П.Л. Беседы во время паломничества на остров Анзер

Беседа первая. С рабой Божией Маргаритой и ее сыном Аркадием из Орехово-Зуева.

Маргарита: Ой, да что с нами беседовать… Мы - люди бедные, накопили и приехали на Соловки своим ходом… Живем вместе с паломниками, но вместе с другими не трудимся - батюшка не благословил, потому что ребенок у меня особый… Нет, Аркаша мой не болящий, просто умственно отсталый. Мы тут лечим его недуг. Я, конечно, не надеюсь, что Господь при всех моих грехах совершит чудо, исцелит моего сыночка… Мы с ним просто обходим все Соловецкие святыни, я считаю, что это очень благодатно для ребенка… В таких святых местах идет очищение души. Любой мало-мальски духовный человек это ощущает… Ведь болезнь почти всегда - это следствие нарушения нашей духовной жизни. Очищается душа - излечивается и тело. Доктора могут, конечно, вылечить что-то своими таблетками и скальпелями… Только, если нездоровье души осталось, то и физически человек обречен страдать. Как бывает: вылечили желудок - раз, и в легких чего-то вылезло… Через какое-то время физическая болезнь всегда возвращается, если с душой дела не в порядке… А тут у вас на Соловках душа очищается… Общение с Богом - это таинство для нас непознаваемое. Но в Святых местах чувствуется близость Бога, в этих местах и молитва к нему доходит быстрее…

На Соловках через крестные муки прошли страдальцы-новомученики. Они приняли на себя удар сил зла, которые царят в мире, искупив, вслед за Христом, грехи наши… Здесь страдало столько священников… Именно тут ближе всего домолиться до них, чтобы они помогли в наших проблемах…

Правда, солнышко мое? Они ведь тут нас обязательно услышат?! Ой-ой-ой! (Маргарита поскользнулась на мокрой болотистой дорожке, ведущей от Кирилловой губы к Голгофе). Ничего страшного… Подумаешь, так и должно быть после моих речей высокопарных… Это меня враг искушает за то, что я сказала в микрофон что-то очень сокровенное… Взялась богословничать, а ведь сама не сильно ученая, литературы богословской совсем мало читала… Просто я обращаюсь к Господу с верой, и Он ведет меня, помогает мне. Вообще, я считаю, что вера настолько сильная вещь, настолько невыдуманная и основная, что она есть абсолютно у каждого человека иногда и неосознаваемо, в генах. Даже любой атеист в случае настоящей беды, на краю жизни и смерти кричит куда-то вверх: «Боже, помоги!» И ему становится легче. Общение с Богом - первая потребность любого человека. Это мое убежденное мнение. Я, конечно, никому его не навязываю. Некоторые думают, что живут без Бога, но рано или поздно все равно с ним встречаются…

П. Л.: У нас тут случилась беда однажды… На Белужьем мысу есть база Института океанологии, которая ведет наблюдение за белухами. У них наблюдательный пункт на мысочке, который заливается в прилив водой. И дежурному наблюдателю дают резиновую лодку, чтобы можно было подгрести в прилив к берегу. И вот однажды на вышке дежурила студентка из Саратова Света Лыкова. Села она в лодочку, до берега надо было буквально метров тридцать проплыть. Но был шторм. И ветер погнал резинку от берега. Света оказалась одна в открытом море. До этого она числила себя атеисткой. Но тут, лежа на дне одноместной лодчонки, несущейся неизвестно куда по бушующему морю, Светлана начала молиться. И молилась видно горячо - Бог её услышал… Лодку за сутки вынесло к Карельскому берегу. Когда Света добралась до Соловков с резиновой лодкой в мешке за спиной (я ее встречал), она первым делом пошла в храм поставить свечку в благодарность за чудесное спасение.

М.: Да, люди приходят к вере. Это здорово. Чем больше людей к вере придет, тем больше надежды на то, что мир не рухнет… У каждого свой путь к Богу, каждый человек должен одолеть свою дорогу…

Аркадий: Мама, а нам еще долго идти?

М.: Долго, мой сладкий… Ты дыши, дыши… Таким ароматным воздухом ты еще нигде не дышал…

А.: Он тобой пахнет… Здесь кругом тобой пахнет!

М.: Перестань! Это ты уже вредничаешь…

П. Л.: Почему же вредничает, может он полезничает?.. Зря Вы его ругаете…

М.: Да я не ругаю. Правда, заинька?.. Ну вот, наконец, на дорогу вышли… Ты, сынок, настраивайся на долгий путь. Чем он уже и труднее, тем лучше: чем больше ты преодолеешь, тем больше получишь… Смотри, какой мох тут красивый… Правда, чудо?

П. Л.: Скоро Голгофа… Я должен ребят из воскресной школы нагнать, вы без меня дошагаете?

М.: Конечно, с Божьей помощью…

А.: Идите-идите… Мы не заблудимся…

П. Л.: Молодец, правильно говоришь - кто за Богом идет, никогда не заблудится… Ну ладно, побегу… А за Аркашку я молиться буду… Славный он у Вас…

Беседа вторая. С семьей прихожан церкви Николы в Кузнецах из Москвы.

П. Л.: Для меня к вашему храму особое отношение. Когда-то в минуту отчаяния зашел я в него, прильнул к иконе Богородицы…

- Утоли мои печали?

П. Л.: Да… И хлынули слезы в три ручья. И с сердца камень упал. И душа к Богу обратилась… Произошел переворот во мне. А до того, как порог храма переступил, было ощущение полного тупика в жизни. А в церкви вашей как заново родился… Кстати, вообще-то я родился в 3-ем Павловском переулке, недалеко от Новокузнецкой…

- Надо же… А я смотрел на Вас, думал - вот настоящий коренной северянин - с бородой такой…

П. Л.: У меня еще смешнее было. Как-то картошку копал, а мимо поляки шли, киношники. Начали камеру доставать. А я с детства сниматься терпеть не могу - очевидно, скрытая гордыня… Стал отмахиваться, а они: «Хотим отразить труд настоящего русского крестьянина…» Пришлось объяснить им, что этнографический субъект, который они выбрали для съемок, недавно работал завлитом у Любимова на Таганке и картошку копает впервые в жизни.

- А это ваше семейство такое многочисленное?

П. Л.: Нет… Нам Господь своих детей не дал… Это ученики нашей воскресной школы, меня попросили их сопровождать в поездке на Анзер… А отца Андрея (Близнюка) знаете?

- Да, конечно.

П. Л.: Он, до того как в ваш храм попал, жил на Соловках. Смотрителем на Анзере работал от лесхоза. На коне всегда ездил… Очень он лошадей любил… Фотографии делал замечательные… Поклон ему передавайте…

- Обязательно. Отец Андрей ведь не только батюшка в нашем храме, он - духовник гимназии, где наши дети учатся…

П. Л.: А, сколько их у вас, никак сосчитать не могу…

- Теперь шестеро… Было семеро… Один сын три года назад утонул…

П. Л.: Как его звали?

- Владимиром…

П. Л.: Помолюсь за него…

- Ушел он от нас в день памяти Филиппа… Мы тогда отдыхали в деревне на Волге. И престол храма деревянного в той деревне тоже освящен в честь Филиппа, митрополита Московского. Был тогда воскресный день… Володя исповедовался и причастился… А через несколько часов это случилось…

П. Л.: Горе большое…

- Утешает, что он ушел туда чистым… А к митрополиту Филиппу у нас теперь отношение особое. И на Соловки, где его все время вспоминают, мы не случайно приехали…

П. Л.: Я в прошлом году наконец-то в Московский Кремль добрался… (Когда в Москве жил, не ценил красоты его…) По Успенскому собору хожу и никак не могу раку с мощами митрополита Филиппа найти… Оказалось, за веревочкой в сторонке справа… Бабушки-смотрительницы там сердобольные оказались, все веревочки сняли, меня пустили, и я, как мог, за Соловки у мощей чудотворца помолился… Нынешняя их судьба меня тревожит…

- Вы, наверное, в Кремль пошли в обычный день, когда в храме службы нет, и музейщики царствуют?

П. Л.: Да, но там Гагарина [1] хоть православных людей охранять храм сажает, а не охранников-роботов… Для меня это больная тема в связи с соловецким музеем. Один раз зашел я в Преображенский собор, а там милиционер меня спрашивает: «Что Вы тут делаете?» [2]

Есть у меня на музейно-церковную тему еще одна байка. Как-то шел я после воскресной службы от Соловецкого подворья (Знаете, на Балчуге?) к «Новокузнецкой». Попытался дозвониться из автомата друзьям. Безуспешно… Я дорогое отпускное время в Москве стараюсь не транжирить, но тут - непонятно куда деваться. И пошел я, куда глаза глядят… (Такого состояния не было у меня, пожалуй, с юных лет.) А глядели мои глаза на странного для Москвы человека в драном зипуне с котомкой за плечами. И шел этот человек, как выяснилось, не куда-нибудь, как я, а в Третьяковскую галерею, которая только еще начала открываться после многолетних ремонтов. Но не так просто оказалось страннику удовлетворить свою тягу к искусству - никак не хотели церберши из гардероба Третьяковки брать его мешок на хранение: вдруг в нем бомба? Но все же прорвался мой путеводный странник до парадной лестницы. Вошел в первый зал, бухнулся на колени пред иконой Владимирской Божией Матери и начал вслух молиться… И я тоже… Хотя на колени, встать постеснялся… Необычная, конечно, картина для картинной галереи возникла… Представляете? Но самое главное, что горячая молитва странника так действовала на всех, что люди, входящие в зал и даже смотрители музейные к молитве присоединялись. Я всей душой возрадовался…

- Конечно, было чему обрадоваться. Радость всегда бывает в награду, когда за Господом идешь… Вот и мы куда-то пришли…

Экскурсовод: Братья и сестры! мы пойдем сейчас к месту, где находилась келья Елиазара Анзерского… У кого есть вещи, можете оставить здесь… Никто их не тронет - кроме нас здесь никого нет…

Беседа третья. С паломником Валентином.

П. Л.: Это ты молитву у креста читал?

Валентин: Да.

П. Л.: Знаешь, у меня к этому кресту особое отношение. Потому что пришлось участвовать в его установке. Долго отец Иосиф место для него искал. И я, так получилось, вместе с ним ходил. Многое, он в тот праздничный день Троицы мне сказал. Такого общения с наместником нашего монастыря у меня потом ни разу не было… А может, и не будет… Два воскресения подряд мы на Анзер ездили… Потом, когда место для установки креста определили, от Капрской несли 9-метровый ствол. И я реально, физически ощутил, что такое свой крест нести…

П. Л.: Очень я был растроган, когда услышал, как ты молитву у креста читал… Ты, наверное, в храме прислуживаешь?

В.: Да нет. Я просто знаю эту молитву…

П. Л.: Это первое в твоей жизни паломничество?

В.: Нет, я с детства езжу.

П. Л.: А, сколько же тебе годков?

В.: Десять почти. Я много где был. В прошлом году в Греции был на Афоне.

П. Л.: Счастливый… Я вот на Афоне не был. Правда, Соловки раньше тоже Афоном называли… Только Северным Афоном.

В.: А мне Соловки, пожалуй, даже больше нравятся. Тут тихо и не жарко. Очень красиво и молиться хорошо.

П. Л.: А, сколько дней ты уже на Соловках?

В.: Второй.

П. Л.: И сразу на Анзер?.. Многие, живя на Соловках всю жизнь, тут ни разу не были. (Анзер для соловчан как Соловки для живущих на материке.) Повезло тебе.

В.: Да. Сподобился. Я всегда молюсь, и Бог мне помогает.

П. Л.: Еще что-нибудь хочешь сказать для соловчан? Я, что скажешь, по радио потом дам. Все послушают.

В.: Ну, чего сказать? Люди у вас тут очень хорошие… Монахи… Отцы у вас тут тоже очень благочестивые… Я вообще на ваших островах ни одного нехорошего человека не встретил.

П. Л.: Ну и хорошо. Видно у тебя глаза так устроены, что видят только добро и любовь. Вот, если бы все люди видели только светлое, тогда бы и жизнь была иной… Хотя, не хочу, чтобы ты обольщался в этой жизни. Ведь в Святом писании сказано, что мир лежит во зле. Это надо знать. Но важно понимать и то, что держится-то мир на добре. Не станет добра, мир и рухнет. Поэтому, несмотря ни на что, надо стараться нести в мир добро… Но при этом надо и понимать, что зло неистребимо. Всегда будет. Я, вот, когда был маленьким, думал, как ты, что все хорошие. А потом однажды когда увидел, как один злодей с живой кошки шкуру сдирал, мне самому умереть захотелось. Я решил, что в мире, где живут живодеры, я жить не смогу…

В.: Да, я знаю, бывают и плохие люди…

П. Л.: Люди-то не плохие, плохой дьявол, который их в грехи вводит… Ведь каждый человек создан по образу и подобию Божьему. Только со временем налипает на этот образ много всякой грязи. И надо все время, чтоб не уподобиться грязному поросенку, отмываться от грязи, очищать душу на исповеди, соединяться с Богом через причастие…

В.: Мы вот всей семьей хотим в воскресение причаститься перед отъездом в Москву.

П. Л.: Ну и славно.

Беседа четвертая. С Грегори, сыном американского православного священника и его другом Денисом из Красноярска.

Грегори: Хотя я из Америки, но я православный человек. Многие этому сильно удивляются, но мой отец - священник автокефальной американской церкви.

Я попал на Соловки благодаря другу Денису, у которого тоже есть друг. Он теперь работает трудником здесь в монастыре. Он нас пригласил сюда.

Надо сказать, что сам я из очень теплого места, и мне совсем непонятно, как тут живут люди зимой. Я считаю чудом, что они не умирают, а остаются живыми каждую зиму. Конечно, это связано с их духовным состоянием. Только благодаря помощи Божией тут можно выжить.

П. Л.: Да, то, что экскурсоводы вам говорили о монашеском подвиге анзерских пустынножителей, это ведь не только о Елиазаре и Иове, но и про сегодняшних подвижников. Четыре человека зимует тут под Голгофой безо всяких удобств, без надежной связи, без электричества… Я сейчас беседовал с отцом Калистратом. Он рассказал, как приехал из Троице-Сергиевой Лавры прошлой осенью на голое место в заброшенный Троицкий скит. Будучи в прошлом москвичом, он даже не предполагал, что на зиму надо дрова заготавливать. Думал, что когда понадобится печь топить, пойдет и нарубит в лесу…

Денис: Ну, дает!

П. Л.: При этом надо знать, какие на Соловках зимы многоснежные… Представляете, как бы он рубил деревья по пояс в снегу? Хорошо, что наши «старожилы» с Голгофы его вразумили. Помогли дрова заготовить.

Денис, Вы, как путеводная звезда Грегори, может быть тоже примете участие в разговоре?

Д.: Ну, какая я звезда… Что можно сказать? Прекрасный у нас сегодня день был! Прошли по Святым местам… Погода замечательная… Я надеюсь, что тебе, Гриша, тоже понравилось?

Г.: Да, мне очень понравилось. Тут очень классно…

П. Л.: Лучше сказать - благодатно.

Г.: Да, здесь очень благодатно. В Америке такого нигде нет.

Д.: Очень важно, что мы попали на Анзер с группой паломников. Все люди приехали с определенным предрасположением. Вместе молились, вместе трапезничали… Им поэтому и открывается больше. Смотрят на те же памятники, на ту же природу, но видят намного больше, чем туристы. Считаю, нам очень повезло.

П. Л.: Слава Богу!

Г.: Да, слава Богу!

Беседа пятая. С паломниками - взрослыми и детьми из Черновцов.

- Поездка в эти святые места, в эти печальные трагические места была для нас очень важной. Для меня это паломничество имеет особый личный смысл - ведь мой отец с семьей был сослан на Соловки во время раскулачивания. Волошин его фамилия. Мало, чего про него знаю, мама с ним разошлась… Слушая здесь рассказы про новомучеников, молясь у березы-креста на Голгофе, я все время думала об отце… Где он тут был, как его мучили…

- Ой, смотрите, я гриб нашла! Какой красивый! Как будто ненастоящий…

- Такие грибы у нас в Украине не растут. Такие - только на Анзере…

П. Л.: А каковы ощущения самой юной паломницы вашей группы? (Ответом на мой вопрос было посапывание младенца в микрофон.)

- Скажи: «Я в самых интересных местах люблю поспать».

П. Л.: Ничего, что-нибудь о поездке на Анзер она обязательно запомнит… Потом в мемуарах будет писать… Как ее звать?

- Александра. Ей год и три месяца.

П. Л.: Наверное, это самая юная паломница, побывавшая на Анзере. Саша немножко задремала и поэтому не может в радостном крике выразить все свои впечатления от Анзера… Может быть, тогда папа что-нибудь расскажет для слушателей Соловецкого радио?

- Нет, я не папа. Я шофер автобуса, на котором мы приехали к вам из Украины… Вы спросите лучше сестру Саши Яну. Она уже вполне разговорчивая…

П. Л.: Яна, как ты думаешь, твоей сестричке на Анзере понравилось? (Яна кивает головой.) Но у меня же радио, а не телевидение… Скажи, пожалуйста, что тебе понравилось на Анзере?

Яна: Всё понравилось!

П. Л.: Даже комары?

Я.: (смеется) Нет…

П. Л.: А почему нет? Они ведь тоже Божии твари… Их Господь создал, чтобы проверить есть у нас с тобой терпение или нет… Вот новомученики соловецкие до смерти терпели, когда их голых на болоте к столбу привязывали… Ведь Бог терпел и нам велел.

Я.: Я вспомнила, что мне понравилось… Купаться!.. Вода была холодная, а я все равно терпела! И было хорошо-хорошо.

Беседа шестая. С золотошвейкой Анной из Москвы.

П. Л.: Мы уже идем по последней анзерской тропе к теплоходу… Что Вы можете сказать о сегодняшнем нашем паломничестве на Анзер?

А.: Для меня просто открытие, что есть такие места, как Анзер. Я думала, что уже всё грязно и порочно. А этот остров своей девственностью порождает надежду, что удастся прожить следующий год и приехать сюда еще раз… Я много лет никуда не выезжала - смысла в этом не видела: везде одно и тоже. Но здесь - совсем другое. Мне даже хочется тут остаться навсегда… Я с ужасом, как смерти боюсь надвигающегося дня отъезда отсюда…

П. Л.: Но для православного смерть - только успение… Отъезд тоже для того, чтобы вернуться… Может быть и навсегда… Вот моя жена, она - музыкант, в самый первый момент, когда ступила на соловецкую землю летом 1983 г., послушав соловецкую тишину, сказала: «Я хочу здесь жить!» А я, будучи урбанистом, не верил, что это случится… Притом на мне была ответственность за ребеночка, которого я родил, - за музей Высоцкого… Но Господь устроил все так, что я стал главной опасностью для своего детища - Дома Высоцкого. Юрий Петрович Любимов, которого нежно любил и люблю, решил, по наущениям недоброжелателей, прихлопнуть новорожденный музей. Я стал для Юрия Петровича как красная тряпка для быка. Но, по-моему, бодаться с гением - грех. Я провел рокировку в музее, призвал на место руководителя Людмилу Абрамову - вторую жену Высоцкого, к которой Юрий Петрович относился с любовью, а сам, так как был слишком повязан московской паутиной, решил вырваться из нее на Святой остров - православие для меня после всех московских страданий стало главным в жизни. Это было в марте 1990 г. Я пришел в свой московский дом и сказал: «Пора!» И моя Надежда сразу поняла: «На Соловки?!» И по промыслу Божиему мы летели на поселение вместе с первыми насельниками возрождающегося монастыря. И вот живем здесь уже 12 лет и каждый день не устаем благодарить Бога, за то, что он привел нас сюда. В самом деле, тут так хорошо… Вон, смотрите, какое море!.. А небо!.. Кажется, не облако плывет, а голубь летит…

А.: Или Святой Дух… Мне тоже отец Зосима говорит: «Зачем тебе эта Москва? Оставайся у нас!» Но она мне пока что необходима. Я пока что продолжаю учиться златошвейному мастерству. Ведь на Соловки надо приезжать с чем-то. Не с пустыми же руками…

П. Л.: Вы говорите разумные слова, которые, кстати, резко отличают паломника от туриста. Турист приезжает на Соловки, чтобы взять (впечатления, сувениры, справку, чтоб ему на работе дорогу оплатили), а паломник привносит на Соловки свои труды и молитвы. Помню, у нас гостила рукодельница из Сольвычегодска. Она всех своими золотошвейными закладками и поясами одаривала…

Беседа седьмая на обратном пути с Анзера на Большой Соловецкий остров. С Алексеем из Нью-Йорка.

Алексей: Я здесь уже в третий раз. Как только появляется малейшая возможность, я стремлюсь добраться до Соловков.

П. Л.: А почему такая привязанность к Соловкам?

А.: Трудно объяснить… Дело в том, что соловецкая благодать дает мне силы, чтобы существовать и работать. После второго раза я понял, что надо хотя бы раз в два года приезжать в это место заряжаться, чтобы как-то выживать потом.

П. Л.: А давно Вы там?

А.: Почти девять лет. До этого жил в Петербурге.

П. Л.: Чем приходится заниматься?

А.: Я делаю свет и звук для всяких шоу. И как хобби - мультипликацию.

П. Л.: В принципе, это довольно далеко от Православия и Соловков.

А.: Да. Но все равно меня сюда тянет… А там вообще вся жизнь очень далека от православия…

П. Л.: Но Вы знаете, в этой же группе есть еще коренной американец, Грегори его звать… Так вот он - православный… Гриша.

А.: Да, мы познакомились… Вот он и будет приближать Америку к Православию…

П. Л.: Вообще, чудеса. Мы тут, на этом корабле как на ковчеге собрались… И русские, и украинцы, и американцы…

А.: Но всех объединяет то, что они паломники.

П. Л.: А вы тоже считаете себя паломником?

А.: Тоже трудно ответить… Приехал, как турист, а уезжаю, наверное, все-таки как паломник… Ведь для меня Соловки - Острова Спасения…