Прокопий (Пащенко), иером. Смерть и бессмертие

Сейчас на Литургии Великой субботы несколько минут назад прозвучало одно из самых красивых песнопений в Православной Церкви, особенно – в исполнении братии Соловецкого монастыря: «Не рыдай Мене, Мати»[1]. Кто разобрал смысл этих слов, а можете послушать отдельно, речь идёт об обращении ко Пресвятой Богородице. Чтобы она не плакала о своём Сыне, Который лежит во гробе. Потому что он восстанет, прославится и вознесет тех, кто почитает Божию Матерь.

Есть даже такая икона, которая так и называется «Не рыдай Меня, Мати». Не ней изображена Пресвятая Богородица, Которая обнимает своего сына с пронзенными руками. Особенно, песнопения Страстной седмицы Великого поста, которые от лица Божией Матери обращаются к сыну, являются целительными для тех, кто потерял своего ребенка, для тех, кто столкнулся с проблемой смерти[2].

Проблема смерти является той проблемой, через которую человек перепрыгнуть не может. Сейчас в наше время мы наблюдаем всестороннюю психологизацию жизни. Некоторые современные мыслители говорят о появлении человека психологического, о рождении «пси-цивилизации», которая, как некоторые из них считают, эта цивилизация будет последней.

И несмотря на всестороннюю психологизацию жизни проблема смерти остаётся не решенной. Некоторые современные авторы пишут, что, «к сожалению» [к сожалению, видимо, для авторов секулярного толка], проблема смерти решается только в религии и никакими другими способами она не решается. Конечно, есть светские неверующие авторы, которые так или иначе пытаются решить проблему смерти в групповой психологии или как-то ещё, например, – привести человека к рождению какого-то смысла в текущем мгновении. Но те, кто серьёзно сталкивался с потерей любимого человека понимает, насколько это все немощно. Немощно, когда все, что мы видим вокруг себя, обращается в ничто.

Преподобный Иустин (Попович) в своей бессмертной книге  «Философские пропасти» (а он писал о себе, что если бы он не встретил Христа, то он стал бы одним из тех грустных философов, которым стал Ницше) писал, что на весах смерти взвешивают человеческую культуру и она обращается в … ноль. И потом от лица всего человечества он восклицает: «На что мне прогресс, на что мне все бесконечные муки и страдания, которые я переношу на проклятом пути от колыбели до гроба? Для чего мне весь мой труд, и радость, и обязанности, и любовь, и доброта, и культура, и цивилизация, если я умираю весь без остатка? Все то, что зовется прогрессом: и работа, и обязанности, и любовь, и доброта, и культура, и цивилизация, все эти лжеценности – вампиры, которые сосут мою кровь, сосут, сосут… Будь они прокляты!» То есть перед лицом смерти и долг, и семья, и все, что мы видим вокруг себя – все обращается в ничто.

Как писал иеромонах Серафим Роуз в своей книге «Человек против Бога», есть оптимисты, которые полагают, что можно вне веры найти смысл, столкнувшись со смертью. Но опыт показывает, что все-таки все то, что говорит человек вне веры в отношении смерти, его не утешает.

Есть люди, которые полагают, что жить без надежды на вечную жизнь и есть – «мужество». Что для добродетельной жизни нет нужды в вере в небеса или в ад. «Вот насколько сильно либеральное сознание, совершенно не постигающее значения смерти. Даже, если нет бессмертия, верует либерал, можно проводить жизнь цивилизованную; однако более глубокая логика Ивана Карамазова утверждает, что если нет бессмертия, то все позволено. … Что бы ни делал человек, его деятельность не будет иметь глобальных последствий, и весь ужас такой жизни скрыт от человека лишь в силу его стремления обмануть себя самого. “Все позволено”, и ни надежда на мир иной, ни страх перед ним уже не смогут удержать человека от чудовищных экспериментов или самоубийственных мечтаний».

Есть люди, которые спрашивают, почему умирают дети, если Бог милосерд? Почему умирают люди, почему есть смерть? Подобные вопросы часто звучат на разных дискуссионных площадках. В древности, в частности, наши святые, не спешили отвечать на вопрос. Не потому, что они не знали ответа, а потому что в древности не было принято какие-то таинственные вещи обсуждать с незнакомцем, который заражён скепсисом. И в древности существовало правило, что, если ты хочешь узнать ответ на какой-то серьёзный вопрос – приходи, становись учеником, входи в обитель, пройди с нами какой-то путь. И, если ты нам доверяешь, впоследствии тебе откроется, с нашей помощью, понимание того смысла, который ты ищешь.

Если всмотреться в Великий пост немного светскими глазами, то можно Великий пост признать настоящей терапией. Один православный профессор так и говорил, что в православной терапии не отвергается аффект, переживание. Например, скорбящую о ребенке мать не призывают забыть о смерти любимого чада. Но есть некая полнота, и этот аффект принимается в полноту, соединяется с высшими смыслами и это переживание обогащается и перестраивается[3].

В Великий пост мы наблюдали сгущение тьмы смерти, которая стала совсем беспроглядной в Страстную седмицу. Но не для того, чтобы нас привести к отчаянию, а для того, чтобы выправить переживание и привести к каким-то иным высшим смыслам. Те, кто уже не первый год проходят Великий пост, участвуют в преображении смысла.

Лично для меня это преображение зримо начинает проявляться в смене цвета богослужебных облачений. Все вчера было чёрным и вдруг появляется первый луч надежды – белое облачение у священников, как предвозвестие того, что уже скоро будет Воскресение. И человек, погрузившись в тьму смерти, понимает, что все-таки есть надежда.

Я переписывался с одной женщиной, которая очень скорбела о смерти мужа, но на Пасху она вдруг поняла, что муж её жив. Ей было дано какое-то глубокое переживание, которое не оставило никаких сомнений, что муж жив. И скорбь сменилась на какое-то другое переживание, которое назвать радостью будет как-то мелко[4].

Конечно, все, связанное с такого рода переживаниями, совершается только по вере. И, как говорил И.Ц. Миронович, известный преподаватель Священной Библейской Истории, если человек не пришёл к вере во Христа, то все то, что мы говорим, для него это все – бесцветно, бессмысленно и как-то непонятно.

Преподобный Иустин (Попович) в своей книге «Философские пропасти», подводя читателя к самым тяжёлым вопросам, так называемым, проклятым вопросам, всегда подчёркивает следующее. Когда человек приходит к воскресшему Христу и делом, а не только интеллектом начинает жить по заповедям, преодолевая в себе греховное и смертное, тогда Господь даёт ему пережить бескрайность и бесконечность Воскресения Христова как непостижимый факт своей внутренней жизни[5].

Преподобный Порфирий Кавсокаливит рассказывал, что когда он принял монашеский постриг, то он ощутил себя бессмертным. Он понял, что смерти нет[6]. И, конечно, это даётся, ещё раз подчеркну, только по вере.

Как говорил апостол Иаков, есть мудрость земная, тёмная, бесовская, и люди, которые столкнулись с проблемой смерти, пусть у них несколько высших образований, пытаются изучать книги, даже православные, но в них всё порождает сомнения, смущения и даже проклятия. Они сыпят проклятиями в адрес христианства всего остального, потому что пытаются суть понять интеллектом, а самое глубокое в жизни интеллектом не увидишь. И только если человек делом начинает жить по заповедям, попытается пройти Великий пост, как это полагается, вместе с церковью, то даже если у него нет еще полной веры, он, возможно, и он станет общником этого глубокого переживания, что смерти нет, что человек призван к бессмертию, чего и всем вам желаю испытать.

См. также материалы, объединенные в подборку
«Переживание опыта смерти».

[1] Песнопение «Не рыдай Мене, Мати» в исполнении хора Соловецкого монастыря.

[2] Канон о распятии Господа и на плач Пресвятой Богородицы – читается в Великую Пятницу перед Плащаницей (перевод на русский язык).

[3] Василюк Ф.Е. Молитва и переживание в контексте душепопечения.

[4] «Очень радостно, еще вечером в пятницу я увидела, как на портрете муж заулыбался, просто смеётся! Торжествующая радость! Вот он точно незримым образом появился с нами, чтобы вместе праздновать Самое ВЕЛИКОЕ СОБЫТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА – СПАСЕНИЕ ВО ГОСПОДЕ! 

И моя душа наполнилась непередаваемой РАДОСТЬЮ и ВЕРОЙ, что мы все – СПАСЕНЫ! Что все живы у ГОСПОДА! И это пришёл мне “сообщить” мой дорогой муж! И, наконец, боль человеческая, боль земная – отступила на эти дни совсем!!! Осталась РАДОСТЬ! Муж мой с нами встречал сейчас ПАСХУ, и сейчас с нами тут!

Все наши, ушедшие в тот мир – тут, вместе с нами радуются и торжествуют, празднуя наше общее СПАСЕНИЕ!

Случилось ведь САМОЕ ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ВСЕЛЕНСКОЕ: Спаситель пришёл, через жертву собственную, себя самого – Спас души человеческие для Вечной Жизни и вывел из Ада тех, кто выбрал БОГА! Дал Спасение и Жизнь Вечную Творению Собственному!

И, как я понимаю, с этой точки отсчёта – Человек, как Творение Божие – становится не только грешным и падшим, но способным очиститься от грехов, приблизиться к Богу! Если до этого человек был только падшим – как вот Ангел Падший – и пребывал только в Аду, поскольку только там и мог находится – то не мог пребывать с Господом после смерти. То есть, он был сделан из праха, а душу, которую он испачкал грехами в течение жизни - он не мог самостоятельно очистить. Не было и шанса!   

То теперь, после Жертвы Крестовой Сына Божия, Иисуса Христа, после Его Искупления за грехи наши – ЧЕЛОВЕК получил ВОЗМОЖНОСТЬ спастись, очиститься, чтобы душа его опять засияла изначальным светом, таким, как была при его сотворении Господом. Теперь человек может, после очищения души своей – пребывать с Господом! Нужно только самостоятельно выбрать БОГА, а не ад. Тут, на Земле, мы получили выбор: идти в ад, или быть с БОГОМ!

И, пока мы на Земле, у нас в руках собственных теперь – наше СПАСЕНИЕ!

Столько радости в душе, вокруг меня! Муж и все наши, кто ушёл уже в другой мир – тут, радуются вместе с нами! Христос Воскресе!!!

А у меня затянулись душевные раны в один день!!! И силы пришли жить дальше и стать сильнее! Именно Пасха – ключевой момент для меня оказался! Сразу – всё, что невозможно печалило меня до этого – в один момент всё ушло и заменилось Радостью и Светом в душе!

И, наверное, все это Чудо, что я сейчас переживаю. И я знаю, как же рад мой муж, что мы не горюем, в радуемся и празднуем Спасение!!!»

[5] «Претворяя в жизнь евангельские добродетели, человек преодолевает все, что в нем смертно, и чем больше он живет по-евангельски, тем сильнее выжимает из себя смерть и смертность и возрастает в бессмертие и жизнь вечную. Ощущать Господа Христа в себе есть то же, что и ощущать себя бессмертным. … Ощущать Господа Христа как душу своей души, как жизнь своей жизни – это и есть бессмертие человека, ибо этим обеспечена бескрайность и бесконечность мысли, ощущения жизни. Для настоящего христианина бессмертие естественно и логично, а с ним и в нем – бескрайность и бесконечность» [см. главу «Прогресс в мельнице смерти» из книги преподобного Иустина (Поповича) «Философские пропасти»].

[6] «Я почувствовал себя лучше, когда стал монахом… Главное же в том, что я почувствовал себя вечным. Церковь – это тайна. Входящий в Церковь не умирает, но спасается и становится вечным. Так, как бессмертный, я чувствовал всегда себя вечным. С тех пор, как я стал монахом, я поверил, что смерти нет. Эта мысль обладает мною» / Кладезь мудрости: Советы старцев о земном и небесном. М.: Артос-Медиа, 2005. С. 151–152.