Болезненная ситуация, произошедшая в детстве, часто остаётся с человеком на долгий период жизни. Рано или поздно рана начинает напоминать о себе, мысли концентрируются на травматическом опыте. Для человека в такой ситуации необходима очень глубокая внутренняя работа, необходимо посмотреть более широко на случившееся когда-то. Но также важную роль играет его обогащение, как личности. В противном случае, он утонет в круговороте негатива.

Некоторые материалы, имеющие отношения к данному ответу, приводятся в ответе «Созависимость. Ходит на группы созависимых, чтобы разграничить ответственность с мамой, победить обиду и чувство вины».

Некоторые материалы, имеющие отношения к данному ответу, приводятся в ответе «Созависимость. Ходит на группы созависимых, чтобы разграничить ответственность с мамой, победить обиду и чувство вины».

Эти два ответа, можно сказать, что идут в паре.

Также по теме – ответы:

«Травма. Травма. Убежденность, что травмирован родителями».
«Травма. Девушке, считавшей себя травмированной. О неустройстве и его преодолении, выборе пути».

Еще на тему – уже не травмы, а о «женском»:

«“Женщине” - подборка ответов пастыря, объединённых общей темой».
«Женская тема» – дополнение.

Этот ответ был дан девушке, которая была оставлена своим папой. Пережив в детстве это тяжелое событие, она пыталась найти ответ для себя в просмотре модных пабликов на тему психологии, где психология семейных отношений была представлена в популистском виде. Как женщинам поднять самооценку, как стать счастливой и тому подобное. При просмотре подобного рода роликов она напиталась некоторыми психологическими трактовками, сквозь призму которых стала смотреть и на себя. И этот взгляд породил у неё ощущение себя, как девушки повреждённой, травмированной и нуждающейся в определённой компенсации. Можно вспомнить слова Виктора Франкла, сказанные одной женщине, которая считала, что она является неким особым в негативном смысле слова ребёнком. Его идея состояла в том, что человек должен преодолевать свою социальную судьбу. Социальная судьба может формироваться через просмотр роликов и чтение популистской литературы. Девушка, пытаясь справится с воспоминаниями о том, как она была брошена отцом, попыталась представить его несуществующим. Но обида на отца в ней жила и она отравляла ей жизнь. Плюс она где-то почерпнула мысль о том, что женщина должна проговаривать свои эмоции, иначе она будет накапливать яд изнутри. Но это проговаривание своих эмоций в каких-то случаях приводило её к конфликтным ситуациям.

Вся проблема этих тренингов и курсов в том, что они не строят человеческую личность. Травматический опыт можно представить в основании учения о доминанте академика Ухтомского. Это верующий учёный, епископ. Если у человека был какой-то яркий образ в жизни, (не обязательно плохой, может быть и хороший), то этот образ может стать осью его мировоззрения. И когда этот образ приходит в движение, вокруг человека формируется определённое состояние нервной системы и то, что называется доминантой. Когда доминанта приходит в движение, прочие отделы коры головного мозга подавляются. Если речь идёт о травматическом переживании, человек забывает, что в мире есть добро, и какие-то положительные качества жизни он даже не замечает, смотря сквозь призму этого опыта. Если речь идёт об изнасиловании, то все мужчины – хамы или животные. Или, например, если молодого человека девушка бросила, то все бабы дуры. Если человек тонул, даже когда он видит воду в стакане, он может вспомнить то, как он тонул в реке когда-то. Формируется подобная точка зрения, а все импульсы, поступающие в сознание, притягиваются к текущему очагу. И этот образ становится маховым колесом, сквозь призму которого человек смотрит на окружающую жизнь, и то как ему рисуется его колорит жизни во многом определяется его доминантой. И так сложилось, что некоторые психологические проблемы рассматриваются как болезнь и к ним применяют термины соответствующие.

Ясная линия некоторых авторов сводится к попытке либо этот образ как-то разрушить, либо забыть. Иногда разрушение патологического образа может иметь нормальную перспективу, когда мы выводим этот образ в сознание и подвергаем разумному взгляду. Например, как в книге «Мученики Ленинградской блокады»: когда шла бомбёжка, мать разворачивала перед детьми карту, показывала, где они живут, показывала, где происходит бомбёжка и объясняла, что шансы, что бомба упадёт около их дома не так велики. Хотя там, конечно, был ещё и момент отвлечения внимания, да и просто их общение, но в том числе и какие-то разумные доводы, помогавшие преодолевать страх. Имеется ввиду, что сам страх как таковой невозможно разрушить, потому что он дан нам, чтобы мы убегали от опасности, чтобы у нас работал инстинкт самосохранения. И вопрос иногда принимает такие патологические неадекватные формы опасности. С точки зрения Ухтомского бесперспективно штурмовать эту патологическую доминанту в лоб, потому что, как было сказано, она притягивает все импульсы, поступающие в сознание. То есть, если наркоман, условно, говорит, что наркотики – это плохо, то можно расковырять в нём его существующее желание.

И нужно строить другую доминанту, как говорил Лев Выготский: если можешь – не опровергай, создавай другую параллельную картину действительности. Например, человек, переживший опыт насилия, закрывается дома. С одной стороны, он боится выходить на улицу, чтобы избежать повторения опыта насилия, избиения, хочет для себя иллюзию безопасности создать, но, как говорила одна исследовательница, пока он сидит дома, он лишает себя возможности выйти из той колеи, в какую он попал. А выйти можно только путём обогащения, когда мы обогащаем свою личность новыми данными, которые мы получаем через взаимное общение с людьми, через совместное дело, через волонтёрское движение. Как, к примеру, на Севере России есть такое общее дело. Очень много молодёжи восстанавливает храмы, памятники культуры, приезжают на какой-то волонтёрской основе, общаются.

Когда какой-то конструктивной деятельности нет, то перспективы трудно увидеть в попытке этот образ стереть из памяти. Представим, что папа не занимавшийся маленькой девочкой, был несуществующий или недостойный, или что вообще папы не нужны в принципе. Представить, что отца не было – это и есть приглушение доминанты, но она всё равно приходит в движение. Когда мы вырастаем, это доминанта может уйти в движение по какому-то другому поводу, когда у человека собственные дети появятся. Если девушка представила один раз своего папу несуществующим, то как быть, когда она сама будет замужем. То, что она унесла в своём сознании, будет работать и дальше.

Поэтому здесь мы строим другую доминанту, когда мы учимся жить с людьми, когда обращаем внимание на ближних, на мир. Не в смысле любопытства, а когда мы воспитываем в себе новые навыки. То, что говорят современные психологи про травмы, это в некоторых случаях является справедливым, но лишь при условии, если человек внутренне пассивен, если у человека никогда не было никакой духовной жизни. То есть, если жизнь душевная – это про посещение музеев, созерцание заката, а если бы была духовная жизнь, то у него бы с течением времени сформировалось то, что мы называем внутренним богатством, багажом личности. И получается, когда внешне в нашу личность входит какой-то импульс, может быть, раздражающий, мы его перерабатываем и интерпретируем в соответствии с той картиной мира, которая у нас имеется. Если не имеется никакой картины, то соответственно мы никак не можем его переработать, и принимаем этот удар в полном объёме.

Есть такие статьи, в которых описывались суицидальные сайты под названием «Синие киты», где кураторы этих сайтов выходили на контакт с ребёнком, который потенциально хочет покончить с собой. Отлавливали их по различным моментам в переписки: в жизни неудачи, бросил молодой человек и т.п. Представители находили такого ребёнка по каким-то ключевым словам, вступали с ним в общение и предлагали вот такой исход. Программа строилась пошагово. Сначала человеку предлагали забраться на крышу, в следующем задании подойти к козырьку крыши, потом посидеть, и каждый раз подводили к точке всё ближе и ближе. Некоторые авторы считали, что здесь работала жетонная модель Скиннера. Скиннер – это американский психиатр, который был известен своими экспериментами над заключёнными. Есть фильм «Заводной апельсин», где одного заключённого подвергали определённой обработке, чтобы сделать из него апатичного безынициативного. Это в принципе идея Скиннера, сломать человека. Его методика выражалась в этой цели. Но надо понимать, что жетонная модель Скиннера может действовать только на того человека, который изначально пассивен. Пассивен не в социальном смысле, он может быть активен, играть в игры, заниматься какой-то деятельностью.

Можно привести такой пример. Академик Ухтомский однажды показывал студентам следующий опыт: он подключил к мозгу собаки провода и хотел пустить ток в ту область мозга, которая отвечает за движение нижних конечностей, то есть собака должна была дёргать ногами. Но собака начала какать. И тогда Ухтомский задумался, почему это произошло. Трудно понять, конечно, психику собаки, как Антон Кемпински, психиатр, говорил, что все попытки объяснить мышление детей и животный – это не более чем гипотеза, мы проверить это не можем. Мы можем предположить, что возможно в тот момент для собаки вопросы пищеварения были наиболее актуальными. Здесь можно представить бегуна, который встал на низкий старт и готовится бежать. Любой внешний шум, даже если это не выстрел, он может быть им воспринят как сигнал, потому что он уже заточен на определённую программу. Даже если его хлопнуть по спине, он может рвануть вперёд.

Соответственно нервный импульс меняет характер своего течения, если у нас меняется доминанта. Когда мы ненавидим, гневаемся, обижаемся на кого-то, мы видим мир одним. А когда мы через усилие, через мышление, через молитву воспитываемся в истине любви, резко колорит меняется, мы начинаем видеть мир другим, мир полный возможностей. Поэтому если человек имеет внутри себя труднопереносимые переживания, не нужно их разрушать, хотя в каком-то разумном ключе иногда и это возможно, потому что человек может понять, что и его родители, если с ними были конфликты, тоже никем не были научены, как надо себя вести. И у них тоже была какая-то своя история.

Один автор сказал хорошие слова, что те дети, которые осуждают родителей, парадоксально, но совершают те же ошибки. Потому что, когда мы принимаем родителей, не то что мы соглашаемся с тем злом, которое они совершили, но мы по крайней мере начинаем понимать, что они может в жизни тоже в чём-то не разобрались, у них были какие-то свои причины. И когда нам отчасти становится понятен их поступок, почему они совершили ту вещь, которая больно по нам больно ударила, у нас исчезает слепое пятно в сознании, и мы в дальнейшем можем её избежать в своей жизни. Потому что, если мы их осуждаем, возникает это слепое пятно. Эти злодеи, они били детей! Но когда у нас тоже нехватка ресурса возникает, мы себе позволяем ругаться на других, считая суровые неестественные реакции обоснованными, и мы даже не замечаем, что наша ругань – это сформированная нами же реакция. Однако она не обязательно должна быть руганью. Некоторые люди наоборот в моменты нехватки, сплачиваются в заботе друг о друге.

Еще раз упомяну книгу «Мученики Ленинградскую блокаду» о женщинах, которые во времена блокады были девочками. Автор в каком-то смысле перечёркивает популярное представление о психологической травме, с точки зрения популярной доктрины, если человек был в детстве травмирован, то, дескать, вся жизнь его перечёркнута. Он должен полюбить себя, повысить свою самооценку. Ему предлагают ряд фикций, которые только на самом деле усугубляют его зацикленность на чём-то. То есть травму эту можно представить, как доминанту, фиксацию человека на каком-то явлении, на каком-то опыте. Но, чтобы снять эту фиксацию, люди идут не путём обогащения личности, а появляется нечто, не сказать, что другое, появляется некий внутренний объём, исходя из которого можно переинтерпретировать тот опыт, который у нас сложился в прошлом. Человеку предлагается сменить фиксацию через заботу о себе любимом. И на этом фоне получаются достаточно непоследовательные заявления.

Был такой документальный фильм «Мудрость, сокрытая в травме», об одном психологе, который написал множество книжек, перевёл их на многие языки мира. Заметно в конце фильма некое панибратство с людьми. Заключённые афроамериканской наружности поют песню «Нет стыда» («No shame»), дескать, они осознали, что надо проявить себя, что не надо стыдиться. И идёт пропаганда того, что ты должен любить себя. В чём непоследовательность? С одной стороны, он заявляет, что все полученные травмы – это от нехватки любви. То есть к ребёнку не проявили в нужное время любви, и он остался травмированным. Но с другой стороны, в этом же фильме показывается его диалог с девушкой, где она рассказывает, что она заботится о своих братьях и сёстрах, а он говорит, что пока ты заботишься о других, у тебя нет времени заняться собой, ты остаёшься травмированной. То есть вот оно, противоречие. В общем социальном плане он говорит, что все люди страдают, потому что никто их не полюбил, и они остались несчастными, но когда он даёт советы конкретным людям, то он сосредоточен на себе и даёт советы исходя из сосредоточенности на себе. Кто будет тогда кого-то любить?

Также в фильме показана крайне сомнительная идея замещения наркотиков синтетическими рецептурными препаратами. Там идея такая, что наркоманы – несчастные травмированные люди, им надо создать условия, в которых их можно было бы снабжать наркотиками. Им даётся квартира, где они могли бы жить. Выглядит красиво, но я знаю опыт центра «Сапёрное», в котором процент ремиссии – 80%, что для общей мировой практики запредельная цифра. Естественно в этом фильме они не выдали статистику, сколько у них реабилитируется наркоманов. Ещё одно примечание: он считает, что главная причина появления травм – это капиталистический уклад жизни. Но если бы не было капиталистического уклада жизни, получал бы он финансирование для того, чтобы снабжать наркоманов наркотиками и жильём? Вряд ли. Не думаю, что, скажем, в Африке, где люди еле сводят концы с концами, там наркоманов снабжают жильём и наркотиками. Соответственно, эти подходы выглядят очень красиво, но на самом деле малоперспективны. И статистика не приводится.

Можно на некоторое время опьянить человека самим собой, сменить ему зону фиксации. Что получится? Раньше он деградировал, будучи травмированным. Деградация происходит по той причине, что если человек был зафиксирован на травме, то прочие отделы коры головного мозга не развиваются, человек не обогащается пониманием мира, его мышление одноцветное, чёрно-белое. Он не видит грани бытия, потому что он мыслит только в русле одной какой-то колеи. Как заяц, который, когда машина едет, он выбегает на трассу, попадает в свет фар, фары воспринимает как некий коридор и он не понимает, что можно прыгнуть в сторону, и он окажется в лесу. Тот луч, в который он попадает и в нём бежит, он воспринимает как некий туннель, из которого он не может выйти. И люди так же, как зайцы бегут по жизни в этом своём луче. А человеку просто предлагается сменить луч. Ему не объясняется, что есть рядом лес, что есть альтернативные варианты и возможности реагирования на ситуации, а на пути будет видно, когда начнётся развитие. Развитие не в плане понимания моды, например. Если человеку дают новый луч – мода, красота – это целый мир, в котором можно утонуть. Как мир спорта, одних производителей коньков сколько, причём есть коньки и такие, и сякие, с насечкой, без насечки. Можно годы потратить на то, чтобы сравнивать параметры этих коньков. А ещё можно можно штаны к конькам подобрать с подкладкой, без подкладки, с ворсом, без ворса, со стрелкой, без неё… То есть мозгу человека будет чем заняться на этом пути, но обогатит ли его этот путь? Человек с такой же фанатичностью, с которой он думал о своей травме, так же с той же фанатичностью начнёт погружаться в какую-то фиктивную сферу. Чтобы человеку понять, где лес вообще находится, стоит изучить опыт тех людей, которые смогли в этот лес выйти. И в их мемуарах можно почерпнуть и конкретные описания, и советы, много любой другой конкретики, которая позволяет ему начать понимать эту реальность, те причинно-следственные связи, которые в ней пролегают, совершать какие-то осмысленные выборы. Начать тот процесс, который мы называем построением своей личности.

В группе в Телеграмме, где я выкладываю материалы, «Отец Прокопий (творчество)», в статье «Посттравматический рост. Между памятью и забвением» был такой смысл: показать, что неперспективны те технологии, которые нацеливаются на забвение. Есть некоторые технологии, которые позиционируются как позволяющие человеку стереть опыт травматический.

«Посттравматический рост и опыт христиан, переживших гонения. Между памятью и забвением».

Но если опыт был пережит в детстве, то стирая этот фрагмент из своей личности, мы теряем и часть детства. И всё то, что было положительное там. Но ведь и негативный опыт пережитый когда-то, позволяет нам понять и обратное. Не познав горького, не познаешь сладкого. И то, кто мы есть – во многом определяется тем, кем мы были. Хотя это уже получается более философские размышления, нежели практические, но стирая часть своей личности мы теряем и те обоснования, которые заложены в наших поступках. Даже наш интерес к миру отчасти был обусловлен необходимостью найти ответы, которые нам могли определиться к опыту прошлого. Но в прямом приближении негативный опыт, пережитый в детстве, может научить человека быть более заботливым о других. Если он сам пережил боль и страдания, то в конструктивном ключе он старается сделать так, чтобы эти боль и страдания уменьшились в жизни других людей. И тогда он выходит, действительно, в здоровое восприятие жизни.

Предстоящая история об одной женщине. Она в детстве была угнана в концлагерь немецкий. Пока их в Россию этапировали, она почти ничего не ела. Она попала в концлагерь для детей. На её глазах убили её мать и отца. Причём, когда она бросилась к папе, когда его убивали, кто-то ей выстрелил в ногу, и она не могла ходить, только ползала. В лагере у них забирали кровь, для немцев, для раненых военнослужащих. Когда у неё забирали кровь, это всё делалось очень больно, большой иглой, никто не думал о том, чтобы она выжила, а просто выкачивали всё, что можно было выкачать. Естественно ребёнок начинал плакать. И человек, который производил забор крови, язык не поворачивается назвать его врачом, когда ребёнок плакал, просто бил его по щекам. И в этом хозяйстве она прожила два года, может больше. И когда война стала заканчиваться, фронт стал приближаться, немцы решили зачистить всех, кто находился там. Объявили, через репродуктор, чтобы все выходили из бараков, и стали их расстреливать из пулемётов. А за счёт того, что она не ходила, а ползала, она под эту очередь пулемётную не попала. По возвращению в СССР она об этом никому не рассказывала, потому что в те годы считалось, что, если человек побывал в концлагере, значит он является врагом народа и может быть репрессирован. Хотя какая вина ребёнка была в том, что его забрали? Но она не рассказывала. Сейчас говорят, мол, такой опыт надо прорабатывать, дескать, освободиться от него. Вот у неё не было возможности его прорабатывать. И тем не менее, когда её спросили, как она себя чувствует, она сказала, что она счастливый человек. При всём тот, что всё усугубилось и другой трагедией. Там над детьми ставились эксперименты. Программа по сокращению численности населения, которая сейчас идёт, видимо уже тогда была запущена. Разрабатывались определённые химические соединения, которые стерилизовали человека через инъекцию. Ей делали этот укол. Дети, которые у неё рождались, они умирали. Один из детей дожил до 20 лет или около того, но тоже умер. На сегодня она шьёт меховые накидки на стулья, ей почти 90 лет, и она говорит, что счастлива. Единственный момент был, требующий объяснения, это когда она сказала, что никогда их не простит. Наверное, здесь не стоит на этот момент смотреть нашими привычными глазами, потому что, если бы имели возможность с ней поговорить, мы бы задали ей вопрос, кого именно она не прощает, сам этот образ фашиста, саму идею фашизма или каких-то конкретных людей. Это важно, потому что, кажется, речь шла не о том непрощении, которое мы имеем ввиду, потому что непрощение может стать той самой патологическое доминантой. Если человек отказывается простить, то он начинает разрушаться.

У Варлама Шаламова был такой рассказ «Термометр Гришки Логуна». В нём был описан заключённый, который должен был написать жалобное письмо администрации, но не смог его написать, потому что ненависть выжгла ему весь мозг. У него не было никакой мысли. Простить – это означает не то, что мы соглашаемся со злом, с идеями фашизма, простить – это значит в каком-то смысле развязаться с тем человеком, который поселился в нашем сознании. Ненависть становится той самой чёрной доминантой, которая подавляет все прочие отделы коры. И человек не может ни радоваться, ни строить свою жизнь.

Развязаться – это как? Авва Евагрий Понтийский говорил, что гневающийся человек – идолопоклонник. То есть, когда мы молимся, мы должны настроиться на то, что есть только Я и Бог, а человек гневающийся в своём сознании имеет образ обидчика. Например, если взять образ насильника: люди, пережившие насилие, хотят по идее как-то развязаться с этой историей, чтобы она перестала на них давить. Что такое здоровье? Когда тебе ничего не мешает. Ты идёшь по лесу и ничего в твоём теле не привлекает твоего особого внимания. Значит ты здорова. А если какая-то точка горит на твоём радаре красной огнём, значит что-то не в порядке. Так же и тут, когда в твоём сознании поселяется навязчивый образ насильника или человека, который сделал тебе зло, получается парадоксальная картина: ты вроде бы хочешь забыть, но ты теперь на всю жизнь вынуждена жить с этим человеком в своей голове. Такая цена непрощения.

И месть не освобождает, о чём писала автор Джудит Герман в своей книге «Травма и исцеление». (В комментарий скажу, что она писала книгу из феминистических позиций, и там, где она приводит свои личные рассуждения на тему феминизма, это всё-таки более дискуссионно, потому что учёный должен быть бесстрастен. А получается тема феминизма является её доминантой, а её наличие трансформирует течение импульсов сознания.) Почему же тогда – возникает вопрос – ученый может христианином, и это не искажает характер воспринимаемый между явлениями связей? потому что Евангелие описывает те законы, которые существуют объективно. Если мы возьмём современную настоящую психиатрию или ту же нейрофизиологию, то мы увидим, что внимание к другому человеку обогащает нашу личность новыми данными, новым опытом, (что отмечала и Джудит Герман), и это помогает нам выйти из той колеи, в которую мы попали. То есть через социальный контакт обогатиться какими-то новыми сведениями, обрести какую-то мировоззренческую почву – это основная идея Евангелие. Она говорила, что месть не освобождает от связи с насильником, хотя она, будучи, наверное, всё-таки неверующим психологом, считает, что и прощение не освобождает, но всё-таки есть и другие авторы, помимо Джудит Герман, которые скажут, что прощение освобождает. То есть она считает прощение формой вынужденной компенсации. Если человек не может развязаться с негативным опытом прошлого, он пытается, с её точки зрения, победить этот опыт, совершая усилие по прощению насильника.

Но если от неё сейчас абстрагироваться, то можно вспомнить Эрика Ломакса, автора автобиографической книги «Возмездие». Это английский офицер, которого пытали во время Второй Мировой войны. Он, вернувшись на родину, не мог найти себя, вспоминая пережитое. У него был развод. Как можно предположить, что во время пыток он сжимался в комок, чтобы не расклеиться, и у него сформировалась та самая доминанта, определённая система реакций, которая в аналогичной ситуации, уже после войны, включалась сама собой. Жена его спросит, например, купил ли он картошку, а он раз, и в комок. В нём включается вся система реакций, которая была воспитана во время плена. Это классический вариант. Он особо не распространялся на эту тему, но это можно из воспоминаний других людей, переживших подобное, умозаключить. И он, когда узнал, что жив японский лётчик, тот самый, которого он наиболее часто вспоминал, он полетел его убивать. (Тогда ещё можно было провозить в аэропортах оружие, ещё система безопасности не пришла в тот вид, в котором мы знаем её сейчас. В то время ещё были возможны террористические акты в аэропортах, люди могли в багаж запаковать гранатомёт, огнестрельное оружие и там же его достать.) И когда он уже хотел убить этого японца, что-то в нём перевернулось, потому что японец очень смиренно готов был принять смерть, потому что осознавал, что его участие в войне было ошибкой. Он даже какую-то форму искупления нёс. В той тюрьме, в которой раньше происходили пытки, он проводил экскурсии, она стала музеем. Но Эрик Ломакс решил его не убивать и как-то душой простил этого японца, и что интересно, всё здание травматического опыта, которое 30 лет развивалось, и от которого он не мог освободиться, мгновенно прошло. Как это можно понять? Во-первых, можно понять, что была проявлена определённая милость Божья. В ответ на реализацию заповеди Божьей, на решение человека простить, Господь откликнулся своей помощью. А если смотреть на уровень человеческого понимания, у него сформировалась та самая доминанта конструктивная, которая затормозила предыдущую чёрную. Они потом с этим японцем сдружились и переписывались. И даже на его могильном камне было написано, что ненависть не может быть вечной.

Известный романс есть «Шантарам», он хоть и художественный, но был там один момент. Главный герой из публичного дома вытаскивал одну девушку, которая там находилась в рабстве, представившись работником дипломатической миссии другого государства. Дело было в Индии, а он был белокурый. Хозяйка этого публичного дома выяснила, что он её обманул, поняла, что он жил в Бомбее, что он не работал в посольстве. И она договорилась с местной полицией, чтобы его арестовали. Его не только арестовали, но и мучали. Возможно он и умер бы, но его выкупил один его товарищ из тюрьмы. И вот этот Шантарам, (так его прозвали в Индии), решил во что бы то не стало, когда у него появится такая возможность, отомстить за себя. Когда он нашёл эту женщину, нейтрализовав её охранников, не убив, но физически обработав, так сказать, он направил на неё пистолет и вдруг понял, что если нажмёт на курок, то он станет таким же как она. Она находилась в тот момент под воздействием алкоголя, и он в ней увидел свою будущую перспективу, если нажмёт на курок. Он понял, что для него прощение является жизненной необходимостью, чтобы не деградировать в последствии.

Когда мы молимся за обидчика, мы развязываем свою жизнь с ним. Мы не обязаны рушить свою жизнь только потому, что однажды он с нами что-то сделал. Можно сказать, что – «Бог тебе судья». И в этом смысле важно также отказаться от термина «отпустить». Может это, конечно, излишние размышления, но у каждого термина есть своя какая-то аннотация. И термин «отпустить», заимствованный из психологического инструментария, предполагает, если рассмотреть ассоциативный ряд, некую пассивность. (Ты держишь в руках бутылку лимонада, разжимаешь пальцы, она падает.) А в реальности, чтобы простить, необходимо совершить большую внутреннюю работу. Всё равно что сказать человеку: «Сядь на шпагат!» Чтобы сесть на шпагат, нужно несколько лет тренироваться. Так с душой. Чтобы ты имела возможность кого-то простить после серьёзной обиды, ты должна двигаться по верному направлению, должна молиться за обидчика. Учиться слушать других, не только этого человека, а быть способным понять, что вообще у каждого человека есть какой-то свой жизненный путь.

То, как люди выбирают свой жизненный путь, обусловлено их какой-то конкретной суммой жизненных представлений. Потому что некоторые люди вступили в войну действительно запутавшись, действительно многие люди, начав воевать, стали объектами обмана, пропаганды. Была в Германии одна брошюрка, в которой рассказывалось, что славяне – просто животные, которые имеют человекоподобный облик. Этот миф был после начала войны развенчан, потому что немцы вдруг обнаружили, что у славян есть, оказывается, и боевая техника, есть и стратегия, и тактика, и вовсе речь идёт не о животных, а о разумных людях, которые могут обороняться, придумывать различные манёвры. Но сама попытка состояла в том, чтобы создать некую такую мифологему, которая бы облегчила немецким солдатам процесс убийства. И действительно можно говорить о том, что человек был в этот процесс втянут.

Конечно, это очень сложный процесс, как понимать палачей. Есть лекция Бориса Якеменко на тему «Концентрационный мир нацистской Германии». Он всё-таки оспаривает тот тезис, который некоторые авторы приводят, что немецкие палачи были просто исполнителями. Он приводит некоторые цитаты, в которых показывалось, что они знали, что они делают. Это вопрос сложный, мы его будем касаться. Не имеется ввиду, что человек был исполнителей, а что тогда был дух времени свой, что Германия находилась в униженном состоянии перед формированием войны, а немцы такой народ, что они без внешнего правления потухают. То есть им нужен «Ordnung», чёткий порядок, чёткое управление. На этой почве пришёл Гитлер. Это не к тому, чтобы их оправдать, а к тому, что когда мы понимает суть происходящего, то мы лишаем эту чёрную доминанту власти над собой, потому что она может существовать только при нашей пассивности. И там, где это возможно, можно узнать получше, почему обидчик поступил так или иначе, получше разобраться в ситуации. Иногда мы понимаем, что человек, например, жил в детском доме, что у человека вообще нет каких-то таких представлений, где нужно было бы обдумать своё поведение, для него его поведение является нормой. И здесь важно не впадать в другую крайность – всех понять, всех оправдать – потому что всё-таки есть ещё тот элемент, что люди могут очень удачно носить маску, могут очень успешно обманывать других. Но разуму есть куда расти. Пока есть работа нашего разума, обогащение нашей личности, то мы всё-таки имеем шанс выйти из этой колеи.

Могу порекомендовать текст «Появление травматического опыта», и в части 4.2 и 4.3 как раз ставился вопрос об определении моделей, которые у человека возникали в детстве.

Часть 4.3. «Посттравматический рост. Примеры преодоления моделей поведения, сформированных под воздействием травматического опыта. Трудное детство и прощение родителей».
Часть 4.2. «Посттравматический рост и преодоление моделей поведения, сформированных под воздействием травматического опыта».

В части 4.3 приводится опыт некой нашей паломницы, у которой было жёсткое детство. И по поводу этой истории, если у женщины есть какое-то переживание, то его нужно проговаривать, а если она его не будет проговаривать, то она будет ядовита. Кстати, уже вот здесь к этому размышлению можно отнести то, что было сказано раньше. Девушка, которая так считает, уже стала объектом какой-то пропаганды. У нас есть некоторые действительно жизненные потребности, жизненные условия, но, когда мы рассматриваем их сквозь призму современных популистских точек зрения, мы уже попадаем в область какого-то мифа, забывая о том, что у нас есть ещё и другие альтернативные возможности.

В действительности, как мама говорила, многодетные мальчики – это скорее про движение, девочки – про поговорить. У неё три девочки, и они испытывают потребность говорить. И есть такой момент, что мужчине нужен конкретный совет, он может описать свою проблему кратко и по существу, и ему нужна как бы инструкция, что делать. Как писал протоиерей Сергий Бельков, руководитель из центра «Сапёрное» (центр, где идёт 80% реабилитации), когда женщина исповедуется, её главное выслушать, надо дать ей выговориться, и она чувствует себя хорошо уже за счёт проговаривания. Есть другие авторы, которые отмечают, что женщине важен разговор сам по себе. То есть, когда они с кем-то говорят, у них возникает некое чувство общности. А для мальчиков чувство общности возникает в результате какой-то пройденной ситуации, а не в результате разговора. Некоторые молодые люди считают, что разговор пользы не приносит, хотя это спорная точка зрения, да и разные есть молодые люди.

Но откуда та точка зрения, что не проговорённая эмоция становится основой для невроза? У человека есть негативные эмоции, образовалась эта чёрная доминанта, группа нейронов перестроилась в определённую сеть, функциональную систему, которая была создана для выполнения определённых задач. Задачи ненавидеть, например, и фиксировать недостатки, которые ты находишь в реальности. Например, как у жонглёра, о котором рассказывал монах Иоанн (Адливанкин) в одном из своих видео (это видео он снял, когда еще не был пострижен в монашества, он тогда носил имя Изяслав). В одном из своих видео про игроманию, описывая идею Ухтомского, рассказывал, когда изучался мозг жонглёра, нашли ту самую доминанту, задача которой состояла в помощи процессу жонглирования. Он должен наблюдать за кеглями, которые он бросает, и чтобы этот процесс шёл успешно, чтобы он, наблюдая за кеглями, хватал их, некоторые клетки мозга должны выстроиться в сеть. Доминанту можно представить так: человек играет на гитаре, ему нужно смотреть на ноты, нужно петь, слова произносить, следить за ритмом и боем, кто-то ещё иногда успевает и в барабан постучать, и в губную гармошку между куплетами сыграть, помимо этого смотреть на зрительный зал, смотреть за реакцией зала, ещё кому-то улыбнуться… Разные отделы нашего мозга и разные части нашего тела организуются в едином марше, в едином ритме для выполнения определённых задач.

Так же и у человека, пережившего опыт насилия, у него появляется доминанта, задача которой – ненависть. Можно представить себе желудок в мозгах, который постоянно требует пищи, его надо постоянно загружать чем-то. Естественно, если человек, не перестраивая свою личность, просто тупо пытается этот процесс заблокировать, скажем, представив себя хорошим, (некоторые пытаются справится с гневом, говоря себе «я же хорошая девочка, я не должна так делать, я должна уметь по-христиански поступать»), и пытается заморозить уже существующий новый желудок, то он в свою очередь начинает отравлять человека тайно. Получается, что у человека формируется Чернобыльская АС, которую окружили бетонной скорлупой, но этот прежний материал там и остался. Как в сказке «Синяя борода», комната, в которой были трупы его бывших жён, она заперта.

Существуют программы психологические, 12-ти шаговые, программы Анонимные Алкоголики, Анонимные Наркоманы, Сексоголики, Шопоголики. Как можно предположить, исходя из тех людей, которые прошли программу, что люди изнутри не выправляются, а эта чёрная доминанта просто заковывается в корсет психологических рычагов, умозаключений, программных лозунгов, но эта комната с трупами в какой-то ситуации, когда деятельность сознания ослабнет, она может прорваться. Человек, например, на каком-то этапе будет чем-то подавлен или чем-то встревожен, он не сможет постоянно с усилием контролировать своё эмоциональное состояние, и этот радиоактивный фон рванёт изнутри. Кстати, прошедшие эту программу люди, они может быть и перестают пить, но становятся деспотами, у них присутствует некая хамоватость. Видно, что в человеке эти чёрные воды пошли другим путём. Есть такое выражение «вода дырочку найдёт». У человека прорывается какой-то внутренний гнойник, и субстанция на букву «Г» или «Д» прёт изнутри. Раньше она уходила в алкоголизм, человек напивался, а тут ему выход замуровали с помощью психологических рычагов. Но эта «жижа» теперь будет находить путь через рот. Человек начнёт ругаться, ёрничать, агрессивно себя вести. Или человек отказывается от гнева из-за страха, например. Он не преодолевает ситуацию просто боясь, что его выгонят с работы или что он потеряет друзей. Но внутри эта доминанта не была переинтегрирована, (у Ухтомского есть такой термин – переинтеграция), и продолжает свою разрушительную работу. Человек только нацепил на себя маску. И вот эта пружина, которая не даёт развернуться, она всё сжимается, сжимается, и когда-то выстрелит.

Но вот этого процесса, ухода в невроз, не происходит, если мы знаем, для чего мы молчим. И у нас есть какая-то высшая цель, для чего мы молчим. Когда у нас есть высшая цель, мы можем низлежащие процессы встроить в какую-то иную конфигурацию. Леонтьев, наш отечественный мыслитель, описывал заключённых Шлиссельбургской крепости, революционеров, которые были помещены в условия изоляции, при которых люди сходят с ума, ввиду отсутствия внешних источников информации. Но они не сошли, потому что они воспринимали своё заключение как некий отпуск, в котором они накапливают силы, для того, чтобы продолжать борьбу. Понятно, что революционеры – это не наш идеал, но сама идея понятна: человек травматическое переживание включил в некую иную конфигурацию.

Был такой профессор Василюк, у которого есть очень глубокие мысли, он, кстати, православный христианин. У него есть замечательная статья «Типы религиозного совладания». Он как раз пишет о травме. Там упомянуты книги, к примеру, «Переживание и молитва», где слово переживание не от эмоции, а от слова пережить. Как пережить горе – это его тема в преодолении травматического опыта. Он говорил, если человека посадить в тюрьму, то он там обретёт Бога, и получение травматических переживаний стало основой для начала новой жизни.

Тут можно даже вспомнить румынского священника Романа Брагу. Во коммунистические годы он был репрессирован, как раз он прошёл через пытку изоляцией, при которой люди сходят с ума. То есть полностью человека отрезают от любых источников информации. И в этих условиях, если в тебе есть чёрная доминанта, она тебя сожрёт. Пока в тебе есть обиды, но ты читаешь газеты, ходишь на море, играешь в компьютерные игры, ты можешь как-то отвлечься, а в комнате без окон, без источника света, без газет, без игр, что случится? Ты начнёшь вспоминать обо всём негативном, что было в жизни, о том негативном, что тебя ждёт впереди, тебя начнут сжирать свои собственные страхи. Если нет опыта молитвы и нет той самой второй доминанты, ты сама себя доведёшь до безумия. И вот он, хотя и был священником, но Бога знал только теоретически. Может и практически где-то, может он всё-таки молился, но в основном его знание было книжным. А тут, когда вовне идти невозможно, войти можно только внутрь. И он обрёл Бога в глубине своей души. Произошла очень глубокая встреча с Богом, которая в дальнейшем повлияла на его дальнейшую жизнь.

Василюк в своей статье приводит и другие примеры. Для человека неверующего его кризисная ситуация становится досадным препятствием, которое не даёт ему дальше жить в удовольствии и комфорте. То есть, всё было хорошо, и какой-то у него случился травматический опыт, и он только плачет, и не может работать, его это приводит в чувство досады. «Доктор, уберите, сделайте что-нибудь, чтобы я мог дальше развлекаться и жить хорошо!» Для верующего человека кризисная ситуация является разломом, сквозь который проявляются те вопросы, которые он раньше в жизни не ставил. В статье он описал человека, который выяснил, что он болен раком, стал ходить в храм, в храме познакомился с людьми, и не просто познакомился, но и стали они молиться друг за друга, ему захотелось исповедоваться, изменить свою жизнь. У него произошла встреча с другими, человеческое общение началось, появилось стремление изменить свою жизнь, и в этом новом стремлении к положительным изменениям он уже по-новому пересмотрел тот опыт, который у него был.

Есть статья нашего клирика иерея Вячеслава «Её глаза». Он описывал рассказ, где две версии заключённого концлагеря. В первой версии, которую он описал, в конце его закапывают заживо. Был расстрел, он остался в живых, но был закопан заживо. Через некоторое время уже после освобождения он этот рассказ переписал, и в новой версии кто-то приходит и его откапывает. И Отец Вячеслав (он, кстати, тоже почитает академика Ухтомского) ставит вопрос, почему человек пересмотрел конец рассказа. Тот социальный контакт, который был после, конечно, повлиял, ведь заключённый мог замкнуться и ни с кем не общаться, но это одна ихз стратегий ухода от переживаний. Кстати, Джудит Герман отмечала, что социальное общение является маркером, который показывает, что человек всё-таки выкарабкается. Если он готов приобретать новый опыт, вступать заново в общение с людьми, несмотря на то, что когда-то был опыт негативный, в хорошем смысле слова рискует довериться, значит скорее всего он выкарабкается. Соответственно, тот опыт, который был накоплен в результате этого общения, а общение – это не только с кем-то поговорить, можно вместе и на природу пойти, полюбоваться, то есть мы получается строим личность. Новый опыт позволил ему реструктурировать то самое восприятие мира, которое у него сформировалось в концлагере. Переинтегрировать доминанту.

Также очень важно понять, что изначально идея катарсиса (с точки зрения понимания катарсиса как воспроизводства переживания с целью его реформирования) сама по себе ошибочка. У человека было травматическое переживание, он сталкивается с аналогичным ситуацией, в нём вскрывается опыт прошлого, и он освобождается… На самом деле так не бывает. А при каких условиях может сработать? Когда человек сталкивается с аналогичной ситуацией, в нём вскрывается опыт прошлого, и он вносит новые элементы, новые смыслы. И эти новые смыслы помогают режим этот перестроить. Если он просто воспроизводит раз за разом одно и то же, ничего не внося туда, то происходит процесс ретравматизации, то есть углубления травматического переживания. А когда человек, как Эрик Ломакс, видя этого японца переводчика, который участвовал в пытках самого Эрика Ломакса, принимает решение о прощении, он всю эту доминанту перестраивает, даёт ей новый вектор. Это как режим у шуруповёрта, механизм один. Можно его направить на завинчивание, можно направить на развинчивание. Или как девушка, которая переживала нелюбовь мамы, холод, она может изменить свой травматический опыт тем, что она постарается дать своим детям ту заботу, которой у неё не было. И таким образом выйти из этого коллапса.

Возвращаясь к теме желудка в мозгах, человек может не говорить по причине какого-то страха, и тогда этот желудок в нём останется и продолжит вести свою разрушительную работу. Но если человек знает, почему он молчит, это может происходить по причине того, что у него появляется какая-то высшая цель. Ведь если он начнёт выплёскивать все свои негативные эмоции, то он разрушит связь с Богом, потеряет внутренний мир, испортит собственное настроение. И когда у него появляется некая высшая цель, он понимает, для чего он это делает, тогда его молчание не является разрушительным. Когда он молится за человека, принёсшего зло, то, получается, он эти клетки, включившиеся в чёрную систему, переобучает.

Один исследователь советский подмечал, что нейронные сети, которые участвовали в патологических процессах, могут быть пересобраны в новые конфигурации, как если бы мы прокладывали новые дороги, но используя старые знаки. Или можно провести аналогию с лошадью, которая возила рыцаря на войну, а теперь возит арбузы на рынок. Но лошадь та же самая. У человека создаётся новая система, он осознаёт важность помнить об опыте прошлого, но опыт перестаёт у него ассоциироваться с чем-то чёрным. И тогда, когда мы молчим и не выплёскиваем свой негативный опыт, это не сопровождается никаким неврозом.

Жан-Клод Ларше, очень хороший автор, у него есть книга «Исцеление духовных болезней» и «Духовное бессознательное». Он как раз говорил, что с точки зрения духовных авторов он пытается в одну модель включить идею духовной помощи человеку и статическое понимание о страстях. Он говорит, что страсть – это извращённые формы тех процессов, которые были даны человеку для блага. Разговоры, речь, дар слова – это же хорошо, но мы можем это использовать в негативном ключе в виде многословия, насмешек.

Например, один мужчина развёлся, у него была сложная ситуация в семье. Подробно разбирать её не будем. Его жена стала заниматься эзотерикой и выбрала несколько эгоистическую позицию. В его задаче было брак сохранить, но это уже могло закончиться просто инсультом, потому что человек очень сильно страдал. Но он в итоге принял решение о разводе. К тому же в последний год у жены был другой, она не скрывала, что она, дескать, влюбилась, при этом она мужу параллельно всегда говорила, что с её точки зрения он не котировался. Он стал верующим человеком, стал более спокойным, раньше был очень агрессивным. И она как-то очень негативно осмеяла его веру. Но он всё же постарался, развод произошёл, и мама этой женщины стала всячески поносить его перед детьми, хотя понятно, что это не хорошо, при всём при том, что он ещё о детях заботится. То есть у мамы, (у тёщи) нет даже адекватного понимания происходящего, потому что как-то так сложилось, что о том, что у жены появился человек, в которого она влюбилась, знали все, кроме мужа. Выяснилось, что ещё и тёща покрывала эту историю. Но естественно когда принималось решение о разводе, он оказался самым виновным человеком. Это к тому, что женщина страдает, её можно только пожалеть, потому что она сама себя разрушает, сама себя поедает. Но в каком-то смысле она пока что находится в состоянии неспособности понять суть произошедшего, во всём обвиняет мужчину, и кто знает, чем это может закончиться, если она не изменит вектор своей деятельности. Не дай Бог ещё онкология произойдёт. Для организма неестественно существовать в таком аномальном режиме постоянной злобы.

Можно выработать среднюю ситуацию. Когда мы чувствуем какие-то негативные переживания, это не значит, что их надо выплёскивать. От того, что мы их выплеснем, мы от них не освободимся, ситуация только усугубится. В каких условиях мы можем от них освободиться? Когда мы делимся переживанием с человеком, готовым нас слушать, и внутренне мы готовы к тому, что человек нам подскажет какие-то аргументы, как посмотреть на эту ситуацию иначе. Мы тогда ситуацию сможем перестроить. Если мы просто всё выплёскиваем человеку в лицо, мы только углубим переживание. Доминанта способна аккумулировать импульс. Если ты сегодня прогневалась, а потом импульс отпустил, значит, завтра ты будешь гневаться уже не с нуля. То есть ты гнев свой довела до единички, завтра эта единичка спадёт до 0,8, но не до «0». Чтобы она спала до нуля, ты должна сделать что-то противоположное гневу. Вечером помолиться за того, на кого накричала, помириться с ним, разобрать эту ситуацию. Тогда ты сведёшь свой гнев до той точки, с которой начала. Но если просто тупо ляжешь спать, то на следующий день гнев начнётся с 0,8. На следующий день доберёшься до 0,6. И так день за днём ты будешь взращивать в себе этот новый желудок, который станет, метафорически выражаясь, новой опухолью, которая полностью тебя подчинит со временем. Ты станешь злюкой-колюкой, вечно недовольной тётенькой.

Происходит освобождение тогда, когда мы что-то негативное высказываем, но в надежде как-то это в себе преодолеть. Если человек нам говорит, мол, я тебя понимаю, в такой ситуации я бы посоветовал вести себя вот так, вот так и вот так, мы соглашаемся, и вот тогда мы вносим конструктивный смысл в систему переживаний и исцеляемся. И когда нам нужно поделиться негативными переживаниями, мы должны подобрать момент. Если это твой будущий муж, то надо не просто сходу ему кричать, пока жаришь блины, как ему нужно поступать, а подождать, пока будет нормальная обстановка. В идеале в семьях есть какое-то время, когда люди обсуждают проблемы. Ты можешь сказать: «Я много думала, у меня появились такие-то мысли, если я в чём-то не права, то ты меня поправь», – и тогда ты обращаешься уже не с желанием хлестнуть человека плёткой по глазам, а с желанием найти истину какую-то. Тогда это всё в конструктивном ключе происходит. И это может принести пользу и тебе, и ему, он сможет узнать, что ты на самом деле чувствуешь. Потому что некоторые мужчины не чувствуют, что супруге просто-напросто больно, потому что им некоторые женские переживания кажутся несущественными. А когда это в том ключе, что в тебе это родилось и тебе надо это слить в чьи-то уши, то получается катастрофа. Этому как раз учит 12-ти шаговая программа, получается очень некрасиво, потому что человека учат, что когда у него это «жижа» изнутри прёт, то нужно проговаривать свои эмоции. Представляешь, рядом с тобой живой человек, например, твой муж, ты начинаешь ему проговаривать свои эмоции, и тебе совершенно всё равно, готов он слушать, не готов, есть ли у него какие-то дела или нет. Главное, что тебя научили проговаривать свои эмоции. И ты, ставя себя в центре, всё это проговариваешь. Но внутреннее производство каловой массы ты не разобрала по частям.

Важно, проговаривая ситуацию другому человеку, иметь желание действительно в ней разобраться, подобрать ключ, как-то посмотреть на неё со стороны, её осмыслить. И важно, чтобы ты сама искала этого осмысления, этого недостающего звена, которое помогло бы переинтегрировать эту систему. Иначе происходит постоянный слив, что делает человека одиноким. Люди закрепляются в этом процессе, другие видят и сигнализируют о том, что ты делаешь что-то неправильное, а ты считаешь, что неправы они, потому что тебя же научили, что так надо поступать, значит они плохие, раз они с тобой не согласны. И люди, проходя эти программы, считают, что все, кто не принимает эту программу, они ничего в жизни не понимают. И они могут общаться только с себе подобными, потому что как только они начинают общаться с кем-то из внешнего мира, они натыкаются на какую-то конструктивную критику в свой адрес. Потому что так нельзя так жить, нельзя так себя вести, нельзя думать, что если у тебя накопились какие-то негативные мысли, то нужно заставлять людей просто всё бросать и заставлять их выслушивать тебя. Конечно, нужно иногда что-то пообсуждать, но на это в семьях или в кругу людей, которые дружат, есть своё время, своё место. Люди собрались, пришли в парке погулять, и у них есть время всё обсудить в спокойной манере. А в идеале не только обсудить, но и прийти к какому-то положительному исходу. Даже по телевизору раньше, когда показывали фильм ужасов, обязательно показывали и мультик. Чтобы разгрузить обстановку. То есть когда предстоит какой-то напряжённый разговор, можно мужу приготовить что-то покушать вкусненькое, чтобы он мог это восприятие как-то разбавить потом. Парк, соответственно, тоже разбавляет.

А если нет ни времени, ни человека, ни парка рядом, а такие эмоции захватывают, то можно помолиться, обратиться к Господу, мол, ты видишь, что со мной происходит, всё перечислить, сказать, что справится с собой не могу, помоги, всемилостивый. Тем не менее, всё решают навыки, их надо накапливать. Это всё равно что, если бы боец, вступивший в спарринг, думал, что ему делать. Ответ – тренироваться дальше. Сейчас может его побьют, он проанализирует, в чём было его поражение, поймёт, где его слабые места, будет тренироваться и через какое-то время он научится. Построение навыков душевных через какое-то время начинает работать на тебя. Уровень эмоциональной компульсивности начинает сбавляться, становишься более спокойной, более уравновешенной.