Само по себе воспроизведение (проговаривание) переживаний не освобождает. Только попытка переосмыслить опыт прошлого, трансформировать доминанту, обогатиться духовно и культурно и через это изменить свое будущее может дать исцеление.  

Иные материалы на тему преодоления зависимости от наркотиков см. – текст «Преодоление зависимого поведения», часть 1-ая «Зависимым и их близким: лекции и тексты иеромонаха Прокопия (Пащенко)»

При наличии у человека опыта зависимости само по себе проговаривание ситуации человека не исцеляет. Теория катарсиса (без учета физиологических основ) зачастую ложно трактуется. Воспроизведение значимого переживания только тогда может выполнять конструктивную функцию, когда в процессе воспроизведения человеку сообщаются новые смыслы, с помощью которых он может переживания перестроить.

Лестница переживаний (не от термина «эмоция», а от слова «пережить») подробно описана профессором Василюком в книге «Психология переживаний». Человек преодолевает негативное переживание, когда выходит на уровень творческого отношения к жизни (как сейчас говорят – субъектности), активно перестраивает жизнь, отношение к реальности. Тогда в надежде нащупать конструктивные нити человек делится своим переживаниями. Это попытка выйти из позиции объектности, при которой человек – жертва своих страстей или жертва эпохи. Рассказывая, он ищет возможность переживание перестроить, найти новые смыслы, способные в его историю вдохнуть иное значение.

Бывает, что люди, имевшие опыт зависимости, начинают рассказывать о своих похождениях. Глаза начинают блестеть. Становится хорошо. Так в книге Кей Джеймисон «Беспокойный ум. Моя победа над биполярным расстройством» – никакой особенной победы не продемонстрировано. Назначены препараты лития, которые купировали состояние. Но автор постоянно возвращается к теме своих похождений в момент маниакальной фазы. Она буквально скучает. Подобные рассказы не делают человека более здоровым и ни от чего не освобождают, а только углубляют ситуацию. Если речь о травматическом опыте, то можно вспомнить и о термине «ретравматизация».  Другое дело, когда человек описывает свой опыт, пытается осмыслить его, перестроить доминанту, нанизывая на нее новые смыслы.

Здесь уместно упомянуть работу клирика нашей Обители о. Вячеслава, где рассмотрен рассказ «Ее глаза». Сам рассказ был написан заключенным концлагеря. Он описывает, как после расстрела его закопали заживо (он еще оставался живым). После освобождения из лагеря он переписывает рассказ, где концовка меняется – его откапывают. Он спасен. Отец Вячеслав отмечает, что вследствие социальной жизни, направленной в сторону ближнего (при таком типе социальной жизни человек проявляет интерес к Другому (именно с большой буквы)) человек накапливает конструктивную информацию, обогащается и на основании этого может перестроить опыт прошлого. Развивая мысль – опыт прошлого может стать не источником страданий, а источником мудрости.

Запоры крепкие, спасибо!
Спасибо, лезвия штыка!
Такую мудрость дать могли бы
Мне только долгие века.

Александр Солодовников

Эта тема рассматривалась в докладе «Посттравматический рост и опыт христиан, переживших гонения. Между памятью и забвением».

Человек исцеляется рассказывая, если рассказывает с целью переосмысления. Умение понимать свои чувства и выражать их – можно обозначить, как смену доминанты. Мы ее обогащаем. Строим новую, конструктивную, бодрую доминанту, которая развившись тормозит предыдущую.

Один современный автор, занимающийся нейробиологией, отмечал, что при наименовании эмоций активность амагдалы (миндалевидное тело – отдел мозга, продуцирующий эмоции) падает. Доминанта выводится на поверхность сознания. Отдельным переживаниям даются имена. Соответственно на получившую наименование эмоцию человек может среагировать. Если человек формулирует, что боится завтрашнего дня, то вспоминает слова Христа «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф 6. 34). Это великие слова. Сила их такова, что на них можно опереться и сказать себе – я решу это завтра. Но прежде нужно сформулировать.

Здесь можно вспомнить учение академика И.П. Павлова о первой и второй сигнальных системах. Уже не раз отмечал, что к концу жизни академик Павлов перестал называть вторую сигнальную систему сигнальной. Она функционирует не автоматически и представляет собой семантические сети. Мы выстраиваем ее в течение жизни самостоятельно. По сути, вторую сигнальную систему можно представить, как совокупность представлений, ценностей, что передаются через культурный код. Наличие этого мировоззрения позволяет осмыслить то, что происходит с нами и вокруг нас. Брушлинский А.В. (директор НИИ психологии академии наук) говорил, что внешний импульс действует на человека не на прямую, а через систему внутренних условий, то есть проходя через вторую сигнальную систему. Можно так же сказать, что внешним по отношению к сознанию импульсом будет, например, желание употребить ПАВ (психоактивное вещество).

Обогащая человека духовно и культурно, мы помогаем ему воспитать «иммунитет» против деструктивных состояний, переживаний. Помогаем ему научиться снижать их интенсивность. Примеров можно привести массу (и не обязательно в отношении наркотиков). Вот человек хочет кому-то что-то доказать. Но можно эту эмоцию наименовать – это задетое самолюбие. Сейчас ты ратуешь не за порядок на производстве, а просто желаешь, чтобы твоя точка зрения победила. Или смерть близкого, например. Мы встревожены. Другой человек совершает нечто, что привлекает наше внимание. Мы хотим выплеснуть агрессивную эмоцию. Но если успеваем понять, что человек не причём и он не виноват, останавливаемся.

Процесс понимания собственных эмоций и чувств должен опираться не только на психологию, не только на разговоры. Некоторые авторы отмечают, что зачастую вопросы уходят за грань психологии. Ответы нужно искать на стыке психологии, религии, этики, философии. Психология может сказать, что человек испытывает стресс. Он чувствует себя несчастным и одиноким. Но эти категории выходят за рамки психологии. Они осмысливаются в общекультурном масштабе. Здесь важно человека приобщить не к психологическому инструментарию, а общекультурному достоянию человечества. В том числе к классическим произведениям литературы. Человек испытывает некую эмоцию. И вот во время чтения вдруг понимает, что классик точно описал его чувства. Теперь и у него есть слова, чтобы описать и свои переживания, которые раньше не мог вербализировать. Например, у молодого человека есть тяга к девушке. То, как он выразит свои чувства зависит от его культурного уровня. Если он знает стихотворение А.С. Пушкина «Я Вас любил: любовь еще, быть может…» он свои чувства разит одним образом. Если же юноша знал только матерные частушки пошлого характера, то при разговоре с девушкой свои чувства канализирует в ином направлении.

Кажется, что наименование чувств – легкая задача. Подчеркну, что речь не о том, что называется работой со своим чувством.  Люди нередко так и остаются на том духовном и культурном уровне, на котором и были. Тогда работа с (над) чувствами превращается в хождение по кругу. В то время, как человеку надо дать вертикаль, чтобы он по лестнице переживаний мог подняться. Языком психологии – нужно довести человека от объектности (человек чувствует себя жертвой обстоятельств) до уровня субъекта (высшего этажа его творческого развития). Профессор Василюк говорил, что на первом уровне человек отрицает произошедшее с ним и так пытается справиться с переживанием. На втором уровне – принимает ту картину мира, в которую вошел с обрушившимися ценностями.  Человек не отрицает. Он согласился. Но в этом мало конструктивного. На третьем уровне – человек тянется к идеалу. Сейчас он не знает, что делать с переживанием, но впереди есть идеал, услышанный от верующей бабушки или почерпнутый из книги, проявившейся совести. Четвертый уровень – творческий, когда человек начинает активно себя менять, выходя на новую ступень отношения к реальности. Кстати, этот тип переживаний хорошо показан в песне Карандаша «Они будут счастливы». Стоит только посмотреть сквозь призму этого ответа. У молодой пары будет ребенок. Парень с девушкой принимают решение рожать. И несмотря на все трудности они будут счастливы. Они выходят к новому переживанию. Понимают, что во имя новой жизни потребуется адаптироваться, менять свою жизнь, что-то делать, чтобы ребенок жил и развивался.

В заключении можно указать на опыт Центра имени Василия Великого, где проходят социальную реабилитацию ребята, шедшие по 228-ой статье. В Центре практиковалось такое мероприятие, как кинозал. Просматривается фильм, и ребята в присутствии педагогов высказываются. Поначалу воспитанник отвечает односложно. Только спустя какое-то время ребята начинают (взята общая схема) высказываться более детально. Есть барьеры и стереотипы и страхи, которые нужно преодолеть, чтобы начать говорить – Нужно ли это? Стоит ли? Важно ли? Девочкам высказаться проще, получить одобрение и поддержку. Если с подобными рассказами обращается мальчик, то его могут назвать плаксой. Так ребята привыкаю жить молчком, а за дежурной фразой «все в порядке» может стоять боль и разочарование.

В частности, Эрик Ломакс в книге «Возмездие» рассказал о своей боевой психической травме. Его пытали во время второй мировой войны. Он не мог ни с кем поделиться. О нем рассказывалось в части 2.1 работы «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты». Отдельное название части 2.1 – «Травматический опыт как некогда пережитая, воспроизводимая, изменяемая и преодолеваемая доминанта».

Приведу и другой пример (не на тему наркозависимости, скорее на тему раскрытия), приведённый в книге «”Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни» (Word, Pdf)

Сам пример заимствован из воспоминаний священника Александра Ельчанинова. Речь об одном офицере. Он ощущал себя трупом и не знал, как ему справится, потому что ничего не чувствовал. Ему было предложено рассказать о совей жизни перед прихожанами. И вдруг он увидел, что люди, полны сочувствия, обращают к нему свои сердца. Он разрыдался. Для него началась новая жизнь.

Конечно, важно учить человека излагать свои чувства языком правильным. Не столько психологическим, сколько укорененным в действительности. Психологический язык оперирует конструкциями, которые в реальности сложно ощутить. Так ужас концлагеря заключался в следующем – человек забыл о пошлом (кем он был), перспектива утеряна и человек погружается в вечность кошмарного настоящего. Без опоры на прошлое и без опоры на будущее было не выжить. Святоотеческий язык, описывающий страсти, отражает реальность. Взять хотя бы известную схему на основе творения прп. Иоанна Лествичника. Например, вследствие объедения рождается дерзость. Объелся – захотелось поговорить, лишнего сказать. Эта схема позволяет представить – то чувство, которое в тебе рождается, является следствием объедения. Или, например, избыточный смех рождает чувство уныния. Человек ощущает чувство потери. Можно пошутить, но, если эта шутка не унижает ближнего, не оскорбляет его, если ты при этом остаешься в собственном центре. Если человек смеется до самозабвения, то выпадает сам из себя и когда возвращается – ощущает потерю. Чтобы восполнить утрату нужно собраться через внимательную молитву, через чтение. А святоотеческий язык позволяет не только наименовать состояния, но через именование увидеть и определённый выход (страсть побеждается противоположной добродетелью). Психологический язык не дает выхода. С его помощью трудно дать моральную оценку происшедшему. Мы двигаемся скорее по (в) горизонтали. Задача не просто человека научить именовать свои переживания, но давать им соответствующую оценку.

Вернемся к началу разговора. Если человек начнет хотя бы наименовывать свои состояния реальным языком, укорененным в действительности, то монолитное раздавливающее переживание разбивается на отдельные фрагменты, с каждым из которых уже можно побороться. Можно начать жить. Интенсивность переживания спадает.