Самое высокое звание – юнга

Соловки. Холодом и солёным воздухом северного моря веет от этого слова. А ещё – ладаном, потому что в XV веке преподобными Савватием, Зосимой и Германом здесь был основан монастырь. Слышится в этом названии и поминальная молитва о тех, кто погиб в лагерях ОГПУ, и молитва, обращённая к мученикам соловецким. И видятся развевающиеся на ветру ленты бескозырок и гюйсы соловецких юнг. Об этих отважных мальчишках мы и хотим вам рассказать.

Об этих отважных мальчишках мы и хотим вам рассказать.

Вот краткая историческая справка с интернет-сайта Соловецкого монастыря: «После закрытия в 1939 году тюрьмы острова были переданы военным, и в 1940–1957 годах хозяином Соловков стал Учебный отряд Северного флота. Во время Великой Отечественной войны здесь готовили для ВМФ самых разных специалистов.

Одной из школ Учебного отряда в 1942–1945 годах стала школа юнг, в которой военному ремеслу обучались мальчики допризывного возраста.

За три выпуска школа подготовила более четырех тысяч рулевых, сигнальщиков, мотористов, радистов, боцманов, электриков, комендоров и акустиков.

После окончания школы соловецкие юнги, “мальчики с бантиками”, честно и самоотверженно воевали на всех флотах и флотилиях, делили со взрослыми матросами и офицерами тяготы и лишения военного времени, не отступали перед смертельной опасностью.

Многие из них были награждены боевыми орденами и медалями. Один из них – юнга-радист Владимир Моисеенко – стал Героем Советского Союза.

Начиная с 1972 года, на Соловках регулярно, раз в пять лет, проходят встречи юнг-ветеранов».

Сейчас им – за 80. И профессии во взрослой послевоенной жизни у них были самые разные – как морские, так и далёкие от солёной стихии. Но всякий раз, приезжая на Соловки, они вновь становятся юнгами Северного флота.

А тем, кто живёт в Екатеринбурге, такая возможность представляется и в родном городе. Стоит только прийти в 47-ю гимназию, подняться на второй этаж и открыть дверь Музея соловецких юнг – его сегодняшние ветераны называют своим портом пожизненной приписки.

Этому уникальному музею – более 40 лет. А зародился он после поездки семиклассницы Наташи Татариновой вместе с отцом, юнгой первого набора, на Соловецкие острова. Это было в 1972 году. Девочка по возвращении рассказала об увиденном своим одноклассникам и учителям. Наташа принесла в школу военные вещи отца, откликнулись и его товарищи – и в школьной коллекции стали появляться новые раритеты. 18 января 1975 года состоялось официальное открытие школьного Музея соловецких юнг.

Обилие подлинных экспонатов, собранных здесь, сделает честь и государственному музею: фотографии соловецких юнг, письма с фронта, форма и личные вещи юных моряков, которым в 15-16 лет выпало защищать Родину… Это всё до такой степени настоящее, что надолго приковывает внимание и направляет мысли туда, в 1940-е, на острова в Онежском заливе Белого моря, где ровесники сегодняшних 9-классников становились юнгами Северного флота.

Но главное – в дни памятных дат в музее можно встретить их самих. Встретить и побеседовать.

Рассказывает юнга 2-го набора Константин Дмитриевич Смирнов:

В детстве я занимался в кружке в кинотеатре «Рот-фронт» и получил специальность киномеханика. В 1941 году (мне тогда исполнилось 13 лет) пошёл работать в кинотеатр «Октябрь». Позже, в связи с тяжёлым положением на фронте, поступил на 217-й завод, который выпускал приборы для авиации. Работал слесарем до 1943 года. А в 1943 году по путёвке комсомола и по зову души отправился на Соловки, в школу юнг Северного флота.

Монастырь был основным пунктом, где обучались многие специалисты – и мотористы, и радисты, и другие. Очень многие были отправлены в Савватьево – это около 30-ти километров от Соловецкого кремля. Там нашими предшественниками, первым набором юнг, был проделан титанический труд: на голом поле были выкопаны землянки. Представляете, дети в 15 лет, кроме учёбы, трудились, копали землянки, обустраивали их… Потом они в этих землянках жили.

Меня, со второго набора, направили в отделение рулевых тоже в Савватьево, в роту №1. Учились мы в церковном здании, где были классы, скажем так, с «тюремным профилем». Но это не тюремные камеры были, конечно, а кельи. В каждой двери были смотровые окошечки в виде сердца. И, когда мы занимались, за нами могли присматривать наши наставники.

Учились мы здорово! Учились морскому делу, вязать узлы. Учились понимать, что такое метрология, навигация.

В сентябре 1944 года нас направили на фронт. Я попал на Балтику, во 2-й дивизион морских охотников или, как их ещё называют, сторожевых катеров. Мы участвовали в охране водного района: выходили в плаванье, наблюдали, чтобы чужие корабли не приближались, искали подводные лодки и, если находили, то проводили бомбёжку глубинными бомбами. И, самое главное – высаживали десант для освобождения населённых пунктов.

Зимой в Ленинграде мы занимались строительством новых катеров для того, чтобы весной 1945 года снова выйти в плаванье. Это были катера, работающие на бензине, с американскими моторами Packard.

В начале 1945 года мы отправились в порт и по пути высаживали десант. При обстреле с берега я получил ранение, попал в госпиталь, и до 1946 года провалялся там.

Но на этом моя жизнь не закончилась. Правда, образование у меня было пять классов – а где работать с пятью классами? Райком комсомола направил меня старшим пионервожатым в ту же школу, где я учился. Я организовывал ребят, обучал их обороне, военной подготовке, а вечером сам учился в школе. Окончил семь классов, потом техникум и институт. Работал руководителем сектора в облисполкоме, затем был назначен директором фабрики, выпускавшей пианино «Урал». Потом был направлен на 79-й завод, где работал начальником снабжения в течение почти 30-ти лет.

Вот так мы строили наше народное хозяйство, воспитывали молодёжь. Так проходила наша служба.

Рассказывает юнга 3-го набора Александр Дмитриевич Зверев:

Когда началась война, положение было очень тяжёлое, враг подошёл к Москве, и правительство обратилось к школьникам, чтобы заменить людей, которые ушли на фронт, на заводах и фабриках. И я в 14 лет стал на заводе токарем. Потом – инструментальный, там ракеты для «Катюш» выпускали. Работали мы по 12 часов. Два с половиной года я проработал и, когда узнал, что идёт набор в юнги, то пошёл в юнги третьего набора 1944 года добровольцем.

Когда набирали юнг, на Соловки прибыли тысячи три мальчишек. А набрать надо было две тысячи. Первыми брали детей партизан, детей с концлагерей, беспризорных… Так вот, прибыли три тысячи человек, и одну тысячу отправили обратно.

В школе юнг преподаватели сказали: «Кто будет учиться на тройки, на корабль не попадёт!» – и все учились на 4 и 5. Нас шлифовали здорово! С утра до вечера тренировки, занятия. На Соловках я получил специальность боцмана и был готов дальше защищать свою Родину.

У нас не было детства и юности. Но я считаю, что жизнь прожил не зря, не впустую она прошла. Конечно, трудно рассказать и описать всю войну. Прожили мы тяжёлую жизнь, и не верится, что мы победили. И душа болит – но не за нас, а за маленьких ребят – чтобы не было больше такой войны.

Рассказывает юнга 3-го набора Николай Васильевич Пермяков:

Образование у меня было – 5 классов. А в школе юнг условия приёма были такие: 6–7 классов – обязательно. Я пошёл в 19-ю школу к своему завучу, Василию Терентьевичу. Пришёл – он красит тумбочку. Я ему: «Василий Терентьич, дайте, я тумбочку покрашу». Он в ответ: «Николай, ты же не за этим пришёл. Что тебе надо?» – «Справку, что я окончил 6 классов!» – «Я вас всех троих братьев знаю, но никто у нас 6 классов не окончил». Но справку всё-таки дал – спасибо ему, на всю жизнь я его запомнил.

Примечательные факты

Гимназия № 47, где действует музей соловецких юнг, находится в Екатеринбурге на улице Данилы Зверева. И это – не однофамилец одного из героев этой статьи. Это – его родной дед. Зверев Данила Кондратьевич – известный горщик (специалист по добыче самоцветных и цветных камней) Урала и России, прообраз Данилы-мастера из бажовских сказов.

С Сашей Зверевым мы оказались в одном наборе и сдружились уже тогда. Жизнь на Соловецких островах была очень трудная. Мы учились по 10-12 часов в сутки, а в остальное время охраняли склады питания и обмундирования, аэродром, плавсредства. Шла война, а немцы были от нас всего в 50 километрах. И юнги с того самого времени почувствовали, что они – защитники Родины. Непросто в таком небольшом возрасте считать себя защитником Отечества, но, удивительно, мы чувствовали это.

Вообще, по международным канонам дети воевать не должны, но нас готовили только к войне. Это, наверное, было очень правильно, потому что много матросов в трудные годы ушло в морскую пехоту, прекрасно воевали, и немцы их даже называли «чёрной смертью» – но с кораблей-то эти моряки ушли. И освободившиеся специальности нужно были прикрыть. Школа юнг взяла это на себя и подготовила первоклассных специалистов.

Когда мы учились, бывали ситуации, когда можно было погибнуть. У меня был такой момент, когда я работал под водой с изолирующим подводным аппаратом. Я плохо ещё знал эту работу. Получилось так, что я обмотался сигнальным концом и в какую-то минуту почувствовал, что выбраться не могу. Сперва решил – всё… Потом подумал: «Ну, есть же ещё святитель Николай, он – покровитель моряков!». И вот уже тогда сориентировался – нажал на байпас, набрал кислороду, мешок раздулся и поднял меня. Инструктор это увидел, понял, что случилось, меня подтянул… Я думаю, что спас меня тогда святитель Николай. И потом я неоднократно его молитвами спасался.

Школа юнг на Соловецких островах провела пять наборов – три военных и два послевоенных, а в октябре 1945 года вместе со всеми ребятами, преподавателями и руководством была переведена в Кронштадт.

Первоначальный приказ был от Николая Герасимовича Кузнецова, народного комиссара Военно-Морского Флота, адмирала Флота Советского Союза. Мы и сейчас его считаем своим крёстным отцом. Это по его приказу мы пришли на Соловецкие острова, получили там флотскую специальность и первое звание юнг Военно-Морского Флота, ушли на боевые корабли и достойно защищали своё Отечество.

Сейчас по нашим меркам удивляться приходится, что служат на флоте всего полтора года. Мы год учились, потом пришли на корабли, и только через 5 лет поняли, что мы – классные специалисты. Я 9 лет служил, Саша Зверев тоже 9, а другие наши юнги служили лет по 15, по 20 – командиры боевых кораблей. А адмиралы – вообще по 45 лет. 11 человек у нас было адмиралов, они служили на флоте всю жизнь. Соловецкими юнгами были и писатель Валентин Пикуль, и певец Борис Штоколов… И до сих пор, какое бы высокое положение у кого из нас ни было – каждый скажет: «Самое высокое звание – это юнга».

P.S.: Вот такую незабываемую встречу подарили нам майско-победные торжества 2014 года. И ничего тут больше говорить, наверное, не нужно. Только пожелать юнгам Северного флота, чтобы их морской поход по жизни был как можно более долгим, сопровождался Божиим благословением и привёл бы в ту Гавань, достичь которой желаем все мы. И низко поклониться.

Примечательные факты

В 1854 году соловецкие монахи дали отпор английскому флоту. Соловецким юнгам, обучавшимся на территории монастыря, рассказывали об этой боевой странице истории обители.

Вспоминает Николай Васильевич Пермяков:

– У переговорного камня два английских фрегата подошли к Соловкам, но пройти в бухту Благополучия им было невозможно, потому что они не знали фарватер. Настоятелю монастыря англичане предъявили свои требования: отыскать нескольких быков и перенести их на корабль. Настоятель отказался. Англичане обстреляли монастырь. Ни одного раненого или убитого не было. Ядра эти и сейчас находятся в стенах монастыря, так они там и застряли.

И два фрегата ушли ни с чем. Приблизиться было нельзя, потому что в монастырских башнях стояли пушки. Места были пристрелянные, и, если бы фрегаты подошли поближе, для них это была бы гибель.

Монахи Соловецкой обители умели сражаться. Был отдельный полк, который защищал Соловки. И если на севере все подобные монастыри были сожжены шведами, то на Соловецкие острова ни в войну, ни до этого вражеская нога не ступала. Этим и замечательны сейчас Соловки – можно сказать, жемчужина моря.