Курзенева Е. В тени полярного Освенцима

Фундамент из могильных плит

Кажется, такого не может быть. Чтобы в доме на Сельдяном мысу, мимо которого проходишь каждый день, располагался страшный женский барак, где вместе томились приближённые императорского двора, вывезенные из монастырей монахини и профессиональные проститутки. И чтобы фундамент главного здания посёлка, где сейчас располагаются администрация, полиция, библиотека, поликлиника, был построен из плит, снятых с монашеских могил…

Об ужасах СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения) написано немало. Сегодня не все воспоминания переживших соловецкую мясорубку узников вызывают доверие историков. Бесспорно одно: это было. И лучше всех об этом, пожалуй, помнят родственники репрессированных, по которым тоже прошлась бритва Истории.

«Мы знали, Соси есть»

– Я рада, что имя Созерко Мальсагова известно на Соловках. Страдания одного человека являются моментом приобщения к космосу тех человеческих тягот, которые пережили здесь все остальные. Вне зависимости от вероисповедания, политических убеждений, национальности, – призналась его внучка, доктор филологических наук Марьям Яндиева, приехавшая летом на конференцию «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей».

Побывать на Соловках, тем более в год 120-летия своего деда, было мечтой. Вернее, стремлением отдать дань памяти тому, кого она никогда не видела. Но кто всегда незримо присутствовал в её жизни.

– Я родилась в депортации в 1953 году и постоянно слышала разговоры о Соси (так Мальсагова называли в домашнем кругу), который где-то есть, – вспоминает Марьям Джамалдиновна.

Письма из прошлого

Их немного – всего 16 писем среднего и совсем небольшого размера: Мальсагов писал очень лаконично, без эмоций. Это единственное зримое документальное подтверждение того, что дед существовал не только в разговорах.

Тётя Мариям Джамалдиновны Мадина после возвращения из депортации работала главврачом грозненской поликлиники. За эту попытку восстановления связи с отцом негласно она была уволена с работы.

– Мама говорила: «Мы были одинаково несчастны от того, что он есть и что его нет», – вспоминает внучка Мальсагова.

Чтобы не попасть в мясорубку репрессий, молодой жене офицера и политэмигранта, выпустившего за границей одно из первых свидетельств о СЛОНе – книгу «Адские острова», с двумя дочерями приходилось менять десятки адресов. Братья не отпускали её на работу. Она зарабатывала себе на хлеб рукоделием. Но при всей сложности положения семьи репрессированного, а после и политэмигранта она умудрилась дать дочерям высшее образование.

Евангелие и молельный коврик

Офицер Русской армии, белогвардеец Созерко Мальсагов сделал свой выбор раз и навсегда. Он не принял новую власть, за что отправился в самый страшный лагерь большевистской системы. С первого дня на Соловках он думал о побеге, но он не верил никому, ожидая прибытия ингушей. Не дождался: судя по документам, ингуши появились на Соловках лишь в 1927 году. Свой знаменитый побег он организовал с кадровым военным Юрием Бессоновым – человеком, которого Мальсагов знал ещё со времён службы в Дикой дивизии. Какое-то время они присматривались друг к другу, а потом начали планировать побег. В 1925 году вместе с поляками Эдвардом Мальбродским и Матвеем Сазоновым и донским казаком Василием Приблудным им удалось покинуть кемский пересыльный пункт Соловецкого лагеря. Пример того, как людей разных национальностей и вероисповеданий сплотила общая беда. Бессонов взял с собой Евангелие, Мальсагов – молельный коврик. Они были уверены, что молитва и вера вывели их через 30 дней на вожделенную свободу.

Тропой Мальсагова

Их путём спустя 90 лет прошла молодёжь из Ингушетии и Поморья.

Пешим ходом за два с половиной дня команда из десяти добровольцев прошла около 30 км. Ингушей удивили в первую очередь гремучие леса, белые ночи и злые комары. В течение каждого дня обсуждали историю Созерко, читали воспоминания соловецких узников, смотрели карту с отмеченными местами.

– В полной мере ощутить тяготы, которые перенесли участники легендарного побега, не получилось, потому что они бежали в мае, когда в болотах ещё снег лежит и есть нечего. В июле и ягоды есть, и рыбу ловить можно, – признаётся специалист-эксперт агентства по развитию Соловецкого архипелага Берс Сагов.

И всё же некоторые испытания были. На болотах, например, по горло провалился его младший брат Муса, которого вытаскивали всей компанией.

– В таком походе нельзя не сплотиться. Мы поняли, что Созерко Мальсагов был человеком несгибаемой воли. И что один бы он не сбежал: побег удался только благодаря взаимовыручке и поддержке друг друга.

Не повторить трагедии

История семьи Мальсаговых частная, но складывается в общую картину трагедии эпохи. Об этом не понаслышке знает заведующая отделом истории XX века Соловецкого музея-заповедника Ольга Бочкарёва.

Темой репрессий она занимается с 1988 года, когда её только рассекретили: делала исследование по островам и материковым отделениям лагеря, опрашивала родственников, выезжала в архивы. И до сих пор выезжает. Несмотря на то, что госархивы всё больше закрывают документы от глаз исследователей. И то, с чем можно было работать в конце 90-х или начале 2000-х, сейчас недоступно.

– Кажется, с ума можно сойти, изучая все эти тяжёлые документы о том, как людей пачками ни за что расстреливали.

– Спасает эмоциональная отстранённость?

– Интересный вопрос. Я его редко, но слышу. Наверное, были причины, почему я стала заниматься этой темой. С 2001 года у меня в отделе нет людей, которые бы со мной занимались этой темой. Они долго не выдерживают. Мне приходилось работать и с расстрельными приговорами, и заниматься исследованием по массовым захоронениям на Соловках и в Карелии, разговаривать с людьми, чьи родственники были здесь расстреляны в разные годы, и наблюдать, как работают они в архивах, когда им дают следственное дело. У меня внутренняя установка на то, что это надо исследовать, чтобы это не повторилось.

Не могут однозначно ответить на этот вопрос и другие люди, которые занимаются темой репрессий в других городах. Занимаются без какой-либо поддержки, а иногда и вопреки обстоятельствам, ведь им не помогают никакие официальные структуры.

Время собирать камни?

На Соловках есть место, где – достоверно известно – были расстреляны и похоронены заключённые. Это случилось 29 октября 1929 года: здесь расстреляли 36 человек по сфабрикованному администрацией соловецких лагерей делу о так называемом кремлёвском заговоре.

В июле 1989 года здесь прошли первые дни памяти жертв политических репрессий на Соловках. Тогда же провели первую панихиду. Сейчас по краям аллеи стоят памятные камни армянам, якутам, полякам, украинцам, русским. Этой традиции пять лет: камни устанавливали делегации, приезжавшие на Соловки. Не все однозначно относятся к этому. На Соловках люди никогда не обособляли свою национальность. И делали это не только из-за страха карательных мер. Просто выжить в мясорубке лагерей можно было только вместе, только сообща.