Черникова А. Путешествие на край земли

Ночь. Старый вагончик у причала Рабочеостровска. Тусклый свет двух запыленных лампочек, вкрученных в потолок, потертые клеенки в цветочек на деревянных, грубо срубленных столах, лавки, на единственном окне – серо-желтая тюль. Четыре пластиковых стаканчика с горячим чаем, горьким, густо-коричневым. Стаканчик такой, что невозможно взять в руки – жжется. Кипяток жжется, но и греет нас, путешественников, этой северной холодной ночью. На наших лицах – удивление, страх, ожидание чего-то волшебного. Молчим. За соседним столиком сидят двое мужчин, подозрительно поглядывают в нашу сторону. Один, побойчее, подсаживается.

– Туристы? Вас сразу видно – лица растерянные. Куда едете? На Соловки? Откуда? Из Москвы? Так у вас в Москве своей красоты хватает, чего же вам здесь нужно… не понимаю я таких, как вы. Сам я местный, здесь живу уже двадцать лет, а на Соловки ни разу не ездил. Меня и не тянет туда, места плохие…

Он долго рассказывает о своей небольшой моторной лодке, на которой каждый день выходит в море возить туристов до ближайших островов, о чудесной рыбалке на Кузовах.

– А Соловки далеко… Не понимаю, зачем, зачем вы сюда приехали?

К маленькому причалу подходит теплоход «Василий Косяков». Огромная очередь из иностранных туристов, наших походников с гигантскими рюкзаками, паломников. Стоим долго, мучительно долго, но все терпят. Сидячих мест внутри теплохода хватает только иностранцам и экскурсионным группам, остальные же устраиваются на открытой палубе.

Медленно плывем в тумане, ничего не видно вокруг, кроме серых волн, теряющихся в дымке где-то на горизонте. Теплоход мерно покачивается на волнах, накреняя к воде то один, то другой борт. В моих глазах только серая рябь да этот четкий ритм хода корабля. Туман оседает на одежде прохладными каплями, и скоро она становится сырой. Люди на палубе приуныли, все пытаются согреться, жмутся друг к другу, с надеждою глядят вдаль.

Рядом с нами сидят пожилые муж и жена. Старик периодически вскакивает и вышагивает нервной походкой по палубе. Губы его сжаты, глаза сужены, руки сцеплены за спиной.

– Что же это такое? И зачем ты потащила меня на эти Соловецкие острова? Никакого сервиса, комфорта! Мыслимое ли это дело плыть на открытой палубе в Белом море! Лучше бы в Турцию поехали, там бы тебе за такие же деньги ручки целовали!

Женщина смотрит на разгоряченного мужа и тихим, спокойным голосом отвечает:

– Потерпи немножко, скоро приедем. Тут места святые, намоленные, а ты их оскверняешь своей руганью. Смиряться надо с трудностями.

Мужчина долго смотрит на серое море, на далекие, кажущиеся миражом, изумрудные острова, на утреннее небо. Подходит к жене, снимает куртку и набрасывает ей на плечи.

– Замерзла, наверное? Погрейся немножко.

– Спасибо. Да ты сам садись, будем вместе греться.

До конца пути они сидят под одной курткой, молчат и спокойно ждут встречи с Соловецкими островами.

Я вдруг почему-то вспоминаю историю про святых Зосиму и Савватия, основателей Соловецкого монастыря: как они три дня плыли на маленькой лодочке по неспокойному Белому морю. Представляю ночь, огромные холодные волны, которые бьются о борт лодки, ледяными брызгами обдавая лица иноков. Что чувствовали тогда подвижники? Страх перед безжалостной стихией, неизвестностью? Мне кажется, они молили Господа о чудесном избавлении, надеялись, что минует ночь, утихнет буря, и вышедшее солнце осветит, наконец, желанный остров…

Но вот люди на палубе оживились, все побежали на нос корабля. «Подплываем! Подплываем!» Мы бежим вместе со всеми, словно очнувшиеся ото сна малые дети, которым спросонья все кажется удивительным, непонятным и чуточку страшным. Из-за островка, заросшего странными, изогнутыми деревцами, выплывает монастырь. Совершенно неожиданно, вдруг поражает эпической мощью своих каменных стен, красотою храмов. Кажется, что произошло самое настоящее чудо, будто сказочный город вырос из воды. Может, это сон длится? Или мираж морской?

На всех лицах – удивление, радость. «Вот она! Вот она, святая обитель! Доплыли!»

***

…Открываешь глаза и обнаруживаешь себя на середине глубокого синего озера. Несколько секунд не понимаешь, кто ты, откуда и как сюда попала. Но в эти несколько секунд забытья ощущаешь себя такой, о которой только мечталось, словно находишь саму себя, не думая о себе. В душе удивительная тишина, ничто ее не нарушает, ни один лишний звук не тревожит. Куда ни глянь – синяя вода и темный лес по обрывистым берегам. Лодка медленно плывет куда-то, по пути, только ей ведомом. Руку опустив в воду, ощущаю плавное движение, прохладные струи бегут по моим пальцам. Кроны деревьев смыкаются над головой, образуя темно-изумрудный шатер. Лодка медленно входит в узкий канал, укрепленный бревнами. Его прорыли и укрепили в незапамятные времена первые монахи. Плыву и думаю о тех подвижниках, которые строили эти каналы, об их тяжелейшем труде в суровых условиях севера. Как не сломался человек, не озлобился, не возроптал на Господа, пославшего такие испытания?

***

Куда бы ни шел ты, всегда возвращаешься к монастырю. Идешь по дороге с озер, и неожиданно на остров опускается туман. Начинаешь волноваться, не сбился ли с пути, глазами ищешь храмы и башни обители. Вот постепенно появляются из дымки деревянные домики деревни, а за ними то, что искал, к чему все неизменно приходят на Соловках. Монастырь словно корабль, который плывет по морю. Кажется, что никакие бушующие волны не смогут его потопить, потому что у руля его сам Господь со святыми Зосимой, Савватием и Германом. Монастырь похож на Ноев ковчег – последний оплот добра и святости в этом неспокойном, суетном мире.

Однажды мы выбрались писать этюды ночью. Встали у стен монастыря. Вокруг – тишина. Перед нами – темные башни, сложенные из огромных валунов, покрытых мхом. Старые камни помнят не только истовую молитву монахов и мирную жизнь, но и мучения узников лагеря СЛОН. Помнят, как мучили здесь невинных людей: простецов и благородных, священников и талантливейших ученых. Помнят пожар и разграбление монастыря, пустое небо без крестов на куполах церквей. Поэтому ночью становится немножко страшно, грустно, и сжимается сердце. Понимаешь, что здесь нельзя праздно проводить время, наслаждаясь красотами природы. Здесь нужно усиленно молиться за себя, за своих близких, за тех, кто здесь погиб, да и вообще за всех людей. Верно говорят многие паломники, что путешествие на Соловки – это крестный путь, путь труда и молитвы.

***

Утром мы идем в храм. Мимо нас проходит седовласый монах и, остановившись, произносит громогласно: «С праздничком! С воскресным днем!»

Простые слова, сказанные искренне, с добротой, согревают душу; ночные страхи уходят, и над монастырем вновь светит солнце.