Федосов П. Читая жития новомучеников и исповедников российских

Новомученики и исповедники российские – это святые, которые жили совсем недавно. О каждом из них нужно говорить отдельно. Нужно внимательно вглядываться в то, как судьба человека становится житием святого. Нужно смотреть на то, как они отвечают на зов Христа в конкретных, недавних и здешних исторических обстоятельствах.

Почему это важно? Может быть потому, что они подают нам пример того, как быть христианином здесь и сейчас, будучи современным человеком? 

Образ этих святых еще не связан с многолетним почитанием. Мы видим их фотографии, мы читаем протоколы их допросов, мы можем быть связанными с ними родственно или быть прихожанами храма, где они служили или молились. 

Например, моя двоюродная прабабушка была замужем за сыном священноисповедника Александра Державина (на фото), сельским священником. В 65 лет он был арестован, заключен в Бутырскую тюрьму, обвинен в антисоветской агитации и приговорен к трехлетней высылке в Северный край. Скончался в ссылке, сохранив до самого конца жизни верность Христу и Его Церкви. Это далекая и не родственная связь, но все-же она как-то приближает к этим людям. 

Смысл этого приближения в том, чтобы для самого себя увидеть в их житиях пример для подражания. Конечно, мы не находимся в тех жестоких ситуациях, в которых оказывались они. Но все же мы можем спросить себя: чему они учат нас? 

Они учат нас верности. Сохраняя её как постоянное свойство жизни, они идут сквозь преследования, аресты, допросы, пересылки и лагеря. Верность означает не только способность единожды не отречься, не солгать, единожды пойти на смерть. Верность – это и то, что ежедневно сохраняет главный смысл жизни, главную её направленность. 

Их нельзя назвать бунтарями, людьми протеста. Они до определенной степени лояльны к установившейся власти и призывают к этому же других. И в то же время вызовом и если угодно бунтом становится само их присутствие в советском обществе. 

Они живут по другим правилам, и эта жизнь, пусть даже немногословная и непростестующая убедительнее любых лозунгов и воззваний. Правда, о которой они свидетельствуют самим своим присутствием глубже и очевиднее «правды», о которой кричат тысячи плакатов. И это приводит к ним, а через них и к Христу других людей. 

Это свидетельство об Истине не прекращается и после того как они попадают в тюрьмы и лагеря. Они ободряют и утешают окружающих, подают пример настоящего достоинства и свободы, независящих от внешних условий. 

В житии священномученика Петра (Зверева), архиепископа Воронежского и Задонского так описывается его пребывание в Соловецком лагере, где он оказался в 1927 году: «Нравственная высота Святителя была такова, что даже с метлой в руках в роли дворника или сторожа, он внушал благоговейное уважение. Грубые и наглые “вохровцы”, привыкшие издеваться над заключёнными, при встрече не только уступали ему дорогу, но и приветствовали его, на что он отвечал, осеняя их крестным знамением». 

Свидетельство новомучеников и исповедников жизненно необходимо в период массового расчеловечения, когда человек приучается писать доносы с ощущением собственной святой правоты. Есть особое свойство мышления, которое иногда называют «партийностью». Это свойство побуждает к разделению всего происходящего вокруг на свое, достойное немедленного превращения в подобие идола, и чужое, требующее немедленного и яростного обличения. 

Не из этого ли же источника берет свое начало лавина порой жестоких взаимных обличений, наполняющая нынешнее информационное пространство и особенности блогосферу? Чтение житий новомучеников и исповедников является своего рода терапией от этой болезни. 

Люди Церкви хорошо понимают, насколько важно уметь внятно и осмысленно свидетельствовать о христианстве, отстаивая его истину в данных им исторических обстоятельствах. В 1925 году нижегородские священники для того, чтобы лучше защищать свои позиции во время диспутов с атеистами, собираются в домах друг у друга и занимаются самообразованием. На этих встречах читаются лекции на такие темы как «Марксисткий материализм», «Религия и нравственность», «Буддизм и христианство». В конце февраля 1926 года все участники этих будут арестованы. 

Иногда исповедническое свидетельство принимает форму, сравнимую с юродством. В 1923 году, мученик Стефан Наливайко, будучи арестован, так отвечает на вопросы анкеты ОГПУ: имущественное положение: «Вечное Евангелие внутри меня», воинское звание: «Воин Иисуса Христа», политические убеждения: «Истинно православный христианин». 

В других случаях, мы видим как эти люди прямым текстом предъявляют свою четко сформулированную позицию. Священномученик Игнатий (Садковский), епископ Скопинский, во время допроса, который проходил в Бутырской тюрьме в феврале 1936 года на вопрос о политических взглядах и отношении к советской власти отвечает: 

«К советской власти я отношусь лояльно, но как верующий не могу сочувствовать мероприятиям советской власти в вопросе отношения ее к Православной Церкви, в частности к насильственному закрытию и ликвидации монастырей и разрушению храмов, хотя и считаю это волей Божией за грехи верующих, которые достойны этого». 

Под нажимом и угрозами, эти святые имеют достаточно твердости для того, чтобы на допросах не признавать ложные обвинения ни в свой адрес, ни в адрес других людей, тем самым не предоставляя оснований для новых преследований. Именно поведение на допросах является одним из решающих критериев, которым руководствуется Церковь при рассмотрении возможности канонизации того или иного человека. 

Вот как описывается допрос священноисповедника Виктора (Островидова), епископа Глазовского: «Следователи требовали, чтобы святитель оговорил других арестованных. В течение первых восьми суток допросов ему не разрешали присесть и не давали спать. Протокол с фальшивыми показаниями был заготовлен заранее, сменявшие друг друга следователи сутками повторяли одно и то же – подпиши! подпиши! подпиши! Однажды владыка, помолившись, перекрестил следователя, и с тем случилось нечто подобное припадку беснования. Епископ помолился и попросил Господа, чтобы не случилось вреда этому человеку. Вскоре припадок прекратился, но вместе с этим следователь снова приступил к владыке, требуя, чтоб тот подписал протокол. Однако все его усилия напрасны – святитель не согласился оговорить ни себя, ни других». 

Этот допрос проходил после очередного ареста, совершенного когда Владыка уже находился в ссылке, куда он прибыл прямо из Соловецкого лагеря. 

Сегодня в России нет гонений на православную веру, храмы не закрываются, а открываются, и это должно быть поводом для радости и благодарности. 

И в то же время мы видим, как жизнь человека остается подверженной давлению некой власти. Это не власть государства, не власть тайного общества, не власть денег. Эта власть, которая воздействует на человека изнутри, искажая его самого. Противостояние этой власти – не в громких лозунгах и не в акциях протеста, но в жизни по другим правилам. 

Само греческое слово мученик (μάρτυς) в своем первом и основном значении переводится как «свидетель». Христос призывает апостолов быть ему свидетелями «даже до края земли». Для новомученики и исповедников таким «краем земли» стала Бутырская тюрьма, Бутовский полигон, Соловки… Они готовы были заплатить даже самую последнюю цену за то, чтобы сохранить за собой звание свидетеля.