Прокопий (Пащенко), иером. Введение ребёнка в жизнь

Мы с вами вспоминаем, как Божия Матерь в возрасте 3-х лет была введена в храм Господень. Хотя речь в данном случае шла именно о посвящении ребёнка на служение Господу, можно от данного эпизода перейти к теме вообще приобщения ребёнка даже не столько к храму, сколько к тому, что стоит за этим приобщением к храму.

В древние времена не было ещё школ, в общем нашем понимании, и связь с храмом означала и школу, и обучение, и какую-то социализацию, введению в культуру и традицию своего народа.

В секулярном обществе, скорее, говорят о введении во школу. Как такового, введения во храм детей у нас нет. У нас детей крестят, но… Родители потом, обычно, не причащаются сами, хотя и приносят ко Причастию детей. Сами же, по какой-то странной причине – уклоняются от принятия Святых Христовых Таин и церковной жизни.

У нас есть одна паломница, специалист, занимающийся с детьми, у которых серьёзные диагнозы. Она говорит: родители готовы сделать всё, что угодно для ребёнка, лишь бы он поправился и ему стало лучше. И когда действительно видно, что Причастие помогает ребёнку выздоравливать, она обращается к родителям: сами-то вы не думали, может быть, всей семьёй причащаться? Почему-то в этом смысле родители остаются глухими…

Естественно, когда ребёнок выходит из периода младенчества – причащение заканчивается. Тогда уже ребёнок входит в «обычное житейское» русло. Здесь, бывает, говорятся и слова «вера нам не нужна, батюшки всё придумали» и т.п. Но после того, как ребёнку исполняется 25 лет, после скорбей, многие родители приходят к вере, так как понимают всю ограниченность своих возможностей в деле исправления сложных ситуаций.

Здесь хотелось бы сказать несколько слов, которые обрисуют, возможно, хоть отчасти, ту ситуацию, которая сложилась в современных семьях в противовес тому, что мы видим в истории Божией Матери.

Раньше введение во храм было возможно потому, что и родители, и весь народ были включены в определённую традицию. Но сейчас есть христианские семьи, которые забывают (либо мы все, как общество, забываем), что помимо родительского дома есть ещё и социальная среда. И если даже у родителей есть свой взгляд на воспитание – не факт, что этот взгляд поддерживается трендами той среды, в которой ребенок вращается. И потому не так-то и просто будет ему объяснить, что у данного взгляда есть положительные стороны, которые проявят себя, скажем, в будущем.

Складывается ощущение, что есть целый заговор некий (конспирологический) по поводу отрицания этого факта. Мы слышим, что в каких-то конфликтах семейных обычно виноваты родители. Это – главные фигуры обвинения. Но мы забываем, что родители, если так посмотреть, в современных семьях даже редко видят своих детей. Дети в школе, в кружках… Да, они пришли домой. Полчаса на виду родителей. Но потом – чем они дальше занимаются?

Как правило, большую часть времени ребёнок проводит всё-таки один на один с социальной средой – и она уже меняет человека.

Поэтому не получится просто взять и отбросить всё, чем ребёнок пропитался от среды, и на этом месте построить что-то своё, пусть и хорошее. Поэтому родители, которые даже в верующих семьях пытаются так сделать (изолировать ребёнка) – они, нередко, проигрывают. Они пытаются ребёнку изначально какой-то ритм жизни навязать, поставить его на определённые рельсы. Причём родители убеждены, что именно то, как они сами сейчас видят – это и является правильным.

Если раньше, может быть, это и сработало бы, потому что социальная среда была ЗА традицию, то сейчас она кардинально против. Поэтому всё, что остаётся сделать родителям – это аккуратное приналаживание, подстраивание через какие-то разумные объяснения, ежедневное общение с учётом тех сил, которые есть в ребёнке.

Не втиснуть в готовое русло эти силы. А помогать «окультуривать» конкретные проявления внутренних задатков, показывая, с помощью каких конкретных шагов эти силы, например, такое качество, как инициативность, могут быть выражены в конструктивном ключе. Тогда вокруг ребёнка шаг за шагом формируется пространство, которое построено с учётом как его особенностей, так и с учётом тех принципов, наличие которых в бытии опытно подтверждено православным миросозерцанием.

Был такой эксперимент, который провалился – попытка создания православных детских домов. Неблагополучных детей с улицы брали, одевали их в белые одежды, с ними занимались лучшие педагоги. Всё это работало до поры-до времени, пока не начиналась гормональная перестройка. Тогда ребёнка, не получившего здорового представления о том, что ждёт его за пределами этой некой среды социально благополучной – его начинало нести, быть может, ещё больше, чем детей из семей неблагополучных. Потому что там хоть какие-то были «тормоза», хоть какое–то представление о том, что такое хорошо и плохо, что такое добро и что зло… Здесь же человек жил в совершенно изолированной среде. Такая трагедия, бывает, происходит и в некоторых христианских семьях.

Второй момент – это то, что по учению святых отцов мы должны не столько подавлять свои страсти (хотя и волевая борьба тоже нужна, и усилия – тоже), сколько – приходить к правильной картине мира, чтобы силы души, Богом данные нам для чего-то хорошего, развивались в соответствии со своим первоначальным замыслом.

Об этом очень толково говорил профессор Жан-Клод Ларше – современный православный богослов, который очень точно описывает святоотеческую традицию в своей книге «Исцеление духовных и психических болезней». Например, сила гнева была дана нам как сила преодоления препятствий, но, когда мы теряем представление о благе – она становится яростью.

У детей, например, есть такое качество как инициативность, они иногда довольно-таки непоседы. Им дан Богом внутри какой-то «моторчик» для того, чтобы они изучали этот мир. Этот «моторчик», если не создать для его движения канву, может толкать и на бессмысленные поступки. Но если дать этому движению направление с параллельным понимаем – зачем и куда ты двигаешься, – тогда этот внутренний процесс найдет своё выражение, скажем, в исследовательской деятельности. Сначала – на уровне школы, а потом и на более серьёзном уровне в попытке разобраться как вообще устроен этот мир.

Исследовательский инстинкт желательно направить в созидательное русло, но родители, иногда пытаясь блокировать этот процесс (с целью, как они считают, – «приструнить» ребёнка), либо вызывают со стороны ребёнка полномасштабный протест, который заканчивается трагедией, либо просто ломают ребёнка «через колено» и он потом становится безынициативным, неспособным адаптироваться к окружающей среде.

Чтобы помочь ребенку разобраться в очень сложном мире, родители не должны бояться детских вопросов. Но также им желательно самим читать, куда-то двигаться, чтобы, в том числе, понимать, что на эти вопросы отвечать. Если же они не будут куда-то двигаться – не факт, что ребёнок их будет о чем-то спрашивать, не факт, что он будет родителей уважать. Если мама не работает – она может принимать участие, например, в благотворительном проекте, хотя бы и в качестве волонтера. Трагедия иногда заключается в том, что мама перестаёт чем-то интересоваться, зацикливаясь преимущественно на домашней деятельности, из-за чего её круг тем со временем исчерпывается. До поры-до времени можно, конечно, строить совместное обсуждение с ребенком вокруг того, что ребёнок поел. Но когда-то ребёнку эта тема – говорить о том, что он поел и что он не поел – уже надоедает.

Если же родители для него – это люди, которые устремлены вперёд к чему-либо, хотя бы к своим каким-то земным целям, пусть это даже работа и т.п. – ему будет за что их уважать. И, по крайней мере, у него будет желание их о чём-то спрашивать. Тогда родители уже смогут как-то пытаться объяснить: в чём разница между хорошим и плохим.

Также для того, чтобы у ребёнка работало мышление – и духовные авторы, святые отцы, и светские авторы – все сходятся в одном: необходим здоровый социальный контакт. Здоровое социальное взаимодействие даёт человеку возможность для развития (тема связи развития родителей с глубиной контакта между ними и детьми, а также тема связи развития личности с развитием социального контакта и вниманием к другому, поднимаются в частях 3-4.3 текста «Родители и дети», упомянутых в подборке, ссылка на которую приводятся в конце).

Поэтому и важно приучать детей делиться с ранних лет, как говорит о. Андрей Ткачёв, например: вот бутерброд тебе, а вот – бутерброд соседу. Если привить этот навык с детства – то родители своего ребёнка спасут от неисчислимых бедствий, в числе первых из которых – гиперконцентрация на себе (про гиперконцентрацию детей и возможные пути преодоления речь шла в некоторых беседах, ссылки на которых – в конце).

Девочки молодые, красивые умные, когда привыкают с детства мнить о себе, что они молодые-красивые-умные, приходят к оборотной стороне: если сперва я самая лучшая – то затем (случись что) я самая худшая. Получаются такие глубокие размышления о самоё себе: «я уродина, толстая, жирная»… И такое же примерно бывает у мальчиков.

Если у ребёнка к этому времени сформировался здоровый социальный контакт со своими сверстниками – то через вовлечённость в детские игры, в здоровое общение, в исследовательский интерес, он более-менее безболезненно этот период минует.

Если же ребёнка родители воспитали в качестве некого кумира – они будут обречены решать сложнейшие вопросы и решить их не смогут, так как не будут для ребёнка авторитетами и он будет погружён в свои депрессивные мысли.

Поэтому – надо учить делиться. Учить думать о других, учить сопереживать, учить сострадать. Хотя это, конечно, бывает и тяжело, требует от родителей какой-то смекалки. Но пусть родители не забывают, что и детские проблемы даны им свыше, чтобы выходить из своего какого-то ступора.

Напоследок ещё несколько мыслей.

Дети в силу своей организации не способны осмыслить какие-то масштабные проблемы. «Ты плохо учишься… ты не любишь родителей… ты какой-то неправильный…» Явления и ситуации, которые скрываются за такими абстрактными понятиями, как можно предположить, ребёнок сможет осмыслить годам к 20–25, когда сформируются лобные доли мозга. Ну а пока, как считают некоторые авторы (и считают справедливо), – нужно ставить вопросы, которые требуется осмыслить на ближайший день. Конечно, стоит давать и идеалы, которые как бы возвышаются над территорией твоей жизни. Но важно также показывать, как взобраться на данную конкретную ступеньку. Если же указывать на ступеньку, которая отделена от текущий на два пролета, – ребёнок может и не понять, как перейти к ступеньке верхней.

Родители часто забывают, что общаются именно с детьми. Они – не взрослые. Если взрослый пообещал и не сделал – здесь можно предположить злонамеренный умысел. С таким взрослым после нескольких таких эксцессов, может быть, стоит и пересмотреть принципы совместного общения. Как-то поставить ему на вид, что он не выполняет свои обязательства.

Не то, что надо всё спускать с рук детям, скорее мысль в том, чтобы сосредоточиться не на уличении в плохом, а на воспитании предпосылок к появлению хорошего. В случае детей, когда они «обещают», например, не есть сладкого – и тут же едят – они не факт, что делают это злонамеренно. Родители иногда забывают, что имеют общение с детьми. И в этом случае родители пытаются какие-то взрослые аргументы придумать, или как-то чересчур по-взрослому спешат отнестись к ситуации (хотя, конечно, и отнестись серьёзно к той или иной ситуации иногда надо). И тогда может возникнуть конфликт: дети не понимают их, а они не понимают детей.

Самое главное – иметь в виду, что лет до 25 наши попытки установить длительный и нерушимый контакт с детьми будут часто проваливаться. Жизнь показывает, что после 25 лет, когда уже будет у молодых людей или девушек накоплен свой опыт, совершены взлёты и падения, пройдены какие-то ошибки, – только тогда дети, подрастая, смогут оценить с благодарностью то, что в них было вложено [родителями]. Но до этой поры родителям особо, может, и не стоит тешить себя иллюзиями насчет того, что раз ты что-то объяснил ребенку и он тебя понял, – то это, мол, навсегда. Многократно ребёнок будет забывать все наставления и раз за разом придётся проходить то, что, казалось бы, было уже пройдено.

Вместо негодования лучше настроиться на терпение с молитвой. Преподобный Порфирий Кавсокаливит говорил, что если родители молятся за детей, – Господь даёт им хорошие мысли. Если мы за детей молимся – они, конечно, падают, но, по крайней мере, эти падения служат им во благо, приносят им какой-то опыт, и они потом постепенно выруливают к чему-то лучшему.

Всем, у кого есть родственники, близкие – дети или же свои дети, желаю найти созидательный путь в общении с ними.

Дополнительные материалы к теме:

– Ссылки на очень созидательные мысли преподобного Порфирия Кавсокаливита в отношении общения с детьми приводятся в подборке «“Родители – Дети – Воспитание”. Лекции и тексты иеромонаха (Прокопия)».

– Цикл бесед «Игра и неигра. Взаимопроникновение и грань».

Пункты с 0.1 по 0.99 цикла «Игра и неигра» выделены на тему игры как совместной деятельности, и на тему нарушения игры в детском возрасте.

В беседах с 0.1 по 0.99 рассматривается тот тип игры, который реализуется в совместной деятельности, когда дети нацелены на поиск решения, которое позволит им продолжить играть вместе. Помимо данного конструктивного вида игры, есть масса других форм игровой активности, которые уводят в патологии. Нужно разделять то, что развивает, от того, что ведет к регрессии и аутизации ребенка (некоторые дети прилипают к телефонам, перестают учиться, перестают реагировать на родителей).

1. Игра и совместная деятельность – выравнивают детские нарушения. Норма и патология. Ранний интеллект, апатия;
2. Игра – учит искать общий язык, выход и в реальной жизни. Детская депрессия, трудности – иммунитет;
3. Игра и обучение. Акцент на одной пользе – убивает. Игра, общение и иммунитет перед трудностями.