Прокопий (Пащенко), иером. Любовь или биохимия мозга?

[1] Из книги Нормана Дойджа «Пластичность мозга»: «”Пластичность” подразумевает гибкость, способность изменяться. Сначала многие исследователи не решались использовать слово “нейропластичность” в своих работах, а коллеги порицали их за внедрение придуманного ими понятия. Тем не менее ученые продолжали настаивать на своем, постепенно опровергая теорию неменяющегося мозга. Они доказывали, что задатки, присущие нам от рождения, не всегда остаются неизменными; что поврежденный мозг может осуществить собственную реорганизацию (в случае нарушения функционирования одного из его участков другой способен его заменить); что иногда происходит возмещение умерших клеток мозга (!); что многие “схемы” работы мозга и даже основные рефлексы, считавшиеся постоянными, таковыми не являются. Один из исследователей даже обнаружил, что мышление, обучение и активные действия способны “включать” или “выключать” те или иные наши гены. Этот последний факт, несомненно, можно считать одним из выдающихся открытий двадцатого века».
«Когда мы учимся, мы меняем порядок “проявления”, или активации, генов в наших нейронах.

Гены выполняют две функции. Во-первых, это “функция копирования”, позволяющая клеткам воспроизводиться, создавая копии самих себя от поколения к поколению. Функция копирования человеком не контролируется.

Вторая функция – “транскрипционная”. Каждая клетка нашего тела содержит все наши гены, но не все гены активируются, или проявляются. В момент активации ген
вырабатывает новый белок, который меняет структуру и функцию клетки. Эта функция называется транскрипционной, потому что при активации гена происходит
“транскрибирование” – считывание с него информации о том, как создать этот белок. На функцию активации генов оказывает влияние то, что мы делаем и чему учимся.
Принято считать, что нас формируют наши гены. Работы Кандела свидетельствуют о том, что в процессе обучения психика способна влиять на выбор генов для считывания. Таким образом, мы можем влиять на наши гены, которые, в свою очередь, вызывают изменения нашего мозга на микроскопическом уровне».

[2] Из книги Виктора Франкла «Воля к смыслу», глава «Метаклиническое значение психотерапии»: «… опасностью является попытка эксперта, скажем, в биологии понять и объяснить феномен человека исключительно в биологии. Это также касается и психологии и социологии. Как только заходит речь о тотальности, биология превращается в биологизм, психология – в психологизм, а социология – в социологизм. Другими слова-ми, наука превращается в идеологию. Мы осуждаем не тот факт, что исследователи занимаются специализацией, а то, что специалисты занимаются обобщением. Мы знакомы с так называемыми большими любителями упрощать. Теперь мы познакомились с большими любителями обобщать, как бы я их назвал. Я имею в виду тех, кто не может устоять перед соблазном сделать сверхобобщенные утверждения даже при ограниченности полученных данных.

Однажды я наткнулся на следующее определение: “Человек – это не более чем комплекс биохимических механизмов, приводимый в движение системой за счет энергии процессов окисления, компьютер с огромной оперативной памятью для хранения зашифрованной информации”. Как невролог, я ручаюсь за правомерность использования такой аналогии и согласен рассматривать компьютер как модель, скажем, центральной нервной системы. В обычном значении данное утверждение имеет силу, человек — это компьютер. Однако в то же время он намного больше, чем просто компьютер. Утверждение ошибочно лишь в том, что определяет человека как “не более чем» компьютер”».