Столяров В.П. По следам новомучеников Соловецких: экспедиция на Волкозеро 11–14 сентября 2004 г.

В сентябре 2004 г. совместная экспедиция Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря и Соловецкого отряда Морской комплексной арктической экспедиции (МАКЭ) Института Наследия отправилась на место гибели архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора [1]. В состав экспедиционного отряда входили: игумен Герман (Чеботарь) – благочинный Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря; Вячеслав Столяров – заведующий сектором Института Наследия, начальник Соловецкого отряда МАКЭ; Евгений Саликов – к.и.н., старший научный сотрудник Соловецкого сектора Института Наследия, доцент Российского университета дружбы народов; Виктор Гудков – краснодеревщик предприятия Фонда им. прп. Андрея Рублева; Сергей Котляревич – начальник летно-производственного отдела Северной базы авиационной охраны лесов; Василий Матонин – к. и. н., доцент кафедры культурологии и религиоведения Поморского университета им. М.В. Ломоносова; Владимир Шапкин и Валентин Мамошин – водители ООО «Агат-1». Финансировал проведение экспедиции региональный благотворительный общественный фонд «Вольное дело» (Москва) [2]. Ниже приводятся выписки из путевого дневника.

После закрытия Соловецкой обители в 1920 г. настоятель монастыря архимандрит Вениамин со своим келейником иеромонахом Никифором были отправлены в трудовой лагерь под Холмогоры, где работали на лесоповале, затем некоторое время жили в Архангельске. В 1926 г. подвижники перебрались в село Часовенское, расположенное в сорока верстах к северо-востоку от Архангельска. Этим же летом они с помощью местных православных поселян соорудили себе келью в глухом лесу – небольшую избу площадью около 20 кв. м.

Ближайший населенный пункт – деревня Коровкинская – находился в 40 верстах. Изба стояла на высоком берегу Волкозера, рядом пустынники разбили небольшой огород. Питались они от трудов своих – выращивали овощи, ловили рыбу, собирали грибы и ягоды. Недостающие продукты привозил по зимнику из Архангельска бывший послушник Соловецкого монастыря Степан Антонов. Людей отшельники почти не видели – в течение лета случайно забредали в таежную глушь, со всех сторон окруженную болотами, два-три человека. Так, в отдалении от мирской суеты, в трудах и общих молитвах прошло два года.

Весной 1928 г. комсомолец Владимир Иванов и вор-рецидивист Степан Ярыгин – пришлые люди, поселившиеся в ближайших деревнях, – сговорились ограбить отшельников, надеясь найти у них спрятанные монастырские драгоценности. Вечером 4/17 апреля, во вторник Светлой седмицы, Иванов и Ярыгин вышли к Волкозеру. Они долго выжидали, наблюдая за монахами. Когда стемнело и в избушке погас свет, грабители в темноте начали стрелять в окна. Иванов, заранее изучивший расположение дома, стрелял в восточное окно – туда, где располагалась кровать архимандрита Вениамина.

Никаких драгоценностей в бедной келье отшельников грабители не нашли. Чтобы замести следы, сообщники облили избушку керосином, найденным на чердаке, и подожгли. Мученики-иноки были в то время еще живы, из огня слышались их стоны.

Позже, в начале лета 1928 г., когда Степан Антонов приехал на Волкозеро навестить Соловецких пустынников, он обнаружил только остатки избы и два обгоревших скелета. Вызвали милицию, через некоторое время прибыли следователи, осмотрели место преступления, составили протокол [3]. Преподобномучеников [4] похоронили где-то рядом с пепелищем, в глухом лесу [5]. Прошло с тех пор 76 лет…

11 сентября. Дорога к Волкозеру

В субботний полдень, в день памяти усекновения честной главы св. Иоанна Предтечи, после литургии экспедиционный отряд собрался у Соловецкого подворья в Архангельске [6]. Отсюда нам предстояло, казалось бы, довольно короткое путешествие. Однако 80 км лесной дороги по Семиозерью военный «Газ-66» со специально оборудованным кузовом с трудом преодолел за шесть часов.

Семиозерье – пустынный таежный край, где в середине XX в. располагались зоны, в которых заключенные заготавливали лес. После упразднения исправительно-трудовых лагерей дороги лесозаготовителей стали напоминать стиральные доски, по которым ныне рискуют ездить только самые опытные водители на технике высокой проходимости. На десятки километров вокруг нет ни одного поселения. Изредка за окнами мелькают следы цивилизации – разрушенные строения, бочки из-под солярки, заброшенная ржавая техника. По правому борту видна река Лодьма, по которой прежде из Архангельска в половодье ходили даже грузовые суда. После вырубок леса она сильно обмелела.

По пути остановились у бараков бывшего исправительно-трудового лагеря в Семиозерье. Заброшенные разрушенные здания произвели гнетущее впечатление. Оставался самый трудный участок дороги. Машина несколько километров шла болотом, медленно переваливаясь по настилу бревен, которые проворачивались под колесами в торфяной жиже. Мотор утробно урчал, кузов раскачивался с боку на бок так, что мы вместе с вещами летали от стенки к стенке.

У развилки дорог, не доезжая 3 км до предполагаемого места нашего лагеря, мы с историком Евгением Саликовым и Виктором Гудковым, знатоком здешних мест, сразу же отправились в разведку на поиск сгоревшей избы преподобномучеников. Машина с нашими товарищами пошла дальше, а мы двинулись на север, пешком огибая западный берег Волкозера.

Озеро это довольно большое, вытянутое с запада на восток километра на четыре, весьма причудливой формы. Шли минут сорок, затем довольно долго пытались сориентироваться в сумрачном лесу на крутом северном берегу, пока не обнаружили заросшее пепелище на месте избы. Выглянуло солнце. Багряный закат будто кровью окрасил безмолвные воды. По береговой кромке пошли к северо-восточной части озера. В болоте у самой воды росла огромная клюква, такого размера ягод я никогда не видел. Пригорки были осыпаны сладкой черникой и брусникой. По дороге попадались грибы. Шли мы около часа, перешли через заброшенную дорогу лесозаготовителей, которая упиралась в разрушенную дамбу – кратчайшую дорогу между берегами. К сожалению, через дамбу перебраться на другой берег было невозможно. Утопая по колено в болоте, вышли на мысок, с которого на далеком противоположном берегу увидели фигурки людей. Закричали, от берега отвалила лодка. Начал накрапывать дождь. Минут через двадцать Сергей Котляревич подогнал к нам надувную трехместную лодку. Решили забраться туда вчетвером, и не прогадали. Она выдержала бы, наверное, и шестерых – было бы где разместиться…

Переправились через Волкозеро. От берега поднималась тропка по крутому склону, прямо до нашего лагеря. Часть людей поселилась в маленьком зимовье охотников и рыболовов, в низенькую дверь которого мы вползали на коленях. Столик в углу, нары на четырех человек, железная печурка. На подоконник маленького окошка поставили иконки и свечи. Были очень рады, что зимовье оказалось свободным, так как планировали ночевать в палатках, а ночью уже подмораживало. Остальные разместились в кузове машины, где была установлена железная буржуйка. Ужинали у костра за длинным столом, сколоченным из досок. Водители наши сказали, что волки на берегах Волкозера давно не водятся, но медведи встречаются довольно часто.

Всю ночь лил проливной дождь, бушевал ветер. Крыша зимовья слегка протекала. Не спалось. Все понимали, что работать придется в любую погоду, так как добираться в эти места слишком трудно и утомительно, времени на экспедицию отпущено немного, да и собрать вновь нужных людей очень сложно. Наутро готовились к худшему, но надеялись на милость Божию.

12 сентября. Обследование местности

Воскресное утро было сумрачным. Нам предстояло путешествие по водам – пешком по таежному бездорожью вокруг озера идти очень трудно. По воде до места гибели преподобномучеников было километра три. За весла пластиковой шестиместной лодки первым сел Василий Матонин. С непривычки и с плохими самодельными веслами шли очень долго – около полутора часов. Дул сильный встречный ветер, зарядами налетал дождь. Игумен Герман творил воскресную молитву, остальные превратились в клирошан – все пели усердно, как могли. На полпути, отталкиваясь шестами и веслами, с трудом протиснули лодку через провал деревянной плотины. Вдруг выглянуло солнце… Поворот, еще поворот…

Определить, куда надо приставать, с озера было невозможно. Слава Богу, вчера сняли координаты сгоревшей избы по приемнику навигационной системы GPS. Лодка ткнулась носом в низкий берег. Здесь же, прямо у воды, мы растянули полог из полиэтиленовой пленки на случай дождя, спрятали вещи и начали карабкаться вверх по крутому склону.

Вот оно, на вершине холма, место гибели соловецких страстотерпцев, заросшее молодыми деревцами. Из-под мха торчат обломки каких-то предметов, битый кирпич и обгоревшие доски. Отец Герман устанавливает под елкой в центре бывшей кельи иконописный образ преподобномучеников, возжигает свечи и лампадку. Сладко пахнет ладаном. После общей молитвы, под неумолчное молитвословие нашего духовного наставника начинаем необходимые обмеры.

Габариты избы читаются довольно ясно и соответствуют чертежам в уголовном деле 1928 г. [7]: основной сруб с юга, к северной его стене пристроены сени. Неожиданно обнаруживаем еще севернее углубленный в землю прируб-колодец (6–7 венцов), которого на чертежах следователей не обозначено. Вероятно, здесь было зимнее отхожее место, пристроенное, как обычно в северных сельских избах, к сеням.

Перед нами основание сгоревшей избы, угадывается развал печки – небольшой холмик в центре, покрытый мхом. Поблескивают оплавленные стеклянные осколки у восточной стены. Именно здесь, по описанию, и находилась кровать архимандрита Вениамина, у которой погибли новомученики… Сразу же захотелось осмотреть это место более подробно, но необходимо было, прежде всего, определить, обмерить и привязать все объекты на довольно большой площади.

Хотя огород к югу от избы, на котором пустынники выращивали картофель, сильно зарос деревьями, еще пролеживаются три широкие пологие грядки, спускавшиеся к озеру по южному склону холма. Здесь же сохранились даже канавки для сбора дождевой воды, которые заканчивались срубом огородного колодца. Метрах в тридцати к западу от избы сохранился сруб подвала-ледника для хранения картофеля, на два метра ушедший в землю. Вокруг него были устроены довольно глубокие обводные канавы для стока воды.

Тишина, покой и какая-то особая благодать вокруг. Ясно представляется, как жили и трудились здесь в молчании два соловецких подвижника, как возносили молитвы к Богу и исповедовали друг другу свои помыслы, пока не постигла их внезапная кончина от рук бандита и комсомольца-безбожника. Подобно древним христианам, прошли сквозь огонь преподобномученики соловецкие и обрели у Господа жизнь вечную. Святое место…

Не хотелось отсюда уходить, но уже начинало смеркаться. Небо было чистое, солнце шло на закат. Лодка быстро скользила по озеру, так что мы добрались до лагеря всего за полчаса. Наши водители Владимир и Валентин, заядлые охотники и рыболовы, поймали четыре крупные щуки. На ужин сварили вкуснейшую уху. Ночью небо было звездным и холодным.

13 сентября. Установка памятного креста

Под утро потеплело, за стенами избушки завыл ветер, пошел проливной дождь. Но особой тревоги уже не было, поскольку мы почему-то были уверены, что ненастье должно своевременно прекратиться. Так оно и случилось. Снова плыли по озеру, шли под лучами солнца при сильном встречном ветре. В лесу появилась мошкара, облепляла ладони и лицо, но сильно не кусала.

Продолжили обмеры и привязку объектов. На низком берегу, буквально в трех метрах от озера, обнаружился глубокий сруб колодца (ледника для хранения рыбы?). Хотя дно его было гораздо ниже уровня озера, воды там не было. На верхней поляне игумен Герман, продолжая молитвословие, изготавливал крест из сухих стволов двух сосенок. Остальные принялись расчищать от мелкой поросли территорию сгоревшей избы и готовить место под установку памятного креста, который решили воздвигнуть с восточной стороны домика. Недалеко от избушки нашли ржавые части канистры из-под керосина с надписью «Petroleum spirit highly inflammable». Из такой канистры убийцы поливали керосином стены дома. Обнаружились также фрагменты двуручной пилы, которой касались руки преподобномучеников.

Тщательно собрали лежащие на поверхности расплавленные осколки стекла и каплеобразные куски металла, пожар был такой силы, что плавились даже кирпичи, металл спекался со стеклом… В слое перегноя между корнями молодой ели были найдены три сильно пережженных фрагмента кости руки (или ноги) человека. Светлые косточки желтовато-серого цвета были на удивление чистыми. Рядом лежала обожженная костяная пуговичка овальной формы с четырьмя отверстиями. Именно в этом месте, согласно следственному делу, располагалось окно, возле которого были обнаружены честные останки архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора.

Вдруг потемнело, поднялся ветер, начал накрапывать дождь. Мы установили четырехконечный крест высотой в два с половиной метра против того места, где погибли соловецкие подвижники. В перекрестье его был закреплен образ преподобномучеников. Основание мы обложили, по соловецкому обычаю, крупными валунами. Отец Герман начал освящать крест и творить молитву страстотерпцам. Позже мы обнаружили на фотографии, снятой во время молебна, странное туманное свечение вокруг креста, напоминающее фигуру монаха в рясе. Объяснить это явление никто не мог, так как глазами мы ничего тогда не видели. Дождь усилился, внезапно раздались два сильных удара грома. Затем природа будто успокоилась, в лесу сразу просветлело, прояснилось, дождь уходил стороной на север.

Мы собрали вещи и вышли на берег к лодке. Возвращение по водам Волкозера было не вполне обычным. С озера хорошо просматривался весь купол неба, и перед нами открылась величественная картина – игра света в северных небесах. Сначала на левом берегу, прямо над тем местом, где была келья пустынников, появилась радуга. Затем над правым берегом сгустились тучи и вдруг прорезали их столбы солнечного света. Через несколько минут облака заклубились и понеслись с большой скоростью в разные стороны, солнце то появлялось, то исчезало в глубоких небесных колодцах. Казалось, звучал над нами торжественный световой орган.

Утро 14 сентября выдалось солнечным. Работа наша подошла к концу, необходимые обследования, обмеры и фотофиксация были проведены. Мы с сожалением покидали пустынные берега Волкозера и надеялись вернуться сюда для дальнейших поисков.

[1] Это была четвертая экспедиция на место гибели преподобных. Три других (1999–2000 гг.) были организованы дальним родственником архимандрита Вениамина, архангелогородцем Юрием Кононовым. К сожалению, из-за отсутствия в экспедициях профессиональных историков и памятниковедов, надлежащее обследование места гибели архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора в 1999–2000 гг. не производилось.

[2] Неоценимую помощь в подготовке экспедиции оказали архангелогородцы: заместитель генерального директора ООО «АГАТ-1» Александр Мельников, механик Виктор Юнев, директор ООО «Краснодеревщик» Александр Березин, начальник Архангельского авиаотделения Василий Калининский, главный инженер Архангельской лесоустроительной экспедиции Сергей Торхов.

[3] ГААО. Ф.Р. 149. Оп. 1. Д. 831. Обнаружено автором в 1993 г.

[4] Архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор были прославлены на юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2000 г. в чине священномучеников Всероссийских.

[5] Столяров В. Настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Вениамин // Московский журнал. 1995. № 5. С. 8–12; Жизнеописание священномученика Вениамина, архимандрита Соловецкого, последнего настоятеля обители // Православный церковный календарь. Издание Соловецкой обители. 2003. С. 177–183.

[6] Исследования проводились по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

[7] ГААО. Ф.Р. 149. Оп. 1. Д. 831. Л. 62 об.