Брумфилд В. Традиции и новшества в архитектуре Соловецкого Преображенского монастыря XVI в.

На Русском Севере ни одно место не играет такой роли, как Преображенский монастырь на Большом Соловецком острове – части архипелага, расположенного около Онежского полуострова в юго-восточной части Белого моря [1]. В течение второй половины XVI в. монастырь развивался и богател, приобретая технические возможности и материальные ресурсы, необходимые для начала грандиозного строительства, включавшего в себя и создание неприступных каменных стен. Инициатором подобного развития стал игумен Филипп, неординарная и энергичная фигура, будущий митрополит Русской Православной Церкви, ставший в конечном итоге жертвой ужасного конфликта с Иваном IV Грозным. Так как его поддерживали Новгород и другие северные города, а также Москва, Филипп начал претворять в жизнь амбициозный проект по строительству и улучшению, что преобразило большую часть Соловецкого острова в течение последующих 80 лет.

Филипп не только улучшил экономический потенциал монастыря, но и создал великолепные сооружения из камня и кирпича; среди наиболее интересных примеров позднесредневековой архитектуры России выделяются Успенская и Преображенская (Спасо-Преображенский собор) церкви. По словам Ольги Савицкой, ведущего специалиста по реставрации данного ансамбля, «все в Соловецком храме необычно: и внешняя форма, и внутренняя структура пространственной композиции, и детали архитектурных и конструктивных элементов».

Но, несмотря на необычный вид Преображенского монастыря, прототипом многих его архитектурных элементов является и новгородская, и московская архитектура. Поэтому при изучении основных памятников архитектуры XVI в. Соловецкого Преображенского монастыря надо также учитывать и происхождение этого необычного архитектурного комплекса, ставшего результатом культурного и политического смешения трех составляющих: новгородской епархии, московского двора и уже значительных монастырских центров северорусской культуры.

Архитектурные традиции Новгорода, которые зародились в XI в. и были одними из важнейших в Киевской Руси, очень сильно повлияли на зодчество северных монастырей. Но к XVI в. новгородские строители начали взаимодействовать с быстроразвивающейся московской церковной архитектурной школой, которая в свою очередь многое позаимствовала из искусства и техники кирпичного строительства Италии, завезенных в Москву в конце XV – начале XVI вв. Тем не менее можно предположить, что постройки Соловецкого монастыря вобрали в себя и московский, и новгородский стили в тот период, когда новгородская каменная архитектура развивалась под расширившимся московским влиянием.

Есть свидетельства, что Соловецкий архипелаг был заселен людьми 4 тыс. лет назад [2]. Каменные пирамиды и лабиринты на Большом Соловецком и Большом Заячьем островах говорят о том, что архипелаг, вероятно, использовали как священное место задолго до прихода сюда христианских монахов. Что бы ни происходило во время доисторических ритуалов на Соловецких островах, именно Русская Православная Церковь превратила природное место в священное, когда первые монахи посвятили свою первую церковь Спасо-Преображению – чудесному божественному освящению и откровению. Когда приближаешься к бухте Благополучия, кажется, что монастырь прямо вырастает из воды, своего рода град Китеж, плавающая цитадель башен и куполов [3]. (фото 1).

Только в начале XV в. остров начал привлекать внимание самых выносливых монахов – части волны распространения христианства на Русском Севере в конце XIV–XV вв. Главным инициатором заселения Соловецкого острова был Савватий, ученик блаженного Кирилла Белозерского, который создал на Сиверском озере один из самых почитаемых монастырей на Русском Севере. После смерти Кирилла в 1427 г. Савватий переселился в монастырь на острове Валаам на Ладожском озере, но потом посчитал это место слишком людным. Услышав о другом острове в Белом море, Савватий поехал на северо-восток, за Онежское озеро к Карельской земле.

Там местные жители убедили уже немолодого Савватия взять себе в компаньоны неграмотного отшельника по имени Герман, который уже бывал на Соловецком острове. Общепринятым годом их первого появления на острове считается 1429 год, так говорится в Соловецкой летописи, хотя Д. Лихачев отстаивал более позднюю дату [4]. Суровые зимы и отсутствие достаточного количества еды явились суровым испытанием для монахов. Единственное, в чем они преуспели, это было выращивание репы; выживание же зависело от редких приездов промысловиков (в основном рыбаков), а также от их собственных нечастых поездок на материк. Во время одного из таких походов Германа в 1435 г. Савватий заболел и сам перебрался на материк, где вскоре и скончался.

Смерть Савватия поставила точку на первой попытке освоения Соловецкого острова монахами. Однако на следующий год на Карельской земле у р. Сума появился другой монах, Зосима, потомок зажиточной семьи новгородских торговцев, проживавших в районе Онежского озера. В 1436 г. Зосима и Герман вернулись на остров, где основали поселение на том самом месте, где сейчас расположен монастырь. После отъезда первых трех игуменов, посланных из Новгорода, Зосима сам стал игуменом и пребывал в этом сане до своей смерти в 1478 г.

Случайно ли, но в этот же год независимый Новгород был подчинен Москве, однако монастырь остался в новгородской епархии – значительный и очень важный факт для его раннего архитектурного развития. Понимая стратегическую важность северной окраины, великие московские князья подтвердили право монастыря владеть островами и тем, что там производилось. Первоначально монастырь был построен из дерева и в течение первых ста лет своего существования по крайней мере дважды сгорал дотла от удара молний, в 1485 г. и 1538 г. [5] В описи 1549 г. перечисляются среди его основных строений три солеварни, три водяных мельницы и три деревянных церкви: Спасо-Преображенская со вторым алтарем во имя Св. Николая, Успенская с монастырской трапезной и маленькая Церковь Св. Николая.

Самый расцвет монастыря пришелся на середину XVI в. благодаря энергичному руководству Филиппа Колычева (в миру Федор, 1509–1569), монаха, чьи корни восходят к известному новгородскому боярскому роду, имевшему широкие связи с Москвой. Колычев уехал из Москвы в середине 1530-х гг., присоединился к монашеской общине на Соловецких островах в 1537 г., а в 1548 г. стал игуменом. В это же время Московский церковный собор 1547 г. канонизировал Зосиму и Савватия как русских святых вместе с некоторыми другими чудотворцами. Филипп особенно активно поддерживал идею канонизации Зосимы и Савватия. Именно их примером монашеского служения он руководствовался в своих успешных кампаниях по сбору пожертвований для Соловецкого монастыря.

Самое раннее здание в комплексе – трапезная Успенской церкви (1552-1557 гг.), расположенная в северной части монастырского комплекса. Она состоит из большой трапезной в западной части и двухэтажной кубической формы церкви в восточной части, все возвышалось над подклетью (фото 2).

Влияние новгородской архитектуры в данном случае очевидно и совсем не случайно. Филипп провел зиму 1552 г. в Новгороде, собирая деньги для нового строительства и, вполне вероятно, что он вернулся обратно с двумя новгородскими зодчими, Игнатием Салкой и Столыпой, чьи имена появились в источниках по строительству церкви.

Сама Успенская церковь занимает довольно малую часть в юго-восточном углу основного комплекса, тогда как северо-восточная часть занята Келарской палатой – необычным сооружением со сводчатыми потолками, опирающимися на одну-единственную колонну в центре (фото 3). (Такой прием, используемый для усиления пространственного эффекта в трапезной, описан дальше).

В верхней части внутренних помещений Успенской церкви применены заполненные кладкой своды, типичные для новгородской архитектуры в первой половине XVI в. Пятикупольные церкви с цилиндрическими сводами строились в Новгороде в первой половине XVI в., но использование таких сводов в XV в. в новгородской архитектуре можно объяснить влиянием московской школы после 1478 г. Кто-то может предположить, что «диалог» между церковными архитектурными школами Москвы и Новгорода во второй трети XVI в. усилился в связи с возвышением Макария, архиепископа новгородского с 1526 г., ставшего митрополитом Всея Руси в 1542 г. Однако для церквей Соловецкого монастыря XVI в. большую роль играют особенные новгородские черты. Поэтому барабаны, поддерживающие три внешних купола, тоже «слепые»: они не пропускают свет внутрь.

Дальнейшая сложность – расположение за апсидой двух дополнительных алтарей (приделов). Первый посвящен обезглавливанию Иоанна Предтечи, второй, освященный только в 1605 г., в честь Св. Дмитрия. Доступ к этим алтарям проходил через лестницу, построенную в толстых стенах – одну из трех таких лестничных клеток в комплексе. В западной части архитектурной доминантой была колокольня с деревянным крыльцом, построенные в XVII в.

Возможно, однако, что наиболее примечательное сходство с новгородским прототипом связано с конструкцией трапезной, пристроенной к Успенской церкви. Этот огромный зал (фото 6), где своды опираются на единственную колонну в центре, относится к группе конструкций, среди которых самая ранняя – Крестовая палата (часть комплекса Епископского двора в Новгородском Кремле). Название («Крестовая палата») произошло от основной сводчатой конструкции – крестовых сводов. Эта форма широко использовалась в позднеготической архитектуре в Северной Германии, с которой Новгород имел продолжительные торговые связи, и, возможно, немецкие мастера не только следили за строительством в Новгороде, но и ввели сам термин «крестовый свод» [6]. Другой замечательный пример одноколонного зала в русской архитектуре – Грановитая палата (в Московском Кремле), начатая в 1487 г. Марком Фрязиным и законченная в 1491 г. Пьетро Антонио Солари. В этом случае основной зал, площадью 459 кв.м., имеет 4 крестовых свода, опирающихся на одну колонну.Внешний вид Успенской церкви с ее компактными формами и декоративными фронтонами (фото 4) носит все еще видимое сходство с примерами современной ей новгородской архитектуры, таких, как Троицкая церковь с трапезной, построенная в новгородском Духовом монастыре в 1557 г. (фото 5) и Благовещенская церковь на Торговой стороне. Формальное сходство с Троицкой церковью особенно заметно не только потому, что одни даты строительства, но и потому что обе имеют своеобразную конструкцию крыш, состоящую из остроконечных кокошников (декоративные щипцы), деревянной крыши и слепых барабанов и куполов, которые имеют важное символическое значение, но не играют никакой роли для внутренних помещений.

Несмотря на сходные основные конструкции, трапезная Соловецкого монастыря более архаична, чем другие вышеперечисленные залы, и значительно больше по площади – 500 кв.м. Чтобы выдержать такой большой вес, центральная колонна – 4 м в диаметре и 12 м в окружности – выполнена из ограненных камней. Она служит опорой для подпружных арок. Теоретически это просто, но технически смело, так как система сводов давала возможность открыть большую площадь для оконных проемов, тем самым позволяя естественному свету проникать в помещение, рассчитанное как минимум на 250 человек. 

В дополнении к свету трапезной требовалась надежная и эффективная система отопления. Успенская церковь, как и другие северорусские церкви с трапезными, строилась с отличной системой отопления, при которой тепло из судомойни, кухни и пекарни через подклеть церкви поступало в трапезную.

При всей технической и конструктивной изобретательности трапезной Успенской церкви Филипп имел и более амбициозные планы. В любом православном монастыре характерной особенностью являлось наличие главной церкви, или собора (как католикон в греческих монастырях), имя которой характеризует монастырь в целом. Как только строительство трапезной с церковью подошло к концу в 1557 г., Филипп начал собирать деньги, куда вошла и 1 тыс. рублей от Великого Князя Ивана Васильевича (Ивана IV, Ивана Грозного), для перестройки деревянной Спасо-Преображенской церкви. Работы начались в 1558 г., предположительно ими руководили новгородские зодчие Салка и Столыпа. Собор был завершен в 1566 г.

Будучи центром строительного проекта Филиппа Колычева в монастыре, уникальная по форме Преображенская церковь приобрела особый статус (фото 7). С легким, но заметным наклоном массивных стен Преображенская церковь кажется видением, более подходящим Лхасе, а не России. Она является ярким примером особенности российских монастырских церквей возвышаться над окружающим архитектурным ландшафтом, в частности, при помощи вертикального акцента. Данный эффект обеспечивается расположением угловых башен. Как пишет Савицкая, система, ограничивающая церковь выступами угловых башен, так же как и ряд других не менее существенных деталей, придает абсолютно индивидуальный облик памятнику.

Однако и здесь форма церкви связана как с традициями, так и с новшествами в церковной архитектуре и Новгорода, и Москвы. Для определения характерных черт и прототипов Преображенской церкви предлагаю начать с ядра конструкции: двух массивных колонн в центре. Середина XVI в. – время смелых экспериментов в русской архитектуре; одним из результатов было появление церквей с двумя колоннами в центре, вместо четырехколонных церквей, крестообразных в плане, распространенных в средневековой России. Можно предположить,что идея возведения двухколонных церквей уже получила свое воплощение в новгородской архитектуре во второй половине XVI в. в связи с развитием высоких иконостасов, которые фактически загораживали от глаз две восточные колонны, видимыми оставались только две западные колонны. Это, наряду с инновациями, привнесенными итальянскими зодчими, работавшими в Москве в начале XVI в., привело к возведению больших двухколонных церквей.

Среди этих церквей одна из наиболее выразительных – Благовещенский собор (1560 – нач. 1570-х гг.) в Строгановском комплексе в Сольвычегодске (фото 8). Сравнение Сольвычегодского и Соловецкого соборов, построенных в одно время, показывает, что первый имеет `большую симметрию: две колонны возвышаются в центре здания и поддерживают продольные арки, которые расходятся к восточной и западной стенам (фото 9). Этот прием создает сцепленную систему цилиндрических сводов, которые поддерживают крышу и пять куполов и все пропускают свет – данный прием широко представлен в крупных московских церквях этого периода. Главный барабан и купол опираются на стык прямо над двумя колоннами. Это решение не только устанавливает четко видимую симметрию, но и создает необычайно открытое, хорошо освещаемое пространство.

Создатели Соловецкой Преображенской церкви, наоборот, поместили две массивные колонны – намного большие, чем колонны в Сольвычегодском храме – в центре здания (фото 10) и передвинули главный барабан на восток, где он опирается на место между колоннами и восточной стеной. (Как и в Сольвычегодске, восточная стена тоже обеспечивает поддержку иконостаса.)

Верхняя часть Спасо-Преображенской церкви, возможно, наиболее сложная часть сооружения. Во всех, кроме одного внутреннего пролета, верхние своды построены согласно новгородской технике сомкнутых крестовых сводов. Один открытый пролет охватывает основной барабан и купол, которые опираются на тромпы и подпружные арки, которые в свою очередь связаны с основными колоннами и восточной стеной (фото 11). Структурное построение в данном случае ясно и понятно.За восточной стеной – большая прямоугольная апсида, вместо традиционной апсиды округлой формы. Хотя она по высоте в половину меньше основного объема храма, апсида достаточно просторна, чтобы вместить в центре главный алтарь, освященный в честь Спасо-Преображения, а также два дополнительных алтаря: один – в северной стороне, освященный во имя основателей монастыря, Зосимы и Савватия, и один – в южной стороне, в честь Михаила Архангела, защитника веры. Северный алтарь был освящен 6 августа 1566 г. (в праздник Спасо-Преображения по старому стилю), когда мощи Св. Зосимы и Савватия были торжественно помещены в этом алтаре. Спустя 2 десятилетия с небольшим, в 1591 г., останки Филиппа тоже были захоронены в этом склепе [7].

Однако часто обсуждается первоначальная форма барабана. Необычный восьмиугольный барабан (восьмерик) с гранями, сужающимися кверху, однозначно является первоначальной формой кирпичной кладки (фото 12). После расчистки внутренних помещений удалось увидеть в верхней части башни на своде под куполом уцелевшую фреску с изображением Христа Пантократора (созданную не ранее конца XVII в.), сохранившуюся, несмотря ни на что (фото 11) [8].

Среди многих своеобразных черт Спасо-Преображенской церкви одной из самых необычных является расположение четырех дополнительных алтарей (приделов) под куполами на углах верхнего яруса. Эти часовни тоже играют роль в устройстве церкви, которое имеет символическое значение: две посвящены 12-ти апостолам и 70-ти последователям, говорящие о монастыре как об оплоте и распространителе веры; и две посвящены греческим святым Иоанну Климакусу и Федору Стратилатесу – небесным покровителям сыновей Ивана Грозного Ивана и Федора. Доступ к этим помещениям проходил через лестницы, сооруженные во внешних кирпичных стенах.

Внешне высота основной конструкции каждой угловой часовни отмечена короткой пилястрой, выступающей из внутреннего угла на главном фасаде (фото 13). Каждый фасад часовни обрамлен сверху арочкой, которая соответствует изгибу полуцилиндрического свода перекрытия. Пересечение этих сводов образует крестовый свод, который в свою очередь поддерживает барабан и купол. Эти четыре часовни связаны аркадой, с глухой внешней стороной; в ней имеется лишь ряд маленьких оконных проемов. Так, наружняя поверхность аркад служит завершением главного фасада, и навершия аркады образуют своеобразный узор – кокошник – в два ряда по краю крыши Спасо-Преображенской церкви (фото 14). Соответственно, своды основного объема церкви стыкуются в основании угловых часовен, а не на вершине фасадов, такой прием создает иллюзию большего размера.

Угловые часовни определяют для Спасо-Преображенской церкви еще одну традиционную черту средневековой русской архитектуры: конструкцию из пяти куполов. Но как указывалось выше, это не типичная группа из пяти куполов над большими церквями с барабанами, пропускающими свет внутрь. (Благовещенский собор в Сольвычегодске ближе к этой традиции). Здесь новшества в строительной технике XVI в. предоставили новый подход к традиционным формам. Внутренние конструкции четырех дополнительных куполов не только не пропускают свет в основное помещение, они являются самостоятельными элементами, значительно удаленными от главного купола, создавая тем самым своеобразный колорит. Конечно, ввиду того, что русские монастыри имели и защитные функции, можно рассматривать эти часовни как смотровые башни.

Но такая догадка не очень важна для очевидной и первостепенной роли угловых часовен в части сакрального смысла Спасо-Преображенской церкви. Тот факт, что каждая часовня освящена во имя одного из святых, был упомянут выше. Таким образом, вместе с алтарями основного здания они (часовни) образуют непрерывную линию семи алтарей (7 – священное число), что имеет глубокий сакральный смысл. Кроме того, их расположение как отдельных элементов вокруг центрального купола (или башни) предполагает сравнение с некоторыми наиболее выразительными церквями Москвы XVI в., в особенности с церковью Иоанна Предтечи в Дьяково (фото 15) и храмом Василия Блаженного в Москве. Оба памятника состоят из отдельно стоящих часовен, или приделов (4 – в Дьяковской церкви, 8 – в Храме Василия Блаженного), сгруппированных вокруг центральной башни.

Однако существуют видимые структурные различия: часовни (на самом деле маленькие церкви) московских памятников возвышаются вместе с основным зданием над общим фундаментом. Основание Покровского собора возвышается над подклетью, но принцип организации тот же: отдельные второстепенные элементы симметрично сгруппированы вокруг главной башни. Спасо-Преображенская церковь также опирается на подклеть, но ее часовни расположены в верхних углах основного здания, а не на его основании (фото 16).

Можно заметить, что и в Дьяковской церкви имеется похожая конструкция – две возвышающиеся часовни за колокольней с западной стороны; но общий вид разительно отличается. В своем уникальном виде Соловецкая Спасо-Преображенская церковь совместила традиционную пятикупольную форму русских православных церквей с видом небесной крепости, чьи части символически расположены вокруг центрального сооружения, посвященного Спасо-Преображению.

Когда работа над Спасо-Преображенской церковью подходила к завершению и готовились к освящению алтарей (6 августа 1566 г.), Филипп был вынужден оставить дело, которым он был так поглощен. Летом 1566 г. он был вызван в Москву Иваном Грозным, который поддержал назначение Филиппа митрополитом Русской Церкви, но ожидал, что священник согласится с деспотическим режимом. Когда Филипп не только не дал своего согласия, но и публично выступил против террора, Иван сослал его в 1568 г. в Тверской Отрочь монастырь, где по царскому указу он был убит Малютой Скуратовым 23 декабря 1569 г. Филипп был причислен к лику святых в 1647 г., и пять лет спустя его мощи были перенесены в Успенский собор в Москве.

Несмотря на смерть митрополита Филиппа и непоследовательность политики Ивана, строительные работы в Соловецком монастыре продолжались. Возведение третьей каменной церкви, посвященной Св. Николаю, на месте между Успенской церковью с трапезной и Спасо-Преображенской церковью было начато в 1577 г. и закончено в 1584 г. Скромных размеров и возвышающая на подклети (в документах XVIII в. – погреб), церковь, видимо, была двухколонная с одним куполом и колокольней в западной части. Кровля была деревянная по дранке, что типично для северных церквей. В начале XIX в. совет монастыря решил разрушить здание из-за конструктивных дефектов (трещин на фасаде). В 1830-34 гг. на этом же месте была построена большая церковь Св. Николая, с пятью куполами, которая, возможно, включала остатки первоначальных стен.

Более крупным по масштабу и значению было строительство массивных гранитных стен Соловецкого монастыря. Хотя за пределами России они мало известны, но стены Соловецкого монастыря являются одним из наиболее значительных достижений в строительстве оборонительных сооружений в Европе (фото 17). Толчком к их возведению послужила затяжная Ливонская война (1558–1583 гг.), которую вел Иван Грозный. Являясь союзниками Ливонии, объединенная датская и шведская флотилия появилась у берегов Соловецкого архипелага в 1571 г. И хотя никаких враждебных действий со стороны голландцев и шведов не было, это подняло вопрос об уязвимости монастыря и, даже более, о слабости северных границ Москвы у Белого моря.

В 1578 г. Иван Грозный поддержал строительство деревянной стены вокруг монастыря и выслал отряд стрельцов и пушкарей под командованием воеводы Михаила Озерова, чтобы они следили за передвижениями шведов в Белом море. Однако в 1579 г. Озеров умер во время очередной попытки выгнать шведов с оккупированных ими в этом же году монастырских земель вблизи Кеми, самом ближайшем к Соловкам поселении на материке. За этим поражением последовало резкое увеличение средств, выделяемых монастырю. С потерей Нарвы в 1581 г., стратегическая важность Белого моря увеличилась не только в военном отношении, но и как последний оставшийся у Москвы морской выход для торговли с Европой. К концу XVI в. в средневековой России по Белому морю, по озерам и рекам, впадающим в него, велась оживленная торговля. По этой обширной территории перевозили меха, лес, рыбу и самый важный товар – соль.

Понятно, что в этих обстоятельствах Соловецкий монастырь стал оплотом против шведского нападения, и в 1582 г. началась работа по замене деревянного частокола на стены из самого прочного и доступного материала – камней гранита, включая большие валуны. Даже после окончания Ливонской войны в 1583 г. и смерти Ивана Грозного в 1584 г. работы по строительству стен продолжались при поддержке царя Федора. Когда строительство закончилось, стены представляли собой удлиненный пятиугольник примерно 850 метров в длину (не включая периферийные башни), в среднем 9-10 метров в высоту и 7 метров толщиной у основания стен.

Во время наиболее интенсивного строительства, между 1582 и 1594 гг. монахи и наемные рабочие вручную доставляли гранитные глыбы на место, где впоследствии из болотистой земли выросли огромные стены и круглые башни монастыря. В первые два года строительства работа, вероятно, велась под наблюдением строителя из Вологды Ивана Михайлова. Однако монастырь в 1550–1560-х гг. приобрел огромный опыт использования гранитных глыб при строительстве больших сооружений, включая церкви. Письменные источники говорят, что общее руководство проектом было поручено монаху (старцу) Трифону (в миру Терентий Кологривов), происходящему из зажиточной семьи торговцев солью из деревни Ненокса на берегу Белого моря – близ устья Двины.

Как и многие русские поселения в районе Белого моря (в Поморье), Ненокса была тесно связана с Соловецким монастырем в XVI в. Монастырь отправлял священников в такие города, как Кемь и Сумский Посад вдоль «Летнего Берега» (юго-западный берег моря, сейчас здесь располагается Карелия) и деревни вдоль «Зимнего Берега» и Терского берега Кольского полуострова, а с XVII в. обучал местных иконописцев. Эти отношения зиждились не только на духовных делах, но и на экономических интересах, т.к. монастырю были пожалованы огромные земельные владения в этих районах. Более того, расположение монастыря около устья реки Онеги давало доступ к внутренним районам Русского Севера, особенно к старинному центру торговли солью Каргополю, расположенному на озере Лача у истоков реки Онеги.

Время от времени денежную поддержку грандиозного проекта по строительству стен оказывал московский двор. Кроме того, работа велась за счет собственных средств монастыря на архипелаге и средств поселений, у которых были особые (и часто обременительные) обязанности перед монастырем. Также известно, что во время летних месяцев около двухсот наемных казаков участвовали в строительстве стен. В то же время владения монастыря на материке были поводом для шведских набегов, особенно в начале 1590-х гг., и их защита стала дополнительной тяготой для монастыря.

Главной отличительной деталью стен являются шесть крупных круглых угловых башен. Они включают башню Св. Николая и въездные ворота на северо-восточном углу (фото 18), Архангельскую башню на юго-восточном углу (фото 19), Белую башню на западном углу, Прядильную башню на юго-западе и Корожную башню на северо-западном углу.

Также есть 4 квадратных башни меньших размеров. В каменных стенах башен были проделаны отверстия для пушек, стены и башни монастыря были покрыты деревянной кровлей. (Деревянные части сооружений с тех пор часто перестраивались.) Последнее, что завершили при строительстве стен, было сооружение башен. С подписанием мирного договора (как правило, недолговечного) между Россией и Швецией в 1595 г. крайняя необходимость в возведении стен отпала. Однако данные указывают на то, что возведение стен продолжалось до 1596 г., было возобновлено в начале XVII в. и завершилось только в 1621 г.

Последнее значительное сооружение XVI в. на территории Соловецкого монастыря была надвратная Благовещенская церковь, построенная в 1591–1601 гг. над западными воротами и дошедшая до наших дней, хотя и сильно перестроенная в XIX в. (В настоящее время она служит приходской церковью для местной общины).

Сооружение Благовещенской церкви также приписывается монаху Трифону, хотя нынешний вид только приблизительно напоминает первоначальный. Например, первоначальная линия крыши напоминала крышу Успенской церкви с декоративными щипцами под одним куполом. Интерьер тоже часто переделывался и расширялся. Тем не менее простая форма белых стен церкви представляет собой не только значительный контраст грубой текстуре оборонительных стен, но также служит дополнением главному монастырскому сооружению, Спасо-Преображенской церкви, чей западный вход находится напротив надвратной церкви. Таким образом, с окончанием строительства надвратной церкви у монастыря стало три полноценных зримых доминанты, каждая из которых посвящена одному из самых главных православных праздников: Успению, Спасо-Преображению и Благовещению.

Данный обзор по архитектуре XVI в. Соловецкого монастыря завершается кратким примечанием о сооружении, которое датируется началом XVII в., но неразрывно связано с церквями монастыря XVI в. В 1602 г. Трифон Кологривов следил за строительством закрытой каменной галереи, которая связывала главные церкви, Успенскую и Спасо-Преображенскую. Когда она была закончена, галерея обеспечила желанную защиту против зимних метелей. И хотя некоторые части галереи больше не существуют, основная конструкция сохранилась и говорит о том, что зодчие тонко чувствовали строительный материал и ощущали форму. Массивный фундамент из гранитных блоков уступает место аккуратной кирпичной кладке, которая не только фактически связывает сооружения, но и обеспечивает зрительно объединяющую основу всего комплекса.

Соловецкий Спасо-Преображенский монастырь был в основном избавлен от грабежей в годы Смутного времени. Но в конце XVII в. монастырь перенес самое трагическое испытание. В 1660-х гг. русское православное общество раскололось на два лагеря из-за реформ, проводимых патриархом Никоном, и Соловецкий монастырь стал главным оплотом сопротивления. После 7-летней осады царскими войсками (1668–1676 гг.) монастырь пал, когда один монах предал обитель, выдав секретный вход в крепость. Последующие ссылки и казни мятежных монахов сделали монастырь символом страдания за каноны старой веры, но все-таки его постепенно восстановили.

С XVII в. по XIX в. монастырь постоянно развивался, старые сооружения были заменены новыми, такими как нынешняя колокольня (1776–1777 гг.), которая стала еще одной вертикальной доминантой в ансамбле. Сооружение зданий ремесленных мастерских из больших каменных блоков напоминает, что монастырь создал самостоятельную общину, расположенную в границах островов Соловецкого архипелага, которая обеспечивала монастырь и дополнительными запасами, и местами для духовного уединения. На Большом Заячьем острове, например, расположены не только доисторические каменные лабиринты, но и деревянная церковь св. Андрея, построенная по приказу Петра Великого в 1702 г. В XIX в. монастырь стал главным местом паломничества со своим собственным пароходом и отелем.

После окончания Гражданской войны в России в 1921 г. большевики конфисковали всю собственность и владения монастыря, который недолго – и неудачно – был коммуной. Два года спустя пожар неизвестного происхождения пронесся по главным каменным церквям и оставил от внутренних помещений только обуглившиеся развалины. Вскоре после этого на архипелаг хлынула первая волна заключенных, именно здесь, в 1923 г., советское правительство организовало первый концентрационный лагерь, специально созданный для подавления инакомыслия. Вытесненный большими лагерями, Соловецкий лагерь был закрыт в 1939 г., и его территория была превращена в военную базу и школу для курсантов мореходного училища.

Первые попытки восстановления внушительного архитектурного комплекса Спасо-Преображенского монастыря относятся к 1960-м гг., в последующие десятилетия, после создания Соловецкого государственного исторического музея-заповедника, реставрационные работы стали проводиться более масштабно. В 1990-х гг. студенты и другие добровольцы приезжали на север летом, чтобы помочь нескольким монахам, живущим в монастыре, в деле его восстановления. После повторного освящения монастыря Патриархом Алексием II в августе 1992 г. работа ускорилась и была завершена в 2001 г. открытием каменной галереи, соединяющей главные церкви монастыря. В настоящее время реставрация продолжается. 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Архипелаг состоит из нескольких островов: Большой Соловецкий (246 кв.км.), Анзерский (47 кв.км), Большая Муксальма (17 кв.км), Малая Муксалма (.57 кв.км), Большой Заячий (1,25 кв.км) и Малый Заячий (1,02 кв.км). Для изучения экологии Большого Муксалинского острова (меньше был затронут освоением человеком, чем Большой Соловецкий остров) смотрите статью Колосовой Г. И. «Природные комплексы» на Соловецких островах: Большая Муксальма, под ред. П. В. Боярского. М., 1996. С. 137–84.

[2] Относительно лабиринтов и других неолитических следов, особенно на Большом Заячьем острове смотрите В.В. Скопин. На Соловецких островах. М., 1990. с. 151-154. О ранних славянских археологических находках на Соловецком архипелаге смотрите Н.А. Макаров. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI-XIII вв. М., 1997. с. 13, 47, 87.

[3] Традиционный способ добраться до Большого Соловецкого острова – на лодке, например, из города Кемь на Карельском берегу, расположенного в 40 км к западу. Духовное значение этой поездки по морю описано Б. А. Успенским. Дуалистический характер русской средневековой культуры (на материале «Хождения за три моря» Афанасия Великого). Избранные труды в двух томах. – М., 1994. 1:255. Смотрите также Теребихин Н. М. Сакральная география русского севера. Архангельск, 1993. С. 43.

Следует сказать, что Валаамский монастырь был посвящен Спасо-Преображению. Для изучения жизни Святых Савватия и Зосимы смотрите: Минеева С. В. Житие и чудеса преподобных Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев. Курган, 1995; Минеева С. В. Рукописная традиция Жития преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (XVI–XVIII вв.). М., 2001; Дмитриева Р. П. Житие Зосимы и Савватия Соловецких в редакции Спиридона-Саввы // Книжные центры Древней Руси: XI–XVI вв.: Разные аспекты исследования, под ред. Д.С. Лихачева и Р.П. Дмитриевой. – СПб, 1991. Смотрите также: Яхонтов И. Жития святых северорусских подвижников поморского края как исторический источник. Казань, 1882. Смотрите и другие работы: Jennifer Spock, The Solovki Monastery 1460-1465: Piety and Patronage in the Early Modern Russian North. Yale University, 1999. По Кирилло-Белозерскому монастырю и его архитектуре смотрите: William C. Brumfield. Photographic Documentation of Architectural Monuments in the Russian North: Vologda Province. Visual Resources 14, no. 1 (1998): 71–78.

[4] Лихачев Д. С. Соловки в истории русской культуры // Архитектурно-художественные памятники, С. 12–13. Вторую редакцию Соловецкой летописи опубликовали в 1821 г. в Москве.

[5] Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. М., 1908. C. 11.

[6] По Крестовой палате и немецкой технике строительства смотрите: Гордиенко Е.А. Владычная палата новгородского Кремля. Ленинград, 1991. C. 34–36. Гордиенко отмечает, что до XVII в. нет никаких документов с определением “крестовая палата”, однако это не исключает возможности немецкого влияния на появление системы крестовых сводов.

[7] Мощи были перевезены в Москву после визита в Соловецкий монастырь митрополита Новгорода Никона в 1652 г. Это произошло с согласия и одобрения царя Алексея Михайловича. Вскоре после приезда митрополита в Москву с мощами Никона возвели в сан патриарха Всея Руси. Но то, что даже с разрешения царя он забрал мощи, обидело многих в монастыре и поэтому во время семилетнего «Соловецкого сидения»(1668–1676 гг., в защиту старой веры) монахи кроме всего прочего требовали вернуть мощи в монастырь. О перевозе мощей смотрите: Сырцов И. Я. Возмущение Соловецких монахов-старообрядцев в XVII в. Кострома, 1888. С.16–17; Лихачев Д. С. Соловки. С. 21–22. Частички мощей Филиппа были возвращены в монастырь, где они и хранились в раке в Преображенской церкви (Скопин В. На Соловецких островах. С. 50). По конфликту Никона с монастырем смотрите: Michels G. The Solovki Uprising: Religion and Revolt in Northern Russia // Russian Review 51. Январь, 1991. C. 1–15.

[8] По фрескам XVII в. в церкви смотрите: Кольцова Т. М. Северные иконописцы. – Архангельск, 1998. С. 11. Для обзора по сохранившимся фрагментам фресок XIX в., которые сохранились во время пожара 1923 г., смотрите: Архитектурно-художественные памятники, под ред. Д. С. Лихачева. Илл. 20, 23.