Загуляев А. «В гражданскую войну спасет только любовь»

На Украине в 1918 г., в разгар гражданской войны, хаоса и разрухи житомирский священник создает Братство помощи бедным и больным и зовет: «Кто не умер для любви, идите!» Люди пошли. Память священномученика Аркадия Остальского празднуется 29 декабря.

Большевики, пленные чехи, войска Верховной рады, немцы, петлюровцы, какие-то непонятные местные активисты… Власть переходит из рук в руки. А ведь когда-то Житомир был «тихий захолустный малороссийский городок, – славился своей дешевизной и тем привлекал заштатных петербургских чиновников, которые переселялись сюда доживать свой век», – так много позже, в эмиграции, писал о дореволюционном чиновном городе-богадельне в своих воспоминаниях митрополит Евлогий (Георгиевский), бывший там епархиальным архиереем.

В 1917 г. привычный житомирский уклад окончательно рухнул. Революцию принимали «как зарю новой жизни». Были среди таких и священники. Некий иеромонах, преподаватель местной семинарии, приветствовал своего архиерея (архиепископа Евлогия) в мартовские революционные и великопостные дни «Христос Воскресе!». Мол, революция – новая Пасха, смотрите, владыка, даже красный цвет кругом. 

Но вскоре многие, встретившие революцию «как Пасху», свое мнение переменили. В 1918 году в ранее сытом и мирном Житомире городское хозяйство приказало долго жить. Спасайся, кто может и как хочет. Вариантов у горожан вроде бы два: прятаться и ждать, что тебя в любой момент найдет пуля лихих людей или медленно доконает разруха, либо самому взяться за маузер. 

И вот один житомирский священник, протоиерей Аркадий Остальский, молодой, но известный еще по той, старорежимной, докошмарной жизни как проповедник и борец с сектами, печатает воззвание в газете, которое начинается словами «Добрые люди». Батюшка из небольшого кладбищенского храма Свт. Николая писал о том, что хотя вокруг ужасы, единственный путь спастись – это остаться людьми и начать помогать тем, кому еще тяжелей. «Кто не умер для любви, идите! Идите, ради Христа, ради страждущего ближнего и записывайтесь в члены Братства!»

Вскоре после воззвания, 1 сентября 1918 г., в здании житомирского суда прошло учредительное собрание нового Свято-Никольского братства, основанного отцом Аркадием по благословению архиепископа Евлогия. На нем был принят устав, по которому его члены должны были помогать бедным всех сословий, кто чем может: пищей, жильем, одеждой и деньгами. Вид помощи и сумму пожертвований каждый определял по силам, но должен был вносить ежемесячно.

Дело пошло. В людях возродилась надежда. Нуждающимся стали оказывать помощь. Отец Аркадий вникал во все подробности: он поименно знал всех больных города и помнил, в чем именно они нуждаются. 

При этом он ежедневно совершал богослужения и исповедовал. У братства, кроме Никольского, было два домовых храма – Трехсвятительский, в здании бывшей семинарии, и небольшой Благовещенский в Каретном переулке в здании бывшей духовной консистории, и настоятелем обоих был протоиерей Аркадий Остальский.

Бывало, он совершал общую исповедь, как прав. Иоанн Кронштадтский: призывал с амвона к покаянию, а люди в храме на коленях исповедовали свои грехи. Но, если исповедь была индивидуальной, то он никогда не торопил человека, а с большим вниманием, добротой и тактом давал ему высказать все, что отягощало совесть. Иногда он уходил из храма с исповеди глубоко за полночь. Это в городе, где и днем-то полно бандитов! 

О. Аркадий был уверен: Бог не оставит. Сегодня кажется невероятным, что во время Гражданской войны члены братства совершали по Украине пешие паломничества из Житомира в Киев и крестные ходы на сотни километров.

Отец Аркадий сам показывал пример жизнестойкости при поразительном нестяжании. Однажды ему сшили шубу. Он надел ее раза два, а потом она … исчезла. Мать священника, Софья Павловна, спросила батюшку – где шуба, он ответил – висит в алтаре. Когда в алтаре висевшей шубы не нашлось, отец Аркадий вынужден был со смущением ответить: «Она висит там, где нужно». Оказалось, что он отдал шубу бедной вдове, у которой было двое чахоточных детей.

В другой раз о. Аркадий отправился из Житомира в Киев. Уехал в сапогах, приехал в лаптях, потому что в пути ему встретился какой-то бедняк, и они поменялись обувью. Потом он отдал нищему брюки, а чтобы не было видно белья, зашил полы подрясника. Ему сшили новый подрясник – его выпросил пьяница, притворившийся бедняком и пошел продавать. Духовные дети увидели безобразие, выкупили подрясник и вернули отцу Аркадию. 

Однажды, вспомнив о ком-то из нуждающихся в материальной помощи, о. Аркадий зашел в комнату матери, и, взглянув на висящий на стене ковер, осторожно спросил:

– Этот ковер наш?

– Наш, но не твой, – ответила мать, поняв, что он хочет его кому-то отдать.

Вскоре Свято-Николаевское братство получило большую известность на 

Волыни и далеко за ее пределами. 

В 1919 г. в Житомир вошли большевики. Новую власть приняли как еще один эпизод в бесконечном калейдоскопе зла. Братство продолжало действовать, но день ото дня становилось все хуже. Верующих вытесняли с работы. Появились арестованные среди членов братства, которым нужно было передавать помощь. 

Во время Советско-Польской войны летом 1920 г. Житомир заняли войска Пилсудского, но через пять дней город отбила Первая конная армия, и теперь он остался советским надолго. 

6 мая 1922 г. во время кампании по изъятию церковных ценностей протоиерея Аркадия Остальского арестовали. На пороге храма, когда он вышел после окончания литургии. До ЧК за конвоем о. Аркадия шла огромная толпа горожан. Вместе с ним забрали и его отца – протоиерея Иосифа Остальского, умершего в заключении.

Вскоре состоялся суд. Было вызвано множество свидетелей. Все они говорили об отце Аркадии как об удивительном пастыре, прекрасном человеке, бессребренике, священнике, который всю свою жизнь посвятил служению Богу и людям. 

Прокурор в ответ заявил, что все это лишь утяжеляет характер его преступления, показывая в нем человека идейного. Суд приговорил священника к расстрелу.

По рассказам очевидцев, во время чтения обвинительного заключения и приговора отец Аркадий заснул, и конвоиры вынуждены были его разбудить, чтобы сообщить ему смертный приговор.

– Ну что ж, – сказал священник, – благодарю Бога за все. Для меня смерть – приобретение.

Паства стала хлопотать за любимого священника, и смертный приговор был заменен на 5 лет заключения в житомирской тюрьме, но его выпустили на свободу уже через два года. 

Пока о. Аркадий был в заключении, его жена вышла замуж за офицера Красной армии, потребовав после освобождения отца Аркадия у него развод. Но этот брак не был счастливым с самого начала: о. Аркадий с юности хотел стать монахом, а женился, лишь уступив воле родителей. После развода он принял монашество, сохранив прежнее имя. 

В 1926 году отец Аркадий был рукоположен во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии. После хиротонии ему удалось совершить только одну службу, Пасхальную, придя в собор конспиративно – в темных очках. Прямо во время службы владыке Аркадию пришлось скрыться от следивших за ним чекистов. Несколько лет епископ Аркадий жил нелегально на Кавказе, но был арестован и попал на Соловки. 

В 1927 г. храмы Свято-Никольского братства были закрыты, а Братство перешло на нелегальное положение. Все жили одной общиной, регулярно собирались на молитву. 

А потом наступил голодомор… В 1932–1933 годы Братство спасло множество людей от смерти. Принявшая дела по руководству Братством графиня Наталья Ивановна Оржевская (урожденная Шаховская), раньше бывшая заместителем прот. Аркадия, на свои средства приобретала специальные боны и шла в «Торгсин».

Загадочная аббревиатура, столь типичная для советского новояза, происходила от словосочетания «торговля с иностранцами». Это была сеть магазинов, предшественник более поздней «Березки». Вначале туда действительно ходили только иностранцы, но вскоре государство открыло для себя золотую жилу и начало торговлю с простыми советскими гражданами. С граждан золото и серебро по цене лома, валюта или драгоценности, гражданам – боны, на которые можно было купить продукты питания, а также качественные иностранные или советские промтовары. 

На Украине за время Голодомора число торгсинов выросло в четыре раза, 89% оборота сети приходилось на продукты. Фактически государство выкачивало еще сохраненное после всех реквизиций золото у голодных людей, готовых ради пищи расстаться с фамильными украшениями, а то и с нательным крестом или с обручальным кольцом.

Оржевская покупала в торгсине еду для неимущих. По воспоминаниям очевидцев, в день получения перевода и посещения торгсина все те, кому она оказывала помощь, уже ждали ее на пути от магазина до ее квартиры. Домой она возвращалась часто только с маленьким пакетиком крупы, все раздав несчастным по дороге.

Епископ Аркадий отбыл на Соловках 10 лет. После освобождения в 1937 г. он жил в селе Селищи Рязанской области у родственников сидевших с ним на Соловках священников Правдолюбовых. 

В том же 1937 г. владыку вновь арестовывают, а 29 декабря 1937 священномученика Аркадия (Остальского), епископа Бежецкого, расстреливают на Бутовском полигоне. 

Сохранившиеся слова и проповеди святого, часто очень яркие, были собраны в двухтомник «Сщмч. Аркадий (Остальский; 1889–1937), епископ Бежецкий, викарий Тверской епархии. “Мы не должны бояться никаких страданий…”» (Том I, Том II)