Порфирий (Шутов), еп. Взаимоотношения между монастырями: значение и формы общения

Доклад архимандрита Порфирия (Шутова), наместника Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря на Международной богословской научно-практической конференции «Монашество Святой Руси: от истоков к современности» (Москва, Покровский ставропигиальный женский монастырь, 23−24 сентября 2015 года).

Введение

Тема общения наших монастырей между собой наполняется пониманием смысловых узлов и актуальности, если посмотреть на нее в историческом контексте.

25 лет свободного бытия Церкви в России – это всего одна смена поколений, то есть исторически ничтожный срок. Общение же – не что иное как сущностное проявление Церкви, понимаемой как Тело Христово, потому что оно выполняет ту же функцию, что и кровь в человеческом организме – соединяет отдельные клетки в единое Тело, Глава которого Христос. Остановись кровообращение в теле – наступит смерть. Так, невозможно бытие Церкви без общения между образующими Ее членами – отдельными христианами и их общинами.

Освобождение Церкви из-под идеологического пресса государства – это не только новые условия жизни и исповедания веры для тех, кто раньше вошел в церковную ограду, но и огромный приток в Храм новых христиан. Если говорить о монастырях, то их количество со времени Юбилейного Поместного Собора 1988 года увеличилось с двадцати двух до восьмисот пяти в 2015 году, то есть почти в 40 раз.

Естественно, возникает ситуация взаимодействия, взаимопомощи, сосуществования, всевозможных встреч и общения. Встают вопросы: всякое ли общение приносит духовную пользу, служит созиданию Тела Христова, а не идет во вред Ему? Какие мероприятия и, даже если они безусловно полезны, то в каком количестве оправданны для обители, для отдельного монаха? Ответы на эти вопросы тем труднее, чем меньше опыта их решения, чем динамичнее оказывается образование новых обителей и чем ниже в духовно-нравственном отношении становится окружающий нас мир.

На что можно и нужно опереться в поисках ответа на эти вопросы?

В конечном итоге это интуиция духовно ответственного монаха, игумена и архиерея, стоящих перед выбором и принимающих решение. Но сама интуиция должна быть воспитана стремлением в возможной полноте опереться на учение Священного Писания и опыт Святоотеческого Предания.

Библейско-богословское учение об общении

В Священном Писании мы находим весьма обширное учение об общении и общительности.

Прежде всего, посредством именно общения и в общении достигается усвоение человека Богу, то есть спасение: «о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение – с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом… Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Ин 1. 3, 6–7), «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах» (Деян 2. 42).

Но есть общение и во зле – в грехе, в падшем духе. Так Библия говорит о «совете нечестивых», о «теле блудницы», о «сборище сатанинском». «Кто прикасается к смоле, тот очернится, и кто входит в общение с гордым, сделается подобным ему» (Сир 13. 1–2).

Состоянию общения противопоставляется состояние не-общения, разрыва связи духовных существ между собой. Резко и бескомпромиссно обозначается граница: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?» (2 Кор. 6:14), «Какое общение у волка с ягненком? Так и у грешника – с благочестивым» (Сир.13:21), «мерзость пред Господом развратный, а с праведными у Него общение» (Притч 3. 32).

Многообразны формы общения соединенных во Христе братий: «…наслажусь общением с вами» (Рим. 15:24), «…подали мне и Варнаве руку общения» (Гал 2. 9). Это есть «общение духа» (Фил 2. 1), «общение веры» (Флм 1. 6).

Апостол Павел наставляет: «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу» (Евр 13. 16). Словарь Стронга под № 2842 дает такое разъяснение этому слову: (koinvnia) – «(взаимо)отношения, (со)участие, общение, общительность, подаяние, пожертвование».

Блаженный Феофилакт Болгарский толкует эти слова апостола: «Где оправдывающиеся бедностью и потому не подающие милостыни? Пусть послушают, что Павел убеждает беднейших, разграбленных, не забывать милостыни. Ее же он называет “общительностью”… Жертвы благодарения и благотворения. Ибо ясно, что благодарный – и щедр, так как он знает, каких удостоится благ»[1].

Св. Феодорит Кирский добавляет: «Апостол указал на “жертву хваления”, благоугодную Богу, но соединил с нею жертву “благотворения”, которую справедливо назвал “общением”. Ибо и Господь сказал: “Сотворите себе други от мамоны неправды, да егда оскудеете, приимут вы в вечныя их кровы” (Лк 16. 9). И божественный Апостол говорит: “Ваше избыточествие во онех лишение: да и онех избыток будет в ваше лишение, яко да будет равенство” (2 Кор 8. 14). Посему общение есть и воздаяние. Один дает деньги, другой воздает благословением; и большее дается нуждающимся»[2].

Также у апостола Павла встречаем: «Богатых… увещевай, …чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны, собирая себе сокровище, доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни. (1 Тим 6. 18–19)», а бл. Феофилакт комментирует: «Это относится к любви. Под общительными разумей разговорчивых, приветливых людей» [3].

Это библейское учение было бы плодотворно дополнить понятиями православной экклезиологии.

Действительно, монашество во всех своих проявлениях пребывает внутри Церкви (иное – раскольническое или еретическое нас вовсе не интересует как безблагодатное и внецерковное). При этом, прежде всего, мы мыслим истинную монашескую общину. Она подобно христианской семье созидает в себе Тело Христово – малую Церковь. Чтобы в этом настояться и так себя осознать, община должна пройти целый путь борьбы за евангельскую духовность – в личном подвижничестве, в налаживании взаимоотношений между членами братства на евангельских принципах. А это целое поприще – путь длиною в жизнь.

С другой стороны, полнота Церкви всегда гораздо шире отдельной монашеской общины. (В конечном счете даже Поместная Церковь достигает полноты присутствия Тела Христова в историческом человечестве только в общении и единстве с другими Поместными Церквами.) Наличие духовного единства с правящим епископом, с другими монастырями и приходами Святой Церкви образует критерий подлинности церковного опыта, неповрежденности духовного творчества каждой отдельной монашеской общины.

В практической жизни эти две стороны церковности выражаются, с одной стороны, как разумная замкнутость – внутренняя сосредоточенность общины внутри себя, и, с другой стороны, как общительность, христианская открытость, через которую совершается обмен деятельностью, опытом, энергией между малыми церквами внутри единого Тела Христова. Именно в этом общении обретается свидетельство истинности стояния во Христе каждой отдельной общины, и признаком таковой служит действенное ощущение братства – одно «утешение общею верою» (Рим 1. 12).

Равновесие (баланс) обеих сторон – относительной замкнутости и братской открытости, самоуглубленности и общительности – задает тот камертон, по которому следует решать вопрос конкретной меры общения монастыря с другими обителями.

Но тогда остается последний вопрос: а как этот камертон расслышать? Он-то и составляет проблему, так как при несомненности сформулированного общего принципа (критерия, требования) пути его воплощения в жизнь будут представляться разным людям весьма по-разному.

Анализ отдельных актуальных форм общения

Какие формы общения сложились в действительности и как они соответствуют требованию равновесия двух сторон жизни обители?

При обращении к этой теме мы, конечно, обращаем свой взор, как на икону, к сказаниям о древнем монашестве.

Так, если бы не было общения монастырей, то мы бы не получили «Лествицу» – этот плод общения и послушания игумена Синайского преподобного Иоанна другому досточудному Иоанну – игумену Раифскому. Однако если бы первый не имел возможности пройти путь 40-летнего отшельничества в пустыне Фола, а в своей обители, уже будучи игуменом, сохранять молчание в течение целого года и часто совершенно уединяться, – то не явилось бы той личности, которая смогла бы стать автором «Лествицы»[4].

Древний патерик доносит до нас дивные свидетельства о том, как премудро сочетали великие отцы уединение с общением:

«Авва Пимен говорил об авве Нистерое Великом: как медный змий в пустыне исцелял всякого, кто посмотрит на него; таков был и сей старец: он имел всякую добродетель, и молча врачевал всех»[5];

«Авва Диадох говорил: как в бане часто отворяемые двери скоро выпускают жар вон, так и душа, если желает часто говорить, то хотя бы говорила и доброе, теряет собственную теплоту чрез дверь язычную. Хорошо благовременное молчание – оно ничто иное есть, как мать мудрейших мыслей»[6];

«Братия пришли к авве Филиксу, в сопровождении некоторых мирян, и просили его, чтобы сказал им слово. Старец молчал. Когда же они сильно упрашивали, сказал им: “Вы хотите слышать слово?” – “Так, авва!” – отвечали они. Старец сказал им: “Ныне нет слова. Когда братия спрашивали старцев и исполняли то, что старцы говорили им, тогда сам Бог наставлял их, как сказать слово; а ныне только спрашивают, но не делают того, что слышат. Потому Бог отнял у старцев благодать слова, и они не находят, что говорить; потому что нет исполняющего слова их”. Братия, услышав это, вздохнули и сказали: “Помолись о нас, авва!”»[7].

Непросто приложить эти образцы решения вопроса к нашему веку, когда монастыри и монахи присутствуют в интернет-пространстве, оснащены всеми средствами коммуникации, вовлечены в деловые обороты и бюджетные процессы.

Какие формы общения монастырям необходимы? Какие желательны? Какие допустимы?

Основа братии вновь создаваемых общин (1). Прежде всего, когда основывается новая монашеская община, ее корень – игумен и по возможности ряд старших братий – должен быть взят из числа преуспевших монахов в действующем монастыре. Если духовная жизнь представляет собой «науку из наук и искусство из искусств», то жизнь монашеская, имеющая своим предметом исключительно духовное делание, не может настроиться вне обучения и наставления. Здесь действует общий закон школы: ни науке, ни искусству человек не может навыкнуть вне определенной школы, которую он проходит вначале как ученик, и лишь впоследствии, по мере усвоения традиции переходит в разряд мастера своего дела.

История Церкви изобилует примерами процветающих монашеских общин, устроителями которых были опытные монахи, и наоборот, свидетельствует, сколь трудным и противоречивым становится путь обители, во главе которой оказывается новоначальный монах, не прошедший школы послушания в одной из устоявшихся обителей.

Отчасти как посильное восполнение, в случае невозможности осуществить основание новой общины по этому правилу, отчасти как желательное дополнение к нему положительно зарекомендовала себя практика направления кандидатов в игумены (2) новых обителей в благоустроенные общежития.

В этом же ключе очевидна целесообразность направления насельников, несущих административные послушания (3) в наиболее благоустроенные монастыри для ознакомления и восприятия их положительного опыта, на чем акцентирует внимание Воронежская епархия.

Тобольско-Тюменская епархия обращает внимание на вопрос о переходе и переводе насельников в другой монастырь.

С принятием монашеского пострига инок дает обет неисходно пребывать в обители своего монашеского рождения, либо на том месте, которое укажет священноначалие. Этим правилом устанавливается возможность только лишь перевода монаха в порядке церковного послушания. Основные случаи и причины перевода на постоянной или временной основе обозначены выше.

Что касается переходов монахов в другие обители (в этом понятии подчеркивается первостепенное участие собственной воли инока), то в общем случае это явление противоречит духу монашеского жития. Если же вспоминать путь святых Паисия Величковского, Савватия Соловецкого, Игнатия Брянчанинова и многих других, то «прáведнику закóнъ не лежи́тъ» (1 Тим 1. 9): здесь имеет место вождение Духом Святым, а потому их путь не может быть правилом для всех или многих, но существует в истории Церкви как исключение из правила (которым, как известно, правило подтверждается).

Как и в упомянутых выше эпизодах древнего монашества, сегодня нам необходимо духовное общение. В противном случае наступает замкнутость, закрытость, в которой растет сектантское самопревозношение, соединенное с высокомерным пренебрежением опытом своих собратий из других обителей.

Такое общение происходит, прежде всего, в форме молитвы (4) друг за друга.

Но молитва будет живой настолько, насколько в сердце жив образ собрата: его духовный облик – успехи и падения, достижения и трудности. А это поддерживается знанием состояния ближнего, чему, в свою очередь, способствуют посещения (5) друг друга. В нашей жизни обязательно должно присутствовать то, о чем говорит Апостол: утешение общей верой, а в ней утешение общением. Мы имеем в Церкви общение как Дар, и не пользоваться этим Даром преступно, потому что именно через него произрастают и плоды Святого Духа в наших душах – «радость, мир, долготерпение…» (Гал 5. 22).

Очевидно, в целом такие посещения не должны быть слишком частыми (основанием частых встреч может быть лишь сотрудничество в каком-то благословенном деле). Как правило, это паломничества (6), соединенные с проживанием одного или группы из нескольких насельников в братском монастыре согласно правилам благочиния (поэтому не являются предосудительными и взаимные паломничества мужских и женских обителей).

Игуменов и отдельных братий из числа духовных соборов монастырей собирают обязанности участия в работе (7) разного рода коллегиальных органов Церкви, собраний и конференций.

Исключительно ценным для правильного направления развития обители является возможность услышать добрый совет со стороны опытных в монашеской жизни игуменов (8). Такую возможность открывает деятельность синодального отдела по монастырям в этом направлении.

В этой связи логично рассмотреть вопрос, затронутый Александровской епархией: полезно ли личное знакомство и общение братии с насельниками других монастырей, например, в пределах епархии. Здесь могут быть разные случаи. Если это общение с монахом, выполняющим святое послушание духовника (9) не только в своем, но и в других монастырях, то такое общение необходимо. Если ряд насельников разных монастырей объединяет совместный труд по исполнению какого-либо церковного послушания (10) (например, подготовка мероприятия епархиального или общецерковного масштаба, взаимодействие с коллегами по послушанию из других монастырей и подобное), – то личное общение оправданно. Однако, наряду с этими случаями известно, что сближение может произойти и на почве личной симпатии или общности интересов (увлечений) посторонних монастырской жизни (например, в сфере искусств или наук). Все подобные связи имеют не духовное, а душевное основание, а потому богоугодным такое общение быть не может; часто же может оказаться и вовсе началом дороги ко греху и совершенной погибели.

Заключение

Московская епархия призывает осмыслить православные монастыри как единый организм, но не как отдельные обособленные учреждения, в этой связи увидеть проблемы взаимопомощи, взаимного общения, взаимной поддержки.

Как было показано выше, благоустроенная монастырская жизнь сочетает в себе оба аспекта – и обособленность и единство со всем монашеским и, шире, церковным братством. Мост, соединяющий эти две стороны, – общение монастырей. Если есть общение, если установлена живая духовная и человеческая связь, то будут оказаны в нужное время в нужных формах и помощь, и поддержка. Если же, вместо общительности и открытости навстречу ближнему, в отношениях присутствует отчужденность и замкнутость, то и сама помощь, оказываемая в рамках какой-нибудь официальной программы, окажется формальной и безжизненной. Общение – ключ к органичному построению всего здания взаимоотношений между нашими обителями.