Прокопий (Пащенко), иером. Одержимость собственным «я». Преображение через скорби. Родители и дети

Мы с вами слышали Евангельское повествование о болеющем юноше, который был бесноватым (Мф 17. 14–23).

Хотел бы прокомментировать эту ситуацию. Бесноватых иногда воспринимают как тех, кого надо держать в оковах, как тех, кто не может следить за речью, как тех, кто творят какую-то дичь и т.д. Но реальный жизненный опыт показывает, что, в том числе, одержимость выражается и в запредельной наглости, и в хамстве, – когда человек ведёт себя вызывающе, и это поведение становится всё хуже и хуже.

Одержимость наука иногда отрицает. Но если разговаривать с людьми, чьи дети проходили инициацию или были участниками культов, в том числе, протестантских – то, действительно, можно услышать рассказы о том, что было время «до» и было время «после».

Довелось и разговаривать с одной мамой, которая рассказывала, что после того, как сын стал посещать протестантскую общину, его по временам «перещёлкиваются» и приобретают не только другое выражение, но и даже другой цвет.

Естественно, когда возникает такая ситуация, хочется спросить: «за что?» Но духовные авторы считают: тот багаж, что мы сформируем за время земной жизни, мы переносим и в вечность.

Некто говорил: если ты не хочешь страдать – либо не греши; либо, согрешив, кайся; либо всегда смиряйся. То есть, если в течение земной жизни в тебе формируется какая-то греховная ржавчина и ты её не протираешь, как-то её не счищаешь – она нарастает и, грубо говоря, приходится брать «напильник» и её счищать.

Если человек не занимается этой работой сам – в вечность он входит с такими внутренними язвами, которые становятся болезнью души, покрываются коростой, что приводит к вечному страданию. Тогда уже Господь даёт такому человеку в этой земной жизни какую-то непреодолимую ситуацию. У всех она разная: своя – у монахов, своя – у мирян, своя – у военных… Но это – несколько лет абсолютной беспомощности, когда ты ничего не можешь сделать, заходишь в тупик. И находясь несколько лет в непредсказуемой ситуации, где не работает ничего из того, что ты раньше читал и знал, ни одна из твоих стратегий, у тебя постепенно вырабатывается новый взгляд на жизнь, появляется что-то новое. Сострадание, например. Ты учишься. Раньше ты игнорировал людей, теперь становишься к ним теплее. Постепенно, по мере изменения тебя, меняется и ситуация вокруг. Возникает какая-то тропинка, которая позволяет тебе из этого лабиринта выйти.

То есть, внешние скорби могут приносить некоторое преображение человека, на основании которого ситуация меняется. Об этом в многочисленных примерах написано в Книге Судей. Но иногда гордость не даёт человеку смириться, каким-то образом осмыслить эту ситуацию.

Здесь ещё можно отметить следующее. Не утверждаю, что современная психология вся плоха, но есть множество направлений в психологии, которые всю вину за происшедшее с человеком возлагают на родителей – все эти «родительские травмы» и т.д.

Действительно, у тех людей, которые близко к сердцу принимают эти концепции, начинается хождение по кругу. Ситуация превышает наши возможности по её устранению. Мы понимаем, например, в случае с ребёнком своим, что он включён не только в контекст наших отношений, но и в контекст внешнего мира, который пронизан сетями, СМИ, производственными процессами. У ребёнка есть своя внутренняя жизнь, о чём-то он думает, к чему-то стремится… И надо признать, что всё это неподвластно нам. Может быть, это первый опыт, который к родителям и приходит.

Проблема в том, что некоторые психологические модели говорят, что проблема ребёнка связана исключительно с его детством и родителями.

Приходится потом общаться с родителями, которые находятся в полном отчаянии, потому что убеждены: ребёнок – это просто отражение их влияния. Приходится объяснять, что ребёнок – самостоятельная личность. Как бы вам ни хотелось верить, что он продолжает быть частью вас, но он уже не в животике. Может быть, сперва и есть у него особая связь с родителями, но потом начинается самостоятельная жизнь.

Мы с родителями говорим об этом не для того, чтобы они восприняли так называемую концепцию созависимости, сепарировались, но для того, чтобы осознали: всё-таки у ребёнка есть свой путь.

Мы можем сострадать, можем в чём-то помогать, но ему тоже надо пройти через свои взлёты и падения, через какие-то впадины. Ему тоже придётся столкнуться с периодом абсолютной беспомощности. И мы ничем не сможем помочь, можем только быть рядом. Действительно, возможно наш ребёнок, охваченный гордыней самоутверждения, в течение нескольких лет будет биться в кровь о камни, его будет нести горная река, ломать ему кости, и он будет отказываться принимать всякую помощь, пока эта ситуация так же не поставит его перед не-способностью реализовывать какие-то стратегии. Тогда, наконец-то, он, может быть, и смирится. Но опыт показывает, что это происходит обычно уже после 25-27 лет.

У священника Александра Ельчанинова есть замечательная статья «Демонская твердыня: о гордости», где он пишет, что гордость выражается не только в мании величия и нарциссизме, но и проявляется, когда человек, пусть даже униженный, в своём унижении видит себя центром происходящего. Когда же человек всё-таки выходит из гордости через любовь к людям, когда он перестаёт себя считать атлантом, который на своих плечах держит весь мир – тогда как-то происходит облегчение.

Ты понимаешь, что помимо тебя, помимо твоих советов, твоих родительских решений, духовнических решений, мир полон и хороших людей, и хороших идей, к которым человек, оставивший тебя, может прийти. Помимо тебя, в мире есть много замечательных людей, которые могут его наставить, много чего он может прочитать… Человек не замыкается лично на тебе. Если ты ему ничем не можешь помочь – не значит, что история этого человека закончена. И когда человек всё-таки как-то смиряется – он испытывает большое облегчение, так как понимает: ни для меня, ни для него перспектива не закрыта.

Конечно, когда мы ощущаем себя точкой пересечения всех мировых процессов и не можем помочь – эта ситуация воспринимается очень болезненно.

Третий пункт состоит в том, что любовь должна быть зрячей. Без веры родителям очень трудно идти на какой-то риск исправления ситуации, которая стала аномальной.

Я не утверждаю, что многие подростки одержимы, но, действительно, многие подростки на каком-то этапе под воздействием ли массовой культуры или иных причин заходят в область трудноисправимого тотального хамства некоего, отвержения. И многие родители стараются эту ситуацию держать в рамках семьи, думая, что это рассосётся, что всё как-то наладится, что как-то эту ситуацию мы перерастём… Но бывает, что ситуацию не перерастают. Есть подростки, которые в принципе бунтуют, хамят, но есть какая-то черта, за которую они не переступают: это воровство, причинение насилия своим родителям и т.п. Если эта черта перейдена, если это осмысленное хамство, то надо понимать: если эту ситуацию не остановить сейчас – она сама по себе может не остановиться.

Конечно, родители, особенно если ребёнок единственный, думают: «Он же наш наследник, как же мы сейчас напишем куда-то заявление или как-то начнем воздействовать на ситуацию? Ведь его поставят на учет в психиатрию, в полицию… Мы испортим карьеру…»

Бабушка одна рассказывает: «Мой внук заперся, месяц уже никуда не выходит, сидит в комнате, не открывает родителям». Я говорю: «Вы понимаете, что скорее всего это госпитализация?» – «Ну как же, ведь его поставят на учёт, а вдруг у него будет проблема с образование?» – «А вы не боитесь, – говорю, – что он просто выйдет в окошко?»

Поэтому попытка переждать с надеждой что как-то всё наладится и срастётся – неосновательна. Пока ребёнок несовершеннолетний – если это какая-то постановка на учёт – потом человека с учёта снимают, если каких-то эксцессов нет, ситуацию как-то можно исправить. Если же он стал совершеннолетним – возникает совсем другая ответственность, другие проблемы другого уровня, на которые родители потом уже повлиять не могут.

Родителям надо понять, в чём же их любовь выражается: в том, чтобы остановить зло и дать своему ребёнку хоть какие-то шансы созидательной жизни в будущем; либо сейчас потакать злу, всё это проглатывать и не оставить ребёнку никаких шансов, потому что если он воспитается в свой этой беспредельной безнаказанности – то перспектива потом очевидна.

Закончу рассказом одной нашей паломницы. С ней случилась ситуация, которая случается со многими. На день рождения ребёнку папа подарил смартфон, решив, что не хочет, чтобы его ребёнок был белой вороной. Смартфон нужен не всем: у людей разная психика, одни устойчивые, другие внушаемые. Есть люди в целом самостоятельные, но есть лабильные, для которых этот новый раздражитель, как говорил академик Павлов, может оказаться непосильной задачей по включению его в систему восприятия.

Этот ребёнок был пономарём, ходил в алтарь, помогал на службе. У него были грамоты, геологические путешествия. Он был активистом в научной сфере. Но с пришествием смартфона в его жизнь всё это закончилось. Все кружки были мгновенно оставлены, он даже стал пропускать школу. Родители поставили на смартфоне программы, которые он тут же обошёл – эту иллюзию защиты. Когда родители решили забрать у него смартфон, повлиять на него, с его стороны начались угрозы: «Я до вас доберусь! Вы в курсе, что есть ювенальная юстиция?» И если родители хотели снизить градус проблемы, достучаться до сына, – то ситуация только усугублялась.

Когда дело дошло до прямых угроз, так сложилось, что на Соловки приехала группа из Центра свт. Василия Великого. Я направил маму этого мальчика к руководителю Центра, Юлиане Владимировне, у которой очень богатый опыт. Воспитанники центра – это, в основном, 16-ти летние подростки, которые попадают туда по приговору суда. Это самые сложные ребята, которых только можно представить.

Юлиана Владимировна сказала, что надо не бояться вывести эту проблему за рамки семьи. Нужно активно искать помощи, если не получается справиться своими силами, если ребёнок перестал учиться, если вы пытаетесь войти к нему в комнату, а он хамит. Да, это неприятно, да, могут быть последствия, но необходимо подключать уполномоченных по делам несовершеннолетних. Если преграду злу не сможете поставить вы – эта преграда должна быть поставлена другими.

Как говорил преподобный Иоанн Лествичник, есть люди, у которых нет страха Божия, так пусть будет у них хотя бы страх человеческий. Такой страх испытывают преступники перед судьёй.

На каком-то этапе началось воровство. Тогда Юлиана Владимировна посоветовала, что если будет конкретная сумма украденного, – необходимо написать заявление в полицию. Если его не принимают – нужно звонить 112 и говорить, что не принимают заявление в полицию.

В какой-то момент их сын решил пойти ва-банк и сказал: «Раз вы не принимаете моих условий – тогда я вообще ухожу!» Он думал, что из-за этого его ультиматума все условия примут.

Был случай в жизнеописании священника Анатолия Правдолюбова. Он рассказывал, что его отец, священномученик Сергий Праводолюбов, будучи ещё молодым священником, пришёл на приход, где всеми делами заправлял староста. Это был такой специфический человек. Он отказывал ему в звоне (колоколов). Молодой священник просил послужить службу пораньше, но староста стоял на своём: «Нет, Литургия будет служиться в 10». На слова о необходимости служить раньше, староста говорил: «Тогда служите без звона». И отец Сергий служил без звона.

Однажды староста возмущался: «Кто поставил эту икону? Что за дурак?!» Ему ответили: отец Сергий. В ярости, что его не слушаются, он встал у порога и швырнул ключи в сторону алтаря (а собор был огромный, и людей было много), ожидая, что сейчас люди бросятся поднимать ключи и уговаривать его не гневаться. Но вместо этого ключи поднял отец Сергий и сказал: «Спасибо». Староста обомлел: это было совершенно не то, чего он ожидал.

Примерно это же произошло с тем подростком. Конечно, пришлось обратиться в полицию, когда он ушёл из дома. Они сперва отказывались принимать заявление. Папа написал сыну: «Если ты не являешься домой, мы объявим в розыск», на что сын пренебрежительно ответил: «Объявляйте».

Но вот он накатался на метро за весь день – идти некуда было – и пошёл домой. Но теперь пришлось вставать на учёт. Участковые, комиссия по делам несовершеннолетних. Объяснили перспективы.

Когда сын хамил и отрицал всё, родители спокойно сказали: «Сынок, ты, конечно, можешь обратиться в ювенальную юстицию. Скорее всего, нас признают плохими родителями. Тебя изымут из нашей семьи. Но и ты, вероятно, не попадёшь в приёмную семью – туда берут в основном детей маленьких. Если это почти сформированный человек, почти готовый преступник, – такого не возьмут. Ты попадёшь в ситуацию, где с тобой будут другие дяди и тёти, которые, естественно, не будут тебя любить. У тебя начнётся другая жизнь. Мы к этой жизни готовы. Если и ты готов – тогда прими такую перспективу».

На каком-то этапе оказанное сопротивление достигло своей цели. В храм он пока не стал ходить, но, по крайней мере, вернулся в кружки, стал заниматься спортом, восстановил отношения с родителями. Они снова узнают своего любящего сына, с которым можно общаться. Его поведение, запредельное хамство очень напоминало одержимость собственным «Я».

В некоторых случаях помогает и любовь. Но здесь надо обратить внимание на пост и молитву: для родителей это было вразумлением. Это было укреплением их веры. Мать побывала на Соловках, взяла на себя молитвенное правило – Чин 12 псалмов.

Примерно через год ребёнок вернулся в семью.

Всем, у кого складывается подобная ситуация, желаю принять верные решения, чтобы каким-то образом ситуация работала не на наше уничтожение, а на наше возрастание, преображение.