Прокопий (Пащенко), иером. Боевые действия: как справиться с тревогой. Ч. 2

Данный текст подготовлен на основе одноименного эфира, проведенного совместно с телеграмм-каналом «Доброта на завтра». Во второй части продолжается обсуждение таких тем, как тревожность, рождающаяся при контакте с боевыми действиями или информацией о них. А также – тема ПТСР – применительно не только к военнослужащим, но и к гражданскому населению. Прочие эфиры, в суммарную идею которых включен данный текст.

Вступление. Нельзя говорить о тревоге абстрактно, нужно учитывать культурно-исторический фон.

Сложно говорить о тревоге в общем, потому что человек всегда вписан в конкретную историческую обстановку. Что бы ни говорили постмодернистские авторы, у человека есть культурно-исторический код: система его мышления вписана в конкретную историческую эпоху и конкретное историческое время, которое имеет свои особенности. Поэтому трудно понять тревогу абстрактно, вне человека, в виде какой-то интеллектуальной процедуры. По этой же причине толкователи Священного Писания настаивают на том, что некоторые термины Библии нужно понимать исходя из той эпохи, в которую писались эти тексты. В течение веков значение конкретных слов могло меняться, и при чтении нужно учитывать конкретно ту историческую эпоху. Современные христиане критикуют Ветхий Завет: мол, как возможна такая жестокость? Но тогда были такие нравы: по всей видимости, люди были склонны решать вопросы таким образом. Как замечал епископ Александр (Семенов-Тян-Шанский), мы, в отличие от ветхозаветного человека, уже пожили в какой-то евангельской этике, в более или менее благоустроенном государстве (государство можно ругать, но тем не менее сейчас на улицах не убивают, как в первые века, когда тебя могли – условно – зарубить мечом на улице). Поэтому, не учитывая конкретных обстоятельств, говорить о тревоге абстрактно – путь провальный. Какие бы логистические системы не строили современные психологи, все же сперва мы разбираем какие-то изначальные ситуации, натаскиваемся, а потом видим ситуацию в целом. Так и хорошие духовники отказываются говорить о вопросе вообще, говоря о нем конкретно, применительно к конкретному человеку, к твоей конкретной ситуации, к ситуации твоего близкого. Когда мы говорим о конкретной ситуации, проливается свет на разные обстоятельства, появляется зацепка, которую можно как-то раскрутить.

Каким образом у человека вырабатывается способность анализировать сложные кризисные ситуации. В чем ошибка эзотерических практик «осознанности».

Известный современный экономист – американец ливанского происхождения, православный христианин – Нассим Талеб, рассматривая в своей книге «Антихрупкость»[1] экономические кризисы, говорит, что, когда происходит кризис, люди, которые учились в университетах, пытаются оценить этот кризис с позиции тех знаний, что им доступны. На основании доступных знаний человек создает систему, имеющую какой-то логический непротиворечивый вид и на первый взгляд дающую какое-то объяснение происходящему, однако на деле такая система совершенно не соответствует реальности. Можно давать бесконечное количество объяснений какому-то масштабному событию, но они не высветят вам подлинную причину происходящего. Чтобы понять подлинную причину, необходимо определенным образом себя настроить. Как говорил академик А.А. Ухтомский, только если мы настраиваем свои органы восприятия, у нас появляется хотя бы какой-то шанс уловить те содержания, по которым живет мир. Вероятно, эта «настройка» начинается с детства, когда человек учится оценивать собственные поступки, понимать других, и потихоньку его система восприятия настолько развивается, что он становится способным анализировать все более и более сложные ситуации.

В работе академика Ухтомского «Сеченов в Ленинградском университете» http://psihdocs.ru/aleksej-uhtomskij-dominanta-ooo-izdatelestvo-piter-2019-seriya.html?page=22 описывается, как великие ученые совершали настоящие открытия. По ошибке люди обычно думают, что ученый перед каким-то большим прорывом изучает огромное количество материала, делает какие-то свои выводы, затем на основании этих выводов производит синтез и в итоге таким образом вскрывает суть явлений. Ухтомский показывает, что на самом деле все происходит не так. Изначально, в силу психической и физической организации, ученый, приближающийся к открытию, уже имел некоторое предощущение, в каком направлении ему смотреть. Это предощущение – по словам Ухтомского – доминанта на лицо Другого. Она помогает и познать реальность, и выжить в критической ситуации. Крупнейшие ученые, вскрывшие законы, которыми дышит мир, изначально имели это предощущение, а потом уже экспериментами и опытами подтвердили свою первоначальную догадку. Но первоначально эта догадка, сама способность ее познать рождается в недрах нашей психики тогда, когда мы, например, способны угадать печаль близкого человека. Вот близкий человек замолчал во время обеда, и тот, кто способен эту перемену уловить, будет иметь на порядок больше шансов выжить, если, например, он впоследствии станет снайпером. Потому что в каких-нибудь джунглях он заметит то, чего не заметит никто другой. При этом эта наблюдательность настолько глубоко будет связана с ядром личности, что она в итоге станет естественным качеством. Человек при этом не перегружает память, не утомляет свой мозг, потому что у него изначально присутствует некий интерес к миру. Люди, которые пытаются развивать наблюдательность, оставаясь при этом в своей эгоистической скорлупе, крайне утомлены постоянно. Поэтому различные эзотерические техники «осознанности» действуют на человека разрушительно. Чтобы понять, что сейчас происходит в мире, нужно миллион сигналов собрать воедино, а эзотерические практики «осознанности» пытаются разорванное мышление человека приковать к текущему мгновению. Но, как говорил Ухтомский, все-таки наша психика постоянно перерабатывает огромное количество информации, связанной с нашим внутренним миром. Если мы произвольно начинаем смещать фокус внимания, привязываемся к текущей точке, то мы перестаем глобально замечать что-то другое в себе, в окружающей жизни.

У каждой истории есть своя предыстория. Кризисная ситуация как итог всей прошлой жизни человека. Евангелие как точка отсчета и единственный критерий истины.

Возвращаясь к вопросу о преодолении тревоги в кризисной ситуации, нужно помнить о том, что у каждой истории есть своя предыстория. То есть нельзя разбирать нынешнюю ситуацию в мире, начиная с февраля 2022 года. Российский ученый С.Г. Кара-Мурза в своей книге «Манипуляция сознанием»[2] говорит, что крайне важно установить предысторию любого вопроса, потому что иначе все обсуждение ситуации будет построено на эмоциях. С этой стороны убили детей, с той стороны убили детей, здесь показали разрушенный дом, там показали разрушенный дом… и начинается какая-то тяжба: ты дурак – нет, ты дурак, ты убийца – нет, ты убийца и так далее. Правда в том, что нынешняя ситуация началась давно, задолго до февраля 2022 года. Здесь важно вспомнить еще одну мысль Ухтомского: по его словам, в отношении каждого человека кризис выявляет то, чем человек до этого кризиса жил всю жизнь, чем он был ведом, о чем думал, какие содержания вкладывал в свою душу, какие решения принимал, действовал или бездействовал. До какого-то времени все это скрывалась за социальной маской, но кризисная ситуация срывает покровы и обнажает то, что человек строил.

Есть люди, которые принимают аномальные решения и занимают сейчас крайне агрессивную позицию, но, если всматриваться в их историю, можно увидеть, что этому много что предшествовало. Один мой знакомый, который сейчас на чем свет стоит обвиняет Россию, несколько лет назад заблокировал своего отца, разорвал с ним отношения в довольно грубой манере. Таким образом, становится понятно, что если человек в глобальном смысле по жизни чего-то не понял (что его отец – это его союзник, какой уж есть, но союзник), то, естественно, он и в более масштабной ситуации разобраться уже не сможет и станет жертвой своих придуманных идей, жертвой мнения коллектива, в котором он сейчас вращается. Если самый глубокий инстинкт сыновства этот человек сломал под воздействием каких-то роликов в Интернете, то и в отношении других взглядов он будет целиком и полностью идти по этой линии, которую предложит ему окружающая пропаганда. И при этом такой человек будет считать себя целиком свободным.

Разобраться в сложной кризисной ситуации может тот, кто с самого детства учится смотреть на жизнь с позиции Евангелия. Почему в идеале Церковь должна быть отделена от государства, почему она не от мира сего – потому что есть вечные, незыблемые принципы, что-то такое, от чего мы начинаем отсчитывать ось координат. В цикле лекций Бориса Якименко «Концентрационный мир нацистской Германии» есть лекция №14 – про абсурд. Автор на примере поведения узников концлагерей показывает, что, когда внешняя ситуация становится аномальной, человек пытается ее понять и затормаживается, если у него нет изначального критерия определения истины. Человек пытается найти этот критерий вовне, но внешне реальность так выстроена, что она сбивает все твои настройки, все точки отсчета, и тогда за точку отсчета ты можешь принять какую-то аномалию. Почему мы говорим именно о Евангелии как критерии истины? Потому что человек, который с детства выбирает какой-то политический тренд – толерантность и так далее – рано или поздно запутается. Потому что как вообще можно строить свою жизнь и свою систему суждений на невыясненном термине? Истина должна строиться не с позиции какого-то современного тренда, потому что тренды постоянно меняются. Мы живем в эпоху постмодернизма, в которой нет четких критериев: то, что вчера было хорошим, сегодня может оказаться плохим, критерии определения истины меняются по щелчку. И если человек не имеет более глубокой опоры, он запутается. Этой опорой должно стать Евангелие как абсолютная, неизменная истина.

Медиальная префронтальная кора как орган, участвующий в анализе кризисной ситуации. Саморефлексия и эмпатия. Совесть.

Орган, с помощью которого мы можем распознать какую-то социальную ситуацию – медиальная префронтальная кора. Она развивается благодаря двум явлениям: саморефлексии, когда человек оценивает хорошо или плохо он поступил, и эмпатии. Человек, который учится думать о других, постепенно обретает способность понимать действия окружающих. Даже если когда-то он станет военным и у него будут противники, эта способность понимать ближних – если в детстве он воспитывался в любви – даст ему возможность предугадать действия другого человека, как-то их проанализировать и встретить их в той точке, где противник собирается что-то предпринять.

Сейчас очень много блогеров говорят, что религия – это бред, придуманный, чтобы контролировать человека, но то, что эти люди при этом проповедуют – это махровый эгоизм. Чтобы выжить, людям необходимо друг с другом кооперироваться. Люди, которые «гребут» только под себя, на каком-то этапе в сложной ситуации не смогут правильно сориентироваться. Учитель будущего академика Д.С. Лихачева, профессор И.М. Андреевский, оказавшись в Соловецком концлагере, проводил исследования и выяснил, что те заключенные, которые изолируются в своем эгоизме, забирают себе лучшую пайку, лучшее место – погибают быстрее всех. Чтобы выжить в сложных условиях, необходимо обладать какой-то информацией, поддержкой окружающих, а человек, который изолировал себя от всех, противопоставил себя другим, постоянно ждет удара в спину, и, соответственно, в силу его эгоистической оценки реальности, у него не хватает данных для того, чтобы принять осмысленное решение в кризисной ситуации. Он дернется там, где нужно сидеть тихо, и будет сидеть тихо там, где нужно дернутся.

Совесть – важный орган для развития саморефлексии, которая, в свою очередь, формирует медиальную префронтальную кору – это не только орган, которым мы познаем свое нравственное состояние. Совесть – это, можно сказать, глас Божий, кто-то считает, что совесть – это Ангел Хранитель, но в тоже время ее можно осторожно сопоставить с этой медиальной префронтальной корой. Можно сказать, что это тот телескоп, который смотрит внутрь нас и который на каком-то этапе мы разворачиваем вовне. Вот человек заблокировал своего отца, назвал его дураком, совесть обличает его, но при этом, посмотрев какого-то блогера, он думает, что религия – это метод контроля, что человек должен сам все решать. И такими мыслями он залепляет телескоп своей совести жвачкой, и в итоге у него на совести появляется белое пятно, он часть себя перестает осознавать. Когда он телескоп разворачивает вовне, это белое пятно остается на нем.

Однажды ученые стали говорить о том, что появился какой-то космический червь сотни километров в длину, который летает по Вселенной. А потом выяснилось, что к телескопу просто прилепилась какая-то волосинка, и, будучи увеличенной, эта волосинка превратилась в космического червя, который якобы летит на Землю. Примерно так у человека рождаются разные взгляды на реальность, если он не разобрался в своем внутреннем мире, кого-то не простил и т.д.

Австрийский психиатр Виктор Франкл считал, что совесть – это тот орган, с помощью которого мы постигаем смысл уникальной ситуации. Видимо, он имел в виду ту самую префронтальную медиальную кору. У академика Ухтомского есть похожая мысль о том, что масштабный исторический процесс мы можем понять только с помощью интуиции совести. Эта способность закладывается с детства. Украл у соседа танчик, хочется его оставить себе, но совесть призывает отдать, и, если человек на этом этапе не сумеет в ситуации разобраться в свои пять годиков, и потом подобное начнет наматываться, то, естественно, позже, в более масштабный ситуации разобраться он тем более не сможет. Что такое интуиция совести, о которой говорит Ухтомский? В силу того, что у нас формируется способность со вниманием относиться к ближнему и со вниманием, с какой-то нравственной позиции, перерабатывать внутренние сигналы, мы становимся способны миллионы сигналов уже из внешней реальности объединить в какую-то единую концепцию.

Разобраться в масштабной ситуации больше шансов у того, кто имеет доминанту на лицо Другого. Она позволяет и выжить, и объединить миллионы сигналов в некую единую модель. Доминанта, то есть такое состояние нервной системы, является тем маховым колесом, с помощью которого наш опыт, по словам Ухтомского, избавляется от пестроты, то есть у нас появляется навык вычленять какие-то сегменты реальности и объединять их в единую модель. Человек, который изначально старается жить по любви, умеет вычленить больше этих сигналов. Человек, который живет агрессивно не сможет создать единую концепцию: ему больше интересна ситуация, где какого-то ребенка на части разорвали, где дом взорвали, а в том, что за этим стоит, – он уже разобраться не сможет. Поэтому, когда мы встречаемся со взглядами какого-то аналитика, блогера, прежде всего нужно смотреть, что он за человек. Если он всех призывает к махровому эгоизму, всех, кто сражается за свою страну называет пешками, если в нем видно какое-то хамство, нелепая позиция, например, он женщин называет низшими существами или вообще вешает на людей ярлыки – у такого человека явно деформирована та линза, через которую он смотрит на мир. Вряд ли от такого человека вы почерпнете то, что поможет вам структурировать собственный опыт. Если у человека есть хамство, наглость, то скорее всего в каком-то масштабном процессе он не заметит существенное.

Еще раз подчеркнем, что современные тренды нужно знать, но нельзя определяться ими. Тот, кто определяется только современными трендами, запутается. Мошенники тоже хорошо знают тренды и оперируют ими в корыстных целях. Например, в государстве есть налог. Человек, который хочет его обойти, ищет, как схитрить, обмануть и встречается с мошенником. Мошенник предложит ему схему вывода денег. Мошенник знает, что на этом пути люди пытаются найти лазейку, и он предлагает якобы более выгодные схемы. Человек, который руководствуются только своими точками зрения, эгоистичными побуждениями, всегда окажется в руках мошенников. Даже абстрактные идеи справедливости могут стать оружием в руках террористических сообществ. Некоторые авторы считают, что для исполнения терактов выбирают людей, у которых по каким-то причинам были разорваны межполушарные связи (например, была травма мозга, была пережита в детстве психологическая катастрофа и т.д.), и в силу того, что мышление повреждено, такие люди не могут собрать сигналы воедино. Потом человеку просто начинают показывать кадры о том, как жируют богатые, а большинство населения живет в бедности, и приводят его к выводу, что богатым нужно отомстить. Но человек с поврежденным мышлением не понимает, что, если он взорвет дом или какое-то кафе, пострадают те самые простые люди, ради которых, по идее, он на все это идет.

Трезвение христианина. Цена свободы – постоянная бдительность.

Чтобы быть христианином, в каком-то смысле нужно быть готовым к ежедневным сложностям. У Святых Отцов есть термин «трезвение». Трезвение предполагает, что мы не переводим процедуру оценки реальности в автоматический режим. Один известный финансист говорил, что главная проблема в управлении большими компаниями в том, что люди, которые должны принимать большое количество решений, совершают ошибку, переводя эти решения на автоматический уровень, то есть машинально подписывают все бумаги, которые им приносят помощники. Когда это касается финансовых трат, это становится критично, потому что человек теряет понимание ситуации. Конечно, быть христианином – это большая ответственность, потому что ты не можешь перевести все на автоматический режим. Тебе нужно быть уверенным, что тот шаг, который ты сделаешь, не нанесет ущерб твоей совести, потому что тебе с этой совестью потом входить в вечность. С одной стороны, это, конечно, труд, но, с другой стороны, потом он дает невероятную сладость душе, потому что в какой-то кризисной ситуации человеку, привыкшему к трезвению, тревожно совсем на другом уровне – он скорее боится совершить неверный шаг и разорвать свою связь с Богом, с людьми, со своей совестью. И в итоге, чем человек внимательней к себе, тем чаще и дольше он испытывает невероятную сладость. Даже посреди, казалось бы, кризисной ситуации, где у всех просто едет крыша, ему на ровном месте просто хорошо. Когда архимандрита Иоанна (Крестьянкина) спросили, как он оценивает свою жизнь – в его жизни было много тюремных заключений, пытки, военные действия – он сказал примерно так: «Мне очень хорошо. Потому что я знаю, что против совести я ничего не делал, и, несмотря на все трудности, у меня есть внутренний покой».

Даже некоторые светские авторы говорят, что цена свободы – это постоянная бдительность. Мы потихоньку обучаемся с детства, как было бы правильно поступать в экстремальных ситуациях и что будет, исходя из данных условий, христианским ответом на эту ситуацию. Так, постепенно, у нас вырабатывается навык мгновенно оценивать сложнейшую ситуацию. Я нарушил пост – нужно ответить себе: это было обусловлено или нет? Это гости пришли, и я нарушил пост по любви к ним, чтобы их не опечалить? Или у меня был выбор, но я пренебрег возможностью предусмотреть меню заранее – тогда в каком-то смысле я сам виноват, что так произошло. Если мы отмахиваемся от таких вопросов, то мы христианского ответа не находим. И тогда, естественно, мы не найдем его и в глобальной ситуации.

Проблема концепции второй щеки и непротивления злу.

Многие сейчас цитируют слова о непротивлении злу и о второй щеке. Очень любят это делать психопатические товарищи: унижать собеседника словами, что он, мол, христианин, он должен смиряться. Русский каратист Андрей Кочергин хорошо прокомментировал эти слова про вторую щеку в своей статье «Про вторую щеку и другие духовные ценности» http://sportfiction.ru/books/ogneupornye-sovety/?bookpart=192952. Все-таки мир восточный – это мир кровной мести. Когда происходит какая-то трагедия, кто-то кого-то убил, например, эта цепочка насилия не остановится, все захотят отомстить друг другу, в итоге люди просто вырежут соседние кланы. Поэтому слова Христа про вторую щеку надо понимать не как призыв к слабости, мы же помним, что Христа никак нельзя назвать слабым человеком, потому что Он бросил вызов всей правящей элите, вступил с ней в противостояние. Те, кто называют Христа слабым и пассивным, забывают о том, что Его ученики бросали вызовы, не боялись ни правителей, никого – все-таки это мужество. В условиях падшего мира, где мы живем, призыв Христа подставить под удар вторую щеку подразумевает создание какого-то нового сообщества на основании совершенно новых принципов, где насилие не будет рычагом решения вопросов, как это было в Ветхом Завете.

Но бывает и так, что, если мы оказались в условиях этого падшего мира, в конкретных исторических обстоятельствах, как Ветхом Завете, где люди по-другому не понимают, слова о непротивлении злу обретают другой смысл. Воин, идя на войну, может понять эти слова так, что это лично он не должен пропитаться ненавистью к противнику. Он должен с ним сражаться, но при этом сохранить свою душу свободной для Бога. Были разные времена, перед разными народами стояли разные задачи, но все-таки эти слова о непротивлении злу, о второй щеке стоят перед человеком, который оказался в конкретной ситуации. Эти слова нельзя разбирать абстрактно, просто так. Этот вопрос не стоит перед теми певцами, которые сейчас уехали из России и на съемном жилье за границей вещают про насилие в нашей стране. Кто имеет право комментировать происходящее? Жители Донбасса, которые восемь лет жили в этих условиях и старались остаться людьми, христианами. У них сформировалось понимание того, как эти слова Христовы можно адекватно воспринять в их ситуации. Другие же люди могут просто от этого вопроса убежать и размышлять о нем абстрактно.

По Интернету ходил один показательный ролик. Очень агрессивный мужчина, возможно, находясь под психоактивными веществами, пытается пройти через турникет в метро. Турникет не срабатывает, он начинает кипятиться, бьет турникет. К нему подходит работник метро, мужчина сходу выхватывает нож, машет им и пытаться драться, создается затор, он угрожает окружающим людям ножом. Среди пассажиров идет другой крепкий мужчина с сумкой, может быть, военный или спортсмен, по нему видно, что он умеет решать такие ситуации. Он проходит мимо этого мужчины с ножом и, поравнявшись с ним, просто бьет его сумкой, сваливает с ног, после чего этого «красивого товарища» связывают. Можно сказать, что этот человек с сумкой поступил по заповеди, потому что он обезопасил тех людей, которые потенциально могли пострадать от неадекватного товарища, который на пустом месте угрожал им ножом.

Святитель Василий Великий писал, что разумный пребывает в добре, удерживаемый страхом Божиим и любовью, а ленивый, беспечный направляется к добру судом человеческим, уздой, наказанием. Если эта узда разрывается, то зло разливается вокруг. Соответственно, мотивационные речи действуют на людей, которые и так, в принципе, адекватны. Если они немного потерялись по жизни, им можно напомнить, что они христиане, что есть заповеди о любви, и тогда они приходят в чувства. Но если человек с детства жил на синтетических наркотиках, если мозг его находится постоянно в аномальном режиме, то эти слова для него ничего не значат. К слову, один автор назвал пьянство началом безбожия, потому что пьяный человек постоянно находится в затуманенном состоянии сознания и поэтому не способен в принципе понять христианское учение.

Еще одну иллюстрацию того, что непротивление злу не всегда уместно, привел один священник из собственного опыта. Когда он еще учился в семинарии, в переходе к нему подошли два сектанта – парень и девушка – со словами: вы, мол, называете Александра Невского святым, а он убивал людей – как вы объясняете такое противоречие? Батюшка вспоминает, что в этот момент он стал молиться, и вдруг ему пришел такой ответ. Он повернулся к девушке и сказал: «Если тебя сейчас какие-нибудь гопники схватят и потащат насиловать в переходе…» и, обратившись к парню, спросил его: «… что ты тогда будешь делать?» Парень замялся, потому что если он скажет, что пойдет девушку спасать, то они будут противоречить сами себе, и тогда получается, что Александр Невский прав. А девушка в это время на него внимательно смотрит: что он скажет? Когда у нее включилась женская природа, сектантское учение чуть отступило. С другой стороны, если парень ответит, что будет просто стоять здесь и молиться за нее, он скажет глупость, потому что это не вписывается ни в какую нормальную реакцию. В общем, парень-сектант ничего не смог сказать, но девушка все это время смотрела на него испытующе.

Пограничное состояние разума. Черно-белое мышление. Расширение картины мира. Отделять суть от эмоций. Общение с позиции любви.

Следующий вопрос – пограничное состояние разума. Имеется в виду не сумеречное состояние, когда человек находится на грани, условно, между нормой и психозом, когда его «колбасит». Пограничное состояние – это когда мышление у человека черно-белое, сектантское. При этом не обязательно быть сектантом. Такие люди рассуждают так: Сталин – либо хороший, либо плохой; либо святой, либо исчадье ада. Человека с пограничным мышлением будет очень экзальтированным: он будет говорить вам, что вы его лучшая подруга и что вы мгновенно преобразили его жизнь, когда появились в ней. С такими людьми нужно быть очень аккуратными, потому что так же мгновенного вы будете обесценены, когда какая-то ваша черта не устроит этого человека. В книге психотерапевтов А. Бека и А. Фримена «Когнитивная психотерапия расстройств личности»[3], в разделе «Пограничное расстройство личности» авторы показывают, что для того, чтобы выходить из пограничного мышления, необходимо расширять картину мира человека, обогащать его мышление, показывать ему, что существуют разные варианты. Те, кто восхваляет безмерно Сталина, пусть сходят в музей ГУЛАГа: да, были успехи у страны, но какой ценой? В музее ГУЛАГа есть документы за подписью Сталина, которые показывают, что существовали разнарядки по областям: в каждой области страны нужно было расстрелять столько-то тысяч человек для всеобщего устрашения. Была развитая мультипликация в советские годы – но по какой причине? Потому что люди были в настолько зажатых условиях цензуры и контроля, что никак не могли себя выразить кроме как в детских фильмах.

Людям с пограничным мышлением необходимо рассматривать всю ситуацию целиком. Например, одна школьница некоторое время назад написала письмо очень большому начальнику. Видимо, это письмо попало ему на стол, потому что в школу этой девочки стали приезжать комиссии одна за одной, трясти школу сверху донизу. Не факт, что в школе все улучшилось после этого письма, потому что при проверках изменения могут носить показушный характер, но, может быть, тот начальник наверху искренне хотел что-то изменить к лучшему. Он дал указание нижестоящим решить вопрос, но дальше включилась бюрократическая машина, и этот вопрос стал решаться в таком ключе: хотели как лучше, получилось как всегда. Естественно, видя все эти перекосы, человек разражается агрессивной реакцией, в нем может появиться даже какая-то ненависть. Но все-таки надо понимать, что, возможно, люди пытались сделать как лучше, исходя из каких-то условий, но вышло как вышло.

У другого ребенка – знакомой знакомых – была попытка самоубийства. Девочка наелась таблеток, родители увидели, вызвали скорую. Посыл у взрослых был хороший – спасти девочку от суицидальных мыслей, но как это было воплощено в итоге? Огромный стол, сидит психиатр, вокруг – специалисты по несовершеннолетним, чуть ли не два десятка, и в середине этого стола сидит испуганный папа этой девочки и сама испуганная девочка, ребенок, которую допрашивают: скажи, для чего ты ела таблетки? Сам по себе хороший посыл помочь ребенку воплотился в какую-то страшную форму. Поэтому, чтобы выйти из пограничного мышления, нужно всегда отделять одно от другого: суть дела от того, что говорят. Например, если читать историю Церкви, особенно первые века Вселенских Соборов, можно увидеть, что было очень много мятежей по поводу каких-то церковных определений – люди были не согласны с ними и брались за оружие. Доказывает ли это, что православие призывает к убийству? Конечно, нет. Те, кто в принципе понимал суть христианства, может быть, по-другому пытались решать эти вопросы, но те, кто был на своем уровне эмоциональной возбужденности, кто был предрасположен взяться за оружие, готовы были использовать малейший повод. Поэтому нужно отделять суть дела от конкретного воплощения и суть дела – от своей эмоциональной реакции на него.

Также очень важно уметь формулировать свою тревогу, свой ужас. Когда вы говорите: я в ужасе, я в шоке от этих событий, – попытайтесь ответить, почему вы в шоке, что конкретно у вас вызывает ужас? Вы боитесь, что ваш дом будет разрушен или вы сопереживаете тем людям, которые на Украине погибают? Если вы сопереживаете, вы можете какое-то действие предпринять: помогать. Бывает, что человек даже не может сформулировать, что именно его пугает, но попытаться сформулировать нужно. Существуют исследования миндалевидного тела – органа мозга, который ответственен за продуцирование эмоций. Как только человек именует эмоции, дает им хоть какое-то определение, активность этого органа, согласно исследованиям, снижается.

Есть люди, которые сейчас ругают правительство, очень агрессивно идут «в атаку», но, если с ними поговорить, выясняется, что это не столько их позиция, сколько просто неосознаваемый страх. Возможно, их страх даже не связан с ситуацией на фронте, они скорее боятся увольнения или переживают за старенькую болеющую маму. Этот неосознаваемый ужас – он сейчас зацепился за актуальную повестку – и человек начинает активно свою позицию транслировать, но не всегда с ним нужно спорить. Может, человека нужно просто приобнять, попытаться успокоить. Ведь что важно сделать, когда ребенку страшно? Сказать, что вы его не бросите, что, какой бы он ни был, вы его любите. Поэтому очень важно даже в семейных вопросах несогласия и баталий понимать, что часто за этими агрессивными разговорами стоит какой-то личный страх человека перед своим будущим. Может быть, стоит воздействовать на него не убеждениями, а поступать, как с ребенком, говоря: я тебя поддержу, несмотря на то что у нас какие-то разногласия, ты для меня дорог, я тебя не брошу. И тогда человек действительно может как-то успокаиваться.

Антуан де Сент-Экзюпери в книге «Цитадель» приводит мысли восточного царя, наблюдающего за воровкой, которая должна быть казнена. Воровка напоминает ему лисицу, которая пытается выкрутиться и для этого лжет. С одной стороны, он видит, что женщина отчаянно лжет, но, когда он смотрит на нее глазами, исполненными любви, он вдруг видит все по-другому: что это женщина, которая попала в капкан, она боится смерти, и она отчаянно из этих силков пытается выпутаться, но выпутаться такими средствами, которыми была научена. Она просто не знает, что можно действовать какими-то иными способами, кроме лжи. Когда он увидел ее такими глазами, она вызывала у него чувство сострадания.

Как люди сходят с ума. Специфическое знание, падающее на необразованный разум, дает пагубные всходы.

Не вставая ни на одну позицию, могу сказать, что среди тех людей, которые, все взвесив, осмысленно согласились с тем, что меры, принятые нашим правительством, были нужны – среди таких людей мне пока не попадались люди с аномальной психикой. Но среди тех, кто отчаянно стоит на противоположной точке зрения, иногда попадаются люди, с которыми невозможно разговаривать. Не только по этому вопросу, а в принципе. Например, ты год человека не видел, вам есть, что сказать друг другу, а он, даже не поздоровавшись, с первых слов начинает говорить о том, что он не согласен с тем, что введены войска. При чем здесь войска? Давай поздороваемся для начала, да и не я же из вводил. А человека не остановить, он заявляет, что все те, кто другой точки зрения – жертвы пропаганды, но он-то знает правду, он смотрел правильный канал, правильных блогеров.

Специфическое знание, падающее на современные мозги, сводит человека с ума. Один миссионер рассказывал, что однажды к нему подошла женщина со значком Гербалайф[4], на котором было написано «Хочешь похудеть? Спроси меня как», и говорит: «Хотите, я расскажу вам про клеточное питание?». Он согласился. И пока он слушал ее, он понял, что она просто сошла с ума. Она была женщиной деревенского склада, что называется от сохи, и ее эта тема клеточного питания просто свела с ума. Если бы она была диетологом или имела какое-то образование, она бы поняла, что могут быть разные взгляды, что в определенных условиях работают или не работают разные диеты, у нее была бы какая-то разная информация. А она чуть ли не обоготворила эту тему клеточного питания, потому что у нее нет альтернативных точек зрения. Естественно, какая-то мама, у которой сын призывного возраста, боится за него, но смотрит всякие каналы, у нее возникает ощущение, что она во всем разобралась, но она же не знает, что такое армия, у нее нет альтернативных точек зрения. И поэтому она попадает за капсулированное состояние и начинает вещать о своей позиции. Что-то подобное было у Настасьи Филипповны из «Идиота» Достоевского. Она тоже вела себя крайне агрессивно в надежде, кто что кто-то сумеет распознать ее боль и сумеет ей дать какой-то иммунитет, противоядие.

Раньше тоже существовали масоны, тайные общества, но люди проходили определенную подготовку, они были эзотериками, но хотя бы не становились психами, они целенаправленно шли к своим оккультным идеям. Но человек современный, который что-то по-быстрому прочитал в Интернете, просто заболевает. Есть такой синдром сверхценной идеи. То есть человек считает, что открытие, которое он совершил, – это самое великое открытие в мире, и с этой идеей носится. Я сравнивал разговоры разных людей, которые приезжают паломниками на Соловки. Разговаривал с одной женщиной, у которой профессия вообще не связана с электроникой, а она начинала рассказывать, что Россия поступает неверно, потому что из-за санкций у нас не будет каких-то микросхем. Известный американский финансист Рэй Далио – хотя его жизненная философия мне чужда, но то, что он пишет про управление компаниями, интересно – пишет, что среди специалистов он редко наблюдал ситуацию, когда человек может удержаться от комментария, если речь касается не его профессиональной области. То есть обсуждают вещь, в которой ты не компетентен, и, как правило, все все равно считают, что нужно высказаться. В то же время, я общался с женщиной, которая работает в авиастроении, и она рассказала реальное положение дел: что Россия, хоть и с трудом, идет к тому, чтобы нам самим собирать самолеты. И вот это пограничное мышление рождается из-за того, что люди изначально не пытались оценивать свои поступки и понимать других.

Распады семей на фоне происходящего. Забота друг о друге. Аномальные состояния, ненависть как симптом неправды. Любовь к Истине как критерий правды.

Сейчас распадаются семьи, потому что люди в предшествующие годы в принципе не учились общаться друг с другом, а когда возникла кризисная ситуация, люди встали по разным сторонам баррикад, и семьи начали распадаться. Но надо понимать, что развод произошел раньше – когда люди потеряли способность находить общие точки по поводу всего: где провести отпуск, как воспитывать ребенка – у каждого была своя точка зрения, договориться не могли. Не сами военные действия привели к распаду семьи, просто непонимание, которое зрело до этого, сейчас вышло наружу.

Одна моя знакомая пытается объяснять тем, кто сейчас разводится на почве разногласий, что у них – семьи, что они могут все-таки друг друга любить. Итак понятно, что в мире много аномалий, много зла, но хотя бы на уровне своей семьи, своего коллектива, сообщества мы же можем создать хоть подобие человеческого общения. Еще раз повторю, что ветераны Вьетнама, у которых не было ПТСР, которые вернулись психически здоровыми с войны – у них был фактор заботы друг о друге. Можно сказать, что в своем окопе, несмотря на то, что вокруг были зверства, они пытались в своем коллективе, в ближайшем окружении строить хоть какое-то подобие человеческих отношений. Тогда у них было больше шансов остаться психически здоровыми.

К вопросу об аномальных состояниях. Один священник рассказывал, что для него самым главным аргументом были слова его мамы, которая жила в Киеве, и в Киеве жил его брат. Сейчас этот священник живет в России и говорит, что его брат стал ему угрожать. Многие отметили аномальную ситуацию, которая заключается в том, что родственники на Украине прекратили все контакты с родными из России. Но ведь мы родственники, можно же поддерживать отношения, не обсуждая вопросов, которые вызывают разногласия. И аргумент мамы этого священника, когда брат кричал, что Россия – агрессор, был таким: ты не прав, потому что ты ненавидишь. Тот, кто ненавидит, уже не может быть прав. Ненависть – это та самая патологическая доминанта, которая изменяет фокус восприятия. Человек в ненависти смотрит на мир сквозь кривое зеркало, он не может ситуацию видеть адекватно.

Люди, которые называют себя элитой (артисты, певцы, блогеры), уехав сейчас из России, ведут себя очень показательно. Когда журналисты спрашивают их, как те относятся к России, эти «элитарные» граждане просто матом начинают угрожать. То есть видно, что люди находятся в измененном состоянии сознания, в аномальном состоянии. Еще раз повторю замечательные слова Апостола Павла, сказанные о последних временах: «За то, что они не приняли любви истины для своего спасения <…> пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи» (2 Фес 2. 10–11).

Если подводить промежуточный итог, чтобы справиться с этой тревогой при боевых действиях, необходимо не отказываться от любви к Истине, потому что если на каком-то этапе человек от нее отказался, осудил кого-то, он сразу, мгновенно входит в измененное состояние сознания, в котором адекватно ситуацию понять не сможет.

Некоторые люди уезжают сейчас не из-за ненависти к России, а потому, что они были связаны с какой-то работой, например: компании закрывают филиалы, и некоторые люди, любя Россию, принимают осмысленное решение сейчас уехать. Но это решение осознанное, были взвешены все «за» и «против», оно было принято не на основе эмоций. Такие люди вовсе не входят в измененное состояние сознания, как человек, который вначале возненавидел, а потом принял решение – он уже сам себя деформировал.

Трагедия религиозного опыта. Два пути восстановления психической цельности: изменение образа жизни и покаяние.

Следующий момент – это трагедия религиозного опыта. У русского религиозного философа Ивана Ильина в книге «Аксиомы религиозного опыта»[5] есть такие замечательные слова: трагедия религиозного опыта заключается в том, что иногда «надо уметь облекаться в строгость» и сопротивляться злу силой. Например, правитель понимает, что бессмысленно выходить в беснующуюся толпу и пытаться что-то объяснить, но у него другого выхода нет, он не может просто взять и начать из пушек расстреливать людей. Или, например, какой-нибудь православный царь, князь Владимир, который не хочет казнить преступников, но в то же время есть слова святителя Василия Великого, которые мы уже упоминали, о том, что человек ленивый, беспечный направляется к добру судом человеческим, уздой, наказанием. Трагедия религиозного опыта состоит в том, что мы живем в условиях мира падшего, и, как бы нам ни хотелось избегать применения силы, иногда избежать его невозможно. Иногда приходится принимать осмысленные решения, которые в каком-то смысле нагружают твою совесть – иногда князь должен казнить преступника, иногда воин должен убить врага, чтобы остановить еще большее зло. И речь идет не о том, что ты, будучи христианином, себя обманываешь, идешь на компромисс с совестью, но о том, что при принятии решения ты берешь на себя ответственность за это решение, чтобы впоследствии сохранить свою психику здоровой.

Трагедия религиозного опыта может быть у солдата, который оказался на фронте. С одной стороны, никого по максимуму не хочется убивать, но, с другой стороны, ситуация складывается так, что либо ты – либо тебя. Конечно, и тут бывают разные ситуации. Будущий старец, Клеопа Румынский, во время воинской службы в боях стрелял поверх голов. Видимо, Господь уберег его ради того, чтобы в будущем он стал священником. Я также знал одного человека, который тоже стал потом священником, а раньше служил спецназе. Слава Богу, он никого не убил на войне, руки остались чистыми от крови. Но не всегда бывает так, действительно, есть христиане, которые участвуют в боевых действиях и убивают людей. Но каким образом они сохраняют при этом свою психическую цельность? Возникает ситуация, когда мы отступаем от какого-то идеала. Например, наш идеал – это десятка, а мы падаем на двойку. Человек взялся за оружие, чтобы остановить зло, но все равно война – это убийство. Конечно, есть смягчающие обстоятельства, которые ослабляют удар по психике – то, что он воюет за правое дело – и все же убийство действует на психику, человек сталкивается с тем, что называется комплексом осужденного. Такой человек приходит к психической цельности такими путями: либо он просто меняет образ жизни, например, прекращает убивать, либо восстанавливает свою цельность через покаяние.

Первый путь – изменение образа жизни – очень хорошо показан в фильме с Робертом де Ниро «Охотник на оленей». Роберт де Ниро там играет православного христианина. В фильме показана православная община на Аляске, члены которой время от времени своей мужской компанией выезжают в лес на охоту. В одной из сцен герой Роберта де Ниро выслеживает оленя и убивает его одним выстрелом. Затем героев фильма призывают на Вьетнамскую войну. Главный герой теряет своих друзей, по-христиански пытаясь их спасти ценой собственной жизни, но безуспешно. Потеряв друзей и вернувшись домой, чтобы как-то свою идентичность восстановить, он снова идет на охоту, как в старые добрые времена, выслеживает оленя и, когда берет его на прицел, опускает винтовку, потому что понимает: хватит, итак было много смертей. Он отпускает оленя. В каком-то смысле этот шаг – это символическое изображение того, что человек меняет что-то очень глубоко в своей жизни и благодаря этому изменению у него будет полный шанс освободиться от своего травматического опыта.

Второй путь восстановить свою психическую цельность, поднять ее с двойки до десятки – это покаяние. Человек говорит Богу: «Господи, я знаю, что Твоя заповедь такая, но тем не менее и условия были такие. Ты все видишь, Ты все знаешь, Ты видишь, в каком я состоянии, поэтому я прошу у Тебя прощения за то невольное зло, которое я причинил другим людям, чтобы остановить еще большее зло». И тогда это не лукавство перед Богом, и, если это покаяние искренно, психика человека заполняется от двойки до десятки хотя бы уже осознанием того, что с этого идеала он ниспал, но этот идеал в сознании у него остается.

Совсем проигрышный вариант, если человек, который оказывается на двойке, пытается восстановить свою цельность, входя в измененное состояние сознания и бреда, то есть он пытается двойку назвать десяткой. Он пытается создать систему оправданий, которая бы оправдывала его аномальное состояние. Что дескать он был вынужден убивать, потому что… и здесь может быть много нелепых, ненастоящих причин. Как только человек встает на этот путь измененного состояния сознания, очень быстро из его личности выветривается все человеческое. Он превращается в зверя, и этот процесс уже не фиксирует.

Замечательные слова были написаны в книге «Путь Архистратига»[6]. Авторы книги говорят, что, если воин христианин, если так сложилось, что он оказался на войне, и, чтобы остановить большее зло, он нажимает на курок, тем не менее, чтобы сохранить свою психику, он не должен обесценивать и расчеловечивать противника. Бредовая система – это как раз пытаться представить противника в виде недочеловека, комка грязи, который нужно уничтожить. Поэтому нужно быть очень аккуратными с «ура-патриотизмом». Ура-патриоты не замечают, что, когда они начинают произносить кровожадные лозунги, они полностью употребляются тому противнику, с которым пытаются бороться. Этот феномен наблюдался в немецких концлагерях, когда заключенные, которые страдали от эсэс, вследствие того, что происходила деформация их психики, начинали сами мыслить, как эсэсовцы. В книге «Путь Архистратига» приводятся слова о том, что нужно молиться за тех, кто пал от твоей руки. Конечно, в истории нет сослагательного наклонения, нет слова «если», но все равно у того человека, который пал от твоей руки, могла иначе сложиться жизнь, он мог отучиться, стать врачом, еще какую-то полезную профессию приобрести, но его жизнь была оборвана тобой. Ты можешь, конечно, пытаться этот вопрос решить в бредовой системе: мол, я же был должен, потому что ситуация была такова. Но в итоге ты эту проблему просто вгонишь вглубь себя и начнешь потом пить и т.д. Лучше эту проблему вывести наружу, признать: да, это было так, да, я нажал на курок, но, Господи, прости меня! И тогда психика сохраняется, тогда ПТСР не возникает.

Один военнослужащий рассказывал про женщину-снайпера из Архангельска. Она в храме целыми охапками ставила свечи. Ее спрашивали: зачем столько свечей, неужели у нее столько родственников погибло? Нет, она столько немцев положила во время войны. Я убежден, что у этой женщины не возникло ПТСР. С одной стороны, она понимала, что другого выхода нет, с немцами договориться не получится, и, чтобы остановить это зло, нужно предпринять какие-то действия. Но тем не менее в своем акте покаяния она сохраняла то христианское ядро, которое у нее было. Потому что когда человек старается примирить две крайние позиции и не выходит при этом на какой-то уровень над, то он падает на уровень еще ниже, чем был, и пытается все примирить в бредовой системе.

Ура-патриотизм. Расчеловечивание противника. Надспорный путь.

По феномену ура-патриотизма видно, что крайности смыкаются. На войне существует этот прием расчеловечивания противника, им пользовались еще арии. Арии именовали противника сыновьями Вритри, некоего демоноподобного существа. Поэтому у ариев был момент сакрализации войны, они считали себя сынами правильными, божиими, а всех противников – сынами дьявола. Видимо, эта концепция облегчала им убийство других народов. Что-то подобное было в немецкой армии на Второй Мировой войне. Была даже издана брошюрка, одобренная Гитлером, где славяне представлялись как двуногие человекообразные существа. И, конечно, когда началась война, немецкие солдаты прозрели, потому что оказалось, что есть у этих «недочеловеков» из брошюрки есть мозги, есть военная техника, танки, самолеты, что они могут применять стратегию и тактику…

Надо понимать, что, расчеловечивая для себя противника, ты также расчеловечиваешься вместе с ним. Поэтому произнося все эти лозунги, обидные названия типа «укры», обесценивая противника, не уважая в нем человека, – ты теряешь человеческий облик тоже. Те, кто призывает бить, уничтожать «укров» под корень, сами не понимают, что уподобляются «противникам». Надо помнить, что ненависть всегда разрушает. Поэтому, чтобы одновременно сохранить трезвое представление о реальности и снизить тревожность, необходим надспорный путь. Надспорный путь предполагает способность человека при необходимости взяться за оружие, но при этом не скатиться в ненависть, сохранить в себе все человеческое, сохранить способность впоследствии вернуться к конструктивной мирной жизни[7].

Некоторые люди вопрос тревожности пытаются ошибочно решить путем переинтерпретации ситуации, как это случалось с заключенными концлагерей. В частности, этот феномен рассматривает американский психиатр Бруно Беттельхейм в книге «Просвещенное сердце»[8]. Если ты ударил другого человека и говоришь себе, что ты должен был ударить, потому что ситуация была такова или потому, что этот человек был евреем, ты незаметно для себя становишься похожим на эсэсовцев. Если ты считаешь, что противника можно убивать только потому, что он противник, ты сам начинаешь уподобляться противнику. И важно не пытаться закрыть это какими-то грезами и выдуманными стратегиями. Важно оставаться человеком, адекватно оценивать ситуацию: есть противник, с ним договориться не получается, нужно действовать, но при этом не теряя человеческого лица. Это и есть надспорный путь.

Идея героизма, трудовой подвиг как конструктивная доминанта. Сострадание.

Очень важно не заразиться ненавистью, потому что солдат, который заразился ненавистью, – сколько бы ни говорилось про «святую ненависть» к врагу – он вернется с войны больным. Как говорил один военный психолог, Алексей Захаров, в беседе «Рабы глобальной матрицы»[9] на канале Андрея Фурсова: в СССР вопрос о ПТСР, то есть о боевой психической травме, был решен тем, что, когда солдаты вернулись со Второй Мировой войны, был идеал героизма, нужно было восстанавливать страну, был какой-то трудовой подвиг. Сейчас, конечно, этот подвиг уже обесценен, но тем не менее у людей была возможность выйти во вторую конструктивную доминанту – в доминанту преодоления: люди понимали, что они строят страну. По нейрофизиологическим законам эта конструктивная доминанта тормозила доминанту травматическую. Кстати, иллюстрацией того, что у многих не было посттравматического расстройства, стал символический парад пленных немцев на Красной площади после Победы. Пленных немцев вели, кто-то из людей кричал им что-то плохое, но кто-то – давал хлеб.

В автобиографическом романе Екатерины Матвеевой «История одной зэчки»[10] автор вспоминает историю из детства: они с мамой пошли смотреть на пленных немцев, хотели кинуть камни, но, когда увидели осунувшихся немцев, не смогли поднять на них руку – все-таки у нашего народа есть идея сострадания. И когда пленные немцы работали в нашей стране, к ним тоже было проявлено сострадание со стороны простых людей. Один немец говорил, что очень полюбил Россию, когда был на принудительных работах как военнопленный. Одна бабка его, пленного немца, здесь, в СССР, кормила, а когда он вернулся в Германию и какое-то время гостил у сестры, сестра после его отъезда выставила ему счет, педантично посчитав, что и когда он съел. И он вспоминал: «Когда я посмотрел на этот счет, я понял, что очень люблю русских». Это сострадание и трудовой героизм помогали русским людям уберечься от ПТСР после войны.

Четыре фактора предотвращения развития ПТСР.

Если же человек заражается ненавистью, начинается деформация его психики. Еще раз повторю четыре фактора из книги «Травма и исцеление»[11] психиатра Джудит Герман, которые помогли некоторым американским солдатам во Вьетнаме избежать ПТСР. Во-первых, эти солдаты не участвовали в зверствах ни по отношению к живым, ни по отношению к умершим, не было расчеловечивания противника. Во-вторых, они не ощущали себя песчинкой в адском котле, у них была какая-то точка зрения сверху. В-третьих, они понимали меру своей ответственности, у них была совесть, они понимали, что если сейчас ситуация аномальная, то это не значит, что я сам должен вести себя аномально и орать на своих подчиненных. И, в-четвертых, у них была забота друг о друге.

В книге «Путь Архистратига» одной из причин развития ПТСР указана спонтанная жестокость. Феномен ПТСР может проявляться не только на войне, это расстройство может быть у человека, который столкнулся с каким-то травматическим опытом, и этот опыт не был им понят, и у человека не было сложившихся точек зрения, чтобы этот опыт как-то проанализировать. По сути, это та же доминанта – такое состояние нервной системы, которое хранится в глубоких слоях памяти, и, когда человек попадает в аналогичную ситуацию, эта доминанта вскрывает весь комплекс переживаний, которые были сформированы на войне или в другом травматическом опыте. Когда девочка жила с пьющим отцом, который начинал ее пугать, она хлопала дверью, чтобы сохраниться от этого раздрая, потом она вышла замуж, ее уже никто не пугает, просто муж к ней обращается, мол, что на ужин будешь готовить? А у нее развито ПТСР, которое запускает комплекс переживаний, как в детстве. Одна женщина, побывавшая в Освенциме, рассказывала, что у нее началась паническая атака в автобусе из-за того, что у нее кондуктор спросил билетик, а она вспомнила, как немец в концлагере наставил на нее дуло автомата и что-то спрашивал. То есть человек с ПТСР вновь оказывается в аномальной ситуации, к которой он не готов, он не знает, что ему делать, и он начинает просто метаться. Вероятно – это всего лишь гипотеза – его метания в каком-то смысле запоминаются организмом, и сознание постоянно напоминает об этом травматическом опыте. Из-за того, что он не разобран, к нему не выработано какое-то отношение, этот опыт время от времени всплывает.

В книге «Депрессия и травма: как преодолеть»[12] подробно рассматривается, как преодолевается травматическая доминанта и этот элемент спонтанной жестокости. Если человек реагирует на экстремальные ситуации непродуманно, без учета разумного осмысления, формируя некое состояние психики, которое будет потом проигрываться в его жизни в виде панических атак, скачков эмоций, то крайне важно научиться те шаги, на которые человек решается, выводить из глубины понимания сути вопроса. Нужно научиться идти надспорным путем: если уж надо идти на войну, ты идешь, но с молитвой, помня о том, что ты христианин. А не так, что я убью всех, кто встанет у меня на пути, потому что «наше дело правое». Потому что в последнем случае ты вернешься домой психически больным человеком.

История Юрия Бессонова – белогвардейского офицера, заключенного Соловецкого концлагеря.

Очень интересен в контексте нашей темы опыт белогвардейского офицера Юрия Бессонова, иллюстрирующий и работу медиальной префронтальной коры, и важность опоры на совесть, и многое из того, о чем было сказано. Юрий Бессонов был белогвардейским офицером из элитных подразделений, он оказался в советском концлагере рядом с Соловками – в Кеми. Бессонову как бывшему кадровому военному в нечеловеческих условиях концлагеря предложили встать на сторону администрации. Если ты был на стороне администрации, тебе обеспечивались более хорошие условия существования, лучший паек и т.д. У Бессонова были навыки рукопашного боя, сила, опыт, и администрация хотела его руками прессовать других заключенных, держать их в страхе, в узде, в повиновении. Но так как Бессонов был христианином, он понимал, что для него этот вариант неприемлем. С одной стороны, – к вопросу о трагедии религиозного опыта – он понимал, что как христианин он должен не сломаться, сохранить в себе чистоту совести, но с другой стороны, объективно оценивая ситуацию, он понял также, что ситуация настолько жесткая, что у него может не хватить терпения, чтобы выстоять в ней, что он может пойти по «зверскому» пути. И тогда он принял решение бежать. Надо понимать, что не всегда может пройти решение бежать, может прийти и решение сражаться. Тем, кто уехал из России сейчас, живет в благополучии, конечно, легко рассуждать. Тем, кто уехал в Казахстан, легко осуждать тех, кто сейчас пошел на фронт. Пожил бы ты восемь лет на Донбассе, ты бы понял объективную картину. А сидя в благополучной квартире, зачем об этом разговаривать?

Итак, Бессонов принимает решение бежать, чтобы оставить совесть чистой, и очень интересно, как готовился план побега. Если анализировать его книгу «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков»[13], остается только поражаться, насколько это был невероятный по своему исполнению побег. Во-первых, он с товарищами прошел по непроходимой территории. С ним вместе бежал ингуш Созерко Мальсагов, он был таким волком, воином, и даже для него этот переход был тяжелым. В своих записках Мальсагов потом писал, что, когда все они падали от усталости, Бессонов, который был старшим группы и чувствовал ответственность за спасение этих людей, поднял винтовку и сказал, мол, если вы сейчас не встанете, я вас расстреляю. Он заставлял их подняться под дулом винтовки и продолжать бежать – к слову о том, что любовь – это не только милота и нежности. В каком-то смысле, благодаря такой жесткой мотивации они и спаслись. Во-вторых, удивительно, насколько у него было верное чутье, чувствование ситуации, и, за чистоту совести, наверное, Господь его просвещал, по-другому это никак не объяснить. Нас Господь просвещает через совесть. Приведу два примера того, как это происходило. В начале мы говорили, что выживают те, кто ориентируется на какие-то вечные точки отсчета, Евангельский идеал, а не на текущую конъюнктуру. Один из участников побега говорил Бессонову, мол, у нас мало калорий, мало витаминов, мало еды, нужно еще немного побыть в лагере, чтобы подкопить сала. Но Бессонов в своих воспоминаниях пишет: я решил, что мы уйдем на подъеме, то есть на воодушевлении, ведь если пройдет время, воодушевление будет спадать, у нас запала не останется, и будет тяжелее. Таким образом, он поставил духовное выше телесного. По сути его ответ на предложение побыть еще в лагере был такой: не хлебом единым будет жить человек. Бессонов как бы показал: для нас сало – это не главное, главное – духовная задача. Кто-то мог бы посмеяться, что он фанатик, но его правота потом многократно подтверждалась разными обстоятельствами в течение побега. Например, они прошли через непроходимые болота ровно в тот момент времени, когда у них был на это шанс. Какие-то области вокруг лагеря не охранялись, потому что считались непроходимыми. Такими были эти болота: зимой они превращались в лед и долго идти по ним было невозможно, потому что это все-таки север, беглецы бы замерзли. Летом – они бы однозначно утонули. Но благодаря решению Бессонова бежать немедленно, они застали такое время, когда сверху болота уже оттаяли, а снизу – примерно метр-полтора – еще был крепкий лед. То есть они сумели пройти по этому льду и не утонуть. Вышли бы из лагеря чуть раньше – замерзли, вышли бы чуть позже – утонули. Поэтому настолько важен тогда был ответ Бессонова – уходить на подъеме духа, а не ждать подкопления сала.

Также очень важно, что он решил во что бы то ни стало сохранить чистоту совести. Человек, который хранит свою совесть чистой, в практическом отношении отличается тем, что у него появляется фантастическая способность чувствовать внешнюю ситуацию. А тот человек, который наплевал на свою совесть, не поймет, что происходит кругом, потому что он уже этот важный орган сломал. Как это выражалось на примере Бессонова? Они так устроили, что за ограду лагеря вышли все вместе – бригадой – вязать веники. У них было двое или чуть больше охранников. И самого здорового нужно было нейтрализовать Бессонову. Можно представить: заключенные истощены, а тут – кабан, профессиональный охранник, который хорошо ест, нормально отдыхает. Бессонов вспоминал, что даже не знал, что с ним делать, но, когда охранник зачем-то нагнулся, у Бессонова внутри прозвучало: сейчас или никогда. У человека, который хранит свою совесть, очень хорошо этот внутренний момент присутствует – сейчас или никогда.

Если читать истории людей, выживших в экстремальных ситуациях, очень часто присутствует этот момент их осознанного хранения совести. Это не всегда именно православные христиане. Показателен, например, опыт польской писательницы-католички Кристины Живульской, австрийского психиатра Виктора Франкла – то ли христианина, то ли иудея, иудея Иосифа Якубовича – все они свою совесть пытались как-то хранить. Мы понимаем, что выживание человека в экстремальной ситуации не равно спасению в вечности, но все они трое выжили примерно одинаково: в нужный момент что-то внутри них прозвучало, и – Виктор Франкл просто в нужный момент лег, Кристина Живульская сделала какой-то шаг, который был вообще нелогичен, он никак не исходил из рационального анализа текущей ситуации, наоборот, ему противоречил. Но так все складывалось, что, если бы они шли по рациональному восприятию ситуации, они бы погибли. Мы говорили: человек должен руководствоваться не нынешней повесткой о толерантности и так далее, а высшими смыслами. И они услышали внутренний призыв поступить так, как было нужно. И у Бессонова прозвучал такой же призыв внутри – сейчас или никогда. Он прыгнул к этому охраннику, схватил его за горло, и – удивительно – охранник почему-то сразу обмяк. Возможно, это была прямая помощь Божия, потому что реакция охранника на захват горла была неадекватная – он мгновенно был нейтрализован.

Следующий момент – к вопросу об ура-патриотизме и лозунгах «мы всех убьем». Бессонов все-таки решил по совести, что если Господь поможет совершить побег, то поможет и избежать убийства. Он внутренне принял решение проливать кровь только в крайнем случае. А он – профессиональный военный, он знал, как ее поливать. И поэтому далее он совершает такой нелогичный шаг: он отпускает охранников. Кто-то скажет, что это безумие, ему так и говорили, что этого нельзя делать, но как старший группы он принял такое властное решение. Охранники сами не могли поверить, что их отпускают, они все оглядывались, потому что ожидали выстрела в спину. Кажется, что Бессонов поступил неправильно, но в дальнейшем его решение также получило подтверждение. Потому что в лесу они постоянно находили еду – это был какой-то явный промысел Божий – сверх всякого ожидания, потому что весь месяц они шли просто, как загнанные звери, по северным лесам, по болотам, а за ними шли убийцы. Это был один из самых первых побегов из советского концлагеря, западная общественность еще не знала, что у нас есть бесчеловечные концлагеря, и поэтому была поставлена задача любой ценой их остановить, чтобы они не рассказали, что происходит в лагере, как с ними обращаются.

Еще один фантастический пример внутреннего голоса человека, который хранит свою совесть. Бессонов открыл дверь какой-то избушки в лесу, а там была засада – в него нацелилось несколько столов винтовок. В такой ситуации вряд ли человек догадается, что нужно делать, обычный человек впадет в состояние ступора. Но у него реакция была мгновенной, меньше доли секунды она заняла: он просто захлопнул дверь и начинал сквозь дверь молиться. Преследователи растерялись, была некоторая суматоха, и, пока они залегли в этой избушке, Бессонов успел скрыться. К вопросу надспорного пути: Бессонов принял решение, что будет стрелять на поражение только в крайнем случае. Когда за ним шла охота, он на прицеле держал речной катер с двумя красноармейцами на нем. Этот катер его преследовал. Он мог спустить курок, если бы был кровожадным упырем, но он так подумал: «Милые моему сердцу русские бараны!». Очень добродушно про этих красноармейцев подумал и не стал их убивать.

Следующий момент – забота друг о друге. На пути была непроходимая речка, очень бурная. Ее было невозможно пройти, но они прошли. Почему? Потому что не было ощущения, что каждый сам за себя. Самый сильный из них шел в паре с более слабым, течение ударной волной било по телу самого сильного, а тот, кто стоял рядом, естественно, получал максимально смягченный удар, благодаря чему течение его не сносило. И они вот так всю эту реку прошли.

Примечательно, как Бессонов оценивал ситуацию. Человек, который не разрушил свою совесть, который сохранил свою связь со Христом, – это поразительно, но ему дается веселье там, где вообще не весело. Бессонов писал: у меня радость, мной движет вера и любовь. Сейчас говорят, что христиане все – мракобесы со своими духовными приоритетами… Еще раз повторю, что у Бессонова были духовные приоритеты, и в критической ситуации, где у людей просто мозги едут – даже Мальсагову было тяжело – у него не было негативных самоощущений. Да, было трудно, но ему было радостно, он об этом в своих дневниках писал. Помножим эту радость на фантастическое чутье ситуации, когда он принимал невероятно продуманные решение.

Есть много примеров людей, которые в тревожных ситуациях сохранили твердое состояние, не поработились гипертревожности. У таких людей была внутренняя собранность, они сохраняли свою связь со Христом, чистоту совести, принцип любви к ближнему, и им – даже на физиологическом уровне – давалась вторая доминанта. А как мы знаем, в экстремальной ситуации более сильная доминанта тормозит все остальные процессы, и если для человека самое главное – это сохранить связь со Христом, то все остальные сигналы – тревожность, ступор, аномальные реакции – будут просто тормозиться. И тогда такой человек будет спокойным там, где спокойным остаться крайне тяжело.

[1] Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса. Нассим Талеб. М.: Азбука-Аттикус. 2013. 770 с.

[2] Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм. 2017. 464 с.

[3] Фримен А., Бек. А. Когнитивная психотерапия расстройств личности. Изд-во: Питер, 2019. 448 с.

[4] Herbalife Nutrition, Ltd. – международная компания специализированного питания, реализующая свою продукцию методом прямых продаж. Основу продуктового портфеля компании составляют продукты для контроля массы тела, спортивное питание, биологически-активные добавки к пище и косметические средства.

[5] Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. Изд-во: Белорусский Экзархат, 2006. 592 с.

[6] Василенков Д., прот., Василик В., протодиак. Путь Архистратига. Преодоление зверя.

[7] Подробнее о «надспорном пути» см.: Щит веры. Воину-защитнику в помощь / сост. иером. Прокопий (Пащенко). Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь. 2022. 320 с.

[8] Беттельхейм Б. Просвещенное сердце. М.: Издательство редких книг. 2021. 398 с.

[9] Фурсов А., Захаров А. Рабы глобальной матрицы. Чего хочет поколение потребителей?

[10] Матвеева Е. История одной зечки. М.: Corpus, 2010. 704 с.

[11] Травма и исцеление. Последствия насилия от абьюза до политического террора. Джудит Герман. М.: Бомбора, 2022. 400 с.

[12] Депрессия и травма: как преодолеть. Прокопий (Пащенко), иером. пос. Соловецкий, Архангельская обл.: Издание Соловецкого монастыря, 2022. 752 с.

[13] Бессонов Ю. Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков. М.: Директ-Медиа, 2020. 21 с.