Прокопий (Пащенко), иером. О вере. Ч. 4.1: Познание Истины и состояние ума

Познание Истины – не слишком ли абстрактная задача для современного человека? Нуждается ли он в таком познании?

Если учесть, что понимание Истины – это, в том числе, и понимание соотношений между явлениями (причинно-следственные связи, например), то можно сказать, что речь идет о задаче практической, что в таком познании человек нуждается.

Делать ли шаг вперед или подождать? Войти в эту сферу жизни или взять курс «к иным берегам»? Чтобы ответить на вопросы такого плана, в человеке должна раскрыться способность как-то иначе обрабатывать сигналы (внутренние и внешние). Мы видим, что мир (создаваемый человеческим сообществом) все более и более усложняется. И чтобы найти в нем ориентацию, человек должен научиться чувствовать, улавливать соотношения, на первый взгляд и вовсе невидимые.

Познание Истины – тема бездонная, в данном тексте даются лишь некоторые штрихи к ней. Познание дается там, где сформированы для того предпосылки. Там, где человек прилагает усилия к тому, чтобы прикоснуться к состоянию, исходя из которого он сможет уловить то, что в ином состоянии неуловимо.

Данный текст является продолжением третьей части статьи «О вере», отдельное название третьей части – «Как познать Истину?». Развитие «практических сторон», упоминаемых в тексте, – в беседах «Внешняя жизнь и мир мыслей» (а также – в сформированных на их основе текстах).

Созерцательная способность ума и логосы мира

Созерцательная способность ума повреждается вследствие действия страстей, особенно гнева и уныния. Например, человек не может кому-то что-то простить. Он не доволен поведением другого человека, про себя пережевывает мысли: «Я ему покажу, да как он смеет так со мною обращаться». Если ум колеблется помыслами раздражительности, то он не способен зреть логосы – духовные идеи, на основании которых развивается мироздание. Применительно к человеку, выполняющему свои житейские дела, такое состояние может сопровождаться тем, что он не будет знать, каким образом ему и далее реализовывать их. Еще вчера вроде бы человек знал, как ему жить и к чему стремиться. Но теперь, и человеку непонятно – почему это знание из его ума словно испарилось. Подобное положение дел случается и тогда, когда человек обуревается помыслами уныния.

О невозможности понимания мира вследствие того, что во время уныния человек теряет способности созерцать логосы (духовные основания мира) см. в главе «Познать свое призвание и следовать ему» из третьей части статьи «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии)». А также в главах «Депрессия и отчуждение деятельности от глубинных основ личности», «В состоянии охваченности моно-идеей» из третьей части той же статьи.

Что такое уныние? На этот вопрос можно ответить, используя некоторые идеи схиархимандрита Гавриила (Бунге), изложенные им в его книге «Тоска, уныние, депрессия: Духовное учение Евагрия Понтийского об акедии» (пер. с франц. свящ. Димитрия Сизоненко). Ссылаясь на учение Евагрия Понтийского, он объясняет, что действие уныние связано с действием гнева.

Сила гнева на греческом языке – тимос (горю, пламенею). Изначально эта сила была дана человеку с благой целью. С помощью этой силы человек должен был сражаться за добродетель с пороком. С помощью тимос мы понуждаем себя преодолеть лень и, преодолев лень, начать молиться. В результате грехопадения в человеке произошли изменения. Сила гнева стала человеком направляться не на порок, а на других людей по поводу предметов обыденного существования. Кто-то помешал человеку в осуществлении его планов, и он гневается на этих людей, кто-то что-то не дал человеку, и он гневается на тех, кто не дал и так далее.

О силе «тимос» см. подробнее в главе «Стремление к цели и учение святых отцов о трех силах» из первой части статьи «ТРИ СИЛЫ: Цель жизни и развязавшееся стремление к игре (казино, гонки, игра по жизни)».

Святые отцы сравнивают силу гнева с псом. Дисциплинированный пес лает на воров, а в остальное время он сидит спокойно. Искажение, которое произошло с силой гнева в результате грехопадения, можно сравнить с псом, который впал в бешенство. Он лает на гостей, на тарелки, на окна, он лает на все.

Человек активно стремится реализовать какие-то свои планы и вдруг натыкается на препятствия, которые мешают ему. Он не может преодолеть это препятствие, и сила гнева как бы выходит из-под контроля. Она начинает биться в конвульсиях. Здесь можно в качестве аналогии привести пример заболевания системной волчанкой (аутоиммунное заболевание), при котором организм съедает сам себя. Иммунные силы организма должны бороться с вредоносными бактериями и вирусами. При системной волчанке организм начинает воспринимать самого себя как объект для атаки.

В состоянии уныния человеку становится все ненавистно. Он как бы испытывает удушье, у него все валится из рук. Человек теряет способность адекватно воспринимать происходящее. Услышанное он воспринимает шиворот-навыворот. Вот, например, такой человек одевается. На вешалке висит его куртка. Если кто-то подходит и подает ему куртку, человек хочет со злобой ответить: Что, тебе моя куртка мешает? Такая злая мысль ему приходит первой, мысль о том, что в его сторону делается жест вежливости, ему почему-то не приходит. Человек не может спать, не может сидеть на месте спокойно. У него все крутятся мысли: «что, они все с ума посходили, какой-то сумасшедший дом, так дальше не может продолжаться». Это состояние исцеляется терпением.

Помимо указания на необходимость терпения, схиархимандрит Гавриил (Бунге) указывает и на то, что выйти из демонического круга уныния человек может тогда, когда проломит брешь в самозамкнутости и обретет себя в даре другому. «Выйти из инфернального круга уныния можно только тогда, когда человек способен пробить брешь в темнице собственного «я», своей безысходной обособленности, чтобы открыться навстречу подлинно личностному существованию для другого и тем самым открыть свое сердце для подлинной любви – вновь обрести себя самого в даре другому». Здесь речь идет о выходе из состояния некоей монологичности, при которой ум вращается в мыслях демонического и никак не может от них освободиться.

В качестве аналогии можно вспомнить мультфильм про молодильные яблоки. Персонажу мультика нужно было достать молодильные яблоки. За молодильные яблоки просили меч-кладенец. За меч-кладенец – Василису Прекрасную. За Василису Прекрасную просили молодильные яблоки. Замкнутый круг.

Так человек постоянно вращается в каких-то нескольких мыслях: «Чтобы реализовать свои планы, мне нужно больше времени, дополнительного времени у меня нет, так как я соблюдаю такой-то и такой-то распорядок. В результате того, что я соблюдаю такой-то и такой-то распорядок, я не могу реализовывать свои планы». Эти мысли крутятся без конца. Здесь можно употребить аналогию короткого замыкания. Оно происходит, когда ток в цепи идет не по всей цепи, а ходит по какому-то небольшому сегменту. Проволока в этом сегменте начинает плавиться. Происходит возгорание.

Чтобы выйти из этого монолога, о. Гавриил советует обращаться к Слову Божию по подобию того, как Господь во время сорокадневного поста противопоставил слово Божие дьявольским искушениям. Направляет также своих читателей о. Гавриил и к мыслям о молитве.

Последний пункт можно прокомментировать следующим образом. Бывает, что человека кто-то обидел, и он молится за обидчика, но молясь, он пребывает в самом себе, он не выходит из круга собственного я. Здесь можно вспомнить глубокомысленные слова Ф.М. Достоевского, которые он вложил в уста князя Мышкина. Князь Мышкин говорил одному из персонажей романа «Идиот», что, прощать человека «надо так, чтоб и вы согласились принять от него прощение».

Бывает, человек молится, чтобы преодолеть обиды, но пребывает в этом замкнутом круге своего монолога (словно говорит: «Я тебя прощаю, но видеть тебя не хочу»). Но вот другой для него становится дорог, человек понимает, насколько был несправедлив в своих поступках. Какое-то умиление рождается в сердце, и состояние подавленности проходит . Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет в одном из своих писем: «Какой-то святой, невидимый перст, – какой-то тончайший помысл смирения коснется сердца – и придет слеза тихая, слеза чистая, изменит душу, не изменит лица; от нее не покраснеют глаза – кроткое спокойствие пролиется в выражение лица, соделает его Ангелоподобным»).

Бывает, что человек молится, как будто читает мантру, он не обращается к живому Богу. Но вот на определенном этапе приходит осознание, что Бог является личностью и он видит все. Его очи смотрят прямо в душу и видят самые наитончайшие мысли. Даже не словами, а одним поворотом своей мысли человек может показать Богу свое произволение. Одним поворотом мысли человек наконец-таки прощает другого и принимает ситуацию, и многотонная плита падает с его души. Человек смиряется, и ему становится легко.

О. Гавриил говорил, что в результате победы над унынием ум человека начинает видеть логосы (духовные идеи, на основании которых развивается мироздание). Господь ждет, когда человек смирится. Когда происходит этот поворот души, то удушье, сковывавшее человека, сходит, сходит ощущение подавленности. Каждому человеку надо пройти это собственным опытом.

Если человек писал работу и не знал, как ее писать, то после того как он смирится, у него появляется масса идей. Он видит, что в стене, через которую он не мог пройти, появляется дверь. И речь идет не только, например, о дипломной работе, человек вообще понимает, как ему поступить. Куда ему идти. Что ему делать.

Идея насчет того, что при преодолении действия страстей гнева и уныния, ум начинает зреть логосы мира, применима не только к аскетам. Но также – и к мирянам, особенно, к тем, которые занимаются интеллектуальной деятельностью, поэтому стоит прислушаться к ним. Речь не идет о строжайшем посте и полном безмолвии. Конечно, миряне не могут строжайшим образом безмолвствовать. Но и по силам своим они могут что-то сделать. Начать можно с того, чтобы не заваливать свой ум хаотичной информацией. Схиархимандрит Гавриил (Бунге), ссылаясь на Евагрия Понтийского, писал, что созерцательная способность ума повреждается, когда ум колеблется теми отпечатками, которые образовались в результате воздействия объектов этого мира.

Понятно, о чем идет речь. Человек что-то увидел, что-то услышал, а потом невольно вспоминает об увиденном и услышанном. Сейчас огромное количество подобных «отпечатков» человек получает через экран телевизора (компьютера), поэтому нужно ограничить источник визуальной информации. Если смотреть, то только то, что действительно нужно и соответствует целям. Когда информация потребляется хаотично без смысла и цели, то огромное количество сил уходит на то, чтобы ее рассортировать в сознании, разложить по полочкам.

Учесть также нужно и свойство долгих пустых разговоров: когда человек говорит долго да еще без цели и смысла, то после таких разговоров он чувствует опустошение, голова после таких разговоров напоминает пустое ведро, человек не может ни о чем думать.

Ну и, конечно, не мешало бы обратить внимание на питание. Если человек ест все подряд безо всякого режима и порядка, да еще и объедается, то трудно ему будет совладать со своими мыслями.

Рост самомнения и препятствия к познанию Истины

Если мы обратимся к практике, то можно сказать, что зацикленность на собственных идеях не может привести человека к Истине. К ней ведет только навык христианской любви к ближнему.

Этот же навык делает человека способным воспринять писания Святых Отцов. Святые Отцы пишут, что ежедневное хранение совести взращивает духовную жизнь человека. Они советуют каждый вечер анализировать совершенные за день поступки и испытывать свою совесть. Это делание можно ограничить 10-15 минутами, чтобы избежать излишней мнительности (подробнее о испытании совести см. в книге «“Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни», в главе «Что делать, если по причине многолюдства нет возможности говорить о своих грехах подробно? Ежедневное испытание совести»).

В покаянии человек получает возможность увидеть, какие поступки укрепляют его связь с Богом, а какие ослабляют. На основе наблюдений он делает соответствующие выводы, и следование этим выводам влечет за собой значимые изменения в жизни.

Можно еще поразмышлять на тему познания Истины о том, что, например, «любовь дает ведение истины», что «любовь направляется истиной, а истина раскрывается в любви»[1]. О том, что любовь называют «вратами естественного познания», о том, что кротость «открывает путь к истинному познанию Бога»[2]. О том, что «смирение – это видеть вещи так, как они есть»[3].

Если смирение и любовь ведут к познанию, то гордость и гнев – к ложному знанию, заблуждению.

В качестве некоторого комментария к данному вопросу можно привести ссылку на концепцию формирования психоза, разработанную в гештальт терапии. Ссылка на эту концепцию приводится не с той мыслью, чтобы интегрировать гештальт техники в Православие (здесь не очень удобно поднимать вопрос о разборе психотерапевтических методик), а также – не с той мыслью, чтобы начать разбор причин вхождения в состояния психоза и условий выхода из него (интересующиеся могут ознакомиться с четвертой частью статьи «Преодоление игрового механизма», которая имеет отдельное название «Эротомания, игровой психоз и неконтролируемая приверженность»).

Гештальтпсихологическая концепция психоза (бредового) приводится с той лишь целью, чтобы показать одно их проявлений гордости ума. В контексте данной статьи интересно лишь то, что это проявление было замечено и описано неким автором, направление же, к которому автор относит себя на данный момент, не является предметом интереса. Смысл концепции состоит в том, что человек ставит себя в центр мироздания, наделяет объекты действительности своими трактовками, а потом этот построенный в сознании мир начинает рушиться.

На одной из заключительных стадий развития психоза человек «становится центром всех явлений, всего происходящего, он оказывается во власти своих субъективных идей. Бред в ряде случаев систематизируется. Больной изолируется в своем аутистическом нереальном мире. Он не в состоянии понимать других. В последней стадии, стадии апокалипсиса, наступает распад Я (полный распад структуры личности, мышления, эмоций и т.п.)»[4].

Итак, если у человека растет самомнение, то со временем он ставит себя в центр мироздания. Священник Александр Ельчанинов писал, что гордый «в окружающих … видит только те свойства, которые он сам им навязал, так что даже в похвалах своих он остается гордым, в себе замкнутым, непроницаемым для объективного»[5]. Например, человек навешивает на других какие-то клише. Эти клише не соответствуют действительному положению вещей, но человек своему мнению верит. Если он считает, что он опытный, гениальный и разбирающийся в людях, то ему и в голову не может прийти, что его мнение может быть ошибочным. Всему вокруг себя человек навязывает свое толкования: Эти люди таковы, эти явления хорошие, а те – плохие. Эти толкования стягиваются вокруг него удавкой (более подробно см. в цикле лекций «Искра жизни: Свет, сумерки, тьма» http://solovki-monastyr.ru/abba-page/narcomania/). Он, например, не берется за дела, которые мог бы выполнить потому, что посчитал их невыполнимыми. Он сходит с ума, когда ему нужно по болезни взять больничный, ведь ему кажется, что без него на работе никто с поставленными задачами не справится.

Иногда символические толкования объектам реальности даются, чтобы как-то смягчить тяжесть обстановки. Человек может создать такую модель: у него не просто – провал в работе, а провал случился, потому что кругом в рабочих креслах сидят недалекие, бездарные, ничего не понимающие люди. При такой постановке вопроса тяжесть собственной неудачи как-то обосновывается, но за это обоснование приходится заплатить слишком дорогую цену.

Человек со временем рискует прийти к картине мира, в рамках которой «кругом –все плохие, которые – не понимают и которые – во всем виноваты». Ему кажется, что все отвернулись от него, что все – бессмысленно, что все его предали. Он попадает в замкнутую систему, из которой выхода не видит, так как все толкования объектам реальности дал он сам.

Или вот девочка собралась идти на танцы. В своих мечтах она – королева бала. Она заранее все уже решила: сколько восхищенных взглядов на нее упадет, сколько принцев падет к ее ногам. На основе достигнутых в воображении результатов она уже выстроила всю жизнь. Выбрала понравившегося принца, стала для него принцессой и пошла вместе с ним по дороге жизни. И вдруг по какой-то причине у нее не получается попасть на школьный бал. Как так?

Построенная вселенная начинает рушиться в сознании. Но в реальности мир как шел своим путем, так и идет. Рушится лишь образ в сознании человека. В реальности ничего страшного не произошло. Но в своем сознании девочка лишилась основании для построения всей так логично представившейся жизни. Она не знакомится с принцем, не становится принцессой, вместе с ним не идет по дороге жизни, вся жизнь прожита напрасно.

В этом смысле тяжело приходится отличникам и тем людям, которые считают себя умными. Они считают, что все именно так, как им кажется. Придумал человек, что надо делать так-то и так-то, а потом у него меняются условия, и такой объем работ ему становится не по силам. Но прекратить раз начатого рабочего марша он не может, потому что опять себе что-то придумал. Посоветоваться с кем-то насчет создавшегося положения он тоже не может. Потому что про всех людей, с кем он мог бы теоретически посоветоваться, он тоже что-то надумал: Один – вор и взяточник, другой – бестолочь, третий – вообще ничего не понимает в жизни.

Иммунитетом, препятствующий формированию такого рода пораженческих механизмов, является один из принципов духовной жизни, озвученный протоиреем Валерианом Кречетовым – Не будь вельми [то есть – слишком] прав. То есть оставляй место для сомнения – а вдруг все не так, как я думаю.

В творениях преподобного Исаака Сирина описаны искушения, настигающие гордых людей, и среди этих искушений есть и такие: «скорая раздражительность, желание поставить все по своей воле, препираться на словах», «совершенное заблуждение ума», «юродивое, достойное смеха, лучше же сказать слез, мысли, будто бы пренебрегают ими люди». Начала этих и подобных искушений «появляются в человеке, когда начинает кто- то в собственных глазах своих казаться себе мудрым»[6].

В этот ряд включаются и другие наставления духовных авторов. В частности, преподобный Антоний Великий предупреждал: «Не считай себя мудрым, иначе от гордости вознесется душа твоя, и ты впадешь в руки своих врагов»[7]. А старец Клеопа (Илие) считал, «что пытливость проистекает из гордости, и если человек не смирится, он доходит до безумия, хулы и ереси». [Речь здесь идет не о здоровой любознательности, а о той ситуации, когда Священное Писание пытаются понять лишь одним своим умом]. А ведь Священное Писание – бездонный источник, оно подобно морю, не имеющему дна. «Если я не умею плавать, но бросаюсь в пучину, то не море будет тому виной, что я утону: это я, наглый и дерзкий, полез в глубину, превышающую мой рост, и утонул»[8].

В качестве примера можно упомянуть об одной женщине. Бывало, что она начинала думать над чем-то и то, что она придумывала, вызывало у нее слезы. Бывало, что муж проходил мимо нее, а она ревет. Муж, зная такую особенность, спрашивает: «Ну что, придумала себе опять что-нибудь?» Изложенная мысль отчасти напоминает концепцию гешталь психоза.

Концепция гешталь психоза может лишь дополнить святоотеческое понимание последствий развития гордости и самомнения. Есть некие универсальные законы, принципы, следы которых можно найти во многих отраслях науки. Так кто-то может подметить, что стол – ровный, а доски, например, выкрашены зеленой краской. Знание человека, подметившего, что стол – ровный, еще не свидетельствуют о том, что человек обладает адекватным действительности взгляду на мироздание в целом (поэтому, ссылка на некоторые мысли светских авторов не означает, что все их учение принимается и поддерживается).

За тысячи лет до появления концепции гештальт психоза царь Соломон написал в своей книге «Екклизиаст»: «Не буди правдив вельми, ни мудрися излишше, да не когда изумишися» (Еккл 7. 12).

Изумиться, в том числе, – сойти с ума, обезумить[9].

Чтобы не попасть в капкан ложно-выстроенного образа мира, необходима борьба с гордостью, эгоизмом. То есть процесс познания зависит от того, каким образом настроена нервная система.

Эту мысль, как было уже отмечено, высказал академик Ухтомский и довольно подробно ее прокомментировал. Он довольно много размышлял о познании истины (некоторые из его взглядов на процесс познании Истины см. в приложении 2). В его учении органом познания является особое состояние нервной системы, которую он назвал доминантой на лицо другого.

Это состояние нервной системы характеризуется способностью человека:

– «подходить к встречным людям по возможности без абстракции [собственные гипотезы, заслоняющие от нас действительность]»,

– «уметь слышать каждого человека, взять его во всей его конкретности независимо от своих теорий, предубеждений и предвзятостей».

– «уметь конкретно подойти к каждому отдельному человеку, уметь войти в его скорлупу, зажить его жизнью, понять его точки отправления, которые его определяют, понять его доминанты» [доминанта – состояние нервной системы, сквозь призму которого человек смотрит на мир]».

А. А. Ухтомский считает, что счастье человечества возможно только в том случае, если будущий человек сможет воспитать в себе «способность понимания ближайшего встречного человека как конкретного, ничем не заменимого в природе, самобытного существа», если сможет воспитать в себе доминанту на лицо другого. «Только там, где ставится доминанта на лицо другого как на самое дорогое для человека впервые преодолевается проклятие индивидуалистического отношения к жизни, индивидуалистического миропонимания, индивидуалистической науки. Ибо ведь только в меру того, насколько каждый на нас преодолевает самого себя и свой индивидуализм, самоупор на себя, ему открывается лицо другого»[10]. Как преодоление себя, так и творческая доминанта на лицо другого даются «даются очень просто и сами собою там, где есть любовь»[11].

 сказать, что мысли академика Ухтомского перекликаются с мыслями святых отцов и вообще с учениями православной церкви. И это не удивительно: ведь академик Ухтомский был верующим человеком, учился в Московской духовной академии, которую и закончил со степенью кандидата богословия. Те мысли, которые академик Ухтомский вкладывает в понятия о доминанте на лицо другого (см. указанные главы указанной выше статьи) напоминают те мысли, которые вкладывают святые отцы в понятие любви.

О взглядах Ухтомского см. статью «О развитии монашества…», в главах «Нейрофизиология и любовь», «Услышать голос другого»; также – первую часть статьи «Преодоление игрового механизма Надо(о игре в широком смысле слова)», главу «Аутизация и стимуляция», а также – в цикле лекций «Искра жизни: Свет, сумерки, тьма».

Например, священномученик Александр (Миропольский) писал, что любовь является безусловным отрицанием эгоизма: «она спасает человека от изолированности, от односторонней, застывшей индивидуальной его ограниченности и замкнутости в себе. Она научает его избегать ложной самости и искать нового существования в других»[12].

Развитие доминанты на лицо другого предполагает умение взглянуть на человека и принять его таким, каков он есть, вне зависимости от того, что мы о нем надумали. Тот, кто стремится понять точки отправления другого, войти в положение другого, тот со временем приобретает способность подходить объективно и к явлениям окружающего мира. Такой человек начинает воспринимать факты, не искажая их своими надуманными теориями и концепциями.

Вследствие развития таких добродетелей, как любовь и кротость, побеждается гнев. В результате преодоления гнева и связанного с гневом уныния ум человек приобретает возможность к созерцанию логосов мира.

Подытоживая тему любви, нужно сказать, что полноценная духовная жизнь в православной церкви определенным образом настраивает доминанты человека, делая человека способным к постижению подлинного порядка вещей.

Преодоления индивидуализма, по мысли Ухтомского, нельзя достичь «жалкими словами», если быт, способствующий развитию индивидуализма [в смысле болезненной заостренности на собственных, часто надуманных гипотезах], формировался веками и историей культуры. А потому «культуре надо противопоставить культуру. Надо вкоренить соответствующее общественное устройство, где один был бы ценен для всех, а все ценны для каждого. И надо, чтобы сама привычная обыденность в своих мелочах, т. е. самый быт, поддерживала эту доминанту каждого из нас на бесконечно ценное человеческое лицо»[13].

Но на каких началах и каким образом выстраивать такого рода быт во всех его мелочах и подробностях? В Церкви, в Её сокровищнице мысли святыми отцами были вложены знания, каким образом человек может организовать свою жизнь, чтобы преодолеть гордость и достичь противоположных её добродетелей – смирения и любви. Выстраивая свою жизнь на основании открытых Христом законов (выраженных в виде заповедей) человек приходит к возможности стяжать Божественную благодать, силою которой совершается очищение сердца и преображение человеческого естества.

До тех пор, пока человек не превзошел телесные движения, свойственные дебелому состоянию человеческой природы, до тех пор он не может различить нечто более тонкое. «Если страсть шумит во мне, – говорил иеромонах Рафаил (Нойка), – как расслышать тихое веяние Божие, как уловить его?» Человек со времен грехопадения Адама, по мнению отца Рафаила, стал неспособным «различать тончайшее духовное действие», он не слышит «веяния тихого ветра» [отец Рафаил упоминает здесь образы из описания видения святого пророка Исаии; см. Ис 17. 12] Божия среди ревущей бури своих страстей»[14].

К вопросу о достижения цели, описанной отцом Рафаилом, применим следующий совет преподобного Никона Оптинского (Беляева). «Надо стараться, – объяснял он, – чтобы вся жизнь, целиком, а не в известные часы и дни, была построена по закону Божию. Надо всю свою деятельность расположить так, чтобы она была согласна с волею Божией. Только при таких условиях чисто будет наше сердце, и только «чистые сердцем Бога узрят»[15].

В преодолении гордости ума, мешающей, как было сказано, увидеть подлинную картину, совершается воспитание таких добродетелей, как смирение и любовь. «В состоянии гордыни и тщеславия человек, – по мнению протоиерея Иоанна Гончарова, – живет в придуманном им мире». Гордому нелегко отказаться от своих представлений. Отказаться ему от своих представлений – «все равно, что отказаться от себя. А он любит себя и все свое, он закостенел в своих представлениях, они стали главной частью его сердца, он уже — самоистукан». Такое положение дел преодолевается через смирение, через недоверие себе и доверие Богу. Смирение, таким образом, является способностью «увидеть себя, а потом и окружающий мир, как он есть»[16]. Упомянутый отец Рафаил также считал, что «смирение – это видеть вещи так, как они есть»[17].

И действительно, смиренный обращает внимание на объективные факторы, а не на свои страстные оклики. Например, человеку дали дельный совет по строительству, но дали не очень учтивым тоном. Смиренный обратит внимание на качество совета и воспользуется им, отстранив рвущуюся зародиться обиду. Охваченный гордостью вспыхнет от обиды и перечеркнет в своем сознании того, кто посмел, с его точки зрения, «лезть к нему с советом, да еще – и тоном таким наглым, да и еще и в манерах таких холопских».

Но дело не только в способности на основе смирения сформировать нейрофизиологические предпосылки для формирования картины мира адекватной действительности. Смиренному сердцу от Господа может быть дано вразумление. «Когда будем себя смирять, – наставлял преподобный Лев Оптинский, – то и свет рассуждения дарует Господь»[18].

«Смирение раждает прозрение; – писал авва Исаия, – прозрение рождает любовь; – любовь делает душу безболезненною и безстрастною. Тогда познает человек, как далек он от Бога»[19] [а, познав, соответственно, начинает что-то предпринимать, чтобы приблизиться к Богу].

Связь прозрения с любовью явственно читается в жизни известного старца схиархимандрита Виталия (Сидоренко). Современниками старца были зафиксированны многочисленные случаи того, как отец Виталий в прямом смысле этого словам читал человеческую душу. Он знал, о чем думали обращавшиеся к нему люди. Расстояние не было преградой для отца Виталия. Своей душой он всегда пребывал со своими чадами, где бы они ни находились.

Однажды он сказал своим чадам: «Если бы любовь имели – стены бы разошлись, и вы всегда могли быть со мною, видеть меня». В этих словах он открыл тайну своей прозорливости – любовь[20].

Смысл тайны был понятен и светскому мыслителю Ивану Ильину. Он писал, что «черствая жадность делает человека слепым и глухим. «Реки воды живой» (Ин 7. 38) текут только для любящих людей; ибо любовь отверзает человеку зрение и слух – и для Христова откровения, и для жизни и страдания других людей»[21].

На этот счет можно также привести слова и упомянутого выше иеромонаха Серафима (Роуза). Однажды он был спрошен, как он пришел к Православию после изучения даосизма, китайской философии и т.д. Он ответил, что в китайской философии его привлек взгляд на человека, самый благородный из всех, что он знал до прихода в Православие и до чтения Житий святых христианского Востока.

«Потом, – как говорил отец Серафим, – я вошел в Православную Церковь и познакомился с архиепископом Иоанном, благороднейшим из всех людей, с кем я был знаком». В конце своей жизни отец Серафим писал о владыке Иоанне: «он источал преизобильную любовь, он жертвовал собою ради ближних по бескорыстной любви к Богу и к ним. Поэтому ему и открылось многое, недоступное другим, – в обычной жизни такого не постичь. Сам же он учил людей, что, несмотря на всю “мистику” Православной Церкви, которая ощущается и в “Житиях святых”, и в святоотеческой литературе, настоящий православный христианин должен не “парить в облаках”, а смело встречать все на своем земном пути. Для этого требуется любящее сердце, только тогда человек встречается с Богом»[22].

Последней «точкой» к данному разделу станут заключительные слова из дневника иеромонаха Василия (Рослякова), принявшего в день Пасхи мученическую кончину в Оптиной Пустыни. Его дневник оборвался на записи: «Духом Святым мы познаем Бога. Это новый, неведомый нам орган, данный нам Господом для познания Его любви и Его благости. Это какое-то новое око, новое ухо для видения невиданного и для услышания неслыханного. Это как если бы тебе дали крылья и сказали: а теперь ты можешь летать по всей вселенной. Дух Святый – это крылья души»[23].

[1] Любовь – высшая добродетель ко спасению // Настольная книга священнослужителя, том 8, 1988.

[2] Схиархимандрит Гавриил (Бунге). Тоска, уныние, депрессия: Духовное учение Евагрия Понтийского об акедии / Пер. с франц. свящ. Димитрия Сизоненко. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014.

[3] Рафаил (Нойка), иеромонах. Живи мя по словеси Твоему. Духовные беседы / Пер. с англ, иером. Доримедонта (Литовко). СТСЛ, 2015.

[4] Руководство по психиатрии: в 2-х тт. Т.1 / А.С. Тиганов, А.В. Снежневский, Д.Д. Орловская и др.; Под ред. А.С. Тиганова. М.: Медицина, 1999.

[5] См. статью священника Александра Ельчанинова «Демонская твердыня (о гордости)».

[6] См. слово 79 из книги преподобного Исаака Сирина «Слова подвижнические».

[7] Наставления, или правила, святейшего отца нашего аввы Антония великого его духовным сынам — монахам.

[8] Из книги архимандрита Клеопы (Илие) «Поучение сердца моего».

[9] Школьный этимологический словарь русского языка. Происхождение слов. М.: Дрофа Н. М. Шанский, Т. А. Боброва 2004.

[10] См. «Доминанта и интегральный образ» из сборника творений Ухтомского А.А. «Доминанта. Статьи разных лет. 1887-1939».

[11] Там же. См. «От двойника к собеседнику (1927-1929)».

[12] См. «Понятие о человеке» из книги священномученика Александра (Миропольского) «Любовь – сущность христианства».

[13] Ухтомский А.А. Указ. соч. См. «Ответы на записки после доклада».

[14] Рафаил (Нойка), иером. Указ. соч.

[15] Оптинский цветник. Изречения преподобных старцев Оптинских. М.: Спасское братство, 2010.

[16] Из книги протоиерея Иоанна Гончарова «Многие поищут войти, и не возмогут…»

[17] Рафаил (Нойка), иером. Указ. соч.

[18] Оптинский цветник.

[19] См. слово второе, параграф 1 из наставлений аввы Исаии, помещенных в первом томе книги «Добротолюбие».

[20] О жизни схиархимандрита Виталия: Воспоминания духовных чад. Письма. Поучения. М.: Новоспасский монастырь, 2002.

[21] См. «О пастырском призвании» из книги Ивана Ильина «Путь к очевидности».

[22] Год с иеромонахом Серафимом (Роузом). М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014.

[23] См. «Братиков убили!» из книги Нины Павловой «Пасха Красная» (о трех Оптинских новомучениках, убиенных на Пасху 1993 года).