П.Л. Беседа с паломницей Мариной из Москвы

Марина: На Соловках я бывала уже много раз, но впервые приехала сюда на Рождество и Крещение. Главное ощущение у меня от зимних Соловков - ощущение абсолютной чистоты. Причем, по контрасту с Москвой, которая утопает в грязи, здесь громадные пространства белого снега… И такая же чистота человеческих душ…

П. Л.: У меня ассоциация… Как-то я приехал в Москву зимой (это когда авиабилеты были еще дешевые…) и пришел к знакомому художнику Эдуарду Кулешову. (Он в перестройку создал и возглавил ассоциацию музейных художников). Так вот, когда я спросил его: «Как жизнь?», горько ответил: «Петр! Теперь здесь жить стало невозможно! Посмотри за окно - там же черный снег!» Причем, как выяснилось, это был не художественный образ как у Булгакова в «Белой гвардии», Эдуард Иванович действительно не смог жить в Москве с черным снегом - он умер от инфаркта, когда делал экспозицию музея леса. Там у него через все залы настоящий ручей тёк-журчал… Всё мечтал на Соловки доехать… Может, тут бы и пожил подольше… Тут, все же как-то посветлее…

М.: Да, здесь конечно посветлее… Хоть на улице рано темнеет, но зато чувствуешь Свет невечерний, Небесный… Сегодня освятив Святое озеро, владыка Тихон говорил, что, он освятил маленькое, в общем-то, озеро, но именно эта капля воды освящает и море, и весь океан… Так и монастырь в жизни здешнего поселка… Идет ежедневная служба в стенах монастыря, а люди чувствуют благодать повсюду. Именно за этой благодатью паломники едут сюда, чтобы, вернувшись потом в свои места, этот Свет Соловков нести людям дальше.

Летом местное население растворяется в потоке туристов и паломников. А зимой гораздо больше ощущается единство соловчан с монастырем. Многие местные жители приходили в храм на праздники. Явственно чувствуется, что монастырь несет им Свет Господний. Как пелось в кондаке сегодняшнего праздника - «…явился еси, Свет неприступный». Дело монастыря на Соловках - распространять этот Свет не только на тех, кто в храме, но и на тех, кто пока еще не пришел… И единственный способ, как это можно делать - с любовью принимать всякого человека… Соловецкий монастырь по духу - это, по-моему, осколок Рая… Здесь нет законничества, здесь сохраняется единодушие и смиренномудрие… Дух любви, который царит среди монастырской братии, должен распространяться и на людей в миру, где, к сожалению, торжествует ныне раздор, и оскудение любви.

Монастырь дает жителям Соловков возможность найти путь ко спасению. Не всякий может стать монахом, но каждый в силах помочь монастырю хотя бы малым делом. Господь говорил в Евангелие: «Кто подаст ученикам Моим стакан холодной воды, не потеряет мзды своей…» Каждый человек может послужить Богу, послужив монастырю. Ведь у братии не так много рук, средств и времени, чтобы самим все успеть. Кто-то поможет транспортом, кто-то уберется в храме… Преподобный Амвросий Оптинский когда-то говорил, о том что, даже если вы тряпкой по полу провели, это уже дело Божее…

П. Л.: У меня на этот счет есть одно воспоминание… Однажды я мылся в поселковой бане… Тогда зима была лютая… В монастыре, как и во всем поселке, промерзли канализация, водопровод… Ну и монахи, как могли, пытались отогреть коммуникации… Так вот, мужики в бане обсуждают ситуацию… Один рассказывает с эпитетами, что «эти такие-сякие бестолковые монастырские, все не так делают!» Во мне внутренний протест зреет… Сейчас, думаю, встряну, защищу монастырь… А потом другой мужик говорит: «Так ты чего, не помог им, что ли?» Первый отвечает: «Дык помог, конечно… Монастырю - как не помочь?» И все согласились с этим совершенно алогичным для предыдущих высказываний выводом. Ведь в глубине своей каждый простой человек понимает: «Для монастыря надо сделать!»

М.: Конечно! Потому что делается, в общем-то, не для монастыря, не для монахов, а во славу Божию… и можно радоваться, когда Господь дает Ему хоть чем-то послужить…

П. Л.: Ну что, пора расставаться, но до встречи летом…

М.: Да. Я надеюсь, что Бог даст и будет много паломников у нас. Наверное, для соловчан лето - трудное время, но всегда приезжающие с большой теплотой говорят о местных жителях, потому что люди здесь приветливые. Сохранились тут пока еще устои, такие, что одна из местных бабушек говорит: «Слава Богу, что у нас еще не воруют! Не дай мне Бог дожить до той поры, когда и тут станут воровать…»

П. Л.: Ну, это она слегка приукрашает соловецкие реалии…

М.: Но, тем не менее, она, светлый человек, так искренне считает…

Поздней осенью я провожала паломническую группу из Минска… Эти молодые ребята, когда мы на катере подходили к карельскому берегу сказали, показывая в сторону Соловков: «А все-таки ощущение, что материк - там, а тут - остров…» То есть, Соловки - это твердыня, покрепче нашей Евразии…

П. Л.: В Соловецком музее работал Михаил Вервальд, эстонец родом из Сибири. Экскурсионкой занимался. Улыбчивый такой… Я его солнышком звал… С ним произошел небывалый для наших времен случай на уровне чуда: им квартиру по очереди в Москве дали! И пришлось всему многочисленному вервальдскому семейству (с тремя чадами!) в столицу перебираться… В ночь перед отъездом Миша среди прочих разговоров выдал афоризм, который запал мне, как бывшему москвичу, в душу: «Боюсь, что после Соловков, мне в Москве будет тесно…»

М.: Совершенно точно… Дело в том, что на Соловках Небо близко, а в Москве неба не видать…