Прокопий (Пащенко), иером. Расслабленность и апатия

Мы вспоминаем повествование о том, как Господь исцелил расслабленного, который 38 лет страдал от тяжелой болезни. Исцелив его, Господь предостерегает от повторения грехов: «Смотри, чтобы не случилось с тобой чего хуже!» Но исцелившийся не внял предупреждению, а пошел и донёс на Христа, чем спровоцировал ещё большие гонения на Него. Возможно, он и совершил то самое, о чем говорил Христос – «будет хуже».

Иногда расслабленность у нас ассоциируется с апатией и синдромом хронической усталости. Как говорил один священник Соловецкого монастыря: «Сегодня у всех нас день именин». Конечно, я не утверждаю, что основная причина этих явлений только духовная. Телесные причины никто не отменял.

Но люди, которые жалуются на синдром хронической усталости, апатию и депрессию, часто убеждённо считают, что должны заниматься тем, что им нравится, совершенно не задавая себе вопроса, правильно ли это по сути. И одновременно, как в известном фильме, они считают, что должны быть «бодры и веселы».

Иногда мы считаем болезнью то, что является некой разумной адаптацией. Например, если мужчина изменяет супруге и в результате искаженной жизни у него вдруг наступает мужское бессилие, мужская расслабленность, – то это для него некий сигнал стоп! Он же, не понимая этого, ищет врача, который сделал бы его молодым, как в 20 лет, чтобы он смог продолжать свои похождения.

Депрессия иногда приходит, когда мы не обращаем внимания на то, что с нами происходит. Например, одна женщина, тяжело страдая от этого недуга, считала, что уборка дома и готовка еды – это единственное, чем надо заниматься в жизни, и эта деятельность должна вызвать у неё прилив жизненных сил. Возможно, депрессия является сигналом, что ветка, по которой ты пошёл, ведёт не туда. Но люди не хотят прислушаться, а хотят сломить свою природу и продолжать своё вопреки всему.

Возможно, одной из причин современной расслабленности, нарастающей апатии и депрессии является одностороннее развитие. Внимание многих часто сосредоточено исключительно на работе, хотя они не против христианства, крещены и могут даже, как они выражаются, «иногда взаимодействовать с РПЦ». Но у них складывается понимание, что учиться, например, бухгалтерскому учёту нужно много лет, а стать хорошим человеком – получится само-собой.

Если раньше определённая культура и этика помогала военнослужащим не сойти с ума в экстремальных обстоятельствах, то сейчас они серьёзно вкладываются в мышцы, в тактику, в технологии… При этом абсолютно игнорируется то, что поможет выжить – обогащённое созидательными смыслами сознание и наличие здоровых взглядов. Когда человек всё усилие направляет на карьеру и при этом игнорирует остальное (связи с близкими, духовную жизнь и т.д.), – это приводит к тому, что у него начинаются проблемы и с его профессиональной деятельностью.

Свойством нарастающей аддикции является разрыв связей с близкими людьми и коллегами – человек начинает регрессировать и просто перестаёт понимать других. Даже светские авторы отмечали, что происходит превращение в выполняющего программу механического робота, которому очень трудно найти здоровую идею, даже в отношении работы. А ведь именно такой профессионал, который может предложить конструктивную идею, в карьерном плане вырывается вперёд.

Человек, который думает только о работе, игнорируя всё остальное, в какой-то момент истощается и не может создавать никаких идей. Работа, в которую он вкладывал всё, перестаёт приносить радость, что, в конце концов, ведет к катастрофе. Так бывает и в большом спорте, когда по причине серьезной травмы или поражения на соревнованиях заканчивается спортивная карьера. Человек оборачивается на свою жизнь и с ужасом обнаруживает, что никаких жизненных навыков у него нет, всё делали за него! Полная разруха в отношениях с людьми, отсутствие здоровой опоры. Выкарабкивается тот, у кого, помимо спорта, было что-то ещё.

Возможно, апатия, синдром хронической усталости, отсутствие внутри «чего-то еще» сигнализируют – «Стоп! Остановись!»

Виктор Франкл описывал другую форму подобной апатии и расслабленности, которая настигала людей в экстремальных обстоятельствах, в частности, в концлагерях. Бруно Беттельхейм писал: «Я не знаю, что делать с концлагерем, потому что он – везде!»

Сам принцип подавления сознания может реализоваться и в гражданском обществе, где, вроде бы, нет колючей проволоки. Франкл отмечал, что когда люди теряли импульс, двигающий их к жизни, – они просто ложились на нары, начинали мочиться под себя, переставали есть, не реагировали на побои и отказывались вставать даже под угрозой расстрела. Сейчас не нужно ходить под себя, ведь в квартирах есть туалет, зато можно просто поставить рядом ящик водки и проводить так свои выходные и отпуска.

Франкл пришел к выводу, что только точка опоры на будущее может помочь человеку выжить и не уйти в апатию. Экстремальные обстоятельства погружают в бесконечное настоящее, лишая какой-либо основы. Но плохо, если опора на будущее связана исключительно с людьми. Тот, кто пытается выжить ради своей семьи, прилагая для этого большие усилия, выйдя из лагеря, может обнаружить, что родных уже нет – они тоже подверглись репрессиям. Такая ситуация может подкосить.

Для нас, христиан, ответ находится в Вечности. Ещё при жизни мы формируем состояние, которое заберем с собой в Вечность. Пребывая в апатии и унынии, мы культивируем страсть, которая разорвёт нашу связь со Христом. Поэтому уже сейчас мы призваны шевелиться и бороться.

Ещё одна из причин апатии – это игнорирование своей духовной сущности, некое ощущение загнивания души. Когда у человека начинается гангрена – он чувствует боль, поднимается температура, которая сопровождает некроз тканей. На духовном уровне неучастие души в жизни сопровождается ощущением погружения в болото, из которого невозможно выбраться. При этом жизнь во внешнем своём выражении может казаться активной. Такое состояние сопровождается общим упадком сил, а любимые близкие не вызывают никаких эмоций.

Опыт людей, которые справлялись с унынием, показывает, что связь со Христом – не пустые слова, не интеллектуальная причуда. Люди чувствуют эту связь реально. Господь иногда даёт ощутить её после Причастия – и тогда человек стремится эту связь сохранить. Для этого приходится прилагать очень большие усилия. Люди, которые смеются над словами «жить по совести», возможно, не понимают, насколько трудно это выполнимо. Но это усилие и делает человека живым – чувство, которое многие, к сожалению, уже давно утратили.

Один человек, когда ещё не был христианином, рассказывал: «Мы гульнули, едем на матч и обсуждаем, сколько у нас в жизни живых минут!» Люди, которые не приобщились к духовной жизни, «живыми минутами» считают только какую-то экстремальную активность. Этот человек несколько лет назад крестился и подтвердил, что радости, в целом, стало больше, стало больше ощущения внутреннего мира и стало больше живых минут. Ты не делаешь какие-то активные супер-вещи, но твоя душа живёт.

Если человек начинает развивать связь со Христом и неожиданно её теряет – то попытки осмыслить, почему это произошло, заставляют, в хорошем смысле этого слова, скрипеть мозг и приводят к выходу из застоя. Эту связь невозможно сохранить без связи с ближними, без любви, необходимо начать восстанавливать разрушенные отношения.

Людей, которые эту связь не почувствовали, любая ссора может привести к полному коллапсу в отношениях, к прекращению взаимодействия. Важно понять, что отношения надо сохранять, и сама деятельность в этом направлении и делает человека живым. Потихоньку, хотя и не сразу, он исцеляется от своей расслабленности. Для этого необходимо несколько лет. Стоит только на несколько дней отвлечься – нарастает уныние, в виде какого-то неглубокого смущения. Если мы на него не обращаем внимания – оно становится глубже, и постепенно какая-то часть души начинает умирать. Связь со Христом позволяет воскресить эту часть умершей души, чего я всем вам и желаю.