Андрущенко Е. Возвращение святыни. Очерк

Соловецкие острова… Впервые это название я услышала на первом курсе института среди тысячи всевозможных наименований озер, горных цепей, островов. Оно запомнилось мне приятным звучанием своим. Но ни сном, ни духом не могла я тогда предположить, что через какой-нибудь десяток лет острова эти станут частью моего сердца.

Соловки невозможно забыть - это знают все, кто хоть раз ступал на Соловецкую землю. Первое мое знакомство с ними состоялось зимой, во время крещенских морозов. Потрясла меня необыкновенная архангельская белизна погруженного в молчание острова, неземная красота царственно-молчаливого леса, словно скрывавшего под белоснежным покровом какую-то непостижимую тайну. Много с тех пор было моих встреч с Соловками, и каждый раз они становились все ближе и роднее, пока, наконец, не утвердилось в сердце чувство полного единения с удивительными северными островами. Каждое посещение их неизменно несет новые откровения, и, каждый раз получая что-нибудь в дар от Соловков, все больше осознаешь, как же мал ты есть в этом бездонном, необъятном мире.

С той первой зимы прошло всего два с половиной года, но в них уместилась целая эпоха, во многом изменившая мою судьбу. И вот теперь, 20 августа 1992 года, мы стоим, насквозь продуваемые знакомым северным ветром, на монастырском причале на берегу бухты Благополучия, подступающей почти к самым стенам неодолимой крепости. Мы слушаем праздничный звон колоколов, всколыхнувший давно уже забывшие его целительную мелодию соловецкие леса. Когда-то он, оглашая седые беломорские просторы, доносился до Карельского берега сурового северного моря. Ныне этот торжествующий звон возвещает нам о приближении великого и полного духовного таинства события: о возвращении после долгих мытарств под покров родной обители вожделенной святыни - многоцелебных мощей основателей монастыря, преподобных Зосимы, Савватия и Германа.

Более пяти веков прошло с того замечательного лета, когда первые обитатели уединенных островов, ревнители ангельского жития Савватий и Герман причалили к Соловецкому берегу. Тогда и возгорелась на острове неугасимая лампада усердной монашеской молитвы. По прошествии же семи лет, уже после блаженной кончины Савватия, преподобный Герман вместе с другим подвижником благочестия Зосимой окончательно поселяется на Соловецкой земле. И тогда промыслом Божиим навеки утверждается слава удивительных северных островов - здесь основывается, крепнет и украшается один из замечательнейших монастырей России.

Житие преподобных повествует о том, что Господь даровал боговдохновенным мореплавателям тихую погоду, усмирил неспокойное Белое море. На сей же раз путешествие сопровождалось сильным штормом, ветер бушевал в море и на островах, и мы даже опасались, как бы не задержался этот необычный рейс. Долго не удавалось небольшим катерам пришвартоваться к кораблям с многочисленными гостями, ставшим на рейде, - волной отбрасывало их от корабельных бортов. На берегу ветер трепал праздничные облачения, хоругви, гудел в колоколах и заставлял ежиться собравшихся людей. Тем не менее двухчасовое ожидание, сопровождавшееся непрерывными песнопениями, было наполнено радостью и предчувствием чего-то необыкновенного.

К сожалению, для многих наших соотечественников имя Соловки связано только с кровавыми событиями двадцатых - тридцатых годов нашего столетия. Конечно, ужасы эти незабываемы, и Православная Церковь свято чтит память безвинных жертв террористического режима, каждый день молясь о душах убиенных и замученных беззаконной властью. Но история многострадальной Русской земли, история Святой Руси, в которой таятся истоки нашей духовности, должна храниться сердцами русскими. А ее-то как раз и выбила вместе со всем святым из народа нашего беззаконная власть. В лучшем случае смотрят на Соловки как на памятник архитектуры, рассуждая о всевозможных архитектурных тонкостях; или как на уникальный уголок чистой природы, где можно поживиться белыми грибами и клюквой. Но не задумываются о том, что памятник этот - нерушимая крепость, вековые храмы и сама уникальная природа, - служили жилищем Святому Духу, и Духом Святым были сотворены. Поэтому и стоят веками, поэтому и удивляют, и радуют, и покоряют всех соприкасающихся с ними. Не должно народу нашему забывать о святынях, коими всегда полнилась русская земля и живилось русское сердце.

***

Вот они и на родной земле, святые мощи - сила и слава древней обители, источник благодати, радости и чудотворений. Праздничное шествие с драгоценной ношей сопровождается Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, священноархимандритом Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря, а также епископами Архангельским и Мурманским Пантелеимоном [1], Истринским Арсением [2], Владимирским и Суздальским Евлогием [3] и множеством священнослужителей, принимавших участие в этом знаменательном событии. Впервые за всю историю обители первосвятитель Русской Православной Церкви ступает на Соловецкую землю.

Шествие приближается к Святым вратам монастыря. Под молитвенное пение священные ковчеги вносят в монастырь, поднимают по ступеням Спасо-Преображенского собора - главного монастырского храма - и устанавливают под изготовленную к этому праздничному дню резную сень. В одном из шести приделов собора, носившем имя преподобных Зосимы и Савватия, и почивали мощи этих Божиих угодников с 1566 года. В XIX веке придел был перестроен в самостоятельный Троице-Зосимо-Савватиевский собор, блиставший благолепием, в который непременно устремлялись все богомольцы, чтобы припасть к богато украшенной раке с мощами и почерпнуть благодатной силы. Мощи же преподобного Германа покоились под спудом в маленькой каменной церкви, носящей его имя, примыкающей к Троицкому собору; над местом их почивания стояла серебряная рака.

После первых слов приветствия Святейший Патриарх Алексий II обратился к монастырской братии, паломникам и всем, пришедшим поклониться долгожданной святыне, со словами: «Сегодня мы привезли Благодатный Огонь, зажженный в Великую Субботу от Живоносного Гроба Господня, в эту святую обитель на Архангельскую землю. От этого Огня будут зажжены лампады и свечи Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря, и пусть огонь этот коснется сердец тех, кто несет здесь свой монашеский подвиг, тех, кто пришел к празднику преподобных в качестве паломников, и тех, кому еще предстоит побывать на этой святой земле».

Совершается благодарственный молебен о принятии братией обители святых мощей ее основателей - Зосимы, Савватия и Германа; читается акафист преподобным. И в конце каждого икоса взлетает в поднебесье всем миром поемое: «Радуйтеся, преподобнии отцы наши Зосимо, Савватие и Германе». Давно не видали таких торжеств стены древнего монастыря. Давно не отзывалось в гулких сводах собора такое проникающее до сердечных глубин единое многоголосие. Давно не билось так сердце обители, не исполнено было радости каждое ее дыхание.

«Приидите и приимите, братие, - поется в одной из праздничных стихир, - лиющияся благодати от мощей преподобных отец наших Зосимы, Савватия и Германа: тии бо подвизашася без лености во временней жизни, и яко бесплотнии во плоти пожиша, темже и прияша дары от Христа Бога, и нам просят очищения и велия милости». Велия милость излилась на святую обитель Соловецкую. Такого радостного оживления, как в эти августовские дни, такого стечения богомольцев и монахов много лет уже не бывало на острове. От обилия черных ряс и клобуков терялось ощущение реальности: будто пред глазами нашими - картины из далекого монастырского прошлого.

Только вот некоторых деталей не хватает теперь в этих картинах: Царской колоколенки в центральном дворе, в которой горкой были сложены английские ядра, бомбардировавшие монастырь в середине XIX века, во время Крымской войны; часовни во имя иконы Божией Матери «Знамение» - это она, икона, украшавшая собою западный фасад Преображенского собора, приняла на себя тогда последний вражеский снаряд, коим была уязвлена, но уберегла от всяких повреждений и ран хранимую ею обитель; не хватает верхней половины Филипповской церкви, галереи, соединявшей Настоятельский и трапезный корпуса, небольшого сада, оживлявшего главный монастырский двор… и многого другого.

После небольшого отдыха - снова служба: всенощная к празднику преподобных Зосимы, Савватия и Германа. В этот день впервые в истории Церкви прославлялась память одновременно всех трех соловецких первоначальников. С 1547 года и до нынешнего, 1992-го, это был праздник только преподобных Зосимы и Савватия. Не знавшие друг друга при жизни, они были соединены невидимой духовной связью, и соединению этому послужил преподобный Герман - смиренный молитвенник, верный пóдруг и сотаинник Савватия и Зосимы. Церковь чтила преподобного Германа менее, чем его сподвижников, и прославлен он был на полтора столетия позже их, в 1692 году. Замечательно, что нынешнее перенесение мощей соловецких чудотворцев совершилось в год 300-летия прославления преподобного Германа. И теперь, наконец, свершилось то, что по каким-то неведомым причинам не произошло несколько веков назад: преподобный Герман был уравнен в «своих правах» с его славными сподвижниками Зосимой и Савватием. Все три просветителя Северного Помория на одном корабле и, хочется верить, уже навсегда прибыли на облагоуханную их молитвами святую землю. Под одной сенью обрели покой их чудотворные мощи, и соединилась воедино святая память трех вдохновителей иноческого жития на богоизбранных островах.

По долгу нашей службы мы стоим, вооружившись микрофонами, рядом с церковным хором, прибывшим вместе с Патриархом из столицы. Хор пристроился у одного из двух столпов, поддерживающих соборные своды. Позади нас, образуя два ровных полукольца, стоят монахи-гости. Чуть повернешь голову - глаз натыкается на черное или блестящее - крест на груди батюшки. И таким глубокомысленным спокойствием веет от этого необычного живого заграждения, и чувствуешь себя таким маленьким-маленьким в этом высоком монашеском лесу.

Началось же все с Преображения.

Первая литургия во вновь освященном храме. Первый за семь десятилетий престольный праздник Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря у обновленного престола. Мы смотрели и не могли надивиться: ужели это тот пустой и ободранный памятник архитектуры XVI века, Преображенский собор, скорбное величие которого пронимало до сéрдца даже далеких от церкви людей, воочию убеждавшихся в том, чтó может сотворить людское беззаконие и богоотступничество. В его гулком молчании была сокрыта какая-то неизъяснимая тайна, словно, лишившись своего дорогого убранства и обнажив кирпичную кладку стен, открыл он то, что было заложено в нем древними зодчими и теперь ясно проступило сквозь камни - нерушимость веры православной, незыблемость истины Христовой, на служение которой он был призван.

Собор - любимое детище святителя Филиппа, игумена Соловецкого, который много сил положил на устроение и украшение славной обители и всех богоизбранных островов, вдохновил постройку этого каменного гиганта, но так и не успел в нем послужить; и вскоре по освящении собора принял мученическую кончину в чужой ему обители. Есть что-то общее в судьбе досточудного соловецкого игумена и судьбе созданного им храма.

Но вот храм этот, умытый и украшенный, вновь возносит молитвы свои ко Господу, радуется каждым сердцем, сопричастным его второму рождению, светится неизреченным светом Божественной славы. Не отблески ли это того дивного света, которым озарен был еще до своего воплощения парящий в воздухе Преображенский собор, явившийся в чудном видении преподобному Зосиме? Не отблески ли это того сияния, которое исходило от лица самого преподобного Зосимы, служившего в храме Преображения свою первую литургию? Не сам ли это свет Фаворский, облиставший много веков назад троих учеников Христовых и с тех пор неизменно проливающийся всюду, где призывается имя Господне?

«Мы пришли с вами сюда сегодня, словно на гору Фаворскую: мы видим Преображение Божие и преображение по милости Божией этого острова, такого прекрасного. Хотелось бы, чтобы и мы с вами преобразились, чтобы в нашем Отечестве народ снова вернул себе те качества, которые давали ему право называться Русью Святой: милосердие, гостеприимство, доброту, сострадательность, сопереживательность и сорадовательность. Дай Бог всем вам терпения и мудрости! Дай Бог, чтобы и вы, подобно апостолам, понесли правду Божию в мир, чтобы этот свет духовный остался навсегда в ваших сердцах! Дай Бог, чтобы наше Отечество преобразилось! Вы посмотрите, какого счастия мы с вами сподобились! Не на горе ли мы сегодня находимся? Мне так чудится, что все мы с вами нынче на горе Фаворской!» Вдохновенная проповедь игумена Никодима, гостя Соловецкого монастыря, приехавшего из Мурманска [4], была исполнена радости о происходившем празднике, о тогда еще предстоявшем возвращении мощей, о восстании из руин дивной северной обители.

Все началось с Преображения.

Все предпраздничные дни, недели монастырь не усыпал ни на минуту: круглыми сутками кипела работа в столярке, где изготавливались резная сень и рака для мощей преподобных, царские врата и временный иконостас для собора, столы и скамьи для трапезной палаты, поклонный крест для Секирной горы. Кипела работа в кузнице: ковались языки и хомуты для новых колоколов. Чем могли, помогали паломники, реставраторы, все сочувствующие монастырю: обшивали золотистой тканью раку, белили, разгребали мусор, мыли, украшали… и молились. За несколько дней монастырь преобразился более, чем за многие годы музейной реставрации.

Несколько ночей не смыкал глаз Преображенский собор - таинственным мягким светом светились в ночной темноте его ступенчатые окна. Помню, как трудились в алтаре за установкой нового престола два монаха, и их черные силуэты графически вырисовывались в сероватом сумраке собора.

Еще недавно мы, затаив дыхание, бродили по этому запустевшему храму, прислушиваясь к гулким шагам своим и удивляясь звучанию собственного голоса, улетавшего под высокие соборные своды; со знанием дела рассказывали экскурсантам о былом его великолепии, тайно надеясь на его возвращение к жизни. Но никак не ожидали, что через какой-нибудь год, полгода, месяц мы сами будем свидетелями этого дивного возвращения. И что не наши будничные голоса оглашать будут эти незыблемые стены, а Божественные песнопения вновь воспарят под куполом ожившего храма и запечатлеются в сотнях жаждущих Истины сердец.

За день до престольного в монастыре был не меньший праздник - малое освящение перенесшего многие поругания Преображенского собора. Вот тогда, во время этой службы, он и просиял впервые за много лет, заблистал пламенем свечей и запел. Ветер, бушевавший в те дни на Соловках, врывался в храм во время первых богослужений сквозь незастекленные оконные проемы, проносясь с шумом по собору и задувая пламя свечей. И уже во время праздничной Преображенской литургии поднимали на веревках под самые своды тяжелые оконные рамы и вставляли в арочные проемы, закрывая доступ не в меру разгулявшемуся ветру.

Преображение началось два года тому назад, летом 1990-го, когда на Соловецкий остров вернулась Православная Церковь, поначалу - в лице единственного монаха. Впервые услышав имя «отец Герман», мы были немало удивлены: неужели история делает новый виток, повторяя события пятивековой давности? И так же, как в далеком XV веке первооткрывателем для пустынного жительства Соловецких островов был монах-отшельник, преподобный Герман, так и теперь, только не в дикой пустыне суровой северной природы, а в дикой пустыне беззакония, неверия, богоотступничества первому довелось понести этот крест нынешнему подвижнику - игумену Герману. Вскоре к нему присоединился его родной брат, иеромонах Зосима, и до весны 1992 года эти два монаха собственно и представляли собою возобновленный Соловецкий монастырь. «И вновь орошается земля Соловецкая слезами молитв монашеских. Вновь оглашаются пределы Соловецкого острова жаркой молитвой двух подвижников» - эти слова, сказанные в одной из праздничных проповедей о преподобных Зосиме и Германе, вполне можно отнести и к новому началу Соловецкой обители. Потихоньку, небольшими вкраплениями в музей, претерпевая жестокое сопротивление, монастырь начал вновь утверждаться на острове, искони ему принадлежавшем.

***

В один из ветреных майских дней 1991 года у меня не было экскурсии, и я решила посетить церковь, недавно поселившуюся на втором этаже бывшего гостиничного корпуса монастыря. Я опоздала: утренняя служба уже кончилась. Об этом мне сообщила спускавшаяся по лестнице богомольного вида женщина, и она же пригласила меня испить с ней чаю. Мне было одиноко тогда, поэтому я согласилась. К удивлению моему, она повела меня на первый этаж Наместнического корпуса, за полгода до этого принадлежавшего музею. В длинном коридоре было очень тихо. Нина (так звали женщину) открыла одну из дверей - и тут с противоположной стены небольшого светлого помещения на меня взглянули строгие и спокойные очи Богородицы. Я поняла, что нахожусь в трапезной монастыря. Удивлению моему не было предела: где прошлогодняя заброшенность и унылость? Как светлы и приятны теперь те помещения, где еще осенью царили мрак и запустение! Все здесь дышало любовью и радостью; благодатная тишина, мир и покой растворены были в воздухе. И казалось: ничего на свете больше не надо, только бы всегда пребывать в этой наполняющей душу Божественной тишине. И лучшего чая, чем тот, который мы пили из монастырского самовара, нельзя было придумать. Потом мы с Ниной (она была из Петербурга) убирали храм - это было мое первое монастырское послушание, данное Самим Богом. С трепетом перемещались мы по тихому пространству храма, стараясь «вылизать» каждый его сантиметр. Нина чистила подсвечники, поминутно прославляя Господа за оказанную милость, а я, не смея даже прикоснуться к подсвечникам и только в глубине души надеясь, что когда-нибудь и я удостоюсь этой почетной работы, очищала от воска и мыла пол, удивляясь и в то же время воспринимая как должное происходящее со мной.

Помню случайно услышанный разговор на монастырской кухне двух молодых послушников. Один, с благоговейной нежностью держа в руках Бог знает откуда взявшийся там черный рваный тапок размера примерно 45-го и протягивая его другому, в глубокой задумчивости произнес:

- Георгий, хочешь тапочки?

- Зачем? - вопрошает тот удивленно.

- По келье ходить, - с нежностью отвечает первый. - Ты смотри, какие тапочки: рваные - нестяжание воспитывать.

- А что такое нестяжание?

- Это - чтобы вещей не набирать. - Первый снова погружается в раздумье и, все с такою же любовию глядя на рваный тапок, вздыхает: - до самой смерти хватит.

Новоначальная благодать, в которую была погружена только-только возвратившаяся к жизни обитель, пронизывала всё, находившееся в ней, и проникала в каждое сердце. Было всё просто и радостно. Каждый для каждого был любим и дорог, и не было места неприязни и недоумениям.

Многие экскурсанты, бывшие на Соловках, задавали нам один и тот же вопрос: как могли люди в XVI веке практически вручную воздвигнуть незыблемую твердыню, защиту северных рубежей Отечества - ядронепробиваемую Соловецкую крепость, которую даже советская власть не смогла разрушить? Как могли они в фантастические даже для нас сроки соорудить гигантскую трапезную палату, Преображенский собор; проложить вручную знаменитые каналы, соединив между собой 52 озера в единую питьевую систему, не только не нарушившую природного равновесия, но даже оздоровившую климат Соловков?!

Не то же ли самое происходит и теперь, только пока в меньших масштабах? Почему становится хорошо там, где раньше было плохо, красиво там, где было безобразно? Почему не хочется уходить оттуда, куда раньше не хотелось заходить? Потому что все теперь здесь снова делается во славу Божию, и имя Господне неотступно пребывает в сердцах и на устах тех, кто здесь трудится.

Первые братия возобновленного монастыря, трудясь над воссозданием своей обители, ждали прибытия на остров наместника, который бы возглавил монастырь, взял на себя руководство его деятельностью и стал бы представителем его интересов в Московской Патриархии. И вот 7-го февраля [5] 1992 года на Соловки прибыл игумен Иосиф, назначенный Святейшим Патриархом на должность наместника Соловецкого монастыря. До этого отец Иосиф исполнял обязанности эконома в Иоанно-Богословском монастыре под Рязанью, а также участвовал в восстановлении Свято-Данилова монастыря и Оптиной пустыни. Обладая немалым опытом в деле восстановления монастырей, опытом работы с людьми, новый наместник возрождающейся обители сумел смягчить отношение к ней музейного начальства, расположить к монастырю многих сотрудников музея. Самая главная из перемен, произошедших в жизни Соловецкой обители по назначении игумена Иосифа наместником - это передача монастырю музеем Благовещенской церкви, находящейся над главными, Святыми вратами обители. Это единственный почти не пострадавший за годы безбожия храм в монастыре, уцелевший даже в странного происхождения пожаре 1923 года. Малое освящение возвращенного храма состоялось 5-го апреля 1992 года. А в день престольного праздника, Благовещения Пресвятой Богородицы, совершено было здесь первое за 70 лет праздничное Богослужение. Вечером того же дня состоялся первый в возобновленной обители монашеский постриг: послушник Илия и инок Давид были пострижены в мантию с именами Савватий и Елеазар. Постриг совершал наместник игумен Иосиф. Имена новопостриженным монахам давались по жребию из числа имен святых, подвизавшихся на Соловецкой земле, т. е. не воля человеческая, а всеблагая воля Божия восстанавливала память древней обители в наречении современным инокам имен прославленных соловецких святых. С тех пор наречение имен по жребию из числа Соловецких святых при монашеских и иноческих постригах стало традицией в монастыре.

***

И вот - вершина праздничных торжеств незабвенного августа 1992 года: 21-е число - Божественная литургия в день памяти преподобных Зосимы, Савватия и Германа. Литургию служил Святейший Патриарх в храме Преображения Господня. Во время этой службы Его Святейшество совершил награждение «за труды по возрождению обители и восстановлению в ней монашеской жизни»: наместника монастыря игумена Иосифа - саном архимандрита; игумена Германа, основоположника иноческого жития в возобновленном Соловецком монастыре - крестом с украшением; иеромонаха Зосиму, вместе с братом своим положившего начало монашеской жизни в обители - наперсным крестом; игумена Мефодия [6], настоятеля Соловецкого подворья в Москве - крестом с украшением; иеромонаха Елеазара, настоятеля Соловецкого подворья в Архангельске - набедренником. Кроме того, в обители Соловецкой остались дары Московской Патриархии: напрестольное Евангелие, икона Зосимы и Савватия XVII века. В свою очередь монастырь преподнес предстоятелю Русской Православной Церкви свой дар - образ всех трех Соловецких чудотворцев.

Отношение монастырской братии к чудному событию второго перенесения мощей первоначальников Соловецких выразилось в проникновенных словах настоятеля Соловецкого подворья в Москве игумена Мефодия, сказанных им в тот праздничный день с амвона Преображенского собора: «Естество человеческое, немощное и грешное, не может сейчас вместить в себя всего величия этого славного дня. И мы, иноки этого монастыря, можем только благоговейно молчать и обливаться слезами, благодаря Спасителя нашего, и предстоятеля Церкви нашей Святейшего Патриарха Алексия, через которого великая милость Божия излилась на наш монастырь. Вновь раки основателей обители утвердились в этом храме. И мы с вами - те, кто собрался сюда в этот день, можно сказать, со всей Руси великой - мы радуемся этому дивному событию и веруем, что вновь молитвами преподобных возобновится слава нашей обители!»

Побывали гости в этот праздничный день на горе Секирной, что в 12-ти верстах от монастыря, на вершине которой в XIX веке был основан Свято-Вознесенский скит. Имя свое гора получила после чудесного события, бывшего здесь во времена преподобных Савватия и Германа. В наше время это название приобрело новый, трагический смысл: в жестокие годы беззаконий в Вознесенском скиту был устроен штрафной изолятор соловецкого лагеря, где томились и умирали сотни и тысячи новомучеников, великомучеников, священномучеников. У подножия лестницы, известной своей чудовищной славой, был поставлен большой поклонный крест в память о жертвах большевистских репрессий. Служилась панихида по невинно убиенным и замученным.

Многие люди, проникающиеся любовью к Соловкам и принимающие в их жизни сердечное участие, сокрушаются вопросом: почему в судьбе столь славной обители, приковывавшей взоры половины мира, начертаны были столь горькие даже на фоне общего беззакония страницы падения, уничижения, осквернения? Почему досталась ей столь дикая, бесчеловечная роль тюрьмы, бойни душ человеческих? - Кто знает: быть может, промысел Божий усматривал в этом еще более священную для Соловецкой земли, впитавшей в себя море безвинно пролитой крови, роль Русской Голгофы, и тем бóльшую славу воздает Господь обители, венчая ее мученическими венцами.

***

На третий день, 22-го августа, торжества перенеслись в Благовещенскую церковь - совершали ее полное освящение. Маленький надвратный храм не мог вместить в себя столько же народу, сколько большой Преображенский собор, поэтому для тех, кто оказался за пределами храма, работала радиотрансляция Богослужения, и монастырский двор в течение нескольких часов оглашался песнопениями и возгласами Божественной литургии. Во время этой службы Святейший Патриарх Алексий рукоположил в сан иеродиакона одного из соловецких иноков - Иринарха [7]. В храм Благовещения уже потом, к празднику Успения Пресвятой Богородицы, были перенесены сень и почивающие под ее покровом святые мощи основателей обители [8].

После службы высокие гости совершили путешествие на вертолете на самый удивительный из всех Соловецких - остров Анзер, всегда привлекавший к себе внимание ревнителей уединенного молитвенного подвига. В XVII веке на Анзере был основан Свято-Троицкий скит, устроителем которого был один из соловецких чудотворцев, преподобный Елеазар Анзерский, духовный наставник будущего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Никона. Второй скит, Голгофо-Распятский, был устроен преподобным Иовом Анзерским в начале XVIII столетия. Этот скит славился особенно строгим, аскетическим уставом.

В жестокое лагерное время священный Анзер стал местом особых людских страданий: брошенные в оскверненные анзерские храмы узники лагеря живыми с острова почти никогда не возвращались. Вот тут-то с особой силой и оправдалось имя горы Голгофы, данное ей Самой Пресвятой Богородицей, явившейся в сонном видении преподобному Иову и повелевшей воздвигнуть на горе храм во имя Распятия Ее Превечного Сына. Сама природа выразила свою великую скорбь о безвинно загубленных здесь в жестокие времена человеческих душах: на юго-восточном склоне Голгофы стоит необыкновенный живой памятник невыразимому человеческому страданию - береза, выросшая в виде креста, явившая собой символ мученического подвига многих наших соотечественников [9].

Пролетая над островами на вертолете, гости не могли не подивиться почти первозданной красоте Соловецкой природы. Сотни людей, ежегодно дивясь ей, признают, что только промысел Божий, пекущийся о продолжении жизни древней обители, мог сохранить неуязвленной в нашем искалеченном, изуродованном мире эту священную пядь земли. Трудно словами описать головокружительную необъятность соловецких горизонтов, красоту соловецких озер; чудесные миражи над Белым морем, то отдаляющие, то приближающие, то перевертывающие в воздухе далекую гряду голубоватых островов; вспыхивающее мягким светом полярных сияний ночное небо над куполами и башнями погруженного в молчание монастыря; необыкновенно богатый красками осенний лесной ковер, усыпанный алой россыпью брусники и клюквы. Редко, где еще в наши дни можно встретить вышагивающую по лесной дороге стаю золотистых куропаток, или встревоженное шорохом, разбегающееся врассыпную серое заячье семейство, или доверчиво купающегося в ручье у всех на виду белоснежного лебедя, пролетавшего с братьями своими в теплые края и очарованного красотою лежащего под его крыльями острова.

Однажды прошлым летом нам довелось «покатать» на лодках «по голубым дорогам Большого Соловецкого острова» послушников и гостей монастыря. Как же прославили они Творца, оказавшись посреди благоговейной тишины лесных озер, окаймленных хрупкими северными березами! Затаив дыхание, опускали они вёсла в неподвижную гладь межозерных каналов, прислушиваясь к едва уловимому шороху листьев склоненных над водой ветвей, образующих живую аркаду и создающих таинственный зеленоватый сумрак. Один из послушников, всегда такой молчаливый и сосредоточенный в себе, вдохновленный этой неожиданной красотою, преобразился так, что его трудно было узнать: лицо его просветлело, суровость его исчезла, и он в течение всей прогулки не умолкая рассуждал о премудром устроении мира.

***

Торжества закончились вечером 22 августа молебном о в путь шествующих.

Снова причал. Только теперь не встречаем, а провожаем гостей. Прощаясь с братией обители, гостями ее, жителями Соловков, Святейший Патриарх Алексий сказал:

- Для меня это первое посещение Соловецкого архипелага и возрождающегося Соловецкого монастыря. Поразила меня удивительная северная природа; и в то же время я соприкоснулся с историей обители, ее славным прошлым и трагическим недавним прошлым. Сегодня во всей нашей жизни происходит духовное обновление. Дай Бог, чтобы скорее возродилась обитель Соловецкая и, как прежде, служила источником умиротворения и духовного просвещения. Чтобы люди черпали здесь силы для своих трудов. Инокам обители желаю, чтобы Господь укреплял их в нелегком служении - я думаю, что присутствие святых мощей будет помогать им в этом. Пусть Господь хранит в суровой северной природе людей, которые здесь живут и трудятся, в любви Христовой, в мире и благополучии.

И только отчалил катер с гостями, как восточная сторона неба просияла яркой радугой, нижняя часть которой разливалась разноцветными волнами по вековым валунам неодолимой Соловецкой крепости. Это было свидетельство явного благоволения Божия к происходившему на Соловках в те достопамятные дни.

А в монастыре тем временем шла уже новая служба. Так же, как и раньше, каждый вечер, читалась молитва преподобным Зосиме, Савватию и Герману, только теперь она возносилась у мощей преподобных. В тот вечер на проповеди игумен Герман, вспоминая события двухлетней давности, рассказывал, что на вопрос властей соловецких: «Неужели вы надеетесь на возрождение монастыря?», ответил: «Вернутся мощи преподобных - вернется и монастырь». Скептически отнеслись тогда власти к этим словам. Ничто - им казалось - не может нарушить утвержденный ими на острове порядок. Но что значит он в сравнении с порядком, установленным Богом?! С одним Его словом, одним изъявлением Его воли?! Всего два года назад мы не могли даже представить себе того, что происходит здесь теперь.

Вспоминаются слова списателя подвигов преподобного Сергия Радонежского: «Духовно крепки бывают те обители, которые основаны на слезах, молитвах и подвигах пустынников и отшельников». Один Бог знает, какие трудности пришлось преодолеть вам, преподобнии отцы наши Зосимо, Савватие и Германе, прежде чем слава Господня воссияла«во святей обители сей, идеже вы, богоноснии отцы и начальницы, безмерными труды и пощении, токи же слезными и всенощными бдении, непрестанными молитвами и молении начало иноческому житию положисте». Сколько невзгод было пережито преподобными старцами: и суровые северные зимы, и полная оторванность от материка на большую часть года, и голод, и притязания на священные земли жителей прибрежных беломорских селений; и опустошительные пожары, порой до тла пожиравшие деревянные строения. Но промысел Божий не оставлял братию древней обители, и, не переставая усердно молиться, уповая на помощь Всевышнего, они преодолевали встававшие на их пути препятствия, отстраивали монастырь заново, и храмы становились краше прежних.

Один Бог знает, какие трудности пришлось преодолеть нынешним подвижникам обители Соловецкой. Когда было принято решение о возвращении монастыря в руки Православной Церкви, и на остров прибыл первый монах, игумен Герман, то ему не давали возможности не только совершать Богослужения, но даже не имел он где главу подклонить (Лк 9. 58). Монастырь был доступен ему не более, чем экскурсантам. Когда же появилась у батюшки своя келья, то пожар, на сей раз не случайный, чуть не наделал беды. Один человек оставил в келье отца Германа включенную в сеть электроплитку. По милости Божией в тот день отключили в монастыре электричество, и благодаря этому огонь не успел сильно разгореться, и больших потерь не произошло. В ту осень 1990 года пожары на Соловках были не редкость: почти на наших глазах сгорела крыша Преображенской гостиницы, и нас, экскурсоводов, предупреждали об опасности поджогов.

Но Господь не оставлял первого соловецкого подвижника. Были на Соловках люди, всем сердцем откликнувшиеся на возвращение Церкви на остров. Еще до возобновления монастыря, когда была организована Соловецкая православная община, и отец Герман только иногда приезжал на Соловки, находили помещения в жилых домах, где совершались Богослужения и требы. Потом выхлопотали Филипповскую часовню на берегу моря и некоторое время в ней вели чтение Псалтири, часов, акафистов. Эта часовня, названная в честь святителя Московского Филиппа, игумена Соловецкого, была первым храмом возобновленного монастыря. В ней совершались все праздничные службы. Затем милостью Божией во владении возрождающейся обители оказались второй и третий этажи келейного корпуса у Никольских ворот в Северном дворике монастыря. На втором этаже устроили домóвую церковь. Там было тепло и уютно, и храм этот любили все прихожане и паломники.

В первые годы действия возобновленного монастыря на Соловках крестилось множество народа. Местные жители, дети, выраставшие на святой земле, среди множества храмов, но не видевшие дотоле церковной службы, не ведавшие имени Божия, принимали святое крещение и становились членами Православной Церкви. И многие экскурсанты, приезжавшие на больших теплоходах из разных городов России для ознакомления с историей, архитектурой и природой Соловков, узнав о том, что обитель снова действует, услышав церковное пение, желали именно здесь, на этой святой земле, родиться от воды и Духа для жизни вечной. Некоторые даже специально ехали на Соловки, чтобы здесь облечься во Христа. Вспоминаются деяния апостольские, когда от одной вдохновенной проповеди апостолов обращалось ко Христу множество язычников. На Соловках 90-х годов проповедовала сама благодать Святого Духа, проникавшая в сердца людей и обращавшая их мысленные очи к Богу.

Были у возрождающейся обители и скорби, и радости; были и чудеса. Однажды, когда еще только-только начались Богослужения в домóвой церкви, после вечерней службы оставили случайно в алтаре разожженный кадильный уголек в картонной коробке на полу. Уголек тлел всю ночь, и пришедшие утром на службу братия увидели на полу в алтаре «светящуюся» коробку: пламя наполняло ее, но не выходило за ее пределы. Братия не переставали дивиться этому чуду: Господь по Своему неизреченному милосердию, заступничеством Божией Матери и соловецких святых, снова предотвратил пожар, который мог поглотить только что обустроенный немалыми усилиями храм, а также и другие этажи здания, в частности, находившийся под храмом поселковый продовольственный магазин.

Один Бог знает, сколько еще трудностей выпадет на долю современного и будущего монашества Соловецкого. Но молитвенным предстательством преподобных Зосимы, Савватия и Германа да не отступит от их обители вседействующая благодать Господня, покров же и заступление Пресвятой Владычицы нашей Богородицы на месте сем да пребудет во веки!

Спустя три месяца после августовских соловецких торжеств, во время моего посещения Александро-Невской лавры, в Троицком соборе которой в течение двух лет пребывали святые мощи преподобных Зосимы, Савватия и Германа, меня спросили, узнав, сколь малочисленна пока братия монастыря: каждый ли день совершаются там Богослужения. Только тогда пришло ко мне осознание того, о чем раньше не задумывалась, что воспринималось само собой разумеющимся: конечно же, каждый день, утром и вечером - полная монастырская служба. И, конечно, каждый из братии соловецкой принимает участие в Богослужениях. А разве может быть иначе? Невольно приходит на память история Голгофо-Распятского скита на Анзере, где всего пятнадцать иноков кроме положенных служб вели еще непрерывное чтение Псалтири, при этом полностью обеспечивая себя всем необходимым.

Много у нынешней соловецкой братии забот и трудов по благоустройству обители, по обеспечению ее жизни ее в условиях Крайнего Севера и оторванности от Большой земли. Самоотверженно трудятся и многие паломники, приезжающие не только вдохнуть благодати, растворенной в соловецком воздухе, но и внести свою посильную лепту в устроение набирающей силу обители. И к каждому из них были обращены слова одной из праздничных проповедей благочинного монастыря, игумена Германа: «мы верим, что вы, дорогие братья и сестры, приедете еще к нам, на эту святую землю, и не ради отдыха и любопытства, а чтобы помочь, потрудиться, пожертвовать на обитель преподобных Зосимы, Савватия и Германа. Тогда вы будете истинными паломниками нашего монастыря». И как бы в подтверждение сказанного прозвучали прощальные слова Святейшего Патриарха, произнесенные им от лица всей Русской Православной Церкви: «Мы верим: Господь укрепит делателей, пошлет благотворителей, которые будут помогать и трудом, и жертвами своими возрождению этой общерусской святыни».

Снова ярко горит неугасимая лампада в древней и славной, претерпевшей тягчайшие испытания и ныне возрожденной Соловецкой обители. Невидимо горела она и тогда, когда обливалась горькими слезами и мученической кровью эта святая земля: тогда горели верою Христовою сердца десятков тысяч страдальцев. Теплился огонек пламенной молитвы множества соловецких святых, когда не было уже здесь кровавого террора, но не вернулась еще сюда и Православная Церковь. А теперь неугасимо горят благодатным огнем лампады над мощами преподобных Зосимы, Савватия и Германа, и от них зажигаются любовию и благодарностию Богу многие сердца христиан православных.

Незабываемые дни второго перенесения мощей преподобных Зосимы, Савватия и Германа были исполнены Божественной благодати, которая щедро изливалась на всех, кто хоть немного причастен был к этому благословенному событию. Слитая воедино небесная и земная радость заполняла собой пространство. Немало удивительных явлений и благодатных перемен в душах людей происходило в те дни на Соловках. Люди испытывали на себе чудесную силу, исходящую от великой святыни - нетленных мощей угодников Божиих. Поистине - мощь. Во многих крепла вера, а некоторые, управляемые этой невидимой силой, пробуждались для новой, неведомой им дотоле духовной жизни. Для тех и других монастырь Соловецкий стал духовным прибежищем, источником радости и утешения, светом, освещающим путь к жизни вечной.

Господи, храни эту дивную северную обитель, этот чудный остров спасения, отврати от него всякое действо вражие, сохрани веру православную от новых попраний и поруганий!

Дай, Господи, нам, оскудевшим духом христианам XXI века, расправить скомканные наши крылья и выбраться из стремящейся нас поглотить беспощадной круговерти житейского моря!

Да послужат молитвы преподобных Зосимы, Савватия и Германа, всех Соловецких святых и новомучеников ко укреплению многих сердец и ко спасению земли Русской и многострадального народа нашего!

Елена АНДРУЩЕНКО,

бывший внештатный экскурсовод Соловецкого музея-заповедника

[1] Ныне (2012 г.) митрополит Ярославский и Ростовский

[2] Ныне архиепископ.

[3] Ныне архиепископ.

[4] В настоящее время (2012 г.) архим. Никодим (Каленчук) является настоятелем Покровского храма г. Костомукша и благочинным Западного округа Петрозаводской и Карельской епархии.

[5] 7-е февраля (по церковному стилю 25-е января) - день празднования иконы Божией Матери «Утоли моя печали». Храм во имя этой иконы находился в Северном дворике Соловецкого монастыря, на третьем этаже здания бывшей иконописной палаты; на втором этаже располагались больничные кельи. Храм «Утоли моя печали» был устроен для утешения болящих и для утверждения их в надежде на милосердие Божие. День 25 января (7 февраля) дорог соловецкой обители и всем православным еще и тем, что это день преставления, а теперь и день памяти священномученика Петра, архиепископа Воронежского (Соловецкого), мученически скончавшегося в соловецком концлагере, на острове Анзер, в 1929 году.

[6] Ныне архимандрит.

[7] Приснопамятный инок, иеродиакон Иринарх, обладавший живым и веселым нравом, добрым и доверчивым сердцем, но долгое время страдавший тяжелой неизлечимой болезнью, почил о Господе 7-го сентября (н. ст.) 1994 года, в возрасте 34 лет, приняв незадолго до смерти постриг в мантию. Погребен на монастырском кладбище вблизи стен обители, у основания разрушенной церкви преподобного Онуфрия Великого. Вечная тебе память, достоблаженный брате!

[8] Благовещенский храм долгое время являлся единственным постоянно действующим храмом Соловецкой обители, в котором ежедневно, утром и вечером, совершались монастырские богослужения. И мощи преподобных Зосимы, Савватия и Германа покоились здесь (с осени 1997 года - в новых кипарисовых раках под кипарисовой сенью).

[9] Среди многочисленных анзерских узников, новомучеников Российских, был великий светильник Русской Православной Церкви, озаривший светом своей веры и служения Богу страшные кровавые годы большевистского террора, архиепископ Воронежский Петр (Зверев). Соузниками своими, архиереями, иереями, во множестве томившимися на Соловках, наречен был архиепископом Соловецким. Скончался святитель в Голгофо-Распятском скиту, где был устроен в лагерное время госпиталь, 25 января (7 февраля) 1929 г., в пятисотый год от основания Соловецкой обители, и был погребен на западном склоне Голгофы, вблизи алтаря Воскресенской церкви. Спустя 70 лет после кончины святителя, 17 июня 1999 г., были обретены его честные мощи. Священномученик Петр прославлен на Архиерейском Соборе 2000 года.