Есть Судья, который будет судить мир. Этот Судья не требует от людей, того чтобы они судили друг друга, он требует того чтобы они любили друг друга. Доверять другим и уважать, как  бы в «кредит», пробуждая этим в них их дух, их сердце и их совесть, и поднимая их в их собственных глазах, как бы внушая им “свет” и воспрещая им ”тьму”.

Сейчас ты не понимаешь свое задание, но возможно когда-то ты поймешь. Он будет сидеть на кухне, пьяный, небритый, возможно, он будет ругать на тебя,  в какое-то мгновение видимо перст Божий прикоснется к твоему сердцу, ты увидишь в этом пьяном, небритом человеке образ Божий, непостижимый высоты. В это мгновение твоя жизнь и жизнь твоего брата измениться

     Ты говоришь, что ты не знаешь как тебе дальше жить. Некоторое время назад твоя мама умерла. По некоторым причинам тебе пришлось переезжать в большой город. Над своей младшей сестрой ты оформила опекунство. Устроилась на работу. Стала учиться, а твой брат начал пить. Ты готовила документы на квартиру, боролась с многочисленными трудностями, готовила переезд, а твой брат начал пить. Пьет он до сих пор, время от времени он пытается тебе что-то доказать, будто бы даже и пьет назло тебе. Ты не можешь с ним больше находиться в одной квартире, куда тебе идти, ты не знаешь.  

     Возможно, ты так и не найдешь место куда тебе идти. Можно сделать предположение, что эта ситуация возникла неслучайно. Тебе нужно что-то понять в жизни. Ситуация, в которой ты сейчас прибываешь не разрешиться до тех пор, пока ты не поймешь то, что ты должна понять. Пока ты этого не сделаешь, возможно, у тебя не получиться найти  новой квартиры. Каким же образом ситуация должна разрешиться? Ты должна полюбить своего брата.

     Ты говоришь, что жалеешь его, но в твоей жалости, возможно, есть доля высокомерия. Он никчемный человек, искалечивший свою судьбу, как его не пожалеть. Но в таком настроении нет любви. Ты говоришь, что жалеешь его, думая о том, какой ответ ему придется держать перед Богом. Зачем ты берешь на себя тяжесть своего брата? Есть Судья, который будет судить мир. Этот Судья не требует от людей, того чтобы они судили друг друга, он требует того чтобы они любили друг друга. Когда ты слышишь слова о том, что тебе нужно полюбить своего брата, ты восклицаешь, что это не возможно.

     Да, действительно это тяжело. Иван Ильин в своей книге «Аксиомы религиозного опыта», в главе «Трагические проблемы религиозного опыта» говорит и о трагедии любви. «Трудно бывает вызвать в своей душе хотя бы искру положительного чувства к человеку-мучителю, злобному, жестокому, тупому, законченно пошлому и вызывающе порочному». Иван Ильин пишет о великом затруднении во взаимной помощи. «Никто из людей не может помочь безвольному своей волей, глупцу своим умом, безбожнику своей верой, бессердечному своим чувством, душевно-слепому своим воображением. И те из нас, кому приходилось иметь дело с близким человеком, беспомощно обуреваемым страстями, запоем, морфинизмом или прямым сумасшествием, – испытали эту трагедию и эту муку». Среди прочих рекомендаций по преодолению этих затруднений Иван Ильин советует доверять им [другим] и уважать, как  бы в «кредит», пробуждая этим в них их дух, их сердце и их совесть, и поднимая их в их собственных глазах, как бы внушая им “свет” и воспрещая им ”тьму”.

      Подобным образом поступал преподобный Амвросий.  В Житие Старца можем прочесть: «Любовь отца Амвросия шла неразрывно с его верою. Он твердо, непоколебимо верил в человека, в его божественную душу. Он знал, что в самом сильном искажении человеческом, там, где-то далеко, лежит искра божественного дара, и   эту искру чтил отец Амвросий. Как бы ни был грязен тот, кто говорил с ним, уже тем была велика его беседа, что она давала грешнику сознание, что святой старец смотрит на него как на равного, что, поэтому, он не окончательно погиб и может возродиться. Он самым падшим людям подавал надежду, бодрость и веру, что они могут стать на новый путь»[1].

     Но как тебе подобным образом посмотреть на своего брата? Подобное отношение к своему брату ты не сможешь воспитать ни волевым усилием, ни напряженным размышлением. Что-то должно измениться в тебе самой. Когда это произойдет неизвестно.

     Из писем святителя Игнатия Брянчанинова мы узнаем, что иногда человека посещает некое благодатное состояние, какой- то тонкий перст касается сердца, приходит слеза тихая.“Какой-то святый невидимый перст, какой-то тончайший помысл смирения коснется сердца - и придет слеза тихая, слеза чистая, изменит душу, не изменит лица; от нее не покраснеют глаза - кроткое спокойствие прольется в выражении лица, соделает его Ангелоподобным”[2].  Находясь видимо в подобном благодатном озарении, святитель Игнатий Брянчанинов увидел лицо своего врага как лицо ангела Божьего.

     Ты порываешься сказать, что ты не можешь любить своего брата и даже не хочешь, но если ты откажешься от своего брата, то, возможно, ты сама себя обречешь на страдания. Ведь в Евангелие сказано, как вы хотите, чтобы относились к вам, так относитесь и к другим. Вычеркивая брата из своей жизни, подумай, что ты делаешь с собой. Ведь и твое имя другие люди записали в своих книгах, что если твое имя будет вычеркнуто из них. Если ты захочешь снять остроту ситуации, не изменив отношения к брату, то ты можешь так ничего не добиться. Даже если ты найдешь новое жилье, ты своим умом всегда будешь жить в трехкомнатной квартире со своим братом. Твой ум так и не выйдет из этой квартиры, потому что ты не выполнила своего задания.

     Сейчас ты не понимаешь свое задание, но возможно когда-то ты поймешь. Он будет сидеть на кухне, пьяный, небритый, возможно, он будет ругать на тебя,  в какое-то мгновение видимо перст Божий прикоснется к твоему сердцу, ты увидишь в этом пьяном, небритом человеке образ Божий, непостижимый высоты. В это мгновение твоя жизнь и жизнь твоего брата измениться, поймав на себе твой взгляд,  брат изменит отношение к тебе.

     Основание для подобного суждения можно почерпнуть в опыте архимандрита Спиридона (Кислякого). Часть своей жизни он отдал арестантам. Через его руки прошло около 25 тысяч, которых он исповедовал, причащал, убеждал изменить свою жизнь. Архимандрит Спиридон рассказывал, что когда он сблизился с этим миром, когда он до самоотречения полюбил их, тогда он увидел что для него этот мир широко, «настежь открыл свою собственную душу». Один из арестантов, который «до шести шаек организовал разбойников» на Кавказе, делился с отцом Спиридоном своими мыслями. Если бы мы, преступники, - говорил арестант, - видели и чувствовали, что к нам люди относятся не как к какому-нибудь зверю, а как к подобным себе, то поверьте мне, батюшка, в нас бы такого кровожадного зверя не было бы.  <… > О! Перед лучом искренней любви ни один преступник не устоит. Из числа их и я вот пришел к тому, чтобы на любовь вашу к нам любовью же и откликнуться. О, если бы мир так любил нас, как вы любите, поверьте, мы бы были святыми людьми». ( Спиридон (Кисляков) архим.  Из виденного и пережитого. Глава «Читинская тюрьма»).

     Да, тяжело полюбить преступников. Говоря о них, хочется вспомнить еще одну трагичную ситуацию человеческого бытия. Эта трагедия состоит  в борьбе за существование. Говоря об этой борьбе,  Иван Ильин писал, что люди в соперничестве «оттесняют друг друга от жизненно-необходимого; в лучшем случае они предоставляют друг другу гибнуть, в худшем случае они истребляют друг друга оружием». Иван Ильин пишет, что мы не знаем,  для чего нам дана такая форма земного существования. Он считает что это трагедия «содержит в себе и указует нам некоторое высокое духовное задание: мы должны принять ее и сделать в пределах личной возможности все для того чтобы преодолеть ее силой любви, созерцания, молитвы и жизненного делания; и что именно в посильном разрешении в каждом из нас этого претрудного задания и скрывается смысл данного нам способа существования» (там же).

     Возможно,  в решения твоего претрудного задания скрывается смысл сложившейся у тебя ситуации. Нужно потерпеть. Но терпеть не с проклятием на устах. Не такое терпение перерождает человека.

     «Отец Ипполит [Халин] призывал духовных чад «терпеть и любить всякую напраслину, люди будут вас уничижать, а Господь возвеличивать». Терпение он понимал не как пассивную придавленность, а как активную творческую силу и основание мужественных добродетелей. «Тот, кто стяжал терпение, – учит преподобный Ефрем Сирин, – радуется в скорбях, искусен в бедах, веселится в напасти»[3].

Иеромонах Соловецкого монастыря