Богомазова А. Соловки: первый русский флот в Арктике

Обители, основанные на окраинах государства, в пустынных, незаселенных местностях, становились центрами колонизации и хозяйственного освоения территории. Для русского севера таким духовным, экономическим и политическим центром стал Соловецкий Спасо-Преображенский монастырь. 

Основанный в 30-х годах XV века преп. Зосимой и Савватием Соловецкими в буквальном смысле на краю света, средь моря, в суровых природных условиях, монастырь через полтора столетия обладал прекрасно устроенным хозяйством, которое в последующие века продолжало развиваться. Но хозяйственная деятельность не мешала духовному подвигу иноков. Ведь труд воспринимался как служение во славу Божию. Во второй половине XVI в. монастырское хозяйство пережило подъем, благодаря деятельности игумена Филиппа (Федора Степановича Колычева, будущего митрополита Московского и всея Руси), проводившего смелые преобразования. При нем были отстроены в камне Успенский храм и огромный Спасо-Преображенский собор, проложены дороги, соединены каналами озера и проведены многие другие усовершенствования, в том числе и в области морского хозяйства. 

Считается, что российский морской флот создал Петр Великий. Это, безусловно, справедливо для военно-морского флота, для флота в общегосударственном масштабе. Но испокон веку на берегах Белого моря жили люди, чья жизнь была связана с морем. И конечно, у них были морские суда, чтобы выходить в море на промыслы и т. д. А самый крупный северный монастырь, Соловецкий Спасо-Преображенский, уже в конце XVI–XVII веков обладал своим, достаточно большим по тем временам, морским флотом, который с течением времени постепенно увеличивался. А в середине XIX века у Соловецкого монастыря были даже свои пароходы, которые могли поднимать на борт до нескольких сот паломников. Причем, если первый пароход «Вера» был переделан из старого голландского судна, то второй – «Надежда», деревянный, был построен в самом монастыре силами обители. 

Соловецкий Спасо-Преображенский монастырь был основан в первой половине XV в. на Соловецких островах, в Онежской губе (заливе) Белого моря. Два монаха отшельника – старцы Савватий и Герман поселились на севере Большого Соловецкого острова, выбрав это место для своего духовного подвига. В 1435 г. Савватий почувствовал приближение конца своей земной жизни. Но он не мог покинуть этот мир, не приняв святых Таин Христовых. Герман в то время отбыл на материк по делам. И вот «уставися море, и бысть тишина велиа в мори. Старец же Саватии, в лодиицу малу вшед, и добре вмале преплыи морскую пучину точию двемя дними до Выга наволока». 

Так рассказывает житие о дороге на Соловки. А спустя некоторое время старец Герман возвращается на остров вместе с преп. Зосимою: «и постави лодию в пристанище, и восходит на остров с Германом». Конечно, как выглядели «малая лодиица» старца Савватия, «лодия» Зосимы и Германа, можно представить только в общих чертах, зная о том, какими были северные суда более поздних эпох. 

Соловецкий монастырь – единственный действительно морской монастырь в России. Вся жизнь его была связана с морем. Постепенно монастырь и его владения растут. Вскоре уже все шесть островов Соловецкого архипелага принадлежат обители. Появляются и расширяются владения монастыря в Поморье: земельные угодья, рыболовные тони (места лова рыбы) и соляные варницы. Соловецкий монастырь был одним из основных производителей соли на русском Севере. Возникают так называемые службы монастыря: в Вологде, в Холмогорах, в Каргополе, в Москве. 

Усолья и службы монастыря поддерживали с обителью крепкую связь. Как минимум несколько раз за сезон из монастыря на материк или обратно перевозили продуктовые припасы, одежду, необходимый инвентарь. Естественно для этого монастырю нужны были морские суда, причем для разных целей – разные типы морских судов. Первое упоминание о флоте Соловецкого монастыря относится к самому началу XVI века – к 1514 г. Тогда составлялась опись монастырского имущества, так называемая отводная книга, при передаче или отводе его от бывшего игумена Евфимия священнику Геласию и соборным старцам. 

Тогда у монастыря были «лодья двинская с якори, да с парусом, да две шеимы нитены (канаты – А. Б.). Да лодья онежская с якори, да шеима, да парус. Да лодья с якорем, да шеима, да парус. Да лодья с якорем, да парус, да шеима». Итого четыре лодьи со снастями, а также три карбасные паруса (правда, о наличии карбасов опись ничего не говорит), да ещё один якорь лодейной появился в монастыре после описания. 

Лодья представляла собой самое крупное северное судно, с тремя мачтами. Использовались такие суда в основном для перевозки людей и грузов. Лодьи были большие и малые. Как выглядели суда XVII века, тем более XVI века – точно не известно. Умелые корабельные мастера строили, а точнее «шили» суда без всяких чертежей. Внешний вид и размеры северных судов ученые восстанавливают по более поздним данным, XVIII–XIX веков, поскольку технология строительства судов, наиболее отвечавшая природным условиям, сохранялась в северных деревнях до середины XX века. 

Карбасами на Севере называют небольшие суда, на которых могли ходить, например, вдоль берега на промыслы. Были особые весновские карбасы, на которых ходили на веснование – весенний промысел по добыче морского зверя. Страшный, опасный промысел, из которого могли и не вернуться. 

На протяжении первой половины XVI века количество монастырских судов и снастей понемногу увеличивается. Часто их отдавали в обитель в качестве вклада или закладывали, беря у монастыря взаймы, поморы. Например, в октябре 1515 г. Федор Кузьмин взял у монастыря в долг 100 пузов соли (пуз вмещал 3 пуда соли, а пуд был равен 16,38 кг.) и дал в залог половину тони на реке Золотица, а также невод и карбас. Уже к середине XVI в. (1549 г.) у обители «четыре лодьи со всем запасом, с якори и с парусы, да карбасов болших и малых пятнадцать». Стараниями игумена Филиппа (Колычева, будущего митрополита Филиппа) хозяйство обители, в том числе и морское, по-настоящему расцвело. 

При игумене Филиппе развивалась система навигационных знаков. Издавна на Белом море такими знаками служили кресты. Они ориентированы по сторонам света, отмечают опасные места, мели, а также границы безопасного пути. Игумен Филипп «у губы у ворот по сторонам кучи великия высокия, и широкия делал, да на них кресты великие и высокие ставил». При нем же устроена удобная гавань на Большом Заяцком острове.

«Море для помора и друг, и помощник, и вражина», – говорили поморы. Опасной, полной неожиданностей была дорога по морю. «В лето 7069 (1561) в июне месяце, – говорит Соловецкий Летописец, – при Филиппе игумене разбило на море, с Двины идучи, пятнатцать лодей соловецких с известью». На Соловках как раз строили каменный Спасо-Преображенский собор. Погибли многие монастырские служители, среди которых, согласно преданию, «соловецкие монахи Вассион и Иона, «что ныне почивают в Преображенской Пертоминской пустыне на Унских рогах, и бельцы Иоанн и Логин, Яренские чудотворцы». Но, несмотря на катастрофу, Соловецкий флот продолжает расти. И в 1570 г. игумену Варламу отведено уже семь лодий «со всем судовым запасом» и пятнадцать карбасов. 

Монастырские суда активно покупались и продавались. Например, с сентября 1574 г. по август 1575 г. было куплено четыре карбаса и одна новая лодья (здесь и далее – данные РГАДА. Ф. 1201). В 1589-1590 г. монастырь продал три карбаса и некое монастырское судно. В том же году обитель приобрела две лодьи и два карбаса, было куплено две новых лодьи онежского дела. В основном монастырь покупал суда у онежан. Но не только у них. Монастырские приходно-расходные книги сохранили имена поморов, у которых покупались суда: Никита парандовец, Иван Клементьев сын с Онеги, шунжанин Мокруша, сухонаволочанин Гневаш Олексеев сын Турцов, Стефан выгозерец и многие-многие другие. Парандово, Шуньга, Сухой Наволок – всё это поселения на берегах Белого моря. 

В качестве вклада в монастырь поморы и иноки могли давать не только землю, деньги, зерно, но и небольшие морские суда, якоря, шеимы. Так, в 1570-1571 г. старец Варсоноф – корелянин Болшая Борода дал по родителях карбас за девять алтын. В 1573 г. Меньшей Андреев сын завещал отдать «в монастырь в Соловецкий Спасу и Пречистыя пол-лука своего угодья со всеми угодьи в Чюпской губе, да якорь большой лодейной…». А в следующем 1574 г. керетчанин Сидор Иванов завещал обители, помимо всего прочего, три карбаса и сойму. В том же году черный священник Вастьян дал в монастырь сорок харов (харвы, гарвы – сети для лова семги) и карбас поездной. И это только единичные примеры. 

Чаще всего монастырские суда ходили в Холмогоры, на Онегу (или точнее в Турчасово), а также усолья, например, в Летнюю реку, в Чупу, в Нилмогубу. В основном везли на продажу соль. Ходили «за море» и на рыболовные промыслы, или, например, чтобы найти писца для монастыря. На лодьях перевозили из монастыря в усолья деньги, продуктовые запасы, одежду, цренное железо (црен – большая сковорода, на которой вываривали соль). На Вологде не только продавали соль, но и покупали необходимые для монастыря припасы, которые по морю также в лодьях перевозили в обитель. В 1585 г. старец Рафаил был послан в Сороку (нынешний Беломорск) на лодье «по уголье… уголье в лодью провадити да судовой лес пороги спущати и в лодью провадити». 

Монастырь использовал не только свои суда, но и брал в аренду суда поморов, а также нанимал «команду»: кормщика и «лодейных казаков». Кормщик должен был быть очень умелым, знающим человеком, от него зависела судьба судна, людей, товаров. Одни и те же люди из года в год служили на соловецких судах. Например, в конце 80-х гг. XVI в. в Чюпском усолье у приказного старца Дементияна служил кормщиком Василий Химряк. Как мы уже видели, гибель на море часто находила суда, а также их экипажи и грузы. В 1585 г. старец Архип и старец Игнатий были посланы в Варзугу на рыбную ловлю. Позже его лодью с варзужскою рыбой разбило. Доверили чинить судно кормщику Юрью Плешку. 

В 1597 г. игумену Исидору отведено восемь лодей и двадцать карбасов. Монастырь выстоял в Смуту. К 1613 г. при передаче игумену Иринарху у обители также восемь лодей, но уже 30 карбасов. Игумен Иринарх так же, как и основатели Соловецкого монастыря Зосима и Савватий, прославился морскими чудесами и был прославлен в лик святых. В 1632 г. игумену Рафаилу отведено «23 лодьи больших и малых, а в тех лодьях привозят с Колмогор в монастырь хлебные и иные всякие монастырьские покупочные запасы, да 13 соем, а ездят в них из монастыря служебники по промыслом и по всяким монастырским службам, да 40 карбасов больших и малых. В 1645 г. игумену Илье, постриженику Соловецкому, передано 20 лодий, 10 сойм, 40 карбасов». 

Соловецкий монастырь был одним из главных поставщиков соли на русском Севере. В конце 60-х гг. XVII века он владел 54 варницами в более чем двадцати усольях. Из усолий соль везли на лодьях в Холмогоры, а оттуда по Северной Двине и Сухоне на насадах и дощаниках в Вологду, где был один из главных соляных рынков Севера. Исследователи установили примерную грузоподъемность лодьи XVII века. На большой лодье могло поместиться до 2800 пудов соли, то есть почти 46 т. (1 пуд = 16,38 кг). 

Морские суда были и в усольях обители. Например, одно из самых крупных соловецких усолий находилось на Летнем берегу Белого моря в Нёноксе. Каждый берег Белого моря носит свое имя. Летний берег – это юго-западное побережье Двинской губы или залива. В 1650-х гг. в Ненокоцком усолье были лодья «со всею лодейною снастью», два-три карбаса, два павозка, а также дощаник. Дощаники и насады – речные суда, но они могли ходить и по морю. Лодьи и дощаники были неплохо оснащены. На лодье Ненокоцкого усолья в середине XVII столетия были парус, верховая снасть для крепления мачты (ванты или, как их называли на Севере, «ноги») и для поднятия паруса (поморы называли их «дроги»), три якоря разной величины: большой, средний и меньший «метной», две шеимы (каната), три завоза. Был и специальный завоз на коргу – как называли каменистую отмель. Обязательно на лодье был фонарь, а также компас или маточка, как говорили поморы, а также железные снасти: напарья (буров) большая, крюк, гвозди, скобель. Хоть при постройке судов на Севере старались обойтись без железа, оно всё-таки дорого стоило, да и быстро ржавело, разрушая деревянные детали, но при необходимости его использовали. 

Из описей монастырского имущества мы можем подчеркнуть немногочисленные детальки, дающие представление об обстановке на судне. Прежде всего, иконы. Например, известно, что на лодье Ненокоцкого усолья находился образ Зосимы и Савватия Соловецких. Отводная книга Ненокоцкого усолья 1659 г. дает некоторые сведения об обстановке на судах: отмечены «два котла варчих ветшаных на лодье да на дощанике», «11 досок лодейных подтоваренных». В монастырских описях конца XVI – начала XVII в. упоминаются пятьдесят скатертей, которые раздавали по лодьям и по рыбным промыслам. Из отводных книг 1659, 1661, 1664 годов известно также, что Ненокоцкое усолье имело пристань: «да на старых грудцыньских местах у двора их Ивана Якимова да Силы Якимова пристань, а ныне наша монастырьская». 

Море требовало от людей выносливости, смелости, знаний и умений, но главное – веры. Потому что как без веры идти на верную гибель. Потому что никогда не знали, вернутся из моря или нет. На промысел поморы брали с собой смену чистого белья на случай смерти в море. Соловецкий монастырь же был зримым воплощением веры, духовного подвига. Именно с основанием Соловецкого монастыря на берегах Белого моря стали возможны постоянные поселения. До этого их было мало, в основном небольшие промысловые тони. Эта земля, страшная, крайсветная, стала осознаваться своею только с появлением монастыря. 

Соловецкий монастырь играл значительную роль в заселении и хозяйственном освоении Поморья. «Завоевав у природы брошенный людьми остров, монастырь показал пример и много помог в деле подобного же завоевания пустынной страны русскому человеку, пришедшему на корельское и лопское поморье», – писал В. О. Ключевский. Вместе с другими северными монастырями Соловецкий монастырь внес существенный вклад и в христианизацию местного населения: корелов, саамов (или лопарей) – фино-угорских народов, которые проживали на землях, ставших владением, вотчиной обители. И всё это было бы невозможно без такого сильного флота, каким обладал монастырь в XVI-XVII веках. 

В начале XVIII века Петр Первый запретил строить «староманерные» суда, то есть такие, как издревле строили на Севере, в соответствии с местными традициями и условиями хождения по морю, и обязал заменить их новоманерными, построенными в соответствии с голландскими традициями. Но для Белого моря они совершенно не подходили по своим техническим особенностям. Запрещение строить староманерные суда нанесло серьезный удар по монастырскому морскому хозяйству и промыслам поморов. И только с разрешением в 30-е годы XVIII века вновь строить староманерные суда, соловецкий флот переживает подъем. 

Монастырь никогда не отказывался от полезных нововведений. Это касается и флота. Традиции в постройке судов сочетаются с новинками, но не ухудшающими, а наоборот, улучшающими мореходные качества. А в XIX века, как мы уже говорили, у монастыря появляются свои пароходы. Но это уже совсем другая история.