Путешествие за трудами

В августе года двенадцатого мне довелось принять участие в интереснейшей экспедиции. Мало того, что после нее осталось море впечатлений, но сохранилось еще и неизгладимое ощущение принесенной в процессе, хоть и не великой, но пользы людям и культуре.

О впечатлениях от поездки на заповедный остров Анзер Соловецкого архипелага, организованной фондом Андрея Первозванного, я и собираюсь рассказать.

Путь на поезде до города Кемь занимает чуть более суток – как раз, чтобы познакомиться с командой и присмотреться к своим попутчикам. В основном это молодежь – москвичи, один алтаец и пятеро французов – семейство из отца и трех сыновей, потомков белогвардейских иммигрантов, и один тренер по кравмаге из Парижа. Всего 13 человек. В поезде не обошлось и без неожиданной встречи – в наш вагон занесло ветром дальних странствий моих знакомых по историческим танцам.

От Кеми недалеко – час на автобусе – до приморского поселка Рабочеостровска, где обычно ночуют перед дальнейшим забросом. Смотревшим фильм «Остров» наверняка знаком один мыс на берегу у поселка, до сих пор там стоит часть бутафорской церкви из фильма и покосившийся мост.

Небрезгливым смельчакам, ищущим приключений, интересно было бы попробовать переночевать в приютном доме для паломников, это гарантирует погружение в мир странников и всяческих калик перехожих – трехэтажные десятиместные нары, разношерстный путешествующий народ, молодой поп и дородная хозяйка, приглядывающие за огромным домом. А утром можно бодро грузиться на пароход, идущий ежедневным рейсом до самого Соловецкого острова.

Нам очень повезло с погодой, выплывали под крики чаек при штиле и под чистым небом.

Но, не смотря на яркое солнце, уже к середине двухчасового плавания большую часть туристов холодным северным бризом сдувает в трюм, а самые стойкие напяливают куртки и капюшоны.

Когда мы вплыли в полосу тумана, стало понятно, что это море действительно Белое. Ни неба, ни воды, ни островов по сторонам не было видно, чайки пропали, корабль как будто повис в белесом тумане без движения, ощущение времени притупилось. Так Белое море встречает гостей.

Вдруг из тумана начинают выплывать буйки, а за ними показывается причал, откуда автобус доставил нас к самому Соловецкому монастырю.

За отведенную пару часов такую махину не осмотреть, и мы успели только зайти в главный зал, оглядеться, приложиться к мощам. В монастыре нас как-то буднично попросили «захватить с собой» на Анзер диван для отца-настоятеля.

И вот мы уже снова на причале, но уже на другом краю острова, снова грузим на небольшой баркас наши коробки и тюки с провиантом, рюкзаки и новоприобретенный диван. И уплываем все дальше на север, мимо маленьких островков, в открытом море, под теплым солнцем, обдуваемые самым настоящим ветром, дующим через Баренцево море с Ледовитого океана.

Через пару часов на горизонте появляется ровная темная полоса, так и хочется крикнуть «Вижу землю!». Это и впрямь земля, кусок в 46 квадратных километров площадью, вытянутый колбасой, и замыкающий с северной стороны Соловецкий архипелаг.

Еще издалека, присмотревшись, можно разглядеть белую точку на темном фоне острова:

– это Голгофо-Распятский скит, построенный в начале 18 века на самой высокой точке острова, горе, названной Голгофой. В ясные дни, если смотреть с моря, видно, как он светится на солнце.

Наш баркас, вплыв в бухту, в два приема с помощью лодки сгружает нас вместе с вещами и диваном на берег. А там почти сразу подъезжает и встречающий транспорт.

«Трансфер» происходит своеобразно – в открытом кузове местной шишиги, пригибаясь после каждого крика впередсмотрящего: «Ветки! Головы!». Но по дороге все равно успеваешь разглядеть и северный лес, густой и дикий, и озера, и проносящийся мимо белый Голгофский скит. Полчаса тряски в кузове – и вот мы уже на месте.

Мужской Свято-Троицкий скит был основан преподобным Елеазаром в начале 17 века. Он расположен на берегу Троицкой губы – уходящей вглубь острова бухты. По преданию, рыбаки в том месте видели «столп огнен до небес», что сочли чудом, а место то было признано святым.

С тех пор скит успел разростись, обзавестись некоторой инфраструктурой и получить независимость от Соловецкого монастыря. В 20-е годы ХХ в. он был переоборудован в концлагерь СЛОН, где содержались политзаключенные. А после закрытия лагеря скит был надолго заброшен и пришел в полное запустение. Только в 2001 году началось его восстановление силами монахов и трудников, и по сей день строительные работы там проходят, медленно и трудно из-за сложности доставки материалов и слабой поддержки, но, тем не менее, результативно.

Везший нас монах лихо припарковал шишигу у двенадцатиоконной армейской палатки, в которой нам и предстояло прожить ближайшие 10 дней. Мы встали вокруг наших вещей и дивана в ожидании  появления отца-настоятеля.

Вдруг раздался рев мотора и из-за угла выкатил новенький оранжевый квадроцикл, на котором в развевающейся рясе ехал сам отец Георгий. Зрелище, скажу я вам, феерическое.

Поприветствовав старых знакомых и новичков, всех благословив, отец Георгий сразу перешел к делу, указал, где нам организовать трапезную, где расположиться и какие работы будут на нас возложены – и укатил по делам.

Человеку, привыкшему к палаточному походничеству и ролевым полевым выездам, организация быта трудников в скиту может показаться очень комфортной: огромная брезентовая палатка с печью, возможность сколотить себе дощатую кровать, трапезная в млечном доме, с газовой плитой и посудой, баня, хороший рабочий инвентарь.

Любая группа, приехавшая жить и трудиться, должна жить в соответствии с местным уставом, поэтому наше расписание выглядело примерно так:

05:30 – 06:00 – подъем, умывание и купание в озере (по желанию)

06:00 – 07:30 – утреннее правило (по желанию) – служба в местной полувосстановленной часовне

08:00 – 09:00 – завтрак всей нашей труднической братии

09:15 – 11:30 – труд

11:30 – 12:00 – перерыв на чай

12:00 – 13:30 – труд

13:30 – 15:00 – обед и отдых

15:00 – 17:30 – труд

18:00 – вечернее правило по желанию, ужин, отдых и культурная программа.

Окунуться ранним утром в чистейшее Святое озеро – неизмеримое блаженство, озера на острове вообще несравнимо прекрасны, темны, глубоки и чисты.

Питание фонд нам обеспечил сверх нормы – мы ели по 5 раз в день, но уезжая, все равно оставили половину привезенных запасов в скиту в качестве гуманитарной помощи.

Трапезничает трудничающая братия вместе, по уставу в одно время. Наша кухня располагалась в млечном домике, кстати, историческом памятнике XIX века. Каждый день на кухню выделяются двое дежурных на готовку и обслуживание трапезничающих, помывку посуды. Эти двое к работам не привлекаются, так как дел у них и так достаточно.

Работы на нас возложили тяжелые – то, с чем трудно справиться нескольким монахам, живущим в скиту постоянно. Мы возили цемент и песок на старом УАЗике и доски на шишиге, заготавливали дрова, убирали сено, копали. Француз Дима, плотник и строитель, вместе с братьями и отцом были отправлены на укладывание новых полов в монашеской трапезной.

Самое интересное из работ было раскапывание стены ушедшей в землю старинной валунной бани. Огромное помещение, где могла бы поместиться вся братия монастыря, стены – из валунов, внутри – парилка, комната для мытья, купель, через которую течет ручей. Группа трудничающих молдаван строили крышу и второй этаж, а мы по периметру снимали землю вокруг бани на метр в глубину. Судя по найденным в земле предметам, баня когда-то сгорела, остались только стены, а потом все забросили окончательно. Благодаря стараниям трудников, сейчас этот памятник старины восстанавливается, реконструируется и в будущем начнет действовать на радость братии.

В плане культурного времяпрепровождения остров тоже весьма интересен. Во-первых, конечно же, там можно увидеть старинные постройки, церковные ценности, в том числе и то немногое, что удалось сохранить с досоветского периода или реконструировать в последние годы. Даже есть чудо – на Голгофе растет береза-крест – то ли чудеса монастырской селекции, то ли правда воля свыше, а скорее всего и то и другое вместе. Но в любом случае, паломником нравится и благоговение внушает.

На острове множество поклонных крестов разных периодов, некоторые из них достигают 7-9 метров в высоту и украшены резной символикой, выглядят очень впечатляюще.

А также сохранился и привет с дохристианских времен – языческий лабиринт, видимо, какая-то ритуальная постройка, примерно трехтысячелетней давности. Его заботливо охраняют и берегут как исторический памятник. Вообще на острове много мест, где валуны как будто выложены с каким-то замыслом, очень антропогенно выглядит. Говорят, всякие язычники и огнепоклонники правдами и неправдами пытаются попасть на остров, чтобы пройтись по лабиринту. Не знаю, как там с ритуальной точки зрения, но грибов вокруг него растет видимо-невидимо и вообще место выбрано очень красивое. В эстетике ландшафта и его дизайне тридцать веков назад люди явно разбирались.

Природа острова выглядит чистой и нетронутой, лес дикий, северный, грибы растут под каждым деревом, в чащах водятся лисы и зайцы, птиц не много, но есть. А вот хищников и змей нет, вот такая благодать. Интересный момент – если идти от центра острова к берегу, заметен резкий переход из тайги в тундру, климатическая зона сменяется примерно за 30 метров, густой лес переходит в низкорослые кусты и мхи. Много озер, ручьев и болот.

На одном краю острова находится впечатляющая природная шутка, Каменная река. То ли это край ледника, то ли поднявшийся из воды берег. Но в лесу, метрах в ста от моря, можно наткнуться на линию шириной с двухполосное шоссе длиной больше трехсот метров, выложенную из покрытых мхом и белым лишайником валунов. Выглядит это  очень необычно и даже мистически. Там наверняка прячутся гномы:

Вот так мы жили на острове. Трудились, гуляли, молились, кто хотел, кормили комаров. Там не чувствуется ни одиночества, ни страха отдаления от цивилизации. Спокойствие, размеренность и целостность быта. Дни перетекают друг в друга плавно и незаметно. Ощущается очень большой контраст с современным рваным ритмом жизни в городе, где ты заканчиваешь одно дело и несешься за другим. В монастыре все происходит равномерно и естественно. Едины место и действие, мысли и дела. Молиться никого не заставляют, но это получается как-то само собой, и службы выглядят осмысленней, без отрыва от окружающей природы, в узком кругу братии.

А когда после дневных работ и дальней прогулки, возвращаешься в скит, паришься с веником в раскаленной до гудения бане, ныряешь, распаренный в седое спокойное море (Белое! 8-10 градусов! Ааааа!), а потом сидишь, разомлевший, в трапезной, пьешь чай с повидлом и мирно беседуешь за жизнь, тут снисходит такая благодать! Ни в сказке сказать, ни пером описать.

Уезжали мы под дождем, который лил уже два дня, штормовое предупреждение обещало веселое плавание, а соловецкие катеровладельцы по рации отказывались нас забирать. Но нашелся один капитан с обветренным лицом помора, который, пробившись через шторм, таки забрал нас. Шторм на Белом море – это, наверное, своеобразное посвящение. Холодный ветер, ледяные брызги, валы, раскачивающие катер, белые буруны. В общем, все по-настоящему. Мы три часа сидели на носу катера и голосили с французами дореволюционные солдатские песни. Думаю, посвящение мы прошли.

В Соловках был паломнический хостл, душ, кафешки, яичница, вокруг безумных количествах ходили женщины и туристы. Экскурсия по монастырю, сувениры, корабль до большой земли, праздничный ужин и ночь в замечательном домике местного рабочеостровского отеля. Последней частью нашего путешествия было шестичасовое бдение на вокзале города Кемь – шторм был, оказывается, так крут, что затопило город и размыло рельсы, из-за чего некоторое время поезда ходили с большим опозданием.

Но поезд все-таки пришел и благополучно довез нас до дома – отсыпаться, меняться фотографиями, вспоминать и писать отчеты. Ума не приложу, что делать с кучей беломорских камней, которые теперь заняли место на моем шкафу!