Прокопий (Пащенко), иером. Духовная жизнь в условиях города и агрессивной информации

Текст дополняет и дополняется несколькими текстами и беседами цикла «С чего начать христианскую жизнь?» иером. Прокопия (Пащенко), особенно частями 2–4, 6. А также текстами и беседами иером. Прокопия «Остаться человеком: офисы, мегаполисы, концлагеря» и «Внешняя жизнь и мир мыслей».

Часть 1

Трудно какой-то другой путь увидеть, кроме того, когда мы понимаем, что есть внутренняя искра, ощущаем её и приучаем себя в любой момент жизни действовать так, чтобы не потерять с ней связь. Тогда, со временем, при ежедневной такой практике её сохранения, вырабатывается определенный навык.

Речь не о том, что человек себя заорганизовывает. Так можно было бы сказать, скорее, о неких внешних моделях, когда человек пытается соответствовать им, а всё, что туда не вмещается и выходит за их пределы, он отсекает, ломает и как-то отвыкает реагировать на ситуацию спонтанно (в хорошем смысле этого слова).

Люди, ориентированные на внешние модели могут производить впечатление коммуникабельных, открытых, за счёт того, что они «просчитали» ожидаемый образ и пытаются этот ожидаемый людьми образ умело презентовать, но малейший шаг в сторону приводит их в чувство ступора. И тогда они срываются на сильные эмоции, могут начать ругаться, например, потому, что их не предупредили о переносе встречи и т.п. ситуации, на которые можно было бы отреагировать и спокойно.

У человека, который старается связь со своей искрой не терять, внутри есть какая-то радость, и со временем у него вырабатывается понимание, как чувствовать себя, ситуацию и других людей. Вырабатывается умение действовать, исходя из самой ситуации. Его не обескураживают какие-то форс-мажорные обстоятельства: даже если какой-то скачок эмоций произойдёт – он как-то вовремя успеет разобраться. Пусть даже если он и покричит на кого-то, но всё же ему придёт понимание, что произошло нечто неправильное, потому как ощущаться будет разрыв с этой искрой. Человек тогда понимает, что нужно срочно что-то сделать: помириться, начать исправлять положение. При таком подходе даже трудности и неудачи обучают, способствуют тому чтобы стать лучше.

В одной из бесед про любовную зависимость мы разбирали 76-е слово из книги прп. Исаака Сирина. Он говорил (писал для аскетов, но применимо и ко всем остальным людям), что испытав бесчисленное количество ситуаций, пришёл к выводу, что помогают две вещи: «неисходное пребывание в келье и постоянный пост». Понятно, что две эти добродетели применительно к мирянам могут носить несколько изменённый характер. То есть, человек работающий, вынужденный по долгу службы путешествовать, не может «неисходно пребывать в келье».

Тогда как же это можно понять? Он может не слишком быстро бросать то, что начал. Например, при работе над каким-то письмом, оно кажется ему скучным и возникает хаотичный посыл отложить его в сторону, взяться за что-нибудь более лёгкое. В совсем примитивном варианте – посмотреть что-нибудь развлекательное… Понятно, что это своего радо самообман, потому как если мы сейчас переключимся, то сложное письмо само по себе никуда не денется.

Единственно допустимый вариант, когда нужно во что-то глубоко вникать, а у нас в данный момент болит голова, либо реально нет времени, чтобы вникать, – тогда у нас есть законное основание, которое не будет являться самообманом. Если же мы подчиняемся какому-то хаотичному решению, не имеющему основания, то по сути, таким образом формируем в себе определённую склонность идти в русле хаотичных побуждений.

Часть 2

Возвращаясь к искре внутри. Если она получена в Таинствах – то у человека возникает и представление, что делать, чтобы её сохранить. Здесь можно употребить аналогию с чувством юмора: если у человека есть чувство юмора – то он понимает уместность или неуместность какого-нибудь юмористического высказывания и понимает смысл, в это высказывание заложенный. Когда чувство юмора отсутствует, человек пытается понять высказывание, исходя из логики. С помощью логики он может прийти к выводу, что в высказывании заложено противопоставление, что, наверное, это может быть смешно. Придя к такому заключению, он натянуто смеётся. Хотя, может быть, другим это вовсе не показалось смешным.

Или у человека есть ощущение праздника. Он сам готовится к Новому году, например, и, пока в нём это чувство есть, он может понять поведение окружающих людей. Вот он выглядывает в окно, видит, как люди заходят в магазины, несут домой ёлки и т.п. Ему понятна логика происходящего. Или же, заходя в гости к знакомым, видит, как те готовят праздничный стол – и понимает, что и зачем они делают. В каком-то смысле, у него появляется чувство соразмерности происходящего, когда он оценивает и собственные поступки.

 Если же это чувство праздника убрать – то человек вдруг перестает понимать, что происходит, поведение окружающих ему кажется бессмысленным, он всё ещё пытается на уровне логики сохранить связь с происходящим, но его поступки могут потерять соразмерность с тем, что происходит в действительности и он может начать делать что-то невпопад.

Самое главное, что понял из опыта христиан, переживших гонения: когда есть внутренняя искра [благодать, получаемая за сохранение связи с Богом] – она ведёт тебя по жизни. Если что-то сделал против этой внутренней искры, согрешил, не послушал совесть, поступил не по истине – тогда совесть сигнализирует об ошибке. Ты уже думаешь, что произошло, как эту ошибку исправить. Начинается какой-то процесс осмысления и того, что происходит внутри тебя, и того, что происходит извне. Самое главное, что процесс осмысления не завязан на внешнюю обстановку, не инициируется никем и ничем извне. Твоя точка зрения, при этом, не является грёзами или фантазиями, потому как она учитывает и то, что происходит, и, в то же время, источник этого находится укоренённым внутри самого человека. При такой позиции человек способен найти внутренний мир, свой путь, даже и посреди обстановки, которая стремится к стиранию в человеке индивидуального.

Тот опыт, который дошёл до нас от христиан, переживших гонения, сейчас очень востребован. Искра – это ведь не только какое-то равновесие, а всё-таки и искра Божия. Потому, когда её хранят, человеку даются глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. Как-то в нужное время Господь помогает взгляду упасть туда, куда нужно, чтобы сделать выводы, которые помогут адаптироваться к ситуации.

Идеальных условий никогда не будет. Как уже ранее говорилось, ошибка современных людей в том, что они идентифицируют себя со внешними условиями. Поэтому, если внешние условия меняются в худшую сторону – человек, как бы по необходимости, идёт вслед за этими условиями и тоже меняется в худшую сторону со словами вроде «не мы такие, жизнь такая». Идеальных условий, при которых ты сможешь раскрываться и «петь от счастья» – их не будет никогда.

Бывают более или менее условия благоприятные, но человеку нужно навыкать хранить эту искру при любых обстоятельствах. Всё-таки, если мы понимаем, что мы христиане и есть Промысел Божий – значит, мы понимаем, что не может быть такой внешней ситуации, которую Господь попустил, а из неё нет выхода. «Нет выхода» случается только в том случае, если человек намеренно идёт против Промысла Божьего, против искры, против своей совести и, конечно, в какой-то момент сходит со своего истинного пути, таким образом на каком-то этапе упираясь в тупик.

Если же человек живет в соответствии со своей искрой – всегда есть какой-то выход, даже когда кажется, будто его нет. Всегда есть то, с чего можно начать.

Если человек осуждает родителей – пусть начнёт бороться с этой неприязнью против. Если гневается – пусть борется с гневом. Какая-то страсть одолевает? – надо начать бороться с ней. В процессе этой борьбы понадобится усвоить какие-то сведения, заменить систему своего восприятия, выковать новые привычки. И вот этим новым обновлённым мозгом, обновлённым сердцем человек начинает видеть и чувствовать окружающую обстановку. Где-то появляются какие-то выходы и понимание, как поступить в той или иной обстановке.

Часть 3

В отношении того, когда человек попадает в некую труднопереносимую, можно даже сказать, аномальную для него среду (а так бывает, когда человек, например, живет заграницей), можно говорить очень много, но в данном случае сосредоточимся лишь на некоторых мыслях.

Человек оказывается в материальном отношении в благополучной среде, но видит отчуждённость людей друг от друга. При внешне напускной доброжелательности видит несоблюдение этими людьми договоренностей, вся окружающая обстановка словно нацелена на некоторое внутреннее размывание того, что в тебе составляет основу твоей личности. И как в этой ситуации вообще оставаться человеком? На эту тему были проведены беседы и написаны тексты - «Остаться человеком. Офисы, мегаполисы, концлагеря», а также «Внешний мир и мир мыслей».

В отношении данного вопроса также можно ещё упомянуть лекцию Бориса Якименко из его цикла лекций о немецких концентрационных лагерях. В лекции 14-ой он рассказывает об абсурде в немецком концлагере. Речь идёт о том, что рядом были расположены бордель и крематорий. Заключённые в бараках находились в состоянии каких-то антисанитарных условий, при этом на стенах висели лозунги, призывающие к обратному. У человека при поступлении в лагерь забирали всё, а потом над ним издевались вследствие того, что у него нет ничего. Если на его одежде не хватало пуговиц – он мог был быть жестоко наказан, но если пуговица оборвалась – то достать её было практически негде.

В условиях пребывания в состоянии абсурда некоторые люди будто ставили своё состояние на паузу, они пытались понять каким образом эти несопоставимые части могут быть увязаны друг с другом (развиваю и дополняю мысли Бориса Якименко). Профессор Сергей Георгиевич Кара-Мурза в своей книге «Манипуляция сознанием» указал на принцип несоразмерности частей как на метод взлома сознания.

Например, полыхает пожар, человек бежит с ведрами воды и вдруг видит людей, беззаботно разговаривающих рядом с горящим зданием, как ни в чем не бывало. В этот момент бегущий с водой человек не может понять, как ему осмыслить эту ситуацию.

Одна женщина-доктор приехала на вызов и столкнулась с тем, что женщина, от которой поступил вызов, стала отрабатывать на докторе какую-то «технологию» (возможно, проходила какие-то курсы воздействия на сознание). Смысл в том, что доктору сказали ехать быстрее, потому как ребёнок находится в опасности, когда же доктор добралась до квартиры – дверь открылась и женщина, вызвавшая доктора с ухмылкой сказала что-то вроде: «Ну, проходите, раз приехали». По телефону сообщалось, что ситуация критическая, нужно срочно спешить и бежать, а при встрече женщина уже вела себя так, будто приезд доктора чуть ли не нежелателен. Доктор впала в состояние недоумения, но осознав, что, возможно, сейчас на неё исходит какое-то манипулятивное воздействие, собралась с мыслями.

Так, человек, находящийся в концлагере, как бы становился на паузу, впадал в ступор. В виду того, что ситуации, связанные с абсурдом несоизмеримых частей, встречались постоянно, пауза становилась более или менее постоянной. Когда же человек находится в состоянии ступора – он менее способен анализировать то, что происходит внутри него и извне на более глобальном уровне. То есть, он занят обдумыванием деталей и, соответственно, уже менее способен оценивать своё поведение в окружающем мире. Когда человек находится в состоянии ступора, деятельность его разума подавляется и становится возможным формирование условного рефлекса. Внешняя среда начинает продавливать свои законы внутрь сознания человека и потому что у него нет какого-то барьера, потому что этот барьер сломан. Барьер появляется тогда, когда мы способны оценить происходящее с пониманием: приемлемо это для нас или не приемлемо? С пониманием: добро это или зло? А здесь человек «залипал» на каком-то шоковом состоянии и недоумевал – как такое вообще может происходить?! В таком подавленном состоянии он уже не мог глубоко оценить собственное отношение к происходящему.

Чтобы оценить своё собственное отношение к происходящему, у человека должна быть какая-то вертикаль. Хотя бы попытка поставить вопросы: «Кто я?», «К чему я призван?», «Что является для меня основополагающим?» Но ум человека от этих вопросов отвлекался и прилеплялся к вопросам «Почему вокруг происходит этот бред?». Потихоньку начинало размываться человеческое в человеке. Видя абсурдную ситуацию и не имея к ней какого-то внутреннего противоядия, он потихоньку начинал принимать происходящее внешнее за норму, хотя, конечно, никакой нормой оно не было, а было искажением.

Так начиналась, в плохом смысле слова, адаптация к происходящему. Почему в плохом? Потому что речь идёт об адаптации, которая случалась путём стирания предшествующего опыта. То есть, человек понимал, что его предшествующий опыт не совмещается с той абсурдной ситуацией в которую он попал, и чтобы ему не думать напряжённо об этой ситуации, он предпочитал не смотреть на ситуацию с позиции предшествующего опыта. Начинал считать, что насилие в отношении других – это нормально, ведь иначе, якобы, не выжить. После такого от него, как от человека, мало что оставалось.

Адаптация, в хорошем смысле слова, предполагает следующее. Если у человека есть внутреннее ядро личности – он начинает продумывать стратегию, которую сформулировал Иван Солоневич в своей книге «Россия в концлагере»: «Как выжить самому и помочь, по возможности, другим». Здесь подразумевается, что человек пытается сохранить личную целостность и продумать определённую стратегию: как ему в этих обстоятельствах совершить следующий шаг, какие действия при этом предпринять, но при этом поступки совершить таким образом, чтобы они не противоречили внутренним устоям.

Опыт людей, выживших в экстремальных обстоятельствах, показывает, что выживали те, у кого было понимание происходящего и у кого была способность сформировать какую-то собственную стратегию. Люди учитывали происходящее, каким-то образом лавировали между «жерновами системы» (по словам Солоневича), но при этом не теряли себя. Потеря себя – это «вещь» критичная. Теряя себя, человек теряет вместе с тем и тот орган, который может осмыслять происходящее с конструктивных позиций – с позиции вертикали, а не с позиции человека, который пассивно регистрирует поток охватившего его хаоса.

Часть 4

Борис Якименко не зря отметил, что ситуация, проявившаяся в концентрационных лагерях, имеет отношение к современности. Сегодня мы также видим несоразмерность неких частей: концерты в знаменательные для страны даты, но в репертуаре исполнителей звучат песни с использованием матерной ругани. Построены шикарные храмы – и тут же рядом нищета и полное социальное неблагополучие. И тому подобное. Чтобы не стать размытым в такой ситуации, нужно обладать качеством, которое некоторыми современными авторами осмысляется как «субъектность».

Субъектность – это когда человек находится на высшей ступени своего творчества и осмысления реальности. Как справедливо заметил Брушлинский, бывший в своё время директором Института психологии РАН, внешние импульсы действуют на человека не напрямую, а проходя через систему внутренних условий. Иными словами, человек, у которого есть картина мира, ценности, значимые смыслы, может определенным образом интерпретировать происходящее, совершая неочевидные для «условного манипулятора» выводы.

Людей могут погружать в ситуацию, призванную раздробить их единство (например, ситуацию голода и страха), но человек, у которого есть определённая картина мира и ценности, может в этих условиях действовать наоборот: укреплять единство с другими, делясь с ними едой и создавая какие-то условия для возможного объединения. Человек, который может существовать в агрессивных условиях, некоторыми современными авторами назван «радикальным субъектом».

Чтобы быть радикальным субъектом, одной картины мира и ценностных смыслов мало, мало быть просто хорошим человеком. Потому как, даже если есть и ценности, и смыслы, и определённые конструктивные навыки, – рано или поздно всё равно наступает момент, когда человеческий ресурс исчерпывается.

Когда на тебя наваливается огромный пласт проблем, вызовов (речь тут может идти, конечно, не о концлагере, а о каком-то рабочем общении, когда просто по работе возникает столько деталей, которые нужно учесть, согласовать и всё требует твоего внимания, твоего участия, что на каком-то этапе хочется кричать всем окружающим людям, чтобы они от тебя отстали и оставили в покое), – здесь как раз активировать сознание помогает Иисусова молитва. Речь не о том эффекте, который происходит, когда мы поём песенку или читаем стишок и таким образом пытаемся вывести свой ум из какой-то колеи. Речь идёт о благодатной помощи, которая укрепляет человека, творящего Иисусову молитву.

Когда сознание человека перегружено негативными эмоциями и переживаниями, – личных ресурсов, пусть даже и воспитанных на основных добродетелях, гуманности, не хватает чтобы сохранить в себе человека. Но когда в дело входит Иисусова молитва – что-то такое начинает происходить, что тебя из этой трясины выводит на поверхность.

Например, кто-то рядом начинает нервничать, эта радиация нервозности передаётся – и ты тоже начинаешь нервничать. Как отмечают светские авторы, чтобы не сформировался условный рефлекс, – нужно, чтобы активировались силы разума. Мы начинаем творить Иисусову молитву, и она позволяет достичь того же и даже более.

Иисусова молитва даёт такой эффект, что не отсекает человека от происходящего (то есть человек не погружается в состояние анабиоза), но она словно поглощает негативный удар чужих эмоций. Каким-то образом преображает и свои собственные, утешая и переходя из внутреннего состояния знака минус в знак плюс, переводя собственные эмоции в какой-то конструктив.

По выражению одного духовника, Иисусова молитва «проглатывает» человеческие страсти, которые кипят кругом.

Часть 5

К человеческим страстям можно отчасти отнести ту человеческую апатию, безразличие, то нежелание людей интересоваться друг другом, которое наблюдается вокруг и оказывает разлагающее воздействие на нашу психику. В человеке реализуется то, о чем говорилось в молитве Христа о своих учениках Апостолах: «Не молю, да возмеши их от мира, но да соблюдеши их от неприязни» (Ин 17. 15), то есть человек остаётся в мире, но сердце его соблюдается от неприязни, он сохраняет способность к здравомыслию.

Когда мы много общаемся с коллегами, или находимся в какой-то аномальной ситуации, помогает произнесение Иисусовой молитвы вместе с дыханием. Здесь необходимо учесть, что в православной традиции, как о том писал святитель Игнатий (Брянчанинов) в первом томе своей книги «Аскетические опыты», в главе «Разговор старца с учеником о молитве Иисусовой», дыхание не имеет того значения, какое придаётся в восточных практиках. Дыхание здесь является второстепенным вспомогательным приёмом.

Применительно к данному ответу, можно сказать, что идея дыхания упоминается здесь только со следующей целью: когда в человеке всё хаотизированно и он начинает молиться – ему трудно как-то начать молиться сдержанно. Слова молитвы начинают сталкиваться друг с другом и порой проглатываются. Если человек делает над собой усилие и слова молитвы словно нанизываются на дыхание – ритм молитвы выравнивается. Речь идёт не о техниках, предполагающих некую имитацию успокоения вследствие дыхания. Те, кто знает, что такое сильный гнев или глубокое расстройство, понимает, что техники – это как мёртвому припарки.

Человек втягивает в себя воздух не спеша и внутри себя как бы произносит: «Господи, Иисусе Христе», выдыхает: «Сыне Божий, помилуй мя».

Каждый может попробовать, когда мы раздражаемся на какого-то коллегу, который говорит, как нам кажется, многословно. Вот мы уже закипаем, мы устали, нам пора идти или мы не хотим этого слушать, но мы начинаем молиться – и с нами вдруг что-то происходит. Понимаем, что уже не раздражаемся на этого человека, а если раздражение и сохраняется в сердце, то ситуация становится уже терпимой. И как раз в этом состоянии мы становимся способными формировать собственное суждение к происходящему, потому что каким-то образом ограждаемся от этого удара, который несёт окружающая среда, от этого «инфицирования» или «радиации». В то время как Иисусова молитва поглощает внешний удар, мы под её защитой становимся способными формулировать своё отношение к происходящему.

Конечно, во время Иисусовой молитвы, если речь идёт именно о молитвенном правиле, когда сидим с чёточками в специально выделенное время, – желательно не думать ни о чём: ни о хорошем, ни о плохом, а сосредоточиться целиком на самой молитве.

Но когда мы находимся в стадии активного действования – с нами, например, говорит собеседник – мы его в данный момент слушаем и прибегаем к Иисусовой молитве, чтобы избавиться от помрачения. Здесь мы и обдумываем свои ответы, и больше приходит конструктивных идей. Ум, в хорошем смысле слова, оживает.

Конечно, хорошо бы иметь какое-то, пусть небольшое, молитвенное правило. Если человек находится в условиях агрессивной внешней информации – она может быть не напрямую агрессивной, может носить как раз растворяющий эффект, когда человек оказывается в ситуации, внешне может даже и комфортной, но лишенной каких-то характеристик, связанных с человечностью.

Можно стараться читать каждый день «Чин 12 псалмов» и 1 главу Евангелия. Вместо утренних и вечерних молитв можно читать Правило прп. Серафима Саровского: трижды «Отче наш», трижды «Богородице Дево» и один раз «Символ Веры». Можно даже по ходу действия читать: умываясь, совершая какие-то действия, которые носят автоматический характер и совершаются по привычке – ум на такие действия особенно не отвлекается и мы можем свой ум погрузить в молитву.

Тут стоит отметить, что прп. Серафим Саровский не просто придумал это правило, чтобы сократить утренние и вечерние молитвы. Смысл, скорее, в смещении акцента на внутреннюю жизнь. Старец советовал это правило читать людям, которые не имеют времени, чтобы читать утренние и вечерние молитвы полностью. Но, почитав это небольшое правило, они исходят на дела дня с краткой молитвой, молитвой Иисусовой, и стараются держать её в течение дня. Это он заповедовал даже и мирянам.

Часть 6

Получается, что в жизни у нас достаточно много моментов, где мы совершаем механические действия: умываемся, идём к лифту, спускаемся в гараж… Можно хотя бы в эти моменты попытаться с помощью молитвы остановить бушующий поток из негативных мыслей в нашем сознании.

Если не получается читать «Чин 12 псалмов» дома – можно читать там, где получится. Если тебя превратят в летучую мышь, читай это правило, вися вниз головой. Человек, который читает «Чин 12 псалмов», вдруг замечает, что в тех ситуациях, где он прежде выбивался из какой-то конструктивной колеи, теперь чувствует себя более или менее спокойно. Тут уже просто нужен личный опыт.

Одна наша паломница, побывав на Соловках и вернувшись потом в свою компанию, проходила тренинг, суть которого состояла в проверке на психологическую устойчивость. Специально приглашённые специалисты раскачивали психику испытуемого, задавая ему различные каверзные и провоцирующие вопросы. Рассказчица говорила, что пребывала в каком-то благодатном состоянии и все провокационные попытки как будто отскакивали от неё, будто она была окружена какой-то зашитой. По итогу, в отношении рассказчицы специалисты оставили заметку, что она весь тренинг издевалась над персоналом. То есть, они пытались её раскачать и так, и эдак, но у них ничего не получалось.

Если человек не идёт путём сохранения в себе человеческого – он идёт путём, в каком-то смысле, разрушения своей идентичности. Потому как его разум регистрирует абсурдность происходящего извне и собственные аномальные эмоциональные реакции внутри на это извне происходящее. Внутри, извне – не пойми что: разруха, абсурд… Регистрация этого абсурда, помноженная на непонимание того, что с этим делать, приводит человека к попытке погасить свою разумную деятельность. В ход идут игры, алкоголь, экстремальное поведение и т.п., – всё, что помогает человеку отвлечься, но по факту делает только хуже.

Этот феномен ухода грёзы представляет собой современную постмодернистскую мысль. Она имеет обоснование в лице такого автора, как Жак Лакан. С точки зрения Лакана, реальности, как таковой, нет, – есть только застывшее воображаемое. И когда это застывшее воображаемое пугает человека – он уходит в мир символического, туда, где нет никакой правды. Не туда, где улыбка сама по себе, а туда, где человек улыбается, но это означает, что он не совершает какой-то акт любви, а своей улыбкой просто нас отсылает к какому-то символу доброты. При этом его поступок сам по себе добротой не является.

С точки зрения Лакана, первый уровень – это вообще ничто. То есть, люди ощущают давление этого «ничто». Ну а как ещё могут ощущать себя люди, которые не имеют веры и не находятся в русле конструктивной картины мира? Они бегут от этого «ничто», создают мир символического, чтобы скрыться от этого ужаса. Потом начинают верить в это символическое, оно застывает и становится воображаемым. Поэтому уход в грёзы, алкоголь, какие-то искусственные отношения и т.д. и т.п., имеет фундаментальное обоснование для людей, живущих в условиях постмодерна.

Возможно, не все люди, живущие в условиях постмодерна понимают, что они и сами приверженцы постмодернистской философии, но приверженцами можно назвать тех, кто отрицает наличие любви, смысла, центра, вертикали, устойчивой картины мира, искренних отношений, чести и достоинства.