В книге «Прославленные Святые» издания Воронежской епархии 2003 года, о Священномученике Захарии содержится информация, что он родился не в станице Митякинской Донецкого округа Войска Донского, а в селе Петровка Павловского уезда Воронежской губернии. Таким образом, подвергается сомнению казачье происхождение святого. Дальше, больше. В этой книге указывается, что св. Захария после своей иерейской хиротонии бывшей в 1888 году, был назначен на служение в Вознесенский Войсковой кафедральный собор г.Новочеркасска, хотя это произошло только в 1903 году, через 15 лет после рукоположения. Указывается, что у св. Захарии было 4 детей, а реально было 7 детей. Указывается также, что св. Захария в 1937 году был не расстрелян, а умер в лагере от нестерпимых условий содержания и болезней. Однако, все эти данные не подтверждены никакими ссылками. Источник этой информации неизвестен. Сведения о Священномученике Захарии изложенные в этой работе подтверждаются архивными данными Государственного Архива Ростовской области (ГАРО), информацией из Казахстана о лагерном заключении Священномученика Захарии и его мученической кончине, а также свидетельствами родственников св.Захарии, которые еще проживают на Дону.

Начало жизненного пути. От рождения до начала священнического служения (1865–1890 гг.)

Согласно, послужного списка Священномученика Захарии, находящегося в ГАРО, в фонде 226 «Донская духовная консистория» святой Захария родился 23 марта 1865 года, в станице Митякинской Донецкого округа Области Войска Донского. Его отец Петр Лобов был служащим и имел чин коллежского регистратора.

С детства св. Захария тянулся к духовной жизни, и каких-то особых сомнений в выборе жизненного пути у него не было. Он поступил учиться в Донскую духовную семинарию, которую и окончил по первому разряду в 1888 году. В этом же году св. Захария женился и был рукоположен в священный сан. 13 ноября 1888 года, архиепископ Донской и Новочеркасский Макарий (Миролюбов) рукоположил св. Захарию в сан иерея и назначил настоятелем Архангельского храма слободы Нагольно-Голодаевки (ныне село Сариновка. Кашарского района Ростовской области). На первом месте своего служения св. Захария пробыл немногим более года, и уже 14 февраля 1890 года был переведен настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы в хутор Ажинов. Здесь он прослужил и того меньше, так как уже 23 марта 1890 года был переведен на служение в город Александровск-Грушевский (ныне г. Шахты Ростовской обл.) штатным клириком храма святых апостолов Петра и Павла.

Служение священномученика Захарии в г. Александровск-Грушевске (1890–1900 гг.)

В Александровск-Грушевском св. Захария прожил 10 лет .Это был весьма важный период в его жизни. Помимо своего священнического служения в Петропавловском соборе, св. Захария уделял большое внимание педагогической и общественной деятельности. Он был законоучителем в нескольких учебных заведениях города: одноклассной мужской школы (1890–1894), одноклассной женской школы (1894–1900), двухклассной школы (1894–1900), школе грамотности Азовской компании (1896–1900).

Город Александровск-Грушевский получил статус города, за 9 лет до поселения в нем семьи Лобовых, в 1881 году. До этого года здесь существовало так называемое Грушевское горное поселение. Молодой город быстро рос и развивался за счет роста производства на угольных шахтах. Многочисленные шахты принадлежали «Таганрогско-Грушевско-Донецкому антрацитному товариществу», «Русскому обществу пароходства и торговли», промышленникам Парамоновым и Чурилину. Шахта «Елпидифор» (ныне «Артём»), принадлежавшая Торговому Дому Парамоновых, считалась лучшей в Российской Империи. Промышленный рост создавал много рабочих мест. На заработки в Александровск-Грушевский стекались со всех сторон самые разные люди. Зачастую, это были люди принадлежавшие к самым низшим слоям общества. Например, если кто-то из разорившихся, обедневших казаков уходил работать на рудники, то в их родных станицах и хуторах их считали пропащими людьми. Человек оторванный от своей родной среды, от вековых традиций, легко становился добычей для всякого рода революционных агитаторов, тем более, что революционным идеям тогда были подвержены очень многие люди. Например, знаменитый донской промышленник, глава Торгового Дома Парамоновых, Николай Елпидифорович Парамонов поддерживал деятельность революционных организаций, даже основал для них издательство «Донская Речь». Заботился он и о своих рабочих. В Александровск-Грушевске, на деньги Парамонова, для его рабочих, строились общежития, дешевые столовые, школы, больницы, детские сады и даже кинотеатр. Однако ни деятельное сочувствие революционным идеям, ни большая социальная деятельность, ни даже финансирование революционных организаций, не смогли улучшить отношения горняков к своему хозяину. В годы Гражданской войны, горняки Александровск-Грушевска, металлурги Сулина, железнодорожники Зверево, составят основу коммунистического сопротивления казакам. Тяжелый труд, оторванность от родной среды, революционная агитация делали свое дело, и горняки заражались революционными идеями и безбожием. В такой непростой обстановке приходилось нести служение духовенству Александровск-Грушевска, в том числе и иерею Захарию Лобову. Будучи пастырем добрым и ревностным, «полагающим душу свою за овцы», св.Захария усердно трудился среди горняков с проповедью Слова Божия. Он убеждал их не поддаваться революционной пропаганде, хранить веру Православную и верность Государю – Помазаннику Божию.

Служение св. Захарии в Александровск-Грушевске было отмечено следующими церковными наградами: набедренник в 1892 году, грамота Святейшего Синода в 1895 году, правом ношения фиолетовой скуфьи в 1897 году, и грамотой Святейшего Синода в 1900 году. 16 мая 1900 года, согласно, поданного прошения, иерей Захария Лобов был переведен в Новочеркасск.

Служение священномученика Захарии в г. Новочеркасске (1900–1924 гг.)

Перевод в Новочеркасск, был испрошен св. Захарием, ради лучшего образования детей, которых в семье Лобовых, на тот момент было шестеро. В Александро-Грушевске в семье Лобовых родились: сын Гавриил в 1890 году, сын Прокопий в 1892 году, сын Алексей в 1894 году, сын Симеон в 1895 году, дочь Вера в 1896 году, и сын Арсений в 1899 году.Вскоре после переезда в Новочеркасск, в июне 1900 года, родился и последний, седьмой ребёнок – дочь Ольга.

В Новочеркасске, иерея Захарию назначили штатным клириком Михайловского храма. В Михайловском храме он служил недолго, до декабря 1900 года, когда был переведен штатным клириком Свято-Троицкого храма г. Новочеркасска. В 1903 году иерей Захария был переведен в Вознесенский Войсковой кафедральный собор и назначен ключарем собора.

Одновременно с этим назначением, иерея Захарию Лобова назначили штатным членом Донской духовной консистории (1903–1908), где он стал одним из ближайших помощников архиепископа Донского и Новочеркасского Афанасия (Пархомовича). В 1904 году иерей Захария был награжден золотым наперсным крестом, а в 1906 году был возведен в сан протоиерея. Наряду со священническим служением св. Захария в Новочеркасске продолжил и активизировал свою педагогическую деятельность. В 1906 году он стал членом Донского епархиального училищного совета. Нес послушание законоучителя частного коммерческого училища Абраменкова (1909–1919), военно-фельдшерской школы (1910–1919). Кроме того он был назначен казначеем Аксайско-Богородичного братства (1910–1919) и членом совета Донского епархиального женского училища.

В 1915 году, по инициативе протоиерея Захарии Лобова, при кафедральном соборе был создан миссионерский кружок ревнителей веры и благочестия. Он же стал бессменным руководителем этого кружка.

В 1917 году протоиерей Захария Лобов овдовел. К этому времени трое его старших сыновей вели уже самостоятельную жизнь. Гавриил Захарович окончив Донскую духовную семинарию и Киевскую духовную академию, жил в Чернигове и служил инспектором Черниговского епархиального женского училища. Прокопий Захарович окончив Московский Императорский Университет и получив степень кандидата экономических наук, жил в Москве и служил в московской конторе Государственного Банка. Симеон Захарович был офицером и воевал на германском фронте. Четверо младших детей еще получали образование. Алексей обучался в Киевской духовной академии. Вера была слушательницей Бестужевских курсов в Петрограде. Арсений был воспитанником Донской духовной семинарии, а Ольга воспитанницей Донского епархиального женского училища.Таким образом, при отце, оставались только Арсений и Ольга. В страшные и смутные годы революции 1917 года и Гражданской войны, протоиерей Захария Лобов продолжал нести служение ключаря Вознесенского Войскового кафедрального собора г. Новочеркасска. В 1919 году, св.Захария был награжден очередной духовной наградой – палицей. Только по милости Божией, чудом Божиим, св.Захария не был репрессирован в это страшное время. Поводов для расправы с ним было множество. Во-первых: казачье происхождение. Во-вторых: родственные связи. У священномученика Захарии (Лобова), так же, как и у священномученика Николая (Попова), был брат – белогвардеец, и тоже казачий генерал: генерал-майор Григорий Петрович Лобов. Младший брат св. Захарии – Григорий Петрович Лобов, родился в станице Митякинской 19 ноября 1878 года. Окончил Новочеркасскую учительную семинарию и Новочеркасское казачье юнкерское училище. В 1903 году, он был произведен в чин хорунжего и зачислен в 30-ый Донской казачий полк. В 1907 году был произведен в чин сотника, а в 1910 году в чин подъесаула. Первую мировую войну встретил подъесаулом 26-го Донского казачьего полка. Воевал лихо, преимущественно в разведке. Неоднократно был награжден командованием и быстро продвигался по службе. В 1914 году был награжден Георгиевским оружием. В 1916 году дважды произведен в следующие чины: есаул и войсковой старшина. В 1917 году был произведен в полковники. В 1918 году вступил в ряды Донской Армии генерала П.Н. Краснова. В апреле 1919 года был произведен в чин генерал-майора. До октября 1919 года командовал 1-ой Донской конной дивизии. С октября 1919 года по февраль 1920 года командовал 4-ой Донской конной дивизией. В Русской Армии генерала П.Н. Врангеля находился в донском офицерском резерве, занимал должность председателя суда при штабе Донского корпуса. С октября 1920 года до эвакуации врангелевских войск был инспектором тыла Донского корпуса. В эвакуации находился на острове Лемнос, в составе Донского корпуса. С 1921 года жил в Болгарии, в г. Пловдив. Возглавлял в Пловдиве белоэмигрантскую колонию, работал чиновником на табачных складах г. Пловдива. В сентябре 1944 года был схвачен сотрудниками контрразведки «Смерш» 37-ой советской армии, допрошен в городе Стара-Загора и отправлен в Москву. В Москве содержался в Лефортово и Бутырке. Осужден на 10 лет лагерей за «контрреволюционный террор». Отправлен в Сибирь, лагерь Бирикчуль, Тисульского района, Кемеровской области, где и скончался 18 декабря 1948 года, в возрасте 70 лет. Официальная причина смерти была обозначена, как «паралич сердечной мышцы».

Как писал председатель РОВС и Дроздовского объединения, атаман Общеказачьей станицы г. Вашингтона, капитан В.Н. Бутков: «Генерал Григорий Петрович Лобов являл собой классического офицера старой Императорской Русской Армии и казака-добровольца Белой Армии. Это был русский богатырь без страха и упрека, храбрейший и доблестнейший христолюбивый воин. Счастливы те, кто с ним и под его начальством служили. Он был настоящий русский патриот».

Родство с таким человеком, как генерал Г.П. Лобов, несомненно в годы Гражданской войны, было смертным приговором, но Господь хранил св. Захарию, не настал еще его час. А ведь кроме брата – генерала, был еще и сын – офицер Симеон Захарович Лобов, таким образом, получалась белогвардейская семья, которой ничего хорошего от советской власти ждать не приходилось.

В-третьих, св. Захарию могли репрессировать из-за его деятельности. По роду своего служения, будучи ключарем Войскового кафедрального собора в г. Новочеркасске – столице Всевеликого Войска Донского и помощником правящих донских архипастырей, он часто общался с руководством Всевеликого Войска Донского – Войсковыми атаманами, генералами Калединым, Назаровым, Красновым и Богаевским Он говорил обличительные проповеди в отношении большевиков и служил молебны о победе казаков и добровольцев над большевиками.

Всего этого хватило бы на несколько смертных приговоров со стороны советской власти. Однако, Господь судил иначе, и хранил Своего угодника. Более того, Господь возвел св. Захарию на новое, более высокое и ответственное служение. После завершения Гражданской войны и окончательного установления советской власти на Дону, св. Захария продолжал оставаться верным Православию и стал одним из активнейших борцов с обновленчеством на Дону. В марте 1921 года протоиерея Захарию перевели из кафедрального собора к церкви Новочеркасского монастырского подворья. Активность борьбы с обновленчеством, которую вел отец Захария, обратило внимание ГПУ. В обвинительном заключении ГПУ содержались такие слова: «На съезде Донской епархии он один из всего духовенства оставался тихоновцем». По мнению того же ГПУ, протоиерей Захария Лобов был правой рукой митрополита Митрофана (Симашкевича). В 1922 году, протоиерей Захария Лобов был, впервые подвергнут аресту. Это произошло в г. Новочеркасске. Ему было предъявлено обвинение по следующим статьям УК РСФСР: ст. 72, 73, 83. Основное обвинение: «халатное хранение церковного имущества». Однако приговор суда был оправдательным, и протоиерея Захарию освободили из-под стражи в здании суда.

После ареста митрополита Митрофана (Симашкевича) в начале 1923 года, церковный совет и прихожане Свято-Троицкого храма г. Новочеркасска обратились к Святителю Тихону, Патриарху Московскому и всея России, с прошением о епископской хиротонии протоиерея Захарии Лобова, свидетельствуя о своем желании остаться верными Святителю Тихону, в то время, как на Дону все сильнее и сильнее становился обновленческий раскол. Святитель Тихон положительно рассмотрел это прошение. 22 сентября 1923 года, после пострижения в монашество с сохранением прежнего имени и возведения в сан архимандрита, св. Захарию рукоположили в сан епископа. По благословению Святителя Тихона, Патриарха Московского, архиерейскую хиротонию совершили епископ Митрофан (Гринев) Аксайский и епископ Иннокентий (Бусыгин) Каменский. Титул новорукоположенного архиерея был «епископ Нижне-Чирский, викарий Донской епархии». 11 октября 1923 года был вторично арестован в Новочеркасске. В тюрьме содержался до 10 декабря 1923 года. Ему было предъявлено обвинение «дискредитация Советской власти, использование религиозных предрассудков 
 масс с целью возбуждения сопротивления законам и постановлениям Советской власти», по ст. 73, 119 УК РСФСР. Виновным себя не признал. Заявил, что признает Главою Русской Православной Церкви Святителя Тихона, Патриарха Московского, и отвергает обновленцев. Дело было прекращено, епископа Захарию освободили из-под стражи в зале суда, за отсутствием состава преступления.

С октября 1923 года, находясь уже под следствием, епископ Захария (Лобов) был назначен на Аксайское викариатство, по причине ареста епископа Аксайского Митрофана (Гринева). Вернувшись из новочеркасской тюрьмы, епископ Захария, активно включился в церковную жизнь на Дону, возглавив практически Донскую епархию, в отсутствии правящего архиерея. Руководствуясь духовными советами своего духовника, знаменитого ростовского подвижника и старца – протоиерея Иоанна Домовского, а также пользуясь поддержкой уволенного на покой митрополита Митрофана (Симашкевича), в достаточно короткий срок, епископ Захария сплотил вокруг себя всех православных Дона и нанес сильный удар по обновленчеству. Епископ Захария активно рукополагал священников, часто совершал богослужения, всегда при большом стечении народа.

Активная народная поддержка радовала святителя, но он прекрасно понимал, что власть не оставит это без внимания, и следует ждать нового ареста. В течении непродолжительного времени служения святителя Захарии на Дону, значительная часть донских приходов вернулась из обновленческого раскола в лоно Православной Церкви. Съезд духовенства и мирян Донской епархии под председательством святителя Захарии принял решение покончить с обновленчеством и твердо держаться руководимой Святителем Тихоном, патриархом Московским, Русской Православной Церкви.

 Активная деятельность святителя Захарии, была оценена ГПУ, как контрреволюционная, в материалах ГПУ указывалось, что « Лобов – злейший враг Советской власти». Советская власть не могла позволить, чтобы «злейший ее враг» оставался на свободе. Равно, как не могли простить святителю Захарии, донские обновленцы своего поражения нанесенного им св.Захарией. 28 февраля 1924 года, епископа Захарию вызвали повесткой в Ростов, в областной ОГПУ, и там был арестован по доносу обновленческого архиепископа Донского Мелхиседека. Был первоначально помещен в ростовскую тюрьму, а затем этапирован в Бутырскую тюрьму г. Москвы. Начинался крестный путь страданий св.Захарии, приведший его к мученическому венцу. На родную, Донскую землю ему уже было не суждено вернуться.

Начало крестного пути. От заключения в Бутырскую тюрьму до назначения на Воронежскую кафедру (1924–1929 гг.)

В Бутырской тюрьме священномученик Захария провел около полугода. Его делом занимались Т.А. Тучков и Г.Г. Ягода. 26 сентября 1924 года, епископ Захария (Лобов) был осужден на 2 года лишения свободы, по статьям 69 и 72 УК РСФСР, по обвинению «распространение контрреволюционных воззваний, антисоветская агитация путем проповедей». Святого Захарию обвиняли, что он стал «нелегальным правителем епархии», отобрав власть у «законного» обновленческого епархиального управления.

Священномученик Захария виновным себя не признал. После оглашения приговора, св. Захарию отправили в так называемый СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения).

На Соловках, в то время, в концлагере томился цвет русского духовенства. С 1923 года по 1926 год, в СЛОНе пребывали следующие архиереи: архиепископы: Евгений (Зернов), Иларион (Троицкий), Серафим (Мещеряков), Прокопий (Титов), Иувеналий (Масловский), Пахомий (Кедров); епископы: Амвросий (Полянский), Гавриил (Абалымов), Глеб (Покровский), Григорий (Козырев), Игнатий (Садковский), Иоаким (Благовидов), Киприан (Соловьев), Мануил (Лемешевский), Митрофан (Гринев), Нектарий (Трезвинский), Павел (Введенский), Платон (Руднев), Рафаил (Гумилев), Софроний (Старков), Софроний (Арефьев), Серафим (Протопопов). К ним присоединился и епископ Захария (Лобов) в конце сентября 1924 года.

Старшим соловецкие архипастыри считали архиепископа Евгения (Зернова). Как пишет протоиерей Владислав Цыпин: «Это был человек, отличавшийся житейской мудростью и богословскими познаниями, всегда ровный, спокойный, невозмутимый в общении со всеми, даже с тюремщиками, исполненный христианской любви. И в голодном лагере он не отступал от строгого поста и всю жизнь носил грубое холщовое одеяние, несмотря на слабое физическое сложение и болезненность. В лагере его любили все, велик был и его духовный авторитет».

Несомненным авторитетом был и священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский. Как писал его соузник, протопресвитер Михаил Польский: « Он был самою популярною личностью в лагере, среди всех его слоев. Мы не говорим, что генерал, офицер, студент и профессор знали его, разговаривали с ним, находили его или он их, при всем том, что епископов было много и были старейшие и не менее образованные. Его знали «шпана», уголовщина, преступный мир воров и бандитов именно, как хорошего, уважаемого человека, которого нельзя не любить… Он доступен всем, он такой же, как и все, с ним легко всем быть, встречаться и разговаривать. Самая обыкновенная, простая, несвятая внешность – вот что был сам Владыка. Но за этой заурядной формой веселости и светскости можно было постепенно усмотреть детскую чистоту, великую духовную опытность, доброту и милосердие, это сладостное безразличие к материальным благам, истинную веру, подлинное благочестие, высокое нравственное совершенство, не говоря уже об умственном, сопряженном с силой и ясностью убеждения. Этот вид обыкновенной греховности, юродство, личина светскости скрывали от людей внутреннее делание… Он был заклятый враг лицемерия и всякого «вида благочестия»».

Священномученик Захария (Лобов), по свидетельству его соузника, епископа Мануила (Лемешевского), несмотря на суровые, лагерные условия содержания, строго соблюдал пост, особенно Великий. В общении с людьми был прост и любил изредка пошутить.

До соловецких узников доходили вести о жизни на материке, о церковных нестроениях и бедах. Эти вести не могли не волновать соловецких архиереев. 7 июня 1926 года, на продуктовом складе, которым заведовал игумен Питирим (Крылов), тайно собрались 17 архиереев из числа 24-рех бывших в заключении на Соловках, дабы обсудить сложное положение Русской Православной Церкви. Среди этих архипастырей, был и епископ Захария (Лобов). Основной доклад сделал профессор Московской духовной академии (МДА) И.В.Попов. В обсуждении доклада особенно горячо выступил св. Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский. В результате этого собрания появилась знаменитая «Памятная записка соловецких епископов», обращенная к советскому правительству. Этот документ был как – бы проектом официального обращения от лица Церкви к государственной власти. Он был проникнут искренним желанием «положить конец прискорбным недоразумением между Церковью и Советской властью, тягостным для Церкви и напрасно осложняющим для государства выполнение его задач».

В обращении подчеркивалось невмешательство Церкви в политическую жизнь государства: « Церковь не касается перераспределения богатств или их обобществления, так как всегда признавала это правом государства, за действия которого не ответственна. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами государственного устройства от восточной деспотии старой Турции до республик Северо-Американских Штатов».

Соловецкие епископы признали правомерность отделения Церкви от государства, согласно которого ни Церковь не должна мешать правительству страны, ни государство не должно вмешиваться во внутрицерковные дела и стеснять Церковь в ее религиозно-нравственной деятельности. Однако, признавая де-юре невмешательство в дела Церкви, государство де-факто грубо попирая права Церкви и верующих вмешивалось в их внутреннюю жизнь. Соловецкие епископы подвергли критике советское правительство, за то что оно вопреки своему же законодательству, не осталось нейтральным в отношении веры и безбожия, и стало на сторону атеизма, сделав его негласной «религией» СССР. Особую озабоченность соловецких епископов вызвало то обстоятельство, что изо всех религиозных организаций в СССР, в наиболее стесненном положении оказалась Русская Православная Церковь. «Из всех религий… в наиболее стесненном положении находится Православная Церковь, к которой принадлежит огромное большинство русского населения… Ее положение отягчается еще тем обстоятельством, что отколовшаяся от нее часть духовенства, образовавшая из себя обновленческую схизму, стала как бы государственной церковью… Большая часть православных епископов и священнослужителей, находящихся в тюрьме или ссылке, подверглась этой участи за их усиленную борьбу с обновленческим расколом». К слову сказать, именно за усиленную борьбу с обновленческим расколом на Соловках и оказался священномученик епископ Захария (Лобов).

Соловецкие епископы также выразили надежду на то, что Церковь «не будет оставлена в бесправном и стеснительном положении…, что законы об обучении детей Закону Божию и о лишении религиозных объединений прав юридического лица будут пересмотрены и …останки святых перестанут быть предметом кощунственных действий и из музеев будут возвращены в храм. Церковь надеется, что ей будет разрешено организовать епархиальное управление, избрать Патриарха и членов Священного Синода…, созвать для этого, когда она признает нужным, епархиальные съезды и Всероссийский Православный Собор. Церковь надеется, что правительство воздержится от всякого гласного или негласного влияния на выборы этих съездов (Соборов), не стеснит свободу обсуждения религиозных вопросов на этих собраниях и не потребует никаких предварительных обязательств, заранее предрешающих сущность их будущих постановлений…»
В заключении своего послания, соловецкие епископы написали: «Если предложения Церкви будут признаны приемлемыми, она возрадуется о правде тех, от кого это будет зависеть. Если ее ходатайство будет отклонено, она готова на материальные лишения, которым подвергнется, встретит это спокойно, памятуя, что не в целостности внешней организации заключается ее сила, а в единении веры и любви преданных ей чад ее, наипаче же возлагает свое упование на непреодолимую мощь Ее Божественного Основателя и на Его обетование о неодолимости Ее создания». Таким образом, соловецкие епископы выразили свою твердую уверенность в том, что даже если гонения на Православную Церковь продолжатся и усилятся, вплоть до того, что Русская Православная Церковь не сохранит свою целостность, как организация, то и тогда она не погибнет, потому что ее хранит Господь, главное, чтобы ее чада хранили единство веры и любви.

Как замечает протоиерей Владислав Цыпин, «Памятная записка соловецких епископов», было продуманным и мужественным заявлением, отразившим позицию Церкви предельно ясно. Оно поставило власть в тупик и показало, что лучшие представители Церкви не сломлены, а с достоинством несут выпавшие на их долю страдания.
Не был сломлен и епископ Захария (Лобов). 3 сентября 1926 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило при отбытии срока наказания выслать его на поселение в Марийскую АО сроком на 3 года. В сентябре 1927 года епископ Захария (Лобов) прибыл на поселение в Краснококшайск (Йошкар-Олу). Находясь в марийской ссылке, епископ Захария поддержал знаменитую «Декларацию» 1927 г. митрополита Сергия (Страгородского), и признал его в качестве Предстоятеля Русской Православной Церкви. Возглавив находящееся в марийской ссылке духовенство, епископ Захария активно поддерживал митрополита Сергия (Страгородского), полемизируя со священномучеником Виктором (Островидовым) епископом Глазовским, управляющим Ижевской епархией, который не признал ни Декларацию 1927г., ни митрополита Сергия (Страгородского) в качестве Предстоятеля Русской Православной Церкви.

Епископ Захария (Лобов) был активным сторонником митрополита Сергия. Он верно замечал в одном из своих писем, из марийской ссылки, что «мы задерживаемся в местах ссылок только ради непрошенных и совсем неразумных протестантов против митрополита Сергия», тем самым свидетельствуя, что советская власть поддержала митрополита Сергия, и преследует его оппонентов, к сторонникам же митрополита Сергия, как и к обновленцам первоначально было более лояльное отношение. Это лояльное отношение к сторонникам митрополита Сергия советской власти, лично для епископа Захарии было выражено тем, что его досрочно освободили от марийской ссылки. Вместо трех лет пребывания в ссылке, епископ Захария (Лобов) был в ней менее полугода. 27 января 1928 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ епископ Захария был досрочно освобожден. Ему было разрешено свободное проживание на территории СССР, но было также рекомендовано не возвращаться на Дон. Владыка Захария выбрал для проживания город Тверь, и 21 февраля 1928 года убыл из Краснококшайска (Йошкар-Олы) в Тверь для дальнейшего проживания. Митрополит Сергий (Страгородский) назначил владыку Захарию викарным епископом Тверской епархии, с титулом « епископ Новоторжский». 24 апреля того же 1928 года, владыке сменили титул на «епископа Бежецкого», также оставив викарием Тверской епархии. Ровно через год, 24 апреля 1929 года владыку Захарию возвели в сан архиепископа и назначили на Воронежскую кафедру.

Служение на Воронежской земле (1929–1935 гг.)

7 мая 1929 года, в пасхальные дни, архиепископ Захария (Лобов) прибыл в Воронеж. В приветственном слове, обращенном к воронежской пастве, владыка Захария сказал: «Усерднейше прошу принять меня, как архипастыря и отца, и обращаться ко мне всем сердцем и всей душою. Да будем едино, ибо в единении спасение наше и небесное, и земное».

Святительское служение св.Захарии на Воронежской земле длилось 6 лет. Это было очень непростое время. Как писал протоиерей Владислав Цыпин: «1929–1931-й – годы принудительной коллективизации и массового раскулачивания, иными словами ограбления состоятельных крестьян и репрессий против них, вошли в историю как время «великого перелома», по словам А.И. Солженицына, перелома хребта русского народа. Эти годы по свирепости гонений на Православную Церковь сравнимы разве, что с кровавыми событиями 1922-го года, а по масштабам далеко превзошли их».

В феврале 1929 года, секретарь ЦК ВКП(б) Л.М.Каганович разослал по стране директивное письмо под названием «О мерах по усилению антирелигиозной работы». В этом письме духовенство было объявлено политическим противником ВКП(б) выполняющим задание по мобилизации всех «реакционных и малограмотных элементов для контрнаступления на мероприятия советской власти и компартии».

8 апреля 1929 года президиум ВЦИК принял постановление «О религиозных объединениях». Этим постановлением Церкви воспрещалась просветительская и благотворительная деятельность. Духовенство было отстранено на приходах от участия в хозяйственных и финансовых делах.Началось массовое закрытие храмов и монастырей. В СССР был запрещен колокольный звон под предлогом того, что колокола мешают народонаселению слушать радио.

Началось массовое уничтожение икон, церковных книг и утвари. «Служители культа», как именовалось коммунистами, духовенство были поражены в гражданских правах, и даже были лишены права на продовольственные карточки. Семьи духовенства могли жить только на подаяние, которое просить было запрещено. Жестоко мстил советский режим и детям духовенства, которых подвергали издевательствам и избиениям не только безбожные сверстники, но и преподаватели в учебных заведениях. Детям духовенства было запрещено поступать в вузы.

В феврале 1932 года, конференция ВКП (б) объявила о выполнении первой пятилетки в 4 года и утвердила второй пятилетний план. 15 мая 1932 года «Союз воинствующих безбожников» спланировал свою пятилетку. До мая, следующего 1933 года, они планировали закрыть все духовные школы. К маю 1934 года, планировалось закрытие всех православных храмов, а также запрещение на изготовление церковной утвари и религиозной литературы. К маю 1935 года, должны были быть высланы заграницу все служители культа (в реальности, это означало поголовные репрессии духовенства и членов их семей). К маю 1936 года, должны были быть закрыты все религиозные организации, храмы всех конфессий. К 1 мая 1937 года, как полагали воинствующие безбожники, «имя Бога должно быть забыто на всей территории СССР». К 1932 году, «Союз воинствующих безбожников» насчитывал 5.700.000 членов. Он содержал 50 антирелигиозных музеев, издавал огромными тиражами книги, журналы и газеты. Все это было брошено на борьбу с Церковью. Хотя, конечно, главным средством борьбы против Церкви, были не газеты и журналы, а репрессии проводимые органами ОГПУ-НКВД.

В таких тяжелейших условиях находилась Русская Православная Церковь, в том числе и Воронежская епархия, которой управлял архиепископ Захария (Лобов). В его епархии также массово проводили аресты священнослужителей, репрессии по отношению к членам семей духовенства, монашеству и мирянам, ликвидации приходов, разрушение и осквернение храмов. Владыка Захария, как мог, противился всему этому. Благодаря его молитвам, настойчивости и твердости, власти не закрыли все храмы в Воронеже. К владыке стекались люди со всей епархии, услышать из его уст слова утешения и руководства.

19 апреля 1932 года, за свое самоотверженное служение на воронежской кафедре, архиепископ Захария был удостоен права ношения креста на клобуке. Гонения и репрессии все более усиливались. Тучи все более сгущались и над святым владыкой. Наступал 1935 год, помимо гонений на Церковь в рамках «безбожной пятилетки», в этом году репрессии усилились из-за убийства одного из главных советских руководителей – С.М. Кирова. Убийство это было совершено 1 декабря 1934 года, инструктором историко-партийной комиссии Института истории ВКП(б) Л.В. Николаевым. В своей сущности это убийство являлось спланированной Сталиным акцией для устранения опасного конкурента во внутрипартийной борьбе. Это убийство развязало Сталину руки для внутрипартийной чистки. Однако, репрессиям, за компанию с неугодными коммунистами, были подвергнуты представители всех слоев населения. В Ленинграде, из-за убийства Кирова было репрессировано 25% коренных питерцев. Массовые аресты священнослужителей проводились с особым размахом и цинизмом. Духовенству предъявляли нелепейшие обвинения в терроризме. Например, епископа Омского Анатолия (Миловида) арестовали и репрессировали в 1936 году, по обвинению в шпионаже в пользу Японии и в организации террористических актов. Помимо арестов и расстрелов, применялись чекистами и тайные убийства, с инсценировкой самоубийства, дабы опорочить память мученика и лишить его христианского погребения. Так, например, 23 января 1935 года, епископа Краснодарского Памфила (Лясковского) нашли повешенным в саду. Следствия не проводили, и обстоятельства кончины владыки Памфила остались неизвестны. Духовенство боялось отпевать владыку, так как формально все было похоже на самоубийство, но краснодарская паства настояла на церковном погребении. Арестовали в 1935 году и архиепископа Захарию (Лобова). Владыка Захария начал восшествие на свою, личную Голгофу.

Последние узы и мученическая кончина священномученика Захарии (1935–1937 Гг.)

В ночь на 23 мая 1935 года, архиепископ Захария (Лобов) был арестован. Незадолго до ареста, к нему в гости приехал, вернувшийся из северной ссылки, сын Алексей, в монашестве архимандрит Антоний. Архимандрит Антоний (Лобов) 14 мая 1935 года, только освободился из архангельской ссылки и получив паспорт, приехал к отцу в Воронеж. К сожалению, встреча с отцом была недолгой. Владыка Захария уже восходил на свою Голгофу, а отцу Антонию еще предстояло много испытаний, пока он не отошел ко Господу, в концлагере, 1 сентября 1942 года, в Устьлаге (г. Соликамск Пермской обл.)

Владыку Захарию, 23 мая 1935 года заключили в тюрьму г. Воронежа. При обыске изъяли предметы архипастырского облачения, митру, панагию, церковные деньги и иконы в дорогих окладах. В течение всего лета 1935 года, а вернее сказать в несколько больший период, с 23 мая 1935 года по 10 сентября 1935 года, шли ежедневные допросы престарелого, больного архиепископа. Его обвиняли в антисоветской пропаганде, за высказывание о том, что «в настоящее время над русским Православием поднят меч». Это высказывание агенты ОГПУ подслушали во время одной из проповедей владыки Захарии, послушать, которые, они регулярно приходили.

19 июля, владыке предъявили обвинение «контрреволюционная агитация с использованием религиозных предрассудков масс, отрицательное отношение к советской власти». Виновным себя владыка Захария не признал. 10 сентября Спецколлегия Воронежского областного суда осудила архиепископа Захарию (Лобова) по ст.58-10 УК РСФСР, по предъявленному ранее обвинению. Владыку приговорили к 5 годам ИТЛ и к денежному штрафу в 25 тысяч рублей, за неполную выплату налогов за закрытый ранее, как раз по причине невозможности выплаты налогов, свечной заводик. 

Верховный Суд РСФСР в конце октября, утвердил приговор Воронежского областного суда, и владыку Захарию вторично отправили на Соловки. 12 ноября 1935 года, указом митрополита Сергия (Страгородского), архиепископа Захарию (Лобова) отстранили от управления Воронежской епархией и отправили на «покой».

На Соловках, владыка Захария, в этот раз пробыл недолго, с ноября 1935 года, по начало 1936 года. В январе 1936 года, его перевели в Мичуринскую тюрьму, а оттуда в Казахстан, в Карлаг, куда владыка Захария прибыл с этапом из мичуринской тюрьмы 8 февраля 1936 года.

Карлаг был организован в 1931 году, и первоначально носил название «Карагандинский совхоз-гигант ОГПУ». Как было указано в одном из первых директивных документов: «Карагандинский совхоз-гигант ОГПУ получает почетное, ответственное задание – освоить грандиозный район Центрального Казахстана». К моменту образования Карлага на его будущей территории находилось 4000 казахских юрт и 1200 дворов русских, украинцев и немцев. Практически все эти люди были уничтожены. Согласно, приказа партии, этих людей раскулачили и конфисковали весь домашний скот, который передали «совхозу-гиганту». После расправы с местным населением, летом и осенью 1931 года, на пустующие земли были привезены 52 тыс. крестьянских семей и брошены под открытым небом на произвол судьбы – ни жилья, ни хлеба в достатке, ни воды. Поселились люди в наскоро вырытых ямах, которые копали себе сами, укрывая их ветхим тряпьем, чтобы можно было самим в них укрыться от знойного солнца и иссушающего степного ветра. И этим необыкновенно жарким летом 1931 года от дизентерии и голода погибли почти все дети до 6-летнего возраста. А остальные, начиная с 10-летних детей и заканчивая стариками, были мобилизованы на сооружение земляных бараков. Бараки к зиме достроить не успели и в ноябре, когда уже выпал снег и трещали морозы, началось заселение в недостроенные, неутепленные и неотапливаемые бараки, в которых не было порой даже крыши. В бараки, площадью 50 м2 заселяли по 100 и более человек. И зимой 31–32 гг. прошла волна массовой смертности. Главными губителями людей были холод, голод, повальный тиф, цинга. В результате чего в поселках – обсервациях вымерло более половины от общего количества крестьян. Впрочем, учета умирающих никто не вел. Были лишь при комендатурах похоронные команды, которые собирали покойников на телеги и сваливали их во рвы, вырытые на окраинах поселков. Если попытаться подвести итоги и назвать число загубленных здесь в 1931–1933 годах крестьян-спецпереселенцев то, исходя из того, что из каждых четырех человек здесь выжил только один, окажется, что в наскоро отрытых на окраинах спецпоселков рвах и под железнодорожной насыпью от Акмолы до Балхаша вот уже 60 с лишним лет покоится прах примерно четырехсот тысяч крестьян и их детей.

19 декабря 1931 года было принято решение об образовании в Центральном Казахстане одного из филиалов ГУЛАГа – Карлага, который первоначально получил название «Карагандинский совхоз-гигант ОГПУ», и целью его организации явилось создание основы сельскохозяйственного производства для бурно развивающейся тяжелой промышленности Центрального Казахстана. Сразу после создания Карлага, туда потянулись этапы с заключенными. Первыми зэками Карлага стали монахи и священники. Численность их росла с каждым годом. Карлаг разрастался.

Столицей Карлага был поселок Долинка, находящийся в 33 км от Караганды. Карлаг состоял из 26-ти отделений, расположенных в радиусе от 2 до 400 км от Долинки и 192-х лагерных участков-точек. В центре Долинки размещался 1-й отдел – тюрьма в тюрьме, где заключенным добавляли срок, подвергали пыткам, производили расстрелы. В Карлаге работала выездная коллегия Карагандинского областного суда в составе трех лиц, называемая “тройкой”. Приговоры исполнялись на местах. Расстрелянные брались на списочный учет с грифом “Умер”, личные дела уничтожались. Территория Карлага была равна территории Франции и по существу это было государство в государстве.

В 300 км от Караганды, в Акмолинской области находился всемирно известный концентрационный лагерь АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен изменников родины). Но он являлся лишь одним из отделений Карлага. В нем отбывали ссылку монахини, жены священников и простые верующие женщины. В 2000 году на юбилейном Архиерейском соборе были прославлены пострадавшие в АЛЖИРЕ: преподобномученица Евдокия (Андрианова) и с ней 12 мучениц Акмолинских, расстрелянные в этом лагере в 1942 году. За годы своего существования (с 1931 по 1956 гг.) Карлаг принял от 1,5 до 2 миллионов человек. Условия существования в Карлаге были невыносимые. Ежедневно от простудных заболеваний, туберкулеза и дистрофии умирало по сотне, а в годы Великой Отечественной войны по тысяче человек. Но поскольку архивы Карлага до сего дня засекречены, нет возможности назвать даже приблизительное число его жертв.

В Карлаге отбывали свои сроки заключения многие иерархи Русской Православной Церкви. Некоторые из них мученически скончали здесь свое житие. Так, в Бидаикском отделении Карлага, 20 сентября 1937 года, был расстрелян бывший лидер соловецких епископов: священномученик Евгений (Зернов), митрополит Горьковский. В Бурминском отделении Карлага, 15 сентября 1937 года, был расстрелян священномученик Дамаскин (Цедрик), епископ Глуховский. 20 ноября 1937 года, в Карлаге, был расстрелян священномученик Сергий (Зверев), архиепископ Елецкий.

23 сентября 1938 года, отошел ко Господу, замученный тяжелыми условиями заключения и приобретенными в лагере болезнями, священномученик Уар (Шмарин), епископ Липецкий.

Священномученик Захария (Лобов), архиепископ Воронежский пребывал в Карлаге с 8 февраля 1936 года по 21 сентября 1937 года. По прибытии в Карлаг, владыку Захарию определили в Чурбай-Нуринское отделение Карлага. Поскольку он был уже 71-летним старцем, то его не стали посылать на общие работы и назначили дневальным по бараку. Первоначально, лагерная администрация относилась к владыке достаточно лояльно. Сохранилась следующая характеристика из личного дела владыки Захарии: «Вежлив с администрацией и заключенными, дисциплинирован, проводит читку газет и обучает неграмотных заключенных».

Однако, лагерные условия были настолько тяжелы, для достаточно уже пожилого человека, каким был владыка Захария, что он тяжело заболел. Лагерная медкомиссия констатировав у владыки водянку, паховую грыжу, старческую дряхлость, установила инвалидность.

Это и предрешило участь архиепископа Захарии (Лобова). Никто не собирался в концлагере возиться с престарелым инвалидом. После того, как была установлена владыке Захарии инвалидность, его сразу арестовали и перевели на тюремное положение. 14 сентября 1937 года, Особая Тройка при УНКВД СССР по Карагандинской области по ст. 58-10 УК РСФСР, предъявила владыке Захарии обвинение «контрреволюционная террористическая агитация среди заключенных, направленная против решений партии и правительства, дискредитация вождей партии и правительства, нелегальная переписка с духовенством Воронежской области».

В материалах дела указывалось: «Обвиняется в том, что отбывая наказание в Карлаге НКВД, занимался систематической контрреволюционной террористической агитацией среди з/к, будучи враждебно настроенным, дискредитировал вождей партии и правительства, имел нелегальную переписку с духовенством Воронежской области, от которой получил 2000 рублей денег, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.58-10 УК РСФСР».

Кроме того, владыку Захарию обвиняли в групповом участии празднования Святой Пасхи. Владыка признал себя виновным в переписке с духовенством Воронежской области и некоторыми архиереями, правда, не назвал имена своих адресатов, зная, что им грозит. Признал получение 1500 рублей денег, а также признал свое участие в «церковной, контрреволюционной агитации», которой доказывал заключенным бытие Божие. Насчет пасхального празднества, владыка указал, что Пасху встречал сам, пел «Христос Воскресе», без облачения. Тройка признала архиепископа Захарию (Лобова) виновным и приговорила его к расстрелу.

21 сентября 1937 года, в 24 часа, архиепископа Захарию (Лобова) вместе со священником Иосифом Архаровым, расстреляли в Чурбай-Нуринском отделении Карлага.

13–16 августа 2000 года, Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, по преставлению Алматинской епархии, архиепископа Захарию (Лобова) канонизировали, как священномученика.

Протоирей Роман Амплеев

Публикуется по: сайт Шахтинская епархия Русской Православной Церкви