Мочалов В. Всякое дыхание да хвалит Господа!

Неделя, проведенная в Голгофо-Распятском скиту на острове Анзер, оставила некоторые впечатления, которыми я и хотел поделиться… Анзерская пустыня – это не только ночные службы, по будням начинающиеся в одиннадцать вечера и заканчивающиеся в три тридцать утра, но это еще и девственная природа с водами озер настолько чистыми, что из них мы пили воду и брали ее для умывания… В этом месте кажется, что время остановилось и уже не подчиняется законам, существующим в так называемом «миру». Когда я ходил по острову Анзер и жил в Голгофо-Распятском скиту, у меня было именно такое впечатление. За эти шесть дней молился столько, сколько мне кажется я не молился и за весь прошедший год… А на анзерской Голгофе к этому все располагает.

Из истории: 18 июня 1712 года, совершилось чудесное событие. В келье иеродиакона Паисия преподобному Иову «в тонком сне» явилась Пресвятая Богородица с преподобным Елеазаром и сказала, что «сия гора нарекается Голгофою. На ней же имать быти великая церковь Распятия Господня на верху горы и скитом Распятским назовется». Наверное, не случайно, что Голгофа Иерусалимская и Голгофа Анзерская находятся на одном меридиане: 36 градусов восточной долготы. У Бога таких случайностей не быть не может…

Даже природа показалась мне здесь связанной со сверхъестественным. Выпархивающие в воздух из травы, как-бы из под самих ног, коричнево-пестрые красавицы – птички сойки, распустившиеся цветы, цветущая и благоухающая сирень, которая не всегда и в средней полосе расцветает, а уж в зоне севера и подавно, лисицы, бегающие то тут то там, и специально прибегающие в монашеский скит, чтобы братия подкормила их рыбкой, утки на голгофском озере со своими многочисленными выводками утят, совсем не боящиеся людей, сияющий день – все это мне непрестанно напоминало о славе Божией. Так и казалось, что деревья, трава, озера, а также вся животная тварь на Анзере славословили и воспевали Бога. Дорога, а точнее тот крутой подъем, от моей келлии, которая находилась у озера под Голгофской горой, до Голгофо-Распятского храма позволяла сотню раз кратко прочитать Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!». А по этой дороге иногда приходилось подниматься и спускаться по четыре-пять раз за день…

Совершилось откровение, открытие и явление некоего таинства, которое столь сокрыто от нас, что мы не видим обычными глазами этих духовных реальностей. Раньше я задумывался как можно понять слова «Всякое дыхание да хвалит Господа!» (Пс. 150:6). Наверное, это происходит тогда, когда глаза источают слезы не из-за грехов, а из-за красоты Божией, когда животное царство, также как и растительное, говорят о славе, величии, красоте и великолепии Бога – тогда весь мир в едином порыве прославляет своего Творца, также как и для Адама весь рай был неким созерцанием, одним из созерцаний Бога. Радовался его дух и веселился, когда он вникал во всякое создание и слышал его голос, воспевающий Бога.

И это все вместе с непрестанными богослужениями и молитвой без преувеличения можно было бы назвать раем на земле, если бы не одно «но»… Каждодневная нелегкая подвижническая жизнь братии анзерского скита, которая состоит из очень непростых и нелегких послушаний, а также молитвенного служения в Голгофо-Распятском храме свидетельствует только об одном – «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф 7. 13).

Вечерня в Голгофском скиту начинается в двенадцать дня и заканчивается в половину второго, после чего следует единственная братская трапеза. И это очень близко к древнему монашескому уставу, согласно которому монахам не позволяется вкушать пищу до девятого византийского часа, соответствующего нашим трем часам пополудни.

Я ни разу не видел, чтобы кто-то из братии пропустил даже вечерни, не говоря уже о ночной пятичасовой службе, которая состоит из полунощницы, утрени, часов и Литургии. Причем, вся братия так или иначе принимает участие в Богослужении – игумен Евлогий возглавляет службу, архидиакон Тихон либо совершает диаконское служение, либо поет на клиросе, четыре человека, включая архидиакона, поют на двух клиросах – правом и левом, остальная братия помогает в чтении… Во время службы я постоянно ловил себя на мысли, что я на Афоне. Каково же было мое удивление, когда в один из дней на Голгофу приехал учитель Византийского пения, который проводил занятия по пению с братией Соловецкого монастыря. И все мы, молящиеся на анзерских Голгофских службах, едиными устами и единым сердцем славили и воспевали пречестное и великолепое имя Отца и Сына и Святаго Духа, Троицы единосущной и нераздельной…