Порфирий (Шутов), еп. Гармония между молитвенным деланием и монастырскими послушаниями (по Древним иноческим уставам)

В каком смысле мы можем говорить о гармонии между молитвенным деланием и монастырскими послушаниями? Очевидно, что это вовсе не гармония внутреннего мира каждого из насельников, так как на состояние души влияют множество факторов внешних и внутренних по отношению к человеку, и только один из них (относящийся к категории внешних) – это тот индивидуальный жизненный уклад, который сформировала для монаха обитель-то есть его личный монастырский распорядок жизни – режим и характер молитвы, труда и отдыха. Искусность игумена и духовного собора, совершенство монастырского уклада в конечном счете на деле свидетельствуются по тому, насколько спасительным для каждого насельника стал сформированный монастырем лично для него индивидуальный уклад. Не домолился? – Плохо. Но не лучше – если перемолился. Не дотрудился, и незаметно для себя и братьев жизнь стала приятной и необременительной, так что уже ни самому себя, ни игумену не подвигнуть его от укоренившегося духа самоугодия к духу служения и самоотдачи? Очень плохо. Но перетрудиться и в итоге испытать надлом моральный и физический, а вслед за тем и духовный – не лучше.

В свете этого рассуждения становится понятно, что не может быть одной универсальной гармонии для всех насельников: для этого все должны бы были быть одинаковыми по духовному, душевному и физическому складу людьми. Можно говорить, во-первых, о гармоничности (спасительности) образа жизни в монастыре для конкретного брата, то есть о его духовном состоянии (преуспеянии) вследствие проводимого им образа жизни, который находится в той или иной степени соответствия о нем «воле Божией, благой и совершенной» (Рим.12, 2); во-вторых, о духовном состоянии (преуспеянии) обители, то есть о том, насколько осуществляемый в ней жизненный уклад гармонирует с делом спасения находящихся в ней насельников; в-третьих, о степени совершенства духовного управления в монастыре – как способности игумена и духовного собора создавать гармоничные в первых двух смыслах условия для насельников.

Это понимание всей сложности и индивидуальности преломления в душе каждого брата проводимого им образа монастырской жизни не означает отсутствия общих законов ее правильного (спасительного, гармоничного) устроения. Среди них первый – это приоритет молитвенного делания в ряду жизненных занятий монаха. Нет среди церковных людей такого, кто бы не разделял этой истины. Но нет и цели столь ускользающей от стремящихся к ней! Причина – в тонкости материи, в трудности соблюдения всего множества условий, необходимых для обретения монахом молитвы – молитвенного состояния души (то есть, духовного, потому что это состояние означает пребывание в человеке Господа Святого Духа, Который счел ее сосудом, достойным Своего пребывания).

Какие же монастырские установления служат созданию молитвенной настроенности в братьях? Все, имеющие практическое отношение к управлению монастырями, отдают себе отчет, что вопрос вопросов приведения обители к состоянию духовного благоустройства – последовательно провести в жизнь принцип первостепенности молитвы. Именно первое место – богослужению и молитве, причем не в порядке кампании, временно, а навсегда!

С осознанием собственной убогости в движении к этой цели и, одновременно, в ее императивной категоричности, невольно обращаешься к золотому фонду монашеской истории – к сведениям об устройстве образцовых обителей древности. Для нужд изучения монашеского опыта в нашем вопросе драгоценны все сохранившиеся сведения – о египетских, сирийских, палестинских обителях, а также о позднейших – афонских и русских – домонгольских (Киево-Печерская, Смоленская Авраамиева) и, конечно, об устройстве Сергиевой обители и выросших из нее общин Северной Фиваиды. Начинать такой обзор, очевидно, следует с первого как по происхождению, так и по благоустроенности монастыря прп. Пахомия Великого. Наш источник – известный Сборник святителя Феофана Затворника «Древние иноческие уставы».

1. Отношение к богослужению.

92. (Здесь и далее – пункт Сборника; в тексте – ссылки на пункты Устава монастыря). Как только услышан знак в било, всякий должен был тотчас выходить из келии и направляться к храму, читая что-либо напамять из Писания с размышлением, пока дойдет до него (п. 3). Как прежде сего зова никто не должен был выходить из келии, так после него оставаться в ней, отговариваясь от бытия в Церкви на псалмопении и молитве, под каким-либопредлогом (п. 141).

94. Опаздывание в Церковь считалось нарушением законов иноческого жития; и опаздывавший подвергался епитимии. Опаздывавший днем подвергался ей, если опаздывал на одну молитву, а опаздывавший ночью, подвергался ей, если опаздывал, на три молитвы (п. 9. 10). На домашних же молитвах, всегда на одну молитву опаздывавший нес епитимию (п. 121).

1.1 Образ и характер храмовой молитвы.

97. Пр. Кассиан замечает, что там не спешили петь, но и не растягивали,-равно разумную меру соблюдали и в умной молитве; чтоб растягиванием пения не навесть скуки, а протяжением молитвы не охладить молитвенного жара. Вся забота у них была о том, чтоб и пение было разумно, и молитва сердечна. Молитве умной, впрочем, давалось более внимания и времени (кн. 2, п. 7. 11).

Богослужебный устав: в полночь, собравшись в Церковь, пели 12 псалмов и возвращались в свои келии далеко до рассвета; но спать не ложились, а продолжали бдеть в молитве и богомыслии, принося чрез то Богу свою частную жертву.

1.2. Рукоделие келейное как подспорье молитвенному бдению.

Очевидно, труд должен быть простым (не умственным), чтобы не отвлекать внимание, ручным, механическим, рутинным – легко обращающимся в навык и посредством навыка выполняемый.

Чтоб не одолевал сон, они брали в руки работу, напр., плетение или витие вервей из пальмовых ветвей, которое можно исполнять и в темноте. Так шло до рассвета.

1.3. Распорядок дня.

Утренняя молитва: завершение бдения и переход к трудам.

Утром, собирались на домашнюю молитву, после которой смотритель дома иногда (три раза в неделю) говорил им поучение. После этого, пересмотревши и вместе обсудивши, что говорил смотритель, если было поучение, братия расходились по келиям (п. 20), и садились за работу урочную, которую и совершали молча, богомысленно читая напамять псалмы или что-либо из Писания, и не выходя никуда без крайней нужды и не заводя ни с кем бесед (Касс. кн. 2, п. 15).

В полдень собирались на общую молитву и пели 12 дневных псалмов; после чего, в непостные дни следовала трапеза и по трапезе опять работа.

В 9 часов (наших 3) собирались еще на три молитвы; после чего, в постные дни следовала трапеза. Идя в трапезу, и возвращаясь и во время ее, богомысленного размышления по руководству Писания не прекращали. После стола сего до вечерни опять шла работа с тем же богомысленным занятием. Пред заходом солнца собирались и еще на общую молитву и пели 12 вечерних псалмов, после чего Авва обители, когда хотел или находил нужным, говорил поучение. Затем расходились по домам и, совершив 6 домашних молитв по образцу церковных, шли в келии спать-и выходить уже без крайней нужды никто не мог (п. 126).-Таким образом, с минуты пробуждения у Тавеннисиотов, во весь день молитва сменялась работою и работа молитвою.

2. Молитва и богомыслие.

Богомыслие же не пресекалось, что бы они ни делали. Это и есть то тайное в сердце поучение, о коем часто поминается в отеческих Писаниях. Пр. Кассиан свидетельствует, что иноки Египта и Фиваиды не ограничивались одним уставным молитвословием, но напрягались все время дня пребывать в умной молитве и Богомыслии (кн. 3, п. 1. 2).

Обратим внимание: проникновение, пронизывание молитвой времени трудов (служения).

3. Сохранение молитвенного устроения и монастырскогобогослужено-молитвенного устава вне монастыря.

107. В 142-м пункте устава говорится: будет ли брат плыть по реке в лодке, или будет в дороге и в поле, или на каком-либо ином послушании вне обители, часов псалмопения и молитвы не должен пропускать. В житии пр. Феодора поминается, что когда приходилось ему выходить из монастыря с братьями, на несколько дней для собирания дров, или нарезывания ветвей, то у него там и псалмопение с молитвами шло, как обычно, и поучения к братиям не прекращались. Так, конечно, поступали и все другие всегда, как случалось быть вне обители одному или многим, или всем (п. 189).

На мой взгляд, очень назидательно и не невыполнимо для нас! Каждый брат должен хранить верность молитвенно-богослужебному уставу обители. Тогда находясь вне ее пределов телесно (будь то по делам служения, или в отпуске – лечебном или паломническом), он пребудет неотлучно в ней по духу. В практическом плане это означает, что на эти периоды его жизни должен быть составлен план участия в богослужениях суточного круга и что он должен быть в состоянии исполнить эту свою главную иноческую обязанность самостоятельным совершением молитвословий суточного круга в отсутствие возможности посещать храм.

4. Отношение к трудам служения.

113. За исключением времени, посвящаемого молитвословию, все остальное употреблялось преимущественно на работу. Пр. Кассиан свидетельствует, что у них не было ни одной минуты праздной, без дела: руки были заняты работою, а ум Богомыслием. «Равно, говорит, упражняя силы телесные и душевные, они уравнивали приобретения внешнего человека с пользами внутреннего» (кн. 2, п. 14).

114. Бл. Иероним, в предисловии к уставу, говорит: «братия одного мастерства помещаются в одном доме, под одним смотрителем. Например: которые ткут холст – в одном; которые делают рогожи-тоже в одном особом; портные, сапожники, плотники также помещаются в особых домах, под особыми смотрителями, которые ими правят, и каждую неделю дают отчет в работах Авве монастыря.»

115. Смотритель дома, кроме умственных и нравственных качеств, также и в своем мастерстве был не из последних, чтобы мог заправлять и этим делом. Но самое производство работ было определено правилами. Была назначена мера изделиям, меньше или больше которой сработать равно считалось нехорошим делом: первое – по нерадению, второе-по тщеславию.

4.1. Характер (содержание) работ:

116. Самое обширное рукоделие было приготовление рогож, кошелей и вервей. Им более и занимается устав, ничего не говоря о других, так что о порядках производства их можно судить только по порядкам относительно рогожного дела.

117. Для рогож заготовлялись пальмовые ветви, из которых намоченных кто вил верви, кто делал кошели, кто сшивал или плел рогожи.

4.2. Работа вне монастыря.

127. Устав подробно определяет тот случай, когда выходили на работу за монастырь всем домом, или даже всем братством монастыря. Отправлялись за монастырь или работать в поле, или нарезывать ветви, или собирать дрова, и еще какую-то траву, которую солили и употребляли между прочим и во время этих самых отлучек из монастыря, продолжавшихся иногда неделю и две. Вот как устав определяет весь ход дела при сем.

128. Когда дан знак выходить на работу, выходят все; смотритель дома идет впереди; никто не должен спрашивать, куда и для чего идут; дома остаться могут только те, кому велит Авва (и. 58).

130. Когда идут на работу, никто не может заходить вперед или выходить из порядка (п. 63. 130). Не должны они говорить между собою; но всякой пусть повторяет на память что-либо из Писания и размышляет о том (п. 59).

131. Если встретится кто, и имеет нужду сказать что-либо какому брату, к нему выходит привратник монастыря и служит посредником в сношениях его с братом. Если привратника не будет тут почему либо, то смотритель дома, или другой кто, кому это будет поручено, будет давать ответы встречающимся (п. 59).

132. Когда, пришедши на место, начнут работать, братия не должны говорить между собою ни о чем мирском; но пусть каждый, молча, рассуждает об известных ему местах Писания (п. 60).

135. Положенные молитвословия совершались неопустительно в свое время, как сказано в правилах о молитвословии. Не были опускаемы и поучения, какие следовало говорить к братиям в установленные часы (п. 189).

4.2.1. Выходы вне обители небольшой группы братий.

39. Бывали и менее многолюдные посылки братий вне, на работы. Тогда с ними отправлялся кто-нибудь из старших братий, в качестве набольшего и пользовался правами смотрителя. Он и поучения говорил братиям в определенные дни и часы; и суд производил между ними, и когда происходилакакая-либо размолвка между ними, мирил их, восстановляя сердечное между всеми согласие (п. 189).

Глава 50 Устава прп. Венедикта: О братьях, которые работают далеко от храма, или находятся в дороге.

Братья, которые вдали находятся на работе и не могут в положенные часы поспевать в церковь, и Авва взвесит, что это так есть, – пусть совершают дело Божие там, где работают, со страхом Божиим преклоняя колена. Равным образом и те, которые отправлены в дорогу, пусть не пропускают установленных в известные часы молитвословий; но пусть исполняют их как могут, и не небрегут представлять этот оброк служения своего.

4.3. Мера труда.

142. Вообще же относительно работ, положено было законом-не обременять никого тяготою их. Пункт 179 устава говорит: «братия не должны быть понуждаемы представлять слишком много изделий, чтоб умеренный труд располагал к работе, а не отталкивал от нее». И Ангел повелел пр. Пахомию: «назначай труды соразмерно с силами каждого; труды тяжелые возлагай на тех, которые крепче силами, а малые и легкие назначай слабым.»

143. Между тем и лености поблажки не давалось. Если кто жаловался на своего набольшего (смотрителя, должно быть), что он обременяет его работою, то разбирали жалобу. Если она оказывалось справедливою, смотритель получал должное вразумление; если же она была несправедлива, а брат говорил так, по ропотливости и нежеланию трудиться, то его до пяти раз убеждали не роптать, ясно доказывая ему, что напрасно ропщет. Если и после этого оставался он таким же, то его считали одним из больных, отводили в больницу и там кормили, оставляя праздным, пока не возвратится к истине, устыдясь своего бездействия (п. 164).

4.4. Труд, молитва и отношения в случае болезни.

218. О больных, говорит бл. Иероним, имелось у Тавенисиотов самое нежное попечение; и пищи им давалось вдоволь, какой пожелают.

220. Когда кто крепко заболевал, смотритель дома отводил его в больницу, и отдавал больничникам, на которых с сей минуты лежала вся о нем забота во всех нуждах, одежда ли какая требовалась, или пища. Сам же собою ничего не мог он касаться, или распорядиться приготовлением себе чего-либопо своей воле. Все заявлял он больничным распорядителям, и те удовлетворяли его желания, какие следовало удовлетворить.

5. Годовой цикл молитвы и труда (по Уставу прп. Венедикта).

Праздность – враг души. Потому в известное время братья должны заниматься рукоделием, в известные же опять часы – божественным чтением. Оба эти занятия, полагаем распределить так:

от Пасхи до Октябрьских календ (13–16 Сентября) братия, выходя рано утром, работают что нужно от первого часа до четвертого; от четвертого же до шестого занимаются чтением.

После шестого часа, встав из-за трапезы, пусть отдохнут на своих постелях, храня молчание, или если кто хочет читать, – пусть читает себе так, чтобы никого не беспокоить. Девятый час отпевать пораньше – в половину восьмого, и опять за работу, и работать до вечера. Пусть не скорбят, если по местным обстоятельствам, или по бедности, нужно бывает усилить работу: ибо то и монахи, когда живут трудами своих рук, как постановили отцы наши и Апостолы. Все однако же да будет в меру, по причине малодушных.

От Октябрьских календ до начала Четыредесятницы.

До второго часа пусть занимаются чтением; во втором часу отпевать третий час, – и потом до часа девятого все занимаются работами какие на кого возложены. Как только будет дан первый знак в девятому часу, все пусть оставляют (и прибирают) свои работы, чтобы быть наготове ко второму знаку, по которому идут в трапезу. После трапезы пусть занимаются своими чтениями или псалмами.

Период Великого Поста.

Во дни Четыредесятницы, с утра до третьего часа пусть занимаются чтением, а отсюда до часа девятого работают каждый свои работы. В эти дни Четыредесятницы всякий пусть возьмет себе из библиотеки особую книгу, которую должен прочитать всю подряд: выдавать их в начале Четыредесятницы. На это время назначаются один или два старца для обхождения келий в часы, когда братья должны заниматься чтением, и наблюдения, чтобы никто не потратил этих часов попусту в праздности, в дремании или празднословии, а не в чтении, – себе не на пользу, а другим на соблазн. Если кто окажется таковым, выговорить ему однажды и дважды; если не исправится, подвергнуть его положенным мерам исправления, чтобы и другие страх имели: чтобы брат с братом не сходились не в свое время.

В воскресенье пусть все занимаются чтением, исключая тех, которые отряжены на разные послушания. Если кто не хочет или не может читать и рассуждать, заставлять такого работать, чтобы не был в праздности. Братьям слабого сложения назначать такую работу, или ремесло, чтоб и праздными не были и не обременялись. О такой их немощности рассудит Авва.

6. Епитимьи.

6.1. За неисправности во время молитвословия.

256. Когда днем стук била позовет в Церковь, то пришедшей позже на одну молитву, получает епитимию от Аввы в Церкви и стоит в трапезе (п. 9).

257. Ночью же, когда немощи телесной делается уступка, пришедший после трех молитв подвергается такой же епитимии, и в собрании церковном, и в трапезе (п. 10).

6.2. За неисправности в нраве.

278. Кто ропотлив и несправедливо тяготится работами, того до 5-ти раз увещевать. Если не исправится, отвести его в больницу и там кормить праздного, пока образумится. Но если жалоба его справедлива, и он неправедно утесняется своим набольшим, тот, кто ввел его в искушение, будет подлежать соответственному взысканию (п. 164).

6.3. Из кратких правил свв. Отцов.

2. Наблюдать надобно, чтоб между братиями не заводилось пустословие, но чтоб всякий руками делал свое дело, помышлениями же своими был у Бога.

После второго часа всякий пусть берется за свое дело, и работает до часа девятого «без роптания» (Филип. 2), как учит св. Апостол. Если кто заропщет, или спорить станет и противиться данным распоряжениям, держать его под епитимиею, пока покажет полное раскаяние и исправится. Состоящий под епитимиею никуда не должен выходить. Если кто из братий станет с ним заодно, подвергнуть и его такому же отлучению.

6. Когда дан знак на молитву, если кто тотчас оставя дело, какое делает (ибо молитве ничего не должно предпочитать) не поспешит в собрание, такого со стыдом оставить вне. Да приложат братия старание, чтоб, когда во время церковных собраний, днем ли или ночью, надобно бывает подольше постоять на молитве, не ослабевать и не выходить вне из Церкви, потому что в Евангелии написано: «подобает всегда молитися, и не стужати си» (Лк. 18).

В час молитвенный, когда кто, по данному знаку, не явится тотчас в собрание, оставя дело, которое делал (ибо молитве ничего не должно предпочитать), Авва сделает ему выговор, и если он падши на землю с сокрушением, не испросит прощения, отлучить его.

Заключение.

Нынешние Рождественские чтения побуждают смотреть в ракурсе сохранения традиционных ценностей в современной действительности.

Сравнивая себя с монашеской древностью, по преимуществу заложившей фундаментальные ценности монастырской жизни на все времена, мы обнаруживаем два рода отличий: субъективные и объективные. Первые – это наша теплохладность, умаление ревности о богоугождении – и отсюда наша едва теплящаяся молитвенная настроенность в противоположность пламенеющей молитвенности и гранитной непоколебимостимолитвенно-богослужебного устава древних. Прочтение опыта монахов первых веков в этом отношении и отрезвляет от ложной самоуспокоенности и научает забытым конкретным нормам внутримонастырской жизни.

Второй аспект отличий – это те достижения цивилизации, которые до неузнаваемости изменили материальную жизнь людей. И здесь, прежде всего, возникает вопрос об экономической основе монастыря.

Все основатели монашества едины в понимании сущности монашеской жизни: питаться от трудов своих. Прп. Макарий Александрийский: «Монах мудрый делает своими руками и приобретает себе каждодневное содержание; в прибыль же у него идут молитвы и посты. А кто получает содержание от другого, какая ему польза от молитвы и бдения? Он всегда гол, как худой наемник. Почему написано: лучше есть даяти, неже приимати (Деян. 20)».

Совершенно иное основание – богоустановленный принцип материального обеспечения священства: питаться от алтаря. Отличительная черта монастырей древности – четкое размежевание служений монашества и священства; позднее произошло совмещение служений и соответственно экономических принципов. Другое историческое отличие – в характере экономической (производственной) функции: простое ручное производство у древних, и чаще всего технологически-сложное интеллектуальное производство позднейших и наших монастырей (издательство, иконопись и вышивание, фото- и кино-искусство, певческое и иные искусства, производственные мастерские, интенсивное сельское хозяйство и пищевое производство, энергетика, транспорт и связь и т. д.) Последние, как правило, являются высокорентабельными, и при современной производительности труда в этих отраслях 1 человек может прокормить десятки других. В этих условиях возникает опасность праздности для склонных к ней. (Тот же эффект, как мы знаем, дает владение монастырями недвижимостью).

В сознании этой опасности тем большее внимание мы должны обратить на непреходящее нравственное предание древних учителей монашества. Тот же прп. Макарий говорит: «Не возненавиди трудного дела (Сир. 7, 15), и праздности не люби. Будь бодр в бденьях, неутомим в трудах, веруя обрести покой у Христа Господа».

Если сумеем, то будем причастниками того же духа трудолюбия, но уже в современной цивилизационной среде.

В заключении позвольте пожелать всем монашествующим благословенных успехов в отыскании путей претворения в реальную современную жизнь святых и великих монашеских ценностей!