Божович М. Настоящий паломник

Рост паломнического и религиозного туризма в последние два-три года заметно опережает и без того высокий общий рост турпотока в столицу. Об этом говорил 19 февраля на пресс-конференции председатель Комитета по туризму и гостиничному хозяйству Москвы Сергей Шпилько. Он сказал также, что город полностью готов к наплыву гостей. Помимо хостелов (в «наиболее приличных из них», по словам Шпилько, часто расселяются паломники) есть еще мини-отели, которые иногда делают спецпредложения для тех, кто приехал с паломнической целью. Кроме того, сообщил Шпилько, пользуются спросом и специализированные гостиницы – например, четырехзвездочная в Даниловом монастыре или «Университетская», с иконами в номерах, церковью на 15-м этаже и постным меню по средам и пятницам.

Другой участник пресс-конференции, генеральный директор Паломнического центра Московского Патриархата иеромонах Никодим (Колесников), отмечает, что «меняется лицо паломника». Все чаще это люди 30–35 лет, привыкшие к комфорту как в России, так и за границей. «В начале девяностых годов главное было – выехать, – вспоминает отец Никодим. – Теперь многие паломники стали требовательны к условиям, предпочитают гостиницы 4 и 5 звезд. Поэтому сами пакеты, которые предлагаем, очень различны по ценам».

Смотреть или молиться?

Между тем, по словам о. Никодима, современная паломническая деятельность в России до сих пор не имеет законодательной базы, поэтому в ближайшее время на рассмотрение правительства представят проект поправок к федеральному закону «Об основах туристской деятельности в РФ», где будет сказано, что такое паломничество. Как подчеркнул о. Никодим, паломник и турист – два абсолютно разных статуса: паломник едет к святыне молиться, а религиозный турист хочет с ней ознакомиться. Но из-за того, что в отраслевом законе эта разница не прописана, церковь не имеет формального права организовывать паломнические поездки, так как те находятся в ведении туроператоров. «Организация таких поездок должна быть приравнена к религиозной деятельности, – настаивает о. Никодим. – Ее целью не может быть извлечение прибыли, в то время как коммерческие организации – какие бы околоцерковные имена они ни носили – заняты именно этим».

Однако Юрий Минулин, генеральный директор паломнической службы (компании) «Радонеж», которая более 20 лет занимается организацией паломнических туров и даже готовит собственных гидов, убежден, что церкви непросто будет взять на себя функции туроператора: «Кто будет нести ответственность за отправку людей, за перелеты, за невыезд из страны? – эмоционально спрашивает он. – Для этого нужны профессионалы туристического дела, среди священников таких нет. У них другая работа». В то же время Минулин считает, что прописать статус паломника необходимо, но не с финансовой, а скорее с методологической точки зрения: «Люди, которые к нам приходят, сами подчас не могут себя идентифицировать – паломники они или туристы. Если бы церковь, готовя поправки, занималась не юридическими вопросами, а методическими, просветительскими, было бы больше толка».

Похожего мнения придерживается и первый вице-президент Международной туристской академии Юрий Путрик. Он считает, что невозможно законодательно прописать механизм, позволяющий в точности отделить паломника от туриста, как невозможно отличить того, кто взял благословение, от того, кто его не брал: «Как это все обосновать юридически? Для этого нет правовой платформы». Разграничение, по мнению Путрика, лежит скорее в морально-этической плоскости и в большой степени зависит от организаторов поездок. Именно они следят за тем, чтобы обычный турист не оказался в группе паломников, которые в автобусе поют акафисты, и наоборот – чтобы тот, кто ищет молитвенной сосредоточенности, не попал в шумную компанию курортников в шортах и шлепанцах.

Облегчить налоги

Зампредседателя Совета муфтиев России Рушан Аббясов считает, что разделение туристов и паломников упорядочит организацию хаджа, хотя, судя по тому, что он рассказал о ней «Пятнице», все и так четко. Хадж – это только религиозный обряд, который совершается в определенном месте и в определенное время, все остальное – туризм. На заседании совета по хаджу религиозные организации предлагают туристические компании, которые будут обслуживать паломников. Аббясов говорит, что к работе допускаются «уже хорошо зарекомендовавшие себя туроператоры», которые рекомендованы Духовными управлениями мусульман России и аккредитованы Министерством хаджа Саудовской Аравии, поэтому контроль оказывается двойной. «Мы ни за что не подпустим компанию, которую не знаем. Репутационные издержки обойдутся дороже», – замечает Рушан Аббясов. Стоимость трехнедельного хаджа – от 70 до 140 тысяч рублей (транспорт и питание включены), хотя верхний предел фактически не ограничен: все зависит от гостиницы.

Возможно, эту сумму удалось бы уменьшить, поправки к закону, по мнению Аббясова, в принципе дают для этого предпосылки. «Организация хаджа – работа не сугубо коммерческая. Большая часть прибыли идет на развитие, на дополнительные услуги, на социальные нужды. Если эта деятельность будет рассматриваться как религиозная, социально ориентированная, мы, наверное, могли бы рассчитывать на какие-то льготы по налогам, коммунальным услугам».

Отец Никодим считает, что паломник должен платить за организацию своего путешествия меньше, чем религиозный турист: «Нашему паломническому центру не делают никаких финансовых послаблений, мы также покупаем блоки мест в самолетах, мы внесены в единый реестр туроператоров, от нас требуют финансовую гарантию. В конечном счете, часть этих трат ложится на плечи паломников, и это несправедливо. Почему если человек пошел в храм молиться, это ему ничего не стоит, а если он поехал молиться с группой паломников на автобусе в другой город, ему приходится платить налоги как туристу?»

Навстречу миру

Генеральный директор «Радонежа» Юрий Минулин недавно организовывал рождественскую поездку в живописнейший, стоящий на опушке леса Николо-Сольбинский монастырь в Ярославской области. Он попросил, чтобы, помимо богослужений, были какие-нибудь развлечения для паломников с детьми – санки, лыжная прогулка, катание на лошадях. «Ведь монастырь в России – если он не такого аскетического направления, как на Афоне, – всегда открывался навстречу миру, передавал обществу свою культуру и ремесла. В Европе можно посмотреть, как готовят вино по столетним рецептам. Не всякий монастырь должен замыкаться на себе».

В Николо-Сольбинском монастыре, который уже несколько лет принимает приезжих (эта деятельность стала набирать обороты после появления комфортабельной гостиницы на территории обители), с таким отношением согласны. Паломников ждут не только на службах. Им показывают храм, рассказывают о его истории и архитектуре, даже проводят мастер-классы по квиллингу и мыловарению. Для детей есть игровая площадка, а летом сестры водят их собирать грибы и ягоды. Паломническая служба «Сольба» при монастыре предлагает экскурсионные поездки по городам Золотого кольца. Кроме того, в обители скоро откроется музей истории монашества.

Все на остров

Однако не каждый монастырь в состоянии принять то количество путешественников, которое к ним направляется. В начале февраля глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод (Чаплин) вновь заявил о том, что необходимо придать Соловкам, Валааму, Печорам особый «религиозно-исторический» статус: «Это места, где существует особый уклад жизни, и с этим укладом несовместим массовый туризм».

В этом же убежден игумен Соловецкого монастыря, директор Соловецкого государственного музея-заповедника архимандрит Порфирий (Шутов): «Необходим особый правовой статус, который позволял бы, в частности, регулировать поток приезжающих. Антропогенная нагрузка на архипелаг не может быть беспредельной». При этом о. Порфирий настоятельно подчеркивает: «Речь не идет о том, чтобы гостями Соловков были одни паломники. За сезон к нам приезжает до 40 тысяч человек, из них паломников – около 30%. Ведь историческое наследие Соловков – это не только полутысячелетняя летопись знаменитого монастыря, но и археологические памятники, восходящие к шестому тысячелетию до Рождества Христова, и период лагеря особого назначения – печально известный СЛОН, и героические страницы Великой Отечественной. Все это одинаково драгоценные для нас части наследия, равно как и дивная, но хрупкая приполярная природа островов».

Но у нового статуса есть и решительные противники, которые считают, что церковь использует его для того, чтобы полностью подчинить себе территорию. Особенно пессимистично настроен историк, автор книги «Соловки. Двадцать лет Особого Назначения» Юрий Бродский. Он считает, что церковные власти только на словах сочувствуют светскому туризму на Соловках, а на самом деле «история лагеря монастырю не нужна, и экспозиция, посвященная лагерям, искажает их историю». Бродский опасается, что если приезжающих начнут к тому же официально делить на паломников и туристов, то история лагеря «будет похоронена окончательно». «Слухи о негативном воздействии на природу сильно преувеличены, это лишь повод сократить поток. Нужно строить гостиницы, аэропорт, разумно организовывать посещение, тогда и природе не будет ущерба. Соловки ничем принципиально не отличаются от Эльбы или Мальты».