Рычков С. Архипелаг веры

Соловецкий монастырь, возрожденный 20 лет назад, сегодня стал местом паломничества для верующих со всей России. Сегодня активно развивается внутренний туризм, в том числе паломнический. Один из его центров – Соловецкий монастырь в соседней Архангельской области. В год 20-летия его возрождения и возвращения мощей основателей в родную обитель на Соловках побывал наш журналист.

Знакомство на расстоянии

Первый раз Соловецкий архипелаг я увидел с мостика торгового судна, где был в должности кока. Тогда капитан Валерий Радько, вглядываясь через бинокль в слегка затуманенное утро, с горечью произнес:

– Соловки. Святая земля. Сколько пришлось ей увидеть скорби и радостей… Сколько людей преклонялось святости старцев, сколько придет сюда еще тех, кто потом скажет: это и моя земля, мой дом.

Слова капитана врезались в память, и потом каждый раз, когда наше судно проходило мимо Соловков, в любое время суток я стоял у борта и вглядывался в даль, ища очертания монастыря.

Первый раз я посетил эту обитель два года назад, но тогда смотрел на все больше как турист. И вот в начале этой осени я вновь решил отправиться сюда – в паломническую поездку.

Поселок Рабочеостровский

На Соловки я поехал по благословению благочинного отца Ианнуария, с которым предварительно связался по телефону. Добираться до Соловков удобнее всего через Кемь, небольшой городок на берегу Белого озера. Дальше на автобусе нужно ехать 30 км до поселка Рабочеостровский, а уже оттуда по воде – на остров. Но я опоздал на теплоход, и пришлось останавливаться за символическую плату в 150 рублей в паломнической гостинице. Гостиница произвела на меня приятное впечатление: чисто и довольно комфортно. Отапливается она дровами, как и многие дома в поселке Рабочеостровский. Из окна гостиницы мне был виден дом на берегу, который использовали для съемок фильма «Остров»: киношники надстроили дом, соорудили купола, и он превратился в небольшую часовенку.

Чем живут в Рабочеост-ровском? Кто-то кормится со своего огорода, кто-то завлекает на ночевку туристов, кто-то подрабатывает на местной турбазе. Раньше был завод по переработке древесины, но год назад его закрыли, как рассказала мне женщина, подметавшая автобусную остановку.

– Вот хорошо, что вчера авансу дали, – орудуя метлой, говорила она мне, – пятьсот рублей. Картоха наросла, трески мужик мой наловит. Выживем…

Вообще, как я заметил, народ главным образом живет сезонными работами. Удивил меня местный рыбный рынок. Рыба в основном, по признанию одной из продавщиц, «контрабандная». Но людей это не смущает, и они с удовольствием покупают свежую навагу, камбалу и ряпушку. Я же, окидывая взглядом всю эту роскошь, вспоминал череповецкие прилавки – с той же рыбой, только глубокой заморозки.

«Метелица» и чайки

На второй день рано утром я наконец отправился к месту моего паломничества – Спасо-Преображенскому Соловецкому ставропигиальному мужскому монастырю. Моросило; когда вышли из бухты, поднялась волна. Но пассажирский катер «Метелица» будто не замечал волн, которые буквально накрывали его. Кому-то было тяжело, кто-то как ребенок радовался разыгравшейся стихии. Слышались щелчки затворов фотокамер, кто-то снимал видео.

Чайки преследовали судно, казалось, что до них можно дотянуться. А если кто-то из пассажиров давал кусочек булки – чуть ли не из рук выхватывали вожделенную добычу. Вообще, чайки на острове необычные, серые, больше похожие на годовалых куриц. Они расхаживают везде, от людей лишь только немного отпрыгивают и, замирая, ждут, что будет дальше. Как я потом выяснил, эти чайки улетают зимовать к Северному Ледовитому океану. А здесь появляются, чтобы за короткий срок вывести потомство. …Ну вот и бухта Благополучия.

Соседи

Среди встречающих вижу людей, которые предлагают жилье и услуги экскурсовода немногочисленным туристам: я прибыл в конце сезона, и основная туристическая деятельность была уже свернута.

Два года я не был в обители, и сразу стал высматривать перемены. Центральная часть зданий оказалась затянута лесами: велись реставрационные работы.

После завершения небольших формальностей мне показали место, где я буду жить. Когда-то там, где сейчас располагается келья на двадцать девять кроватей, были иконописные мастерские. Но от тех времен остались лишь старые снимки на фотовыставке, на которых изображены послушники-иконописцы за работой.

В келье вместе со мной разместились люди разных возрастов и профессий. С Урала, Питера, Сыктывкара… Ближайший сосед – койка слева – Алексей из Мурманска, молодой человек с непростой судьбой, даже тюремный срок за плечами. Сказал, что, отсидев, переосмыслил свою жизнь и пришел к вере.

Следующую койку занял инженер из Москвы Виктор. Он, как и его приятель Николай, решил часть отпуска провести в монастыре.

Валентин, крепкий седовласый мужчина, весной был в одном из афонских монастырей в Греции, на зиму решил приехать в соловецкую обитель. Он раньше всех вставал, около четырех утра. Шел в специальную комнату и творил молитву. Потом в половине шестого утра брал колокольчик и будил всех на первое богослужение.

И я ходил на раннюю службу в храм, принимал участие в других важных богослужениях. Мне нравилось идти в тишине по вековой брусчатке в Филипповский храм, наблюдать, как день набирает обороты, как солнце поднимается над морем. И радовалась душа оттого, что я стоял в храме и молился о своих близких и родных, когда они еще только просыпались.

Послушание и питание

Если кто-то думает, что жизнь в монастыре – это только молитвы, то он ошибается. За день монах переделывает огромное количество всевозможной работы. Есть здесь столярная мастерская, коровник; постоянно проходит благоустройство территории.

В монастыре все по распорядку. У каждого монаха, послушника, трудника свое послушание. И тут не имеет значения, какое у тебя образование, высшее или «пять классов и два коридора»: сказали – будешь работать на очистке канализации, значит будешь. Не нравится – никто не неволит, можешь покинуть монастырь.

Мне нашлась работа на складе. Осень – пора всевозможных заготовок, и первым моим послушанием было солить капусту. Вообще, осень для монастыря самое ответственное время. Именно в этот период делаются припасы на год: соленые и маринованные овощи, моченые яблоки, всевозможные зимние салаты, варенья, сушеные грибы. А еще в монастыре очень много заготавливают водорослей. Их сушат, а потом перемалывают и добавляют в пищу. Когда братия приходит на обед, они перемолотые водоросли или сыплют себе в салат, или добавляют в горячий бульон. Водоросли, богатые витаминами и микроэлементами, особенно полезны во время постов. Братия чувствует себя бодро и в состоянии выполнять различные послушания. Кстати, недавно наместник монастыря архимандрит Порфирий ввел новшество – раздельное питание; кроме того, после половины шестого вечера братия в монастыре не питается. Вначале, как мне рассказали, монашеский люд выразил недовольство, но потом все вдруг почувствовали улучшение самочувствия. И ропот постепенно прекратился.

Вообще пища в монастыре необыкновенно питательна и полезна. Даже при отсутствии в рационе мяса стол всегда полон всевозможных яств. Тут и овощные салаты, и молоко, и собственный творог, сыр, хлеб, а если не пост, то жареная или, чаще, припущенная рыба (то есть сваренная в небольшом количестве воды или в собственном соку).

Отец Ианнуарий

За эти дни я встретил очень много хороших людей, которые истинно преданы служению Богу. Примечательно, что с людьми, приехавшими потрудиться на благо святой обители, встречался благочинный монастыря отец Ианнуарий. При всей своей занятости он находил время, чтобы поближе узнать посетивших обитель. Внешне очень строгий и закрытый, в беседах отец Ианнуарий преображался. Он был раскован, много улыбался, шутил. Нередко просил задать ему несколько разных вопросов, а потом, немного подумав, давал полный ответ. Летом отец Ианнуарий в Московской духовной академии защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата богословия, тема – «Священнослужители Смоленской епархии, пострадавшие в 1918 году» (его прадедушка-священник был расстрелян в

1918 году карательным отрядом, подавившим крестьянское восстание против большевиков в Смоленской губернии). Пишет много статей в православные газеты и журналы. Среди вопросов к кандидату богословия был и такой: некоторые священнослужители иногда сами нарушают то, что проповедуют, – как к этому относится Церковь? Благочинный согласился, сказав, что есть и хорошие, и плохие священники, трудолюбивые и ленивые монахи. И привел давний удивительный случай, который рассматривался на заседании Священного синода. Как-то до революции один бандит в поезде убил священника. Зная примерно, как идет служба, молитвы и порядок, потому что получил небольшое образование при церковно-приходской школе, злоумышленник переоделся в одежду убитого и приехал по месту его службы, в далекое сибирское село. И десять лет венчал, соборовал, отпевал, принимал исповедь… И только потом вскрылась правда. Синод должен был решить, как же быть с людьми, которые поверили негодяю, доверили свою судьбу. И решение было принято: все оставили как есть. Хотя самозванца, конечно, наказали.

Я еще вернусь

Две недели прошли как один день, мы ездили копать картошку и собирать ягоды на далекие острова. Было время посетить скиты и пообщаться с насельниками. И вот катер «Святитель Николай» все дальше и дальше увозит меня от монастыря. Уезжать было трудно, но я знал, что пройдет время, и я еще вернусь в эти святые для всех россиян места.

…Соловки – это наша гордость. Сюда пришли в первой половине XV века преподобные Герман, Савватий и Зосима, чтобы создать обитель, найти место уединения для молитвы. Первым, как утверждают старинные записи, сюда из далекой Тотьмы пришел инок Герман. Уже потом, возвращаясь на большую землю, он встретил преподобного Савватия из Кирилло-Белозерского монастыря. Много сделали эти чудотворцы, чтобы Соловецкая обитель расцвела, чтобы сюда шли люди, возводили скиты и храмы.

Соловки – это и наша боль, в годы репрессий сотни, тысячи безвинных людей погибали в этих местах. Но двадцать лет назад обитель стала возрождаться, сюда едут паломники, богомольцы, чтобы помочь монастырю.