Прокопий (Пащенко), иером. Говорить или молчать? Ч. 1: Также – о хранении внутреннего мира и соблюдении порядка в делах внешних

Иногда приходит слышать вопрос: «Говорить или молчать?» И приходится нередко отвечать на этот вопрос в том ключе, то он неверно поставлен. При каких-то условиях, может, стоит и промолчать. А при каких-то – говорить.

Если и ты и другой спокойны, собеседник улыбается, – можно говорить. Если он молчит, смущен, – лучше обождать. Сам со смущением ничего не говори, ни хорошего, ни плохого. Если ты – не мирен, а находишься в измененном состоянии сознания, то, что кажется сейчас справедливым, по выходе из этого состояния покажется «дичью». Некто наставлял, что если говоришь по страсти, то после будешь раскаиваться. Если касается дело лично тебя, может, и – промолчать, если в то же дело включены другие, то ради них, может стоит и говорить. Так преподобный Паисий Святогорец смолчал, когда игумен не допустил его до Причащения, но поговорил небоязненно с ним же, когда он не допустил других. И таких признаков, которые делят ситуацию на двое – масса. И ниже – лишь некоторые из них.

Видео по теме:
«Как сказать человеку “НЕТ”, чтобы он не обиделся?»
«Не умею отстаивать свои границы и говорить “Нет”».

1. Когда, как кажется, нарушаются «границы»

Говорить ли или молчать, когда человек ощущает, как ему кажется, нарушение собственных границ?

В современной дискуссии вопрос о границах представляется будто вырванным из контекста. Когда у человека есть целостное представление о жизни (хотя понятно, что его не так-то просто сформировать), то он чётко чувствует грани, за которые ему не стоит заходить. И другие люди в отношении такого человека очень точно чувствуют эти грани.

Один человек, специалист по самбо, заметил такую вещь. Как-то он шёл по улице, пребывая в состоянии равновесия (он человек верующий, причащается). На него хотели напасть трое мужчин, но, по его словам, и он и они видели некую черту: если те эту черту переступят – он начнёт их «гасить». Мужчины выражали какие-то агрессивные посылы, но так и не рискнули напасть.

В другой раз он был внутренне надломлен – алкоголь, грехи. Тогда ему повстречались двое и без колебаний бросились на него.

Когда человек твёрдо стоит на ногах – тогда и другие, чувствуя это, относятся к нему иначе.

У иеромонаха Симеона (Мазаева) есть такая мысль: заповедь о том, чтобы подставить другую щёку, относится к сильному человеку. Это призыв обуздывать свой гнев. Слабого человека никто не будет спрашивать – его отхлещут по обеим щекам.

Если появится центр, то периферия обозначит себя сама. Но бывает, человек заботится не о построении сердцевины внутри себя, а начинает с обозначения мелочных границ вроде «здесь меня не трогать», «сюда не заходить», «во столько-то мне не звонить». Возможно, он начитался коротеньких постов, которые гласят, что, как только человек выстроит свои границы, он тут же станет счастливым и уравновешенным… Но становится лишь одиноким.

Идея границ в современном понимании хорошо показана в советском мультфильме «Выкрутасы». У человека, появившегося из проволоки, была жена, дом, сад. Кто-то прошёлся по саду и растоптал цветы. В итоге проволочный человек размотал сад, жену, и из этой проволоки сделал глухой забор. Но когда над ним летел самолёт, он уже не мог никак от него закрыться – проволока закончилась.

Случаются жизненные ситуации, которые проламывают любые границы. Речь даже не идёт об экстремальных ситуациях. Люди, выстраивая границы, думают, что обеспечат себе покой, но в итоге заражаются раздражительностью, вступают в конфликтные ситуации, которые нарушают их мелочные границы, а потом удивляются, что они одиноки.

Есть такие психологические методики (и некоторые люди платят большие деньги, чтобы ими овладеть), суть которых сводится к такой идее: общение со мной будет происходить на моих правилах, а если кому-то эти правила не нравятся, – тот может уходить.

Одна женщина, последовавшая такому правилу, заявила это мужу – и тот просто развёлся с ней. Это явно не привело её к счастью.

Дилемма – говорить или молчать – становится разрешима только тогда, когда человек становится более-менее уравновешен, старается выстраивать свою духовную сердцевину. Тогда он понимает, что вариантов гораздо больше, чем два. В каких-то случаях нужно промолчать, в каких-то – сказать. И важно – как сказать. Если ты начал говорить и у человека, условно говоря, задёргался глаз – значит, сейчас говорить не надо, но можно вернуться к теме в другой раз.

Один духовник советовал так: ничего не говорить, если испытываешь смущение. Если видишь, что другой человек смущён, молчит или дёргается – тоже говорить не надо.

Наша спокойная позиция поможет и в том случае, если другой будет обвинять нас в том, что мы нарушаем его границы или относимся к нему равнодушно. В этом случае один духовник вёл себя таким образом. Он ничего не доказывал человеку, а просто проявлял участие. Если ему предъявляли, что он безразличный и ему нет дела до проблем пришедшего, он начинал выяснять: а в чём же проблема?

В разговоре с людьми очень важно сохранять свой внутренний мир, говорить из своей молитвенной сердцевины. Когда человек находится на взводе, провоцирует, оскорбляет (а не поддаться на провокацию очень тяжело) – то мы лишь усиливаем зло, отвечая ему тем же и передаём его человеку. Это как пинг-понг, только с каждым отскоком шарик становится всё тяжелее, всё более напитанный злом.

Этот же духовник, когда с ним кто-то пытался поссориться, держал свой внутренний ритм, говорил с миром, с добром – исходя из молитвы. Невольно люди перестраивались на его лад. Человек делает гневливый подход, а ему отвечают спокойно. Второй гневливый подход – но гнев уже немного рассеян. А в третий раз, сам не зная почему, он уже успокаивается и перенастраивается на другую волну.

Двое в комнате: один простужен, а другой открыл форточку. Говорить или молчать? Если человек находится в состоянии гнева, он боится этого разговора: он понимает, что сейчас начнёт говорить о форточке, а закончится всё дракой. Но если человек спокоен, с молитвой говорит другому без раздражения, не кидается на него – вопрос с форточкой может быть очень спокойно решён.

Если и мы, и тот, к кому мы хотим обратиться, спокойны – почему бы и не поговорить?

Но если мы встревожены, то другой может и не понять, что нас беспокоит форточка. Он может подумать, что мы используем форточку как предлог, чтобы, как говорят в народе, наехать на него. Он начнёт отражать атаку. И если после спросить его – почему началась ссора, он даже может и не вспомнить, что к нему обращались по поводу форточки. Он скажет: «Да он не выспался, искал, к чему бы прицепиться, и прицепился!»

Очень важна совместная деятельность. Не надо начинать разговор абы как. Хорошо сначала сонастроиться – пройтись, побыть вместе на природе. И тогда, когда сонастройка произошла, можно начать разговор.

Если важный разговор предстоит с родственниками, хорошо приехать, пожить вместе какое-то время, и потом невзначай, за чашкой чая уже оговорить что хотелось бы.

2. Когда возникает смущение

В продолжение ответа на вопрос «Что делать: говорить или молчать, если кто-то, как тебе кажется, нарушает твои границы?», – ответ на вопрос: «Если испытываешь смущение, нужно ли его побеждать или продолжать общаться с людьми?»

Об этом высказывались многие духовные авторы. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил: в семье есть мир, когда супруги общаются друг с другом. Дополняя эту мысль, скажу, что взаимные обиды вырастают тогда, когда есть взаимное умолчание. Тогда, на фоне игры в молчанку, подозрения множатся, расползаются. И, бывает, даже незначительные жесты, совершённые одним из членов семьи, в сознании другого члена семьи приобретают гротескные коннотации, интерпретации.

Когда возникает глухая неприязнь, когда застревает обида, нужно молиться, читать молитву от неприязни: «Господи, Крестом Твоим удали от меня страсть неприязни, помоги мне полюбить своего обидчика, спаси меня его святыми молитвами».

Но также важно и проявить свою активность, запустить доминанту конструктивную, благую. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что, если в момент, когда мы осуждаем другого человека, сделать для него что-то хорошее, то наш вектор пойдёт в другом направлении.

В критичной ситуации нужно разговаривать. Но есть и такие ситуации, которые ранят нас, но которые другой человек совершает по неведению. Например, ты говоришь что-то родственнику, а он не слушает. Или он просит совета, но не у тебя. Но в других моментах он многое делает для тебя, ценит общение с тобой. Если начать с ним разговор о том, что ты держишь на него обиду за его неуважение – мол, он не советуется с тобой, - то можно попросту разбить человеку сердце. Возможно, он не задумывался над такой своей чертой.

Кто-то скажет, что все проблемы нужно определять. Но здесь человек может быть шокирован: он-то думал, что у вас крепкие отношения, что ты действительно принимаешь его, любишь, а оказывается, что уже многие годы ты держишь на него обиду.

Конечно, люди мудры и могут понять, если завести с ними такой разговор, лаконично разобраться. Но есть люди мнительные, тревожные. В сердце такого человека после таких высказываний могут родиться подозрения: если сейчас ты заговорил об этом, – значит, есть и другие неудовлетворяющие моменты.

В Руанде был один народ. Когда в Руанду пришли европейцы, они разделили этот единый народ на два – для удобства. Одна часть населения была более аристократична – её назвали Тутси. Женщины этой части этноса условно были более красивы. Пока народ мыслил себя как единое целое, никому не приходили мысли враждовать. Как только словесно этот народ был разделён, тут же началось взаимное противостояние. Начались жестокие убийства. Целью стало – уничтожить Тутси под корень.

Если человек согрешает по неведению, то исправлять его надо очень тонко. Из духовных книг мы узнаём, до каких границ может простираться эта тонкость. В частности, сохранился эпизод из жизни преподобного аввы Арсения Великого: он был учителем детей императора, находился на вершине иерархии Византийской Империи. Но позже решил стать монахом. Из прошлой жизни у него осталась привычка класть ногу на ногу. Хотя он был человеком великой жизни, был в большом авторитете среди аскетов, но они считали, что класть ногу на ногу – не по-монашески. Но не знали, как об этом заговорить с таким почтенным старцем. Тогда придумали следующее: на встрече с прп. Арсением один из монахов положил ногу на ногу – остальные стали его обличать. И всё это – на глазах прп. Арсения. После этого эпизода старец уже так не делал.

Однажды он со своими учениками в тёмное время суток шёл по пустыни. В какой-то момент стало ясно, что проводник заблудился. Прп. Арсений не хотел опечалить этого человека. Поэтому старец сказал ученикам попросить проводника остановиться – мол, старец чувствует себя нехорошо. Была сделана остановка, а когда рассвело, проводник понял, что сбился с пути и выправил курс.

Но иногда нужно и поговорить.

В жизнеописании святого Никона Оптинского сохранился такой эпизод. Когда он ещё был послушником, то жил в домике с другим человеком. В то время электричества не было. Чтобы испить чаю, нужно было углями разжечь самовар, а для этого нужно было закрыть печную трубу – чтобы угли не прогорели. У прп. Никона было намерение – вымыть руки, нагреть воды, испить чаю и идти на службу. Но его сосед успевал до него выпустить всю воду в умывальнике, открыть печную трубу – и тогда угли прогорали, печка остывала. А чтобы заново истопить печь и дождаться углей, было необходимо гораздо больше времени – до службы было не успеть. Можно представить состояние прп. Никона: он приходит, воды нет, углей нет.

Его духовник, прп. Варсонофий, не наставлял его отказываться от разговора с соседом. Напротив, он призвал его поговорить с соседом, но спокойно, адекватно, чтобы не было обиды.

 Если говорить на взводе – другой человек может даже не вникнуть в смысл слов, не понять, в чём проблема. Если говорить с криком, с гневом, можно понять, что другой недоволен, а слова о печке использует только как предлог, чтобы поругаться. Когда вопрос решается в спокойной обстановке, становится понятно, что речи о «наезде» нет. К тому же, если начать говорить грубо, то у другого включается система самозащиты, гордость, самолюбие. И даже если он внутри себя признает свою вину, то внешне может никак этого не показать – будет упираться.

Тогда прп. Никон договорился с соседом: на ком вода в умывальнике заканчивается, тот и наполняет его вновь. Договорились и об углях – теперь сосед знал, что они нужны прп. Никону для чая, и перестал открывать трубу.

Часто бывают ситуации, когда мы смущены, пытаемся это смущение исцелить разговором, но смущение лишь усугубляется. Но это не значит, что нужно молиться и всегда отказываться от разговора (хотя и молиться надо всегда – даже для того, чтобы прийти в более спокойное состояние, чтобы быть в состоянии поговорить без эмоциональных скачков). Имеется в виду, что если внутри тебя «драконы» – во время разговора вряд ли удастся их удержать.

Бывает, один человек не соответствует ожиданиям другого, и после каких-то слов или поступка получает аудиосообщение: «Я в шоке! Я больше никогда ничего говорить не буду!» Но в итоге есть риск, что отношения вообще разрушатся. Стоит ли ситуация того?

Лучше дать эмоциям улечься, дождаться, когда первая волна пройдёт – и лишь потом обсуждать. На эмоциях, вместо того, чтобы донести до человека просьбу, можно вылить на него море негодования – и цель не будет достигнута.

3. Нужно и действовать, в том числе

Нам для чего-то нужны чувства, опыт, мудрость. Как говорил один трейдер, когда он только начал воцерковляться, то думал, что во всех неприятных ситуациях внутренний дискомфорт нужно преодолевать молитвой. Но со временем понял, что внутренний дискомфорт ощущается от того, что не принято какое-то важное решение, которого требует ситуация.

Конечно, если мы хотим принять взвешенное решение, – важно, чтобы наш ум стабилизировался, например, через чтение Псалтири. Но, тем не менее, действовать всё равно нужно. Нужно выбрать наиболее адекватный путь для решения вопроса, а не отказаться от деятельности, уходя в затвор. Поэтому иногда переживание – сигнал о том, что мы что-то не учли или сделали неправильно.

Например, мы с кем-то некорректно поговорили и после чутьё возвращает наше сознание к этой ситуации, напоминая, что была допущена ошибка, которую нужно исправить. Уходить от этого воспоминания не надо – надо осмыслить его.

В этом помогает и молитва – хотя бы в том, чтобы прийти в стабильное состояние, в котором можно адекватно оценить происшедшее, вспомнить. И из этого состояния решать, необходимы ли какие-то действия.

Сильное смущение требует от нас молитвенного участия.

В Священном Писании есть слова о том, что и врачи от Бога: «Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими» (Сир 38. 4).

Чувство тревожности толкает нас к активности. Если это болезнь – к тому, чтобы найти людей, хорошо разбирающихся в этом. Смущение не обязательно связано с духовностью – это могут быть и рабочие, житейские ситуации. Мироздание устроено так, что, когда мы накапливаем информацию, знакомимся с конструктивными точками зрения, на каком-то этапе мы чувствуем будто щелчок в голове – и успокаиваемся, понимая, что ответ найден.

Нужно уметь прислушиваться к чувству незавершённости, а не отбрасывать его. Искать ответы, читать, советоваться. На каком-то этапе – понять всем существом, что ответ найден. Поиск по данному вопросу прекращается.

Молитва помогает стабилизировать сам вектор. Когда человек не оставляет молитву, то, находясь на грани неправильного поступка, он будто чувствует внутри что-то останавливающее.

Это тоже может быть обманом ума, и лишь накапливая духовный опыт, можно понять, где наш страх, нерешительность, малодушие, сомнения, а где – инстинкт самосохранения или голос духовного опыта. Разграничить эту ситуацию можно, когда есть картина понимания шагов, последствий.

Когда человек находится хотя бы в какой-то степени молитвенного делания – он в состоянии почувствовать черту, за которую не надо заступать. А когда молитва оставлена и человек переключается только на человеческие методы решения вопроса – он не видит этой черты, проскакивает через неё и падает.

Есть ямы неглубокие – отделаешься синяком. А есть пропасть – упадёшь и костей не собрать.

Бывает укоренившаяся нерешительность, которую надо учиться преодолевать, доверяя Богу, замечая: если сложились определённые факторы – значит, надо действовать. Нельзя колебаться до бесконечности.

Но если не брать крайние ситуации нерешительности как доминантного поведения, то, если внутри есть некий ступор, хочется занести ногу, а внутри голос: «Не надо», – значит, сейчас этого не делать. Лучше навести справки, поговорить с соучастниками. Если есть контакт с тем, у кого есть духовный разум, – поговорить с ним. Если ситуация связана с работой – обсудить с коллегами, с опытными в этом вопросе людьми. И, собрав информацию с разных точек зрения, заново вернуться к принятию решения, осознав уже нужен ли этот шаг.

Бывает, оценив ситуацию, набрав дополнительные сведения, мы понимаем, что страхи были необоснованные, и поступать так можно теперь без колебаний, потому что уже внутри сформированное, подтверждённое аргументами убеждение, что ситуация нормальная.

А бывает, что мы находим информацию, подтверждающую, что тревожная кнопка сработала не зря, – и делать тогда тот шаг не стоит.

4. Действие и воздержание от действия

Когда человек выстраивает свою христианскую жизнь, чтобы выйти в какую-то степень здорового равновесия, нужно соблюсти меру между своими представлениями о принятии решения, о том, когда нужно действовать, а когда – удержаться от действия, исходя из понимания, что сейчас оно будет неадекватным: или оно выходит наружу под воздействием страстей, или оно несвоевременно, или к нему подталкивает хаос.

Хаос отличается от действия страстей тем, что в нём ум находится в полу-выключенном состоянии после долгих разговоров или супер-активного дня. В таком состоянии невозможно собранно реагировать на поступающую информацию, и человек, если ему нужно принимать решение, может начать метаться, совершать ошибки. Как только замечаешь такое метание – нужно тут же себя притормаживать.

Про авву Евагрия Понтийского говорили, что у него как раз было понимание – какие мысли тормозить, какие развивать. И нам надо стремиться к такому пониманию.

Так же и с людьми: есть время говорить, есть время молчать. Часто в историях про аскетов говорят, что было время, когда они с любовью отвечали всем людям, а бывало – люди подходили к ним, а те прикладывали палец к устам, давая понять, что есть время говорить, а есть время молчать.

Преподобный Иов Анзерский, когда он ещё был городским священником, имел обычай уединяться до обеда, отводя это время на духовное, а после обеда – принимал людей.

Если человек, не имеющий призвания к такому собранному жительству в одиночку, лишится общения с людьми, то будет чувствовать некий ущерб жизни. Но стремление общаться с людьми тоже должно быть в гармоничной мере. Если будет только общение и мы не будем уходить в равновесие, восполняться в одиночестве, – тогда само общение станет хаотическим. И мы станем надоедать людям, и они – нам.

Как писал Иван Ильин, общение – это когда купина купине посылает искру. Купина – горящий куст, в котором Моисею явился Господь. Когда в человеке зарождается духовная жизнь, очищается совесть, – он становится подобным такой Купине. Для цельного человека невыносимо общение с периферическим хаосом другого.

Люди распылённые чаще общаются с периферическим хаосом другого, говорят друг другу то, что можно без труда узнать, пару минут полистав новостную ленту.

Надо разделять общение с человеком как с личностью от собственного бегства от уныния. Когда нам уже не столь важно, с кем общаться, лишь бы избежать своего уныния, – общение теряет свою глубину. Это уже какое-то «общательство».

Доктор Вячеслав Боровских в своих лекциях говорил, что одна из основ для депрессии – это развлечения. Мысли, согласующиеся с этой идеей, встречались и у свт. Игнатия (Брянчанинова), и у Блеза Паскаля. Но Вячеслава коллеги не поняли: как же так? Ведь, вроде, развлечения лечат от депрессии. Как можно утверждать, что они – причина депрессии?

На самом деле, когда человек привыкает жить только в развлечении, – он не заботится о построении внутреннего ядра. В какой-то момент вылезет наружу то, что ты в себе создал – и ты не можешь явить себя как полноценного делателя.

Происходит внутренний раскол. События внутреннего характера, переживания начинают разрывать изнутри.

Как говорится в книге «Депрессия и травма: как преодолеть?», депрессия – это отрыв от глубинных основ своей личности. А те, кто постоянно бежит во внешние развлечения, в непрерывное общение, как раз и приходят к этому отрыву.

Конечно, нужно и общаться. Но не путать общение с бегством от уныния. По этому поводу в «Добротолюбии» есть замечательные зарисовки святого Иоанна Кассиана Римлянина. Он писал это про монахов, но применительно и к мирским людям. Монах сидит в унынии в своей кельи, поглядывает наружу в окно – не пройдёт ли кто мимо?.. Чуть полежит, чуть почитает – отложит книгу… Но уныние нужно бодренно встретить там, где оно тебя застигло и не пытаться уйти от него в суррогатное общение.

Самое важное – не поддаться приступу. Когда уйдёт главная волна уныния – можно и сходить куда-то, и пообщаться. Но если начать глушить уныние под действием этой волны, на пике, – то в будущем, через какое-то время, этот посыл, усилившись, включая в себя наше текущее возбуждение, придёт снова.

Когда пройдёт главная волна уныния, можно подумать – куда сходить, с кем – искать именно того человека, с кем мы хотим встретиться, чтобы он не был для нас лишь инструментом против уныния.

Со временем будет получаться отличать то уныние, которое рождается от рассеяния души, когда душа в хаосе и на ней будто появляются гудящие раны, рождая сильное желание убежать от себя. В этом состоянии, как правило, нам нечего сказать людям.

Должны быть периоды, когда мы не общаемся, а собираемся внутрь себя. В этом состоянии мы становимся способны усваивать то, что нам говорят люди, и тогда общение переходит в обогащение. Дальнейшее общение с нами окажется не бесполезным для людей. Но самое главное – такое общение не будет приводить к усилению уныния. Когда человек убегает от уныния во внешние переживания, то, когда поток внешних переживаний заканчивается, раны на разорванной душе начинают гудеть ещё сильнее.

5. Строить контекст

Очень важно иметь режим дня, который является чем-то большим, чем просто порядок того, что мы делаем. У нас есть разные варианты: в какие-то дни мы отдыхаем, в какие-то – работаем, и режим нужно приспособить к разным вариантам.

Наличие режима дня помогает концентрировать свои психические силы, не расходуя их на то, во сколько есть, во сколько ложиться спать. Во-вторых, помогает не останавливаться на пути к цели. У человека часто возникают мысли: «Ну, ещё полчасика посижу посмотрю фильм». Но если идти на поводу у такой мысли, то следом приходит другое – хаотизированное – желание. В итоге такие желания начинают дёргать нас в разные стороны, и мы не можем быть спокойными. «Съезди туда, посмотри сюда», – а мы сидим за столом и не можем осуществить эти мысли, но мысли-то приходят, потому что мы приучили себя: как только приходит какая-то мысль – мы тут же начинаем вертеть головой или заказывать билеты… Мы будто теряем управление собой.

Если мы за городом, тоже важно иметь режим: когда гулять, когда работать на земле, когда ходить по лесу, а, может, и сколько уделить Иисусовой молитве. Во сколько читать, во сколько пить чай. Тогда день проходит динамично и творчески.

В этом нет никакой заорганизованности. Если воспринимать режим, не как дело само в себе, а как инструмент, который помогает прийти к целостности, – он позволяет проводить время творчески. Мы понимаем, в какие промежутки дня мы занимаемся делом, которое для нас ценно. Когда режима нет, мы хаотично слоняемся по дому. Придёт мысль чем-то заняться: «Проверь то, сходи туда, посмотри новости», – и нет возможности сосредоточиться.

Режим помогает успевать заниматься духовными делами. Если режима нет – духовное откладывается на потом. А душа без духовной подпитки начинает мертветь, развивается будто некроз, когда ткани перестают напитываться кровью, которая переносит кислород.

Режим распространяется дальше, становится порядком действий. Из всего многообразия вариантов мы выбираем те, которые получают наибольшее количество сигналов. Здесь мы исходим из идеи промысла Божьего.

Например, вам подарили 10 книг, а возможность прочитать есть только одну. Когда человек учится чувствовать волю Божию, бывает так, что он узнаёт какие-то моменты: заглянул в книгу – и откликнулось какое-то слово, или об этой книге заговорил кто-то из знакомых. Он её прочитывает и через какое-то время оказывается, что она нужна по работе.

Но здесь тоже можно прийти к хаосу или паранойе, если реагировать на все сигналы. Человек учится слушать волю Божию всю жизнь. Он принимает решение прочитать эту книгу не только потому, что совпало два-три сигнала. Эти сигналы не должны вызывать смущение, в душе должен быть мир. Не стоит воспринимать все сигналы как важные – так можно запутаться в них.

Когда человек вычленяет главные связки, которые помогают ему удержаться в состоянии внутреннего равновесия, появляется упорядоченность сигналов. Но очень важно понимать, что есть промысел Божий. Если мы внутренне обращены к Богу с запросом, чтобы Он принимал участие в нашей жизни, то мы надеемся – и последующий опыт это подтверждает – что важные сигналы каким-то образом структурируются. Сначала это кажется случайностью, но в какой-то момент понимаем – например, в течение нескольких лет начинает складываться какое-то, казавшееся нереальным ранее, дело – и видим, что Господь принимает участие в нашей жизни.

Многочисленные предосторожности уходят, перестают быть для нас актуальными. Конечно, мы должны что-то продумывать, но уже не сходим с ума. Бывает ведь, человек везде видит опасность, страдает от множества вариантов и под-вариантов возможного развития событий. Когда в это погружается интеллект, он просто слетает с катушек.

На каком-то этапе нужно уметь полагаться на промысел Божий и делать, что можешь, остальное доверяя Ему.

Если мы уже три раза обдумали, в какие даты вылетать, и тут приходит мысль пересмотреть ещё раз – а в душе сильное смущение – значит, не надо этого делать. Это уже искушение, нечто сродни обсессивно-компульсивного растройства, когда человек перемывает посуду по несколько раз.

Рано или поздно многие люди приходят к пониманию, что Господь принимает участие в твоей жизни, если от тебя исходит соответствующий запрос.

Когда наше сознание призывает проверить многочисленные варианты, нужно ориентироваться на заповеди Божии. Если в основании поступка человека есть реализация Евангельской заповеди – можно надеяться, что ситуация выведет в конструктив даже если на каком-то этапе и будут трудности.

Сильно переживать об упущенных вариантах не стоит. Если сейчас выставить эту опцию, то количество вариантов в сознании, которые могли бы быть, если бы мы не упустили ту возможность, начнёт очень быстро расти, заполнит всё ваше внутреннее пространство. Человек настолько плотно погрузится в эти переживания, что они оторвут его от реальных действий в реальном мире.

В ответах и беседах про страх не раз упоминались мысли прп. Исаака Сирина из его книги «Слова подвижнические» (слова 25-28) про три типа ведения (объёмного взгляда на мир, парадигмы). Первый тип – про людей, которые считают, что всё в жизни можно отрегулировать своим рассудком, которые не верят в промысел Божий. Такие люди не могут освободиться от страха. Страх разбойников, страх каких-то событий – множество вариантов заполоняют сознание. Они не могут отправиться в плавание, потому что очень долго перебирают плюсы и минусы, но не могут решиться из-за тревожности.

Второй тип ведения – у людей, которые пришли к какой-то вере. Что-то в жизни им может быть непонятно, но они могут отправиться в плавание. Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать (Иак 4. 6). Когда человек смиряется, Господь хранит его ум и такие бесчисленные варианты просто уходят.

А для гордого ума – он и так пробует, и что-то ему не нравится, и сяк пробует – тоже ему нехорошо, это переставит – некрасиво…. Конечно, можно что-то переставить дома, картину попробовать перевесить раз-другой. Но когда ты три раза уже переставил, а у тебя есть ещё какая-то внутренняя тревожность, что это что-то стоит не там, – значит, скорее всего, это у тебя уже загон. Не надо сейчас уйти на поводу у него. Всё уже, утро вечера мудренее, на следующий день посмотришь, – там ли находится этот предмет, что тебя беспокоил. И так во всём.

Люди, которые считают себя очень умными, тонкими и считают себя специалистами, если у них есть нехватка смирения, – они постоянно будут плавать в каких-то домыслах.

Даже один духовник говорил, что люди, когда у них нет смирения, не могут молиться. Пробуют так молиться – беспокойство, пробуют по-другому, читают – тоже беспокойство… Как ни попробуешь – всё тревожность. А когда человек понимает, что дело не в его приемах, а дело в сокрушённом сердце да, – тогда уже Господь даёт молитву.

Может быть, когда эти помыслы множатся, – действительно время как бы собраться внутрь, прийти к смирению. Смирение же – это не боязнь, не пассивность, а как раз умение в каком-то смысле (если своими словами выразить одну из позиций смирения), сконцентрироваться всё-таки на главном, на Божьем, умение сейчас субъективное и страстное отринуть.

Есть такие строки в песнопении «Честнейшая» Божией Матери «расточи гордыя мыслями сердца их». Эти строки взяты из Евангелия, где говорится что Бог «рассеял надменных помышлениями сердца их» (Лк. 1:51). Когда человек в отрыве со смирением – множатся мысли в голове, а он ничего не может сделать.

В упомянутой выше книге «Депрессия и травма: как преодолеть», во второй части её, в отделе про депрессию приводится рассказ женщины. Она имела тысячу мыслей в голове, то есть идет погладить мужу рубашку, а мысль ей говорит: «Дура, иди ставь чайник!» Она идёт на кухню, а мысль говорит: «Дура, иди гладить мужу рубашку!» И она не имеет силы определиться, что ей сейчас делать, она просто в изнеможении ложится, и не делает ничего.

Она побыла на Соловках и как-то благодать её коснулась, в её сердце стали вращаться слова 50-го псалма, и вот эти тысячи мыслей её стали уходить. Стало понятно, что именно надо делать.

Были ещё беседы «Преодолеть отчуждение. Часть 2», где мы разбирали процессы, которые ассоциируются с биполярным расстройством. От маниакальности, от гипервозбуждения, когда в голове полный хаос, – до какой-то эйфории, хохота, или до полного упадка сил и депрессии. Мы же, бывает, и самостоятельно эти процессы ещё раскачиваем.

В этих беседах разбирали, как вообще человек может структурировать пространство, как формировать какое-то ядро внутри, чтобы вырваться из потока тысячи мыслей, но прийти к какой-то определённости.

Ещё очень важно советоваться.

Речь идёт не о том, чтобы жить чужой головой. Просто, когда мы всё-таки слышим слова человека, который действительно сталкивался с подобной проблемой, по крайней мере, у нас происходит структурирование миллионов сигналов в более-менее реалистичные цепочки. Становятся понятны критерии, на основании которых мы какие-то сигналы отсеиваем, какие-то принимаем…

Для тех, кто иронизирует над теми, кто старается жить по совету, можно сказать, что мы действительно слушаем советы, и, если они адекватны, – мы их принимаем. Но очень важно приучить себя советоваться. Это не значит, что надо слушать каждого, кто что-то советует, а послушать людей, кто что думает по данному поводу, как бы сделать какую-то выборку, а потом уже на основании неё уже принять какое-то разумное, взвешенное решение.

Может быть, даже иметь на примете людей, с которыми можно посоветоваться, когда принимаем уже это разумное и взвешенное решение. Очень важно, что другой человек не находится сейчас в обольщении той идеей, в которой мы находимся. Поэтому у него более взор яснее в некотором смысле. Например, он не дрожит при виде платья, о котором мы думаем – купить или нет? – а может объективно сказать, действительно ли оно подходит.

Св. Антоний (Голынский-Михайловский) в своем трактате «О молитве Иисусовой» писал, что духовник может и не обладать святостью. Достаточно того, что он не обуревается мыслью в той форме и мере, в которой обуреваемся мы. Тогда он может дать адекватный какой-то отзыв.

6. Хочется кинуться во внешнюю деятельность

Иногда человек, пытаясь решить проблему своего уныния, кидается во внешние впечатления, что срабатывает лишь на два-три дня. Один человек рассказывал, как после активного употребления алкоголя долгое время не пил. Но потом решил снова попробовать. От одной бутылки ничего не произошло – он даже не опьянел… Выпил вторую – тоже не опьянел… Но потом – как понеслось! В итоге он не скоро выбрался из этого омута.

Когда человек пытается броситься в омут внешних впечатлений в надежде забыть о своей печали, поначалу эта идея кажется заманчивой и интригующей. Но после этого душа дестабилизируется ещё больше. Не обязательно, чтобы человек выпивал – он просто мог веселиться и развлекаться два-три дня, чтобы порадовать себя. В итоге – нападает необъяснимая тоска.

По мнению духовных авторов, печаль – это и есть свидетельство того, что человек поступил по срасти.

Это вовсе не значит, что все внешние впечатления нужно отсечь. Не все мы – монахи и супер-духовные люди, которые не нуждаются во внешнем. Речь о том, что желательно, чтобы человек понимал, что, когда и для чего он делает.

Например, если ты идёшь в гости, – то знаешь: к кому, когда и на сколько. Один человек, который много куролесил по жизни, у которого сейчас уже семья, работа, рассказывал, что теперь, когда он встречается с прежними товарищами – теми, кто, как и он, выжил после прежнего образа жизни, – никто уже не собирается напиваться, ведь завтра рабочий день, надо быть трезвым. Если кто-то в компании говорит: «Ребята, может, тряхнём стариной, по кокаинчику?», – все смотрят на него с недоумением.

Он говорил, как, когда он ещё не встал на конструктивные рельсы, ему всегда нравился один парень, который умел вовремя уйти. Он мог и с друзьями посидеть, но и потом встать и сказать: «Простите, ребята, 11 часов, мне пора».

Если раньше, собираясь, они уходили в загул на два-три дня, то теперь спокойно расходятся. Когда твоя жизнь наполнена – ты не воспринимаешь это как проблему.

Да, в унынии, бывает, хочется что-то посмотреть, послушать. И это тоже не проблема, только нужно выбирать то, что не будет разжигать другие страсти. Сейчас есть некая мода: многие документальные, художественные фильмы и даже детские мультфильмы заканчиваются песней с женским голосом, где используется характерный приём расслабления нижней челюсти – такое пение очень сладострастно. Если слушать такую музыку, например, то не стоит потом удивляться появлению разжигающих мыслей.

Если человек находится в равновесии, то не обязательно постоянно слушать музыку. Но есть такие, кто в тишине сразу же впадают в уныние, и они, чтобы избежать тоски, постоянно что-то слушают.

Святителю Иоанну Шанхайскому и Сан-Францисскому задавали вопрос: полезен ли для христианина театр? Если человек находится на начальной ступени своего развития – наверное, для него это будет шагом вперёд. Но если человек уже достиг какой-то степени равновесия – избыточные впечатления для него будут шагом назад. Человек ниспадёт со своего уровня равновесия, его голова будет заполнена ненужными образами.

Речь не идёт о сухой аскезе. Но если человек пришёл к состоянию, в котором он любит мир, людей, чувствует полноту бытия, и при этом он начнёт погружаться в виртуальные образы, – они начнут заполонять его сознание и это отделит его от той полноты, с которой он только что был связан.

Чтобы такого отделения не происходило, нужно чётко определять, что и когда ты смотришь. И не менее важно – для чего. Тогда получаемая информация достаточно быстро найдёт соответствующий сектор в сознании и упорядочится.

Если же человек в состоянии уныния случайно нажимает на картинки, запускает одно за другим видео, а просматриваемый контент никак не связан с корнем его личности – после сознанию придётся потратить какое-то время, чтобы перекодировать эти образы, сортировать по темам, по архивам памяти. Некоторое время все эти образы будут хаотично бродить в сознании. Ненадолго они заслонят человека от его уныния, но точно так же они заслонят и его душу. Когда это облако рассеется, человек увидит, что душа уже три дня не кормлена, не поена, и теперь она как рана, которую не перебинтовывали и не обрабатывали три дня.

Человек бросается в развлечения, думая, что в этом его спасение. Но в итоге попадает в ещё большее уныние, в котором его душа будто разобрана на атомы.

Не значит, что нужно уйти в подвал, закрыться и жить без света. Хорошо и общаться с людьми, и послушать что-то, и в отпуск съездить, и на море побывать. Счастлив человек, который в этом нашёл равновесие, когда он может и с людьми поговорить, и Богу помолиться.

Из разных вариантов стоит выбирать тот, который наиболее приближает к благочестию. Уехать в отпуск – не значит провести месяц в алкогольном анабиозе. Надо продумать, чтобы и отдохнуть, и с близкими увидеться, но и о душе не забыть.

P.S.Ответы по теме

«Грех. Говорить ли человеку, имеющему незаконную связь, что он не спасется»
«Общение. Говорить ли взрослому племяннику, что не нравится его поведение».