Воспоминания об архиепископе Рязанском и Шацком Иувеналии (Масловском)

Вспоминает Анна Евгеньевна Грохольская:

Годы 1928–1936 – это годы нашей молодости – трудные, страшные, голодные годы. Но в воспоминаниях они не кажутся такими, а, наоборот, вспоминаются как светлые, содержательные, дающие опору и установку на всю последующую жизнь. Свойство человеческой памяти вообще – оптимизм, но в нашей молодости этот оптимизм имел твердое основание – хорошо налаженную церковную жизнь.

Во главе рязанской церкви стоял тогда столп православия – архиепископ Иувеналий (Масловский). К нам в Рязань он приехал умудренный жизненными годами, управлением последовательно двумя епархиями. Тульской и Курской, и годами ссылки на Соловках. В это время в самой Рязани было много церквей, а в епархии насчитывалось их до пятисот…

Мы с сестрой Марией – 15–17-летние девушки – всегда жалели, что из-за своей бедности ничем не могли материально помочь Владыке, как наши подруги (одна могла из своего огорода принести морковки, капусты, другая могла из отцовского пайка принести гречки или селедки). Владыка и архиерейский дом не пользовались никаким снабжением. Но зато мы с сестрой могли петь на клиросе во время тихих архиерейских служб в Благовещенской церкви. Владыка любил, когда за этими службами пели девочки Климентовские. Иногда Владыка благословлял меня почитать «первый час», передавая через иподиаконов или своего келейника о. Евгения: «Пусть Аня почитает». Он нас знал, потому что папа (отец Евгений Климентовский), до ссылки в Соловки, со службой настоятеля Иерусалимского храма совмещал службу у Владыки библиотекарем. Нередко Владыка пешком ходил в Иерусалимский храм, где он молился в алтаре во время литургии. После папы настоятелем Иерусалимского храма стал игумен Полихроний, который был духовником Владыки.

Для нас, больше чем для кого-либо другого, дорого то, что рязанские церковные традиции в настоящее время неукоснительно соблюдаются.

В те годы церковь и духовенство, и городское и сельское, были очень бедны, так как все доходы забирали налоги (без конца возраставшие). Художники-любители работали бесплатно. Один старичок, художник-самоучка (бывший генерал) Вениамин Дмитриевич Чемякин, сам делал митры и прекрасно нарисовал раку Святителя Василия Рязанского над мощами на левом клиросе Рождественского собора, а его жена Софья Константиновна Чемякина организовала девочек и вышила с ними покров для раки.

Надо отметить, что соборяне в большинстве своем состояли из старой интеллигенции и аристократии, которые материально и морально старались поддерживать Владыку, хотя сами жили впроголодь. Владыка на это не мог не реагировать; вышеупомянутая Софья Константиновна Чемякина старалась в каждый большой праздник принести Владыке пирог. Однажды Владыка говорит своей прислуге: «Мать Екатерина, если Софья Константиновна придет еще раз с корзиной, – ее не принимать». Наступил следующий праздник – и опять на столе пирог. Владыка обращается к матушке:

«Матушка, что же Вы не слушаетесь. Я же просил не принимать Софью Константиновну с корзиной». Софья Константиновна отвечает: «Владыка, матушка не виновата. Я пришла без корзинки, а принесла пирог в салфетке».

Чемякины не пропускали соборных богослужений. Как-то их не было на службе. Владыка потом им говорит: «В прошлую субботу, когда я кадил внутри храма, на Вашем месте нашел “пустое место”».

Постоянными посетителями собора были: дочь профессора Московского Университета и внучка Саввы Морозова Мария Геннадиевна Смольянинова, бесплатный секретарь Владыки Анна Константиновна Арнольди (в прошлом дочь помещика, окончившая два факультета университета), врач Александр Иванович Чернобаев с семьей, семья крупного военного – Зенькович, стенографистка Софья Сергеевна Кипарисова и многие другие. Храмы посещало много молодежи. Владыка был прост в обращении, доступен, добросердечен.

В 1936 году в январе Владыку арестовали и отправили в Сибирь. С ним разделили участь и все остальные светочи, певцы и витии Рязани и области. Большинство из них окончили жизнь священномучениками. Храмы были закрыты и большей частью разрушены. На всю Рязань и область осталась одна кладбищенская церковь – Скорбященская. Часть верующих также окончила жизнь в лагерях. Остальные жили прекрасными воспоминаниями светлого прошлого незабываемого.

Оставшиеся сейчас в живых 70-80-летние бабушки продолжают называть себя «иувеналиевскими». И нас «иувеналиевских» становится все меньше, но каждый имеет в душе образ святителя, посеявшего в нас на всю жизнь семена добра и любви к церкви и службе Божией.

Вспоминает Мария Евгеньевна Климентовская:

После ареста и ссылки в сибирский лагерь Владыки Иувеналия для нас, верующих, почитателей Владыки, было утешительно повидаться с его делопроизводителем (бесплатным, «на общественных началах». Владыка не имел канцелярии – нечем было платить служащим, сам писал указы). Так вот эта делопроизводитель, Анна Константиновна Арнольди, после ссылки Владыки с риском для жизни осуществляла связь между рязанской паствой и находящимся в лагере Владыкой.

Анна Константиновна собирала на посылки (благо их в течение полутора лет разрешали пересылать), писала ему ободряющие письма, служащие моральной поддержкой и поднимающие дух. Отвечал Владыка также на ее адрес. И так были ценны эти ответные письма Владыки, эти живые свидетельства непрекращающегося духовного общения, что их нельзя было слушать без слез.

Анна Константиновна вела подвижнический образ жизни. Она снимала крохотную частную комнатку, которая не имела печки и зимой обогревалась керосинкой. Так что свежему человеку пробыть в ее прокопченой комнатушке 1–2 часа было подвигом, который вознаграждался лишь слушанием писем Владыки и рассказами о нем и его служении.

Этих писем набралось 24. Они хранились у икон, перевязанные ленточкой. Когда письменная связь после 22 августа 1937 года оборвалась, Анна Константиновна мечтала отвезти их (подлинные письма Владыки Иуве-налия из ссылки) в Москву, в Патриархию, Святейшему Патриарху Алексию, с которым Владыку Иувеналия связывала сердечная дружба. Оба они начинали свое служение молодыми иеромонахами, преподавателями Псковской семинарии. Оба молодые, образованные, полные сил и энергии, один после Московской, другой – после Казанской академии, они близко сошлись друг с другом и сохранили дружеские отношения на всю дальнейшую жизнь.

Анна Константиновна умерла в 1961 году в возрасте 83 лет, так и не сумев осуществить свою мечту – передать Владыкины письма Святейшему Патриарху Алексию.

Мы с сестрами, похоронив Анну Константиновну, не имевшую родственников в Рязани, в первую очередь постарались разыскать эти драгоценные письма.

И вот они у нас в руках. Я перепечатала для себя копии, собрала подлинники писем, лучшие.фотокарточки Владыки Иувеналия, некоторые его документы и отвезла их в Москву, в Патриархию, и передала в руки личного секретаря Святейшего Патриарха Алексия– Даниилу Андреевичу Останову, который все благосклонно принял и сказал, что обязательно передаст Святейшему, кабинет которого был через стенку с кабинетом секретаря (в помещении Синода).

Завещание Анны Константиновны я выполнила, но о дальнейшей судьбе этих подлинников я ничего не знаю.

Мы все храним живую деятельную память о Владыке Иувеналии, которую пронесли через всю жизнь.

И когда перечитываешь письма (пусть в копиях), то чувствуешь общение с праведником, священномучеником, который также до конца не разлучался духом с любимой паствой.

Праведники во веки живут…

Любовь не умирает…

Вспоминает Софья Сергеевна Кипарисова:

К прибытию архиепископа Иувеналия удалось найти для него небольшую квартирку, очень скромную, из двух маленьких комнат в домике напротив Благовещенской церкви. В одной из комнат поселился Владыка, в другой – его келейник игумен Евгений, и еще меньших размеров проходная кухня и комнатка для прислуги.

Архиепископ Иувеналии был великий молитвенник. Чтение молитв, молитвенные возгласы Владыки за службой были всегда так проникновенны и так благостно действовали на молящихся, что невольно хотелось молиться и молиться. Особенно трогательными были великопостные службы: еженедельные пассии с чтением акафиста Страстям Христовым и пением ирмосов «Волною морскою».

Никогда не забываемый и всеми нами, рязанцами, любимый. Владыка Иувеналии неустанно призывал нас к вере и любви к Господу Иисусу Христу, пострадавшему за нас на Кресте, призывал к иной жизни, жизни в Боге и с Богом, к новой жизни и становлению новой тварью: «Кто во Христе, тот новая тварь».

Еще одним звеном, связующим архиепископа Иувеналия с пасомыми, была привычка или потребность Владыки благословлять после церковной службы жаждущих получить Божие благословение, а такими жаждущими были все, находившиеся в храме. Так наш светлый, благостный Владыка, памятуя слова Спасителя: «Я есмь пастырь добрый и знаю моих и мои знают Меня», неутомимо преподавал нам Божие благословение, которым мы всегда очень дорожили.

Высокопреосвященнейший архиепископ Иувеналий до своей ссылки в Соловки служил в Курске. И курская паства любила и чтила своего архипастыря. Одним из знаков этой любви и почитания был подарок ко дню Ангела Владыке от курской паствы – Архиерейский Чиновник, в переплете которого была вмонтирована серебряно-позолоченная икона Царицы Небесной Иверской. Владыка очень дорожил этой святой иконой, и, по милости Божией и Его Пречестной Матери, она не попала в руки неверных, ее удалось спасти при разгроме жилища Владыки со всем его содержимым. Довольно долго этот Архиерейский Чиновник хранился у меня, а потом, когда на Рязанскую кафедру был назначен архиепископ Филарет (Лебедев), я передала Чиновник с Иконой ему, и он взял его с собой в Ригу, когда стал Рижским и Латвийским в 1951 году.

Слова назидания и беседы неутомимого и усердного молитвенника нашего, всеми нами глубоко чтимого и горячо во Христе любимого архиепископа Иувеналия, были всегда глубоко содержательными, что видно из проповедей, застенографированных мною.

Вспоминает Мария Дмитриевна Рождественская:

Архиепископ Иувеналий часто, особенно в престольные праздники, служил во всех храмах Рязани: Благовещенском, Иерусалимском, Воскресения Сгонного, Вознесения, Николо-Ямском, Троицком, Спаса на Яру, Скорбященском, Лазаревском, Симеона Столпника и других, в субботние же и воскресные дни всегда служил в соборе. Его всегда при входе встречало духовенство с крестом. Маленький, лет 6-7, иподиакон Володя Щулаков, стоявший обычно со свечой в маленьком, специально для него сшитом стихаре, при встрече приветствовал Владыку на весь собор звонким детским голосом, но голосом сильным: «Тон деспотен, ке архиерео имон, кирие филатте, Исполла эти деспота!» (Сейчас отец Владимир Щулаков и его сын отец Вениамин служат настоятелями в районных приходах Рязанской епархии).

Нам запомнились некоторые особенности богослужения в соборе при Владыке Иувеналий: так, за всенощными бдениями, если стихиры пелись на глас, то обязательно с канонархом, так что содержание стихир, все до последнего слова, было понятно молящимся. Прекрасными канонархами были келейник Владыки Иувеналия игумен Евгений и молодой иеромонах отец Серафим (Крупнов).

Владыка ввел некоторые новшества: так, в течение всего Успенского поста ввел по вечерам так называемые параклисисы (особые умилительные службы с пением нараспев на два хора канона Божией Матери «Многими содержим напастьми», чтением акафиста Успению Божией Матери и чтением Евангелия. Эти богослужения совершались ежедневно, тогда как до Владыки Иувеналия в Успенский пост ограничивались лишь чтением акафиста Успению Божией Матери.

И сейчас при большом стечении народа в соборе ежедневно в Успенский пост совершаются параклисисы в честь Успения Божией Матери.

После праздника Успения вечером совершалось умилительное вечернее богослужение – Погребение Божией Матери. Впервые при Владыке Иувеналий над плащаницею Матери Божией была сооружена сень (временная, деревянная), убранная зеленью и цветами. Владыка Иувеналий с духовенством и желающими из молящихся были сфотографированы на фоне этой сени. Правда, фотография получилась несколько темновата, но разобрать многих, с Владыкой в центре, возможно архимандрит Ефрем, протоиерей о. Александр Климентовский, игумен Евгений (келейник Владыки), протодиакон о. Василий Баландин, иподиаконы и другие.

Вспоминает псаломщица Борисо-Глебского собора Мария Константиновна Малахова:

Наша семья во время служения Владыки Иувеналия в Рязани не проживала, и я не знала Владыки Иувеналия, но слышала о нем много хорошего.

Особенно поразили меня рассказы моей предшественницы, псаломщицы собора матери Анны – в миру Анны Ефимовны Филиной, она же монахиня Серафима и схимонахиня Василия.

После закрытия монастыря матушка Анна пришла к старенькому священнику отцу Филарету, служившему в Сарове, за советом, куда ей теперь идти. Батюшка, отец Филарет, посоветовал ей: «Поезжай в Рязань, там Владыка Иувеналий – это столп от земли до неба; я иногда туда приезжаю…» Матушка поехала в Рязань и устроилась псаломщицей в собор. У нее был прекрасный голос и слух.

Уже в Рязани с матушкой Анной поделилась Владыкина прислуга, матушка Екатерина: «Приехал к Владыке старенький священник, переехавший из Сарова в Срезнево, отец Филарет. Владыка вышел в коридор встретить его, и оба упали друг другу в ноги, и ни один, ни другой не встает первым. Тогда матушка Екатерина, у которой на глазах это было, произнесла: «Владыка, пожалей старца!» И Владыка встал первым.

В какой-то небольшой праздник или памятный день Владыка служил в соборе. Матушка Анна вошла в алтарь. Владыка стоял на горнем месте. Запели «Святый Боже», и вдруг матушка видит необычный свет, который осиял горнее место, и Владыка стоял в лучах этого света. Видение так же внезапно окончилось. В конце службы Владыка сам давал крест. Когда матушка подошла к кресту, Владыка ей сказал: «Матушка, умолчи!»

Матушка рассказала мне об этом уже перед своей смертью (в 1982 году).

Вспоминает Мария Семеновна Гаврилова:

Мы жили на Затинной улице, около Благовещенской церкви, напротив которой жил Владыка Иувеналий.

Однажды я подошла под благословение к Владыке со своими двумя племянниками, девочкой Таней – 5 лет и мальчиком Женей – 6 лет.

Владыка, благословляя детей, положил свою руку на головку Тани и сказал: «Эта девочка неземная», а потом, положив руку на головку Жени, произнес: «А этот мальчик земной…»

И вскоре Таня умерла от кори, а Женя вырос и дожил до 60 лет.

Вспоминает Елена Леонардовна Вольная:

В своей молодости я, так же, как и многие из верующей молодежи того времени, постоянно ходила в собор и старалась не пропускать службы Владыки Иувеналия. Он был уже пожилым – лет 50–55-ти, с выдающейся внешностью. Но главное – в нем была одухотворенность, мирная настроенность и доброта.

При произнесении им проповедей чувствовалось, что все, к чему он нас призывает, не отвлеченные истины, а это его внутренняя жизнь, то, чем живет он сам. Его молитвенная настроенность передавалась и всем верующим, и мы были не просто слушателями, а одной семьей с отцом-архипастырем во главе.

Владыка был вдохновенным оратором, и все его богослужения сопровождались поучениями, и мы ждали его проповедей. Мы не знали, что весь запас этих полученных нами духовных ценностей нам пригодится вскоре, что мы этим наследием будем жить долгие годы безвременья и тяжелой войны, пока не наступят другие времена и не придут новые делатели на Ниву Христову.

Вспоминает Анна Федоровна Козлова:

В молодости я часто посещала богослужения архиепископа Иувеналия в рязанском соборе и до сих пор помню, что Владыка прекрасно служил, был молитвенником и помогал сиротам.

Вспоминает Анна Александровна Иванова (Шабрина):

На восточной окраине Рязани, по улице Затинной, напротив небольшой церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, сохранился и ныне небольшой деревянный серый дом. Часть этого дома занимал Владыка Иувеналий с келейником (о. Евгением) и прислугой (матушкой Екатериной) – лет 65, с трясущейся головой и очень просто державшейся, но на самом деле выдержанной, умной и глубоко преданной Владыке. Из коридора и передней был вход в комнату Владыки метров 10-12, в которой находились шкаф, стол, узкая железная кровать, накрытая вязаным покрывалом, кресло, стул. Небольшое окно выходило в маленький садик. Владыка очень любил цветы, и весной мы, несколько девочек из постоянных молящихся собора, собирались и сажали в этом садике цветы. Владыка, бывало, посмотрит в окно и скажет: «Девочки, смотрите, тяжело не носите». В садике было два дерева, между ними стояло плетеное кресло, в котором Владыка летом любил отдыхать. Питался Владыка очень скромно: любил, когда матушка Екатерина готовила суп или щи с грибами и гречневую кашу. Когда откуда-нибудь появлялась селедка, после того, как ее съедали, из головы и костей варился суп. Владыка, так же, как и большинство из нас, спокойно мирился с трудностями военного времени.

Вспоминает Клавдия Дмитриевна Веретенникова:  

Наша семья жила на ул. Затинной, напротив дома, где жил Владыка Иувеналий. Мы имели корову и продавали Владыке молоко. Иногда носили сами, иногда за молоком приходила прислуга Владыки матушка Катя. Нас у родителей было 6 человек детей – девочек. Я была старшей. И мы с сестрой Ниной всегда спорили: «Давай, я понесу молоко. Нет, давай я!»

Для нас было приятно уже взойти на крыльцо Владыкиного дома, а если удастся увидеть Владыку – это уже была большая радость. Он к нам, детям, был такой внимательный, приветливый.

Папа у нас работал кузнецом, мама занималась хозяйством. Когда были именинники папа или мама, Владыка всегда передавал- для них большие просфоры. Рассчитывались за молоко по истечении месяца. Как-то приходит к нам гостившая у Владыки его сестра. Надежда Александровна, и говорит: «Разрешите, мы будем брать молоко в долг и дальше. Вчера были приготовлены деньги за молоко за прошлый месяц, да брат ведь какой! – пришел к нему какой-то сельский батюшка (у него не хватает на налог), ему и отдал. Еще кто-то бедствующий пришел, тому тоже отдал, и ничего не осталось. Он все готов отдать».

А матушка Екатерина рассказывала: «Подходит какой-нибудь большой праздник… Надо бы сходить на рынок, что-то купить для праздничного стола. Владыка знает это, но не зовет и денег не дает – значит нет… «Наступает праздник. Пока длится долгое праздничное богослужение, кто-то принесет пирожков, кто-то рыбки, кто-то свежих помидоров; приготовишь прямо с огня картофельное пюре, и когда Владыка и отец Евгений приезжают, на столе все свежее и праздничное».

Мы, молодежь, очень любили ходить на архиерейские богослужения в собор или в другие храмы в престольные праздники, наслаждались на Владыкиных службах, не уставали и всегда дожидались конца службы, когда Владыка всех благословит.

Вспоминает Ираида Михайловна Иванова:

Впервые на службу, совершаемую в Успенском соборе Владыкой Иувеналием, я пришла еще девочкой. До этого я ходила, как это полагалось раньше, в свой приходской храм – Благовещенский. Но когда мне пришлось побывать на службе, совершаемой Владыкой Иувеналием, и уже никогда больше не расставалась с этими службами до конца его пребывания в Рязани, т.е. до того страшного дня, когда его взяли и увезли неизвестно куда. Было столько пролито слез, что словами выразить невозможно.

Впоследствии я имела скудные сведения о нем из его писем, присылаемых Анне Константиновне Арнольди. Но о том, как кончилась его жизнь, где и когда, я ничего не знаю.

Он остался незабываемым мною и многими другими до конца наших дней.

Во время его служения в Рязани было много храмов, были и монастыри. Владыка в них во всех служил. Где должна быть очередная служба Владыки, мы узнавали из объявлений с амвона в конце службы. На архиерейские службы ходили верующие, не считаясь с дальностью расстояния (транспорта тогда никакого не было, и все ходили пешком в любое время дня и ночи). Богослужения были такие, каких до Владыки Иувеналия мы не знали. Даже будничные службы нам казались праздником.

Наше поколение не застало преподавания в школах Закона Божия, духовной литературы ни у кого не было, и все, что мы слышали за богослужением, было единственным источником религиозных знаний. Владыка давал установку, чтобы пение и чтение в храмах было истовое и разборчивое, так что мы с того времени знаем и молитвы, и почти все службы года. При нем в каждую всенощную было канонаршество – канонарил в мантии, переходя от клироса к клиросу, келейник Владыки отец Евгений. Владыке всегда сослужили два архимандрита – Ефрем и Мина. Шестопсалмие читал в мантии на архиерейской кафедре архимандрит Ефрем, читал неподражаемо. После елеопомазания Владыку разоблачали в алтаре, и в мантии он выходил и становился в храме на маленькой кафедре у бокового иконостаса, где он молился с нами до конца службы, после чего он шел на амвон и благословлял каждого.

Службы были очень долгие. Духовенству тогда жилось материально трудно. И Владыка не имел большого количества облачений и митр, а то, что было, было даром его почитателей.

Владыка Иувеналий был высокообразованным, большой, щедрой души святителем. К нему можно было придти в любое время, и он с любовью принимал каждого. И каждый получал от него утешение и чувствовал себя как бы переродившимся.

Прожив большую жизнь, я считаю себя счастливейшим человеком, что в своей молодости находилась под окормлением такого святителя.

Я всю жизнь поминаю его на молитвах, а в день его тезоименитства, 2/15 июля каждого года, служу о нем заказную обедню.

Вспоминает Наталия Акимовна Юркова:

Я была совсем небольшой девочкой, когда ходила в собор на богослужения архиепископа Иувеналия и, можно сказать, знала его наглядно. Но меня поразило, что лицо у него было такое светлое, и выражение лица было такое благостное, что запомнилось на всю жизнь. Я все время хожу в Борисо-Глебский собор, почитаю многих священнослужителей, но такого светящегося лица и проникновенного взгляда больше ни у кого не видела.