Андрияка С.Н. «Теперь я живу Соловками. Не могу ничего сделать»

Сегодня 16 мая 2024 г. отошёл ко Господу добрый друг Соловков, народный художник Российской Федерации, член Российской академии художеств Сергей Николаевич Андрияка. На протяжении многих лет он посещал Соловецкую обитель. Молился, писал, общался с жителями и гостями архипелага. Предлагаем Вашему вниманию ранее не опубликованное интервью художника, в котором он выражает своё отношение к Богу, творчеству и Соловкам.

– Добрый день, Сергей Николаевич! В какой раз Вы приехали на Соловках?

– Четвёртый год. Мы с супругой, с моей семьёй каждый раз ждём встречи с Соловками. Живём этой встречей. Для нас Соловки – какой-то очень чистый, очень настоящий образ. Место, где ты можешь душою очиститься, о многом подумать, сильно и по-настоящему исповедоваться. К сожалению, в Москве, в той суете, которая окружает нас в городе, покаяться, как-то осмыслить самого себя гораздо сложнее. А когда ты находишься на службе здесь, то подчас переживаешь состояние, когда каждое слово отзывается в душе, буквально каждое слово. Таких мест, на мой взгляд, сегодня почти не осталось. Их очень-очень мало. Это уникальное место с точки зрения любого православного человека.

– То есть Соловки для Вас не только художественная лаборатория или творческое место?

– Духовное – в первую очередь. Помню, у нас была профессор, которая преподавала в Суриковском институте. Очень интересно она говорила: «Вы знаете, если вы русские люди, вы обязаны побывать на Соловках. Просто обязаны».

– Когда это было?

– Думаю, она это говорила 70-е годы. Да, в середине 70-х. Ничего, как бы, не было, но дух-то был. Дух, состояние, настроение, эта глубина, всё это оставалось и пребывает здесь.

Я знаю, вижу по близким людям, по знакомым, даже по тем, кто не очень близок к Церкви. Всё равно что-то очень сильно цепляет здесь человека. Что-то с ним здесь происходит. Человек не может остаться равнодушным. Это особое место, как говорится, Богом данное.

Много лет пытался объяснить одному своему знакомому, почему стараюсь не отдыхать на заморских морях, почему мне ближе Соловки. Он долго не понимал, почему мне ближе северная суровость, почему нужен не комфорт, а духовная пища. Слушал, слушал и решил сам приехать.

– Приехал?

– Да. Мы были сегодня в храме. Он в первый раз подошёл на исповедь. Ему, может быть, потребуется не один день, не одна поездка на Соловки. Но я сам вижу, как человек здесь открывается и он сам это понимает, хотя и не может всего объяснить. Уверен, что эта короткая поездка отложится в его сердце, и он постарается приехать сюда ещё.

Изначально, хотя я много слышал о Соловках, долго не ехал сюда, опасаясь того, что найду здесь туристическое место, одно из тех, в которые сегодня превратились наши прославленные обители. Я не хочу никаких сравнений, просто скажу, что у меня осталось самое возвышенное впечатление от посещения Соловков.

А когда идёшь 12 километров по Анзеру, создаётся впечатление, как будто идёшь по райскому саду. Это рай. Даже невозможно сорвать гриб, помять травку, мох. Там даже свет какой-то особый. А когда поднимаешься на Голгофу, переживаешь чувство Православной Руси, настоящей, внутренней, глубокой. Ты это видишь. Видишь все эти просторы, эти озера, бескрайние дали. Сверху, когда стоишь прямо около храма. Это, конечно, незабываемо. Теперь я живу Соловками. Не могу ничего сделать.

Как художнику, естественно, мне очень хочется всё это запечатлеть. Я уже писал, и буду писать. То, что остаётся на картинах, остаётся и в душ – это некий образ для жизни, который складывается из массы вещей: посещения служб, прогулки на море. Огромные валуны, камни. Здесь везде возникает ощущение вечности. Или, например, коровы. Это очень трогательно. Всем рассказываю. Было это во время последнего крестного хода. Коровы поднялись и тоже пошли. Такое единение. Жалко, кто-то отогнал их, но они как-то время шли со всеми вместе вокруг монастыря. Где такое сейчас встретишь?

И потом, конечно, это глубокое-глубокое отношение к тем людям, которые сюда приезжают со стороны духовенства. Я всегда от души отцу (ныне – владыке) Порфирию желаю и говорю: «Дай Бог Вам сил удержать вот этот духовный строй, которым мы все дорожим и ради которого сюда приезжаем». Это дорогого стоит. Дело ведь не только в стенах. Когда ты общаешься с такими чудесными людьми и даже просто стоишь в храме, то переживаешь что-то настоящее.

– Есть люди, которые видят на Соловках только место страдания. Акцентируют внимание на периоде 1920–1930-х годов, когда здесь были лагерь и тюрьма. Как Вы сами воспринимаете этот трагический период отечественной истории?

– Действительно речь идёт о трагедии, которая, так или иначе, коснулась очень многих. У меня дед с 1937-го до 1956 года был в лагерях. Мой духовный отец, архимандрит Сергий, потеряв которого, я очень многое потерял, он был здесь на Соловках. Прошёл лагеря. Принял монашество. Постригал его, кстати, ныне прославленный в лике святых Епископ Марийский Леонид (Антощенко). Несмотря на перенесённые страдания, у него никогда не было ненависти. Он поэтому отрицательно относился к А.И. Солженицыну, произведения которого несут ненависть. Находясь здесь, мы познакомились с творчеством Б.Н. Ширяева, других авторов, которые тоже многое пережили, но сохранили свет в душе. Это очень важный опыт. Мимо него нельзя просто так пройти.

За грехи наши мы получаем и будем получать страдания. Но через страдания даётся и очищение. Может быть, надо сосредоточится не на поиске виноватых, чьи имена, на самом деле хорошо известны, а осознать то, что, то время было временем очищения? Мой духовник всё время говорил: «Я очень люблю Церковь гонимую. Ту Церковь раннехристианскую, которая была».

– Вы не только художник, но и руководитель художественной школы. Есть ли в Ваших планах привозить на Соловки своих учеников?

– С огромным удовольствием. Однако, как и многое другое в нашей жизни упирается в материальные проблемы. При этом, даже в этот раз я встретил сразу несколько человек, которые либо окончили мою академию, любо учатся в ней, либо только приступят к обучению. Одна студентка приезжает сюда многие годы. Живёт в палатке, в весьма скромных, я бы даже сказал, суровых условиях. При этом, уверен, что по мере того, как она напитывается материалом, у неё формируется глубинный образ того, что человек несёт в своём сердце и может сказать о Соловках.  

– А какой Ваш образ Соловков? Не в красках, а на словах?

– Знаете, не в красках я его выразить не могу. У меня есть картина, большое полотно, на котором изображён ночной крестных ход вокруг заснеженной обители. Хотя я никогда не был зимой на Соловках, но вижу их именно так: вечный крестный ход.

Беседовал иерей Вячеслав Умнягин
Соловки, август 2016(?)