Соловецкий листок

Прокопий (Пащенко), иером. Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии). Ч. 1: Депрессия и отчуждение от глубинных основ личности

12 мая 2019 г.

Обращение к читателю

Основой для написания статьи «Преодолеть отчуждение» послужили лекции с одноименным названием (Ч. 1Ч. 2 ). В двух частях лекций разбирались различные причины, приводящие к унынию, депрессии и уходу в экстремальные активности. Статья не повторяет содержание лекций, в ней даются некоторые акценты, штрихи. Распределение материала в статье по главам не совпадает с распределением материала в лекциях «Преодолеть отчуждение». Как в лекциях, так и в статье приводятся мысли из творений светских авторов. Наличие ссылок на их творения не означает, что принимается все написанное этими авторами. Значимыми и актуальными в контексте лекций и статьи являются те мысли, которые непосредственно цитируются или излагаются. Биографии авторов, а также их различные идеи, высказанные в связи с различными иными вопросами, выносятся за скобки и не рассматриваются.

Депрессия и отчуждение деятельности от глубинных основ личности

Отец Ефрем (не Филофейский) захотел уйти с горы Афон от своего старца – Иосифа Исихаста. Отец Ефрем обещал вернуться, но старцу было открыто, что тот не вернется. «Я тебе советую не уходить», сказал старец отцу Ефрему и предупредил, что тот идет по своей воле (то есть, без благословения). «Когда тот, попрощавшись, отошел метров на десять, внезапно Старец почувствовал, что разорвалась духовная связь, которая была у него с отцом Ефремом. Разорвалась и он стал как будто чужой. Это произошло потому, что непослушание случилось по очень важному вопросу»[1].

Депрессия начинается тогда, когда деятельность человека и его жизнь в целом начинают отчуждаться от глубинных основ его личности (отсюда – название лекционных циклов – «Преодолеть отчуждение»). У каждого из нас есть некое ядро личности, и оно призывает нас к определенным поступкам и определенному образу жизни. Но бывает так, что, увлекаясь страстями или заманчивыми предложениями, кто-то решается жить вопреки этому призыву. Медийное пространство насыщено манящими предложениями «рвать цветы жизни» и «брать от жизни всё». И, уходя вослед подобных предложений, а также реализуя их на практике, человек вступает в конфликт с внутренним призывом и разрывает связь с глубинными основами своей личности.

Этот разрыв выражается, помимо прочего, и в том, что человека охватывает чувство глубокого внутреннего неблагополучия, несмотря на, казалось бы, полный материальный достаток. Дом – полная чаша, но жизнь не мила. Более того, жить становится просто тошно.

Процесс вхождения в депрессию можно проиллюстрировать с помощью описания детской игры «горячо / холодно». Когда дети играют в эту игру, они прячут какой-то предмет, например, мишку в одной из комнат квартиры. И один из детей – «вóда» (ведёт игру) – должен этого мишку найти. Если ребенок подходит ближе к мишке, ему говорят: «Теплее», а если он удаляется от мишки, говорят: «Холодно». Если ребенок выходит из комнаты, в которой спрятан мишка, ребенку говорят: «Совсем ледышка».

«Совсем ледышка» – это и есть депрессия. Человек по жизни идет не туда, и вся его психофизическая организация всеми доступными средствами начинает ему сигнализировать: «Родной, ты идешь по жизни не туда».

***

Указанные идеи нашли свое выражение в сказке «Момо» (подробно сказка разбирается в первой части цикла лекций «Преодолеть отчуждение»; чтобы облегчить запоминание приводимых святоотеческих мыслей, связанных с главной темой, они «нанизываются» на сюжет сказки). Эту сказку написал Энде Михаэль, и она может найти отклик как в детских душах, так и у взрослых. Не вдаваясь подробно в описание сюжета сказки, здесь стоит отметить лишь одну мысль, связанную с так называемыми «Цветами Времени». Цветы Времени, как повествуется в сказке, расцветали каждый час в сердце того человека, который дело свое делал с душой. Строитель, например, старался делать качественное жилище. Ему не было стыдно за свою работу, и он радовался своему труду. Парикмахер узнавал своих клиентов, принимал их с заботой и в каждом из них видел личность. Клиенты не воспринимались им в качестве бездушных единиц, годных лишь на то, чтобы бросить звонкую монету в его карман. Хозяин кафе знал своих посетителей и был искренне приветлив с ними.

Но все изменилось, когда люди стали экономить время. То время, которое раньше они вкладывали в качество труда, в тепло и заботу о ближних, в чтение книг и размышление о собственной жизни, они стали отрезать от своей личности и вкладывать в обогащение. И хотя люди стали зарабатывать больше, в их жизни радости не прибавилось.

Например, строитель, желая строить быстрее и больше зарабатывать, перестал заботиться о качестве. При этом он не мог не осознавать, что теперь он строит некачественное жилище, отчего ему было грустно, ведь он работал не так, как подсказывала ему совесть. И от этой грусти он стал пытаться «спрятаться» в алкоголе. Парикмахер перестал читать книги и с заботой ухаживать за больной мамой. Да, он что-то делал для неё. Например, как автомат, приносил ей еду, но больше не разговаривал с ней как с человеком, – ему стало некогда. Владелец кафе не нашел времени, чтобы поговорить с Момо, когда она зашла к нему после того, как они год не виделись.

Раньше, когда люди приходили к тому месту, где жила Момо, они «находили здесь самих себя», но теперь у них не стало хватать на это времени [в беседах образ Момо объясняется как символ встречи человека с самим собой; встреча эта неразрывно связана с предшествующей ей встречей с Богом; в Боге человек обретает и самого себя].

Люди перестали уделять время ближним и стали тратить его только на себя, на свое обогащение. Они думали, что, обогатившись, начнут жить беззаботно, так как у них будет много времени на себя. Но времени больше не становилось, ведь оно похищалось Серыми господами.

Серые господа выкрадывали из сердец людей Цветы Времени, разрывали Цветы на листочки, сушили эти листочки и делали из них сигары. Сигары из листочков они делали потому, что в листочках, пусть даже и в засушенном виде, но еще теплилась жизнь. А живое время Серые господа использовать не могли, потому что даже и вырванные из человеческого сердца Цветы Времени умирали не сразу. Всеми нитями своего существа они стремились назад к человеку, которому принадлежали. Да, Цветы Времени умирали не сразу, в них еще теплилась жизнь, но жизнь Цветов, вырванных из сердца, теряла смысл. В дыму сигар время окончательно умирало. И этим мертвым временем Серые господа питались.

Дымом, исходящим от этих сигар, они однажды восхотели отравить сам источник времени. Возникла опасность, что живое время, посылаемое людям, станет отравленным. Люди, получающие отравленное время, начинают заболевать [мертвым временем является, например, просмотр сериалов, а также занятия, не затрагивающие глубину личности; после такого рода занятий вслед за недолго длящимся возбуждением начинается фаза апатии и приходит чувство опустошенности].

Вначале эта болезнь незаметна. «Просто наступает день, когда тебе ничего больше не хочется делать. Все становится неинтересным, человека охватывает тоска. И это уже не проходит. Тоска усиливается – день ото дня, от недели к неделе. Человек чувствует себя опустошенным, он становится недовольным и самим собой, и всем миром. Постепенно проходит и это чувство, и ты уже вообще ничего не ощущаешь. Тебе все безразлично. Весь мир становится чужим, тебе уже нет до него никакого дела. Уже нет ни гнева, ни восторга, ни радости, ни грусти. Люди не умеют больше ни смеяться, ни плакать. Все окутывает ледяной холод, любви нет. Тогда болезнь становится неизлечимой [если люди не пересмотрят своей жизни, как герои сказки, которые в итоге излечились]. Люди мечутся с пустыми, серыми лицами, становятся такими же, как Серые господа. Да, они становятся такими же чудовищами. Смертельная Скука – вот название этой болезни».

***

Это описание Смертельной Скуки можно наложить на святоотеческое понимание печали и уныния. Многочисленные святоотеческие мысли о печали и унынии суммируются в книге православного богослова Жан-Клода Ларше «Исцеление психических болезней». Ларше отмечает, что под термином печали подразумевается не только состояние души, характеризуемое самим этим словом, но также и упадок духа, бессилие, психическая тяжесть, боль, изнеможение, скорбь, стесненность, отчаяние. Как правило, печали сопутствуют беспокойство и угнетенность.

Печаль может вызываться различными причинами. Иногда состояния, характерные для печали, могут возникнуть вследствие реализации страстей похоти и гнева. Иногда – вследствие воздействия на человека демонов, а иногда – без видимой причины.

Причина печали не обязательно может корениться в неудовлетворении личного желания, направленного на конкретный объект [захотел человек, например, приобрести такую-то вещь, но не смог, и оттого – печален]. Причина вхождения в состояние печали может быть связана с общим неудовольствием, «с чувством глобальной неудовлетворенности от всего существования». Печаль показывает, «что глубинные и основные желания данного человека (истинное значение которых он не всегда ясно понимает) не удовлетворены».

Уныние же может проявляться как смутное и расплывчатое чувство неудовольствия, отвращения и скуки. Как чувство усталости по отношению к себе и к своему существованию, к окружению и месту жительства, к работе и любому виду деятельности. Люди, охваченные унынием, подвергаются бессмысленной тревоге, общей тоске, чувству угнетенности, состоянию оцепенения, психической и телесной заторможенности, вялости души и тела. Чтобы предотвратить эти неприятные переживания, они начинают стремиться к разносторонней деятельности, к переходам с места на место, к бесполезному общению, ко всему, что, по их мысли, восполнит ощущаемое ими неудовлетворение и позволит избежать скуки, тревоги и одиночества. «Желая и думая найти таким образом удовлетворение и обрести себя они на самом деле отвращаются от себя и своей обязанности жить духовно, от своей истинной природы и назначения, а тем самым от всякого полноценного удовлетворения»[2].

Угасание духовной жизни запечатлевает особой печатью регрессии и упадка внешнюю деятельность человека. У человека опускаются руки, жить становится тошно, скучно и неинтересно. Такова расплата за отказ от любви и таково следствие утраты сердечного созерцания, рождаемого из любви.

Любовь здесь понимается не столько в качестве эмоции, сколько в качестве способности тянуться к открываемым «прекрасным далям». [Здесь и далее используем терминологию замечательного русского философа, писателя Ивана Ильина]. «Сердечное созерцание», пульсирующее «в священном ядре личности», позволяет человеку прикоснуться к пониманию тех законов, на основании которых развивается мироздание. Деятельность, реализуемая в соответствии с этими законами, не отрывается от священного ядра личности. И в своем созерцании, и в своей деятельности человек остается целостным и неделимым.

«Творящий человек, – как пишет Иван Ильин, – должен внять мировой глубине и сам запеть из нее». Все великое и гениальное, что было создано, то было создано поющим и созерцающим сердцем. Сердечным созерцанием человек видит цель, узнает ее совестью сердца и хранит ей верность любовью.

Без любви нельзя жить человеку, потому что все самое главное и драгоценное открывается сердцу. Только созерцающая любовь открывает душу другого человека для взаимопонимания и проникновенного общения, для дружбы, для брака и воспитания детей. Взаимопонимание и проникновенное общение недоступны для бессердечных людей. Созерцающая любовь открывает человеку родину как духовную связь с родным народом [речь идет не о том, чтобы запереться в темной комнате и смотреть в одну точку, а о способности созерцать пути становления явлений; благодаря созерцанию человек постигает причинно-следственные связи, принизывающие явления и связывающие их между собой; созерцание дает человеку возможность творчески подойти к реальности и преобразить ее].

***

Когда же люди руководствуются только волей и рассудком, они утрачивают способность к сердечному созерцанию. Любовь исключена людьми «из культурного акта»: из науки, из веры, из искусства, из этики, из политики и из воспитания. И вследствие отказа от любви человечество вступило в полосу духовного кризиса, невиданного по своей глубине и размаху[3].

Великие бедствия и опасности, по мысли Ивана Ильина, могут быть преодолены только тогда, когда «священным огнем» возгорится «последняя глубина человеческой души». Только при условии «внутреннего обновления» люди могут противостоять разложению и кризису. Когда человек смотрит на мир и самого себя из глубины, о которой человечеству возвестил Сын Божий, Иисус Христос, человеку открывается «грядущая даль»[4] – понимание ответа на вопрос: «Что нам делать для того, чтобы предотвратить злейшие возможности и создать новую, прекрасную жизнь?».

В глубине подлинно религиозного человека словно сияет лампада, из центрального луча которой человек не выходит даже и при погружении в жизненные дела. Подлинная религиозность являет себя как целостная и творческая жизнь, открывается как новая реальность, наличие которой позволяет человеку «творчески вложиться в остальной мир». Человек ощущает внутри себя как бы сияние раскаленного угля, и с огнем этого священного центра он не разлучается даже тогда, когда вовлекается в деятельность и исследовательский процесс[5].

Депрессия и распад картины мира

Сердечное созерцание позволяет человеку вычленить из окружающей действительности те содержания, которые он мог бы включить в свой опыт. Строя свое мировоззрение, перестаивая на началах любви способ восприятия реальности, человек становится способным не только взглянуть на действительность целостно и объемно. Он становится способным вступить во взаимодействие с действительностью как целостное существо, личность.

Тот же, кто пытается эгоистически перестраивать все и вся по своему лекалу, по мнению одного из основателей нейрофизиологии, академика Ухтомского, превращается в «умирающего с голоду и посреди изобилия». Такой человек остается «неутолимым в своем замкнутом порочном круге», дальнейшая участь человека зависит от следующего выбора. Будет ли он и далее идти по пути самомнения или он выйдет «из своих твердынь и замков в поисках пребывающей выше его Правды»[6].

Как можно понять слова о умирании с голоду посреди изобилия? Перед человеком лежит Богом данный мир, неистощимый в своих возможностях и многообразии. Сколько разных людей, которые могут дать ценный совет! А в состоянии депрессии человек замыкается в текущей неудаче, в текущем мгновении. Не получил, чего так сильно жаждал, и – словно жизнь оборвалась и закончилась. Словно нет ни прошлого, в котором человек преодолевал подобные ситуации, ни будущего, в котором могут появиться новые возможности и перспективы. Человек замыкается в своем порочном круге восприятия, и весь мир становится нереальным и далеким. Человек, по сути, становится отсеченным в своем переживании от всей полноты бытия.

В состоянии охваченности депрессией человек нередко относится к проблеме выхода из нее как к проблеме приобретения какой-либо вещи. Он напоминает увидевшего, как люди радуются любовным письмам, и пожелавшему каждому подарить по письму. Подарив, он удивляется, почему к его письмам люди так равнодушны. «Мало дать, – замечает Антуан де Сент-Экзюпери. – Нужно сотворить того, кто получит».

Мысль Экзюпери можно понять как призыв подняться над тем уровнем раздробленности, для которого характерна апатия и отчужденность от полноты бытия. Пока человек находится на этом уровне, ему ничто не в радость, – любовное письмо его не обрадует потому, что он сам не любит.

Поднимаясь над состоянием отчужденности, человек «сбывается». Карабкаясь по склону, преодолевая эгоизм и стремясь достичь любви, он начинает ощущать связи, соединяющие хаос разноликих вещей в осмысленную картину (обозревая город сверху, ему открывается, что улицы распложены по определенному плану; когда же он находился на одной из них, то видел лишь сутолоку).

Принцип преодоления состояния отчужденности может быть выражен фразой: «Не ищи света, как вещи среди вещей, ищи камни, строй храм, и он озарит тебя светом». Посреди разбросанных в пустыни камней человек не может найти ни прохлады, ни молитвенной тишины. Но если он построит из камней часовню, то совокупность камней станет способной воспринять те качества, которыми не обладал каждый камень в отдельности.

Камни здесь можно уподобить понятиям, из которых слагается картина мира. Понятия связываются между собой тогда, когда человек исходит в своих отношениях с миром из позиции любви. Любящее сердце открывает человеку родину – «царство мое – вовсе не овцы, не поля, не дома и не горы»[7]. «Царство» является тем, что объединяет и превращает в единое целое и поля, и горы, и дома. «Царство» есть то, что питает в человеке любовь. Тот же, кто в эгоизме твердит: «Я, я, я…», тот изгнал себя из царства. Такой человек, словно «камень, откатившийся от стены храма, слово-пустышка, не ставшее стихотворением».

Если узел, связывающий все воедино, развязывается, то окружающий мир начинает восприниматься как хаос разноликих вещей. Трагедию этого переживания Экзюпери описывает в притче о дозорном.

Дозорный должен был охранять городскую стену, но вот он заснул. Сердце его помрачилось, жизнь словно покинула дозорного, и он стал чувствовать лишь усталость. Вокруг него ничего не переменилось, но все переменилось в нем. Целостная картина города для него распалась, не было больше «царства», ради защиты которого стоило бдеть на городской стене. Дозорный оказался перед хаосом разноликих вещей. Наблюдая с этих позиций за жизнью города, он спрашивал себя: «При чем тут я? На что мне эта сутолока, этот балаган?»

Если бы он сидел возле постели возлюбленной, то он не смог бы заснуть. Но на данный момент для него распылилось то, что он мог бы любить.

Любимая распылилась для него на досадные частности и перестала вдохновлять его. Глядя на ту, которая была любимейшей из любимых, он думал: «Вот, оказывается, какое у нее лицо… Как я мог полюбить его? И какой тонкий голос. Какую страшную глупость она сейчас сказала. Как нелепо поступила…». Любимая стала чужой, и ему кажется, что он ее ненавидит.

Дозорный утратил возможность ощущать Божественные узлы, которые связывают все воедино. Теперь он ничего не любит и ничего не понимает.

По мнению Экзюпери, если в дозорном замерцает душа, забьется сердце и проснется любовь, он станет способным ощутить значимость происходящего в городе, ощутит, что значит жить человеком. Чаша наполнится, если сохранить верность и блюсти свой дом, хотя сейчас он пуст и оставлен.

«Если ты ваятель, к тебе вернется исполненный смысла образ. Если пастырь – вернется ощущение близости Господа, если влюбленный – вернется полнота любви. Если дозорный – вернется значимость царства».

Томясь тоской и скукой, глядя на дома, которые кажутся муравейниками, «стараясь любить, хотя нет любви, стараясь верить, хотя нет веры», стараясь сохранить преданность, хотя на данный момент это кажется бессмысленным, дозорный готовит себя «к озарению, которое приходит как награда и дар любви». Живя так, дозорный однажды «воодушевился бы своими хождениями по кругу, словно таинственным танцем под звездами в мире, где все исполнено смысла».

Вот молчат влюбленные и смотрят друг на друга, и дозорный охраняет их молчание. Вот люди склонились над умирающим, ловя его последнее слово, и дозорный оберегает слово умирающего. «Разбуди любовь, и в дозорных проснется бдительность».

Более подобно о формировании картины мира см. в цикле бесед «Искра жизни: Свет, сумерки, тьма».

Катастрофа, настигшая дозорного, похожу на ту, в которую вошли многие люди, обращающие внимание лишь на вещественное, утверждающие, что жизнь – это не более чем кости и мускулы, – словно «прозекторы в мертвецкой». Кроме вещественного у них нет ничего [есть тело, лежащее на столе, но жизни в нем нет].

Сакральная глубина мира утрачивается человеком, и человек оказывается один на один со своей неспособностью узреть картину, стоящую за вещностью и дробностью мира. Эта мысль передается также Экзюпери через притчу о разрушении дома отца, в котором каждый шаг был исполнен смысла.

Дом противостоит пространству, бегу времени противостоят традиции. Чтобы время не истирало человека в пыль, время нужно обжить. Оно обживается, когда человек переходит от праздника к празднику, от годовщины к годовщине, подобно тому, как в доме – переходит из комнаты в комнату. Каждая комната имеет свое назначение и потому каждый шаг в этом доме осмыслен.

Но вот люди подумали, что если не станет дома, ассоциирующегося у них с запретами, то они станут великими. Пока идет разрушение дома, они еще могут радоваться. Но когда дом разрушен, то удовольствие исчерпывается и наступает царство скуки. Люди, утратив дом, оказываются на рыночной площади, «они не знают, что им делать на этой ярмарке». Что порадует их, «затерявшихся в мелькании недель, в слепых годах без праздников?».

Депрессия и всеохватывающее погружение в рабочий процесс

Процессы, описанные Экзюпери и Иваном Ильиным, зримо воплощаются в таких распространенных явлениях как ургентная зависимость (от слова urgent – срочно) и работоголизм. В первом случае речь идет о хронической спешке, во втором – о столь сильном погружении человека в рабочий процесс, что прочие стороны его жизни начинают нивелироваться. Психологические зарисовки данных явлений, заимствованные из одного исследования[8], могут быть наложены на сказку Момо.

Человека, охваченного ургентной зависимостью, отличает поклонение скорости. Он принимает близко к сердцу культ акселерации, пропагандируемый обществом. «Чем скорее, тем лучше», – такова формула, принятая обществом. Во все более короткие временные интервалы должно выполняться все большее количество задач – такова модель успеха, навязываемая людям.

«Ургентная аддикция развивается исподволь, незаметно». Человек перестает радоваться текущему моменту. Он сосредоточен на бесконечных проблемах, которые в будущем ему нужно будет решить. Также он сосредоточен на неудачах прошлого и на мыслях, как «эти «проколы»» можно «компенсировать». Реализацию целей, относящихся не к работе, а к личности [например, вступление в брак; поездка к маме; чтение книги, в которой описывается то, к чему так потянулось сердце] он откладывает на неопределенное будущее [как-нибудь – потом, когда работы будет поменьше]. Но получается так, что будущее ускользает от человека, ведь он становится все более зависимым от социальных требований и внешних факторов [думает, что вступит в брак, когда станет начальником отдела, а когда становится начальником отдела, его посылают на стажировку и т.д.].

Человек постепенно утрачивает способность «ощущать красоту природы, воспринимать гамму красок окружающего мира». Его перестают интересовать книги, произведения искусства перестают производит на него сколько-нибудь значительное впечатление [вследствие все большего нарастания духовного омертвения]. Его внутренний мир поглощается ургентной зависимостью, человек все более и более перестает быть самим собой.

Катастрофические последствия могут наступить в 5–10-летний период. «Все чаще встречаются работогольные семьи», члены которой имеют перспективную работу, на которой проводят весь день. Вечерами они занимаются в различных кружках «или в состоянии истощения смотрят телевизионные программы». Члены таких семей с течением времени становятся все более эгоцентричными и поглощенными собой, «такие семьи часто распадаются».

Фиксируя свои мысли и чувства исключительно на работе, человек теряет из поля зрения иные аспекты своей жизни. Например, из поля его зрения выпадает процесс развития и поддерживания отношений с другими людьми. Вследствие фиксации внимания исключительно на рабочем процессе жизнь человека начинает развиваться односторонне, развитие приобретает искаженный характер. Вследствие нивелирования прочих сторон жизни и нарушения её целостности «через какое-то время неизбежно появляется чувство неудовлетворенности, не полностью осознаваемой тревоги, психического дискомфорта и раздражительности»[9].

Характерным переживанием человека, погрузившегося в аддиктивный процесс, является чувство отчуждения. Речь идет об отчуждении от других людей. Разучившись «эмоционально контактировать с людьми», человек теряет и возможность установления с ними взаимопонимания. «Это состояние можно сравнивать с духовным омертвлением». Отчуждается также человек и от самого себя, от своей «аутентичности», от своей способности к переживаниям духовного характера, «от религиозного чувства»[10]. Вследствие отчуждения от глубинных основ личности «человек превращается в Механического робота, выполняющего определённую программу»[11].

Отчуждение деятельности и смысл

Когда человек живет в поле интересов, не связанных напрямую с его личностью (бизнес, деньги, нелюбимая работа.), ему трудно объяснить самому себе, что он действительно живет. Человек в данном случае, выполняет какую-то производственную функцию, поддерживает какой-то производственный процесс, и ощутить себя как личность, имеющую свой путь в этом мире, ему чрезвычайно тяжело.

Все было бы не так плохо, будь у него внутренняя жизнь. Благодаря внутренней жизни, выражаясь по-современному, у него сохранилось бы чувство самоидентификации даже и при нелюбимой, не связанной напрямую с его личностью, работе[12]. Даже и нелюбимая работа при наличии значимых смысловых связей может быть включена в процесс становления личности. Деятельность, на первый взгляд оторванная от ядра личности, может быть соединена с ядром через смысл.

Например, новомученики и исповедники, репрессированные в годы гонения на веру, знали, что реализуют Евангельский призыв «терпением вашем спасайте души ваши» (Лк 21. 19). Они воспринимали свои страдания как имеющие смысл, так как страдания являлись свидетельством их верности Христу. Если же человек не видит смысла в своих страданиях, страдания воспринимаются как тупой молот, за сокрушающими ударами которого не видно никакой перспективы.

Если деятельность человека не связывается с ядром его личности на уровнях внутренней жизни и смысла, то происходит отчуждение деятельности от человека. Деятельность – сама по себе, человек – сам по себе. Во время деятельности его личность, не включенная в процесс, словно дремлет. То есть человек не реагирует на происходящее как личность, имеющая совесть и сердце. А реагирует лишь как чиновник, функционер, педагог, шофер. Сам же человек будто бы «включается» лишь по возвращении вечером домой. Вечернего же времени в 2–3 часа (из которых большая часть времени уходит на процесс поглощения пищи и просмотр ТВ) – слишком мало для того, чтобы личность могла и успевала развиваться. Душа такого человека пребывает в положении «задвинутой на задворки», что отзывается всегдашним (даже и в рабочее время) чувством неудовлетворенности жизнью, даже при, казалось бы, полном материальном достатке.

Отрыв деятельности человека от глубинных основ его личности – один из корней депрессии. Например, человек суетится по жизни и на каком-то этапе перестает вкладывать душу и труд сердца в свою деятельность. И деятельность начинает жить сама по себе. В качестве аналогии можно привести образ собачьей упряжки. Управляемая погонщиком, сидящим в санях, упряжка быстро мчится по снегу. Но вот, на повороте, погонщик выпадет из саней, а упряжка продолжает мчаться дальше. Говорят, есть собаки с одно редкой способностью, они стоят очень дорого и их ставят во главе упряжки. Редкая способность заключается в том, что они умеет чувствовать разрыв упряжки с погонщиком. Они разворачивают сани и отправляются искать хозяина.

Что означает разрыв (отщепление) деятельности человека от глубинных основ его личности? Человек, обольщенный ложными идеями, включается в деятельность, против которой восстает голос его совести. Иногда речь не идет даже о какой-то деятельности, связанной с неправедными прибытками и обманом других людей. Человек может изначально начать заниматься полезной для других людей деятельностью. Он может ставить перед собой даже какие-то вроде и благородные задачи. Но беда в том, что память о изначальной цели испаряется, и на первым план сознания выходит поток сиюминутных проблем.

Некоторые особенности состояния отчуждения у медицинских работников

Некоторые приводимые ниже мысли более подробно разбираются в лекциях: История социального работника – в цикле «Преодолеть отчуждение», в пункте 51. История медсестры – в том же цикле в пункте 60б. Проблемы, характерные для медицинских работников, в целом, – цикл лекций «Остаться человеком. Часть 1» (пункты 77–80), «Остаться человеком. Часть 2» (пункты 50, 51, 60a), а также – в отдельной лекции «Актуальность милосердия. Со студентами ПСТГУ о соц. служении, врачах, выгорании, поиске пути, любви».

В качестве примера, комментирующего идею такого рода кризиса, можно привести истории одной женщины (условно назовем ее Мариной). «Я почувствовала себя бабочкой, проколотой иглой», – так она охарактеризовала свое состояние.

Она создала очень крупную организацию, которая занималась благотворительной деятельностью. Она хотела чем-то помочь людям. А людям было в чем помогать. Среди ее подопечных были женщины, попавшие в кризисные ситуации и люди, которым поставили психиатрические диагнозы. На деятельность такого рода нужны были средства. И постепенно поиск средств, решение многочисленных вопросов вышло на первый взгляд. Женщина втянулась в этот процесс решения вопросов и стала забывать и своей начальной цели.

Иерархию ее личности до погружения в полномасштабный кризис можно представить в виде нескольких уровней. Первый уровень – образ Божий, который стремится к своему Первообразу. Второй – супруга. Третий – мать (важно отметить, что «супруга» стоит прежде, чем «мать»; некоторые женщины после рождения ребенка сосредотачиваются на нем и перестают уделять внимание мужу, забывая о том, что супруги являются одной плотью (Быт 2. 24). Четвертый – социальный работник.

Истоки проблемы видятся в том, когда «социальный работник» взобрался на самый верх лестница, вся иерархия опрокинулась и «социальный работник» начал переделывать всю жизнь под себя.

Если раньше женщина работала «социальным работником», то теперь «социальный работник», придя вечером домой, в течение получаса работал Мариной. Понятно, что за эти полчаса Марины не успевала реализовать то, что свойственно ей как образу Божию, как супруге, как матери. Марина не успевала воспитать в себе глубину сердца. И неудивительно, что на определенном этапе она почувствовала скуку.

Теперь не Марина ходит на работу, пытаясь и на работе сохранить присущие ей свойства личности (реагируя на всё как живое существо, относясь к другим как к живым людям, с любовью). Теперь «социальный работник» приходит домой и дома, в кругу домашних транслирует свои рабочие постулаты. Человек словно превращается в механического робота. Чтобы даже улыбнуться, ему нужно подключать свои «аналитические системы». Так как сердце находится в состоянии оглушения, он силится через вычисления понять, насколько логично и уместно будет в данном контексте растянуть мышцы рта, чтобы изобразить подобие улыбки.

***

На каком-то жизненном этапе она заметила, что перестала понимать оттенки и нюансы общения. Когда кто-то рассказывал историю, вызывающую у окружающих улыбку она начинала думать приблизительно следующим образом. Смысл истории состоит в недоумении, которое возникло у работников о прибытии к ним нового директора. Работникам было сказано, что приедет толстый директор, и когда они увидели маленького, худенького господина, то сказали ему то-то и то-то, не зная о том, что он и есть – директор. Дело в том, что директор не был толстым, а носил фамилию – Толстый. Наверное, такая коллизия и вызвала у окружающих улыбку, надо бы и мне улыбнутся.

И она улыбалась, но никакого изменения настроения при том не ощущала. Также на логическое-рациональной основе она пыталась понять, каким образом на лице и в поведении она могла бы моделировать какие-то процессы, которые окружающими могли бы быть восприняты как проявление чувств.

Место давно ушедшей радости, занимает внутреннее отупение. Нарастает ощущение омертвения. Отсутствие смысла и духовной пищи, питающей человека, сопровождается конвульсиями души. Эти внутренние конвульсии напоминают те, в которых начинается биться мозг при отсутствии кислорода (гипоксия мозга). Предпринимаются судорожные попытки вернуть в свою личность ускользающую жизнь. Понятно, насколько сильно в данном случае игровой процесс привлекает человека. Человеку, по мысли Блеза Паскаля, «необходимо возбуждение, самообман от мысли, что он будет счастлив, выиграв»[13].

Некоторые звенья этой цепочки обнаруживаются и в творениях Виктора Франкла. Виктор Франкл, во многих выводах своей книги «Доктор и душа» подошедший довольно близко к православному мировоззрению, считает, что крайне опасно человеку отождествлять себя с своей работой. То есть опасно жить так, как будто между человеком и работой стоит знак равенства, и кроме работы ни внутри ни снаружи у человека ничего более не должно быть. Человек, отождествивший себя с работой, в случае её потери «чувствует себя бесполезным, потому что ничем не занят. Раз у него нет работы, кажется, что нет и смысла жизни». Однако, есть люди, у которых кроме профессии есть и другие дела. Они становятся волонтерами каких-либо организаций, помогают в молодежных объединениях или на каких-либо учебных курсах, слушают лекции, что-то читают и прочитанное обсуждают с друзьями, то есть проводят время осмысленно и с пользой. Их время, сознание и жизнь пополняются осмысленным содержанием. И даже, когда в случае потери работы у них урчит в живете, они далеки от отчаяния. Ведь они осознали, что «смысл человеческой жизни не исчерпывается профессиональным трудом». Смысл жизни не сводится к должности и потому безработный не обречен на бессмысленное существование. Представление что лишь профессиональный труд придает жизни смысл, с точки зрения Франкла является основным источником апатии. Неверно для человека отождествлять свою жизненную задачу с профессией. Если он приравняет эти два понятия, то в случае потери работы «ощущает себя лишним и никому не нужным». Человек не должен становится лишь средством трудового процесса.

Речь идет не о том, что труд не нужен, а о том, что жизнь зависит не «не от профессии, а от того, как человек к ней относится». Имеет значение, раскрывается ли в работе то личное, что составляет уникальность человеческого существования или же нет. Например, медицинская сестра может в работе реализовывать свою личность, если не просто как автомат выполняет её. Автоматическое выполнение функциональных обязанностей медсестры вряд ли может её удовлетворить. Но если она начинает делать что-то сверх них, если «она скажет доброе слово больному, например, тут появляется шанс найти смысл жизни в работе». Когда же личность человека не реализуется подобным образом в работе, то складывается прискорбная ситуация, при которой сама жизнь начинается лишь в свободное от работы время. И смысл такой жизни состоит уже в том, «какую форму человек придаст своему досугу». И в данной ситуации даже финансовое благополучие не спасает от инфляции смысла. У какого-нибудь господина может быть много денег. Но, если деньги стали для него самоцелью, то жизнь его лишается цели[14].

Но так как человек не может жит без цели и смысла, то за цель он в подобных случаях рискует избрать объект страсти, а за смысл – построение системы жизнеустройства, помогающую ему достичь объекта. Комментируя эту идею, можно в пример привести состоятельного господина, для которого «вкусно есть и пить было единственной целью жизни». Изучая историю кулинарии, он не жалел средств на реализацию своей цели. Он познал, как готовились редкие кушания, которыми потчевали королей. Он выписывал из различных уголков мира редкие продукты. Со временем все имение было растрачено на столь роскошную жизнь. Когда в кармане оставался только один франк, он купил на него каплуна (кастрированного петуха), зажарил его, съел, а после – застрелился. «Жизнь потеряла для него всякую цену. Есть немало людей, которые отдаются всецело сладострастию и распутству»[15].

Некоторые люди на вопрос, что составляет для них смысл жизнь, так и отвечаю – секс. Если же по каким-то причинам возникает ситуация, при которой избранный им за смысл жизнь процесс реализовать невозможно, они заявляют о желании покончить с собой. Некоторые женщины так и заявляют: живем, мол, пока климакс не наступил.

Одна женщина, вступившая в данную полосу угасания физиологических функций, однажды обратилась к Виктору Франклу. Она была красива и избалована обществом. Но теперь её красота исчезала, и о «эротических успехах» речь уже не шла. «В эротическом смысле жизнь этой женщины заканчивалась, и она не находила себе ни цели, ни смысла, никакого содержания в оставшихся годах – существование казалось ей бессмысленным». Утром она спрашивала себя: Что сегодня? И отвечала сама себе: Сегодня – ничего. Потом пришел страх, который встроился в её жизнь, так как она была лишена содержания. Ей нужно было найти новое содержание жизни. Ей нужно было найти смысл и обрести себя. Речь должна была пойти о обретении новых возможностей, «но уже независимо от эротических успехов и роли в обществе». Для пациентки «климактерический кризис должен был стать кризисом нового рождения «от духа»», она должна была повернуться лицом к новым задачам. И свою «жизненную» задачу она сумела найти. Обретенный смысл существования помог ей пережить свою полноту в нем[16].

Рассказывая о одной своей пациентке с эндогенной депрессией Франкл наряду с упоминанием о медикаментозной воздействии, упоминал о стремлении помочь пациентке «изменить свою позицию по отношению к жизни в целом, увидев в ней задачу»[17].

Прокомментировать мысль Виктора Франкла можно с помощью двух женщин.

Первая в свое время была моделью. Она любила хорошо выглядеть, а окружающим нравилось смотреть на нее. Однажды она зашла в очень большой и дорогой магазин Нью-Йорка. Обычно, когда она приходила в магазин, продавцы оставляли своих клиентов и спешили к ней. А в тот день продавец сказал женщине: «Мэм, подождите, я подойду к вам через несколько минут». «В тот день, – говорила женщина, – я поняла, что мои деньки закончились».

«Она превратилась в даму не первой свежести. И она говорила, что была ужасно расстроена, вернулась домой и всю ночь проплакала». «Все кончено», – сказала она одному духовнику. «Слава Богу, что все это кончено, – сказал он ей, – теперь ты наконец можешь заняться тем, для чего ты живешь на земле».

Подобно этой женщине мы хотим быть центром внимания, хотим, чтобы нас любили люди. И, как только кто-то другой становится объектом их любви, мы начинаем испытывать ревность. «Мы забываем, зачем мы здесь. «Мы должны любить друг друга. <…> Ничто во всех четырех Евангелиях не говорит: «Вы должны быть любимы!» Бог говорит: «Любите!» Он не призывает где-то искать эту любовь, Он призывает любить самим»[18].

Вторая женщина вышла в зрелых годах замуж за состоятельного господина и, оставим свою страну, уехала жить заграницу к мужу. Она получила, что хотела – дом, деньги, безопасность, возможность покупать, что нравится. Но вместе с тем, свои права на неё заявила паника. Паника росла, а женщина не знала, что с ней делать. Решила сходить к психотерапевту. Тот не сразу разобрался в её истории и начал с советов насчет того, что ей нужно чаще бывать дома и пр.. На что она возразила: Вы не понимаете, я больше не могу быть дома! Тогда он предложил ей следующий вариант. На квалифицированную работу в хосписе он не мог её устроить, так как должности такого порядка предполагают наличие у человека различного рода сертификатов и лицензий. Так как женщина лишь недавно, получила гражданский статус в этой стране, понятно, что ничего подобного у неё не было. Но доктор готов был взять её медсестрой. И здесь как раз произошло то, о чем писал Виктор Франкл. На сами функциональные обязанности, связанные с должностью, произвели на женщину эффект оживление. Радость вошла в её жизнь, вследствие того, что, выполняя свои обязанности, она добавила «сверх того» свою любовь. Женщина была состоятельна и на работу шла, одевая свои бриллианты. Шла как на праздник, потому что знала, что пациенты её ждут.

Конечно, поднятая тема нуждается в некоторых оговорках. Работа в медицинской сфере дает человеку возможность реализоваться не только как специалисту, но и как христианину. Человек деятельно может исполнить заповеди Евангелия о любви к ближнему, деятельно может реализовать добродетель милосердия (по этой причине старец Николай Гурьянов благословлял обращавшихся к нему на получение образования и работу в медицинской сфере). Но воодушевление здесь возможно пока в сознании человека содержится первоначальный смысл, в связи с которым он, например, осознанной стал врачом.

***

Ведь, когда человек преодолевает эгоизм, он, как пишет иеромонах Рафаил (Нойка), дает в себе место Богу и всему творению Божию. «Личность не замыкается на себе самой. Человеческому индивиду дана возможность вместить в себя Самого Творца, и тогда индивид становится личностью, ипостасью», – «это есть тот рай, который сейчас мы созидаем своими руками и который позже мы наследуем в вечности». Когда человек все делает в духе Христа, тогда каждый поступок приближает его к цели, к преображению, к обожению. «Все в жизни станет ценным, ничего не будет скучным, суетным и пустым». Если стараться и помнить о таком образе жизни и реализовывать его на деле, «то каждая минута, каждое событие в жизни станут величайшими по своему значению для вечности»[19].

***

За всеми трудностями, встречающими на пути, человек видит цель, достижению которой способствует преодоление тех самых трудностей. Возникла конфликтная ситуация? Она призывает тебя победить свой эгоизм, преодолеть личную обиду, желание выругаться в лицо обидчику. Она призывает тебя в стремлении к единству найти путь к сердцу другого. Найдя этот путь, ты станешь мудрее, еще больше укрепишь в себе добродетель любви, еще больше ослабишь страсть гнева. Иными словами, твоя реакция на ситуацию отразиться в отпечатке, который ляжет на тебя. С совокупностью отпечатков, полученных за жизнь, ты и войдешь в жизнь вечную. Добродетель любви, став твоим внутренним достоянием еще при жизни, сообщит тебе ощущение внутреннего блаженства, сопутствующего тебе даже и при жизненных невзгодах. Начав свое развитие еще при земной жизни, добродетель перейдет с тобой в жизнь вечную. Развитие ощущения блаженства, сопутствующего добродетели, продолжится, став основанием для блаженства вечного[20].

Справедливо и обратное. Если человек реагирует на ситуацию ненавистью, то со временем ненависть становится его внутренним качеством (страстью). Ненависть, ставшая внутренним качеством, на уровне ощущений выражается переживанием какого-то неблагополучия, тоски. Она начинает жечь человека еще во время его земной жизни. Страшно представить, что будет с человеком, который, переходя в жизнь вечную, уносит с собой ненависть. Свое развитие она продолжит и там.

Подобным образом воспринимая ежедневные «вызовы» человек видит в них частые задачи, в своей совокупности, связанные с главной задачей жизни. При таком подходе каждый день воспринимается как значимый для всей жизни в целом. Значимым становится каждый встречный на жизненном пути, каждое действие, совершенное в отношении него. Жизнь становится непрестанным развитием, имеющим перспективу.

***

Взгляд на реальность с позиций вечности помогает медицинскому работнику пережить депрессию, возникающую и по иному поводу. Смерть пациентов для медицинских работников, сердца которых не огрубели в цинизме (попытка защититься от стресса цинизмом ведет к регрессии личности, о чем см. в указанных в начале раздела лекциях). Человек, смотрящий на смерть с позиций лишь земных реалий видит хрипы, стоны, страдания, оставляемую умирающим семью. Но оку, которого коснулся отблеск вечности, открывается, что в предсмертный период жизни пациент многое пересмотрел в своей жизни. «А сумею ли я подготовить к встрече с Создателем свою душу».

На языке Виктора Франкла такой строй мыслей можно назвать удержанием высоты смысла. Для него удержание высоты смысла было ключом к выживанию. Франкл, как известно некоторое время провел в качестве узника (но не преступника!) в нацистском концентрационном лагере. Он наблюдал, как заключенные впадали в состояние регрессии, спускались на примитивный уровень существования. Они охватывались эмоциональным отупением, невозможностью думать ни о чем кроме, потерей реального чувства времени. «Лагерная действительность вела к обесцениванию отдельной человеческой жизни», «отмирали все духовные запросы, все высокие интересы. В общем все, что относится к области человеческой культуры, впало в некий род зимней спячки»[21] [в лекциях «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря» проводятся параллели между состоянием узников концлагерей и людьми живущими в условиях всеохватывающего погружения в рабочий процесс при отмирании способности обращать внимание на запросы высших проявлений духа; см., например, часть 3, пункты 00а-00b].

Когда рабочие будни воспламеняются смыслом, они перестают быть беспробудностью и оживают[22]. Если человек помнит о вечности, в которую предстоит вступить ему и его пациентам, то на контакт с человеческим страданием теряет свой обжигающий характер. Если есть память о вечности, то становится понятно, что в предсмертные минуты умирающий пытается переосмыслить свою жизнь. Для чего и во имя чего она была прожита? Предсмертное время может стать временем великих открытий, придя к которым умирающий примиряет с Богом, с другими людьми и обстоятельствами. Если же памяти о вечности нет, то и этих великих минут со стороны не заметно. Видны лишь страдания и неблагообразие поврежденного тела, слышны лишь хрипы и стоны. Для врача в данном случае, если он еще не слишком зачерствел, смерть пациента является травмирующим фактором. Врач борется за его жизнь, но пациент все равно из неё уходит. Кто-то из врачей переживает настолько сильное напряжение, что не может расслабиться даже и после работы. Кто-то пытается прийти в себя через ночную рыбалку. Речь идет не о простом закидывании удочки, а о рыбалке профессиональной. Речь идет о рыбалке, отправляясь на которую рыбак берет с собой специальные блесна, специальные крючки. По всей видимости, необходимость вдумчиво обходиться с профессиональным инвентарем, дает человеку возможность переключиться с неприятных мыслей на процесс рыбалки.

Если же память о вечности не испаряется из сознания, то смерть других воспринимается скорее, как таинство перехода человека в другие условия существования[23]. Вследствие такого восприятия ситуации человек естественным образом становится защищенными от травматического переживания.

***

Некоторые аспекты различного рода кризисов, упомянутых выше, вторглись однажды в жизнь молодой операционной медсестры. В своем письме она писала: «Операций много, но в последнее время я стараюсь больше заниматься админ. работой, стоять на операциях нет никакого желания, говорят это бывает, когда много лет работаешь на одной работе. Хочу пойти на какие-то курсы, конечно буду немного пропускать из-за времени, но очень хочу чем-то себя занять, может тогда работать захочется. Чтения книг не помогает (о чтении см. далее), исповедоваться получается раз 3-4 недели, и всегда с трудом. … проводить досуг в театре, оперетте можно? У меня, похоже, говоря медицинским термином, депрессия, я не говорю, что всегда, но посещает она меня часто и мне это уже надоело, я хочу с ней бороться, правда, не знаю как. Смотрела программы, но утешения не получала» (в приведенных выше описаниях ургентной зависимости и работоголизма отмечалось, что истощенные люди по вечерам смотрят ТВ).

Опуская вопрос о курсах (чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать подробности жизни медсестры), в общих чертах ситуацию можно представить следующим образом. Когда медсестра начинала работать, она ассоциировала свою работу с реализацией евангельских заповедей о любви и милосердии. Но, погрузившись в работу, что называется, с головой, она стала утрачивать понимания смысла в работе.

Смысл можно уподобить пару над котлом. Пока под котлом горят дрова от котла идет пар. Погас огонь – и пар исчез. Процесс постепенного исчезновения осмысленности действий воспринимается человеком с неким недоумением. Вроде бы в его жизни внешне никаких значительных перемен негативного характера не происходит, но жить становится все невыносимее и невыносимее.

При исчезновении смысла работа из служения, отрывающая возможность для деятельного проживания евангельских заповедей и, следовательно, – для приобщения к благодати, превращается в рутинное бытование, повинность.

Если же ощущение перспективы теряется, если испаряется смысл, то что выходит на первый план сознания? Грязные бинты, переживание усталости и несправедливости начальства, досада на дрязги в коллективе, моральная усталость вследствие постоянной нехватки средств. Человек как бы не живет, и тащится по жизни. Словно ворочает изо дня в день безликие многотонные глыбы. Куда? Для чего? Усталость накапливается, работа перестает переносить удовлетворение и превращается в каторжное отбывание срока заключения (некоторые штрихи к данному состоянию см. в статье «Игра или доминанта на жизнь вечную?», в части 1, в главе «Постскриптум к первой части» (статья готовится к публикации).

Так происходит, если человек, войдя в поток суеты, начинает забывать исполнять свое молитвенное правило, перестает читать Евангелие. Если связь с Евангелием утрачивается, то смысл «одушевлявший» будни перестает «подновляться». Он тускнеет, становится слаборазличимым в сутолоке дней, а потом и вовсе словно испаряется. Приблизительно таким образом можно ответить на заданный одной медсестрой-христианской вопрос насчет нарастающей депрессии и желании вследствие неё развлечься в опере или театре.

Неудовлетворенности работой, бывает, что предшествует отказ работника от того, что не связано напрямую с работой. За периодом чрезмерной активности следует усталость, истощение, желание отдалиться от коллег. «Затем следуют перемежающиеся депрессивная и агрессивная эмоциональные реакции». Человека начинает характеризовать формальный подход, безразличие к работе и самоизоляция. Со временем он надламывается, что приводит к появлению различного рода расстройств и развитию различного рода зависимостей – «алкогольной, наркотической, игровой, интернет-зависимости и др.». К подобным последствиям кто-то приходит и иной путь. Кто-то вкладывается в дело без остатка, ожидая получить от него некие «дивиденды»[24].

То есть, выбрав какое-либо направление деятельности, он «загадывает себе желание»: пойду этим путем и будет мне счастье. Какая-нибудь женщина, например, узнав о «медсестре с бриллиантами» тоже захочет испытать чувство полноты жизни. Оденет украшение, придет в хоспис и скажет врачу, что хочет стать счастливой. А врач ей покажет на судно, которое нужно отнести судно тяжело-больному пациенту, от разлагающейся плоти которого идет неприятный запах. И так – день за днем. «Где же мое счастье?» – спросит женщина.

Она не понимает, что счастье дает не поставленное под больного судно, счастье касается сердца, движимого состраданию к больному. А выполнение функциональных обязанностей медсестры может стать путем, идя по которому женщина может изменить свое сердце. Допустим, она горда, мучает и себя и других своими капризами, сама себе не рада. И вот она приходит к больному, кормит его с ложечки, а он говорит её грубости. Ей хочется бросить свое дело, хочется возненавидеть больного, ответить ему злом за зло, но она смиряется, просит помощи у Бога, молится за больного. У потихоньку его сердце, как заржавевший мотор, начинает двигаться, освобождаться от ржавчины. На следующий день преодолевать себя уже легче. На следующий – еще легче. И когда появляется искреннее желание больному блага, то сами собой появляются нужные слова и произносятся они столь добродушно, что стена, выставленная больным, растворяется. Когда гордый человек преодолевает собственный эгоизм через любовь к ближнему, ему становится легче. А со временем он приходит и к том, что становится готовым испытать счастье. Так мы возвращаемся к притче Экзюпери про дозорного и к словам Экзюпери, близким по смыслу к притче, – «Мало дать. Нужно сотворить того, кто получит».

О значении деятельности в постижении духовных понятий

В контексте данной мысли можно вернуться к словам медсестры, писавшей, что чтение книг ей не помогало. Люди, находящиеся в состоянии упадка, читающие и желающие найти выход из своего положения, могут в некоторых случаях совершать ошибку, о которой писал Экзюпери. То есть они пытаются найти выход из своего положения, смысл, горение сердца, понимание своего призвание, как вещи среди вещей. Иногда в какой-то книге действительно можно прочесть слова, которые перевернут понимание ситуации и укажут путь к перспективе. Но так бывает, в основном тогда, когда человек внутренне готовил себя к перевороту деятельностью, соответствующую тому, что он читал.

Во многих прочих случаях, люди часто бывают не готовы к подобному перевороту. Более того, их мозг находится в таком состоянии, что воспринять свою жизнь целостно и с разных углов они бывают не в состоянии.

В данном ключе можно вкратце отметить, чем является невроз с точки зрения физиологии (чтобы пути выхода стали понятны). О неврозах у психологии есть масса теорий, но на данный момент не они интересуют. С точки зрения физиологии невроз представляет собой такую ситуацию, при которой мозг реагируют на ситуацию не целостно, не всеми своими отделами (активизация которых предполагается ситуацией) а какой-то частью. То есть группа нейронов образовала кольцо, и при необходимости активизировать все необходимые отделы мозга, активизируется только это кольцо.

Про такие ситуации говорят, что человек «на своей волне», что «мыслит однобоко». Один мыслит обо всем сквозь призму денег, другому за любым словом со стороны ближнего мерещатся издевка или угроза. То есть человек своим мозгом «отщипывает» от ситуации кусочек и извращенно его истолковывает.

Если такому человеку дать «правильные» книги, в которых действительно даются ответы на его вопросы, он не пойдет написанного. Одному книга не понравится, потому что в ней не написано, как заработать, другой увидит в факте подаренной книге скрытую насмешку и желание «ткнуть его носом» в его недостатки.

Чтобы человек стал способен понимать, как книги, так и советы, обращенные к нему, его ум должен выйти из закольцованного состояния, что достигается через покаяние (покаяние с греч. языка переводит как «изменение ума»; подробнее см. в книге «Победить свое прошлое: Исповедь – начало новой жизни», в главе «Исповедь и осознание»).

Также необходимо понять, что одного чтения недостаточно. Необходима деятельность, совершаемая в русле заповедей Евангелия. Деятельность, связанная с реализацией заповедей о любви к Богу и к ближнем, приведет человек к различным ситуациям, прохождение которых будет активизировать различные центра мозга.

Например, посетив дом для сирот, человек, думавший о всем сквозь призму денег увидит людей, которые на жизнь смотрят иначе. Люди, которых он увидят, имеют в жизни немного, и этому немногому радуются. Он же, имея многое, постоянно чем-то недоволен.

Таким образом могут активизироваться структуры, связанные с таким качеством как благодарность. И когда человек будет читать слова «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес 5. 16–18), «Не забывайте также благотворения и общительности» (Евр 13. 16), ему начнет становится понятно, о чем идет речь.

***

«Слова Божественнаго Писания, – наставляет преподобный Марк Подвижник, – читай делами». Он же отмечает, что закон свободы, о котором человек читает разумом, «понимается деланием заповедей».

«Всему утверждением служит дело», – пишет он. Хотя бы знание о деле и было истинно, без дела оно не твердо. Знание о деле помрачается, когда человек проявляет нерадение о нем. Если в небрежении остаются дела, то и памятования о них «исчезнут»[25].

Комментируя слова преподобного Марка с точки зрения физиологии можно отметить, что знание, не подкрепленное действием, не прочно. Связи, протягивающиеся между нейронами, со временем распадаются, если необходимость в них не поддерживается регулярно. К этой мысли можно прибавить примеры, которые у всех на виду: многие про себя говорят на иностранном языке хорошо, но стоит вступить в диалог с живым, а не воображаемым собеседником, так сказать ничего о не получается. Многие теоретические знают, как провести бросок, выточить на станке деталь, взять ноту. Но практически уходят месяцы и годы, прежде чем появится навык выполнить указанные действия. Также можно отметить, что такие понятия как смысл и призвание могут быть человеком осознаны в контексте сформировавшейся картины мира.

Для формирования же картины мира и образа мира, как отмечает одна профессор-дефектолог, недостаточно стимуляции работы органов чувств [применительно к разбираемой теме слова о чувствах можно спроецировать на процесс чтения, который совершается с помощью глаз]. «Пространственно-временной континуум окружающего мира постигается <…> прежде всего, на основе двигательной активности». В ходе активности человека происходит «объединение различных участков центральной нервной системы» в единую цепь и совершенствуется «межанализаторное взаимодействие». По мнению А.Н. Леонтьева, каково строение деятельности человека, «таково и строение психического отражения реальности». Ознакомив читателя с мыслями, как Леонтьева, так и иных исследователей, автор, подводя итог, отмечает: лучше усваивается то, что включено в «повседневную деятельность и имеет полноценную чувственную основу, что входит в <…> жизненный опыт»[26].

«Тренировка позволяет достичь больших результатов, – пишет один автор о деятельности мозга, связанной с освоением языка, – если навык тесно связан с повседневной жизнью». «Ежедневное погружение [в среду, в которой люди говорят на изучаемом языке] обеспечивает нам концентрированную практику … происходит поэтапное формирование у нас нужных навыков»[27] (применительно к ситуации медсестры от данного изречения можно поставить вопрос: помогает ли желающему начать говорить на иностранном языке одно чтение учебников?)

То есть, применительно к теме смысла, слова о значении деятельности можно переформулировать следующим образом. Смысл помнится человеком, когда он живет этим смыслом постоянно. Нужно хотя понемногу, но каждый день читать книги духовных авторов и молиться. И не только молиться, но и активно воплощать читаемое на практике. И не только воплощать читаемое на практике, но и быть готовым к ежедневной борьбе с эгоизмом. Нужно учиться не утрачивать благоговейного отношения к жизни и к священному, ведь утрата благоговения может сопровождать утратой благодати. Благодать отступает от человека, и он теряет смысл (см., например, ответ «Опустошение и желание покончить с собой»; а навыке хранения благодати – статью «Брешь в стене (часть 2/2). Некоторые мысли о целостной духовной культуре и выходе из круга паталогических состояний»). 

Познать свое призвание и следовать ему

Значение деятельности в процесс постижения духовных понятий отмечено в трудах духовных авторов. Так, мысль о деятельности присутствует в совете, данном священником Антонием (Голынским) молодежи, которая «начиная жизнь», «не знает, к чему она предназначена». Священник убежден, что каждый юноша одарен какими-то способностями, «и он должен развивать их всеми силами, чтобы быть готовым исполнить свое назначение, когда он будет нужен Господу». Из-за того, что способности не развиваются, они пропадают без пользы для других людей и для своего владельца. Священник считает, что должно постоянно упражняться в той отрасли, к которой имеется дарование, «и в свое время Господь ясно укажет нам применение наших сил»[28].

Подобный совет дает родителям протоирей Валериан Кречетов. Он объясняет, что человек, одаренный во всех областях, – такое бывает редко. Поэтому родителям во время учебы ребенка следует поддерживать его на плаву «там, где не дано». «А там, где дано, наоборот, стараться его еще больше загрузить, чтобы он начинал мыслить в этом отношении»[29].

И пусть человек еще не до конца понимает, что ему делать со своим призванием, пусть он еще не видит своего жизненного пути – это не страшно. Понимает он или не понимает собственную жизнь – следует начать действовать в русле евангельских заповедей. Многое неизвестно, но что-то все равно известно. Известное – это первая дверь. Войдя в нее, человек увидит следующую дверь.

В этом смысле обращаются на себя внимание слова преподобного Марка Подвижника. Он советует не говорить: я не знаю того, что нужно делать, и потому невиновен, если не делаю того. Если бы ты совершал то, что знаешь, наставляет преподобный Марк, тебе последовательно открылось бы и все прочее, «будучи постигаемо одно посредством другаго»[30] (более подробно на тему осмысления жизненного пути см. в ответе «Выбор жизненного пути. Жизненный путь. О выборе дальнейшего пути (молодому семинаристу)» http://solovki-monastyr.ru/abba-page/voprosy-k-pastyryu-3/247/).

Начало первое с заминкой.
Попытка первая трудна.
Вначале кажется тропинка,
Потом – дорога и судьба.

Все сказанное насчет молодых скрепляется напутствием старца Фаддея Витовницкого. «Все, что могут молодые сделать лучше, – говорит он, – пусть делают, стараются, пусть трудятся. И если кажется иногда, что все это впустую, то это не так. Будет полезно потом. Не только ему, но и его ближним. Они будут смотреть на тебя и скажут: «Если он может, значит, и я могу!»[31]

Конечно, сказанное не следует понимать в том смысле, что физически одаренный человек может воспринять свои дарования как призыв стать наемным убийцей. Допустимое от недопустимого христианин отличает с помощью Евангелия. В Евангелии отражено действие духовных законов, на основании которых развивается мироздание. Вследствие действия этих законов, личность человека, совершившего насильственное преступление, разрушается. Человек начинает страдать (см. главу «Психологические последствия совершения насильственного преступления» в упомянутой книге «Победить свое прошлое: Исповедь – начало новой жизни»). Совершение насильственного преступление противоречит тем законам, на основании которых развивается мироздание, и потому разумный человек не основывает свою жизнь на деятельности, связанной с насильственным преступлением.

***

Обращение к закону Божиему, отраженному в человеческой совести, приводит к познанию себя. А человек, познавший себя, получает возможность познать свое призвание и следовать ему, жить не вопреки своей самосути, а в соответствии с ней. Ведь в законе Божием, как писал Иван Ильин, человек узнает «свою собственную, главную сущность, мечту и волю»[32]. Нормой существования и путем к преображению назвал Лосский то Слово, которое есть «для всего существующего»[33]. У всего существующего есть точка «соприкосновения с Божеством: это – ее идея, ее причина, ее «логос», который одновременно есть и цель», к которой устремлено существующее[34].

Как понять слова о логосе, который одновременно есть и норма существования, и путь преображения? Эти слова можно понять на примере стола. Стол, например, должен служить питанию людей. Способствовать людям в питании – это есть логос стола, принцип, послуживший причиной возникновения стола. И этот принцип является путем к преображению стола. В соответствии с ним его форма развивается и совершенствуется. Если кто-то решит сделать стол высотой два метра и узким, за таким столом никто не сможет покушать, он потеряет свой логос. Если кто-то, схватив стол за ножки, задумает ударить другого человека столом, то логос стола будет утрачен.

Есть логос и для человека. Был, например, юноша, который мог выслушивать и утешать людей. Но он со временем он стал тяготиться этой способностью, так как мешала ему манипулировать другими. Трудно манипулировать другими, когда они открываются с доверием.

Возникающая доверительная связь мешала процессу манипулирования, чтобы переступить через эту связь, нужно было окончательно потерять совесть. И юноша решился переступить через свою способность, и с со своей способностью вступил в конфликт. В итоге он и наглым не стал, берущим от других без зазрения совести и последнее. И собой перестал быть.

Войдя в состояние конфликта, он погрузился в состояние внутреннего раскола, «внутреннего ада», депрессии. Суть этого явления объяснена преподобным аввой Дорофеем. Он говорил, что если человек «сделает что-либо против своего устроения», то Бог оставляет его. Так оставляется смиренный, если сделается наглым. Не столько наглого, живущего порочно, Бог оставляет. А сколько «смиренного, когда он возгордится»[35].

Такому юноше задача – развить способность, действие которой он ощутил в себе. И это, за что может зацепиться тот человек, который не постиг еще своего предназначения.

Некоторые мысли о измене призванию и рождающему вследствие измены страданию, которое человек хочет заглушить, в том числе, и с помощью наркотиков, – в цикле лекций «Познать свое призвание и следовать ему», в пунктах 5а-5в, 6б-7б, 17а-17в, 22а-22в, 23б-29в. Примечательно, что в деле реабилитации наркозависимых на «определение психологической предрасположенности к различным видам деятельности»[36] направлены усилия специалистов Душепопечительского православного центра святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Деятельность, направленная в сторону других

Человек, ищущий свое призвание, обращает внимание на то, чтобы деятельность его в данном направлении была направлена в сторону других. Помогая другим, он незаметно для себя, разрешает и собственные вопросы, находит собственный путь. Как некогда нашел его один человек, не бросивший спутницу в заснеженной степи.

Когда они пересекали на машине степь, автомобиль сломался, и им пришлось идти пешком. Метель же дула так, что на расстоянии вытянутой руки не видно было ничего. И так, как одеты они были достаточно легко (они рассчитывали, что степь пересекут на машине), то стали замерзать. «Бросай меня, один ты дойдешь», – говорила женщина своему спутнику. Но он не захотел ее бросить. Он спрятал ее в попавшимся им пути стог сена, чтобы она не замерзла с твердой мыслью вернуться к ней, если удастся найти помощь. Идя вперед, он неожиданно для себя наткнулся он на человеческое жилище (дом, попавшийся на пути из-за метели не был виден). На ощупь он наше дверь, отворил ее и зайдя в дом, увидев в людей, сказал им: «Там в стогу – женщина». Сказав эти слова, он потерял сознание.

Анализируя феномен своего спасения, он пришел к твердому выводу, что он погиб бы, если бы бросил свою спутницу. Если бы он ее бросил, то не набрел бы на человеческое жилище. Набрел же он на жилище потому, что изменилась траектория его пути в связи с его заботой о сохранении жизни другого.

Это пример приводится в постскриптуме статьи «Горение сердца» (созданной на основе лекций с одноименным названием). Главные темы статьи – угасание сердца, ассоциируемое с депрессией, и оживление деятельности сердца, ассоциируемое с возвращение способности любить, воспринимать и заниматься творчеством (под творчеством может подразумеваться не только, например, написание книг, но и вдумчивая жизне-деятельность – жизнетворчество).

[1] См. главу «Отец Ефрем» из книги старца Ефрема Филофейского «Моя жизнь со старцем Иосифом».

[2] См. «Печаль. Нозология» из книги Жан-Клода Ларше «Исцеление психических болезней».

[3] См. «Без любви (из письма к сыну)» из книги Ивана Ильина «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний».

[4] См. «Послесловие. О духовном излучении» из книги Ивана Ильина «Путь к очевидности»

[5] Там же. См. главу «Что такое религиозность».

[6] Ухтомский А.А. Доминанта души: Из гуманитарного наследия. Рыбинск: Рыбинское подворье, 2000.

[7] Антуан де Сент-Экзюпери. «Цитадель». Далее в этой главе цитирование выполняется по указанному произведению.

[8] Например, см. главы «Ургентная зависимость» и «Работоголизм» из книги Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриевой «Психосоциальная аддиктология» («Олсиб», 2001).

[9] Там же. См. главу «Основные подходы к коррекции аддиктивных нарушений».

[10] Макаров В. В. Предисловие // Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Аддиктология: настольная книга. М.: Институт консультирования и системных решений. Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2012.

[11] См. главу «См. «Спиритуальная сфера» из книги Ц.П.Короленко, Н.В.Дмитриевой «Психосоциальная аддиктология» («Олсиб», 2001).

[12] См. лекцию и одноименную ей статью «Компьютерные игры и дети, дети и родители»

[13] См. статью V «Жалкое состояние человека» из книги Блеза Паскаля «Мысли о религии».

[14] См. главы «О смысле работы» из книги Виктора Франкла «Доктор и душа: Логотерапия и экзистенциальный анализ» (переводчик Любовь Сумм).

[15] См. толкование на главу 1, ст. 14–34 из книги святитель Василия, епископа Кинешемского «Беседы на Евангелие от Марка».

[16] См. главу «К психологии неврозов страха».

[17] Там же.

[18] Иоаким (Парр), схиархим. Беседы на Русской земле / Пер. с англ. СПб.: Воскресенский Новодевичий монастырь, 2013. С. 77–78.

[19] Рафаил (Нойка), иером. Живя мя по словеси Твоему. Духовные беседы / Пер. с англ, иером. Доримедонта (Литовко). СТСЛ, 2015.

[20] См. раздел «Возмездие» из книги патриарха Сергия (Страгородского) «Православное учение о спасении».

[21] Борис Братусь. «Несмотря ни на что – «Да» сказать жизни». Уроки Виктора Франкла.

[22] См. «Будни» из книги Ивана Ильина «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий».

[23] См., например, описание того, как протоиерей Михаил Овчиннников отнесся к смерти своей мамы от онкологии в его книге «Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака», в главе «Чудо веры».

[24] См. статью протоиерея Павла Великанова «Кризис пастырского служения». 

[25] Из наставлений Марка подвижника о духовной жизни представленных в первом томе книги «Добротолюбие».

[26] Медникова Людмила Сергеевна, д.психол.н., РГПУ им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург. Сенсорная интеграция или интермодальная основа коррекционно-развивающей работы с детьми в теории и практике специальной психологии и педагогики.

[27] Норман Дойдж. «Пластичность мозга» М.: Эксмо, 2011.

[28] Цит. по: Забытый Святитель. Жизнь и труды архиепископа Брянского Антония (Михайловского; 1889– 1976) / Свящ. Владимир Панковец. Ростов н/Д: ЗАО «Книга», 2010. С. 42–43.

[29] Кречетов В., прот. Как жить по вере сегодня в России? – М.о., п. Кратово: Изд. Храма Державной Божией Матери, 2009. С. 83.

[30] См. «200 глав о духовном законе», параграф 84 среди творений преподобного Марка Подвижника, размещенных в первом томе книги «Добротолюбие».

[31] Из документального фильма о старце Фаддее «Каковы мысли твои, такова и жизнь твоя».

[32] См. «Приобщение свету», параграф 5 в книге Ивана Ильина «Аксиомы религиозного опыта».

[33] Лосский В.П. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 229.

[34] Там же. С. 76.

[35] См. «Поучение двенадцатое» из книги преподобного аввы Дорофея «Душеполезные поучения».

[36] См. «Программа реабилитации наркозависимых», третий этап в книге игумена Анатолия (Берестова) «Возвращение в жизнь. Духовные основы наркомании, наркомания и право».

Тип: Соловецкий листок