Прокопий (Пащенко), иером. Гнев

В отношении гнева существует очень много мнений: кто-то считает, что гнев дает энергию человеку, что он полезен, кто-то, наоборот, говорит о вреде гнева. Кто-то считает, что гнев нужно проживать «экологично». Кто-то считает, что гнев нужно прятать, а кто-то – что спрятанный гнев становится источником невроза. Разобраться во всем многообразии мнений можно, если мы посмотрим на гнев с позиции святоотеческого учения о гневе. Святоотеческий взгляд на гнев согласуется с исследованиями в области нейрофизиологии.

С точки зрения духовных авторов, Господь дал человеку силу напряжения (по-древнегречески – θυμός), с помощью которой он мог бы преодолевать препятствия. Например, человек, собрался рано утром пойти в храм причаститься, но у него возникла мысль подольше полежать в кровати, тогда с помощью этой силы напряжение он побеждает позыв к лености. Проблемы начинаются тогда, когда сознание человека затмевается страстями и человек начинает терять понимание того, что для него является благом. Благом он может посчитать, например, славу. Тогда он будет гордиться тем, что у него много подписчиков, но позавидует человеку, у которого подписчиков больше, и тогда свою силу напряжения он обрушит на него, посчитав этого человека своим соперником, начнет на него гневаться.

С точки зрения духовных авторов (в частности, об этом писал Жан-Клод Ларше в книгах «Исцеление духовных болезней»[1] и «Духовное бессознательное»[2]), страсти являются искаженной формой того, что Богом было дано человеку для достижения блага, для реализации замысла, который был вложен в человека. Поэтому речь идет не о простой блокировке процесса, ибо как заблокировать эту силу напряжения, если она уже присутствует в человеке? Речь идет об исцелении человека, излечении ума человека от помрачения, о восстановлении картины мира, где человек возвращается к пониманию того, что есть добро и что есть зло. Исцеленный таким образом человек учится направлять свою энергию напряжения в конструктивное русло.

Аскетический идеал преодоления гнева выражается греческим термином ἀπάθεια (апатия), но не в значении «лежание на диване в депрессивном состоянии», а в значении бесстрастия. Бесстрастный начальник, например, который может по делу сделать замечание своему подчиненному, при этом не испытывает в этот момент личной неприязни к подчиненному и, делая замечание, не трясется от ярости, и потом эту ярость не выплескивает дома на своих детей. Человек, стремящийся к бесстрастию, думает, как ему выйти из ситуации противостояния или конфликта, но при этом он не испытывает неприязнь, не проводит бессонные ночи, вызывая в своем сознании образы обидчиков.

Важно рассмотреть популярный вопрос: не приводит ли сдерживаемый гнев к неврозу. С точки зрения такой концепции, если человек не проговаривает свои гневные переживания, у него накапливаются предпосылки для невротической реакции. В отношении этого вопроса применим такой принцип: когда большой ученый описывает какую-то модель, он признает, что дает только срез системы, но не может показать всю систему целиком. Беда происходит, когда ученый считает, что в его трактовке представлена вся система во всей полноте. Получается, что своей трактовкой он ее только обедняет. В науке это называется редукционизмом: сведение сложной многогранной проблемы к примитивному решению. В каких-то ситуациях, действительно, не нужно молчать, нужно поговорить проблему, которая вызывает раздражение и гнев. Но проговорить не с целью выплеснуть на другого человека свои негативные эмоции, а с целью найти какое-то решение. Если человеку не хватает какого-то звена, чтобы дойти до конструктивной идеи, то, чтобы восполнить это звено, он в его поисках начинает разговор. При таком посыле этот разговор и правда может привести к тому, что гнев уйдет. Но если человек начинает разговор с тем, чтобы навязать другому человеку свои эмоции, чтобы выплеснуть на него обиду, то маловероятно, что такой разговор приведет к прекращению гнева.

Преподобный Иоанн Лествичник говорил, что наблюдал, как иногда люди исцелялись от памятозлобия через гнев. То есть они терпели, терпели, не вытерпели, обсудили проблемную ситуацию, в процессе обсуждения были найдены какие-то решения, и люди успокоились. Но в целом, чтобы найти трезвый ответ, который мог бы быть проверен доводами разума, можно представить этот гнев как некую доминанту или функциональную систему. То есть группы нейронов объединяются в сеть, становятся неким новым образованием, созданным для одной задачи: ненавидеть, подмечать в окружающих негативные эмоции. Что-то подобное происходит, когда жонглер наблюдает за кеглями, учась жонглировать, и постепенно нейроны у него начинают перестраиваться, чтобы появился определенный новый навык.

Эти нейроны можно представить и в виде желудка, который, находясь в мозгах, постоянно будет просить есть, то есть постоянно будет просить ненавидеть, гневаться и обижаться. Этот желудок способен накапливать импульсы возбуждения, то есть человек, пытаясь сбросить напряжение «экологичным» образом, может, и сумеет удержаться от прямого конфликта с ближним, но в нервном центре он закрепит доминанту гнева, обогатив его новым возбуждением, когда, например, будет бить тарелки или колотить по предметам вокруг бейсбольной битой.

Невротические реакции возможны также, если человек в гневе молчит, например, из-за страха перед начальством: боится, что его уволят или лишат новогодней премии, если он выскажется. Он молчит, но ненавидеть внутри продолжает. И эта ненависть начинает пожирать человека изнутри. Здесь возможна аналогия со смирительной рубашкой: особо буйных заключенных затягивают в смирительную рубашку, и, полностью затянутый в корсет, ты не можешь никак свою ярость проявить вовне. Не можешь бить стену рукой, потрясать кулаками. Но ярость при этом остается, она уходит внутрь и разрывает человека изнутри.

Тот, кто пытается сбросить гнев «экологичным» образом, например, бьет грушу или манекен, изображающий начальника, укрепляет в себе нерациональную доминанту. Таким образом, возникает риск того, что однажды эта доминанта гнева настолько вырастет, что человек не сумеет совладать с ней и накинется уже на живого человека, то есть его гнев перейдет в неконтролируемую фазу. Противоположная ситуация возникает, когда мы знаем, для чего мы молчим. Например, мы молчим, чтобы в данном случае не потерять связь с Богом, потому что, если мы начнем на кого-то кричать, мы потеряем внутренний мир и долго потом не сможем молиться, то есть повредим себе, а повредив себе, мы уже не сможем адекватно общаться с близкими, все будет валиться из рук. Еще мы можем молчать потому, что мы просто уважаем собеседника и видим, что в данный момент его просто немного «занесло». Мы знаем, что люди способны осмысливать свое поведение, признавать свои ошибки. И некоторые люди, например, после того, как их потерпят во время гнева, остаются благодарны за то, что их потерпели. Если мы спокойно сможем потерпеть ближнего, то он из врага может превратиться в нашего союзника. Конечно, бывают патологические ситуации, когда человека не полезно терпеть, но эти ситуации все-таки относятся к другой группе вопросов, связанных с манипуляциями, психопатией. Здесь же мы рассматриваем те ситуации, в которые входят люди, способные к тому, чтобы меняться в лучшую сторону. Когда мы осознанно молчим, мы не просто молчим, мы молимся за ближнего молитвой от неприязни: «Господи, Крестом Твоим удали от меня страсть неприязни, помоги мне полюбить своего обидчика. Спаси меня его святыми молитвами». Эту молитву советовал читать своим духовным чадам схиигумен Савва (Остапенко) из Псково-Печерского монастыря[3]. Если гнев закручивает мозг в одну сторону, то мы молитвой раскручиваем всю свою личность в другую сторону.

По мысли одного из авторов, в конфликтных ситуациях также помогает какое-нибудь доброе дело, сделанное для ближнего. Когда кто-то говорит нам что-то агрессивное, иногда достаточно бывает просто подлить человеку чай в кружку, сделать какое-то мельчайшие добро, чтобы тут же доминирующее восприятие этого человека перестроилось, чтобы он вдруг из ужасного начал восприниматься нами как хороший человек, находящийся на данный момент в искушении. При данном подходе те же самые нейроны, которые участвовали в процессе гнева, сейчас обучаются участвовать в процессе противоположном. Так, постепенно мы приписываем своей природе новую реакцию, придаем каким-то внутренним процессам новое направление. В идеале, θυμός в итоге становится силой преодоления препятствий и перестает быть силой разрушительного гнева, направленного на ближних. Когда человек делает что-то, с нашей точки зрения, плохое мы осуждаем грех, но не личность. Мы понимаем, что данный конкретный человек является образом Божиим, он способен к возрождению, но, если сейчас он совершает зло, он должен быть остановлен. Даже военнослужащий, если он приобщен к добродетели и борется со своей ненавистью, может сохранить психику на поле боя. Когда ему приходится останавливать зло, он не испытывает личной ненависти к противнику. Соответственно, ненависть не сжигает его самого. А если он заразится личной неприязнью, то, по возвращении домой, он своими зараженными мозгом и сердцем будет обращаться уже к своим близким. Примечательно, что светские авторы не видят этой возможности перевоспитания в человеке силы гнева. Они видят только либо зажимание в пружину, когда человек не может выплеснуть гнев, либо попытку так называемого «экологичного» проживания гнева, либо гневную реакцию, реализуемую онлайн. Конечно, надо учесть, что вопрос стоит не только в физиологии.

По учению духовных авторов, в частности, святителя Игнатия (Брянчанинова), высшие духовные переживания тормозят низшие. То есть если в человеке начинают действовать чувство умиления, благодатные переживания, то звериные приступы страстей тормозятся. Этот момент был хорошо описан в романе Достоевского «Братья Карамазовы». Старец Зосима рассказывал, что в молодости он был военным и вел довольно безудержную жизнь, и однажды он захотел убить человека, потому что этого человека выбрала женщина, к которой он сам пылал страстью. Найдя формальный повод для дуэли, он отправился на дуэль, уверенный в своей победе, ведь он был профессиональным военным. Утром по какому-то случаю он ударил своего слугу. Тут совесть в нем заговорила, и он, следуя душевному порыву, сделал перед служащим земной поклон. И тогда он вдруг почувствовал, что в душу его влилось переживание красоты, и восприятие окружающего мира в нем вдруг преобразилось, он увидел мир прекрасным, и на фоне этой красоты осознал всю уродливость и нелепость того, что сейчас собирался сделать.

Когда мы молимся за обидчика, мы не только переучиваем свой мозг иначе реагировать на происходящее, но мы становимся способны принять божественное посещение, когда Бог касается сердца, приводит его в действие. Страсти побеждаются не столько тем, что человек думает о том, что страсти – это плохо, сколько тем, что человек становится насыщенным чем-то лучшим. Тогда в уме, напитанном чем-то лучшим, не действуют страсти. Преподобный Исаак приводит пример человека, который только что поел хорошей пищи: его не тянет на ту еду, на которую он нападает в состоянии голода. Нужно помнить, что все страсти связаны в одну цепочку: если человек опустошен, он становится злым, его тянет ругаться, если человек объедается, не думает перед тем, как что-то сказать, завидует, у него не получится удержать свой гнев. В его жизни будет реализовываться выражение «как с цепи сорвался». Чтобы победить гнев, нужно думать не только, как победить сам гнев, но и о том, как вообще прийти к миру, отсекая прочие страсти. И само стремление сохранить этот мир будет сопровождаться усилиями, в хорошем смысле слова, с помощью которых человек не только будет преодолевать гнев, но и побеждать другие страсти.

У духовных авторов есть мысль, что страсти побеждает ведение. Слово «ведение» означает переживание панорамы действительности. В какие-то моменты, действительно, можно понять, когда мы приобщены к богатым переживаниям. Когда мы преодолеваем страсти, у нас формируется линза, сквозь призму которой мы видим жизнь адекватно, то есть без искажений. Чтобы прийти к ведению, человеку необходимо меняться, становиться способным воспринимать Божественную благодать.

Когда человек приобщен к этому восприятию панорамы действительности, какие-то страшные позывы не возникают вовсе. Отчасти термин «ведение» можно сопоставить с термином «мудрость»: человек видит агрессивное поведение другого и не гневается, потому что понимает, что есть определенные духовные законы, что если Господь не попустит, то другой не разовьется в своем зле. В то же время, если Господь попустит, то другой принесет зло, но это зло будет способствовать исцелению каких-то греховных язв. Или человек видит агрессивное поведение другого, но понимает, что тот рос, например, в детском доме, соответственно, он не видит альтернативных путей взаимодействия с людьми, кроме агрессии. Понимание причинно-следственных связей, которые пронизывают мироздание, помогает нам уходить от гнева.

Также мы понимаем: чтобы сохранить работоспособность в течение дня, нужно не прогневаться. Чтобы иметь возможность в напряженном темпе отработать с утра до вечера, нужно стараться не допустить в себе раздражение, а если оно было допущено, тут же уврачевать его покаянием. Также помогает практика испытания совести по окончании дня. Рассматривая прошедший день, мы видим, где мы пропустили ту страшную мысль, которая подвела нас, как мы усвоили ее как свою собственную, как на основе этой мысли произошли какие-то столкновения с ближним. Боксер, рассматривая со своим тренером видеозапись поединка, принимает от него рекомендации и пояснения, что в его движениях было несовершенным. Таким образом боксер учится в следующий раз не повторять ошибок, не пропускать ударов противника. Так и мы, испытывая совесть в конце дня, через время начинаем видеть приближение греховного помысла и можем еще до момента конфликтной ситуации схватить себя за руку и остановиться. Например, не произнести какие-то слова, зная, что, если мы эти слова произнесем, дальше ситуация повернется в неконтролируемая русло.

Мы не сразу придем к такому состоянию, поначалу, практикуя испытание совести, нужно просто научиться регистрировать свои падения и анализировать их. Со временем навык внимания разовьется настолько сильно, что еще до зарождения конфликтной ситуации мы почувствуем ее приближение. Например, к нам подходит коллега, а мы заранее понимаем, что сейчас не самое лучшее время для разговора, потому что только что мы переели, или накануне не выспались, еще и коллега начинает спорить. Мы заранее понимаем, что разговор лучше перенести, потому что сейчас мы не в том состоянии, в котором можно говорить конструктивно. Кстати, очень важно высыпаться и для себя заметить, как выглядят наши мысли, если у нас не получается выспаться. Они принимают бредовый, путаный характер. Если человек работает по ночам, он может начать очень агрессивно реагировать на сигналы, поступающие от коллег. Надо запомнить, как выглядят эти мысли в нас, и научиться заранее их откладывать до момента, когда мы сможем выспаться. Важно в подобных ситуациях зарождающегося конфликта молиться за ближнего молитвой от неприязни, можно неспеша читать Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе» – на вдохе, «Сыне Божий, помилуй мя» – на выдохе.

Очень важно помнить, что все, о чем мы думаем в текущий момент, не проходит бесследно: оно формирует наш внутренний духовный опыт. Если мы в данную минуту поддадимся гневу, в следующий раз нам будет еще труднее совладать с собой, потому что доминанта гнева усилится. Если сейчас мы не можем доминанту гнева преодолеть, то мы хотя бы должны совершить какое-то усилие, чтобы принести покаяние. Таким образом мы начинаем формировать другую доминанту, противоположную доминанте гнева. Хотя бы на уровне интеллекта мы разбираемся в ситуации, понимаем необоснованность гнева, молимся за обидчика, просим у Бога помощи. Приходя на исповедь, говорим о гневе не просто в общих чертах, а если есть возможность и священник готов слушать, то хотя бы в двух словах говорим, с чем именно была связана конфликтная ситуация. Таким образом со временем у нас формируется некий положительный перевес. Этот положительный перевес из уровня сознания переходит потом на уровень навыков, и во время конфликтных ситуаций у нас вдруг появляется много альтернативных путей: помолиться за человека, перенести встречу на другое время и таким образом избежать конфликта и т.д.

Как было уже отмечено, вспышка страсти может быть вызвана разными причинами: мы можем быть опустошены, лишены благодати вследствие нашей обиды на людей, на Бога, мы можем поддаться объедению, алкогольному влиянию и т.д. В этом состоянии опустошения, когда мы сталкиваемся с какой-то нестандартной ситуацией, мы не увидим альтернативных вариантов, а увидим только наработанный нами страстный вариант, в который мы войдем и встретим там сжигающий все гнев. Но когда человек обогащается духовно, культурно, у него появляется какой-то внутренний ресурс, чтобы в критической ситуации сменить вектор движения, уйти не в гнев, а в конструктив.

[1] Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви. Сергиев Посад: Московская духовная академия, 2018.

[2] Духовное бессознательное. Православная концепция бессознательного и ее применение в лечении психических и духовных недугов. М.: Сретенский монастырь, 2021.

[3] Подробнее о молитве от неприязни  рассказывается в статье «Обида, гнев, злость, прощение: лекции, тексты – иеромонаха Прокопия (также – иных авторов)»