Прокопий (Пащенко), иером. Духовное руководство: духовник и его слово в картине мира человека. Ч. 1

Текст «Духовное руководство: духовник и его слово в картине мира человека» подготовлен на основе одноименной беседы и по сравнению с ней расширен и дополнен (разбивка на части в статье и беседе не совпадают). Текст переплетен с иными статьями и беседами, перечень которых приводится в главе «Дополнительные источники».

Многие миряне (да, и не только они) не имеют духовного руководителя, кто-то и вовсе не знает, для чего он, то есть духовный руководитель, нужен (да и нужен ли?). Понимание духовной пользы, обретаемой при условии контакта с адекватным духовным руководителем, а также – понимание, что контакта с таковым многие лишены, и стало «мотивационной пружиной» беседы и подготовленного на ее основе текста. Если у человека будет понимание тех процессов, реализации которых духовник может поспособствовать, то есть надежда, что и при его отсутствии в какой-то мере пробел будет восполнен.

Понимание, какую именно помощь (в чем она состоит) оказывает духовный руководитель человеку, а также – понимание, какие искажения восприятия возникают под воздействием страстей (мир и собственное состояние начинают восприниматься в ложном свете), может отчасти компенсировать отсутствие духовного руководства. Тема духовного руководства – обширна и многогранна. Ее можно уподобить полноводной реке, впадающей в океан вечности. И в данном тексте не ставится задача охватить тему со всех сторон и во всей полноте (глубине, ширине). Ставится задача наметить хотя некоторые акценты, ориентиры, закономерности, выделить хотя некоторые ведущие идеи, которые помогли бы человеку организовать свою духовную жизнь при наличии духовного руководителя или при отсутствии такового.

Чтение книг и беседы с единомысленными людьми сможет ли компенсировать отказ от духовного руководства?

Да, конечно, есть книги, оставленные святыми отцами, о которых говорят, что они могут заменить духовного отца. Но без понимания некоторых аспектов духовничества книги могут быть и «не в пользу». Дело в том, что страсть, захватывая сознание человека (да, и его физиологию тоже) становится своего рода окном, сквозь которое человек смотрит на мир. И сквозь которое, в том числе, человек смотрит и на книги, в том числе, – святоотеческие. Если действие страстей не распознано, то и, читая святоотеческие тексты, человек рискует начать замечать лишь то, что каким-то образом можно вписать (иногда путем искажений смысла текстов и вычурного их толкования) в его картину мира, основанную на искаженном восприятии реальности.

Непросто бывает проверять свои желания с помощью святоотеческих текстов. Желание может быть объемным, ярким, эмоциональным. Оно может заполнить собой весь внутренний мир человека и, в конце концов, взойти на статусный уровень «сверхценной идеи». Учитывая, что страсть (основанное на ее действии желание) может стать мотивационным ядром, доминантой, возникает риск того, что чтение святоотеческих текстов и подбор цитат для анализа собственного желания будет совершаться предвзято, «выборочно» (вспомним слова преподобного Варсонофия Великого сказавшего: «Если же в одном отсекаешь свою волю, а в другом нет, то явно, что и в том, в чём ты ее отсек, ты имел другую, свою же волю»[1]).

Сумеет ли человек поднять руку на свои страсти, сросшиеся сознанием, ставшие как бы второй природой? Выражаясь современным языком, сумеет ли человек выйти за границы своего паттерна и трезво оценить свое поведение с помощью прочитанного? Ведь паттерны основаны не только на умозаключениях, которые можно быстро перестроить. Ложные паттерны могут врасти уже на физиологический уровень, «прописаться» в нейронных сетях, встроиться в ту систему взглядов, с помощью которой человек совершает отбор информации.

Даже светские авторы, такие, как, например, Эдвард де Боно отмечают, насколько непросто перестроить паттерны мышления и «ослабить мертвую хватку привычного взгляда на вещи». Разум, используя прошлый опыт, организует воспринимаемую информацию в паттерны[2]. И где гарантия, что эти паттерны будут органично-созвучны учению Православия, если учесть, что прошлый опыт человек развивался не в русле православной парадигмы?

Вот человек, например, многие годы был заместителем генерального директора завода по режиму, «строил» персонал на заводе и вот он пришел к вере. Как он будет воспринимать святоотеческие тексты о послушании? Послушание, с точки зрения святых отцов, есть путь преодоления страстей и обретения смирения.

Тот, кто не прошел опытно путем послушания, тот не силах будет обуздать вожделения. Высказывая эту мысль и ссылаясь здесь на великий отцов, святитель Игнатий (Брянчанинов) отмечает, что не научившийся «побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни гнева, ни печали, ни духа любодеяния, не возможет стяжать ни истинного сердечного смирения, ни всегдашнего единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии» [общежительном монастыре][3].

Смирение – от слова «мир». То есть смирение – это не сломленность человека, а такое состояние, которое связанно с действием внутреннего мира (тот же святитель писал, что «Смирение есть непостижимое действие непостижимого мира Божия»[4]).

Но тот, кто многие годы был зам. директора по режиму, может при чтения святоотеческих текстов пропустить «мимо глаз» идею о достижения внутреннего мира и нацелить фокус на специфически понимаемую им идею послушания, трансформируя ее в своем сознании в идею подчинения. В последствии дома ли – домашних, на приходе ли – прихожан он будет «строить» как некогда подчиненных на заводе, называя свою активность «реализацией принципа послушания».

Подобным образом неуступчивый человек, придя к вере, если не увидит своей страсти, рискует ухватиться за изучение церковного устава. Правила и нормы, регулирующие совершение богослужения и внутри-церковную жизнь, могут быть им поняты по-своему, в результате чего неуступчивость спрячется еще глубже. Отныне он может на обращения людей отвечать отказом и в резкой манере, подтверждая свои действия ссылкой на слова: По уставу не положено! При том он словно не замечает слов Христовых о хлебах, которые могли есть одни священники, но которые съел святой царь Давид, ибо был голоден (Мф. 12, 3)[5].

Конфликтному может полюбиться история обличения царя Ирода святым пророком Иоанном Предтечей. В этом случае нападки на ближних и дальних будут маскироваться под ревность о славе Божией. Человек может начать выгонять из храма тех, кто, по его мнению, не соответствует правилам, смысл и значение которых он преломил сквозь свое зараженное гневом восприятие (и бывает, что после его нападок люди, пришедшие в храм «не так одетыми» не решаются зайти вторично). При этом он словно не замечает слов Христовых, предупреждающих о том, что лучше потонуть в пучине морской с жерновами на шее, чем соблазнить «единого малых сих» (Мф. 18, 6)[6].

О том, как страсти могут мимикрировать под самые возвышенные представления и самые «святые лозунги» см. подробнее в первой части статьи «О вере» (отдельное название части «Откуда берется религиозный экстремизм: О чем спросил мусульманин, посетивший Соловки?» ).

А также – во второй части той же статьи (отдельное название части «Чем отличаются православие и католицизм [и протестантизм]: О чем спросили француженки, посетившие Соловки?»).

Даже светские авторы на разные лады предупреждают об опасности захвата сознания ложными идеями, сквозь призму которых человек и далее будет оценивать все, что видит и слышат. Так одна группа исследователей, описывая некоторые пути формирования депрессии, отмечает, что немалое значение в этом процессе имеют предположения человека. Предположения определяют паттерны его мышления [за причиняющим страдание, специфическим отношением к реальности может скрываться какое-то предположение, то есть мысль, некритично усвоенная человеком]. По мере развития человек усваивает определенные правила, формулы, с помощью которых он пытается осмыслить действительность.

«Эти формулы определяют, какие цели ставит перед собой человек, как он оценивает и изменяет свое поведение, как он объясняет происходящие с ним события и как относится к ним». На фоне совокупности эти правил факты повседневной действительности обретают значимость.

Не все правила носят проблемный характера, правила могут и способствовать адаптации человека к жизни. Дезадаптивными они становятся тогда, когда формулируются в экстремистских терминах, когда приводят к преувеличенным выводам, приобретают качества косности и чрезмерности. [Бывает, что] свои дезадаптивные убеждения человек, находящийся в проблемной ситуации, не хочет исследовать и подвергнуть пересмотру (сомнению). «Они стали такой же частью его сущности, каковой является, например, половая принадлежность». Человек убежден, что эти правила применимы ко всем ситуациям без исключения. Правила стали частью той мысленной структуры, «с помощью которой он упорядочивает и организует свой повседневный опыт»[7].

Другие авторы акцентируют внимание на том, что в поведении человека, охваченного страстью, «присутствует феномен избирательной предубежденности внимания к происходящему». Речь идет о тенденции обращать внимание лишь на то, что так или иначе связано с той страстью, которой охвачен человек [8].

То есть из всего множества сигналов, собираемых из книг, из созерцания природы, из общения с другими человек, охваченный страстью, рискует начать отбирать только те сигналы, которые относятся к охватившей его доминирующей идее. Вспомним предупреждение верующего нейрофизиолога академика Ухтомского: «как общая формула доминанта говорит лишь то, что и из самых умных вещей глупец извлечет повод для продолжения глупостей и из самых неблагоприятных условий умный извлечет умное»[9].

О том, что такое доминанта и каким образом она влияет на восприятие реальности см. в главах «Нейрофизиология и любовь. Некоторые особенности восприятия реальности», «Услышать голос другого» в статье «О развитии монашества, о теории “созависимости” и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем».

То есть, иными словами, человек многие годы живший вне вероучительного пространства Церкви, сформировал свою «линзу восприятия». И эта «линза восприятия» иногда весьма отлична от того, чему учит и учила Церковь. И совершенно не факт, что войдя в Церковь и начав читать написанные духовными авторами книги, он сможет уловить их дух и понять их адекватно тем смыслами, которые в них вкладывали авторы. Нужен проводник в это вероучительное пространство, тот, кто опытно усвоил дух Предания и, хотя – отчасти, воплотил этот дух в своей жизни. По крайней мере, нужно помнить об опасности искаженного восприятия и тогда, даже и при отсутствии духовного руководителя, с осторожностью и, проверяя себя, – начать двигаться вперед.

Да, многие совершенно верно указывают на сочинение святителя Игнатия (Брянчанинова) «О жительстве по совету» (расположенное в его книге «Приношение современному монашеству»), как на описание пути для тех, кто не имеет духовного руководителя. Смысл сочинения – при отсутствии духовного руководителя советоваться с единомысленными тебе людьми и проверять их советы с помощью Священного Писания и святоотеческих книг. Но вот вопрос: как быть, если человек, читая книги, будет обращать внимание лишь на то, что ему нравится, на то, что льстит его самолюбию?

Возможен ведь и такой вариант, при котором человек увлечется и восхитится книгой, «написанной как бы огнем». Эта книга может рассказывать о духовном делании и состоянии несвойственных человеку в связи с его теперешним уровнем духовного преуспеяния. «Чтение ее, – пишет тот же святитель Игнатий, – разгорячив воображение, может повредить нам, сообщив познание и желание подвигов, для нас безвременных и невозможных. Обратимся к книге Отца, по умеренности своего преуспеяния, наиболее близкого к нашему состоянию»[10].

Но как определить, какая книга соответствует нашему состоянию, если многие из нас наблюдали, что мы склонны приписывать себе те духовные достижения, которых в реальности не достигли? Более того, мысль о том, что уровень нашего духовного развития находится на весьма скромной отметке, иногда может показаться просто оскорбительной.

И еще вопрос: Кто эти – единомысленные нам люди и на основании каких текстов мы будем проверять их советы? Всем нам знакома ситуация, при которой человек «посмевший» обратить к нам с критическим замечанием рискует быть вычеркнутым из поля нашего восприятия. И как же знакома ситуация, при которой, осознавая того или нет, мы приближаем к себе тех, кто не «гладит нас против шерсти» (или сами льнем к ним, стараемся быть к ним поближе).

В качестве комментарии к мысли, что с реализацией принципа советования с единомысленными братьями, дела обстоят не так просто, как кажется на первый взгляд, можно привести «Повесть о схимонахе, пострадавшем от совета со многими старцами». Эта повесть приводится в книге «Великая стража» (о русском Пантелеимоновом монастыре, что на св. горе Афон) в разделе «Собственноручные келейные записки». Эти записи были составлены рассудительнейшим духовником – схиигуменом Иеронимом (Соломенцевым).

В своих заметках он описывал поэтапно и в подробностях те пути, идя по которым, повреждались современные ему как монахи общежительного монастыря, так и отшельники. Описывал он также и принципы, реализуя которые, иные насельники возрастали в добродетели.

В указанной повести описывается жизнь схимонаха Василия, который, желая читать книгу «Добротолюбие» и не получив на то благословение духовного отца, все-таки начал ее читать. В книге содержатся наставления, предназнавенные более для отшельников, чем для монахов, проходящих свой духовный путь в общежительном монастыре. [Также в книге описываются некоторые приемы, используемые при молитвенном делании. Но описания эти столь немногословны, что человеку, опытно не знакомым с делом, трудно понять, о чем именно идет речь. Человек, не имеющий опыта в данном вопросе, может эти советы понять превратно, есть риск, что реализацией превратно понятой стратегии он нанесет себе вред].

Так и случилось с отцом Василием. Неправильно поняв некоторый совет в отношении делания Иисусовой молитвы, он стал реализовывать его и надорвался здоровьем. Нехотя, уже не имея возможности скрыть приобретенные проблемы, он открыл духовнику о том, что вопреки его благословению, читал Добротолюбие.

Также он объяснил духовнику, что советовался «со многими», и они советовали ему удалиться для уединенной жизни, чтобы сохранить те дары, о которых он им рассказывал. И хотя духовник пытался настроить его на послушание, он «все слушал чужих старцев и однажды тайно ушел за Афон во уединение и едва не погиб на пути». После возвращения духовник объяснил отцу Василию, что духовные дары были даны тому для утешения в трудах, которые он нес в монастыре. Духовник отпустил отца Василия на уединение в течение 30 дней, предупреждая, что в эти 30 дней он будет жить без проявления духовных даров, ранее наблюдаемых им в себе (умиление, слёзы). Отец Василий опытно познал справедливость предупреждения духовника и обещал более не искать уединения.

«Но недолго обещание его продолжалось, потому что советы его со многими пустынниками опять сбили его с толку и он опять стал проситься, докучать, чтобы отпустили его на уединение». В противном случае отец Василий грозился уйти из обители без благословения. Видя такую его непреклонность, духовник отпустил его.

К отцу Василию прилепился один прельщенный монах, с которым вместе он и прожил полтора года. Через полтора года оба попросились обратно в монастырь. Оказалось, что за полтора года они «двух утреней не прочитали как следует, все некогда было за беседами и советами, и вот тары да бары, делали святые вечера, а службою Божиею не было времени заняться».

После возвращения в монастырь они снова через некоторое время из него вышли. Потом опять вернулись и опять вышли, потом опять вернулись и опять вышли. Выйдя из обители в последний раз, они «вдались в мелкие суеты и разные спекуляции и вовсе забыли искомое ими безмолвие». Приобрели большую келлию, затеяли большую стройку, начали судиться с монастырем. И вот получилось, что люди, вышедшие из монастыря под предлогом жажды безмолвия, оказались втянутыми в накопительство денег и во все описанное. Духовник советовал отцу Василию оставить келлию и вернуться в монастырь, в противном случае предупреждал о развитии искушения.

Совета духовника отец Василий не принял. Его закрутило таким образом, что он оказался в Солуни, потом в Константинополе. Потом он «уехал в Россию и совсем оставил монашество». Нанялся в приказчики у брата своего, стал торговать в магазине. «Был схимонах и искатель безмолвия и непрестанной молитвы, расстроился и отстал от монашества чрез неправильные советы со многими монахами, а своим духовником пренебрег». Среди записок, оставленных схиигуменом Иеронимом, можно указать также в отношении разбираемой темы и на «Повесть о брате, пострадавшем от совета другого брата».

Где гарантия, что к льстящему нам совету наш зараженный страстями рассудок не подтянет пару-тройку выдернутых то там, то здесь изречений? «Кто наблюдает за движениями души своей, – писал священномученик Иларион (Троицкий), – тот хорошо знает, как грехи и страсти борются с разумом и как часто они его побеждают. Разум гнется под напором страстей; грех, как бы какой туман, закрывает от нас солнце истины, связывает все добрые силы нашей души»[11].

Насчет проверки себя и услышанных в своей адрес советов с помощью Священного Писания – не все так просто. Мы знаем, что все секты свои самые дикие положения стремятся прикрыть изречениями из Священного Писания (эти изречения берутся вне контекста, урезаются, наделяются специфическими толкованием). Если нам известна страшная опасность – быть зараженным ложным видением мира, мы понимаем сколь важен взгляд со стороны. Этот взгляд со стороны реализуется опытным, адекватным духовником.

«Духовник, – по выражению одного монаха, – это персонифицированная совесть». Смысл высказывания не в том, что духовник подменяет собой совесть человека и говорит: «убей того-то!». Высказывание монаха – о том, что совесть может быть омрачена, подавлена, рассудок рабски может начать оправдывать какое-то увлечение и строить планы по его реализации. И в этот момент слово духовника, не охваченного на данный момент этим же влечением, может отрезвить, пробудить уснувшую было совесть.

Второй принципиальный вопрос, связанный с концепцией жительства по совету, состоит в следующем. Можно предположить, что такой образ жительства описан за неимением возможности советоваться с опытным духовником, а не как полноценная альтернатива той линии развития, которая открывается при наличии такой возможности. Разве речь идет о такой стратеги: «мол, духовники есть, кто хочет, пусть пользуется их руководством, аз же выбираю жительство по совету»?

Да, книги помогают, да, дают ориентиры. Но дают ли полноценную замену той пользе, которую можно обрести при наличии адекватного духовного руководителя? Да, духовные авторы указывают на книги как на подспорье при отсутствии возможности пользоваться плодами духовничества. Но можно предположить, что советы относительно книг в данном контексте ассоциируются не с принципом «можно – так, можно – эдак». Может, советы относительно книг ассоциируются с принципом «книги – когда деваться некуда»?

Ведь писал же один из практически современных нам святых – преподобный Силуан Афонский, что «тот уже наполовину в прелести», «кто без руководителя хочет заниматься молитвой», «кто в гордости подумает, что он может по книгам научиться и не ходить к старцу». «Смиренному же поможет Господь, и, если нет опытного наставника, и он будет ходить к духовнику, какой есть, то за смирение покроет его Господь»[12].

***

Когда заходит речь о духовном руководстве, какого-то конкретного человека может пугать мысль насчет того, что раз древние аскеты во всем отсекали волю перед аввой, то и ему нужно во всем отсечь свою волю перед духовным руководителем. Почему мысль пугает? Выстраивается такая цепочка: «раз считается, что духоносных наставников нет, а тот, кто мне попадется ошибется, то я должен будут во всем последовать ему неправильному совету». При таком ходе мысли выпадает из внимания тот факт, что послушание древних аскетов своим наставникам не только сопровождалась реальным присутствием в наставниках благодати Святого Духа. Благодать Святого Духа, стяжанная послушниками, поддерживала их на пути такого, как бы сказали ныне, беспрецедентного послушания. 

Полное послушание у опытного наставника, по мысли не раз упомянутого святителя Игнатия, великими отцами признавалось «особенным даром Святого Духа»[13]. Иными словами, послушники готовые ради послушания на великое самоотвержение, уже стояли на некоторой степени доверия Богу. Они с очевидность для себя уже из самого опыта успели познать справедливость евангельских слов насчет того, что волос не упадет с головы без воли Божией (ср. Мф 10. 29; «у вас же и волосы на голове все сочтены»).

Для тех, кто не стяжал такой веры «до очевидности» может пригодиться совет одного духовника, преподанный его духовному сыну. Духовник говорил, что если у чада есть какое-то смущение в отношении слов духовника, то о том обязательно нужно сказать. Может, духовник в этом случае что-то не понял в заданном ему вопрос, а, может, духовный сын что-то не понял в ответе (понял ответ неадекватно той мысли, которая в него вкладывалась). В любом случае, желательно, чтобы смущение было устранено; оно устраняется через дополнительное собеседование. Если, реализуя совет, духовный сын услышит какие-то реплики со стороны людей, столкнется с обстоятельствами, противоречащими той стратегии, которая предусматривалась советом духовного отца, то желательно его о том спросить.

Так поступая, чадо, пользуясь плодами духовного руководства, будет в мире совершать своей путь. Страх насчет того, что «вдруг мне скажут что-то ошибочное, а я обязан буду против совести исполнить то» будет устранен. Ведь, если есть тень сомнения в справедливости слов духовного отца, всегда можно спросить его о том. И духовный отец может объяснить свою позицию, чем именно он руководствовался, давая тот или иной совет. Таким образом логика рассуждения, усвоенная духовным отцом (опытно и за многие годы делания, и вопрошания уже своего наставника), может быть перенята и понята духовным сыном.

Некто сказал, что духовник и чадо входят в ситуацию вместе, и никто из них не знает (речь идет не о людях, обладающих даром прозрения), как он из ситуации выйдет. Комментируя эти слова, можно сказать, что бывает и такое: кто-то кого-то не понял, кто-то кому-то что-то не так сказал, и вот возникли какие-то обиды, смущения, недомолвки. На почве этого «перегноя» пускает побеги отчуждение. Да, всякое бывает. Но всякое можно и обсудить.

Чадо может отрыть о своей обиде, и духовник может понять, что был, например, резок. И духовник развивается здесь, понимает, что и для него открыта перспектива борьбы с гневом, и чадо учится понимать и покрывать любовью своего авву. Они вместе растут, вместе учатся слушать друг друга, идти ко Христу, преодолевая с помощью Божией в исповеди и открытости друг перед другом все сомнения, разочарования, различные трудно «вербализуемые» помыслы.

Бывает, и чадо, услышав комментарий духовника, понимает, что обида была ошибочным решением, что он неверное интерпретировал слова своего аввы. При таком подходе, размолвки если и случаются, то остаются временным явлением. На первый план выходит принцип: «Надо идти дальше».

Ведь всякое бывает: нападает и уныние, и неприязнь, и нежелание, усталость, нервозность вследствие перегрузок и прочее, и прочее. Но есть чудо Исповеди, в откровении своих помыслов перед духовников чадо получает силу идти дальше.

***

Чтобы отличить адекватного духовника от того, в отношении кого лучше держаться на дистанции, можно ознакомиться с книжечкой священника Владимира Соколова «Младостарчество». Младостарчество – это, своего рода, духовная «болезнь», при которой человек считает, что всё происходящее в его голове, происходит по наитию Святого Духа. Такой человек и себя, и тех, кому дает советы, подвергает страшной опасности. Описание сути младостарчества помогает определиться и в отношении тех качеств, которыми обладают адекватные духовники (они ведут себя не так, как те, кто охвачен духом младостарчества).

Дополнительные источники

Идеи, отмеченные в тексте, встроены в более широкий контекст, сформированный из иных бесед и текстов. В них описываются иные аспекты темы или углубляются те, которые разбираются здесь.

О духовному руководстве, а также о ложном состоянии сознания, в которое человек входит под воздействием страстей и влияний инфернального мира (с помощью духовного руководителя он из этого состояния может выйти) рассказывается в следующих текстах и беседах:

– О словах святителя Игнатия (Брянчанинова) о наставниках, о том, что он признавал наличие опытных наставников и в свое время; о том, как человек может замкнуться на свое восприятия и начать видеть реальность в превратном преломлении; о том, что из этого состояния ему может помочь выйти духовный отец, а также может помочь развитие такого качества как внимание к собеседнику, – в главах «Нейрофизиология и любовь. Некоторые особенности восприятия реальности», «Услышать голос другого» в статье «О развитии монашества, о теории “созависимости” и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем».

– О том, что горделивые представления о жизни могут быть препятствием к соединению с благодатью даже при наличие совершенной (относительно возможностей человека) аскетической практики; что духовное руководство подразумевает не ломание под шаблон, а помощь в возрастании человека в меру своего призвания; что духовному руководителю митрополит Антоний Сурожский советует смотреть, что Святой Дух производит в человеке и, исходя из этого понимания, действовать; а также о других аспектах духовного руководства – в главах «Вслушивание в опыт других», «Постижение Истины через деятельную жизнь, направленную к Истине»  из части третьей статьи «О вере»; отдельное название третьей части – «Как познать Истину?: Что спросил паломник из Великобритании?».

– О том, как вследствие принятия на веру ложных идей у человека может возникнуть состояние прелести (в каком-то смысле это состояние можно охарактеризовать, как состояние неадекватного восприятия себя и реальности), а также о том, как совет духовника может помочь человеку выйти из этого состояния, – см. в главе «Состояние повреждения – прелесть может развиться вследствие принятия ложной мысли» из третьей части статьи «Брешь в стене»; отдельное название третьей части – «О преодолении мучительных состояний, прелести и демонического воздействия».

– О том, как формируется состояние измененного состояния, исходя из которого человек все воспринимает превратно, из которого, если человек опирается лишь на силу рассудка, выйти ему крайне трудно, а также о том, чем здесь может помочь совет духовника, – см. в беседах цикла «Обращение к полноте», в разделе 4 («В кольце ложных мыслей»).

– Еще о возможной помощи духовника в деле преодоления человеком сползания в состояние гипер-напряжения, из которого столь велик риск исхода в алкоголизацию, см. в лекциях цикла «Тирания мозга и алкоголь: О выходе из состояния “тирании мысли” и преодолении того, что толкает человека к алкоголю» (беседа 11 – «Кратко о тирании. Испытание совести. Советоваться с духовным отцом»).

– На что женщины могут обратить внимание при условии обращении за советом к духовному отцу, – см. в ответе «Духовное руководство. Некоторые особенности отношения женщины к духовному отцу».

– О том, что, обладая целостной картиной мира, люди начинают понимать, как им выходить из своих жизненных тупиков и решать свои проблемы, а также о том, какая помощь в этом отношении может быть людям оказана, – см. в статье «Опыт разработки актуальных вопросов пастырского окормления мирян».

– С помощью духовного руководителя у человека за 3-4 года может сформироваться объемное видение жизни, система взглядов, иными словами – ресурс, на основании которого может начаться решаться главная проблема человека (сползание в состояние психоза, открытость к состоянию охваченности инфернальными воздействиями и пр.),  – см., например, в главе «Целостное изменение жизни и приобщенность к благодати Святого Духа» части 2/2 статьи «Брешь в стене» (отдельное название части «Некоторые мысли о целостной духовной культуре и выходе из круга патологических состояний») 

– О том, как при условии отсутствия духовного руководителя формируется ресурс, при наличии которого перед человеком открывается путь решения главной проблемы, см. в части четвертой цикла бесед «Внешняя жизнь и мир мыслей». А также – в беседе «С чего начать христианскую жизнь» (расширенная версия беседы приводится одноименном тексте).

– Некоторые мысли об организации помощи людям в формировании указанного ресурса, а также о некоторых принципах, на основании которых строится возможность оказания помощи другим, см. в беседе «МИССИОНЕР. Его личный путь и отношение к другим» (беседа поддерживается текстом с одноименным названием)

Советоваться даже и при наличии учености

В Священном Писании и в Священном Предании можно встретить много идей о духовном наставничестве. Например, в курсе лекций архимандрита Тихона Агрикова (по некоторым изданиям с учетом пострига в схиму его имя подписывается как схиархимандрита Пантелеимона) по пастырскому богословию для первого курса (духовной академии)[14] есть раздел «Основы пастырства как богоустановленого института». Весь первый курс, фактически – с разных сторон – разбор темы пастырства (в частности, отмечается, что Господь поставил пастырем святого пророка Моисея), поэтому за точными комментариями в отношении каких-то аспектов вопроса любой желающий может обратиться к тексту лекций.

Здесь скорее мы будем разбирать то, что имеет отношение к практической жизни христианина. И для реализации практической духовной жизни духовный отец действительно нужен. Важно эти понятия – «духовный отец» и «духовное чадо» – конкретизировать, чтобы они были предельно ясны, тогда выявится нужда в духовном руководстве.

Сейчас многие люди само обращение к духовнику за советом или за разрешением какого-то вопроса воспринимают как признание собственной слабости, некомпетентности. Именно поэтому они не подходят со своим наболевшим вопросом или недоумением к духовнику, хотя на примерах из Священного Предания мы, конечно, видим, что вопрошание духовного отца отнюдь не является признаком слабости или признаком некомпетентности.   

Например, преподобный Арсений Великий, человек, имевший, по меркам своей эпохи, обширное образование, (настолько обширное, что даже был избран учителем детей императора Феодосия Великого), после того как принял монашество, советовался с египетскими старцами. И однажды некто, увидев, как он спрашивал одного из египетских старцев, спросил его: «Авва Арсений! почему ты, будучи столько сведущ в учености Греции и Рима, вопрошаешь о твоих помыслах этого, чуждого всякой учености?» И на этот вопрос преподобный ответил, что науки Греции и Рима он знает, но еще не узнал алфавита, «который преподается этим, ничего незнающим в учености мира».

Комментируя этот и иной ответы преподобного Арсения в отношении вопрошания египетских отцов, святитель Игнатий (Брянчанинов) отмечал, что познания египетского старца, были «доставлены ему исполнением евангельских заповедей». Эти познания приобретаются в самой душе, в самой душе человек имеет опытное доказательство справедливости этих познаний. Тогда как ученый в светской отношении человек свои познания приобретает извне. Сама по себе земная ученость «не может принимать никакого участия в деле обновления человечества Искупителем».

«Из учений мира мы ничего не черпаем для духовного жительства», – сказал авва Арсений на вопрос аввы Евагрия, когда тот спросил, отчего они при своих учености и развитии не имеют ничего, а «грубые египтяне имеют такое возвышенное духовное делание?» По мнению аввы Арсения, египетские отцы «подвигами стяжали свое духовное жительство»[15].

То есть человек, являющийся ученым по земным меркам, но не имеющий реального духовного опыта, может так и не объяснить, как достичь внутреннего мира. Сможет ли он практически в самом себе представить реализацию стремления к внутреннем миру, может ли он при всех своих знаниях привести себя в состояние внутреннего мира мира (имеется в виду не медитативный анабиоз, а внутренний мир, присутствующий в человеке и при наличии внешней деятельности, о котором нередко рассказывал старец Фаддей Витовницкий[16])?

С примером преподобного Арсения Великого можно сопоставить пример архимандрита Макария, основателя Алтайской духовной миссии. Архимандрит Макарий блистательно окончил Духовную академию, изучил языки греческий, латинский, еврейский, немецкий и французский. Будучи магистром богословия и в прошлом – ректором Костромской духовной семинарии, а также – настоятелем Богоявленского монастыря, являясь профессором богословских наук, в сане архимандрита он «переходит в бедную глухую Глинскую пустынь, под руководство неученого, но опытного отца Филарета». Этот ученый архимандрит мог бы по учению святых отцов руководить самим собой, но он пожелал руководства «благочестивого наставника и опытного в духовной аскетической жизни старца Филарета». Ученый архимандрит, по мнению составителя Глинского патерика (откуда и взята эта история) – схиархимандрита Иоанна (Маслова), вполне понимал значение следующих слов преподобнного Иоанна Лествичника: «Обманулись все те, которые, предавая себя Богу, подумали, что не имеют нужды ни в каком руководителе, ибо кто без помощи наставника вступает в борьбу с духами злобы, тот бывает ими умерщвлен» (4-е слово «Лествицы»[17]).

Все взвесь, но перед тем, как принять окончательное решение приди и посоветуйся

В отношении человека, обращающегося за советом к духовнику, иногда слышатся высказывания, что такой человек слаб, некомпетентен (потому, мол, и обращается). В отношении такого взгляда на вопрос (кстати, а что плохого в том, что человек преодолевает слабость и некомпетентность, советуясь с более опытным?) можно привести слова, которые нередко упоминаемому в беседах монаху (который до своего обращения к Православию был эзотериком) сказал его духовный отец.

Мимоходом стоит сказать, что человек, впоследствии ставший монахом, на определенном отрезке своей жизни крепко пил. Свой опыт избавления от алкоголизма он сформулировал в следующих словах: «Хочешь бросить пить, найди себе духовного отца».

Об его опыте см., в том числе, в пункте 9.2 цикла «Тирания мысли и алкоголь: О выходе из состояния “тирании мысли” и преодолении того, что толкает человека к алкоголю».

Так вот, так как он до того, как стать монахом, занимался «серьезными» делами, то, когда начал советоваться со своим духовником, друзья стали упрекать его, что он, видно, не имеет своей головы, раз советуется с каким-то батюшкой. Пришел он к своему престарелому духовнику и говорит: «Батюшка, мне мои близкие говорят, что я не имею своей головы, раз постоянно хожу советоваться». А батюшка ему отвечает: «И правильно тебе говорят, и не живи чужой головой, собери информацию, все взвесь, но, прежде чем принять окончательное решение, приди просто и посоветуйся».

Прежде чем перейти к вопросу, зачем он (духовник) нужен, вкратце еще дополню: до того, как принять христианство, этот человек занимался эзотерикой, у него были знакомые буддисты и всякие другие «исты», и внешне они ему казались людьми подтянутыми, элегантными, собранными, ему хотелось им подражать. Однако именно появившийся в его жизни духовник оказался самым гармоничным человеком, которого он когда-либо встречал,  удивительно гармоничным во всем, т.е. он здраво рассуждал о жизни обыденной и ее проблемах, любил молитвы и духовный строй жизни, но при этом мог понять любые вопросы, трудности, проблемы, был удивительно человечным, ему были присущи трогательные черты.

Видя своего духовника, радостного, естественного, он говорил себе: вот человек, которого сформировало Православие. Видя своих друзей, внешне вроде бы подтянутых, но при более внимательном взгляде – напряженных и каких-то неестественных, он говорил себе: вот люди, которых сформировало иное учение. Их неестественность была заметна на фоне общения с духовником.

Будучи известным и уважаемым, он мог вести очень непосредственно. Так он принимал, сидя на стульчике и, когда к нему приезжал какой-то взрослый, солидный, но совершенно «замороченный» человек и начинал  что-то возбужденно рассказывать, делясь спутанными своими мыслями, духовник этот даже не объяснял, отвечая, что в мыслях у пришедшего было неправильно, а  просто брал его за щеку и начинал корчить с лицом этого человека смешные рожицы и немножко умилялся. И удивительно, что присутствующие тоже умилялись, при этом человек, у которого голова была занята сплошными проблемами и, вероятно, безвыходной ситуацией, начинал понимать, что сейчас то, что он говорит – эти: смятение, тревога, некая мысленная путаница – не так страшно. Он тоже начинал улыбаться, его состояние «замороченности» уходило. Конечно, такие моменты, как эти рожицы (или шутки как у преподобного Амвросия Оптинского) настоящие старцы могли себе позволять, ибо они знали, для чего это делали. Помимо рожиц и шуток они могли вторым этапом и на очень глубоком уровне разобрать вопрос, с которым человек пришел.

О словах святителя Игнатия (Брянчанинова) об оскудении наставников

Сейчас нередко утверждают, что (в смысле: настоящих, подлинных, хороших) духовников нет, ссылаясь на следующие слова святителя Игнатия (Бряничанинова): «во времена преподобного Нила Сорского, за три века до нас, живые сосуды Божественной благодати были крайне редки, до зела оскудели, по его выражению; ныне они так редки, что можно не останавливаясь и безошибочно сказать: их нет». Необходимо отметить, что в данных словах речь идет о людях, способных совершать чудеса. Но для того, чтобы быть хорошим наставником, духовником вовсе не обязательно их совершать. Также необходимо отметить, что святитель Игнатий не отрицал ни того, что в его время были опытные старцы, ни того, что духовное руководство возможно.

О том, что слова святителя Игнатия (Брячанинова) вряд ли возможно понимать как отрицание возможности духовного руководства, писал живший в более позднее время преподобный Никон (Беляев). Объясняя смысл позиции святителя Игнатия, преподобный Никон отмечал, что «о благотворности старческого руководства еп. Игнатий ясно говорит во многих местах своих сочинений». С объяснениями желающие могут ознакомиться в главе 11-ой («Об отшельнической жизни и об исповеди, покаянии») «Завещания…», написанного преподобным Никоном (полное название – «Завещание духовным детям (записи, сделанные на полях книги св. Игнатия Брянчанинова)»).

Размышления святителя Игнатия о виденных им опытных старцев и о том, что вопрошание способствует духовному преуспеянию, приведены см. в главе «Преодоление самости. Некоторые мысли о восстановлении монашества» из статьи «О развитии монашества, о теории “созависимости” и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем».

Когда речь заходит о том, что найти выход из каких-то проблем можно через вопрошание духовного отца, через общение с ним, возражают: «Где ж возьмешь столько духовников?» И вопрос как будто тем самым исчерпывается.

Здесь можно привести слова польского писателя-фантаста Станислава (пусть и совсем из другой области) насчет того, что если бы в 15-м веке в человеческом лексиконе было слово «робот», то, возможно, люди   раньше додумались бы до автоматики[18].

Допустима некая аналогия. Если действительно слово «духовник» выходит из нашего лексикона, то мы уже не пытаемся каким-то образом искать в этом направлении. Когда христиане читают книги или  статьи, не встречая понятия «духовничество», то и не начнут к этому стремиться, о поиске духовника думать, его искать, а если само это слово «духовник» будет звучать в статьях, книгах, то, соответственно, люди станут размышлять, искать  в этом направлении, и, возможно, что-то начнет меняться.

Эти слова звучат в таком контексте, что как величайшую редкость можно воспринимать, когда человеку будет послан духоносный наставник, подобно тому, как однажды преподобный Зосима нашел преподобную Марию Египетскую. Конечно, нужно понимать уровень духовной высоты таких людей. Безусловно, святые люди, такие как преподобная Мария Египетская, которые были способны  за кратчайшее время непостижимым образом преодолевать огромные расстояния, ходить по воде, жить без пищи, знали Священное Писание, будучи просвещаемы непосредственно от Бога, а не через чтение, – это уникальные люди, редчайшее явление, таких людей сложно, практически невозможно найти, с этим спору нет, ни у кого вопросы на этот счет не возникают.

Однако, следует ли из этого вывод о том, что простые люди, которые только начали жить по-христиански, не смогут найти духовного руководителя, который им помог бы сделать первые шаги? В статье «О развитии монашества…» есть выдержки из трудов святителя Игнатия, где прямо говорится о наличии и в его время опытных старцев.

Приведу только один из упоминавшихся там примеров: в книге «Приношение современному монашеству», в разделе «Правила наружного поведения новоначальных иноков», он пишет, что к Евангелию можно прикладываться ради благоговения, как и к св. иконам, и этот похвальный обычай он наблюдал у опытнейших духовных старцев, что сам он этих старцев видел.

Кроме того, можно понять, почему ему не удалось найти себе духовного наставника, если вспомнить, какого высочайшего уровня духовной жизни и аскезы достиг сам святитель Игнатий, человек феноменально одаренный талантами как в отношении изучении светских наук, так и в отношении духовной жизни.

Еще учась в Военном инженерном училище (не нужно путать с современным ПТУ, это было высшее учебное заведение для аристократов), он стал любимцем императора Николая I, а его литературные способности были отмечены самим Пушкиным. Когда, оставляя возможную блестящую светскую карьеру, он собрался принять монашество, император обещал помочь ему решить любые вопросы, связанные с его карьерой и материальным положением, светской жизнью, лишь бы он не оставлял военную, государственную службу, но будущий святитель избрал монашеский постриг[19].

В своих творениях святитель писал, в том числе, и о высших ступенях аскетического делания. Между тем, он отмечал, что не писал о том, чего не прошел на опыте, то есть – собственной практикой.

Иными словами, уровень святителя Игнатия был таков, что далеко не каждый духовник мог бы его пользовать своими советами. Некую аналогию такому положению дел можно усмотреть в эпизоде, происшедшим с одной чемпионкой по спортивной гимнастике.

Тренерский состав решил, что ей не хватает что ей не хватает пластики в движениях, и с ней начала заниматься прима-балерина Мариинского (?) театра, в своем интервью эта прима признавалась: Что я могу посоветовать чемпионке мира по гимнастике?

То есть отдельные штрихи, детали она, конечно, могла подкорректировать, но уровень «ученицы» был настолько высок, что учить, собственно, ее было особо и нечему (хотя, в данном случае речь идет скорее о метафоре, так как учиться всегда есть чему, всегда должна быть открытой перспектива, куда ты мог бы двигаться, иначе наступает застой, регрессия). Зато обычную девочку, которая только начала ходить на балетный кружок, прима-балерина может обучить очень многому и многим помочь.

Подобным образом можно воспринимать и некоторые аспекты духовничества. С одной стороны, необходимо понимать, что, допустим,  и в  области науки, искусства, спорта (будь то игра на скрипке или техника рукопашного боя)  отдельные личности достигают такого совершенства, поднимаются на такие высоты, что лишь  очень немногие специалиста могут их еще чему-то научить, быть на их уровне, общаться «на равных». Например, математик, Нобелевский лауреат Григорий Перельман, работает над такими вопросами, что в мире – единицы тех, кто может понять, чем, именно, он занимается, настолько это «непостижимый уровень».

Нечто подобное можно отметить в духовной жизни. Есть люди, которые только начали воцерковляться, есть люди, которые прошли через эзотерику, побывали в сектах, переломанные и перекрученные души. И сказать, что для них невозможно найти подходящего наставника, который смог бы им помочь, было бы опрометчиво.

Могу привести еще один пример, чтобы подытожить сказанное: тяжело заболевший молодой человек, у которого сорвана спина, множество  межпозвоночных грыж, у него вот-вот откажут ноги, и ему поставлено условие, что он сможет ходить, только если начнет заниматься физическими упражнениями, зарядкой. Этому молодому человеку попадается книга «Энциклопедия бодибилдинга» Арнольда Шварценнегера,  в энциклопедии излагался революционный метод, который изобрел А.Ш., – метод шокирования мышц: каждую тренировку нужно прокачивать мышцы под разными углами, чтобы мышцы не могли привыкнуть к нагрузке, постоянно их «шокировать». И человек, у которого позвоночник еле держится, решает использовать эту методику, ведь в книге описываются потрясающие результаты таких тренировок. Слава Богу, что у молодого человека был папа, который занимался разными видами спорта, папа сказал: «Спокойно, не нужно никакого шокирования мышц, тебе главное – потихоньку заниматься, чтобы спину не сорвать» и дал ему комплекс стандартных упражнений, и потихоньку проблема решилась. То есть папа не был семикратным чемпионом мира, он был просто папой, у которого были адекватные понятия о спорте, и его уровня оказалось достаточно, чтобы помочь сыну.

Зачем нужен духовный отец?

И точно так же большинству из нас может помочь священник, у которого есть адекватные понятия о духовной жизни, который сам к этой духовной жизни стремится. И об этом  в своих духовных беседах (текст бесед выложен на сайте Ново-Тихвинской женской общины) очень содержательно размышлял схиархимандрит Авраам (Рейдман). Он, говорит, что мы, изучая математику в первом классе начальной школы, не требуем же, чтобы нам преподавал лауреат Нобелевской премии.

Если его мысль выразить подробнее, то получится примерно следующее. Он считает, что послушание является средством, которое освобождает человека от власти греха. Автор согласен, что есть недостаточно опытные старцы и старицы, но он также считает, что у них все же больше опыта, чем у тех людей, которые недовольные духовным уровнем этих «неопытных». Автор считает, что у «неопытных» больше опыта, чем недовольным может понадобиться на текущий момент, так как вопросы и страсти, которые волнуют недовольных «элементарны и просты».

Вот, к примеру, сам автор скажет пьющему человеку, что пить ему нельзя, иначе у него начнутся проблемы с сердцем и он умрет. А пьющий начнет отпираться и ставить под сомнение полученный совет, станет спрашивать об уровне квалификации, о полученном образовании и пр. Но автор считает, что даже тех знаний, которые у него имеются, достаточно, чтобы дать наставление «такому страстному человеку». «А мы хотим невесть чего: чтобы какой-нибудь профессор, лауреат Нобелевской премии, учил нас арифметике в первом классе. А раз ты не лауреат Нобелевской премии, чему ты нас можешь научить, как ты нам сможешь объяснить, сколько будет дважды два?»[20]

Зачем духовный отец нужен?

У того же схиархимандрита Авраама (Рейдмана) была высказана справедливая мысль, что мы не можем трезво взглянуть на себя, когда наш ум помрачен страстями, мы не можем объективно оценить свои желания, даже не можем адекватно нащупать пути преодоления этих страстей, (например, человеку пьющему кажется, что самая короткая дорога домой всегда пролегает через ларек, хотя есть дороги и покороче).

См. подробнее о этих словах о. Авраама, а также о нижеследующих в главе «Состояние повреждения – прелесть может развиться вследствие принятия ложной мысли» из третьей части статьи «Брешь в стене»; отдельное название третьей части – «О преодолении мучительных состояний, прелести и демонического воздействия».

Посмотреть на свою мысль со стороны

А духовник – это человек, который может, не будучи поглощенным нашей проблемой, посмотреть на эту проблему со стороны. Приведу житейский пример: одна девушка с детства останавливалась у витрин со свадебными платьями, восторгалась и спрашивала маму, когда же и у нее будет свадебное платье? Когда же пришло время ей выходить замуж и выбирать свадебное платье, она искала самое красивое, и хотела из-за границы выписывать, и металась по городу. Как только видела свадебное платье, то сразу звонила маме, чтобы приехала, а мама приезжала и говорила: Доченька, ну ты что не видишь, оно тебе даже не подходит, оно даже не твоего размера?

А дочь действительно не замечала, что платье ей не подходит, у нее просто пелена была на глазах, настолько ей хотелось купить побыстрее платье и приготовиться к свадьбе. И хорошо, что рядом была мама, которая могла что-то подсказать.

Схожую мысль о роли духовника в духовной жизни высказывал священник Антоний (Голынский) в своем трактате (написанном в середине 20-го века) «О молитве Исусовой и Божественной благодати». Кто хочет понять эту тему об духовничестве, может этот его трактат прочитать, (ниже укажем и некоторые другие источники). Он приводит те критерии, которым должен соответствовать духовник, и указывает некие вехи, которые дают шкалу духовного возраста духовника.

С одной стороны, отец Антоний отмечает, что, если духовник пока он не достиг определенного уровня, он не должен дерзать и браться за непосредственное духовное руководство человеком. Не должен вести человека по жизни, потому что сам находится еще в слепоте.

В частности, он пишет (в середине XX века), что «опытные наставники очень редки, но благодатью Господней еще сохраняются, еще существуют». Он советует не искать чудотворца, но искать того, кто знает «духовную жизнь и сердечную брань», такой «муж духовный» может помочь в скорби, а также – избавить от тяжести, рождаемой смущением.

Самому наставнику автор советует прежде всего проверить себя и убедиться имеется ли в нем, то есть в наставнике, разум духовный, освященный Духом Святым. Если наставник не обладает разумом истинным, но имеет лишь истинное ведение, то он может руководить чадами на пути покаяния (истинное ведение обретается после того, как человек всецело предаст себя в волю Божию). Но в делах мудрости истинно духовной наставнику, не пришедшему в истинный разум, автор советует руководить лишь самим собой, от руководства же другими «в этом деле» советует воздержаться.

[То есть, видимо речь идет о том, что духовник, имеющий просвещение от Святого Духа, может как раскрытую книгу читать душу чада, помогать чаду разбираться в оттенках духовных состояний. Во втором же случае речь, видимо, идет о наставнике, которые имеет опыт, с помощью которого он может научить человека, как бороться с гневом, как преодолевать страсти. В спорных же моментах связанных с молитвенными состояниями, с труднораспознаваемыми помыслами, одного опыта мало].

«Не имеющий ни истинного разума, ни истинного ведения руководить другими не может. Это было бы крайне опасно, ибо таковой еще только шествует в покаянии»[21].

Но в тоже время священник Антоний отмечает важную черту, наличие которой все уже указывает на пользу, обретаемую в общении с наставником (пусть и не достигшим истинного разума). Речь идет о том, что лишь бы духовника не обуревали такие же помыслы в той же форме, в том виде, в каком они обуревают чадо («лишь бы старец был в истине, был бы выше искушений ученика своего, не обуревался бы помыслом в той же форме и образе»).

То есть, применительно, к данному тексту – лишь бы духовник в то самое время, когда  у него чадо пьющее, и чаду кажется, что самая короткая дорога домой – через ларек, лишь бы духовник не обуревался теми же помыслами в том же виде и форме, тогда он поможет понять чаду, в чем его, чада, – ошибка.

Отсюда вытекает еще одно важное обстоятельство, как его озвучил Феофан Затворник: человек может не решиться «поднять руку на себя»[22]. Эти слова особенно актуально в тот момент, когда человека одолевают, например, такие страсти, как обжорство, наркомания или блуд. Обычно с помощью дьявола, которого преподобный Паисий Афонский Святогорец называл, в том числе, и «адвокатом», или с помощью ухищрений нашего ума, мы постоянно себя обманываем, находим себе какие-то оправдания, и нам поэтому трудно вылезти из трясины.

Например, женщины, которые состоят в беззаконных отношениях с женатыми мужчинами, очень  часто приводят доводы, что этот мужчина одинок, его жена не понимает, его очень жалко, говорят: «Я его единственная опора… Без меня он погибнет». Алкоголик утверждает, что если не будет пить, то не сможет иначе расслабиться и потому будет нервничать. Или – не сможет договориться с «нужными людьми», если не будет пить с ними и т.д. и т.п.

То есть, когда человек пытается выбраться из трясины своих страстей, всегда эти его страсти предлагают, подсовывают ему лукавый способ самооправдания, и человек по-прежнему остается в болоте. Типичное оправдание наркомана: «Начну завтра, сегодня еще тяжело, сегодня последний раз расслаблюсь, а вот завтра начну…» Значит, если сам человек не может вылезти, необходима спасительная веревка, которую бросают в болото, и начинают человека вытягивать. Здесь очень важно именно слово «извне».

Чтобы перейти к вопросу о духовных чадах, скажу еще раз вкратце: есть несколько источников, на которые сошлюсь, где раскрывается смысл духовничества, смысл старчества. 

ВОПРОС: «Духовник» и «духовный отец» – это одно и то же? Это тождественные понятия?

ОТВЕТ: Можно предположить, что в дореволюционной России они были различны, но у нас сейчас эти понятия, вероятно, смыкаются. Возможно, раньше в женских монастырях был духовник, который принимал исповедь, а свои личные вопросы, связанные с молитвой или общением с сестрами, насельницы выясняли у старицы. Это видно, например из «Келейных заметок» игумении Таисии Леушинской. У нее было два духовных наставника, но, когда она ездила по женским монастырям, выбирая место, где бы ей остановиться, соответственно, она исповедовалась у тех священников, которые были в тех монастырях. В затруднительных ситуациях они писала своим наставникам, которые эти ситуации разбирали. И своего одного их своих духовных наставник и священника, который принимал исповедь у сестер она называет одним словом – «духовник»[23].

То есть иногда можно встретить слово «духовник» в отношении священника, который принимает исповедь, а слово «духовный отец» в отношении того, с кем человек советуется. Впрочем, нет уверенности, что такое значение вкладывается в эти слова всегда и везде. 

– Значит, в наше время для мирянина эти понятия «духовник» и «духовный отец» всё-таки совпадают?

– Да. Неизвестно, проводят ли на практике сами исповедующиеся и советующиеся люди эти различия в терминологии (насчет теории, понятно, что различия проводятся всегда и во всем).

Преодолеть страстные реакции и сформировать новые, основанные на евангельском мировоззрении

Продолжить мысль, заимствованную из трактата можно с помощью идей, изложенных в двух текстов, в которых о духовничестве сказано достаточно много.  Это статья протоиерея Владимира Воробьева «Покаяние. Исповедь. Духовное руководство» и «Жизнеописание афонского старца Иерофея Дидаскала». Причем это жизнеописание афонские монахи используют как источник «для служебного пользования». То есть в этом источнике приводится не только описание жизненного пути старца Иерофея, а дается также собрание очень конкретных практических наставлений для духовника, изложены некоторые аспекты, которые раскрывают суть духовничества.

Если попытаться совсем кратко их изложить на основании жития, то можно сказать, что идея заключена в следующем. Духовник помогает своим чадам преодолеть их греховные реакции на какие-то события и помогает привить реакции, основанные на евангельском мировоззрении, помогает научиться реагировать на ситуацию молитвой.

В жизнеописании эта мысль представлена в более развернутом виде, в частности, о старце рассказывается, что он «использовал различные способы, чтобы спасти своих духовных детей. Такое и многое подобное использовал Блаженный, чтобы освободить ум послушников от мирского мудрования – привычных, ложных страстных откликов ума. Он пытался добиться того, чтобы разрушить ложные привычки мышления, приобретенные в качестве неверных откликов души, обманутой мирскими соблазнами. Целью было полностью переключить душу на нетленную и вечную Иную Жизнь, научить ум реагировать на все иначе – молитвой…»[24]

Понятно, что реакция греховная – это прогневаться на чьи-то обидные слова, а духовник учит, что нужно попробовать с обидевшим договориться, даже если он не слушает – важно пытаться. Таким образом, человек постепенно   настраивается на другую волну.

О том, как учить духовное чадо, есть замечательные размышления у митрополита Антония (Сурожского). По мысли митрополита Антония, духовник должен не ломать человека, подгоняя его под некий шаблон, а должен помочь человеку вырасти в меру своего призвания. Он приводит аналогию с цветком; цветку нужно помочь ему стать именно этим цветком.

Подробнее мысли митрополита Антония Сурожского о духовному руководстве см. в четвертой части статьи «О вере» (отдельное название «Как познать Истину?…» в главах «Вслушивание в опыт других», «На практике прийти к тому, что догматами описывается в теории».

При подобном подходе духовник внимательно всматривается в духовное чадо и наблюдает, что в нем совершает Святой Дух, а вмешивается лишь тогда, когда чадо идет явно не тем путем. Внешне этот подход может показаться пассивным, но на деле он более плодотворен [то есть духовник старается вести чадо к каким-то значимым пониманиям, учит его разбираться в духовной жизни, а не говорит бесконечные «должен/не должен», «надо/не надо»].

Комментируя эту мысль владыки Антония применительно к тем молодым людям, которые теперь в большинстве приходят в Церковь, можно сказать следующее (необходимо отметить, что комментарий может быть в чем-то небезусловным, небезошибочным, здесь стоит всегда сверяться со святоотеческими трудами). Очевидно, что люди. которые еще только едва пришли в Церковь, познав, что даже самая благополучная, но бездуховная и одномерная жизнь пуста и не приносит радости – такие люди сразу не готовы разом много усваивать, резко все менять. В отношении таких людей уместен образ рыбы, которые отцы использовали в отношении новоначальных монахов. Если рыба клюнула, не надо сразу тащить ее на берег, иначе она начнет «брыкаться» и сорвется. Ей дают плавать, как она хочет, и одновременно, потихоньку подтягивают к берегу.

Понятно, что этот образ используется не в качестве призыва к манипуляции (как в отношении человека, которого мошенники хотели ограбить, они говорят, что клиент клюнул). Речь идет о том, что если неготового к нагрузке человека сходу начать нагружать «правилами» и обязательствами, то он попросту может не выдержать, сорваться, не «в рыбьем», а в психологическом отношении.

Как говорил, один духовник, увеличение способности выдерживать нагрузки приходит по мере того, как у человека развивается внутренняя потребность к духовной жизни. То есть человек самим опытом вкусил внутреннего мира, понял, что разумная жизнь в духовном усилии, – путь к духовному миру. В этом случае он сам начинает смотреть в сторону поста и молитвы, не потому что кто-то его заставляет, а потому что он понимает, что иначе он не сможет прийти в мирное устроение духа.

Когда человек приходит в монастырь, нельзя нагружать его обилием правил, он не готов их исполнить, потому что пока не понимает их внутренней сути. Поэтому некоторое время он живет и исполняет какие-то немногие положения, но, поняв суть монашеской жизни, в дальнейшем будет способен воспринять и большее.

3 принципа: критичность к собственным поступкам, стремление разбирать ситуации на основе христианского мировоззрения, способность слушать других

Соответственно, следуя идее митрополита Антония, можно вывести такую мысль. Если к Православию пришел молодой человек, многого еще не понимающий, важно следить за тем, чтобы в нем укоренились сперва какие-то базовые принципы, которые впоследствии помогут ему прийти к правильной жизни (то есть ведущей к реальным духовным плодам). Какие это базовые принципы?

Можно назвать хотя бы три: это критичность к собственным поступкам, стремление свои мысли и дела разбирать на основании христианского мировоззрения и способность слушать. Точнее, способность слушать вытекает из критичного отношения к своим идеям и поступкам. Допустим, если человеку пришла какая-то идея, он, понимая, что в Церкви находится совсем недавно, ставит вопрос: «А вдруг я ошибаюсь?» и начинает советоваться с опытным человеком и готов услышать совет. А потом, восприняв какие-то советы, поняв, где следует искать, дальше уже обращается за поиском ответов к Священному Преданию, в частности к наставлениям и трудам христианских подвижников.

Позволим аналогию: маленькому мальчику (реальная история) поставили тарелку с манной кашей, и взрослые вышли из комнаты, вернулись, а малыш размазал кашу по окошку, его спрашивают: «Зачем ты это сделал?» Он отвечает: «Чтобы было красиво…».  То есть для его детского мышления манная каша, размазанная по окошку – это выглядит красиво. Также и многие люди, только начиная свой путь в духовной жизни, что-то прочитав, что-то услышав, пытаются эти понятия как-то реализовать в своей жизни, хотя для духовника будет очевидно, что получается примерно то же самое, что и «манная каша на окнах».

Насчет того, что в силу неопытности некоторые люди свои «детские» мысли о духовной жизни принимают за руководство к действию, можно привести размышления уже упомянутого схиархимандрита Авраама (Рейдмана).

Он отмечает, что страсти не всегда действуют открыто, иногда они принимают вид добродетелей. «Тщеславие принимает вид смирения. … Гнев может скрываться под видом духовной ревности». Нерадение тоже ищет себе оправдания, в частности, человек, охваченный нерадением, может начать искать причину своего состояния в «якобы неправильном духовном руководстве».

Например, автор, дает наставление одной сестре творить Иисусову молитву. Сестре это наставление нравится, но она не хочет поступать согласно услышанному. Ей «хочется попрыгать, поскакать, бабочек половить, а тут надо целых полтора часа сидеть на правиле». И вот она прыгает, говорит потом, что в отношении молитвы у нее «ничего не получается» и считает, что раз «не получается», значит духовный руководитель что-то не так ей сказал. То есть человеку в данном случае совместить свои страсти с духовным деланием.

Если же наставник скажет, что «не надо прыгать за бабочками», то сестра подумает, что не понимает ее души. Наставник не понимает, а вот другая сестра понимает, и она начинает с этой другой сестрой советоваться. «Так или иначе наши юные сестры находят такого человека, который бы потворствовал их страстям. Они начинают с этим человеком советоваться, а поскольку он льстит их страстям, то девочки считают, что нашли прекрасного наставника».

Даже читая духовные книги, скажем, труды святителя Тихона Задонского, сестра выбирает то, что можно подтянуть в качестве оправдания своему поведению. Скажем, прочитает о богомыслии и посчитает, что, прыгая за бабочками, она преуспевает в богомыслии. Она думает: «Я же размышляю о творении Божием, какой Бог премудрый Творец, какой Он великий Художник. А отец Авраам это отрицает. Как же так? Неужели он умнее, чем, например, святитель Тихон Задонский?» Но когда она в творениях того же святителя встречает мысли, которые согласуются с наставлениями отца Авраама, она их «не видит». Она выбирает не то, что обличает и обнаруживает ее страстность, а выбирает то, что льстит страстям и оправдывает их.

Иногда такая сестра находит поддержку у другой сестры, которая оправдывает желание ловить бабочек какой-то цитатой, прочитанной до половины. Друга сестра говорит, что помимо бабочек можно прыгать и кузнечиками, и за птичками. «И вот все эти люди с детским умом друг другом питаются, а какая от этого может быть польза? Человек закосневает в самооправдании»[25].

Если же человек не критичен к собственным мыслям, то он и не может освободиться от закрепленной ошибки и дальше с этой ошибкой идет по жизни. Приведу пример, как один из молодых людей смог преодолеть свою ошибку и получить пользу на основании полученного совета, проявив критичность к своему мышлению.

Священник, который не был его духовником, но которого он уважал, дал ему почитать книжку. Посмотрев на фотографию автора, молодой человек решил, что автор не слишком умен, и первые тридцать страниц книги прочел с трудом, однако потом подумал: Я обозвал автора, но ведь это мое первое впечатление по фотографии.

Он проявил самокритичность: Ведь я же могу ошибаться, ну и во-вторых, я назвал человека дураком, но он-то книжку написал, а я ж еще не написал, значит, кто ж из нас дурак? А потом сработал принцип «способность слышать других»: раз мне священник посоветовал книжку ради чего-то, а я считаю священника адекватным человеком, то в этом совете заключен какой-то смысл! Как только к нему такая идея пришла, он эту книжку прочитал на одном дыхании, уже с интересом.

Понимание последовательности духовных состояний. Если трудно – не значит, что неправильно идешь

Подбираясь к наставлениям протоиерея Владимира Воробьева о духовном руководстве, вспомним слова архимандрита Софрония (Сахарова) – ученика преподобного Силуана Афонского о последовательности духовных состояний. Он писал, что с помощью рассуждения можно познать причины того или иного духовного явления, то есть «происходит ли оно от благодати, или от демонических влияний, или в порядке естественного развития». Также рассуждение помогает определить «порядок духовной жизни, последовательность духовных состояний и их относительную ценность или достоинство». Дар рассуждения «драгоценен в наставниках, потому что враг [спасения, то есть – демон] любит облекаться в образ ангела светла, и редки могущие распознавать его ясно»[26].

Идея лестницы духовных состояний, важна для человека, начавшего духовный путь. Как можно прокомментировать эту идею?

Когда человек только обратился к Богу, ему дается первоначальный период радости, когда благодать обильно посещает, и человек испытывает то, что испытывали святые люди, достигшие уже определенных высот христианской жизни. Тому, кто только что обратился к Богу, это состояние даруется неким «авансом», и человек сперва словно летает на крыльях. Ему кажется, что так будет всегда: будет легко молиться, будет легко поститься, не спать, не есть.

Но потом благодать отступает, и уже нужно самому трудиться – это как мама носила малыша на руках, а потоми ставит на пол: «Теперь ты должен научиться ходить сам». Был период благоденствия, и вдруг настал период борения. Человеку, не знающему об этих этапах духовной жизни, о которой апостол Павел говорит: «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф 6. 12) – такому человеку может казаться, что духовная жизнь – это всегда нечто такое радужное, и он еще не успел понять, что духовная жизнь – это борьба с эгоизмом, со своими страстями.

О интенсивности такой борьбы, частности, некоторые заметки оставила преподобномученица Параскева (Матиешина) – духовное чадо священномученика Серафима (Звездинского). Она рассказывала, что ее духовный наставник лишал пищи ее самолюбие. «Сколько муки и борьбы, – писала она,  – тогда было в моем беспокойном самолюбивом и лукавом сердце. Теперь я опытом познала, как тяжела и упорна битва, когда борются самолюбие и любовь»[27].

Причем, эта борьба может быть настолько мучительна, что человек даже спать не может оттого, что его гордыня, например, не получает своей пищи. Человек, например, может мучиться от того, что на его совет/просьбу/потребность не обратили внимания.

И духовник здесь может подсказать, объяснить, что подобное состояние вполне типично, это нормально: «Сейчас ты вошел в духовный подвиг, сейчас у тебя началась работа над собой, это не означает, что ты пошел куда-то не туда, а наоборот, ты пошел “туда”, и эти искушения показывают, что ты борешься с собой».

Но есть искушения другого рода, когда человек живет расхлябано, объедается, спит до полудня, и понятно, что у него начинаются внутренние муки уже другого характера, муки тупеющего ума, скорее.

И в первом, и во втором случае, если нет духовника, то человеку очень трудно, потому что он в этих состояниях запутывается и бросает свой духовный подвиг (усилия, борьбу).

Горе тому, кто один, если упадет, некому будет поднять его

Когда человека закрутили соблазны, или он впал в уныние, и у него опустились руки, опытный духовник может человека поддержать, сказать: «Не отчаивайся, ты страдаешь, но твои привычки формировались не один год, и понятно, что не один год ты с ними будешь бороться». Эти простые слова, которые человек в принципе слышал, но подзабыл, очень помогают и он приобретает силы идти дальше. На этот счет можно привести слова из Священного Писания: «ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его» (Еккл 4. 10). А также – «Брат от брата помогаем, яко град тверд и огражден» (Притч 18. 19), то есть Священное Писание сравнивает человека, которому помогает «брат» с крепким городом, защищенным оградой.

Особенно в самом начале духовного тяжелы нападки врага рода человеческого на того, кто возжелал расстаться с греховной жизнью. Цель этих атак в том, чтобы человек подумал: «Если так трудно в самом начале, то что же будет дальше? Лучше я не буду ничего менять в своей жизни». Здесь благо, когда есть духовник, он сумеет поддержать и сказать, что первоначально нужно просто выстоять, а дальше будет легче.

Разбирая ситуации, при которой вначале духовного пути, человек претерпевает усиленную брань, преподобный Никодим Святогорец, пишет, что дьявол нападает со всех сторон, справа, слева, сверху, снизу (по аналогии, как ведутся боевые действия; в х\ф «28 панфиловцев» показано, как немцы обрушили перед началом атаки шквальный огонь, чтобы памфиловцы дрогнули, побежали).

В тридцать второй главе своей книги «Невидимая брань» он описывает трудности человека, обстреливаемого со всех сторон стрелами врага. Акцентируя внимание на тех мыслях, которые имеет непосредственное отношение к теме духовного руководства, можно отметить, что враг успевают достичь цели там, где внушит человеку действовать «самому по себе, не обращаясь за советом и руководством». Кто проверяет свои действия с помощью совета духовного руководителя, к тому враг не имеет доступа. «Что бы он ни внушил, опытный глаз тотчас увидит, куда он метит, и предостерегает своего питомца». А кто отшатнется от своего руководителя, того врат закружит и собьет с пути.

Он может представить в уме какие-то возможности, на первый взгляд неплохие. Следуя им, неопытный в духовной жизни человек, попадает в засаду, подвергается большим опасностям или вовсе гибнет.

Или он на время прекращает свои нападки и внушает, что проявившийся покой является следствием духовных усилий самого новичка. Тот, веря таким внушениям, перестает искать помощи от Бога, а при таком обороте дела, врагу с человеком уже легко справиться.

Обольстив человека, враг может внушить ему мысль, начать реализовывать подвиги, которые превышают возможности человека. И человек надламывается, бросает в итоге все свои духовные занятия. Или – вовсе погибает. В возбужденном состоянии, охваченные самоуверенностью, некоторые «считают все для себя возможным. … бросаются в колодцы высохшие или с утесов, где живут в пещере какой, совсем отказываются от пищи и подобное».

Преодолеть порог возможностей

Некоторые люди говорят, что духовники не нужны, потому что человек должен быть сильным, а обращение к духовнику – это слабость. Однако, если мы здраво смотрим на жизнь, мы видим, что это неправильное суждение. Ведь даже в спорте подлинным мастером ты можешь стать, когда нашел другого, более опытного мастера. Ещё один пример: существует понятие порога физических возможностей, способностей каждого конкретного человека.

Например, отжимая штангу от груди, при определенной конституции, сложении, он достигает своего порога  в 120 кг, и дальше через этот порог пробиться не может, какие бы усилия ни прилагал. При этом есть специалисты, прошедшие основательную и физическую и научную подготовку, и они могут подсказать такому человеку некую систему, некую последовательность физического развития, направленную на то, чтобы человек преодолел этот свой порог. Если человек прислушается, дальше он начнет прибавлять вес, который сможет поднять: и 125 кг, и 130 кг…

Эта идея определенного «порога» [в духовном развитии] явно была описана в житии Иерофея Дидаскала. Когда он стал совершенным аскетом, научился поститься, ему стали посильны все телесные подвиги, но внезапно он ясно осознал, что нет Благодати, и никакими усилиями не удается ее приобрести.

То есть максимальная, предельная, совершенная аскеза не привела его к достижению главной цели. Тогда он сделал вывод, что есть какое-то препятствие и, чтобы устранить это препятствие, он отправился к одному известному старцу, который не принимал учеников и умолил старца принять его в число своих учеников. И старец согласился.

От отца Иерофея Дидакскала нам достались глубокие размышления (выражаясь своими словами) о том, что очень часто именно гордыня, наше «я», – то, что сам человек просто может не фиксировать и не замечать, – является той преградой, которая не дает благодати войти в душу. И только старец, который прошел этим путем, преодолел эту преграду, только он может научить и свое духовное чадо вот это препятствие преодолеть.

Подробнее размышления старца Иерофея Дидаскала на этот счет см. в четвертой части статьи «О вере» (отдельное название «Как познать Истину? …» в главе «Постижение Истины через деятельную жизнь, направленную к Истине».

Тема порога и его преодоления в контексте тему духовного руководства представлена в упомянутой выше работе протоирея Владимира «Покаяние. Исповедь. Духовное руководство». В этой работе, помимо прочего, разобрана ситуация, очень важная для понимания взаимоотношений человека со своим духовным отцом.

Автор пишет, что люди обращаясь к Богу, первоначально испытывают прилив радости, чувствуют, что Господь простил им грехи и ощущают именно вот эту легкость: им нравится молиться, они с воодушевлением выстаивают церковные службы. Но потом наступает переломный момент, постепенно этот первоначальный пыл начинает охладевать и потихоньку к человеку начинает возвращаться его страсти. И большинство людей через этот рубеж не переходит (выше упоминалось про лестницу духовных состояний).

Конечно, человек (выражая мысль своими словами) уже не совершает смертных грехов, не ворует; женщина, например, не изменяет мужу.

Да, (комментируя и развивая далее мысли протоиерея Владимира Воробьева) да, человек уже не ворует, но он пришел после работы – и начинается: футбольчик, хоккейчик, пивко. Он начинает потихоньку погружаться в эту трясину, и смысл – в том, что люди хотят за собой право сохранить реализовывать какие-то свои страстные желания, хотят удержать за собой некоторые страсти, которые им кажутся малыми. Но эти страсти на самом деле не малые, и духовник пытается открыть глаза человеку на его проблему.

Именно здесь решается, пойдет ли человек дальше по пути духовной жизни или уже не пойдет. Некоторые, решив оставить за собой страсти, спорят с духовником, но большинство просто отмалчивается. Если же человек находит в себе силы и мужество отвергнуть свои страсти, бороться с ними, тогда для него эта радость духовной жизни не прекращается. Для тех же, кто отступил и сдался, наступает период тоски, когда радость уходит и они вспоминают с горечью этот первоначальный период своей жизни в Церкви, когда было все радостно и легко. И страдают о том времени, но не знают, как вернуть это состояние, переживаемое в том время. Большинство людей, на этом рубиконе, к сожалению, останавливается.

Протоиерей Владимир Воробьёв рассказывает, что есть священники, даже очень опытные, у которых первоначально была община в несколько сот человек, а сейчас, когда священник, хотя и очень хороший, стал уже достаточно пожилым, с ним осталось лишь несколько человек. Не из-за того люди разошлись, что он плохой, а из-за того, что многие просто не хотят отказываться от каких-то своих мелких страстей. Они хотят считаться чадами известного духовника, членами Церкви, но при этом ничем и никак (речь идет о борьбе со страстями) не жертвуя.

Более подробно мысли протоиерея Владимира Воробьев о духовном руководстве с комментариями к ним см. в беседе второй цикла «Горение сердца». Беседы также представлены в виде текста (расширенного по отношению к ним), имеющего то же название.

Однако подлинным чадом является лишь тот, кто способен отказаться от своего эгоистических стремлений. Вспомним приведенные выше слова преподобномученицы Параскеве (Матиешиной), насчет того, что борьба с эгоизмом и самолюбием была очень мучительна, но в итоге ее любовь к духовному отцу преодолела страсть гордости].

Когда человек действительно старается слушаться своего духовного отца, то в нем неизбежно начинается мучительная духовная борьба: твоя гордость тебя зовет к одному, а любовь к духовнику и к Богу – совершенно к другому, и человек в буквальном смысле разрывается, и это такие муки, которые, как было уже отмечено, без преувеличения лишают покоя и сна. Чтобы достичь цели, человек должен склонить свою волю на сторону Любви, а трагедия для многих заключается в том, что их внимание, произволение склоняется на другую противоположную сторону и они отпадают от Церкви, от Христа.

Многие, читая о преподобном Амвросии Оптинском и о преподобном Серафиме Саровском, считают, что духовники – это такие люди, которые всегда только ласково улыбаются, «гладят по головке» и «кормят конфетками».

Конечно, в определенных ситуациях нужна и душевность, и протоирей Владимир Воробьев об этом пишет: ведь если человек пришел в Церковь в зрелом возрасте, он уже, возможно, искалечен жизнью, его сразу нужно по-человечески обогреть, чтобы сердце оттаяло. Но пройдет время, и духовник говорит такому человеку: Ты знаешь, первоначальный этап для тебя завершился, и, если ты хочешь духовных отношений, должен я должен начать предъявлять тебе определенные требования [например, примириться с тем, с кем ты вчера поругался и кого ты видеть не хочешь].

Проблема многих людей и, особенно, женщин, состоит в том, что они хотят остаться навсегда в этом периоде такой вот душевности – конфеток, чаепитий, «глаженья по головке». Однако подлинный старец, как говорил уже другой священник, если увидит у вас мозоль, обязательно на нее наступит, то есть поставит вас лицом к лицу с вашей страстью.

Каким зрительным образом можно это проиллюстрировать? Вспомним фильм «Остров» режиссера Павла Лунгина, где показано, как   архимандрита, очень привязанного к своим вещам – архиерейским сапогам и одеялу, и к тому же, сильно боявшегося смерти, герой Петра Мамонова поставил именно в ту ситуацию, которая выявила его страсти. Архимандрит столкнулся со своими страстями лицом к лицу, увидел их, осознал их присутствие в себе.

Или можно привести следующий случай из жизнеописания подвижника Глинской пустыни схимонаха Архиппа, о котором было известно, что он иногда «давал особые уроки труда и терпения». Однажды осенью он пригласил одного инока помочь обмазать келлию. Причем, для обмазывания келлии отец Архипп брал не глину, в грязь, которая находилась тут же, возле келлии. Грязь в отличии от глины к стенам не прилипала и от стен отваливалась. Через некоторое время отец Архипп отошел, и инок, оставшись один, подумал: «Руки зябнут, грязь не пристает, только напрасный труд, лучше бы старец пригласил штукатуров, они сделали бы все, как следует». И в это время отец Архипп, позвав его, повторил все, о чем тот думал, а потом добавил: «Раб Божий, не скорби. Матерь Божия каждый шаг твой видит и запишет, ничто не пропадет». Келлия так и осталась необмазанной, так как после перерыва работа не возобновилась. «Для старца, как видно, нужна была не обмазка келлии, а урок»[28].

[1] См. вопрос 620 из книги «Преподобных Варсонофия и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопросы учеников».

[2] Боно Э. Латеральное мышление. Учебник / Э. Боно; пер. с англ. П.А. Самсонов. Минск: Попурри 2012. С. 35, 36, 110.

[3] См. «Правила наружного поведения для новоначальных иноков» из книги святителя Игнатия (Брянчанинова) «Приношение современному монашеству».

[4] См. «Слово о молитве умной, сердечной и душевной» из книги святителя Игнатия (Брянчанинова) «Аскетические опыты. Том 2».

[5] Толкования на Мф 12. 3 см. на ресурсе «Оптина. Толкование»