Основной задачей здесь будет попытка человека поддержать, что-то донести. Но не стоит пытаться решить за человека весь комплекс его проблем. Ситуация, в которой он вызывает противодействие против него, в некоторых случаях может исходить из него самого.
Задача не бороться с коллективом. Ведь не всегда трения происходят вследствие того, что коллектив желает зла. Бывает, что с точки зрения коллектива один человек ведёт себя некорректно. Со стороны это выглядит жестоко и неправильно, и возможно, так и есть. Но не всегда есть прямое желание кого-то уничтожить. И если человек начинает понимать внутренние механизмы общения в коллективе, он начинает понемногу вписываться в коллектив. Кризисная ситуация разрешается. Речь не идёт о том, что он должен начать пить, курить, предать себя и всё, что ему дорого и свято. Это значит, что надо быть более внимательным к своим поступкам, к поступкам других.
Нужно действовать в направлении поддержания конструктива, в утешении, в защите. Защищая правду, будешь обретать твёрдость позиции. Но не стоит позиционировать себя как борца с мировым злом. Просто работать в конструктив. Тогда есть шанс подружиться со всеми: и с теми, кого ты защищаешь, и с теми, кто нападает. Можно поддержать одного, научить чему-то других.

Одного мальчика травят в школе. Он полноват, заикается, от него непривычно пахнет. Его травят, а он в ответ грубит, чем только подзадоривает обидчиков. Недавно он кого-то ударил, и это только усугубляет ситуацию. Ты смотрела один сериал, где девочка обедала с мальчиком, которого травили. Ты решила попробовать поступать так же. Тебе кажется, этот мальчик тебе симпатизирует, и ты хочешь с ним обедать. Но открыто вступать в противостояние с классом тебе не хочется: с ними ты общаешься 24/7, травить начнут и тебя.

Всегда и во всём лучше двигаться к конструктиву. В данном случае цель – поддержка этого парня. Если вступить в открытое противостояние с классом – это будет шаг смелый, но к чему он приведёт? Парня травить не перестанут. Даже можно не рассматривать вопрос, что и у тебя появятся проблемы. Главное – так ты не достигнешь изначальной цели. Это фундаментальный принцип – действовать исходя из цели, можно ли достичь её таким образом.

Одна мама спрашивала, что ей делать, если сын совсем распускается, постоянно играет, не хочет учиться, поднимает руку на маму. Одно дело – когда человек отстаивает свою позицию и при этом напоминает загнанное животное, которое скалит зубы, потому что ему страшно. И другое дело – когда у человека появляется внутренняя опора, понимание справедливости того, что он делает. И когда он что-то кому-то говорит, без ненависти, без агрессии – он действует из своей позиции. Что-то в нём есть такое, что невольно заставляет его уважать. С этой мамой мы обсуждали: многие годы прошли в горизонтальной линейке: сон, еда, работа. И сейчас кризисная ситуация вывела, что внутри ничего не сформировано, вывела нищету смысла. Нужно не думать о том, как и что объяснить сыну, как ему противостоять. Вначале нужно родиться изнутри заново, прийти к чему-то [важному]. Тогда, возможно, никому не придётся ничего доказывать. Появится то, что люди называют стержнем, опорой. То, что рождается вследствие связи со Христом.

Что-то подобное можно сказать и в данной ситуации. Если исходить из конструктива в своих поступках – помочь, утешить, – это очень хорошо. Если брать во внимание более старший возраст, нужно предостерегаться от следующего. Когда парни и девушки начинают чаще встречаться, когда кто-то кого-то утешает – на фоне вроде бы рабочей ситуации могут спонтанно возникнуть интимные притяжения, которые портят дружбу, как говорил отец Иоанн (Крестьянкин). Ни во что серьёзное это не развивается, но дружеские отношения срезаются. Поэтому не стоит встречаться наедине.

Следующий момент: в данном случае, возможно, ребята не понимают, почему они его унижают. Конечно, сейчас люди очень горды, даже когда им мало лет. И что-то кому-то объяснить представляется крайне трудным – сейчас люди всё меньше склонны слушать кого-то. Когда ещё я учился, у нас в классе подтрунивали над одной девочкой. Одной из причин было её положение – условно говоря, её вывели за скобки. Она рассказывала маме внутриклассные проблемы. Мама приходила в школу и громко и экспрессивно выплескивала свои мысли по этому поводу перед детьми. Она пыталась защитить своего ребенка, но в итоге ситуация усугублялась. Мама не в силах уничтожить весь класс, и выглядеть угрожающе тоже не может. Скорее, это забавляло учащихся.

Такая история достигает ребят, которые, к примеру, не знали отцовской руки. Конечно, не их вина, что они росли в неполной семье. Но когда дома есть отец, человек начинает чувствовать грань, за которую заступать не должен. Например, мальчик где-то зарывается, начинает хамить – папа одёрнет. Такому парню потом легче в мальчишечьем коллективе. Он понимает: не нужно болтать лишнего.

А если человек вырос в женском обществе… Есть мультик про солдата Костю: полноватого мальчика взяли в армию, и все родственники пришли за ним – помогать и ухаживать. Такой человек привыкает жаловаться. Если возникают конфликты с ребятами – вместо того, чтобы здесь же решить ситуацию, он идёт домой рассказывать. Мама приходит и пытается вопрос решить, что, конечно, не получается. В итоге ребята начинают ему мстить, ему достаётся ещё сильнее. Плюс вырабатывается ощущение безнаказанности.

Человек страдает, его становится жалко. Но, с другой стороны, порой он совершает поступки, которые провоцируют нападки на него.

Я наблюдал такую картину: в одном пространстве отдыхало несколько семей. Мальчик, тоже несколько полноватый, вёл себя не очень корректно: делал подлые вещи за спиной, зная, что рядом находящиеся родственники отмажут его от любой проблемы.

Есть такая категория ребят, которые воспитываются в женском коллективе и находятся всегда в центре внимания, в ощущении безнаказанности. Они не понимают, что вещи, которые могут срабатывать при общении с бабушкой и мамой, которые делают из него идола, совсем не сработают в мужском коллективе. Здесь важно попытаться ему это объяснить, если получится.

В одном детском лагере был один мальчик, который себя противопоставил остальным ребятам. Возможно, и ребята были жестокими. Как писал Экзюпери: «Я был слишком молод, я ещё не умел любить», («Маленький принц»). Но это мальчик подогрел ситуацию, поставил себя так, будто он «белая кость», будто он принципиальный, не настолько «быдло», чтобы делать какие-то вещи. Например, кто-то из ребят ругался матом – он демонстративно подчеркивал, что он не таков. В итоге начались конфликты. Может, можно было бы их избежать, добродушно помириться. Это не значит, что надо было тоже начинать ругаться матом. Но зачем себя противопоставлять? У них своя жизнь, у него – своя. Вы вместе живёте в одном пространстве, живите и радуйтесь. Но он пошёл на обострение конфликта, приняв его очень серьёзно, как вызов для себя. Хотя всё начиналось как ребяческая забава. Но вследствие того, что он принял это как вызов, забава переросла в противостояние. Начались серьёзные вещи: кто-то заходил в палату и кидал на место, где спал этот парень, табуретку. Понятно, что табуретка не убьёт, но это ощутимо. В конце смены произошла неприятная история. Ребята вывесили «забор» из белых полосок, где можно было оставить контакты, пожелания друг другу. А мальчик, о котором шла речь, каждому написал что-то очень неприятное. Слава Богу, ребята, хотя и изображали из себя крутых пацанов, в душе были ещё ребятами. И внутри у них было много добра, у них была совесть. Иначе для парня всё могло плохо закончиться. Его вывели в лес и хотели проучить, но человеческое преобладало над звериным, хотя его и поколотили.

Возможно, если бы он просто извинился, ситуация бы разрешилась – никому не хотелось драки. Но он принципиально шёл вперёд. Хотя парень был прекрасный, читающий, думающий. Но у него не сформировалось ощущение, что в жизни есть некий элемент игры. Если тебя обозвали, можно просто сказать «да сам ты дурак» и отвернуться… Это не значит, что надо друг друга обзывать, но можно реагировать добродушно. А этот парень очень по-взрослому, рационально и логично оценивал любой выпад в свой адрес, не мог свести его на уровень игры и шутливой ситуации.

Трудно сказать, почему у мальчика из лагеря не была выработана способность посмотреть на происшедшее на том уровне, на котором оно произошло – ребяческая забава, не намеренное оскорбление, а действие от «нечего делать».

Кто сидел в тюрьмах, говорят, что все ужасы, пытки – от безделья. Кто-то рисовал шкатулки – и нормально прожил свой срок. А кому нечем было заняться, не мог хотя бы читать, – те начинали друг друга подлавливать, подначивать, кого-то пытать, против кого-то вступать в коалиции.

Вернёмся к ситуации с буллингом. Основной задачей здесь будет попытка поддержать, что-то донести. Но не стоит пытаться решить за человека весь комплекс его проблем. Ситуация, в которой он вызывает противодействие против него, в некоторых случаях может исходить из него самого.

Есть масса схожих историй. В детском лагере ребята выпивали. Один парень поначалу был в общей компании, но во время тусовок, когда его начинало тошнить, он делал свои дела в общей палате. При этом он говорил что-то такое, что не нравилось другим. В итоге началась травля. К тому же у него был темноватый цвет кожи. В палате развесили плакаты на тему цвета кожи. В итоге он уехал, хотя сначала был принят в коллектив, но не следил за языком…

Есть история и про взрослый коллектив. Одного молодого человека коллектив выдавливал из себя. Поначалу он тоже выпивал со всеми, был вроде своим. Но выпивая, он высказывал мысли, что надо бы пойти рассказать отцам (в смысле – священникам), покаяться, что он выпивает и поступает плохо. Естественно, когда он вслух такое говорил, другие воспринимали это как некий посыл, что он и про них расскажет.

Можно понять задачу, которая здесь стоит, посмотрев мультфильм «Вольт». Действие происходит на съемках фильма, где по сюжету конструктор усовершенствовал собаку, наделил её супер-функциями – и теперь она помогает девочке бороться с международным терроризмом. А собака верит своим собачьим умом, что это всё по-настоящему: когда идут съёмки, играющие террористов люди поддаются ей. Собаке начинает казаться, что у неё действительно из глаз бьют лазерные лучи… Потом эта собака сбегает, оказывается в реальном мире. Но продолжает думать, что обладает супер-способностями. Начинает попадать в ситуации, которые могут закончиться её смертью. Ей попадается кошка, которая начинает эту собаку обучать, объясняя, что никакой суперсилы нет.

Другой пример – уже реальный. Как-то я наблюдал, как кот залез на верхушку огромного дерева. То ли он испугался собаки, то ли другая причина. Но на верхушке уже даже не было веточек, о которые можно было бы опереться, чтобы начать прыгать вниз. Кот качается на этой макушке, кричит, но что делать – непонятно. Вдруг прибежала кошечка, допрыгала по веткам до верха и стала показывать, как спускаться – по каким веткам прыгать. Повторяя её движения, кот спустился.

Основная мысль: задача не бороться с коллективом. Ведь не всегда трения происходят вследствие того, что коллектив желает зла. Бывает, что с точки зрения коллектива один человек ведёт себя некорректно. Со стороны это выглядит жестоко и неправильно, и возможно, так и есть. Но не всегда есть прямое желание кого-то уничтожить. И если человек начинает понимать внутренние механизмы общения в коллективе, он начинает понемногу вписываться в коллектив. Кризисная ситуация разрешается. Речь не идёт о том, что он должен начать пить, курить, предать себя и всё, что ему дорого и свято. Это значит, что надо быть более внимательным к своим поступкам, к поступкам других.

Есть одна история: в школу перевёлся очень красивый мальчик, многие девочки пытались привлечь к себе его внимание, но он всех избегал. Однажды они подловили его в подъезде и мучили разными способами… В итоге мальчик ушёл из школы. Одна девочка написала письмо в газету – ей было очень стыдно.

Нельзя говорить, что жертва всегда провоцирует абьюз. Парень, возможно, просто был скромным и мог считать, что до брака он не должен даже смотреть на кого-то. Но можно было поговорить тактично и вежливо. Девочки не чувствовали бы себя униженными, их самолюбие не было бы задето. Если они подходят, что-то спрашивают, а тот просто разворачивается и уходит – конечно, такое человека задевает.

На Соловки приезжал мальчик с бабушкой. Бабушка говорила, что в школе у него конфликты со сверстниками, кто-то пристаёт в классе. Парень хороший, но на него нападают. Также в это время приехали ребята из центра Василия Великого, где проходит реабилитация несовершеннолетних, которые находятся в конфликте с законом – 16-тилетние волчата. Было в монастыре общее послушание, где и паломники, и трудники с братией занимались одним делом. В одном сарае работал священник (который рассказал эту историю), приезжий мальчик и ребята из реабилитационного центра. Чтобы работать было веселей, священник решил купить пирожков, что-то попить – был организован перекус. Ребята были очень довольны, ведь им в такие годы особенно хочется чего-нибудь вкусного. Позвали также и парня. Но он сказал, что ему не хочется, и продолжил работать. Может, он не имел это ввиду, но его позиция выглядела демонстративно. Его поступок не был понят. Мальчик говорит, что у него конфликты в школе, но только что сам спровоцировал конфликтную ситуацию. Все сели на перекус, он демонстративно отказался, будто брезгуя ребятами. Этот поступок со стороны можно было трактовать, будто мальчик считает себя «белой костью», а те, кто сидит и ест пирожки, не настолько у него в чести, чтобы садиться за общую трапезу. Если бы они все жили под одной крышей, эта ситуация могла бы перерасти в конфликт. Стало понятно, что конфликты в школе тоже возникают не на пустом месте. Возможно, мальчик постоянно хочет подчеркнуть свою особость.

Другой мальчик, у которого была состоятельная бабушка, как-то сказал, что не хочет ехать на дачу – мол, там нет людей его интеллектуального уровня. Эта фраза всех очень смутила. Человеку сложно понять, что такая позиция будет отталкивать людей.

Расскажу ещё историю, которая произошла с одной нашей паломницей. В школе был мальчик, которого донимали другие парни. Девушка не вступала в открытое противостояние. Однажды она увидела, как парни, пока тот не видит, положили в его рюкзак бутылку и ударили, чтобы бутылка разбилась внутри. Если бы мальчик попытался что-то достать из рюкзака – он бы порезался. Когда все вошли в класс, девочка подошла к нему и предупредила, что в рюкзаке битое стекло. Причём ребята видели, что она рассказала про стекло, были недовольны, обступили её. Но в ней было присутствие собственной полноты. Она сказала: «Что вы сделаете?» Что-то в её голосе было такого, что главный среди этих ребят посмотрел на неё и сказал: «Уважаю».

Её поступок не избавил мальчика от преследования, но трогать её никто не стал. После этой истории мальчик будто воодушевился, мог постоять за себя, нападки прекратились.

Задача не в противодействии обидчикам, а в поддержании конструктива, в утешении, в защите. Защищая правду, будешь обретать твёрдость позиции.

Бывает, человек что-то сам придумает, выберет себе роль, начинает её продвигать, и в итоге ломается.

Этот момент был очень хорошо показан в фильме «Чучело». Новенькую девочку не принимали в классе и её под своё покровительство взял парень-активист. Он стал рассказывать девочке, какой он активный, как противодействует хулигану, который мучает собак. Но всё сложилось так, что он (42:20) прогнулся. Не надо мнить о себе много.

Этот же принцип в фильме «Солдат Джейн» про экстремальную военную подготовку. В первый день кто-то один должен был добровольно покинуть эту программу. Тренировки не продолжатся, пока кто-то не согласится уйти. Причём, чтобы попасть в это элитное подразделение, люди проходили жесткий отбор. Один военнослужащий говорил, что он точно не сдастся, всячески себя расхваливал. В итоге он ушёл первым.

Как-то мы говорили с человеком, который работал следователем. Когда речь зашла о гордости, он сказал: «О, гордость! Это я понимаю. Гордый человек ломается сразу. Заходит в кабинет крутой, но ломается на раз-два».

Не стоит позиционировать себя как борца с мировым злом. Просто работать в конструктив. Тогда есть шанс подружиться со всеми: и с теми, кого ты защищаешь, и с теми, кто нападает. Можно поддержать одного, научить чему-то других.

Бывает и такое: человек на эмоционально не созревает до уровня своих лет, остаётся годами младше. Как-то на Соловки приезжал молодой человек, который будто отставал от своего биологического возраста. Это было объяснимо – он курил марихуану. Нарколог Сергей Белокуров объяснял, что уровень тревожности необходим, чтобы мы могли эмоционально созревать. Например, тебе поставили двойку, возникает чувство дискомфорта, которое мотивирует тебя подготовиться к экзамену. Ты готовишься, хотя тебе не хочется, преодолеваешь себя, обретаешь навыки терпения, усидчивости – созреваешь. Если же человек гасит любую тревожность с помощью психоактивного вещества, этого созревания не происходит. Этот парень порой напоминал ребёнка в плохом смысле (не как в Евангелии, где призыв «будьте как дети» означает призыв быстро прощать обиды, не привязываться к материальному, быть любвеобильным, простым). Здесь же имеется ввиду инфантильность: когда человек сказал – и не сделал, пообещал и забыл. Но здесь, на Соловках, через преодоление трудностей, которые возникают на послушаниях, он стал расти. В чем смысл послушания? Человек попадает в какую-то ситуацию, где сталкивается с определённым опытом. И этот опыт ему нужно как-то для себя разрешить, а чтобы разрешить – надо вырасти. Он сталкивается с вопросами во время послушания, в работе в коллективе с другими трудниками возникают конфликтные ситуации – человек ищет конструктивные решения. Но послушание работает тогда, когда есть духовное руководство. Если этого нет, всё превращается в «клуб холостяков», как говорил прошлый наместник нашего монастыря. Цель при столкновении с трудностями – стараться решать их по-христиански, обращаться к духовнику за советом. После монастыря этот человек открыл своё дело, женился.

Когда же человек эмоционально не созрел, в его адрес сверстники могут шутить и высказываться. Очень важно, если кто-то сможет ему подсказать со стороны.

В одной школе был мальчик, который приходил в состояние ярости, если на него показать пальцем и засмеяться. Ребят это крайне забавляло. На переменах они искали его в школе, все вместе подбегали к нему и, показывая пальцем, смеялись. Он ожидаемо приходил в ярость, начинал за ними бегать. А их это веселило. Если он догонял кого-то и начинал лупить, мальчишки на него накидывались и лупили его вместе. Очевидно, если бы он перестал так реагировать на задирания, они потеряли бы интерес.

Впоследствии так и произошло: то ли ему кто-то подсказал, то ли сам к этому пришёл, то ли он изменился, то ли прошёл кризисный период в его жизни. Возможно, появились новые функциональные системы. Как бы там ни было – он стал спокойней реагировать, и нападки прекратились. В старших классах он был вровень со всеми в хорошем смысле – не воспринимался как тот, на кого возникает желание напасть.