благословляю». У меня уже истерика почти началась – такая к нему ненависть была…

Но пошел, лег спать. Потом он приходит с мешком конфет, печенья и ни слова не говорит о происшедшем. Я начинаю у него просить прошения. Он отвечает: «Да ладно!». И всё: этого как будто не было.

И для меня этот человек стал большим авторитетом именно благодаря проявленному великодушию: он не предал случившееся огласке, сделал так, словно ничего и не произошло. Потом пили чай, и об этом никогда уже не вспоминалось с его стороны.

Внутреннее состояние передается

Есть еще одно важное обстоятельство, на которое редко обращают внимание (это заключительная тема). Наше состояние передается другому человеку.

Вот что говорил на этот счет святой праведный Иоанн Кронштадтский по этому поводу: «Наши душевные расположения, даже не выражаемые внешними знаками, сильно действуют на душевное расположение других. Это бывает сплошь и рядом, хотя не все замечают это. Я сержусь или имею неблагоприятные мысли о другом: и он чувствует это и равным образом начинает иметь неблагоприятные мысли обо мне. Есть какое-то средство сообщения наших душ между собою, кроме телесных чувств; что же касается действия души на других через чувства, то через чувство зрения душа удивительно действует на другого человека, хотя бы он был вдали от нас, но только был бы доступен нашему зрению и был на этот случай, когда мы устремляем на него свой взор, один. Так мы можем зрением привести другого в неловкое положение, в замешательство. Случалось мне не раз пристально смотреть из окна своего дома на проходящих мимо дома – и они, как бы привлекаемые какою-то силою к тому самому окну, из которого я смотрел, оглядывались на это окно и искали в нем лицо человеческое; иные же приходили в какое-то замешательство, вдруг ускоряли поступь, охорашивались, поправляли галстук, шляпу и прочее. Есть тут какой-то секрет»[18].

Когда мы общаемся с трудными людьми (с наркоманами, с алкоголиками, просто с такими людьми, с кем сложно установить контакт), очень важно понимать, что этот контакт возникнет, если у нас не будет вражды по отношению к человеку.

Если сознание воспринимает всё, о чем мы говорили ранее (образ человека, его достоинства, несмотря на промахи, ошибки, падения), контакт наладится, потому что человек неизбежно почувствует тепло, исходящее от нас. Если же мы внутренне осуждаем человека, то никакого контакта не выйдет, несмотря на все наши дипломатические ухищрения.

По данному поводу можно привести слова преподобных Паисия Святогорца и Порфирия Кавсокаливита. Преподобный Паисий говорил, что «когда один человек любит другого и – в положительном смысле этого слова – думает о нем, то последний ощущает эту любовь. В случае с обидчиком происходит нечто подобное. О, тогда возмущение обиженного выворачивает ему душу! Даже если он находится где-то далеко – хоть в Австралии, хоть в Йоханнесбурге – если чья-то душа возмущена по его вине, то он не находит себе покоя»[19]. А преподобный Порфирий говорил, что «когда люди гневаются и негодуют, то даже если они сдерживаются и ничего не говорят, от них, то есть от того зла, которое нахо­дится у них внутри, исходит некая злая сила, которая пагубно воздействует на окружающих». Еще говорил, что дети из детских домов «как ягнята, потерявшие свою мать, ищут, кто же из посетителей окажет им хоть немно­го любви. Дети просто льнут к такому человеку, и их уже тяжело от него оторвать»[20].

Попробуем вспомнить свои студенческие годы, когда казалось, что нет вкуснее угощения, чем макароны с майонезом, потому что все друг к другу были очень расположены. Напротив, иногда приходишь в гости, где столы от деликатесов ломятся, но кусок в горло не лезет, испытываешь чувство дискомфорта и желание поскорее уйти.

Могу сказать, что самое вкусное из всего, что я ел в жизни – это были котлеты, съеденные на лавочке у подъезда одного моего товарища. Однажды я задержался у него допоздна. Мы были голодны, а у него родители уже отдыхали, он не рискнул нас в дом приводить и вынес несколько котлеток, которые мы поедали, расположившись (довольно шумно) на скамейке рядом с подъездом – дело было летом. Ничего вкуснее в жизни я никогда не ел. Но дело было не в этих котлетах – они, вероятно, были самыми обыкновенными. А дело было в том, что мы с моим товарищем тогда прекрасно понимали друг друга.

Страсти передаются

Святой праведный Иоанн Кронштадтский утверждает, что страсти заразительны, что злость, даже если она не высказывается на словах, передается человеку, на которого мы злимся. Когда мы ощущаем негативную эмоцию к человеку, то какой-то поток переливается из нашего сердца в чужое сердце.

Отец Иоанн дает такой рецепт: уничтожь страсть в себе – и в другом человеке уничтожится эта страсть, успокоишься ты – успокоится и он[21].

Можно в качестве аналогии привести принцип гомеопатии, который был открыт следующим образом: стояло два чана, один с водой, другой – с ртутным раствором, между ними бросили медную проволоку (даже не трубку) и обнаружили, что постепенно вода стала принимать свойства ртутного раствора. Каким образом информация о составе ртути стала передаваться воде? Этот факт известен. Надо признать, что в мире существует множество пока необъяснимых фактов и явлений.

Ты ранишь, даже если молчишь

Когда некоторые мамы говорят: «Я уже ничего не говорю – просто ухожу…» – это еще ничего не значит. Можно сидеть в другой комнате, ничего не говорить, а через стену «долбить» всех. Или сидеть с таким лицом, что лучше бы ты хоть что-то говорила. Лучше бы гневалась, била тарелки, тогда хотя бы было видно, что ты – живой человек.

Отец Порфирий учил, что, даже когда люди сдерживаются, ничего не говорят, все равно какая-то злая сила от них исходит и оказывает влияние на окружающих: даже родители начинают отрицательно влиять на своих детей[22]. Вопреки намерению «чтобы не травмировать ребенка, ничего ему не скажу», само негодование уже может смертельно ранить человека, на которого оно направлено.

Пример о зависти

Отец Порфирий исходит из того, что душа наша не материальна, на нее действуют такие силы, как добро и зло.

Он даже приводил такой пример о силе зависти, который был в его практике: одна женщина была в гостях у другой и увидела там красивую вазу. И, видимо, с завистью вечером рассказывала своему мужу: «У них такая ваза!». Вдруг вечером в доме, где она побывала, внезапно, ни с того ни с сего, падает эта ваза и разлетается на кусочки. Хозяева заметили время, когда это произошло, и оказалось, что примерно в то же самое время их ваза обсуждалась в другом доме.

Отец Порфирий считает, что злая мысль – как злой заряд. Злую мысль не скроешь. Даже на расстоянии человек чувствует тот негатив, который от нас исходит.

Я бы дополнил, что те старцы, которых мы знаем, которые обладали даром прозорливости, были кристально чистыми людьми, поэтому они обладали способностью услышать, что думают другие. Мы, живя в постоянной суете, внутренней мешанине мыслей и не очищая свой ум, слышать других, конечно, не способны, потому что нельзя увидеть дно, если замутить воду. Но мы все-таки ощущаем этот заряд – положительный или отрицательный, – то есть эмоции, которые человек к нам испытывает.

Возможно, успех отца Порфирия (Кавсокаливита) в его общении с самыми разными людьми, был обусловлен именно тем, что он очень точно понимал влияние эмоции на другого человека.

Расположение. Прислушаться к сердцу.

Я поразился, когда встретил подтверждающую все эти наблюдения мысль преподобного Иоанна Пророка[23]. Ему один человек рассказал следующую историю: «У меня в детстве был друг, потом я женился, а он – нет. Мы всю жизнь росли вместе, а из-за того, что жизнь сложилась по-разному: я женился, а он – нет, – пути наши разошлись и я теперь переживаю, не охладел ли он вдруг ко мне».

И последовал такой ответ, которого я вообще не мог предугадать. Прп. Иоанн Пророк сказал: «Чтобы узнать, как он к тебе относится, загляни в свое сердце. И что ты найдешь по отношению к нему, то же самое будет в его сердце по отношению к тебе. Если ты изменился – изменился и он».

Еще примеры

Если все перевести в практическую плоскость – почему это важно? Человек никогда не пойдет на контакт до тех пор, пока ощущает по отношению к себе ваше неприятие, осуждение, внутреннюю брезгливость. Он может делать вид, что идет на контакт, но по-настоящему никогда не откроется.

Расскажу два примера из собственной жизни.

У нас в школе был учитель труда, Александр Дмитриевич. Дети его любили неимоверно, потому что он очень любил детей. Вообще ребят заставить чем-либо заниматься бывает очень тяжело, но с ним дети оставались до закрытия школы, до одиннадцати часов – так что даже родители звонили, переживали, где их дети.

Уроки труда превращались в уроки жизни, начинались обсуждения самых разных тем – нумизматики, например. Кстати, там я впервые познакомился с христианством. Все рассказывали, кто – что о чем-то таинственном прочитал (тогда еще был Советский Союз и Церковь, как таковая, была в полуподполье).

Этот человек давал нам то, о чем мы мечтали – место для общения, для сбора подростков. Он приучал ребят (тогда я был в шестом-седьмом классе) работать, создавать что-то своими руками, давал нам возможность собираться вместе. Эти уроки труда – одно из самых светлых воспоминаний в моей жизни, потому что он говорил с нами, как с равными, не пытался нас чему-то учить, хотя и был человеком с большим жизненным опытом.

Когда спрашивают, как нужно общаться с детьми, я всегда привожу в пример прот. Валериана (Кречетова): с детьми надо говорить очень серьезно, они на самом деле все понимают. У него самого много детей, внуков. Мне очень понравился его подход, когда его маленький, самый младший сын начал просить слона. Приведем ниже рассказ отца Валериана.

«Я помню, как ко мне обратился сын: “Папа, я хочу слона”. Я говорю сыну, что слон ведь много ест, его надо кормить. Ты для тренировки постарайся для всех накрывать на стол. Через два дня сын сказал: “Нет, пап, слона не нужно, он очень много ест”. Он сам пришел к выводу, что слона хорошо бы иметь, но он очень много ест. Старайтесь не создавать особых конфликтов, чтобы не разрушить сердечных отношений с детьми» http://dl.biblion.realin.ru/text/8_Biblioteka_Bakulina/Bolshaya_Biblioteka/Brak/o-semye.htm

Уважение

Как-то, будучи в Санкт-Петербурге, встречался с молодым человеком, который повредился умом на спайсе. Я тогда впервые увидел человека, с которым это произошло из-за спайса. Он совершенно потерялся – где он, что он… Его мама обратилась к нему: «Вот батюшка, поговоришь с ним?». А этот парень сидит с лицом совершенно невинного ребенка.

Он еще, как думалось, не вышел окончательно из состояния наркотического опьянения. В зазеркалье он провалился после того, как покурил китайских прекурсоров. Если у него до этого были «путешествия в иные миры» и он из них выходил, то в этом «трипе» он застрял.

Если кто-то смотрел фильм «Начало», где люди застревают в своих снах и не могут разобраться, где они – здесь было что-то подобное.

Как я могу сослаться на Википедию или какую-нибудь энциклопедию, так и он ссылался на существ, которые ему в этих «трипах» приходят, мол: «Они же мне говорили!». Кто – они? Для него были авторитетом эти существа, которые ему что-то объясняли о будущем, о прошлом.

И он совершенно потерял ощущение реальности. Некоторые считают, что спайс – это не страшно, а ведь такого человека ни к чему социальному применить уже невозможно.

Меня поразила его мама. Я во время беседы слушал его очень внимательно, потому что, действительно, если человека не выслушаешь, как ты ему можешь помочь? Иногда, может, излишне внимательно слушаю – мне порой кажется, что в человека впиваюсь, как удав, – мне важно понять, войти в тему.

И он понимает, что его так увлеченно слушают. А мама в этот момент гримасничает. Он говорит: «Они приходят…», рассказывает вещи какие-то умопомрачительные, пугающие. А мама в это время крутит у виска, с таким видом, что сын ее сейчас позорит. Она как бы показывает мне, что она здесь ни при чем, что ее сын – больной.

И когда этот парень закончил, я сначала обратился к его маме: «Мама, вы вели себя неправильно. Человек рассказывает проблему, а вы сидите и гримасничаете. То есть, вы заранее и мои усилия, и все сводите на нет, тем, что, во-первых, отрицаете проблему, а во-вторых, полностью пресекаете свой контакт».

Какие-то мысли я ей повторил, что если она так будет продолжать себя вести, то с сыном ничего не добьется. Потом мы с сыном разговаривали отдельно – может, действительно, он одержим, – не знаю.

Когда игумена Анатолия (Берестова) спрашивали, являются ли наркоманы одержимыми или нет, он сказал, что нельзя свести все к одержимости. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» сказано, что есть болезни, которые лечатся медикаментозно, а есть, действительно, и моменты одержимости. Поэтому ошибочно все относить к медикаментозному лечению, как и ошибочно все сводить все к чину отчитки.

И отец Анатолий (Берестов) говорит, что определить – одержим человек или нет – может только опытный священник, а не первый встречный.

Этот человек, возможно, и был одержим, возможно, нужна была отчитка, но лично его напрягало, что его мама видела в нем бесноватого. Он хочет ей что-то объяснить, а она в ответ: «Бесы, в тебе бесы!».

Не знаю, поняла ли меня мама того молодого человека или нет, но такой позицией она изначально отсекла себя от него. И если она не пересмотрит свою позицию, как и все жены, которые имеют мужей-алкоголиков – агрессия, даже не высказанная, всегда порождает ответную агрессию.

Контакт с другим человеком можно наладить, только если учитывать то, о чем мы говорили. Пусть в данный момент мы даже не знаем, как нам правильно что-то сказать, как поступить, но у нашего ума есть такое свойство, что он способен генерировать идеи. Когда в наш ум проникает какая-то идея, мы подспудно начинаем с ней работать, и при возникновении какой-то ситуации на основе этой идеи у нас рождается спонтанное решение.

Говорят, любовь не ошибается. Если человек изначально старается разрешить ситуацию бесконфликтно, он рано или поздно найдет какое-то решение. Первый раз ошибется, второй, но потом все равно найдет нужные слова, поймет, как нужно поступать. Но если человек изначально пошел не по тому пути – он будет совершать ошибку за ошибкой.

Выслушать

Иулиания Владимировна Никитина (исполнительный директор Центра социальной адаптации святителя Василия Великого):

Я хотела сказать по поводу того, что вначале необходимо выслушать и не дать сразу реакцию. Это, действительно, важно, в том числе и в общении с нашими детьми, и для других воспитателей. Потому что трудно отделить просто эпатажность человека и проблему, возможно, какие-то психические расстройства. Бывает сложно сразу понять, что действительно за этим поведением стоит.

Но если мы возьмем за правило и договоримся, что бы нам ни говорили, мы выслушиваем серьезно, не давая реакции: «Ну что ты все время несешь?!».

Это, конечно, очень тяжело. Как в самом начале говорил батюшка, когда человек только начал с нами взаимодействовать, у него нет отношения к нам, как к каким-то авторитетным людям. Если же это ребята, которые прошли летнюю эпопею и были с тем же Сергеем Владимировичем и не только с ним, в Хибинах, проходили какие-то сложности, – они испытывали уважение, которое родилось в процессе этого совместного проживания.

А тому, кто только что пришел, ему – что Сергей Владимирович, что Юлия Владимировна – «ехал и болел». Какие-то непонятные дяди и тети, которые уже заведомо претендуют на какое-то к ним отношение: «Ты пришел сюда, будешь меня уважать, потому что я уважаемый человек. А кто ты? Посмотри на себя – кто ты?» и прочее в этом духе. Его направили сюда по суду. Он пришел просто перетерпеть весь этот бред, все это сборище сумасшедших людей-энтузиастов, и все.

Все-таки, если у нас отношения еще не установлены, нужно «строжить», объяснять, сразу ставить рамки – это вот так, а это – так. Если сказали, что приедет полиция, значит, приедет полиция.

Авторитет нужно заработать.

Человека необходимо выслушивать, если у него есть желание что-то сказать взрослым, давайте договоримся их выслушивать. Мы ничего не потеряем, если будем их серьезно выслушивать. Другое дело – когда требуется наша реакция немедленно. Если нет – можно всегда сказать, что нужно время, чтобы подумать, чтобы высказать свое отношение к этой проблеме.

По крайней мере, необходимо выслушать человека терпеливо. Нам часто не хватает терпения, ведь есть расписание и нам нужно ехать туда, сюда… Но необходимо искать как-то компромисс, иначе все это растянется во времени.

В любом случае, при необходимости – делать замечания. Можно и, извинившись, сказать, что сейчас поговорить невозможно, но вечером поговорим, ты мне расскажешь.

Это очень важно, потому что иначе теряется то хрупкое, что невозможно бывает восстановить. Их и так дома и в школе считали за придурков. Если мы пойдем по тому же пути, то ничего не произойдет.

Я несколько раз приводила слова одного удивительного человека – Жана Ванье (он создал во Франции первые общины для умственно отсталых людей – «Ковчег» и «Новый свет») – он ходил по тюрьмам, встречался с людьми, которые были приговорены к пожизненному сроку. Он сделал вывод, что многие люди, которые занимаются социальным служением, социальной работой, когда сталкиваются с маргиналами, то сразу начинают ставить условия: «Я готов тебе помочь, но ты должен измениться. Если ты изменишься – я буду тебе помогать, если нет – то нет». И он говорит – с какой стати взрослый, сформировавшийся человек вдруг будет меняться? Или как в некоторых семьях говорят: «Ты изменись, а потом я тебя полюблю».

Получается наоборот – вначале нужно полюбить, потому что именно любовь может позволить этому взрослому, раненому человеку что-то изменить в своей жизни. Никакие установки, никакие условия, ультиматумы, не дадут человеку возможности что-то изменить в себе. Именно открытость и любовь дадут такую возможность. «Я полюблю тебя, и тогда ты изменишься».

Мы говорили с владыкой Пантелеймоном, он сказал: «Вот вы с N. ездили в Москву, в Марфо-Мариинскую обитель. Конечно, я стараюсь всех любить, понимать и принимать, но нужно быть честным и я не могу сказать, что я, увидев Бориса Петровича первый раз в своей жизни, люблю его больше своих внуков – это будет неправда. Но, тем не менее, он мне очень интересен и я к нему очень хорошо отношусь. Вы приехали – и я испытываю к нему теплоту и нежность. Это изначально».

Если мы говорим о высочайшем христианском пути, эталоном для нас является Христос. Это уже высокая, очень высокая ступень. Но первой ступенькой к этому может быть просто интерес к человеку, уважение, просто внимательно выслушать его, не перебивая словами: «Что за бред ты несешь?».

– Можно дополнить по поводу «выслушать»? – (иером. Прокопий).

Одним из последствий приема ПАВ, наркотических средств, является так называемая «патологическая обстоятельность»: человек вам хочет что-то рассказать, но рассказывает сперва предысторию, к предыстории еще предысторию и еще какие-то подробности.

Вследствие приема галлюциногенных средств человек утрачивает способность выделять главное. Как отмечено в работах Б.В. Зейгарник, нечто подобное наблюдают у людей, страдающих шизофренией: человек не может выделить главное в том, что хочет до вас донести, поэтому приходится акценты на главном расставлять самому. Может быть, он доберется до сути, но не сразу.

Поэтому, если настраивать себя на то, что все, что он говорит со всеми предысториями – это и есть то, что он хотел сказать – сути никогда не поймешь. Она на самом деле, может быть, в конце как-то завуалирована.

У нас есть один батюшка, который обладает даром выслушивать до конца, несмотря всю свою занятость. Я не считаю себя каким-то богословом, на самом деле книжек прочитал очень мало, но все, что прочитал – это благодаря ему, он никогда не давал мне возможности остановиться.

Времени на Соловках мало, поэтому если бы на какой-то мой вопрос о богословии, когда было что-то непонятно в книжке, он бы мне ответил «некогда», тогда я просто отложил бы эту книжку в сторону. А он никогда не давал возможности бросить книгу на полку. Говорил: «Ну, пойдем в библиотеку», и в библиотеке отвечал уже на вопрос по существу.

Некоторые дети с родителями перестают советоваться, потому что родители иногда отвечают: «Посмотри в энциклопедии». Раз спросил, два, три – всё в энциклопедии. Потом ребенок может перестать спрашивать, потому что знает заранее их ответ (конечно, иногда человека с его вопросом можно и к энциклопедии подвести, и человек может принять такую постановку вопроса от старшего, если старший говорит о энциклопедии ответственно (может, действительно, не знает ответа или читал в энциклопедии хорошую статью по поводу обсуждаемого вопроса)).

А этот батюшка спускался в библиотеку со мной, давал вкратце ответ, но говорил: «Если хочешь лучше познакомиться с вопросом, я тебе советую такой-то источник, именно эти две главы». Он всегда давал стимул двигаться дальше.

Когда в самом начале пытаешься что-то понять в богословии, это чем-то напоминает патологическую обстоятельность: то есть, пока не сформировалось какое-то видение, какой-то костяк, каркас, бывает такой наплыв мыслей в голове, что не всегда удается сформулировать точно, что именно пытаешься сказать. Этот батюшка всегда внимательно слушал, один раз только мне сделал замечание, сказав: «Отец Прокопий, ты бы записал себя в следующий раз на диктофон, послушал бы и сам бы на свой вопрос ответил».

В течение нескольких лет он меня научил задавать вопросы, не обличая. Я захожу к нему в кабинет, бывает, времени мало. И говорю примерно по такой схеме: «Будет вводное к вопросу, потом последует сам вопрос». Говорю: «Вводное к вопросу» – и объясняю, в связи с чем вопрос появился в поле зрения. Потом задаю сам вопрос.

Сейчас мы уже общаемся быстро. Мы с этим батюшкой прошли путь лет в пять или семь. И многое из того, что я знаю о христианстве – знаю благодаря ему, потому что мне не приходилось штудировать весь массив источников – он всегда указывал то, что нужно читать – даже какие-то отдельные страницы, статьи из дореволюционных изданий, где был буквально дан ответ на какой-то вопрос.

Но если бы он заранее оборвал те мои первые неумелые попытки, вопросы, не было бы и этого семилетнего пути – все бы так и заглохло. Хотя многого и не требовалось – нужно было выслушать до конца, понять, правда, вопросы бывают головоломные. Но он никогда не говорил: «Я такой большой человек, а ты меня такой ерундой отвлекаешь».

Все важно, потому что сегодня, например, человек задает глупый вопрос, но ты его не отвергаешь. Через два года он вырастет и станет задавать умные вопросы, а через три станет твоим ближайшим помощником.

Когда этот батюшка пришел в монастырь, он был единственным, кто имел богословское образование (требовать, чтобы священник перед рукоположением закончил семинарию стали позднее).

Раньше ему приходилось все делать самому. Но он взялся за воспитание послушников, иноков и несколько лет нас терпеливо выслушивал, отвечал на вопросы, возможно, самые банальные, но всегда давал человеку стимул для роста. Такая его терпеливая позиция привела к тому, что постепенно он окружил себя помощниками.

Если теперь приедет какой-нибудь профессор, с каким-нибудь сложным вопросом, то ему уже не придется самому тратить время, он воспитал для этих целей человека, который ответит на любой вопрос. Еще какой-то вопрос – есть уже человек, который знает ответ на него. То есть, передав свой опыт и знания, он научил людей думать. Соответственно, и уровень монастыря поднял, и получилось, что его самого не заваливают работой.

Ведь мы даже не знаем, где находятся наши ближайшие помощники, может быть, они рядом. Может, мы им шанса просто не даем?