Соловки глазами участницы православного строй отряда

Чем больше времени проходит с момента события, тем меньше остается эмоций и неуемных восторгов. О масштабе события можно судить по тому, через сколько времени индивидуум сможет говорить о нем спокойно. Поэтому о своей поездке на Соловки я начала писать через два месяца после ее окончания.

Да, я действительно горбатилась 2 недели не на себя. Да, все нормальные люди укатили на юг, а я, как дебил, на Белое море. И ни разу в нём не искупалась. Да, это сутки в поезде с совершенно незнакомыми людьми. Да, нам на острове было холодно и мокро, как в этом сентябре. Да, мы там молились. Каждый день, шесть раз – перед едой и после.

И жили мы в палатках, между прочим. И вставали в 8 часов утра.

Что я получила благодаря этой поездке? Я постигла <…> вкус к нормальной и настоящей жизни. Его невозможно не постичь на русском Севере. Можно меня справедливо считать безмозглым поцреотом, но там я увидела то, чего мне очень не хватало. Все эти березки-поля-елочки не отражают российской сущности без суровых северных красот. Ну не ёкало у меня так от вида теплого моря, солнышка и южных растений, как от тех огромных сосен, живописных заливов и огромных камней. Там – концентрация Вселенского спокойствия. Невозможно обойтись без банальностей, но время там течёт по-другому. Можно сваливать всё на насыщенность событиями, но прожив на острове пару суток, кажется, что пробыл там месяц. Учитывая, что мы находились там 10 дней, у меня было очень долгое по ощущениям лето.

Я влюбилась в соловецкую архитектуру. Я бы многое отдала за то, чтобы жить в доме того стиля, где всё дышит мастерством зодчих и историей. Нашей историей. С архитектурой как с ретро-автомобилями: после посещения музея без слёз на современную дорогу не взглянешь. Но хватит о грустном.

Представь себе отряд, в котором есть все: начиная от студентов первого курса, заканчивая кандидатами наук по литературе и педагогике. Профессиональные спортсмены и художники, программисты, ганзовцы, философы и преподаватели. И все живут в общих палатках, едят за одним столом, а главное – делают общее дело. Это был настоящий коллектив. А по вечерам – душевно сидели у костра и горланили под гитару нетленку.

И настоящее дело. Первый вопрос, который я выясняла со всей свойственной мне дотошностью: то, что мы делаем – бутафория, необходимо для галочки и показать, что не все деньги по пути до Соловков были разворованы? Ответ меня откровенно порадовал. Мы расчищали питьевой ручей, по которому поступает вода для поселка. И если по берегам не срубать деревья, то зимой на него не падает снег и он замерзает, а жители остаются без воды. Наши ребята и девчата очистили от частого леса полосу шириной по два метра с каждой стороны на протяжении километра (это если я ничего не путаю с протяжением). Титаническая работа. Даже с двумя бензопилами. Но в ясные дни там было чудесно: под ногами – натуральная черника, ешь не хочу, поют птички, журчит ручей, радуют солнечные лучи, проглядывающие сквозь зеленые листочки и запах леса.

Второй нашей работой был сенокос. Я никогда раньше там не бывала. Сено уже скосили, нам надо было его ворошить, сгребать в снопы и грузить в ЗИЛы. Когда ЗИЛ с прицепом полностью загружен, он похож на большую волосатую гусеницу.

Большую часть рабочего времени я провела в монастыре. Мы занимались очень раскапыванием средневековой канализации. Да, именно так. Монастырю понадобилась выкопать траншею и проложить трубу для отвода сточных вод. А уходила эта труба в древнюю выгребную яму. И что туда только не кидали. Мы находили ёршики, керамику, бутылочки от одеколона и прочую мелочь. 

Кстати, там очень тяжелые кирпичи: каждый килограмм по 6 и с отпечатком ладони – так его выталкивали из формы.

А мы их таскали и складывали в аккуратные кучки.

А по вечерам наши парни уходили рубить дрова стареньким одиноким бабушкам. Бабушек жалко, но ребят после трудового будня жальче. Зато на то, как москвичи рубят дрова, собиралось посмотреть полдеревни. А рубили они достойно! Кстати, там я узнала, чем колун отличается от топора.

На острове я впервые задумалась о понятии «историческая правда». Да, относительно лагерей. Мне не осознать всего ужаса, который там происходил, как бы я ни старалась. Но я убедила себя, что истина где-то посередине. И так в любом историческом разночтении, наверное. Проще всего сказать: «Меня там не было, я не знаю». Но мне надо быть хоть в чём-то уверенной. Чем-то гордиться, к чему-то относиться критически. Нельзя подходить к этому формально – верить тому, что пишут учебники, но если тратить на изучение каждого исторического вопроса время, его не хватит на жизнь. Дилемма. Из историков пока я безоговорочно верю только Льву Гумилёву – он мне симпатичен. А я девушка и мне простят любое нелогичное решение.

Там самые романтичные закаты, которые я когда-нибудь видела. Жаль, что наслаждалась этой красотой я в одиночку. Их плюс в том, что солнце не уходит за море – оно на несколько часов прячется за леса на западной оконечности острова. Максимум, на что можно рассчитывать – приятные сумерки. 

Там невероятно вкусный монастырский квас и плюшки. А еще черника, которую можно есть, не вымыв. И пить воду из ручья, предварительно ее не вскипятив.

А озёра! Окаймленные хвойными лесами, они выглядят сказочно. Можно проплыть по каналам, построенным в XVI веке, и на пару часов забыть обо всём, оставшись наедине с кувшинками и шумом ветра. Да и как бы я не старалась, своим косным и ограниченным языком мне не передать, как хорошо на Большом Соловецком острове.

Я бы осталась там навсегда, но кому-то же нужно возрождать нашу микроэлектронику?

На Соловках я научилась работать отбойным молотком, складывать поленницу, сушить иван-чай, ворошить сено, класть кирпичную кладку, грести на веслах, пилить деревья бензопилой, вязать веники и ломать полы арматуриной. 

Не спрашивайте, где я проведу следующее лето.