Вы говорите, что не хотите обижать людей, но вам тяжело, у вас сложности с восприятием нынешнего мира, потому что он изменился. Не можете понять, правильно ли вы себя ведете. Вы устраиваетесь на работу, и у вас куча страхов по этому поводу, от этого вы себя нехорошо чувствуете.

У вас классическое посттравматическое стрессовое расстройство, не в смысле официального диагноза, который ставят не так часто. А в смысле долгосрочных последствий, которые, может, и не сопровождаются флешбэками, но характеризуются «застреванием».

Когда человек побывал в экстремальных обстоятельствах, он фиксируется на них. С точки зрения физиологии у него формируется стойкий очаг возбуждения в коре головного мозга, и он все поступающие в сознание импульсы интерпретирует исходя из текущего очага. Например, человека избили на улице, и это событие стало для него травматическим, он уже боится выходить на улицу, боится повторения опыта.

Задача доминанты по учению академика Ухтомского мгновенно предоставить человеку опыт прошлого. Если этот опыт был негативным, а человек не имел альтернативных точек зрения, которые бы помогли ему сделать правильный жизненный вывод и пойти дальше, то человек фиксируется на этом опыте, и вся его жизнь окрашивается в мрачные тона. Он уже не верит в дружбу, если его однажды предали. Не верит в добро, если близкие бросили его в беде.

Способность человека поддерживать социальные контакты является признаком, что он справится. Плохо, если человек замыкается в себе. Не стоит путать замыкание в себе с углубленностью в молитве. Бывает человек преодолевает фиксированность на травматическом опыте через внутреннее делание в уединении. Но, всё-таки, первое правило – это разумный социальный контакт.

Это не значит, что надо тусить по ночным клубам. Речь об отношениях, основанных на сопереживании, потому что доминанта предыдущего опыта преодолевается, когда появляется новый положительный опыт, который позволяет перестроить прошлое, сделать из него выводы и пойти дальше. Хорошо, если есть люди, которые вас «тормошат». Если вы были в заключении, можете прочитать ответ девушке, которая ехала в страну, где были боевые действия, попала в фильтрационный лагерь и была приговорена к расстрелу. Теперь у нее кошмары на почве этого события.

«ПТСР. Девушка готовилась к расстрелу. Об ожидании смерти и ПТСР». Ч. 3, 4

Кроме этого, я бы советовал вам почитать мемуары женщин, которые в советские годы прошли тяжелый многолетний опыт репрессий, но тем не менее не сломались, остались не только людьми, но и женщинами. Вот некоторые из них.

«Жизнь – сапожок непарный» – книга актрисы Тамары Петкевич. Она провела несколько лет в сталинских лагерях, ее отца расстреляли как «врага народа», а мать и сестра умерли в блокадном Ленинграде.

«Крутой маршрут. Хроника времен культа личности» – книга воспоминаний Евгении Гинзбург. Она провела десять лет в тюрьмах и лагерях, восемь лет – в ссылке.

Екатерина Матвеева в книге «История одной зэчки» описывает, как восемнадцатилетней девушкой была осуждена и отправлена на дальний север.

На этих примерах видно, что женщины могли выжить, когда у них было сопереживание, доброта, забота. Не всегда речь шла о духовности, ведь годы были атеистическими.

Можно ознакомиться с мемуарами Ольги Львовны Адамовой-Слиозберг. В начале книги «Путь» она пишет, что важно, находясь в камере в заключении, честно думать, смотреть, понимать. Она с другими девушками активно училась, делала зарядку, когда она говорила, что можно остаться человеком в таких условиях, над ней смеялись, потом эти же девушки требовали от нее, чтоб она поклялась, что это правда. Ольга Львовна пишет, что у человека останется только то, что есть в его душе.

Вопрос, замкнется ли человек в результате болезненного опыта или сохранит социальные связи, очень важен. Беда, если пересилит уныние. Оно развивается на базе эгоизма, когда человек думает: «Мне себя так жалко, что пусть весь мир отойдет, а я останусь в печали». Если есть хоть капля любви к людям, тогда человек ценит труд и заботу своих друзей.

Например, прошедшего заключение – масштабную школу жизни – приглашают в театр. Это может разозлить, потому что он считает, что по сравнению с его опытом какой-то театр с его постановками – это детские игры. Бывший заключенный думает, что сценарист не видел жизни. Но это тоже его интерпретация. Может сама постановка не научит жизни, но здесь надо обратить внимание не на пьесу, а на то, что кто-то нашел время на тебя.

Когда человек замыкается и начинает учить жизни, мол, куда вы меня привели, вы занимаетесь ерундой – это подход «стариковский». Это не оскорбление пожилых людей. Академик Ухтомский говорил, что старость наступает тогда, когда человек теряет способность радоваться жизни. Здесь надо быть благодарным, что человек хочет с вами разделить бытие. Если вы согласитесь на это какая-то частичка его опыта перейдет и к вам. И вы накопите потенциал, который поможет вам перестроить опыт прошлого. Именно перестроить, а не забыть.

Мы издали книгу «Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма)».

Там как раз говорится, что важно опыт прошлого не стереть из памяти с помощью каких-то техник, а именно перестроить, потому что попытка отсечь от себя часть своего бытия может принести определенные проблемы. Прошлое можно сделать источником мудрости. Многие из репрессированных в советские годы людей не остались ущербными, у них был задор и радостное приветствие жизни, это им помогло преодолеть тяжелые обстоятельства. У нас была лекция про счастье и страдание, которая была проведена в музее Бутовского полигона.

Счастье и страдание. Опыт христианского подвига и практическая психология».
Часть 1, часть 2, часть 3.

Там пытался проанализировать опыт заключенных Гулага. Годы были атеистические, многие узники были далеки от веры, о духовности там речи не было. Но у них была способность сопереживать. Это качество помогало людям выжить в нечеловеческих условиях концлагерей.

Людям, которые на первое место ставят свой интеллект, считают себя самыми умными, конечно, будет тяжело. Они будут считать себя обиженными судьбой, непонятными.

В вашей ситуации важно оставаться с близкими вам людьми, изоляция – это смерть. Уединение допустимо, но не с целью убежать, а углубить связь с Богом в чтении и молитве, освободить душу от пепла разочарований и негативного опыта. Когда мы приобщаемся Царствию Божию, которое внутри нас есть, к вечным смыслам, тогда сиюминутные обиды и разочарования уходят. И человек выходит к людям обновленным.

Надо аккуратно со своей интерпретацией обходиться, потому что мы иногда слишком преувеличиваем значение своего опыта. Бывает, человек, который прошел заключение или болезнь, полагает, что никто в мире его не способен понять, потому что в силу своей гордости он считает свой опыт исключительным. Нам неведомо, что нас могут окружать люди с гораздо более серьезным опытом и болезней, и заключений, и боевых действий. Просто они это не афишируют.

Выход из вашей ситуации есть, но он от вас требует труда, а не пассивности. Травматический опыт может быть дан Богом, чтоб человек, как котел в огне, перегорел и очистился. Когда человеку больно, он вынужден искать ответы, придумывать стратегии взаимодействия с миром. В этом напряжении он много чего в жизни пересматривает, одно отбрасывает, другое нарабатывает, но важно идти к лучшему. Некоторые после экстремального опыта подаются во все тяжкие, разочаровываются в добре, мол, если меня обидели, значит все сволочи. Это тяжелый путь, человек начинает разрушаться, нередки случаи, когда кончают самоубийством.

Как сложится ваша жизнь дальше, зависит от того, сумеете ли вы повернуться к людям, я не говорю даже к Богу, потому что духовная жизнь – это выбор человека и связана со многими факторами. Но изучить опыт других женщин, которые прошли подобное и, повторюсь, остались не только людьми, но и женщинами, пойдет вам на пользу, обогатит и поможет выйти из этого коллапса. В вышеупомянутой беседе «Счастье и страдание» я делал упор на том, что именно социальные отношения помогали заключенным Гулага выстоять.

В книге «Щит веры» есть глава о посттравматическом росте и памяти. Там говорится, что опыт не надо забывать, а его надо преобразовать.

Экстремальный опыт многое ставит на свои места, выявляет стоило ли то, чем человек жил прежде, его жизни. Важно правильно распорядиться этим опытом. Бывает, что многое обесценивается в результате негативного опыта, но это не значит, что вся жизнь обесценена. Теперь надо сфокусироваться на том, что имеет цену, ради чего стоит жить.

Вы счастливый человек. У вас есть муж, друзья и работа. Дальше надо только развиваться и не мучать окружающих. Если не преодолеть травматическую доминанту, она будет прорываться, и человек будет кусать людей как овчарка. Смысл доминанты в том, что вся окружающая жизнь напоминает о предыдущем опыте, ваши близкие начинают ассоциироваться с неприятными вам людьми. Это замкнутый круг. Человек ищет поддержку, а когда находит, всех критикует: «Вы на меня не так смотрите и не так все делаете.»

Человек не понимает, что отсутствие покоя связано, кроме прочего, и с тем, что ему надо над собой работать. Он нуждается в помощи от людей, но отчаянная критика всех, кто помогает, приводит к тому, что люди рано или поздно отступают от него. Здесь мощным инструментом для возвращения к здоровой жизни является понимание того, что происходит с человеком при травматическом опыте. Когда ты знаешь механизм, то понимаешь, как на него повлиять. Как в рукопашном бое, если улавливаешь тактику противника, легко пресекаешь его атаки. В противном случае наступает хаос, ты машешь руками, но пользы это не приносит. Так и здесь. Пытаясь выйти из травматического опыта, еще больше запутываешься. Кто-то пытается избавиться от тяжести через экстрим, алкоголь, хаотичный интим или еще что-то подобное, пытаясь клин клином вышибить, но такие методы только усугубляют ситуацию, разрываются социальные контакты, теряется здравомыслие.

Сосредоточьтесь на том, чтоб ни на кого не рычать, окружающие люди не виноваты в ваших испытаниях. Тяжелый опыт можно преодолеть только большой любовью к людям. Надо понимать, что чем глубже яма, в которой вы оказались, тем выше вы должно прыгнуть в любви к людям, чтоб из нее выбраться. Эта любовь сделает счастливой и вас и тех, кто рядом с вами. Как в шуруповерте, нажимаешь кнопку и завинчиваешь шуруп, тумблер переключаешь и развинчиваешь. Так и вам надо переключить тумблер.

Поведение того, кто всю энергию душевных сил пускает на борьбу с окружающим миром, критику, противодействие близким и дальним, саморазрушающее. Поначалу тяжело жить во имя любви, потому что эгоистичному человеку кажется, что он нарушает какие-то принципы, но жизнь в Боге позволит понять, что эгоизм – не принцип, а болезнь души. Например, у человека есть лишай, и он хочет постоянно его расчесывать, он сердится и ругается, если ему кто-то мешает или запрещает. Но когда он поймет, что лишай – это болезнь, что его надо лечить, он поменяет свое отношение. Так и эгоизм – это то, с чем нужно бороться.

Эгоизм не равен личности. Человек без правильной картины мира ошибочно считает, что, защищая свой эгоизм, он защищает себя. Но надо понять, что личность, созданная Богом, и эгоизм – это разное. Например, есть разумная государственная программа, призванная помогать семьям, и есть чиновник, который пытается нажиться на ней. Факт его существования не делает саму программу порочной, но беда в том, что некоторые люди начинают ошибочно ассоциировать саму программу с образом чиновника.

Любовь не значит, что мы должны перестать существовать, раствориться. Вы как личность, все осознающая, делающая выбор, остаетесь, только меняется ваше восприятие мира. Вы становитесь способны понять красоту, даже если прошли скорбный путь. Ваша жизненная задача не решается одним днем, каким-то одним интеллектуальным усилием. Но это могут быть и самые интересные годы жизни, когда вы познаете себя, перестраиваете свой опыт. Здесь раскрывается и помощь Божия, потому что Господь активно помогает в таких процессах. Многие заключенные описывали, что находясь в нечеловеческих условиях чувствовали, что «свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

Если вы захотите постонать, обнимите мужа и скажите, что рады, что он рядом, что ищите в нем поддержку. И только после этого поделитесь своими переживаниями. Тогда и муж вам поможет и к вашему откровению отнесется как к акту доверия ему, это вас только сблизит. А когда человек начинает вываливать на других свою боль и обиду, обвиняя их в своих несчастьях, и другим больно и самому становится только хуже.

Бывает, что Господь попускает скорбные обстоятельства и, не изымая из них, дает мудрость и свою помощь. Думаю, это про вас, вы и мужа встретили, и друзья от вас не отвернулись, и работу вы нашли. Я не хочу говорить дешевых слов, но если вы пойдете правильным путем, то все будет хорошо.

Р.S. Академик А.А. Ухтомский после революции был заключен в тюрьму в Петрограде, а потом его отпустили на свободу, потому что он считался достоянием страны, был ученым с мировым именем. Так вот. Он написал в тюрьме на стене:

«Если судьбы мира бессмысленны, то и все во мне бессмысленно, а стало быть, я не имею никакого основания критиковать бытие. И если моя судьба бессмысленна, то бессмысленно также бытие, которое в себе ее допускает; тут обязательный круг!»

«…Если в твоих впечатлениях от жизни получается не сумятица, а драма, то это уже не бессмыслица, как казалось перед этим, но какое-то имеющее высказаться слово.

И если та драма оказывается затем трагедией, притом очень значительной и подчас несравненной, то предстоит, очевидно, лишь усилиться прочесть ее содержание!»

«Если будет открываться, что это необычайная трагедия любви в мире, то мировая история открывается в своей перспективе как дело любви божественной.

Если допущен смысл в малом и в зерне, то он приведет к великому смыслу целого и плода его, лишь бы не сбиваться с дороги и раньше времени не опускать рук, не изменять своему делу!»

Здесь можно вспомнить святого Арсения Мацее́вича, который был репрессирован Екатериной второй, как строптивый владыка, так как у него был решительный нрав. Долгие годы он провел в полном одиночестве в темнице, похожей на сырую каменную могилу размером два на три метра: к нему никого не допускали, а охране было строго-настрого запрещено с ним разговаривать. На стене камеры он написал: «Благо мне, яко смирил мя еси».

Архимандрит Иоанникий, который возглавлял Соловецкий монастырь перед революцией, тоже был известен своим нравом. На него была волна клеветы, и после февральской революции он был отправлен на покой. Узнав об этом, архимандрит сказал: «Слава Богу за все. Мне своих дел не стыдно» Последние годы жизни провел в скиту и по его внешнему облику видно, что из крутого нравом настоятеля он стал смиренным старцем, но никак не сломленным.

Человеку в суете повседневных дел бывает недосуг обратить внимание на какие-то стороны своей жизни, а вынужденное уединение помогает заметить то, что раньше упускалось из вида. Кто-то только в заключении находит связь с Богом и приходит к признанию измерений жизни, которые раньше игнорировал.