Прокопий (Пащенко), иером. Как «раннее развитие» тормозит эмпатию у детей

Разговор с автором книг и телеграм-канала о преодолении зависимостей. Говорим об основах развития личности, о влиянии на ребёнка ранней интеллектуализации, об эмпатии, как ключевом навыке, от которого зависит «почти всё» и связи мультфильмов с нейрофизиологией.

– Современное общество детоцентрично. Впервые в истории человечества дети во многом определяют решения и поведение взрослых. Вы видите в этом проблему?

– Да, и это проблема излишней психологизации воспитания. Отсутствие границ у ребёнка, когда его постоянно «несёт», некомфортно ему самому. У ребёнка должна быть четкая картина мира, где есть «сильные» взрослые (не в смысле насилия, а в смысле – опоры и ориентации: как молодое деревце – чтобы ветром не согнулось – подвязывают его к колышку).

Груз свободы мы способны нести только со временем, когда мы обретаем инструменты ее реализации. А когда есть только свобода как веер равнозначных вариантов, а инструментов и жизненного опыта нет, она порождает тревожность. Это не та ситуация, когда можно идти во все стороны по направлению к конструктивным целям. Эта ситуация, когда во все стороны можно упасть. В момент, когда родители приструнивают ребенка, «вышедшего за берега», его картина мира, как на собственном примере объяснял протоиерей Федор Бородин, на самом деле восстанавливается.

Еще раз подчеркну, что эта мысль не означает призыва к прямолинейной доминации взрослых. Люди, ознакомившиеся с феминистической повесткой, когда речь заходит о «сильном взрослом», рискуют данную мысль понять односторонне, как призыв к насилию над ребенком. Под «сильным» взрослым в данном случае имеется в виду, например, тренер по борьбе, у которого мальчик, лишившийся отца, может научиться тому, что значит быть мужчиной. «Сильный» взрослый поймет, не отмахнется от твоей проблемы.

Здесь важно смотреть на реальный жизненный опыт. Не все гипотезы современного мейнстрима работают на практике. Вот говорят, что дети нас учат. Но чему они нас учат?

– Долготерпению, наверно… -))

– Иногда дети, если они не сломаны, учат нас любви, искренности. Но они точно не учат нас жизни. Тезис «Дети сами все знают, и не надо им мешать!» – изначально неверен. Если бы дети все знали, не было бы массовой детской наркомании.

Лобные доли мозга формируются годам к 20 (одна моя знакомая – невролог говорит, что у современных людей этот процесс завершается уж позже – годам к 25). Именно лобные доли помогают человеку планировать, определять цель, строить планы по ее реализации, стабилизируют его. У ребёнка эти механизмы находятся в зачаточном состоянии. И пока его лобные доли не сформировались полностью, функцию стабилизации должны выполнять родители. Непонимание этого приводит к тому, что детей «пускают на самотёк». И ребёнок начинает выбирать не полезное, а яркое. Таких примеров масса, когда дети, которые могли бы добиться в жизни чего-то значимого, не приходят ни к чему…

– Что в этом контексте вы можете сказать про ранее детское развитие, которым сегодня увлечены многие родители?

– В погоне за ранним образованием родители забывают заложить в детей основу. В детях стремятся развить определенные компетенции, а не помочь человеку стать человеком. База – это научить ориентироваться в мире, вступать во взаимодействие с людьми… Но что дети будут делать с компетенциями, если базы нет? Бывает, что ребенок выучил названия всех звезд в галактике, но при это не способен вступить в разговор с человеком.

Ранняя интеллектуализация ребёнка может сопровождаться утратой эмпатии. Это важно, потому что многие познавательные процессы в человеке работают именно через эту способность. Если у ребёнка есть интерес к собеседнику, он будет запоминать его слова.

Успех любого дела часто основан не на профессиональных компетенциях, а на навыках межличностного общения. В крупном проекте даже крутой профессионал может все испортить, если не способен к общению.

Потеря эмпатии сопровождается односторонним развитием и в плохом смысле этого слова –наивностью. Человек, у которого эмпатия есть, пообщается с одним, с другим, создаст палитру мнений, в результате его опыт обогатится. А человек, который слушает только себя, принимает решения, ни с кем не советуясь. И не всегда они приводят его к хорошим результатам. Такому человеку трудно ориентироваться в сложных ситуациях.

За утратой эмпатии наступает апатия: жить не хочется, не нравится. Все есть, но ничего не вызывает интереса. А раз нет интереса к жизни, не развивается и когнитивная сфера, потому что ей нужна постоянная стимуляция через интерес.

То, что сейчас происходит, сильно напоминает развитие аддиктивного процесса: утрачивается связь с другим людьми, с собственной совестью (психология использует термин «self»; если не вникать в концепцию этого термина, можно отчасти сопоставить идею потери себя и разрыва с собственной совестью с таким понятием как «разрыв с self-ом»). Плюс главный принцип аддикции – инструментальное отношение к людям (к людям аддикт относится как к инструментам для достижения своих целей, механистично)… Если у человека есть эмпатия, ему интересно жить, и у него не возникает потребности вызвать в себе искусственное психическое возбуждение. Почему аддиктивные люди часто идут на неоправданные риски: прыгают с вертолетов, спускаются по опасным склонам? Для них это единственный способ вызвать в себе сильные эмоции.

Сюда же можно прибавить избыточную психологизацию всего и вся, которая разлагает, уничтожает жизнь. Во всех нас есть естественная потребность взять и просто обнять кого-то, поздороваться, порадоваться. А сегодня человек превращается в компьютер, который каждое действие начинает анализировать с точки зрения психологических концепций. И радость жизни пропадает.

Все это вместе: одностороннее развитие, ранняя интеллектуализация, неспособность общения с другими, игнорирование совести (потому что ребенка не учат, что есть совесть) – делает человека предрасположенным к аддикциям. У такого ребёнка очень слабый внутренний иммунитет. При столкновении с жизненными трудностями возникает большой риск, что он сломается.

– И что с этим делать?

– В книге «Депрессия травмы. Как преодолеть?» я привёл отрывок о людях, переживших блокаду. Когда потом они анализировали свой опыт и пытались определить, что же помогало им выжить, то пришли к выводу, что это – общение, забота о других и поведение на основе ценностей, которые можно назвать христианскими. Общение, вера, совместная деятельность порождают развернутый многосторонний взгляд на реальность, дают основу для формирования конструктивных навыков, и травматический импульс не входит в человека напрямую. Он проходит через систему внутренних убеждений, ценностей. В таком случае человеку проще этот опыт осмыслить и пережить.

При одностороннем развитии, центрации на себе, человеку нечего противопоставить жизненным вызовам. Ранняя интеллетуализация приводит к тому, что ребёнок активно свой мозг запускает, но опыта еще нет[1]. И он осмысляет все трудности только с позиции самой проблематики, а не с позиции выхода, гиперфиксируется на них. А если ребёнок умеет общаться, играть, то этот удар будет сбавлен. В компании сверстников он имеет возможность чем-то поделиться, радость общения отодвинет проблемные переживания. Развиваясь в эмпатии, ребенок, со временем может научиться не подчиняться проблемным переживаниям. Ведь в совместной игре ты постоянно тренируешься, ты, к примеру, проиграл, тебе печально, хочется уйти, но ради желания остаться ты учишься побеждать свою печаль. А маленькие односторонне развитые математики, напротив, будут воспринимать проблемы гротескно – им нечего противопоставить своей тревожности.

Смотреть по теме:
0.1 Игра и совместная деятельность - выравнивают детские нарушения. Норма и патология. Ранний интеллект, апатия 
0.2 Игра - учит искать общий язык, выход и в реальной жизни. Детская депрессия, трудности - иммунитет
0.3 Игра и обучение. Акцент на одной пользе – убивает. Игра, общение и иммунитет перед трудностями

– С точки зрения нейрофизиологии, что происходит, когда ребёнок проводит много времени у экрана?

– Картинка с экрана стимулирует подкорковые структуры мозга, эмоции и инстинкты. При долгом взаимодействии кора головного мозга, отвечающая за планирование и целеполагание, начинает угнетаться. У детей, которым бесконтрольно разрешается экран и сладкое, нет потребности выстраивать взаимодействие с миром, происходит регрессия. Ведь любое развитие, каждый шаг вперед всегда сопровождается преодолением себя прежнего.

Сегодня на смартфонах много обучающих программ, но у меня большие сомнения, что они действительно развивают ребёнка. Одной маме воспитательница пытались объяснить, что нужно сократить время взаимодействия ребенка со экраном. А мама утверждала, что смартфон помогает ребёнку развиваться. В качестве примера она приводила программу, в которой ребенок научился сортировать треугольники разных цветов и размеров. Но когда воспитатель взяла обычные треугольники и разложил их на полу, ребёнок ничего не смог сделать. Его навыки касались только смартфона…

– Предлагаю поговорить об образах, которые во многом формируют детское сознание. Где брать позитивные?

– Прежде всего, начать с себя. Если родители сами ничего не ищут, ничем не интересуются, они и детям ничего не дадут. Макаренко утверждал, что можно быть твердым до жестокости, но если вы куда-то стремитесь, дети пойдут за вами куда угодно. Наличие цели, стремления всегда вызывают уважение, через их присутствие ты прощаешь взрослому многие недостатки.

Сейчас же ситуация, когда взрослые хотят, чтобы дети постоянно куда-то двигались, а сами предпочитают сидеть на месте. Одна мама спрашивает, что ей делать – ребёнок постоянно в телефоне, не хочет учится. При этом она сама не работает и тоже сидит в телефоне целями днями.

Чтобы передать что-то детям, сначала нужно поймать их интерес, а потом уже на него что-то нанизывать. И это возможно только через совместную деятельность. И не факт, кстати, что во время запланированной велосипедной прогулки, ты сможешь передать ребёнку то, что хотел. Возможно, окошко доверия, восприятия в этот раз и не откроется. Но появится общее поле взаимодействия, доверия и однажды ты увидишь: да, сейчас ребенок готов воспринимать. Только тогда, может быть, и получится в него что-то вложить.

С детьми нужно говорить на их языке. Не в том смысле, чтобы использовать подростковый сленг. Но попытаться переложить серьезные понятия соразмерно их уровню восприятия, в тех образах, которые им понятны. И тогда они прислушиваются.

Смотреть по теме: Влияние гаджетов на мозг; Игра и потеря связи с окружением; Игра и угасание эмпатии
1. Игра и постмодерн. Экран и мозг. Программа и сопротивление. Дофамин ли причина? Необходимость деятельности
2. Игра и десоциализация. Совместная деятельность. Ограничение в экране и прорыв в образовании
3. Игра, угасание эмпатии и тормоз образования. Реабилитация - связь с неаддиктивными сторонами жизни

– Что вы можете сказать о современных мультфильмах и фильмах? Как, по Вашему мнению, образы, которые они транслируют, отражаются на психике детей и подростков?

– Пример из собственных наблюдений. Когда дети из посёлка начали смотреть мультфильм «Семейка Крудс (часть 2)», то разбежались. Там был анахронизм – вроде бы первобытные люди, но весь быт современный. Вроде бы прикольно, но ребёнок не может соотнести это с окружающим его предметным миром, и возникает «плавающая тревога»[2]. А вот мультфильм «Князь Владимир», несмотря на сложность и непрямолинейность сюжета, досмотрели все. Этот мультик содержал определенную картину мира, ты можешь его смысловую структуру перенести на себя, можешь что-то воспринять, чему-то научиться… он тебя обогащает.

И старое «Ну, погоди!» дети смотрели не отрываясь. Глазами взрослого – этот мультик совершенно не логичен. Но на самом деле он четко выстроен! И заяц имеет свою четкую позицию. Это не просто набор бессмысленных столкновений как в «Том энд Джерри», где у мыши никакой позиции нет, и она просто постоянно провоцирует кота. У зайца позиция очень миролюбивая, он всегда готов идти на контакт, помочь. Волк это всегда отвергает, но реальность всегда оказывается на стороне зайца.

Хорошие мультфильмы побуждают детей действовать, плохие вводят в состояние некоей пассивности сознания, за которым следует срыв. Слишком все прорисовано, слишком все понятно. Дети смотрят как бы в состоянии анабиоза, самостоятельность мышления утрачивается, и когда из глубин психики ребёнка возникает импульс агрессии, он этот импульс отстранить не может. Он мог бы это сделать, если бы был активен. А в пассивном сознании этот импульс не встречает препятствий и становится приказом к действию. Если перегрузить визуально-слуховые каналы человека частой сменой цветов и звуков, кора головного мозга как бы блокируется. Эксперты сходятся во мнении, что экран стимулирует подкорковые структуры, эмоции, инстинкты, а они не могут отличить правду от лжи. Когда мы смотрим фильм ужасов, мы боимся, хотя логикой понимаем, что все это снято с десятого дубля, что это не кровь, а краска, а чудовища – всего лишь силиконовые маски. Тем не менее наши инстинкты посылают импульсы страха.

Когда мы читаем – кора головного мозга, напротив, стимулируется. Когда много времени проводим у экрана, она пребывает в пассивной стадии. Мы отвыкаем принимать самостоятельные решения, потому что мозг находится как бы в состоянии спячки.

Одна знакомая профессор была очень озабочена тем, что студенты чрезмерно увлечены концепцией воздействия на человека через образы: якобы просмотрел слайды, [например, как хорошо общаться с другими людьми без гнева], и сразу это воспринял. И она написала работу[3], которая подтверждает, что вся информация интегрируется в наше сознание только через деятельность. Чтобы научится общаться без гнева тебе нужно не просто это понять и принять. Тебе нужно научится управлять своим гневом во время взаимодействия с другими людьми.

Ну, что ребёнок может вынести из 100 слайдов про космос? Он просто утонет в общей массе фактов и цифр. Нужно выходить вместе с ними во двор и смотреть на звездное небо, нужно рассказывать, показывать, обсуждать. Если показать звездное небо, какое-нибудь созвездие, предложить самому найти какую-нибудь звезду, то пусть этих знаний будет и не много, но они уже станут частью мира ребенка. Нужно объяснять через сравнения, которые ребёнок может осмыслить. Что такое Х км до Луны? Много это или мало? А вот если пройти с учителем километр или пять и устать – тогда масштаб становится яснее.

Когнитивные функции должны развиваться у ребенка через прикладную деятельность, иначе это имитация образования. У взрослого человека лобные доли развиты, и он способен абстрактные идеи переводить в образы. Ребёнок – не всегда. А сейчас, как говорил один психиатр, первоклассник может находиться состоянии, схожим с первым принятием ЛСД: на него наваливаются какие-то образы, между которыми он не видит связи и не может упорядочить в общую картину[4].

Почему так происходит? На ребёнка наваливается избыточный массив равнозначной информации, преимущественно визуальной, ограничивающей его творческое воображение. В результате, ребёнок автоматически испытывает «чувство неуверенности в эффективности своего взаимодействия с реальностью» (Эриксон).

Может быть, поэтому многие дети отказываются сейчас от надежды понять этот мир. Потому что мир через образование не становится для них более понятным, а напротив, становится еще более непонятным. Раньше, как говорил протоиерей Валериан Кречетов, основной образования была нравственность, потом – картина мира, и только потом – факты. Слова о нравственности как основе образования можно сопоставить с учением академика Ухтомского о доминанте. Если у человека есть нравственность и эмпатия, что из этого следует? У него есть внимание к учителям, и он хотя бы банально запоминает, что они говорят. У него есть картина мира и, соотвественно, представления о должном и не должном. Он способен оценивать факты, которые видит. У него есть стержень, на который он нанизывает все новые и новые элементы в процессе познания. Сейчас жизненный уклад, который всегда отвечал за формирование важных навыков, разрушен. Раньше учителя отмечали, что на класс было 1-2 беспредельных ребенка, сейчас таких детей – на порядок выше.

Образование состоит из трех главных элементов:

– нравственность, воспитание нравственности;

– умение мыслить – правильно рассуждать (это отличало от всех других систем наше образование), то есть рассуждение, осмысливание связи происходящих событий, причин их возникновения, существования и плодов;

– и только на третьем месте стояли знания.

Первая степень ума – это восприятие окружающего миpa, вторая – установление связей явлений этого миpa. Сегодня у многих утрачена именно эта связь. Печальный пример: как мне пришлось слышать, примерно 60% диагнозов заболеваний – неверных, это значит, что люди видят какие-то проявления болезни, но не понимают, что происходит в человеке. У нас часто лечат какой-то симптом болезни: снимается температура – убирается вопль организма, обезболивают – значит, убирают боль, а не первоисточник болезни. Это касается всего. Поэтому, когда учат правильно мыслить – это самое главное, пожалуй, после нравственности. Знание можно очень быстро освоить, в этом отношении примечателен пример Ломоносова. Он пришел из деревни, поздно начал учиться, но достиг примерно к пятидесяти годам великой учености». Из книги протоирея Валериана Кречетова «Как жить по вере сегодня в России?»

– Нравственность приходит через ценности. Но сейчас детям их мало кто транслирует…

– Понятие ценностей очень размыто. Важно конкретизировать, что мы понимаем под этим, чтобы разговор не ушел в плоскость абстрактного. Например, в психологии есть много клише: «взять на себя ответственность», «поднять самооценку», «быть здесь и сейчас», «отпустить»… Все эти термины ходят по кругу, но что за ними стоит конкретно, не ясно. И самое главное, человек, который этим багажом овладевает, тоже не понятно, куда движется.

Сегодня сложно понять, что такое даже христианские ценности, потому что сами христиане их мало демонстрируют. В некоторых случаях от христианства остается только ритуальная форма. Но желание следовать правилам работает как в хорошую, так и в плохую сторону.

Если человек духовно обогащен, желание следовать правилам – это основа его устойчивости. А если его мышление обеднено, а мировозрение выстраивается вокруг ТВ, то желание следовать правилам, станет основной его ригидности.

Точно также, как люди неверующие, нынешние христиане, если утрачивают «соль» становятся отчужденными друг от друга. Становятся также подверженными современным болезням общества – конфликтности, неуступчивости, непримиримости. Если утрачивается любовь, то со стороны сложно сказать, чем мы отличаемся от неверующих. А ведь Господь сказал: «Потому узнают, что вы мои ученики, потому что любовь будете иметь меж собой». А чтобы любовь взращивалась, у человека должна присутствовать система взглядов, борьба с гневом, с самолюбием, труд над собой. Но мы живем в эпоху постмодерна. Для нее характерно разрушение цельной картины миры.

Например, семья для человека может представлять ценность только, если он относится к миру определенным образом. В противном случае семья может восприниматься как обуза. Чтобы семья существовала люди должны уметь смирятся, преодолевать свой гнев. Если этих навыков нет, то даже при желании жить в семье, она разрушится…

Читать по теме:
«Идеи академика А.А. Ухтомского в адаптированном для современного читателя виде в лекциях и текстах иеромонаха Прокопия (Пащенко)»

– Получается, что это какой-то замкнутый круг: общество, которое не учит своих детей опыту преодоления, обречено на провал?

– Сейчас мы наблюдаем звездную ориентацию каждого на самого себя. У девушек еще продолжает работать врожденный инстинкт «свить гнездо», но он не всегда находит поддержку в современной картине мира, где ценится независимость и публичный успех. Или сколько случаев, когда девушка выходит замуж, рожает ребёнка, а бабушек и дедушек от воспитания отсекает. Инстинкт остался, но этот инстинкт не обогащен духом, а потому принимает агрессивные формы. Но ведь ребёнку нужно как-то обогащаться – культурно, духовно. И придет время, когда он просто задохнется в этом материнском диктате.

Здоровые представления о жизни исчезают. Раньше было духовное восприятие жизни, которое позволяло людям даже без книжных знаний более или менее уверенно идти по жизни. А сегодня у многих прицелы сбиты. Зато есть море психологической литературы. Я не утверждаю, что она вся плохая. Но многие авторы ориентируют читателей на то, что больше способствует разрушению, чем созиданию.

Человека ориентируют на достижение своих целей. Но важно, чтобы в погоне за ними он не разрушал свою связь с близкими.

– Сейчас, к сожалению, это довольно частый результат обращения к психологам – когда семьи просто распадаются…

– Потому что люди, усвоив некие модели поведения, начинают общаться с близкими в ультимативной форме: или вы общаетесь на моих условиях, или – разрыв. Но в ультимативной форме невозможно общаться!

Мы сейчас видим целую эпидемию, люди зацикливаются на себе. Конечно, кто-то считает, что новое поколение более креативно, но есть исследования, показывающие, что с начала 90-ых годов уровень креативности снижается[5]. И эта тенденция становится понятной, если учесть, что полно молодых людей и девушек, которые не испытывают ни малейшего желания вступать в брак, работать, развиваться. Опции, что нужно чем-то заниматься, быть полезными, у многих нет.

– Ну, есть какие-то новые флаги – экология, социально-отвественное общество… во всяком случае у молодежи мегаполисов…

– Возможно, но любые новые тренды, не вписанные в контекст, в цельную картину миру рискуют превратиться в персерверацию – навязчивое повторение чего-либо (дела, эмоции, фразы), лишенное смысла. В психиатрии известен случай, когда человек тратил несколько часов в день на расчет рациона кошки, при этом его семья голодала. Мы знаем, что заботиться о кошке хорошо, но если при этом ты не теряешь из вида других аспектов. А если этому подчиняется вся твоя жизнь, что-то здесь не то. Неплохо, когда человек заботиться об экологии. Плохо, когда это становится ценностью в себе и сопровождается ненавистью к людям, которые мусорят.