Прокопий (Пащенко), иером. «Сепарироваться или возрасти во Христе: в чём разница?»

Современным трендом становится история разделения. Люди проходят современные психологические процедуры, чтобы отделиться от какого-то негативного опыта, пережитого ими: в браке, в семье, с родителями…

Другой путь – когда человек выбирает Христа как свой главный ориентир, как живую Истину, как живую Личность, – тогда в его жизни происходит нечто такое, что позволяет ему отделиться правильно. Когда человек развивается, обогащается духовно и культурно, он может стать выше полученного некогда негативного опыта (или в данной момент пытающегося протаранить человека).

Сегодня мы с вами празднуем День святых Жён-мироносиц, с чем всю женскую половину Церкви – большую – поздравляем.

Кто знает историю Христа и его учениц – тот знает историю великой верности Христу этих женщин, которые остались с Ним до конца и были исповедницами.

В своё время митрополит Вениамин (Федченков), ещё будучи семинаристом, приехал на остров Валаам и увидел, как одного духовника окружили женщины, про себя его осудил: Что это за духовник, когда столько женщин кругом? И вдруг этот духовник, обернувшись в его сторону и показав на кусты, за которыми стоял отец Вениамин, сказал: И за Христом ходили. Для него это было вразумлением: не стоит делать выводы по первому признаку.

Жизненный опыт показывает, что женщины идут до конца.

Если в семье мужчина становится алкоголиком или заболевает онкологией – как правило, женщина остаётся с ним до последнего. Если что-то подобное происходит с женщиной – мужчина достаточно быстро может сдаться, уйти, сказать, что больше так не может жить, или начать пить.

Следование Христу и за Христом

Хотелось бы сказать несколько слов о следовании за Христом, которое является альтернативой разделения.

Современным трендом становится история разделения. Люди проходят современные психологические процедуры, чтобы отделиться от какого-то негативного опыта, пережитого ими: в браке, в семье, с родителями… Со всех сторон доносятся слова – созависимость, сепарация…

Подробнее:

«КОНЦЕПЦИЯ материалов о преодолении ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ, подготовленных иеромонахом Прокопием (Пащенко)»
Часть 3.1. «О близких и родственниках зависимого человека, о созависимости»;
Часть 3.2. «О близких и родственниках зависимого человека, о созависимости»;
Части 3.3, 3.4, 3.5 – готовятся к публикации.

Другой путь – когда человек выбирает Христа как свой главный ориентир, как живую Истину, как живую Личность, – тогда в его жизни происходит нечто такое, что позволяет ему отделиться правильно. Когда человек развивается, обогащается духовно и культурно, он может стать выше полученного некогда негативного опыта (или в данной момент пытающегося протаранить человека).

Христиане, например, в каком-то смысле разумно отделялись от своих родственников-язычников, но при этом не разрывали с ними человеческий контакт. Если у человека нет чего-то высшего, что даёт ему силу и питание, что помогает ему выйти из среды, от которой он был зависим – то ему приходится разрывать свою связь «по живому».

Бывает, молодая девушка слышит советы вроде того, что все её проблемы от того, что она не отсепарировалась от матери – и пока она этого не сделает – не сможет ни замуж выйти, ни начать нормальную жизнь. Она рвёт связь с матерью «по живому», и тогда, в каком-то смысле, становится нравственной калекой, потому что тогда она уже не способна вступить в человеческий контакт с мужем, с детьми, с окружающими.

Но есть разделение разумное, которое является следствием правильного процесса. «Оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть» (Еф 5. 31), – говорится в Евангелии.

Мужчина (или женщина) уходит из родительской семьи, создаёт свою и, не разрывая человеческой связи, не переставая быть живой, думающей личностью, обретает свой путь. Семя дерева дает плод, но плод остается связанным с деревом, которое его через семя породило.

Эта современная сепарация, идея которой очень популярна в России, на этапе зарождения никем не считалась средством лечения. Иногда человеку говорили, что, например, его проблемы от того, что не произошла сепарация, что он великовозрастный мальчик… Но никогда это не рассматривалось как лечение.

В России эта концепция получила свою интерпретацию. Сам термин сепарации имеет древние корни, это некий алхимический принцип, который по латыни звучит примерно так: solve et coagula (лат.), что переводится как «разлагай (растворяй) и соединяй». Согласно алхимическому принципу, дух должен отделиться от материального носителя, чтобы затем войти в новое качестве. То есть речь идет, если передать смысл этого выражения не дословно, о – раздели и пересобери себя. Разделить какое-то вещество на составные элементы, чтобы создать какое-то новое – философский камень или что-то вроде.

То есть – пересобрать себя, стать метафорическим или фактическим трансгендером. Отделиться от истории, пола, духовных законов мироздания. «Да не буду служить».

Сейчас мы наблюдаем такое явление, когда люди, потеряв связь со своей культурой, традицией, очагом, с чем-то человеческим глубоко внутри себя, ищут что-то, чтобы пересобрать себя, в каких-то других концепциях, в надежде, что они станут счастливыми.

Один из древних сатанинских принципов так и звучит: «Да не послужу никому!»

Человек, попав в зависимость от обстоятельств, от ситуации, думает найти выход в жажде отделения от травматичной ситуации, и выбирает эту позицию «да не послужу никому!» В нём взращивается гордыня, потом он начинает страдать и мучиться сам от себя, потому что его начинает поглощать его собственная бездна.

Христос даёт нам здоровое отделение, говоря: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех» (Лк 12. 51–52).

Но это разделение происходит без разрыва, без убийства в себе человеческого, потому что мы выбираем высшие принципы. Святые отцы понимали: даже если кто-то призывает тебя грешить, ты никому не можешь отдать свою внутреннюю свободу. Ты можешь быть по отношению к человеку понимающим, в чём-то его слушать, но когда речь идёт о призыве ко греху – ты должен сказать «нет!»

Мы знаем об одном древнем старце: когда с большими усилиями в труднодоступном месте была построена келья – он усмотрел для себя духовный вред находиться в этом месте и сказал, что уходит. Ученики обратились к нему: Авва, мы столько трудились, чтобы создать это место – давай останемся? Он ответил: Вы как хотите – можете оставаться, но я уйду.

Концепция же созависимости дает искаженную реплику на эту идею разделения. Во Христе мы приходим к лучшему и, не желая терять связь с лучшим, отходим от того, что влечет нас ко греху. В случае же с концепцией созависимости человек отделяется сам, во имя свое, без соизмерения своего поступка с полнотой бытия.

От себя не убежать

По словам одного современного православного автора, ложь концепции сепарирования состоит в том, что на самом деле внутри себя никто ни от чего отделиться не может.

Все мы являемся семенем своего дерева, несмотря на то, что постмодернистская повестка учит нас тому, что все элементы в нас – случайны: случайно то, что ты русский; случайно, что ты женщина или мужчина; случайно, что у тебя такие или иные характеристики, и что у тебя есть власть всё это отменить или изменить.

Сатана еще первым людям, Адаму и Еве, обещал, искушая их нарушить заповедь и вкусить запретного плода: «Будете как боги» (Быт 3. 5). Сможете, мол, отменить те законы, которые Господь прописал в мироздания – и прописать свои.

Бывает, что люди сталкиваются в семейной жизни с негативным опытом. Они считают, что всё можно решить просто. Если дома была тирания – этот опыт можно взять и стереть. Но так сложилось, что, если ты кого-то ненавидишь – ты вынужден думать об обидчике круглосуточно.

Человек в своей голове как бы заперт в одной темнице с обидчиком, с человеком, которого ты ненавидишь больше всего, от которого хочешь отделиться – и ты не можешь его забыть.

Авва Евагрий Понтийский говорил, что гневливый человек как идолопоклонник. Когда приходит время молиться, его ум должен предстоять пред Богом, но человеку это не под силу, потому что весь его ум занимает этот обидчик[1].

Вроде бы современные люди пытаются использовать психологические практики и отделиться, но отделиться не могут. Разрывают по живому – но шрам остаётся.

Когда такие люди приходят в поисках помощи, важно не отрицать их проблему – это будет расцениваться как издёвка. Если мы скажем: «Молись, и всё само собой как-то успокоится, не обращай внимание», – то люди с этим не согласятся, потому что внутри – болит. Для человека его проблема воспринимается как полностью реальная даже тогда, когда кому-то она кажется надуманной. И если человеку страдающему сходу начать говорить, что его проблема – пустое на пустом месте, он может воспринять такие слова как хуцпу (издевательство).

И в то же время взять и вырезать из себя проблему «и забыть» – не получится – потому что шрам останется.

В глубине никто ни от кого отделиться не может. Но болезненный опыт может быть преображен.

Другой путь – преображение

У нас есть другой путь, когда через Христа приходит преображение опыта. Как, например, воин-фронтовик не может вырезать свой боевой опыт. Или, как говорил патриарх Сергий (Старогородский), апостол Пётр не может представить как небывший тот опыт отречения, который у него был[2].

Мысли патриарха Сергия из его работы «Православное учение о спасение» насчет того, что память о бывшем падении не отменяется, но исцеляется через изменение образа жизни, приводятся в главе «Что такое прощение: “списание долгов со счета” или “нравственный переворот в душе”?» из книги «”Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни».

Твой опыт с тобой навсегда. Но этот опыт – через Христа – ты можешь преобразить его через покаяние покаяние. Пытаясь нащупать этот путь, светские авторы называют его посттравматическим ростом.

О исцелении шрама на памяти без блокировки самой памяти – в главе «Посттравматический рост и опыт христиан, переживших гонения. Между памятью и забвением» из книги «Щит веры (часть 2)».

Воин, выживший на фронте, тоже может преобразить свой опыт.

Одна женщина-снайпер из Архангельска, приходя в храм, ставила очень много свечей. Прихожане спрашивали: неужели во время войны у неё погибло столько родственников? Но ответ был иной: стольких, будучи снайпером, она лишила жизни. Но у неё не было ПТСР, ведь она по-своему молилась за этих людей.

Христос даёт нам некий путь «между». Воину – и боевую задачу выполнить, и остаться при этом человеком. Ведь зачастую воин, сталкиваясь с тяжёлым моральным опытом, прибегает к ошибочной стратегии – стереть себе память, стереть в себе душу, морально очерстветь, сепарироваться. Но тогда домой он вернётся моральным инвалидом.

Про надспорный путь в отношении воинов рассказывается в главе «От составителя», открывающей книгу «Щит веры (часть 1). Воину-защитнику в помощь».

Так и некоторые дети, которые имели проблемы в семье, идут надспорным путём. Они признают, что родители дали им и что-то хорошее. А то плохое, что происходило, они покрывают любовью, покаянием, такие дети находят в себе ответы, как им жить дальше.

Подробнее – в текст «Родители и дети»:

Часть 6.1: «Родительская депривация, травма. Любовь “искупит всё”»;
Часть 6.2: «Родительская депривация. Травматический опыт».

– А также в материалах, упоминающихся в частях 6.1 и 6.2.

Нередко бывает, что в близких отношениях – дружеских, наставнических – сначала всё идёт хорошо, но потом вдруг человеку что-то не понравилось. Например, ученик считает, что духовник его не понимает, он хочет уйти.

Об этом глубоко писал отец Рафаил (Карелин): он говорил о двух монахах, которые оставили своего духовника, схиархимандрита Серафима (Романцова). У обоих из них была очень тяжёлая жизнь. Первый из них должен был стать святым наших дней, но, когда он ушёл, в его жизнь вкралось нечто ложное. И тот, кто должен быть светочем, превратился просто в доброго монаха. Некая печать лжи легла на его лицо.

«Второго отца при живом отце он найти не смог. Своеволие оказалось клеткой, в которую он попал. И все-таки этот человек, находясь даже во внешнем послушании не потерял до конца то, что приобрел раньше. Он напоминал мне орла с опаленными крыльями. Он мог утешать людей, проводить долгие часы в молитве быть милостивым к бедным до самоотвержения. И все равно что-то ложное вкралось в его жизнь, какая-то неизгладимая печать легла на его лицо. Он оставался подвижником, да только уже другого уровня. По временам он проявлял духовную мудрость как остатки прежнего состояния. Но произошла деформация: тот, кто мог стать светочем монашества, святым последних времен, превратился в просто доброго монаха. И в таком состоянии он был примером для многих. Но сам он знал, что потерял. Он утешал себя любовью к нему людей, но в глубине его сердца не могла зажить рана – потеря первого отца, который был единственным для него».

Другое чадо отца Серафима пришёл в Христианство из криминального мира, был авторитетным вором. Что-то в его жизни пошло не так, и он решил уйти от своего духовника. Но куда он мог уйти от молитв старцев и от самого себя? Он начал очень жёстко пить.

«Для монаха есть страшная внутренняя пытка – это потеря благодати. От боли сжимается его сердце, даже физически он чувствует огонь, опаляющий его, как будто он выпил чашу горькой полыни. Здесь один путь – покаяние и смиренное послушание. Но он оказался неспособным к этому. Потеря благодати – это переживание собственной смерти. И вот, чтобы забыться от всего происходящего, чтобы уйти от действительности, как от тяжелого сна, он начал пить, как будто открылись его старые раны и начали гноиться уже давно зажившие язвы прежней жизни. … Впрочем, у него были времена отрезвления, когда он видел глубину своего падения и горько плакал. Но к старцам он обратиться не мог, какой-то страх связывал его. Он готов был бежать от старцев куда глаза глядят, как бесноватый от заклинательных молитв.

Но его ситуация, по мнению о. Рафаила, была лучше, чем ситуация первого монаха. На дне алкоголизма через падение он пришёл к осознанию, перед смертью принес глубокую исповедь и причастился Святых Христовых Тайн.

Подводя итоге, отец Рафаил говорит о том, что применимо не только к монахам, но к отношениям между родителями и детьми, между влюбленными, супругами. «Монах, который без причины покинул своего старца, уже осудил его, разорвал ту духовную близость, крепче которой нет ничего на свете, предал свою собственную душу и лишился дара сыновства, то есть прежнего состояния, способности быть истинным сыном своего наставника. Тот, кто меняет старца на другого, обычно вместо отца приобретает дядю. Дядя может быть добрым, почтенным, мудрым и богатым; но какая разница между ним и отцом, пусть бедным, неказистым, но зато родным отцом!

У монаха, который меняет старцев, появляется в сердце внутреннее сопротивление к тому, что скажет ему любой наставник. Ему кажется, что старец не способен быть его отцом, а на самом деле он сам не способен быть сыном».

Вспоминая этих двух монахов в главе, которая так и называется – «О плодах своеволия»[3], отец Рафаил отсылает читателя к известному произведению святителя Игнатия (Брянчанинова) – «Плач инока о брате его, впавшем в искушение греховное». Это сочинение в минуты горьких терзаний можно читать и мирянам, здесь описаны все углы лабиринта, в который душа, отравленная ложью, замуровывает себя. По мнению отца Рафаила, «святитель Игнатий пропел эту скорбную песнь не только о своем друге, но и о нас».

Сепарация в своем законченном виде.

«Болезнует сердце, раздирается горестью…», – так святитель описывает впечатление, рождающиеся от встречи с другом. Обращаясь к нему, он пишет:

«Горестное грехопадение положило печать на лице твое, на всю наружность твою. Исчезла радость, постоянно светившаяся в твоих взорах; исчезло спокойствие, так изящно располагавшее черты на лице твоем. Твоя поступь была как бы поступь Ангела благовествующего; речь твоя лилась живою струею, увеселяя слух и сердце внимавших тебе; свидание и беседа с тобою оставляли приятнейшее, продолжительное впечатление. – Угрюм, уныл, мрачен ныне взор твой; на лице написаны тревога и мучение; медленна, задумчива поступь твоя, явилось в ней странное колебание. Отрывисто, кратко слово твое; его нет у тебя для друзей твоих; ты представляешься постоянно занятым иною беседою, невидимою, непонятною; ты занят каким-то таинственным словопрением, привлекающим к себе все чувства, все мысли твои. Сердце твое закрыто. Искренность ты заменил уклончивостию. Все намерения твои, вся жизнь твоя сосредоточились в тебе одном. Ты неприступен для участия. Тяжкая грусть и пустота остаются следом твоим после свидания с тобою. Отражается в наружности человека душевное состояние его».

Бывает, если человек что-то не понял в глубине себя и решил преждевременно отделиться, то он остаётся калекой до конца жизни. Ведь вначале нужно что-то преобразовать, к чему-то прийти, понять, что другой человек рядом с тобой в чём-то и ошибается, но ты можешь покрыть это любовью. На что-то ты не обращаешь внимание, а что-то, что в твоём ближнем хорошее, берёшь для себя.

Если человек выходит на новый уровень духовного опыта, то он становится способным взять нужное от другого, что-то взятое от другого – преобразить, на что-то – закрыть глаза, что-то – простить, покрыть любовью.

Своей жизнь ты можешь облагородить и отца. Те, кто смеялся над ним, скажут: не пропащий он совсем человека, раз у него есть такие дети.

Спаси себя – спасутся и другие

Для некоторых детей, что оказались в негативной домашней обстановке, актуальным становится вопрос о преемственности поколений. Некоторые духовники считают: если тебе достался негативный наследственный опыт, то, конечно, тебе неизмеримо тяжелей, чем другим людям. И кто-то спрашивает: «Где же Бог? Где справедливость?» Но то, что тебе труднее, не значит, что Бог тебя оставил. Твои предки, родители, бабушки, дедушки, уже не могут себе помочь, они ушли в Вечность с теми недостатками, которые у них были при жизни. Сейчас их недостатки воплотились в тебе. Но если ты преодолеешь их, найдёшь разумный ответ, выйдешь из кризиса, то ты поможешь не только себе, но и своим предкам.

Если при подъёме в горы кто-то из альпинистов в связке срывается, то часто бывает, что один держит на своих плечах троих-четверых. И от того, выдержит ли он, зависит жизнь их всех. Если он выдержит – будут спасены и они.

Духовные законы и мир Христов

Христос принёс нам мир. Часто Христа осуждают за то, что Он говорит подставить вторую щёку[4], за заповедь о мире[5]. Какой же «мир», если всех негодяев надо искоренить?

Но, не будь заповеди о мире, мы бы уничтожили друг друга.

Как видим мы это в других странах, среди населения бывших Союзных Республик, при всём том, что называют русских мягкотелыми – они не могут без русских. Потому что, если русские не вмешиваются – начинается взаимное истребление. Ведь там, где есть закон о вендетте, кровной мести – люди не могут остановиться в своей агрессии, жестокости, мести. Если кто-то убил кого-то из вашего клана – вы должны убить в ответ. И эта цепочка не остановится никогда.

Логика современного человека – это некий скрытый сатанизм, когда не хочется знать ни духовных, ни социальных законов, когда кажется, что человек сам может всё изменить (будете как боги). Если он считает своих родителей плохими, то думает, что стоит лишь разорвать с ними отношения, заблокировать их, и все его вопросы решатся сами собой. Человек разрывает связь между поколениями и отрицает тот путь, который принёс Христос.

«Плевать, мол, на от, что есть духовные законы. Не хочу ничего знать».

На первый взгляд, Христианский путь труднее: нужно двигаться, работать над собой, а не просто отделиться. Но на самом деле путь «отрежь от себя другого человека и забудь» неизмеримо труднее – это путь в никуда, и он никогда не закончится.

Последствия неправильного выбора

Как уже было сказано, ошибка современного человека в том, что он считает, что всё происходящее внутри него – это случайность. Бывает, что человеку начинает казаться, что он контролирует процесс, своё нутро, историческую обстановку, контролирует поглощаемые им идеи. Но на самом деле, на каком-то этапе идеи начинают контролировать его.

Когда человек резко отрезает себя от чего-то и пытается идти путем своеволия, то случается так, что его сознание захватывается хаотизированными переживаниями. А жизнь, в целом, – мучительными состояниями и обстоятельствами. Происходит так, как сказал один зависимый человек: «Тебе кажется, что ты оседлал дракона, но не успеваешь оглянуться, и дракон уже держит тебя в когтях».

Один человек, употреблявший ЛСД, замечал: если тебе кажется, что ты контролируешь ЛСД-трип, значит, ты полностью находишься в состоянии порабощения, и трип контролирует тебя. И если ты не остановишься – это может закончиться самоубийством.

О последующем за своеволием порабощении страстям и разрушительным процессам:

– Ответ «Секты. Ищущей свободы, но чуть не попавшей в секту»;
– Глава «Эгоизм и порабощение инфернальным силам» из части 3-ей текста «Преодоление игрового механизма».

В славянском языке своеволие – это порабощение страстям. А самовластие – путь за Христом. Тот путь, который прошли Мироносицы. Они сами выбрали этот путь и прошли его до конца.

Христианство возвращает человеку свободу, ответственность за свою жизнь.

Благая весть миру и призыв Христов к каждому из нас. Возрастание

В чём состояла благая весть для языческого мира? Когда люди погрязли в своеволии, они уже не могли освободиться ни от своих страстей, ни от безудержа [выражение Ф.М. Достоевского – «карамазовский безудерж», относимое им к Мите Карамазову, который готов был лететь в бездну «головой вниз и вверх пятами»], ни от безумия. Как сказал один современный мыслитель, языческий мир, который нами воспринимается как отсталый, на самом деле, перепробовал огромное множество философских и психотехнических изысков, чтобы освободиться от глубочайшей внутренней неудовлетворённости.

Христианам нашего поколения есть призыв – вернуться к отцам. Но такой призыв часто вызывает скептическое отношение, воспринимается как возврат к прошлой эпохе. Но на самом деле этот призыв вернее будет звучать так: «Вперёд к отцам». Святые отцы – это не про то, что было несколько веков назад. Это про то, что вечно, что есть всегда и что есть с тобой в данный момент.

Когда человек усваивает не только мудрость поколений, но и связь поколений христиан, он обретает внутреннюю свободу, может сделать шаг вперёд в своё будущее, преодолев то, что его связывало и тяготило. Он может развиваться так, чтобы вплестись в здоровую картину мира, где он может отвязаться от негативного опыта.

Некоторые светские авторы отрицают идею прощения, считая её психологической компенсацией ущербного человека. Что-то подобное писал Ницше: ущербный, всеми оплеванный человек не может смириться со своим бессильем и придумывает себе красивую историю про добродетель. Теперь он не просто унижается, а, по его мнению, смиряется[6].

Но живой опыт показывает, что именно глубокое прощение позволяет нам развязаться с негативным опытом.

Но способность прощать можно развить в себе, только лишь шествуя путём ко Христу, уподобляясь Ему, приобретая навык, основанные на Евангельских Заповедях. Тогда в тебе появляются силы стать выше того, что над тобой довлело.

Несколько примеров возрастания над собой и ситуацией

Есть замечательная картина с участием Тома Хэнкса «Прекрасный день по соседству», который, кстати, является православным христианином. Главный герой – протестант, но смысл фильма согласуется с Православием, возможно, потому что Том Хэнкс – православный. Речь идёт о человеке, который решил отделиться от отца. Но, как было сказано выше, куда монах может пойти от своего духовника? У него начался алкоголизм. Он вроде ушёл, отделился, но шрам не зарастает. Познакомившись с героем, которого играет Том Хэнкс, он решил вернуться в ту ситуацию и пройти её по-христиански и выйти обновлённым, примирившимся.

В книге Эрика Ломакса «Возмездие» речь идёт об офицере, которого пытали во время войны. И после этого он 30 лет ненавидел своего обидчика. Ему не помогало ничего, его отпустило только когда он простил того японца, даже подружился с ним. Японец тоже осознал, что участие в войне было ошибочно, что зря они занимались пытками. Камень, который был на плечах Эрика Ломакса растворился в одну секунду, когда он решился на прощение.

О Эрике Ломаксе подробнее в упомянутой книге «Щит веры (часть 1). Воину – защитнику в помощь», в главе «Последствия насилия физического. Боевая психическая травма (военный синдром)».

Хороший пример – жизненный путь известного чемпиона боёв без правил Жоржа Сен-Пьера. У него было трудное, бедное детство. Когда он стал чемпионом и стал хорошо зарабатывать, однажды он понял, что должен сделать.

Он выплатил все долги родителей. «Это был один самых лучших и чудесных дней в моей жизни»[7], – говорил он. Он дал указание, согласно которому теперь его родители не будут ни за что платить: покупка чего-либо, страховка, оплата коммунальных услуг, – всё будет оплачиваться с его счёта. Сначала его отец был в смущении – он воспринял это как ущемление свободы. Но потом родители поняли своего сына.

С ним был один случай, который нам можно и нужно усвоить по-христиански.

Однажды, когда у него был простой в его профессиональной карьере, ему не могли найти достойного противника. Наконец нашли того, кто рядом с ним не очень котировался, но мог бы заполнить собой эту паузу. Жорж Сен-Пьер отмечал, что это был первый и единственный бой, перед которым он хорошо спал. Он был абсолютно уверен в своей победе, не было никаких сомнений, вся публика была за него. На ринг он вышел в полной уверенности в своей победе.

Кстати, современные коучи тоже наставляют, что нужно всегда верить, что ты победишь. Но, как говорит один специалист по рукопашному бою, все поражения – от недооценки противника, когда ты полностью уверен в победе и не считаешь противника достойным.

Вот и здесь противник попал в него «тяжелым ударом». Позже Жорж говорил, что он должен был поступить правильно, отступить, перегруппироваться, набраться сил. Но он не смог смириться (подумать только – его так ударили!) и вопреки бойцовскому чутью, пошёл вперёд, «получил» ещё и проиграл.

После столь сокрушительного поражения Жорж горел желанием отомстить. Он был настолько одержим реваншем, что буквально каждый день думал только о противнике. Постоянные мысли о мести не давали ему нормально жить и тренироваться. Один человек сказал ему, что мысли о реванше – это как кирпич, который Жорж носит на своих плечах.

Этот человек посоветовал ему написать на огромном кирпиче имя обидчика и носить его с собой в сумке. Этот кирпич помог Жоржу понять, что мысли о реванше – это груз, который мешает ему двигаться вперед. Он носил сумку с кирпичом везде, где появлялся. Со временем он осознал, каких многих физических и ментальных проблем доставляет груз. Однажды ночью он сел в машину, поехал на мост и выкинул кирпич в реку, а вместе с ним и навязчивые мысли о реванше с противником (кстати, потом, когда он уже успокоился, он встретился с противником и победил его). С этой поры он смог полностью сфокусироваться на возвращении в спорт.

День своего поражения он впоследствии осознал, как лучший день в своей жизни, который помог ему многое пересмотреть. После поражения он перестал принимать участие в непонятных вечеринках, стал более серьезно подходить к тренировкам[8].

Так и выглядит посттравматический рост, когда человек развязывается с травматическим опытом, не пытаясь его забыть. А становясь лучшее, двигаясь к лучшему, когда поднимается его духовный и культурный уровень.

Важно отметить, что Жоржу, по всей видимости, помогло выйти из кризиса и его отношение к жизни. Он помогал родителям, друзьям. Однажды, будучи чемпионом он встретил мужчину, который в детстве задирал его, а теперь – попрошайничал. Жорж не стал мстить, он дал ему немного наличных, которые у него на тот момент были с собой. И этому мужчине такая помощь пришлась весьма кстати. Жизнь мужчины, который в детстве избивал Жоржа, изменилась после этой встречи. У него появилась работа и пошли отлично дела.

Если у Жоржа и было желание развязаться с памятью о детстве, когда его били мальчишки, то можно предположить, что в момент такого братского поступка в отношении встретившегося мужчины, положительный переворот мог совершиться (просто Жорж не особо распространялся насчет того, мучили ли в его зрелые годы мысли о пережитых в детстве экзекуциях).

В таких случаях развязаться с мучительным опытом обиды помогает молитва о обидчике, которую своим духовным чадам завещал читать схиигумен Савва (Остапенко): «Господи, Крестом Твоим отдали от меня страсть неприязни, помоги мне полюбить моего обидчика и спаси мя его святыми молитвами».

Подробнее об этой молитве, а также о преодолении обиды и негативного опыта, в том числе, – детства см. в материалах подборки «Обида, гнев, злость… Прощение – ЛЕКЦИИ, ТЕКСТЫ ИЕРОМОНАХА ПРОКОПИЯ (также – иных авторов)».

Похожая история произошла с Василием Ломаченко, чемпионом, которому нет аналогов в истории бокса. Василий – православный христианин. Первый бой за звание чемпиона мира он проиграл. Его снедала жажда реванша. Но постепенно, тренируясь, он перерос эту ситуацию. Тот противник перестал его как-либо интересовать. Василий пошёл дальше[9].

Простить – не значит, что ты соглашаешься с тем злом, которое сотворено другим человека. Простить, – в том числе, означает и следующее. Ты не обязан себя разрушать только потому, что человек, сотворивший в отношении тебя зло, жил на этой земле.

Рвать по живому не получится. Получится – только перерастая себя прежнего.

Как говорил преподобный Максим Исповедник, мир души – это следствие подвижнического жития.

То есть делания, когда мы работает над собой, формируем систему смыслов, систему навыков, в том числе, социальных.

Подробнее – в тексте «Внешняя жизнь и мир мыслей», в главе 4.1 «Главная проблема конкретного человека и обретение равновесия, внутреннего мира».

Когда преодолеваем страсти и двигаемся к добродетели, тогда, по мысли преподобного Нила Синайского, становится способны пережить радость, от соприкосновения с которой тает негативное самоощущение[10].

Победить негативное самоощущение через сепарацию от объекта обиды – не получается, как показал опыт Давида Фонкиноса, описанный им в книге «Номер два». Его не избрали на главную роль в экранизации саги о Гарри Поттере, ему предпочли другого – Дэниела Рэдклиффа. Давид многие годы не мог развязаться от травматического переживания, родившегося в связи с неизбранием его на главную роль. После события, которое он классифицировал как провал, у него родилось ощущение собственной никчемности, он стал считать свою жизнь заранее потерянной.

Об этом опыте, а также о том, как в подобных случаях люди развязывались с опытом прошлого не через сепарацию, а через обращение к полноте, – в слове, сказанном перед молебном о болящих и после него. Тема слова, сопровождающего молебен, – преодоление гиперфиксации на негативном опыте.

«Молебен о болящих».

[1] Авва Евагрий Понтийский наставлял: молитва гневающегося – это тонкая форма идолопоклонства, потому что в духе своем он видит пред собой не Бога, но всегда лик того, кто рассердил его [Гавриил (Бунге), схиархим. Гнев. Злоба. Раздражение: Учение Евагрия Понтийского о гневе и кротости / Пер. с нем. свящ. Владимира Зелинского. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014].

[2] «Конечно, совершенное остается совершенным, бывших грехов позабыть человеку нельзя, — вспомним слезы апостола Петра. Но если человек станет свои грехи считать непроницаемой стеной между ним и Богом, то это будет смертный грех, отчаяние. Сознание бывших грехов только учит человека понимать милость и всепрощающую любовь Божью, а не возбуждает в нем ужаса пред гневом Божьим».

[3] Из книги архимандрита Рафаила (Карелина) «На пути из времени в вечность. Воспоминания».

[4] Я же говорю вам: не сопротивляйтесь дурному человеку. Напротив, если кто ударит тебя по правой щеке, подставь ему и другую щёку (Мф 5. 39)

[5] Мир имейте между собою (Мк 9. 50)

[6] Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое.

[7] Как Жорж Сен-Пьер потратил свой первый миллион долларов

[8] Так Ли Был Хорош Жорж Сен-Пьер?

[9] TEAM LOMA

[10] «О печали» – среди наставлений преподобного Нила Синайского, расположенных во втором томе книги «Добротолюбие».