Святой праведный протоиерей Петр Алексеевич Чельцов (1888–1972) был верным сыном Русской Православной Церкви. Об этой верности свидетельствует и исповеднический подвиг отца Петра, более пятнадцати лет проведшего в заключении и ссылке за веру Христову, и его самоотверженное более чем шестидесятилетнее пастырское служение.

Отец Петр глубоко почитал святого праведного Иоанна Кронштадтского и Оптинских старцев и, восприяв их опыт окормления народа Божия, служил своей пастве и молитвой, и словом, и примером благочестивой жизни, и милостыней, а в последние годы жизни еще и благодатными дарами прозрения и исцеления. Когда отец Петр поселился в 1955 году на месте своего последнего земного упокоения, в селе Пятница Гусь-Хрустального района Владимирской области, к нему приходила блаженная раба Божия по фамилии Романова, которая часто повторяла: «Потекут в Пятницу ключи…»

И действительно, потекли одушевленные ключи в это небольшое село, затерянное среди мещерских болот – с разных концов Руси стали приезжать к старцу люди. Приезжали из Московской, Владимирской, Рязанской, Нижегородской, Волгоградской областей, из Санкт-Петербурга, Смоленска, Казани, Чебоксар, Ижевска, Печор, из Мордовии, с Урала и из других мест. Это были и простолюдины, и высокопоставленные лица, и архиереи, и духовенство, и монашествующие. Ехали за благословением на дальнейшую жизнь, за утешением и советом в скорби, за исцелением душевных и телесных недугов.

Верной помощницей, сподвижницей и сотаинницей отца Петра была его матушка, Мария Ивановна Чельцова (1892–1972), подражавшая скромному служению жен-мироносиц. Она добровольно разделяла с батюшкой ссылку, а во время заключений поддерживала его. Особым подвигом их совместной жизни было то, что они не имели супружеских отношений. Эта благочестивая чета своим единомудренным угождением Богу воскрешает образы святых супругов: мучеников Адриана и Наталии, преподобных Кирилла и Марии Радонежских, преподобных благоверных князей Петра и Февронии Муромских.

На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года протоиерей Петр был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских.

***

Петр Алексеевич Чельцов родился 20 августа 1888 года (по ст. стилю) в селе Шехмино Рыбновского района Рязанской области, в семье псаломщика, впоследствии ставшего священником. Отца его звали Алексей Петрович, а мать – Ольга Николаевна. В 1904 году Петр окончил Рязанское Духовное Училище, а в 1910 году – Рязанскую Духовную Семинарию по первому разряду, и на казенный счет был направлен в Киевскую Духовную Академию. По окончании 1-го курса Академии он был уволен из нее по прошению, и в 1911 году повенчался с Марией Ивановной Стародубровской. Мария Ивановна родилась 19 ноября 1892 года в семье священника. В 1909 году она окончила Рязанское Епархиальное женское училище.

10 октября 1911 года Петр был определен на священническое место к Георгиевской церкви села Уляхина-Юрьева Городища Касимовского уезда Рязанской губернии, а 16 октября епископом Рязанским Димитрием (Сперовским) рукоположен во пресвитера. 11 ноября того же года отец Петр был назначен законоучителем Уляхинской церковно-приходской школы и Сивцевской школы грамоты.

В августе 1912 года отец Петр поступил на второй курс Киевской Духовной Академии, которую окончил в 1915 году со степенью кандидата Богословия с правом получения степени магистра Богословия без новых устных испытаний. Учебным Комитетом при Святейшем Синоде он был назначен преподавателем Ветхого Завета в Смоленскую Духовную Семинарию. Указом Святейшего Синода от 24 октября 1915 года отец Петр был назначен также законоучителем и инспектором классов Смоленского Епархиального 8-классного училища. 27 декабря 1915 года епископом Смоленским Феодосием (Феодосиевым) он был награжден набедренником, а 6 мая 1916 года, «за усердную и полезную службу» – скуфьей.

В июне 1916 года отец Петр участвовал в съезде духовенства и церковных старост Смоленской Епархии, на котором поднял вопрос о материальном обеспечении служителей Епархиального женского училища. 17 июля 1916 года отца Петра избирают членом Смоленской ученой архивной комиссии. 31 июля того же года епископ Феодосий назначил его товарищем председателя Братства преподобного Авраамия Смоленского (председателем был сам преосвященный Феодосий). Отцу Петру поручается приобретение книг Евангелия и религиозно-просветительной литературы для лазаретов (8 августа 1916 года он был избран еще и членом епархиального комитета помощи жертвам войны), выяснение вопроса о возможности издания житий Смоленских святых; он ревнует о создании при Братстве проповеднического кружка, участвует в организованных Братством публичных религиозно-нравственных чтениях в пользу жертв войны. 21 ноября 1916 года на таких чтениях отец Петр прочитал лекцию «О смысле страданий». В «Смоленских Епархиальных Ведомостях» приводится краткий конспект лекции: «Общечеловеческая точка зрения на страдания, как на зло. Трудность решения этого вопроса. Взгляд на страдания древних философов эпикурейцев и стоиков. Их отказ от решения проблемы страданий. Христианский взгляд на страдания. Неизбежность страданий для христианина. Необходимость их. Решение вопроса о страданиях в личности Христа. Страдания как неизбежный путь развития добра в земных условиях. Страдания как смысл жизни. Радость страданий. Заключение».

С 22 июля 1916 года отец Петр исполнял обязанности редактора Смоленских Епархиальных Ведомостей, а официально был назначен Святейшим Синодом на эту должность 24 сентября 1916 года. Замечательно его «Слово на день прославления святителя Иоанна, митрополита Тобольского», помещенное в 15 номере Ведомостей за 1916 год. Это Слово раскрывает нам, как глубоко его молодой автор был укоренен в православии, как мудро и мужественно осмыслял он прошлое, настоящее и будущее многострадальной России. «Небывало скорбные дни переживает наша Родина! Не терновым ли венцом мук повито ее многострадальное чело? Не тяжелый ли крест лег на ее плечи?! <… > Но разве первый раз над нашим многострадальным отечеством разражается такая гроза? Разве в первый раз многострадальная Русь пьет горькую чашу страданий? <… > Но слава Богу – вражеские воины отхлынули, не поглотив величия России, не похоронив ее славы… <… > А Россия стоит, верная Богу и Царю своему, стоит грозная для врагов, и будет стоять до тех пор, пока не изменит апостольскому завету: «Бога бойтеся, Царя чтите». И как отрадно вспомнить и проследить, что во всех этих выпадавших на долю нашей скорбной родины неимоверных страданиях <… > на мрачном горизонте ее страданий вдруг зажигалась яркая звездочка и выводила ее на верную дорогу, и великая Святая Русь спокойно и величаво продолжала свое, указанное ей Промыслом, историческое шествие. <… > И ныне <… > засветилась новая звездочка, новоявленный угодник Божий, Иоанн, Митрополит Тобольский», – говорится в «Слове». В высокоторжественный для Смоленска день памяти преподобного Авраамия Смоленского слово после Литургии, совершенной в Кафедральном Соборе епископом Феодосией, в 1916 году произнес также отец Петр.

По избранию совета Епархиального женского училища отец Петр участвовал во Всероссийском съезде педагогов и деятелей духовных школ, проходившем в Москве с 25 мая по 5 июня 1917 года. По избранию от клира Смоленской епархии он был членом Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 годов. На Соборе отец Петр принимал участие в деятельности Отдела о Богослужении, проповедничестве и храме. На 9-м заседании Отдела 12 октября 1917 года им была высказана мысль о том, что усталость молящихся часто вызывается не чрезмерной продолжительностью Богослужения, а невразумительностью его совершения, поэтому основной задачей должно быть не сокращение Богослужения, а ограничение произвола предстоятелей. На 10-м заседании Отдела отец Петр таким образом высказался по вопросу об уставных сокращениях: «На Богослужебный Устав мы смотрим, как, на своего рода спортивное поле, где могут состязаться любители церковности. <… > Говорят, что отступлением от Устава мы отталкиваем от себя старообрядцев. Но почему не хотим обратить внимание на то, что своею непонятною, хотя и «уставною» службою, толкаем своих прихожан идти в сектантство. А опасность сектантства гораздо страшнее угрозы старообрядчества, и я боюсь, что в очень непродолжительном времени нам придется очень дорого расплачиваться за наше пристрастие к букве церковно-богослужебного Устава».

25 февраля 1917 года епископ Феодосий наградил отца Петра камилавкой, а в декабре того же года он был награжден золотым наперсным крестом, «от Святейшего Синода выдаваемым». Матушка Мария в 1917 году окончила в Смоленске курсы сестер милосердия.

В 1918 году закрылись учебные заведения, и отец Петр вынужден был прекратить преподавание. 9 октября 1918 года он был призван в качестве солдата в тыловое ополчение как не имеющий прихода. Вскоре приходским собранием Ильинской церкви г. Смоленска батюшка был избран приходским священником этого храма и утвержден в этой должности епархиальным начальством. В ноябре 1918 года отца Петра освободили от ополчения по ходатайству прихожан. Вероятно, в январе 1919 года он опять призывался в тыловое ополчение, но освобожден был уже по ходатайству профессоров Смоленского Государственного Университета, которые писали в Губернский военкомат, что батюшка «по образованию своему и знанию библиотечного дела <является> незаменимым сотрудником формирующейся ныне университетской библиотеки». Сохранилось удостоверение со штампом и печатью этого Университета от 3 января 1919 года, в котором указывается, что П. А. Чельцов состоит на службе в данном Университете в должности контролера при библиотеке. На удостоверении виза с печатью Губернского военного комиссариата: «Освобожден от тылового ополчения как несущий общественно-полезные труды».

1921 году Смоленское Епархиальное начальство организовало пастырские курсы. Отец Петр преподавал на них гомилетику и литургику, а также был экзаменатором кандидатов во диаконы и священники. С 1921 года батюшка исполнял обязанности благочинного Смоленских градских церквей. 18 апреля того же года, в Фомино воскресенье, он был возведен в сан протоиерея.

***

С 1922 года начинается исповеднический путь отца Петра. 6 апреля 1922 года протоиерей Петр был арестован по подозрению в оказании сопротивления при изъятии церковных ценностей. При обыске были изъяты ключи от Ильинской церкви и переданы Председателю Смоленской комиссии по изъятию церковных ценностей. Обвинение в ведении агитации против изъятия церковных ценностей не подтвердилось, и 5 июня 1922 года заключением следственной части Реввоентрибунала Западного фронта дело в отношении отца Петра было прекращено за отсутствием состава преступления. В 1924 году протоиерей Петр находился под арестом и следствием в течение десяти дней: в связи с проходившим в Смоленске съездом обновленческого духовенства, его, как ревностного последователя Святейшего Патриарха Тихона, сочли нужным изолировать.

В 1923 году Святейший Патриарх Тихон наградил протоиерея Петра крестом с украшениями (еще до этого, 26 мая 1921 года, приходской совет и прихожане Ильинской церкви поднесли ему наперсный крест с украшениями), а в 1927 году Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий, впоследствии Патриарх, наградил его митрой.

Матушка Мария Ивановна была достойной спутницей жизни своего супруга, отличалась особым благочестием. Они нежно любили друг друга, но не имели супружеских отношений, жили с приемной дочерью Марией Сахарук. Супруги часто ездили к старцам. Когда отец Петр закончил Академию, поехали они с матушкой к одному блаженному. Тот говорит: «Ну вот, Петруша, скоро ты пойдешь в академию». Потом, находясь в заключении, батюшка вспоминал эти слова. Нередко бывали они в Оптиной пустыни, у старца Нектария.

Однажды преподобный Нектарий благословил Марию Ивановну читать акафист пред иконой Божией Матери «Утоли моя печали», а потом благословил эту икону ей. По преданию, икона была написана отцом Даниилом Болотовым, братом Шамординской игумений Софии. Сохранилась и икона небесных покровителей супругов – святителя Петра, митрополита Московского и преподобной Марии Египетской, написанная в Шамордино (на обороте штамп обители). В настоящее время обе эти иконы находятся в храме с. Пятница.

В книге протопресвитера Михаила Польского «Новые мученики Российские», в разделе «Страдальцы города Смоленска» читаем: «В это время* еще устраивались диспуты. Приехал из Москвы в Смоленск бывший священник, оставивший свой сан и выступавший на стороне большевиков. Диспут был устроен в здании Губисполкома, противной стороной было вызвано местное духовенство. Явились о. Антоний (Антоний Эльсер-Койранский, расстрелян в 1937 г.) и о. Петр Ченцов (Чельцов) – священник Ильинской церкви. Бывший иерей, ставший атеистом, понес тяжкое поражение. Два победителя выходили из залы под гром аплодисментов. В этот день все обошлось благополучно, но через месяц о. Петра Ченцова не стало: его арестовали и он пропал без вести».

20 июня 1927 года протоиерея Петра арестовали. При обыске у него конфисковали переписку и книги. 2 июля 1927 года ему предъявили обвинение в групповой антисоветской деятельности, распространении контрреволюционной литературы по ст. 58-10 ч. 1, 14, 17. Батюшка виновным себя не признал. 23 сентября 1927 года Особым совещанием при Коллегии ОГПУ он был приговорен к 3 годам заключения в концлагерь, считая начало срока с 19 июня 1927 года. Срок отец Петр отбывал на Соловках. В лагере он закончил фельдшерские курсы и работал фельдшером.

Когда батюшку в первый раз арестовали, матушка Мария очень плакала, а потом вдруг неожиданно успокоилась и твердо произнесла: «Он придет, придет!» Вероятно, после ареста 1927 года она переехала в Рязань, к родным. Из лагеря отец Петр прислал Марии Ивановне и жене его брата Марии Николаевне свою фотографию со следующей надписью:

«Милым моим Манюше и Марусеньке!

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна.

И дремлет, качаясь,

И снегом скрипучим

Одета, как ризой, она.

И снится ей все,

Что в пустыне далекой

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утесе горючем

Прекрасная пальма растет.

Это стихотворение лучше всего выражает мое положение и мое настроение.

И лучшего я не мог придумать, чтобы написать вам. СЛОН. 2 июля 1928 года».

Другие письма отца Петра из лагеря не сохранились. Впоследствии он рассказывал, что на Соловках его топили в море, но Господь сохранил его.

Матушка Мария шила, вышивала (еще в Киеве, в 1913 году она окончила курсы кроя и шитья платья) и продавала свои изделия, а на вырученные деньги собирала посылки отцу Петру. Она даже ездила к нему на Соловки. Однажды получила свидание, принесла пирожков, поставила у пенечка. Пока на радостях разговаривали, кто-то подошел сзади и съел пирожки.

По постановлению ОСО при Коллегии ОГПУ от 24 октября 1929 года отца Петра досрочно освободили из лагеря и сослали на три года в г. Кадников Вологодской области, где он работал на дому сапожником. Матушка Мария поселилась вместе с ним. Среди книг отца Петра сохранились акафисты Вологодским святым. Известно, что в это время он бывал в Лазоревской кладбищенской церкви г. Вологды.

7 марта 1933 года протоиерей Петр был арестован вместе с отбывавшим там же ссылку протоиереем Сергием Мечевым и другими лицами. При обыске у него конфисковали переписку, книги и тетради. На допросе 7 мая 1933 года он показал, что придерживается «Тихоновской» ориентации, не согласен с оппозицией митрополиту Сергию о. Сергия Мечева. Отца Петра обвиняли, между прочим, в помощи ссыльным. Он ответил, что помогать не мог, так как сам нуждался. Но, зная доброту и отзывчивость батюшки и матушки, можно предполагать, что они и в стесненных обстоятельствах помогали нуждавшимся. Протоиерея Петра обвинили в том, что он являлся участником антисоветской группы из числа ссыльных и проводил среди населения контрреволюционную агитацию. Виновным он себя не признал. 1 июля 1933 года постановлением тройки полномочного представительства ОГПУ Северного края отец Петр был приговорен к 3 годам заключения в концлагерь, по ст. 58-10. Матушка Мария обратилась в ГПУ с заявлением, в котором просила заменить батюшке заключение в лагерь ссылкой, так как в 44 года он уже инвалид, весь седой, и все равно не может совершать Богослужение, нуждаясь в длительном серьезном лечении. Но это заявление осталось без последствий.

На этот раз отец Петр отбывал срок в исправительно-трудовой колонии в Коноше. Работал фельдшером. В одном из лагерей он какое-то время работал на лесоповале. Однажды на него упала огромная ель и он чудом остался жив. «Вся жизнь моя – чудо», – говорил батюшка, разумея избавление от многих напастей милостью Божией.

В апреле 1936 года протоиерей Петр освободился из заключения и архиепископом Феодором (Яцковичем) был определен священником к Казанской церкви с. Нарма Курловского (ныне Гусь-Хрустального) района Владимирской области. В 1941 году храм с. Нарма был закрыт. 28 апреля 1941 года отец Петр был арестован за неуплату налогов и нарсудом Курловского района приговорен к 1 году заключения в исправительно-трудовом лагере. Заключение отбывал в Угличском ИТЛ. Освободившись 15 мая 1942 года, он вернулся в с. Нарма.

16 апреля 1943 года архиепископ Ярославский и Ростовский Иоанн (Соколов), управлявший Владимирской епархией, назначил протоиерея Петра священником Христорождественского храма с. Заколпья – первого храма, открывшегося в Гусь-Хрустальном районе. В Заколпье отец Петр отчитывал больных. В послужном списке отца Петра благочинный Муромского и Курловского округа протоиерей Иоанн Бакин 25 апреля 1949 года поместил следующую характеристику: «Протоиерей Чельцов поведения очень хорошего. Ревнитель церковной проповеди как с церковного амвона, так и вне его, а также прилагает огромные заботы на благоукрашение своего приходского храма».

Служа в Заколпье, отец Петр посещал окрестные деревни для совершения треб, беседовал с людьми, что потом ему было вменено в антисоветские проповеди о советской действительности. В 1943-1946 годах на его иждивении жили две прихожанки, ушедшие из колхоза.

18 июня 1949 года отец Петр был арестован Управлением МГБ по Владимирской области вместе со служившим в Успенской церкви д. Крюково иеромонахом Иоанном (Стрельцовым) и другими лицами по обвинению в том, что «являясь священником церкви с. Заколпье и будучи враждебно настроенным по отношению к Советской власти примкнул к антисоветскому подполью церковников, действующему на территории ряда районов Владимирской, Горьковской и Рязанской областей, а впоследствии стал активным его участником. Организовывал во время Богослужения антисоветские выступления руководителя подполья <… > и сам выступал с антисоветскими проповедями. Группируя вокруг себя враждебный церковный элемент, среди которого вел агитацию, направленную на срыв мероприятий, проводимых Советской властью; призывал колхозников на невыход на работу и отказ от участия в выборах депутатов в Верховные и местные органы Советской власти. В своем доме хранит монархическую литературу».

19 июня батюшка прибыл во Владимирскую тюрьму МГБ. При нем были крест с цепочкой (изъятый 12 октября), подрясник и самые необходимые вещи: мешок, ватное одеяло, пуховая подушка, свитер, котелок, миска, кружка, ложка, сахар, сухари… Отец Петр был допрошен более 23 раз, но сохранилось только семь протоколов допросов.

На допросе 28 июня, как и впоследствии, протоиерей Петр отрицал все обвинения в контрреволюционной деятельности и заявил, что ничего не знал о существовании нелегальной антисоветской группы церковников. Тем не менее 2 июля 1949 года к прежним обвинениям добавились следующие: «Используя религиозные предрассудки верующих, распространял провокационные слухи о новой войне, поражении в ней Советского Союза и установлении в СССР монархического строя <… > предоставлял свою квартиру для укрытия участников антисоветской организации, проживавших на нелегальном положении». И эти обвинения отец Петр категорически отрицал.

23 июля 1949 года в доме батюшки был произведен повторный обыск, конфискованы 46 книг, два портрета Государя Императора Николая II и его семьи, личная переписка. Из книг известны следующие: две Библии, жития святых, жизнеописания отечественных подвижников благочестия, Киево-Печерский патерик, сочинения св. прав. о. Иоанна Кронштадтского – 5 книг (в том числе «Моя жизнь во Христе»), биография о. Иоанна, составленная иеромонахом Михаилом; «Небесный Отец» (беседы о Боге); сборник журналов «Кормчий», «Воскресный благовест», «Воскресный день», «Современная летопись», журнал «Русский паломник» (три номера); «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого»; доклад отдела о благоустроении прихода (на Священном Соборе Православной Российской Церкви 1917–1918 годов); Иванов-Разумник, «История Русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство в Русской литературе и жизни XIX века». – Петроград, 1918. 5-е издание. Т. 3, 4; Боровой А. А. «Общественные идеалы современного человечества. Либерализм. Социализм. Анархизм». – М., 1906; «Толстой как монархист»; Булгаков С. Н., «Два града. Исследование о природе общественных идеалов». – М., 1917; Арсеньев <?К. И.>., «Царствующий дом Романовых» <?>.

На допросе 15 августа речь шла об изъятой у протоиерея Петра литературе. Приведем выписки из протоколов допроса:

«Вопрос: У Вас при обыске было изъято много различной контрреволюционной литературы монархического толка, скажите, когда она была Вами приобретена?

Ответ: Изъятая у меня литература в основном была мною приобретена в разное время, когда я еще проживал в г. Смоленске на протяжении 1915–1927 годов. Книгу «Посмертные вещания Нила Мироточивого Афонского» я приобрел у одной старушки в с. Черсево Курловского района Владимирской области, в доме которой ранее проживал ныне умерший священник Леонидов.

Вопрос: С какой целью Вы хранили изъятую у Вас контрреволюционную литературу?

Ответ: Данную литературу я приобретал и хранил для личного прочтения. Читал я ее для обогащения своих познаний.

Вопрос: Кому еще Вы давали читать изъятую у Вас при обыске вышеуказанную литературу?

Ответ: За период моего проживания в с. Заколпье ко мне приезжали и останавливались в моем доме разные знакомые и незнакомые граждане, всех я сейчас не помню. В частности, припоминаю, зимой 1949 г. ко мне приезжала в гости из Смоленска моя бывшая прихожанка Иванова Анна Васильевна, которая проживала у меня две недели. Летом 1949 г. на две недели в гости приезжала ко мне из г. Москвы врач – Мечева – это ее девичья фамилия, а настоящую фамилию ее я не помню, по имени Ирина Сергеевна, дочь священника Мечева Сергея, отбывавшего наказание совместно со мной в г. Кадников, сейчас находится где-то в ссылке. Неоднократно приезжал ко мне гостить из Спас-Клепиков муж моей сестры бывший диакон Панов Василий Дмитриевич. Останавливавшимся у меня вышеназванным и другим гражданам я давал читать отдельные книги из моей библиотеки, такие как: Кронштадтского – «Моя жизнь во Христе»; «Русские подвижники»; «Жития святых» и другие религиозно-нравственного содержания. Книги наиболее контрреволюционно-монархического содержания, такие как: «Посмертные вещания Нила Мироточивого», Булгакова «Два града», вышеупомянутый сборник журналов («Кормчий», «Воскресный благовест» и др.) и другие им подобные книги я читать никому не давал, а только читал их сам. Читая эти книги, я пытался выяснить взаимоотношение между христианством и социализмом.

Вопрос: Неужели вам непонятно, что хранить контрреволюционную литературу преступно?

Ответ: Это для меня понятно, но изъятая у меня литература была издана еще до существования Советской власти, а поэтому я считал ее возможным хранить у себя и не видел в этом ничего предосудительного.

Вопрос: В изъятой у вас литературе, в частности, в журналах «Воскресный благовест» и «Современная летопись» изложены контрреволюционные измышления о большевистской партии и ее создателе, а в книге Булгакова «Два града» изложена контрреволюционная клевета на теорию научного социализма и ее создателя. И вы считаете, что хранить подобную литературу не предосудительно?

Ответ: Я считаю, что за тридцать два года существования Советской власти вышеназванная литература потеряла уже всякую контрреволюционную значимость. Кроме того, в ней освещались и чисто религиозные вопросы, которые для меня, как для священника, представляли известный интерес, а поэтому я и хранил ее у себя».

Из постановления об определении материалов обыска от 21.09.1949 г. следует, что книги и портреты царской семьи были приобщены к следственному делу, (из них сохранились в архиве ФСБ только портреты), а переписка на 113 листах была сожжена.

11 октября 1949 года дело отца Петра было передано в ведение Особого совещания при МГБ СССР. 17 октября УМГБ по Владимирской области издало постановление о заключении Чельцова П.А. после окончания следствия в лагерь особого режима. 3 декабря отец Петр направил заявление начальнику следственного отдела МГБ, но оно не сохранилось.

13 февраля 1950 года Особым совещанием при Министре государственной безопасности СССР протоиерей Петр был приговорен по ст. 58-10, ч. 2, 58-11 к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере. 21-м февраля датирован наряд ГУЛАГа об отправке отца Петра в Минеральный лагерь пос. близ ст. Абезь Печерской ж. д., в котором предписано размещать его изолировано от однодельцев: Рожкова Петра Петровича 1880 г. р., Молостова Георгия Матвеевича 1902 г. р., Русанова Григория Васильевича 1917 г. р., Шагиной Натальи Павловны 1903 г. р., Шамоновой Федосьи Герасимовны 1886 г. р., Стрельцова Тихона (Ивана) Яковлевича 1885 г. р. Но отправлен он был из Владимирской тюрьмы 13 марта, так как этим числом датировано задание на отправку. Этапировали батюшку под усиленным конвоем, как особо опасного преступника.

В декабре 1954 года 10-е отделение Минерального лагеря дало отцу Петру следующую характеристику: «С момента прибытия и до июля месяца 1953 года работал регистратором в санчасти, с июля 1953 года работает заведующим камерой хранения личных вещей заключенных. К работе относится добросовестно. В быту ведет себя хорошо. Нарушений лагерного режима не имеет. Административным взысканиям не подвергался».

1 июня 1955 года батюшке было объявлено, что его жалоба в Прокуратуру СССР оставлена без удовлетворения, осуждение признано правильным. 28 июля 1955 года он через спецчасть лагеря вновь направил заявление Генеральному Прокурору СССР. 30 сентября 1955 года начальник 10-го лаготделения издал постановление о досрочном освобождении отца Петра как престарелого. 5 октября 1955 года комиссией центральной больницы лагеря он был признан инвалидом II группы. Но лишь 28 ноября батюшка был освобожден и выехал в с. Заколпье под опеку матушки Марии, у которой предварительно затребовали письменное согласие взять на свое иждивение престарелого супруга-инвалида. После ареста отца Петра матушку выгнали из дома, отняли дрова, но Господь через добрых людей помог ей прожить.

В Заколпье протоиерей Петр находился под гласным надзором органов МВД как ссыльный поселенец. С 10 декабря 1955 года он стоял на учете в Курловской районной комендатуре, ежемесячно являлся на регистрацию. Переехав в с. Великодворье (Пятницу), 20 марта 1956 года он дал подписку о невыезде без разрешения органов МВД. 28 марта 1956 года отец Петр был снят с учета ссыльно-поселенцев заключением УМВД по Владимирской области и освобожден из-под надзора органов МВД, о чем ему было объявлено 20 апреля того же года.

Воистину, пути Господни неисповедимы. Когда протоиерей Петр поехал к Владимирскому епископу Онисиму за назначением, то встретил в поезде старосту Пятницкого храма в с. Пятница Гусь-Хрустального района Бронину Евдокию Васильевну, которая вместе с казначеей, Алексеевой Марией Тимофеевной, впоследствии схимонахиней Архелаей, тоже ехала к епископу Онисиму – просить священника к их храму, так как служивший там до этого священник вышел за штат 2 декабря 1955 года. Обе они знали батюшку еще по службе его в Заколпье. Они стали просить отца Петра быть священником в их храме, и поэтому 13 декабря 1955 года он подал владыке Онисиму следующее прошение: «Имея искреннее намерение до конца дней своих служить Христовой Церкви, почтительнейше прошу Ваше Преосвященство назначить меня на священническое место к Пятницкому храму с. Пятницы Курловского района». В тот же день назначение было подписано.

На новом месте служения отец Петр в краткое время завоевал уважение и любовь прихожан. 26 февраля 1956 года приходской совет Пятницкой церкви обратился к епископу Онисиму со следующим письмом: «За два месяца служения отца Петра мы, церковные люди нашего прихода, оценили его настроение и усердие и смеем открыто заявить, что вступление отца Петра в наш храм вызвало у всех прихожан умиление и духовную радость. В чувстве этой радости мы приносим Вашему Преосвященству глубокую благодарность за это назначение и, как простые, но верующие люди, позволяем себе обратиться к Вам, Владыко, с общей сердечной просьбой прихожан: благословите отца Петра, как близкого нашим сердцам пастыря, быть священнослужителем нашего храма до конца его жизни».

В 1956 году протоиерей Петр подавал во Владимирскую прокуратуру заявление о снятии судимости, но безуспешно. Узнав об освобождении батюшки из заключения и новом месте его служения, стали приезжать к нему старые друзья и почитатели. Приезжали и новые люди, привлекаемые любовью и состраданием отца Петра к их душевным и телесным немощам, убеждаясь в целительной силе его молитв. Почитание протоиерея Петра народом не нравилось властям, которые препятствовали людям приезжать, некоторых отсылали назад. Злые языки говорили: «Поп в своей церкви открыл поликлинику». Кроме того, власти раздражались его проповедями, произносимыми без оглядки на советскую цензуру. Однажды отец Петр открыто объявил, что в храме стоит шпион, то есть человек, подосланный властями, не называя его имени. После молебна этот человек не подошел ко кресту. Батюшка сказал ему: «Отрекся от Бога-то! Смотри, как бы Господь-то от тебя не отрекся!»

13 мая 1957 года архиепископ Онисим по требованию Уполномоченного по делам Русской Православной Церкви предложил отцу Петру переместиться в с. Устье Собинского района. Прихожане умоляли Владыку оставить батюшку в Пятнице, уверяли, что он совершенно аполитичен, лоялен к Советской власти, собрали в его защиту множество подписей. В результате протоиерею Петру вновь было разрешено служить в Пятницком храме сначала временно, потом постоянно. В 1959 году отец Петр неоднократно просил разрешения сделать пристройку к церковному дому, в которой хотел устроить трапезную для многочисленных паломников, даже намеревался построить ее на личные средства. Но Уполномоченный категорически запретил это делать. 9 июня 1960 года батюшка вновь был вызван к Уполномоченному во Владимир. Из письма отца Петра архиепископу Онисиму от 6 ноября 1911 года можно предположить, что ему предлагали уйти за штат, но он отказался. Приезжал как-то Уполномоченный и в село Пятницу. Спрашивает: «Отец Петр, как Вы?»

Батюшка отвечает: «Да вот, приедет машина, думаю – не за мной ли? Уедет – слава Богу! Опять приедет: не за мной ли?..» Уполномоченный со стыдом удалился.

С 8 по 21 мая 1958 года, в связи с празднованием 40-летия восстановления Патриаршества в Русской Православной Церкви, в России побывал в составе делегации Антиохийской Автокефальной Церкви митрополит Хауранский Афанасий, товарищ протоиерея Петра по Киевской Духовной Академии. Через архиепископа Онисима, участвовавшего в торжествах, он передал отцу Петру благословение, на что батюшка ответил письмом, которое также послал через владыку Онисима.

29 октября 1961 года архиепископ Онисим в поздравлении отцу Петру с 50-летием пастырского служения Церкви Христовой писал: «Ваша жизнь была полна до краев всякого рода лишений, неприятностей и других житейских невзгод и очень мало давала радостей. Ваша крепкая вера в промысел Божий, пламенеющая любовь ко Христу, нашему Пастыреначальнику, давала Вам силы и укрепляла Ваш дух, который в соединении с благодатью Божией помогал Вам превозмогать эти житейские невзгоды и с терпением нести свой жизненный крест».

Протоиерей Петр 6 ноября 1961 года ответил на это поздравление следующим замечательным письмом:

«Ваше Высокопреосвященство, милостивый Владыко и Отец, благословите!

Приношу Вашему Высокопреосвященству свою глубокую сердечную благодарность за милостивое и любезное приветствие меня со днем пятидесятилетия моего служения в сане священника.

За истекшие пятьдесят лет корабль мой душевный носился по морю житейскому, почти постоянно воздвизаемому напастей бурею. Исповедую, – своим спасением от крушения я обязан исключительно неизреченной милости Божией и силе Его, совершающейся в немощи!..

Служение священническое есть крестоношение, и каждый священник страдает со Христом, и во священнике страдает Христос. На Голгофе распятому Господу сатана устами преданных ему людей давал свой льстивый совет: «Сниди со креста!..» «Сниди со креста!» – и мне влагает в сердечные уши враг… «Сниди со креста!»- ведь ты более, чем достаточно, потрудился!..

«Сниди со креста!» – говорит и власть имущий… «Сниди со креста!» – говорят сгущающиеся на церковном горизонте мрачные тучи, наводящие страх и трепет на душу всякого верующего человека…

Что же?.. Оставить ли мне Христа и сложить крест, возложенный на мои плечи Господом?!. Правда, я – человек грешный, и силы мои слабы; однако апостол и меня недостойного, как священника, называет «соработником Христу»… Уйду ли я от Того, Кто «имеет глаголы вечной жизни?!» Да не будет! Буду я и дальше работать в вертограде Христовом, уповая, что и мой старческий труд «не тщетен пред Богом»!..

Буду трудиться на ниве Христовой, пока Сам Господь, смертию ли, или стечением обстоятельств скажет мне, наконец: «Довольно! Теперь иди и получи свой динарий!»

Еще раз выражаю свою искреннюю благодарность Вашему Высокопреосвященству.

Сердечно прошу нашего милостивого Владыку и Отца преподать мне свое архипастырское благословение на дальнейший мой посильный труд на ниве Православной Русской Церкви».

Архиепископ Онисим неоднократно советовался с протоиереем Петром по Богословским вопросам. Так, в июне 1961 года отец Петр составил отзыв о труде святителя Афанасия (Сахарова) «О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви», в котором, в частности, писал: «Можно не соглашаться с основною мыслью автора, – его своеобразным ригоризмом в вопросе о молитве и поминовении усопших, но нельзя не преклониться с благодарным чувством пред его научным трудом, строго выношенным в его верующем и любящем православное Богослужение сердце. Рецензируемая нами работа, бесспорно, – отрадное светлое явление в русской православной мысли». На основе этого отзыва преосвященный Онисим ходатайствовал перед Святейшим Патриархом Алексием I о присвоении епископу Афанасию ученой степени магистра Богословия.

15 июня 1967 года владыка Онисим поручил отцу Петру написать воспоминания о Священном Соборе Православной Российской Церкви 1917-1918 годов, в связи с пятидесятилетием Собора, для публикации их в Журнале Московской Патриархии (неизвестно, были ли они написаны, но опубликованы не были). 4 июля того же года архиепископ Онисим просит его, как члена Собора, разъяснить ему, действительно ли Священный Собор вынес частное определение о разрешении употребления в православных храмах, ввиду недостаточной подготовленности псаломщиков, музыкальных инструментов – органа или фисгармонии.

К празднику Пасхи 1963 года протоиерей Петр был награжден правом служения Божественной Литургии с отверстыми Царскими вратами до «Отче наш». 1 декабря 1967 года Святейший Патриарх Алексий I по ходатайству преосвященного Онисима наградил отца Петра орденом святого князя Владимира II-й степени. В 1968 году батюшка был награжден вторым крестом с украшениями. 12 апреля 1968 года он писал по этому поводу архиепископу Онисиму: «Я не в силах выразить словами чувство умиления, с которым мы читали послание Вашего Высокопреосвященства о награждении Святейшим Патриархом Алексием моего недостоинства вторым наперсным крестом.

Мы тронуты ходатайством об этой награде со стороны Вашего Высокопреосвященства, так высоко оценившего мое скромное служение Церкви Христовой. В благодарность со слезами земно кланяюсь Вашей святыне и вместе с сотрудниками своими по работе в храме молю: да продлит Господь жизнь Вашего Высокопреосвященства и укрепит силы во святом архиерейском служении!»

Отпусков у отца Петра не было, он почти никуда не выезжал из с. Пятницы на дальние расстояния. В 1957 году батюшка намеревался совершить с матушкой паломничество в Почаев «в знак благодарности Господу за все Его милости», но неизвестно состоялась ли эта поездка. В 1962 году тяжело заболела дочка приемной дочери отца Петра – батюшка с матушкой в октябре ездили навещать ее в Подмосковье и посетили Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. В июне 1965 года протоиерей Петр посетил с матушкой Киевского митрополита Иоасафа (Лелюхина) по его приглашению. Вероятно, владыка Иоасаф был знаком с отцом Петром по Смоленску – он учился в Смоленской Духовной Семинарии и Смоленском Государственном Университете.

***

День отца Петра в селе Пятница строился так: в три часа ночи батюшка вставал на домашнюю молитву. В половине пятого утра был в храме – совершал исповедь, принимал людей. Затем служил Божественную Литургию, водосвятный молебен с акафистом и панихиду по полному чину. Молился он горячо, со слезами. Около 12 часов дня, уставший до предела, шел домой. Через час отца Петра опять вызывали в храм – служить заказные водосвятные молебны. Тут же часто привозили на отпевание покойников. Если на следующий день праздник, то с 16-30 до 20 часов, а то и дольше – всенощная. Вечером батюшка опять беседовал с людьми или отвечал на многочисленные письма. Отдыхал он очень мало.

Службы отца Петра были великолепно-торжественны. Особое попечение имел он о благолепии храма, привлекал к этим трудам прихожан. Храм был отремонтирован, вокруг него восстановлена ограда, стены и потолок украшены росписями по холсту. Служил батюшка без сокращений (несмотря на уговоры жалевших его клиросных), не допускал искажений и поспешности. Чтение было ясным, пение стройным, пели на два клироса. Когда была возможность, отец Петр сам пел на клиросе (он был очень музыкален, имел приятный мягкий голос, дома под аккомпанемент фисгармонии исполнял церковные песнопения). В последние годы жизни батюшка благословлял клиросным после Литургии петь 41 псалом со слов: «Реку Богу: Заступник мой еси, почто мя забыл еси…» Во время этого пения он горько плакал. Служил отец Петр часто, в субботу и воскресенье всегда, а на седмице, кроме праздников, еще и в дни особо чтимых им с матушкой святых, которых было много: например, мученик Трифон, мученик Иоанн воин (ему ежедневно читался акафист). Особо он почитал икону Божией Матери «Скоропослушница».

В отношении совершения треб батюшка был безотказен: крестил, венчал, соборовал, часто выезжал на дом. В каждый из многодневных постов по понедельникам он соборовал множество людей. В посты причащалось нередко до 500 человек. 20 февраля 1969 года архиепископ Онисим обратился в Хозяйственное Управление Московской Патриархии с просьбой изготовить Потир для Пятницкой церкви емкостью полтора литра, так как существующий потир не вмещал частицы, вынутые из большого количества просфор на проскомидии, а еще необходимо причастить 400-500 исповедников. Отец Петр стоял со Святой Чашей до одеревенения ног, рукой его водила церковница. После причащения прихожан он не сразу мог сдвинуться с места. Так он трудился не только до пота лица, но и вся одежда его была мокрая. Но пот его не имел запаха и не оставлял пятен. До храма, или даже до амвона, и обратно, до дома, отца Петра вели под руки, а в последние годы везли на коляске; в храме же он выпрямлялся, появлялись силы.

В 1970 году после коленопреклонных молитв в День Святой Троицы батюшка потерял сознание, упал в алтаре, повредил ногу (видимо, был скрытый перелом). Богослужение окончить не мог, и три месяца, до Воздвижения Креста Господня, не служил, только с большим трудом совершил Литургию на Преображение Господне и на Успение Пресвятой Богородицы. В это время, по благословению архиепископа Онисима в храме служил заштатный протоиерей Алексий Симонов. Он же впоследствии помогал отцу Петру, так как тот долго не мог оправиться от болезни.

Отец Петр часто повторял: «Я не врач, я помочь не могу, я молиться буду, и Господь исцелит». Больных привозили к нему очень много. Нередко среди них были бесноватые - такие на его службе падали в храме. Батюшка читал над ними молитвы, им становилось легче. Одну бесноватую он взял обеими руками за голову и держал минут десять, изнемог сам, сказал окружающим: «Вы думаете, мне это легко?»

Обычно отец Петр накладывал на больные места епитрахиль или руку. А был случай – ударил чтеца по щеке – исцелил его от зубной боли. Также одна раба Божия просила батюшку: «Побей меня по голове, у меня уши не слышат». Другую, которую он в первый раз видел, отец Петр вдруг начал трепать за платок; она призналась, что справедливо наказана им за пристрастие к вину. Еще случай – сильно выпивал священник, так что даже разум у него помутился. Отец Петр благословил его пожить в Пятнице, исповедоваться, причащаться, а сам за него молился. И священник получил исцеление.

Схимонахиня Харитина, ныне живущая в Пятнице, рассказывает: «Люди к нему будто крестным ходом шли. Когда-то и я в их числе сюда попала. Пришла за благословением на операцию, потому что у меня раковые опухоли пошли по телу. А отец Петр сел со мной рядом и спрашивает: «Что у тебя болит?» Я хотела показать уплотнения, а он мне: «Не надо». Повел меня к алтарю, стал молитву читать. Потом молебен отслужил, благословил меня. И я поехала. А в больнице меня врачи осмотрели и говорят: «У тебя все хорошо, езжай домой». Но я домой не поехала, приехала в Пятницу и осталась здесь жить, потому что за спасение свое должна отблагодарить Господа».

По молитвам отца Петра исцелилась раба Божия Антонина из Подмосковья, двенадцать лет страдавшая расслаблением из-за тяжелой болезни позвоночника, расстройства нервной системы и некоторых других функций организма. Во время Богослужения батюшка благословил людям молиться на коленях, Антонину поставил на свободном от певчих клиросе, сам особо молился за нее и время от времени подходил к ней, называя ее грехи. Получив облегчение, а затем и полное исцеление, Антонина постоянно ездила в Пятницу к отцу Петру до самой его кончины.

В поселке Великодворье проживает ныне схимонахиня Иоанна (Грекова) с дочерью Ольгой. Первоначально схимонахиня Иоанна, тогда еще Александра, ездила к отцу Петру из с. Спас-Клепики Рязанской области, а в июне 1970 года вместе с дочерью переехала в пос. Великодворье и стала постоянно ходить в храм великомученицы Параскевы. Ольга вспоминает о чудесных исцелениях по молитвам отца Петра:

«Однажды мама обожгла руку электрическим утюгом и сразу получился пузырь в виде нарыва, а соседский мальчик нечаянно сорвал этот нарыв, и рука разболелась. Когда мама пришла в храм на праздник, то сказала отцу Петру, что рука очень болит и она боится не отстоять обедню. Отец Петр посмотрел на ее руку, ничего не сказал, а боль в руке через некоторое время перестала: и обедню мама отстояла, и рана зажила.

В другой раз прострелило у нее спину, лежала в постели, не могла вставать. Позвонили в поселковую больницу, там спросили про возраст (ей было 55 лет), ответили, что таких не лечим, старая мол. Тогда сообщили отцу Петру о ее болезни. Он молился за обедней, поминая о здравии, и через две недели она поправилась и без больницы, по молитвам отца Петра.

Рядом с нами, на улице Вокзальной живет Шешенева Александра, которая рассказала, как ее исцелил отец Петр. В 1966 году она со своей семьей переехала в пос. Великодворье и однажды в конце августа случилась с ней беда. Пошла утром доить корову, была здорова, а пришла больная. В правом боку под ребрами была страшная боль, что-то там каталось, как шар какой. Она мучилась сильно, кричала от боли, повезли в поселковую больницу, там проверили давление, сердце, что-то ей дали, какие-то лекарства, но ничего не помогало, помочь ничем не могли, врач сказала, что эта болезнь не докторская. Так мучилась она четыре дня, пока не приехала мать и не повезла ее к отцу Петру. Тот повел ее в церковь, молился и дал ей воду, которую велел пить и умываться, и на третий день все прошло.

Также на нашей улице живет Крылова Галина. Она рассказала следующее: когда ей было 19 лет (в 1970 г.), у нее на ягодице появились нарывы с черными головками. Когда они прорывались, то она теряла сознание, падала, такие сильные были боли, но нарывы прорывались и опять появлялись. Врач ничего не могла сделать, чтобы они прошли. Тогда она пошла в село к отцу Петру (кто-то ей подсказал), он держал ее за руку в церкви, а сам читал молитвы, дал водичку. Она пила и мазала ею больные места, и все прошло. У ее 4-х месячной дочки появилась на руке шишка. Врачи предложили операцию, но она отказалась, не дала резать ручку младенцу (это было в 1975 г., уже после смерти отца Петра). Она взяла с могилы отца Петра земельку и прикладывала к ручке дочки, и шишка исчезла».

Сохранилось несколько писем отца Петра семье, проживавшей в деревне Аверкиево Спас-Клепиковского района Рязанской области. Приведем одно из них, от 20 мая 1970 года:

«Христос Воскресе!

Всех приветствую с Светлым Христовым Воскресением! Святая небесная радость и мир Христов да пребудут в сердцах Ваших и семьях Ваших!

Я получил от Вас все, и перевод, и письмо. Сердечно за все благодарю. Молюсь за всех, и за прот. Сергия, и за Николая. Как я боюсь, что он станет алкоголиком! Слезы жены да коснутся его сердца и да удержат его от пьянства!

Я прошу у всех вас прощения в том, что по своей загруженности и по своей старости я никак не могу быть исправным в переписке. Но молитвы о вас я не оставляю. Берегите себя от безбожия, от отступления от Христа. Берегите чистоту душ своих!

Смотрите: сколько теперь людей обратились в животное состояние и стали хуже животных – обратились в скотство!

Не обижайтесь на меня!

Господь да не оставит всех вас Своими милостями! О. Сергию не забудьте передать мой братский привет: Христос Воскресе!

Матушка моя все болеет.

Господь да помянет Вашу жертву!»

Батюшка вырыл около своего дома колодец и благословлял брать из него воду, говоря: «Пейте водицу, мое благословение в ней». Часто давал приезжим святой воды или маслица, благословлял помазывать маслицем и больную скотинку.

К людям отец Петр был очень внимателен, доброжелателен. Каждого помнил, издалека узнавал, обо всех приезжих знал, и рассказывать ему не нужно было, насквозь людей видел. После Богослужения церковница, бывало, начнет выводить народ из храма, жалея отца Петра, а батюшка выйдет из алтаря и скажет: «Вот Вы, в зелененьком платочке, вернитесь». И все люди опять возвращаются. Часто и матушка Мария, видя изнеможение отца Петра, говорила приезжим: «Батюшка отдыхает, не беспокойте». А он дождется, пока матушка задремлет и уйдет потихоньку в храм, к страждущим людям.

Благодарные люди присылали батюшке с матушкой продукты, а они кормили богомольцев и помогали нуждающимся - продуктами, одеждой, деньгами.

Пищу варили в русской печи в небольших чугунках: щи, кашу, картошку, компот или кисель клюквенный. И хотя трапезовало много людей, пища еще оставалась – ее разносили по частным домам, в которых останавливались приезжавшие к отцу Петру люди. К еде батюшка был неприхотлив. Пища подкисла, скажет: «В тюрьме хуже».

Присылали батюшке и ткань на облачения, зная его любовь к торжественному богослужению. У него было около тридцати холстинковых вышитых облачений. После его смерти их раздали священникам. Обычно отец Петр ходил в светлой одежде, особенно летом. Подрясники у него были белого, розового, молочного цвета.

Отец Петр отличался великодушием, кротостью и незлобием, был миротворцем. Например, одаривал недругов. Доброта в нем сочеталась со справедливой строгостью; чувствовалось, что он имел власть не только исцелить, но и наказать для вразумления.

Приведем воспоминания современников о святом праведном отце Петре.

Архимандрит Авель, наместник Иоанно-Богословского монастыря Рязанской епархии, с отроческих лет восприял почитание отца Петра и его матушки Марии от своих земляков - рязанцев. Когда он уже был в священном сане и служил в Рязани, многие пожилые рязанцы часто обращались к нему, как к своему духовнику, за благословением – поехать к отцу Петру. А когда отцу Авелю предстояла поездка на Афон, рязанцы со скорбью сообщили об этом отцу Петру. Батюшка улыбнулся и сказал: «Какая же это скорбь? Это скорее для вас радость и милость Божия, что за вас будет на Афоне молитвенник и предстатель перед Матерью Божией». «Да нам жалко отца Авеля, ему там будет тяжело». А он опять с улыбкой сказал: «Он у вас ведь сейчас блаженствует, а там – царствовать будет. Ему здесь было хорошо, и там будет хорошо». Все исполнилось по слову отца Петра.

В 1961 году архиепископ Мельхиседек (Лебедев), тогда еще священник Василий, служил в Орехово-Зуево. Случилась у него большая скорбь, и по просьбе митрополита (тогда епископа) Никодима (Ротова) отец Авель поехал в Орехово-Зуево, чтобы утешить отца Василия. Зная, что он с детства любит и почитает как Божия человека протоиерея Петра, отец Авель предложил ему совершить паломничество к святыням города Владимира, а затем посетить отца Петра. Была зима, рано темнело, друзья приехали в село Пятницу поздно и думали, что батюшка уже отдыхает. К их удивлению, отец Петр ждал их – велел и лежанку натопить, и самовар поставить. Напоив гостей чаем, он до утра беседовал с ними за столом, а на прощание сказал: «Братцы, я вас очень прошу, живите благочестиво и целомудренно, один из вас скоро будет архиерей». В 1963 году отец Василий поступил в Троице-Сергиеву Лавру, был пострижен в монашество, а 17 июня 1965 года хиротонисан во епископа.

«Отца Петра отличала необычайная простота и приветливость, – вспоминает архиепископ Мельхиседек (Лебедев). – Для каждого, обращавшегося к нему, он находил время и ласковое слово, особенно для приезжавших издалека. А приезжали к нему из разных мест – из Москвы, Петербурга, Смоленска и других городов. Он проводил общие исповеди, но не типовые, а особенные. Батюшка глубоко знал душу человеческую, умел сострадать немощам человеческим, помогал людям бороться с грехом. Я не встречал священника, который бы молился так проникновенно, как отец Петр. А Божественную Литургию он всегда совершал со слезами. Люди чувствовали силу его молитв. Например, очень многие издалека приезжали за освященной им водой: сначала он освящал небольшой сосуд, а потом потребовался целый бак. Обладал даром прозорливости. Так, одна прихожанка вознамерилась что-то привезти, а потом пожалела. Приезжает. Батюшка принимает гостинцы и спрашивает: «А где то-то?» «Простите, забыла… » «Не надо забывать… » Любил пошутить. Спросит кто-нибудь: «Батюшка, как спалось?» – «Ой, плохо». - «Что такое?» - «Да ночь была коротка… »

Несмотря на все смуты времени, отец Петр всегда оставался верным Московской Патриархии. Я приезжал к нему для духовного общения – кроме бесед, батюшка разрешал пользоваться его библиотекой. Матушка его была тоже замечательная, всех нас привечала, но и воспитывала. Чтобы даром хлеб не ели, пошлет в лес за дровами. Когда я поступал в семинарию, они меня приодели, так как я был в нищенском состоянии. Потом отец Петр помогал мне материально.

Когда я был у него за несколько дней до кончины, батюшка сказал, что перед этим исповедывался у посетившего его архимандрита Кирилла (Павлова), но пожелал исповедоваться и у меня – я тогда был уже в архиерейском сане. Об отце Кирилле отец Петр отозвался очень высоко, особенно отметил его скромность и смирение.

Надо сказать, что и до тяжелой болезни отец Петр обычно исповедовался у приезжавших к нему священников, так как в Муром, к окружному духовнику, ему очень трудно было добираться».

«Отца Петра Чельцова мне пришлось видеть два раза, – вспоминает архимандрит Кирилл (Павлов). – Один раз мы приезжали к нему, я у него исповедовался, потом мы приезжали его соборовать, а третий раз приехали уже на похороны. Осталось о нем впечатление как о человеке высокой духовной жизни, любвеобильной, доброй души, такой уважительной. У него была старая христианская закваска, сугубо православный священник был. Народ его очень почитал. Когда мы приезжали, у него было очень много посетителей. Все шли к нему за утешением и с вопросами, взять благословение, исповедоваться. Когда он Литургию служил, всегда народ старался попасть на его службу. Перед смертью батюшка был в твердой памяти, говорил близким, что испытывает большую болезнь, скорбь, но спокойно все переносил, говорил, что уповает только на милость Божию».

«С отцом Петром Чельцовым я познакомился в 1958 году, когда служил в Кресто-Воздвиженском храме с. Нарма Гусь-Хрустального района Владимирской области, где ранее отец Петр служил сам, – вспоминает протоиерей Виктор Кукин, клирик Христо-Рождественского Собора Г. Александрова Владимирской Епархии. – Там была похоронена его мама, раба Божия Ольга. Он просил меня приезжать к нему почаще, чтобы брать у него вино и муку. Батюшка хотел, чтобы при совершении Богослужения в Нарме употреблялись пожертвованное им вино и мука для просфор. Я старался приезжать чаще, навещать его. Мне тогда было 23 года, и я ездил к нему, как к благостному старцу, за советом, за помощью. Меня очень удивляло, что у него всегда было много прихожан, которые приезжали со всех концов Отечества со своими скорбями, болезнями – приезжали для исцеления. И он всех радушно принимал, всем помогал, служил молебны, отчитывал бесноватых. Каждый день храм был полон народа.

Когда отец Петр совершал исповедь (часто он исповедовал), он видел, кто с чем приходил к нему. Людей с тяжкими грехами отводил в сторону и занимался с ними отдельно. А мне всегда говорил: «Стой, смотри и учись». Однажды во время исповеди отец Петр сказал одной женщине: «А я не колдун, я исцеляю именем Иисуса Христа». Она упала к ногам его и просила прощения, потому что в действительности так подумала о батюшке. Он обладал даром прозорливости, и я убедился в этом, когда однажды приехал с матушкой к нему. По дороге я пожурил матушку: «Зачем ты купила жесткие конфеты?» А матушка мне ответила: «Но они чисто шоколадные». Когда мы вошли в калитку, батюшку везли в колясочке, и он с улыбкой сказал: «А конфеты хоть не такие, но неси, матушка, неси, моя матушка будет очень рада». Матушка Мария была опорой отцу Петру во всем. Она помогала ему в приеме многочисленных паломников.

Меня удивляла вера, с которой отец Петр претерпел репрессии, гонения, многолетние заключения. Когда он возвращался домой после заключения, представители местной власти говорили ему: «Ты еще жив?» А он с улыбкой отвечал: «Лес рубят – щепки летят».

Духовными чадами отца Петра были многие священники Владимирской, Московской, Рязанской епархий, в том числе и священник Василий Лебедев, ныне архиепископ Брянский и Севский Мельхиседек. Мы с ним вдвоем часто навещали батюшку и он просил нас, помогать ему служить молебны. Старались приехать 3 января на память святителя Петра, митрополита Московского, чтобы поздравить батюшку с Днем Ангела. Однажды в этот день съехалось 10 священников, и мы соборно отслужили молебен святителю Петру несмотря на протесты властей.

После того, как меня перевели на приход в село Старые Котлицы Муромского района, я стал реже приезжать к отцу Петру. На погребении его не сподобился быть, так как не дошла вовремя телеграмма о его кончине. А на 40-й день мне довелось участвовать в Богослужении, которое совершал Архиепископ Владимирский и Суздальский Николай (Кутепов), ныне митрополит Нижегородский и Арзамасский, в сослужении около 40 священников. И после блаженной кончины святого праведного протоиерея Петра я всегда прошу его святых молитв и чувствую его предстательство обо мне».

Вспоминает священник Леонид Тепляков: «В 1966 году Владимирский архиепископ Онисим рукоположил меня во пресвитера к Введенскому храму села Флорищи Кольчугинского района Владимирской области. Вскоре мы с моей супругой, быв наслышаны о протоиерее Петре как исключительном человеке и священнике, поехали к нему в село Пятницу. Я увидел старого священника с пронзительным взором, с мохнатыми бровями, очень благожелательного и умного. Потом мне пришлось много раз бывать у него, особенно когда в 1969 году я был переведен в находившееся недалеко от Пятницы село Заколпье, где до последнего своего ареста служил отец Петр.

Протоиерей Петр происходил из древнего Рязанского духовного рода Чельцовых, был духовно-мудрым, духоносным человеком. Не казался и не хотел казаться, а был православным. Общаясь с ним, можно было сказать, что видишь воплощенное православие. И Господь, несмотря на все заключения и ссылки, хранил его до 80-ти с лишним лет нам в назидание.

Имея высшее духовное образование, отец Петр тем не менее был очень близок к народу, старые русские благочестивые крестьяне весьма его уважали и почитали. Он мог разговаривать и с академиком, и с простолюдином, у него окормлялись самые разные люди, и священники, и миряне, среди которых было немало репрессированных, окормлялись и духовно больные.

Батюшка говорил о себе, что когда служил в Смоленске, то и не думал, что храмы закроют и начнутся гонения. А когда был арестован, то уже не думал, что вновь откроются храмы и начнется возрождение церковной жизни: ожидал пришествия антихриста и готовился к Страшному Суду. Это свидетельствует о его высокой исповеднической настроенности.

Псаломщик храма с. Заколпье, служивший там еще с отцом Петром, рассказывал мне о нем следующее. На Пасху к батюшке столько приходило народа, что пространство у Царских врат между железными перилами завязывалось веревками, чтобы народ не подавил отца Петра. С каждым прихожанином, подходившим ко кресту после Литургии, батюшка на Пасху троекратно лобызался и говорил: «Христос Воскресе». Это неимоверная нагрузка, не считая службы. На ногу батюшка был очень легкий. Одевал лапти и с псаломщиком ходил по деревням для совершения треб. Причем говорил: «Ах, работы мало, работы мало». Это значило, что мало треб. После войны много было людей с нервными расстройствами. Отец Петр соборовал, причащал и даже дерзал читать заклинательные молитвы, то есть отчитывать бесноватых. Нередко он помогал неимущим деньгами – на строительство.

Большим другом его была матушка. Если бы не матушка, батюшка в тюрьме бы не выжил. Матушка собирала ему посылки. Народ очень его любил, помогал выжить в лагерях. Хотя были у него и неприятели, радовались, что его арестовали.

Много раз я бывал на молебнах у отца Петра. Каждый день он служил для приезжих водосвятный молебен, причем из нескольких чинов брал особые прошения: за болящих и другие. Воду разбирали приезжие, а остатки этой воды выливались в определенный колодец, и потом из этого колодца люди брали воду для освящения, для питья. Таким образом, колодец постоянно освящался от молебна. И даже когда отец Петр болел, а затем ушел из жизни – люди приезжали к этому колодцу и брали воду, и по вере, видимо, получали, иначе бы не ездили, не брали.

У отца Петра в церкви не было электричества, в доме было. В его доме я не видел ни одной светской книги, газеты или журнала, хотя он был человеком просвещенным, разумным. Часть его библиотеки конфисковали при арестах, а часть осталась. Я читал у него (почему-то у него особенно хорошо читалось, в церковной ограде) «Моя жизнь во Христе». Это была его настольная книга. Он очень любил праведного отца Иоанна Кронштадтского. В доме у него были особые иконы, которые батюшка всю жизнь собирал.

Незадолго до смерти отец Петр сломал ногу, был физически слаб, – но разработал ногу, стал служить. В это время я приехал к нему – его везли из дома до церкви на коляске; в церковь он шел сам. Он взял меня за руку и оперся на мою руку, и я почувствовал силу, которая входила в меня, исполняла меня. В немощном теле была Божественная сила; это меня приободрило, подняло, духовно я почувствовал себя лучше. Вспомнились слова Евангелия: «Яко сила от Него исхождаше» (Лк. 6. 19).

Был случай: отец Петр не советовал одной рабе Божией выходить замуж. Она не послушалась, и вскоре муж бросил ее.

Сам был свидетелем: когда приезжали к батюшке со сложными вопросами, например, делать ли операцию (трепанацию черепа) и т. п., он писал записки «да», «нет», «да», «нет», клал их на Престол и молился, служил Литургию. Потом брал тарелочку и говорил кому-либо из находящихся в алтаре: «Возьми скрученную записочку». И в зависимости от того, что там было написано, «да» или «нет», выходил и говорил людям. То есть упования на себя не было, а была молитва. Вопрошал Господа, когда сам сомневался.

Во время Богослужений отца Петра я молился в алтаре, пел на клиросе. Никакая запись не передаст того состояния, которое было при его служении. Он излучал из себя для желающих принять особый духовный настрой, который проходил до самого конца храма. Народ чувствовал, что батюшка на самом деле молится, предстоит Богу. Ты не один, а кто-то впереди тебя стоит и с Богом говорит. Он молился со слезами, но это не была истерика. И в алтаре никакой лишней суеты не было: отец Петр так служил, что суетиться около него было стыдно. Небольшой деревянный храм был переполнен народом, и душно, и трудно было… То удивительно, что батюшка до последних дней обходился без помощников.

У него была Русь, у него была молитва, у него была особенная тишина и в доме, и в церкви, и прихожане-то у него были особенные – основной костяк, конечно, потому что приезжали к нему многие люди, разные люди. И никто не уходил от него недовольным. Приведу отрывок из стихотворения, написанного о протоиерее Петре отцом Димитрием Фроловым:

Народ не видел в нем отказа,

Не говорил он им: «Постой»,

В храм возвращался по три раза

И утешал народ слезой.

С тобою сам, бывало, плачет,

Расскажет быль суровых дней

И ничего в душе не спрячет,

Помочь старается скорей.

К нему спешили старожилы,

К нему ютился стар и млад,

К нему плелись, теряя жизни силы,

Он всех с любовью принимал.

Даже находясь при последнем издыхании, отец Петр принимал людей. К нему и тогда приезжали, и тогда он с людьми беседовал.

Владимирский архиепископ Николай (Кутепов), ныне митрополит Нижегородский, узнав, что отец Петр при смерти (умирал от рака), послал меня к нему. Мне, недостойному, довелось несколько раз исповедовать его и причащать. Перед причащением он всегда облачался в подрясник, епитрахиль, поручи и принимал Святые Дары стоя, хотя ему было очень больно. Когда я однажды затянул службу (произнес две проповеди), то он мягко укорил меня – видимо, тяжело ему было ждать. Но он всегда ждал до конца Литургии, не пил и не ел. На день памяти святого князя Александра Невского я уехал послужить в свой храм, так как должны были приехать на службу прихожане. И в этот именно день отец Петр отошел ко Господу. Ухаживавшая за ним Мария Тимофеевна, впоследствии схимонахиня Архелая, рассказывала, что когда у него начался предсмертный бред, он взял ее руку и стал щипать, представляя, что вынимает частички из просфор на проскомидии – поминал имена вслух. Знал, что в этот день память святого князя Александра.

Уходил он в разуме, разум у него уходил последним, и бред-то у него был разумный – неумолкающее предстояние Богу.

Мне удалось приехать из Заколпья в село Пятницу только к вечеру этого дня. Народу на погребении было видимо-невидимо, и все было благочестиво и благочинно.

Отец Петр жил с Богом, в Боге и под Богом, говоря словами святого праведного Иоанна Кронштадтского».

Протодиакон Павел Иванович Смирнов из г. Рязани был у отца Петра один раз вместе со своим братом священником Иоанном Смирновым. Батюшка исповедывал их по рукописной тетради, в которой к исповеданию грехов были приписаны его заметки о покаянии. Эти заметки, видимо, служили конспектом для проповеди отца Петра при совершении общей исповеди; они исполнены евангельской пастырской ревности взыскать погибшую овцу Христову. Приведем небольшой отрывок из рукописи: «Если ты до того расслабел грехом, что потерял самое произволение к добру; если прокажен, глух и слеп душею; если ты столько повиновался диаволу, что поступил совершенно во власть его, и, действуемый насилием врага, сходствуешь с беснующимся: то и тогда не посумись приступить к покаянию и услышишь: «Отпущаются тебе греси твои!»

Создатель твой есть Создатель и сердца, и ума твоего, и воли твоея. Ты расстроил, растлил их грехом? Создатель может возсоздать сердце чистое из сердца оскверненного… Он может страждущую и изнемогающую волю твою под насилием греха утвердить в добре, и воля твоя может укрепиться и победить грех…

Мертвый по нечувствию и ожесточенной жизни, которая всецело приносится в жертву плоти, греху и тлению! Спящий глубоким сном нерадения и совершенного небрежения о спасении! Господь, видя, что ты провел все дни жизни твоей безплодно, вновь дарует тебе день для беструдного спасения, в который искреннею исповедию пред духовным отцом ты можешь свергнуть с себя все бремя грехов своих.

Полное невнимание к Евангельским заповедям, как бы к нравоучению, которое можно и не исполнять, влечет за собой решительную погибель.

Займемся своим спасением! Не сочти какого-либо поступка маловажным, извинительным! Обвини себя, чтобы получить обильное оправдание от Бога! Решись обнажить с откровенностию язвы перед отцом духовным! Не оставляй в сердце тайной дружбы, тайной связи со грехом, скрывая его, отлагая открытие до будущего времени! Иначе твое покаяние будет не истинным, лицемерным, в душе твоей будет оставаться залог, причина к продолжению жизни греховной. С решительностью возненавидь грех! Измени ему обнаружением его, – и он убежит от тебя. Обличи его, как врага, – и примешь Свыше силу сопротивляться ему, побеждать его!

Тягчайший из грехов – невнимание к словам Спасителя, пренебрежение Спасителем. А Спаситель говорит нам: «Покайтеся! Измените жизнь греховную на жизнь Евангельскую!»

Зачем вы гибнете, христиане, вечною смертию от грехов ваших?..

От того окончательно гибнут христиане, гибнут вечною смертию, что во все время жизни земной занимаются одним нарушением обетов крещения, одним служением греху; они гибнут от того, что не удостоивают ни малейшего внимания Слова Божия, возвещающее им о покаянии. В самые предсмертные минуты они не умеют воспользоваться всемогущею силою покаяния. И это потому, что в душах наших угасло совершенно чувство сознания своей греховности и желание освободиться от нее. Умерщвленные грехом ум и сердце всецело обратились к земле, служат раболепно тленным пожеланиям плоти; эта плоть не способна к общению с Богом. Ты захотел сделаться яко Бог и от этого сделался по душе подобным диаволу, по телу подобным зверям и скотам». Приведенные здесь мысли отца Петра очень близки к творениям святителя Игнатия (Брянчанинова).

Отец Петр примерил на протодиакона Павла архиерейский омофор – для его брата, священника Иоанна, который впоследствии действительно стал архиереем*. Батюшка благословил после своей смерти передать отцу Павлу тросточку, будто хотел сказать, что у него будут больные ноги – так и получилось.

Племянница отца Петра, Цветаева Ольга Александровна, пишет: «Мое первое «знакомство» с отцом Петром состоялось, когда мне было немногим больше годика (в то время был 1936 или 1937 год). Он приходил к нам домой (жили мы в Рязани), и мама, двоюродная сестра матушки Марии, старалась чем могла накормить его и обогреть. Это был, видимо, один из плохих периодов его жизни, об этих посещениях он помнил до старости и был благодарен маме. Маму мою, Марию Михайловну Лаврову, он знал с ее раннего детства, еще до женитьбы на тете Мане – маминой сестре.

Дело в том, что отец мамы был священником, звали его отец Михаил Викторов (1870 г. р.), служил он в церкви с. Болошнево Рязанского района. У дедушки Михаила отец Петр делал свои первые шаги священника, учился у него, уважал и любил его, а потом перенес эту любовь на маму (1906 г. р.) и меня (1935 г. р.).

Брак их с тетей Маней был счастливым, они очень любили друг друга, но детей им Бог не дал, поэтому они взяли из приюта девочку Марию, вырастили и воспитали ее, как родную дочь.

Дальнейшая жизнь отца Петра была очень тяжелой; притеснения, ссылки. В моем детском сознании этот период жизни покрыт темной пеленой, страхом: дедушка Михаил умер в 1933г. в ссылке в Пинеге; отца Петра взяли ночью и увели; забирали многих; обо всем говорили шепотом, чтобы и стены не услышали; мама все время плакала. «Жми, души длинноволосых!» – слышались такие выкрики.

Шли годы… И вдруг просветлело! Что-то изменилось, и родные радостно заговорили, что отца Петра освободили и разрешили ему служить в церкви с. Пятница Владимирской области, где они и прожили с тетей Маней до самой смерти. Добираться в Пятницу в 1950-е годы было очень трудно. Помню: ночь, узколинейная железная дорога, затем пересадка на большой поезд и дорога лесом пешком, но зато потом ожидал нас радостный прием дорогих тети Мани и дяди Пети. Отец Петр был в то время уже в преклонном возрасте и нездоров, но меня всегда поражали его глаза – молодые и ясные, которые, казалось, видели тебя насквозь; такие они были у него до самой смерти.

Домик, где жили дядя Петя и тетя Маня, был маленький, располагался около церкви, все очень скромно, необходимая мебель, все стены увешаны иконами, множество горящих лампад: покой, умиротворение, и так хорошо и легко делалось у меня на душе, особенно когда отец Петр подолгу беседовал со мной о многом. Иногда он играл на фисгармонии и пел религиозные песнопения и молитвы, которые глубоко западали в мою душу. Он понимал людские слабости, умел хорошо пошутить.

С приходом отца Петра церковь в Пятнице стала как бы воскресать, народу прибывало все больше и больше, но самое главное – это службы и проповеди отца Петра. Они были необыкновенны. Такой душевный покой и радость охватывали меня, хотелось молиться, быть лучше.

Молитвы отца Петра были настолько сильны, что они изгоняли бесов из людей. Это я знала из рассказов мамы, которая все видела своими глазами, а потом я убедилась в этом сама. Помню, идет служба, запели «Херувимскую», вдруг раздается резкий крик: женщина, которая стояла совсем рядом с отцом Петром, кричала, извивалась. Крик был нечеловеческий, мурашки поползли по коже от страха, а женщина кричала, плевалась в отца Петра, изливала на него всяческие ругательства, а он спокойно продолжал крестить ее, кропил святой водой, прикладывая руку к ее голове, и постепенно она затихла. Женщина была бесноватая. Приводили ее в церковь неоднократно, потом она вылечилась и говорила, что все это происходило помимо ее воли.

Отец Петр продолжал служить, благословлять, крестить, венчать, давать советы, выполнять все требы, и так каждый день до самой кончины. Люди потоком шли к нему, и он никому не отказывал в беседе, после службы прямо в церкви, по дороге домой и дома.

На кухне у них стоял длинный обеденный стол, и, сколько я видела, за ним всегда было много народа: кормили нуждающихся людей, кормили тех, кому нужно было ночью отправляться в обратную дорогу, а приезжали люди издалека, они получали у отца Петра духовную пищу, моральную поддержку и помощь.

Несмотря на возраст и такую загруженность, он вел огромную переписку. Стол его был завален конвертами. И где только он брал силы всем отвечать, никого не оставлял без ответа, всем старался помочь, молился за всех. В моей жизни отец Петр играл большую роль. Он благословил меня на учебу – я закончила мединститут; давал советы, венчал меня, крестил дочку (в то время это было для меня запрещено).

Когда отец Петр стал совсем стареньким, он все равно продолжал служить в церкви, его под руки приводили домой после службы, усаживали в плетеное старинное кресло, и он, сидя в кресле, с закрытыми глазами продолжал беседовать с людьми. Староста Мария Тимофеевна, бывало, скажет ему: «Батюшка, хватит, отдохните». Он отрицательно покачает головой: «Я выполняю свой долг, скоро буду отдыхать». И сейчас в трудных обстоятельствах моей жизни я чувствую Божие провидение и помощь. Это молитвами отца Петра и всех моих духовных сродников в трех поколениях».

Вот как вспоминает о протоиерее Петре и матушке Марии Амелина Вера Петровна, проживающая в Рязани:

«Моя мама, Успенская Ольга Сергеевна, была двоюродной сестрой матушки Марии. Учась в Епархиальном училище, каникулы мама проводила в доме своей тети, Анастасии Ивановны Стародубровской, матери Марии Ивановны. Там она и познакомилась с Петром Алексеевичем Чельцовым, тогда еще женихом Марии Ивановны. И эта дружба продолжалась всю жизнь. <… > Примерно в 1947-1948 годах произошло мое личное знакомство с отцом Петром. Однажды, придя домой, я увидела человека седовласого с пушистой бородой, добрыми глазами. На нем была гражданская одежда. Улыбаясь, он смотрел на меня. Так как мой репрессированный отец (священник Петр Успенский – ред. ) пропал без вести, и я его плохо помнила, то первое мое ощущение было, что это вернулся папа. Но мама представила меня ему, а его мне. Это был отец Петр Чельцов.

В Рязани жил брат отца Петра, Иван Алексеевич Чельцов. С ним мама тоже поддерживала отношения. Он чем мог помогал нам. <… > В 1961 году приехала навестить нас матушка Мария. Жили мы очень бедно. Посмотрев на наше житье, Мария Ивановна попросила подарить им для церкви наш нарисованный холщовый ковер, объяснив, что, один такой у них есть, а надо, чтобы было два. Мы, конечно, подарили его, не понимая, что таким деликатным способом матушка забрала у нас вещь, видимо, давно пришедшую в негодность. А взамен нам был прислан рулон новых домотканых дорожек.

Мария Ивановна уехала, оставив моим девочкам много гостинцев, чем они избалованы не были. А после этого мы стали получать посылки с продуктами, сладостями, письмами, написанными отцом Петром. Одно из них сохранилось до сих пор. В нем отец Петр поздравляет меня с днем Ангела и справляется о здоровье мамы.

Вскоре мы получили приглашение от батюшки пожить летом в их доме, в Великодворье, на которое с радостью согласились. К этому времени я с детьми осталась одна, и такая помощь была нам, как от Бога. Приехав, мы стали жить полностью на обеспечении матушки Марии и отца Петра. Почти ежедневное общение моих девочек с отцом Петром и матушкой, их беседы с нами, образ их жизни повлияли на становление характеров и не прошли безследно.

Посещая отца Петра, мы видели, какое большое количество народа тянулось к нему, и главное, как они были встречены. Для всех находилось нужное слово, вразумление. Люди находили успокоение. В их доме постоянно кто-то жил. Отец Петр был великий труженик. Он никогда не возносился над людьми, наоборот, считал, что народ ждет от него невозможного. «Ведь я не врач, я могу только молиться», – часто говорил он. Эту фразу помнят многие. Матушка Мария была ревностной подвижницей. Охраняла его, поддерживала, строго следила за прихожанами. Для нее, больной, в церкви около клироса ставилось плетеное кресло.

Все эти годы с благодарностью вспоминали и поминали матушку Марию и отца Петра. Мои девочки получили кто высшее педагогическое, кто музыкальное образование. И я считаю, что без помощи отца Петра и матушки Марии этого никогда бы не случилось. То мое детское впечатление, что я встретила отца, подтвердилось жизнью. Отец Петр в самые трудные наши годы заменил отца и мне, и моим девочкам».

Летом 1972 года отец Петр тяжело заболел, но, превозмогая болезнь, продолжал совершать Богослужения. Последний раз он служил на память Казанской иконы Божией Матери, 21 июля. Когда после службы закрывал Царские врата, то слезы катились по его щекам.

Перед смертью отец Петр очень страдал, много времени проводил без пищи и сна. Эти страдания напоминают кончину преподобного старца Льва Оптинского. В полузабытьи молился, служил молебны, панихиды, отпевания. Особо молился за Отечество. Матушку Марию парализовало, и за батюшкой ухаживала схимонахиня Еликонида. Незадолго до кончины отец Петр приснился рабе Божией Татьяне, которая помогала им по хозяйству. Она спрашивает: 

– Батюшка, за что Вы так мучаетесь?

– За чужие грехи.

– А Вы раздайте их нам.

– Нельзя.

Перед смертью отец Петр говорил: «Я стою на краю». Во время болезни он соборовался и ежедневно причащался Святых Христовых Тайн.

Скончался батюшка 12 сентября 1972 года, на память святого благоверного князя Александра Невского, в 8 часов 45 минут утра. Почил он мирно, с молитвой на устах.

Гроб с телом отца Петра был принесен в храм, где была совершена панихида, и до погребения читалось священниками святое Евангелие. Отпевали его 14 сентября. Чин погребения совершил архиепископ Владимирский и Суздальский Николай (Кутепов), ныне митрополит Нижегородский и Арзамасский, в сослужении собора клириков из разных епархий. Священники служили в облачениях отца Петра, и потом, по благословению владыки Николая, оставили их себе на молитвенную память о почившем. Погода стояла солнечная, сухая и теплая. Народу было больше, чем на Пасху. Скорбь о разлуке с благодатным старцем растворялась радостью от упования на милость Божию к этому подвижнику благочестия и исповеднику, от надежды, что он будет ходатайствовать теперь о страждущем народе Божием на Небе. Под погребальный звон, при пении ирмосов Великого канона гроб с телом почившего был обнесен духовенством вокруг храма. Отец Петр был погребен за алтарем Пятницкого храма.

Когда гроб с телом протоиерея Петра обносили вокруг храма, за ним следом несли и матушку на носилках, сама она идти не могла. Она плакала так сильно, что утешить ее было невозможно. Прожила матушка Мария чуть больше своего любимого супруга – скончалась она 4 декабря 1972 года, на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Перед смертью часто повторяла: «Ведите меня домой» (так она называла храм). Попросила: «Рядом с батюшкой меня не хороните, когда отойду. Отец Петр у Престола стоит, а я недостойна». Ее похоронили к северу от алтаря Пятницкого храма.

Верующий народ не переставал почитать память протоиерея Петра. Многие приходили и приезжали на его могилу, чтобы помолиться о упокоении его души и попросить его молитв у Престола Божия.

На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, состоявшемся 13–16 августа 2000 года, отец Петр был прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских. 22 октября 2000 года были обретены его честные мощи и положены в Пятницком храме. Торжественное Богослужение в этот день совершали Высокопреосвященнейший Мельхиседек, архиепископ Брянский и Севский и Высокопреосвященнейший Евлогий, архиепископ Владимирский и Суздальский в сослужении сонма духовенства из Владимирской, Московской, Рязанской, Брянской епархий. Храм был переполнен молящимися, большинство из которых причащалось.

29 октября того же года во Владимире состоялось соборное торжество в честь новопрославленных святых Владимирской земли святителя Афанасия исповедника, епископа Ковровского, преподобного Алексия Зосимовского и святого праведного пресвитера Петра Великодворского. Это торжество возглавили Высокопреосвященнейший Николай, митрополит Нижегородский и Арзамасский, Высокопреосвященнейший Симон, митрополит Рязанский и Касимовский и Высокопреосвященнейший Евлогий, архиепископ Владимирский и Суздальский. За Богослужением пел хор под управлением архимандрита Матфея (Мормыля). В храме Богородице-Рождественского монастыря г. Владимира был помещен ковчег с частицей святых мощей священноисповедника Петра.

Публикуется по: «Святой праведный пресвитер Петр Чельцов, исповедник» / автор-составитель ин. Сергия. – М., «Живоносный Источник» в Царицыно, 2001. – 68 с.