Болдырев А., диак. «Россия – историческая и духовная Родина»

– Добрый вечер, отче. Представьтесь, пожалуйста.

– Диакон Александр Болдырев из храма Воскресения Христова, что в городе Мёдоне неподалеку от Парижа. Это приход РПЦЗ, моим правящим архиереем является Владыка Михаил Женевский и Западно-Европейский.

– Расскажите немножко о себе…

– Биография моя простая. Родился в семье иммигрантов и всю жизнь прожил во Франции. Мой дед уехал из России в связи угрозой убийства.

– Какой это был год?

– Не помню точно, кажется, 1921-й… Он не хотел уезжать. Но, его друзья предупредил: завтра придут и убьют тебя. Дед готов был вернуться, всё время ждал, что вернётся на Родину. Этого не произошло.

Я родился во Франции. Мой папа умер достаточно рано, поэтому я немножко отошёл от русской речи, культуры, Церкви. Отучился, получил диплом инженера и большую часть жизни был связан… с Советским Союзом, где занимался продажей и продвижением оборудования для чёрной металлургии.

В Москве повстречал свою будущую жену, которая и привела меня в Церковь. По мере воцерковления начал потихонечку участвовать в богослужениях: читал, пел на клиросе. У нас, знаете ли, маленький приход и не всегда были люди, которые могли бы это делать профессионально. Первая миграция уже вымирала, и мы все как могли помогали. При этом, я продолжал работать. Я – молодой диакон. Когда Владыка призвал меня к служению, мне было 58 лет. Сейчас мне – 67. Служу каждое воскресение, в субботние дни. Теперь я на пенсии, и могу полностью посвятить себя  церковному служению…

– У членов Вашего прихода есть еще какие-нибудь церковные послушания, кроме богослужебных?

– Франция – страна, где сейчас тяжело в плане вероисповедания, передачи религиозных, культурных навыков. Многие члены нашего прихода посвящают свободное время занятиям в молодежном лагере «Витязи», где наши дети изучают русский язык, приобщаются к культуре предков. В этой связи наш храм на полтора месяца храм закрывается. Я пользуюсь этим временем для паломнических поездок в Россию, которая для меня – историческая и духовная Родина.

– Вы неоднократно бывали в России, и раньше, и сейчас. Замечаете ли Вы какие-нибудь изменения в людях, в общественной жизни?

– Сказал бы так: я из тех людей, которые, работая в СССР, видел все последствия атеистической эпохи: разрушение церквей, гонения на веру… За годы у меня сложилось впечатление, что Господь когда-то наказал Россию, а с момента перестройки – её помиловал. Для меня то, что происходит сейчас – это настоящее воскресение Отечества. Даже больше чем воскресение. Мне очень приятно видеть, как священнослужители, народ, возвращаются к истокам собственной веры. Были, возможно, какие-то моменты в прошлом, обновленчество и прочее. Но сейчас я наблюдаю возвращение к истокам, к корням, восстановление традиций в иконописи, например, в церковном пении.

В прошлом году я был в Петербурге, и видел храм, который до революции был расписан в живописном стиле, а сейчас его расписывают иконописцы. Естественно, невозможно мигом заставить всех стать православными, но есть масса примеров, которые указывают на существование этого процесса. Так, если в начале 1990-х годов икона святых страстотерпцев – Царя-мученика Николая и всей его семьи встречалась достаточно редко, теперь такой образ можно увидеть повсеместно.

– Может быть, Вы слышали о фильме «Матильда», в котором вместо иконописного образа царской семьи пытаются создать нечто противоположное. Как Вы объясните это явление, которое свидетельствует скорее о дехристианизации культурных и социальных процессов в нашей стране?

– Мне кажется, это неслучайно, все эти попытки фальсифицировать, переписать прошлое. Моё личное мнение, мнение маленького человека, что есть великая тайна Господня в том, что когда прошла революция, волна разрушений прошла по всей стране с такой жесткостью, что даже непонятно: как, почему это всё это произошло? Господь попустил, и силы дьявольские обрушились на всю страну так, что ужас до сих пор не оставляет, когда вспоминаешь о многих событиях той эпохи. А сейчас, с одной стороны, вера возвращается, а с другой – дают о себе знать силы антихристианские. Они действуют, их нельзя сбрасывать со счетов. Но, по моему мнению, Господь их удерживает, не даёт возможности разгуляться во полную силу. В результате Православию возрождается, укореняется, приносит свои видимые и невидимые плоды. А во Франции, где никаких гонений не было, наоборот, христианство теряет свою соль. Такой вот парадокс.

– У нас сейчас гостит батюшка из Виннипега. Я поинтересовался у него: каково быть сегодня православным в Канаде? Он ответил, что для подавляющего большинства вопрос веры вообще не существует. Если ты заговоришь о Боге, тебя просто не поймут: о чем, о Ком ты говоришь…

– Знаете, я родился во Франции. Ещё полвека тому назад это была католическая, христианская страна. У меня давние прияители, которые в детстве ходили в церковь, участвовали в Таинствах, обучались в католических учебных заведениях. Я и сейчас встречаюсь с некоторыми из них… Все они отошли от веры. Я говорю: «Как же так? Твой папа, твоя мама – были верующие люди» – «Да! Но я не такой». У меня есть друг, с которым я учился в институте. Он католик, с детства прислуживал за богослужениями. Когда я обсуждаю с ним вопросы вероисповедания, церковной истории он демонстрирует полное понимание, знание предмета. Он всё знает! Смотрит на всё несколько отстраненно, свысока и веры не имеет. Единственное, что он не может объяснить, то, что не вписывается в его секулярные представления о мире, так это наши взаимоотношения с супругой. Его поражают доверительность наших отношений, взаимоуважение, любовь, всё то чего нет у него, и то, что он никак не может совместить с нашей верой, церковным образом жизни.

– Вы сказали, что часто бываете в России. Бывали ли Вы на Соловках?

– Я здесь во второй раз.

– Если можно несколько слов об опыте Вашего постижения Соловков…

– Мы с супругой давным-давно хотели посетить это место и пять лет назад забронировали тур в одной из паломнических служб. Когда мы приехали его выкупать, нам сообщили, что нам очень повезло, повезло, т.к. мы должны отправиться на Соловки с «бутовцами». Мы не поняли вначале, что это такое, а потом узнали, что речь идет о приходе храма Новомучеников, который расположен на Бутовском полигоне в Москве. В результате, благодаря настоятелю храма отцу Кириллу Каледе и его прихожанам мы не просто побывали на Соловках, но посетили многие места, где страдали и умирали исповедники веры, приобщились насколько могли к опыту их святости. Мы много служили, совершали панихиды. Это было незабываемое, ни с чем несравнимое путешествие.

Когда же мы приехали на Соловки, то я испытал настоящий шок из-за того, что мне открылось в этом месте. Одно дело, когда вы о чем-то читаете, знаете с чужих слов, и совсем иное, когда переживаете что-то сами. Это не сопоставимые вещи. Если можно так сказать, у меня произошло сотрясение, или, потрясение мозгов, или, еще точнее: мозги встали на место. Нельзя понять, почувствовать историю Россию во всей ее трагичности и высоте не побывав на Соловках.

– Вы заметили какие-нибудь изменения, которые произошли здесь за минувшие годы?

– Я бы отметил, во-первых, внешние изменения: появились новые храмы, новые иконы. Пять лет назад всего этого не было. Мы служили в церкви святителя Филиппа. О богослужениях в Свято-Троицком соборе речи не шло, хотя это место очень примечательное, связанное с историей лагеря, историей заключенных в нем людей.

Во-вторых, мне кажется, что Россия идет верным путем, путем восстановления не только внешних форм, но и путем восстановления духа и веры. У монастыря, которые посещают тысячи людей – большая миссия, миссия просвящения, воцерковления. Но это же задача и любого христианина. Об этом я как-то по новому задумался на Соловках. Русские люди – замечательные, они многого не знают, но их сердца готовы к принятию истины. Я в этом каждый раз убеждаюсь, когда путешествую по России, а путешествуя, стараюсь ходить в подряснике. Часто это приводит к тому, что мне начинают задавать вопросы, завязываются разговоры, знакомства. Поэтому, я говорю сейчас не голословно, а опираясь на собственный опыт. Очень большая потребность России сегодня именно в просвещении. Век коммунизма не прошел даром. Люди когда-то боялись идти в церковь, теперь некоторые испытывают неприязнь к церковнослужителям, или стесняются того, чтобы кто-то их будет учить. Все это можно преодолеть только любовью, с добром. И это происходит.

Я приведу всего лишь один пример, который меня очень тронул. В Москве я направлялся после службы к метро. Вдруг ко мне подошел человек и попросил благословения. Я сказал, что диакон и благословить его не могу. Он улыбнулся, обнял меня и поцеловал (смеётся), сказав, что видит во мне образ Церкви и ему этого вполне достаточно. Вот такие маленькие моменты открытости, взаимного уважения, доброты, – они вселяют в меня большие надежды.

– Во Франции такое возможно?

– Нет! Меня «не видят»! Ведь я то же, когда еду в храм, еду в облачении. Люди меня не замечают… Единственный, кто обращает на меня внимание – это БОМЖи.

– Есть же такое понятие: «убогий» – значит «у Бога». Такие люди являются, с точки зрения общества, чем-то приниженным, а на деле они очень чувствительны, подчас куда более человечны и ближе к Богу.

– Да! Они очень открыты. Я всегда, даже если спешу, стараюсь остановиться, когда о чем-то спрашивают ответить им…

У меня сложились хорошие отношения с братией Оптиной пустыни. Я как-то раз спросил у отцов: может быть мне переехать в Россию, жить здесь? Они сказали: «Нет! Ваша роль – быть просвятителем во Франции». Все мы должны проповедовать там, куда поставил нас Господь. Но понимаете разницу? Здесь – люди жаждут! А во Франции – они сыты. Они пресыщены! Им не нужно ничего, они всё имеют. Зачем им Бог? Поэтому тяжелее всего мне общаться с моими друзьями, которые весьма уверены в себе, но не имеют веры. Ничего их не трогает, они равнодушны. А в России ко мне подходят вполне респектабельные люди, знакомятся, задают вопросы. Бывает, что и острые. Например, как Церковь относится к тем или иным грехам, как относиться к ним, как бороться с грехами. Проблема Европы в том, что там люди не замечают грехов, не только не борются с ними, но часто являются их проводниками. Выступают, что называется, апостолами греха. Этому мы и должнв противостоять, каждый на своем месте по мере своих сил.