Прокопий (Пащенко), иером. Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты. Ч 4.2: Посттравматический рост и преодоление сформированных моделей поведения

Часть 4.2 работы «Преодоление травматического опыта: Христианские и психологические аспекты» является комментарием к некоторым беседам одноименного цикла. В частности, к блоку бесед про посттравматический рост (начиная с 10-го пункта). А также – дополнение к блоку бесед, рассматривающих гипотезу, исходя из которой все проблемы человека – от травм, нанесенных родителями (начиная с 20-го пункта, суть: 20j-20k). Конечно, как говорится, «не без этого», бывают трудности, переживаемые в детстве, но все же очень многое зависит от того, как человек настроиться по отношению к полученному опыту. В любом случае, он может над ним подняться и его преодолеть.

Часть 4.2 отталкивается от вопроса о преодолении сформированных моделей поведения. Например, девушка прожила многие годы в семье, в которой один из родителей пил или постоянно проявлял агрессию (или: и то, и другое, и третье). За годы жизни в условиях, когда на нее постоянно кричали, у девушки выработалась устойчивая модель поведения: закрываться в комнате, уходить в себе. Ей мешают жить ее реакции на жизнь. Даже когда она встречается с обычными для прочих людей ситуациями и проблемами, эти ситуации, рассматриваемые сквозь призму усвоенных моделей, кажутся угрожающими, а проблемы – нерешаемыми.

Она вышла во взрослую жизнь, но тип реагирования на «вызовы реальности», как можно предположить, продолжает реализовываться по наработанному типу. Когда муж, к примеру, обращается к ней, она реагирует по типу, к которому привыкла реагировать многие годы назад. Фатальны ли навыки, усвоенные человеком в детстве (в прошлом)? Или все же он может что-то в своей жизни изменить к лучшему?

В части 4.2 приводятся истории девушек, вставших по путь преодоления зависимости от сформированных моделей. В этих историях ставится вопрос о прощении, без которого «не развязаться» с прошлым (см. подробнее «ОБИДА, ГНЕВ, ЗЛОСТЬ… ПРОЩЕНИЕ. Лекции, тексты - иеромонаха Прокопия (также – иных авторов)».

Непосредственно о жизни рядом с зависимым человеком см. во второй части статьи «Преодоление зависимого поведения» (часть 2 «Родственникам близких», а также в цикле бесед «Проблема отклоняющего поведения: Родственникам, родителям, педагогам», начиная с пункта 3.

То есть годы прошли, ситуация вроде бы изменилась, она вышла замуж за человека, который не кричит на нее и не пьет алкоголь. Но когда он просто пытается поговорить с ней о его с ней общих «семейных дела», она, сама того не всегда сознавая, начинает реализовывать готовую модель: закрыть дверь, уйти в себя.

Очень важно здесь понимать, что эта модель может быть перевоспитана. Если человек отнесется к себе, как к существу безнадежно искалеченному травматическим опытом, то он так и останется жить с этим опытом. Но если он начнет понимать суть механизма, толкающего его к саморазрушающему поведению, то выход можно быть найден.

Суть части 4.2 примерно – в следующем. У человека, попавшего в определенные условия существования (болезненные, травмирующего характера), формируются модели поведения, система взглядов, сквозь призму которых он смотрит на реальность. Речь идет о моделях и взглядах страстного характера.

«Страстного характера» – Вопрос о норме и патологии в науке до сих находится в состоянии дискуссии. Человеку, который не знаком с Евангелием и находится в нерешенном положении по поводу того, что назвать нормой, а что – патологией, можно сказать, что речь идет о моделях и взглядах, приводящих человека к страданию, конфликтам. Человеку же, знакомому с духом Священного Писания, можно сказать, что психологическая норма описана в Евангелии (см. цитату в сноске)[1]. Норма понимается не как то, что извне навязывается, а как то, следуя чему человек может прийти к состоянию внутреннего мира, к единению с Богом и с людьми.

Если человек некритично относится к мыслям и поступкам, о которых речь шла выше, он начинает воспринимать их как свои собственные, естественные для себя. Сформированные модели и взгляды захватывают его поведение и образ мыслей. Человек в своей деятельности мысленной и деятельности, направленной к миру, начинает из убежденности, что его система восприятия дает ему верную картину мира.

Тогда как, чтобы найти ориентацию в мире и быть способным исправить свое поведение (вследствие которого жизнь уже, может, и начала рушиться) следует поставит вопрос: а верна ли моя система восприятия? Поставив такой вопрос, человек обретает возможность остановить распад своей жизни, выйти из полосы системного кризиса, при котором никакие частные решения уже не улучшают жизнь в целом. На эту тему есть книга, рассказывающая о преодолении системного кризиса в компаниях и в общественных организациях, хорошо ложащаяся на парадигму Православия – «Неприятие перемен», авторы – Роберт Киган и Лайза Лейхи.

Подробнее некоторые идеи из книги о пересмотре самого способа, каким мы воспринимаем мир (применительно к парадигме Православия) см. в главе «От страдания к развитию и выходу из скорлупы (подробнее – о понимании “на кончиках пальцев”)» во второй части статьи «Преодоление зависимого поведения». Во второй части рассказывает о родственниках или близких зависимого человека, которым нужно понять, как вести себя с ним, чтобы избежать деформации и по возможности помочь ему. Один пример из книги разобран в главе «История Кэти, которая не могла себя сдерживать» в четвертой части статьи «Преодоление игрового механизма» (отдельное название части «Эротомания, игровой психоз и неконтролируемая приверженность»).

Кэти постоянна пыталась доказать свою ценность для других, в результате чего перерабатывала, переутомлялась, эмоционально и физический срывалась. Страх оказаться недостаточно ценной для других был основан на системе убеждений, которую со временем пришлось ставить под сомнение и пересматривать. В итоге у Кэти улучшились отношения с коллегами (на совещаниях она очень болезненно реагировала, если кто-то был с ней не согласен), она нашла радость в семье (ранее она все свои силы отдавала работе, вкладываясь в нее до изнеможения, что и привело ее в итоге в больницу).

А началось движение к больничной койке еще более 10 лет назад, когда Кэти «работала как одержимая», чтобы поступить в колледж на медицинский факультет. Но к своему удивлению и к удивлению других она на медицинский факультет не поступила, что стало для нее «страшной трагедией» и вызвало в ней «опустошающее ощущение». Она «вложила большую часть себя во что-то и не достигла цели. Вот причина разочарования», по ее мнению.

Начав сомневаться в себе после непоступления, она стала жить с бременем страха, который «заставлял ее постоянно доказывать свою ценность для других и себя». Чтобы доказать собственную ценность, она – такой вывод ею был сделан – «всегда должна говорить “да”, становясь незаменимой для других».

Непоступление в медицинскую школу волновало и пугало ее. Она ошибочно стала думать, что непоступление отражало ее личные качества, было связано с тем, что с ней что-то – не в порядке. Она стала считать, что должна «делать дело», чтобы такой катастрофы с ней более не произошло. «Когда освободилась от этого бремени, – рассказывала она, – то испытала большое облегчение. Я очень устала жить с этим. Теперь я освободилась от тех ощущений».

Ее случай – пример того, как ложные помыслы могут владеть человеком, формируя в нем поведение, которое, выражаясь современным языком можно назвать неадаптивным.

Отлеживая ложные мысли и отсекая их, подмечая работу сформированных ранее «неадаптивных» моделей поведения и формируя вместо них иные, человек может изменить свою жизнь. Важно учесть, когда далее в тексте речь пойдет о доминанте, что вопрос ставится не столько о переключении на что-то иное, сколько о перестраивании старого вместе с построением нового.

Если в результате болезненного опыта в прошлом возникли, например, избегающие модели поведения (человек избегает контактов с людьми), то одно лишь переключение на работу (по принципу Кэти) – не самый лучший сценарий. Если человек просто переключается на что-то, чтобы «забыться», или старается «забыть» о прошлом с помощью каких-то (см. «Постскриптум»), то через то самое он не избавляется от сформированных ранее моделей. Они продолжают зреть, развиваться, подминая под себя все поведение и его жизнь, заматывая его в патологическую воронку. Осознав их страстное действие в себе, он может затормозить это действие развитием противоположных добродетелей.

Отследить время зарождения паталогических моделей удобно во время подготовки к исповеди, о чем рассказывается в книге «“Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни». С внимательной подготовки к исповеди и с самой исповеди начинается путь избавления от патологических моделей, стремящихся определит наше поведение, навязывающих нам разрушительный и для нас, и для других ритм.

Некто из духовных авторов выразил мысль, что если человек гневлив, а пытается реализовывать покаяние («покаяние» – с греческого языка переводится как «изменение ума») с помощью поста, то нет в том для него пользы. Смысл высказывания состоит в том, что гневливый человек искореняет страсть через развитие противоположных гневу добродетелей: кротость, любовь, молитва за обидчика, милосердие.

На этих путях, перестраивая своей опыт, человек не только освобождается от действия моделей, деформирующих его жизнь. Он становится способным прикоснуться к радости, когда радостным можно быть «на ровном месте», когда она посещает не минутными вспышками и в зависимости от обстоятельств (такие вспышки являются не радостью, а чем–то вроде эмоционального возбуждения, которому всегда нужна подпитка извне). А когда радость длительное время идет рука об руку с человеком и остается с ним даже и при неблагоприятных внешних обстоятельствах (подлинная радость рождается, когда душа освобождается от грязи; возникает эффект, который можно выразить в словах «начищенная сковородка не может не сверкать»).

Пример. Один человек шел из храма, расположенного в одном монастыре. Навстречу ему, то есть в храм, бежал один паломник, у которого были некоторые проблемы со здоровьем и оформленная инвалидность. Когда человек посмотрел на него, сами собой вспыхнули реакции, сформированные в далеком детстве. Дети нередко бывают жестоки, насмехаются над теми, у кого есть какие-то внешне заметные проблемы со здоровьем, например, выражающиеся в полноте. Вспыхнули слова «Толстый, жирный – поезд пассажирный». Бегущий человек казался смешным, комичным.

Столкнувшись с таким восприятием реальности, человек спохватился, родилось понимание, что так относится к реальности – не по-христиански. И он попытался затормозить действие усвоенных в детстве реакций, начав молиться про себя: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас» (то есть, его и бегущего паломника). И вдруг вся «картинка» преобразилась.

Стало понятно, что паломник бежит в храм, потому что хочет приложиться к святым мощам. А бежит потому, чтобы успеть вернуться вовремя к началу работ, в которых он хотел в качестве трудника принять участие. Он мог попросить себе в виду состояния здоровья что-то, что – полегче. Плюс ко всему в этот день он собирался покинуть монастырь, он мог отпроситься с работ, сославшись на отъезд. Но при всех вводных он хотел прийти вовремя «на послушание» и нести вместе со всеми общую нагрузку. И его немного косолапый бег стал восприниматься иначе, этот паломник стал вдруг прекрасен. Вместе с преображением того, как воспринимался паломник, преобразилось восприятие и мира.

Иногда можно услышать, что одна из задач мозга собрать огромное количество подступающих к нам сигналов, декодировать их и составить из низ ту картинку, которую мы «видим». Можно предположить, что мы сами закладывает системы, на основании которой будет строиться «картинка», с которой и в которой нам придется жить.

Ведя речь о системе восприятия, академик Ухтомский писал, что «из множества действующих рецепций доминанта вылавливает группу рецепций, которая для нее в особенности биологически интересна». То есть, исходя из характера состояния нервной системы совершается отбор из всего массива внешних сигналов тех, которые наиболее созвучны текущему состоянию. Их этих сигналов складывается «картинка».

Подробнее см. в главе «Нейрофизиология и любовь. Некоторые особенности восприятия реальности», «Услышать голос другого» из статьи «О развитии монашества, о теории “созависимости” и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем».

Вкратце о доминанте – из предыдущих частей

О доминате применительно к теме травматического опыта подробно рассказывалось в предыдущих частях (2.1, 2.2). Механизм, толкающий человека к саморазрушающему поведению, был описан как доминанта, представляющая собой очаг возбуждения в коре головного мозга. Такой очаг может родиться вследствие, например, проживания человеком яркого впечатления. Во время возбуждения очага поступающие в сознание импульсы (муж просит поговорить) стягивается с текущему очагу (опять будет также больно, как и во время / после разговоров с папой). Параллельно в прочих отделах коры разливаются процессы торможения. То есть человек в момент возбуждения паталогической доминанты, желая опять закрыться, словно забывает, что есть альтернативные тому пути.

Эта усвоенная реакция кажется человеку естественной. За годы она приобретает силу естественной привычки, становится страстью, доминирующим типом реакции.

Вот, как, например, описывает механизм применительно к медперсоналу хосписа Фредерика де Граф (хотя в данном тексте отталкиваемся от ситуации, связанной с родителями, вопрос разбирается в таком ключе, чтобы выводы носили универсальный характер). В частности, она пишет, что «медперсоналу полезно знать, был ли уже у пациента и его родственников опыт переживания болезни и умирания. Эти воспоминания неизбежно окрашивают их отношение к страданию, груз прошлого переносится ими на нынешнюю ситуацию. Именно это может быть причиной их суеты, защиты». Сама медсестра может попасть под воздействие сформированной ранее модели. Например, ей не понравился голос пациента. И хорошо, если она остановит себя и скажет себе: «Стоп, что происходит? Это же не его проблема, а моя». При таком подходе у медсестры появится возможность осознать свои чувства. «К примеру, может оказаться, что именно такой голос был у ее дяди, которого она не любила. А пациент здесь ни при чем». Стать жертвой сформированной ранее модели могут стать близкие умирающего, они могут невзлюбить преставителей мед. персонала. «Близкие могут нас невзлюбить с первого взгляда из-за того, что у них самих есть неразрешенные конфликты, а мы как-то напоминаем им об этом своим видом»[2].

Мысль идет по проложенному каналу, вспыхивают нейронные сети, что складывались годами. Маршрут сигнала изменить трудно. Вместо одного одной привычки, должна быть воспитана другая.

Вот, как например, описывал действие привычки преподобный Паисий Святогорец: «Веревка, постепенно протерев ложбинку в колодезном срубе, уже не соскальзывает ни вправо, ни влево. Так и любая привычка постепенно протирает ложбинку в сердце и потом выходит из этой ложбинки с трудом. Поэтому надо быть очень внимательным, чтобы не приобретать дурных привычек, потому что потом потребуется немалое смирение и большая сила воли, чтобы их отсечь. Как говорил батюшка Тихон: “Добрая привычка, сынок, – это добродетель, привычка злая – страсть”»[3].

Если человек воспитывает в себе навык к самонаблюдению, то со временем он может заметить, с каких проявлений начинается возбуждение доминанты, воспитанной во время проживания травматического опыта. И коль скоро он замечает действие паталогической доминанты, он пускает параллельно иную – противоположную. Ведь штурмовать в лоб паталогическую, как считал А.А. Ухтомски, не перспективно. Ведь во время возбуждения ее, импульсы, поступающие в сознание, переадресуются к ней. И человек вместо победы может пожать усиление паталогической доминанты.

На примере наркомании процесс может выглядеть следующим образом. В прошлом употреблявший наркотики молодой человек, находясь в кафе, увидел, как один из посетителей насыпал сахар в чашу с чаем. Белый порошок сахара напомнил молодому человеку о белом порошке наркотика, образ сахара стал стартовой кнопкой, запускающей процесс вхождения в неуправляемое состояние. В эти минуты (называемые «нахлобучкой») неверной стратегией является попытка убедить себя в том, что наркотик это – плохо. Мысль, что «наркотик – это плохо» усиливает тягу к наркотику, так как в данный момент наркотическая доминанта возбуждена. Шансы выйти из-под катка этой доминанты есть у того, у кого выработаны навыки борьбы с эгоизмом. Ведь наркомания – это эгоизм: на поверхности сознания появляется идея, которую человек стремится реализовать во чтобы бы то ни стало и любой ценой (такова стратегия эгоизма). Если противоположная, конструктивная доминанта, основанная на иных навыках, разовьется и окрепнет, то она естественным образом затормозит паталогическую.

См. третью часть статьи «ОБРАЩЕНИЕ К ПОЛНОТЕ. Становление личности как путь преодоления зависимого поведения» (отдельное название третьей части «Обращение к полноте и доминанта на лицо другого».

См. о навыках, противостоящих сползанию в паталогическую доминанту, в статье «Профилактика наркомании, исходя из понимания действия наркотической тяги».

Также, если начинает ропот на человека, грозящий перерасти в вспышку ненависти (а ненависть может открыть вход в сознание для другой страсти, например, для желания написать и рыдать о своей «несчастной и загубленной» жизни) – тут же – быстрее помолиться за него. Если он сидит рядом за общим столом, то – подлить ему чаю.

См. подробнее о противостоянии вспышкам неуправляемых состояний в четвертой части беседы «Внешняя жизнь и мир мыслей».

Принцип доминанты читается в творениях духовных авторов. Так, применительно к зависти, святитель Феофан писал, что завидующий человек настолько хочет свергнуть своего противника, что не успокоится пока не свергнет его (или пока сам не погибнет). Не страдают от зависти те, «у которых симпатические чувства преобладают над эгоистическими». Путь к преодолению зависти потому состоит в том, чтобы возбудить желания добра к тому, кому завидуешь. «И обнаружить это делом, – тотчас зависть и стихнет. Несколько повторений в том же роде, и, с Божией помощью, она совсем уляжется. Но так оставить ее – измучит, иссушит и в гроб вгонит, когда не одолеешь себя и не заставишь делать добро завидуемому»[4].

Если человек работает над собой, то со временем ему удается развить новую доминанту, выражаясь современным языком, вступающую в конкуренцию с первой. Развить новую «сеть» и увидеть проявления паталогической «сети» помогает и ежедневное испытание совести, когда человек анализирует прошедший день, сопровождая анализ покаянной молитвой. А также, – когда человек во время Таинства Исповеди конкретно выявляет, в чем именно действие страсти проявилось.

Если понимать принцип действия доминанты, то и психологическая литература, ставящая перед собой попытку решить проблему преодоления травматического опыта, становится понятной. Во время далекого прошлого в коре головного мозга появился очаг, и этот очаг может быть активирован какой-нибудь ассоциацией, пребыванием в сходной обстановке.

По данному принципу, как можно предположить действует и игровая зависимость. Человек во время игры в казино входит в состояние гипер-возбуждения, рождается доминанта. Параллельно это состояние связывается с мигающими лампочками, во множестве разбросанными в казино. Протягиванию связи между состоянием гипер-возбуждения и миганием лампочек могла бы воспрепятствовать вторая сигнальная система (разум), но она в ряде случаев бывает подавлена алкоголем, алчностью, необузданной страстью. В итоге, стоит потом человеку увидеть лампочку, например, на снегуборочной машине, как эта лапочка включает весь комплекс, выработанный в прошлом во время нахождения в казино, условно этот комплекс может быть назван игровым психозом[5] (вспомним эпизод из фильма «Кин-дза-дза» (1986), когда, увидев лампочку на машине, главные героя бросились кричать «Ку!», так как подобный рефлекс у них сформировался ранее при встрече со стражами порядка (или тоталитарной системы?)).

О игровом психозе, казино и лампочках см. «ТРИ СИЛЫ: Цель жизни и развязавшееся стремление к игре (казино, гонки, игра по жизни)», в частности, – главу «Стремление к цели и «неконтролируемая приверженность».

Принцип доминанты читается и литературе по посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР). Вот что пишет один автор о ПТСР: «первой характеристикой ПТСР является постоянное повторное переживание травмирующего события. В ряде случаев люди вновь переживают это событие посредством навязчивых и непроизвольных воспоминаний о случившемся. Мысли, чувства, образы и воспоминания затапливают сознание и провоцируют сильную эмоциональную реакцию – панику, ужас, горевание или отчаяние. Иногда травмирующая ситуация возвращается в снах и кошмарах. … Для флешбэков свойственно внезапное и обычно реальное ощущение повторения пережитого. Флешбэк часто сопровождается физиологическими реакциями – например, учащается биение сердца, выступает пот. Нередко человек не способен понять, что это только воспоминание, он чувствует и ведет себя так, словно все происходящее реально» [цепь реакций прошлого на те или иные события: потеря работы, ожидание отказа, паника в ситуации безработицы, уход любимого человека, страх любви, страх близких отношений].

«Внешние триггеры – образы, звуки, запахи, места или люди, – могут вернуть сознание человека к пережитому; то же самое могут сделать и внутренние триггеры, например, эмоции, мысли и психологическое состояние».

Так, например, для одной девушки триггером, запустившим неуправляемую реакцию стало пятно красного цвета. Когда она обедала со своим молодым человеком, он надавил на бутылку с кетчупом, и так как крышка была завинчена неплотно, кетчуп оказался на скатерти. Увидев пятно, девушка застыла на месте, а потом разрыдалась. Дело в том, что в детстве она подвергалась насилию в комнате с красными занавесками. И во время того кошмара, который с ней происходил, она смотрела на рисунок занавесок. И потому «красный цвет обрушивается на нее шквалом воспоминаний»[6].

Понимание принципы доминанты дает и понимание, что она может быть перестроена (см. часть 2.1). Если человек в то время, когда она приходит в движение, не мечется, но совершает что-то противоположное панике, например, читает Псалтирь (в частности, например, чин пении 12 избранных псалмов), то в паталогическую доминанту вносятся (связываются с ней) новые смыслы. Когда она придет в движения, то сами собой всплывут и слова псалмов, настраивающих не на панику, а на конструктивный исход. Происходит переинтеграция доминанты.

См., к примеру, ответ:

Страх. Девочке, испугавшейся бездомного, сказали нарисовать страх и закопать (1). О ТРАВМАТИЧЕСКОМ ОПЫТЕ

Страх. Девочке, испугавшейся бездомного, сказали нарисовать страх и закопать (2). О СОЦИАЛИЗАЦИ

Параллельно, человек, в целом (как образ жизни), прислушивается к миру и людям, расширяет своей опыт, обогащается новыми смыслами. Но основе этого материала он строит новое видение жизни, новая конструктивная доминанта укрепляется, а старая, соответственно, тормозится.

Торможение прежней доминанты нельзя понимать, как вытеснение или подавление. Старый опыт интегрируется в новый. Но не виде «картинки ужаса», а на ином уровне, на уровне понимания, например, «как не надо поступать». Или в виде урока или в виде какого-то постижения (тот, кто пережил холод и голод очень чуток в отношении других, он старается помочь им, зная о том, как это тяжело – терпеть холод и голод).

Учение академика Ухтомского о доминанте позволяет ответить на вопрос, можно ли воспроизводить травматическую доминанту? Например, прося участника травмирующих событий рассказать о них.

Если в доминанту вносится новое, если есть данные, которые можно предоставить человеку, чтобы он мог перестроить свою доминанту, то, с определенной долей осторожности, – можно. Но если доминанту кто-то хочет воспроизвести ради самого воспроизведения, то такая практика ставится под огромный вопрос.

Интеграция эзотерики и сектантства в психологию.

Дело в том, что некоторые направления мысли исходят из спорного убеждения, что проговаривание травматического опыта освобождает от него. Можно также упомянуть, что в эзотерике практикуется фиксация на переживании в ожидании того, что вследствие фиксации на переживании оно должно изжиться, раствориться.

Физиология показывает нам, что это убеждение ошибочно. Простое проговаривание углубляет опыт, так как доминанта способна аккумулировать (накапливать) импульсы возбуждения. Проговаривая, человек просто учится говорить о прошлом без слез. Но навык сохранить лицо улыбающимся еще не свидетельствует о исцелении.

Ведь как поется в известной песне «Show must go on»:

Inside my heart is breaking,
My makeup may be flaking,
But my smile, still, stays on.

Внутри мое сердце ломается (разрывается),
Грим может отшелушиться,
Но улыбка, все еще остается (сияет).

В саентологии во время процедуры, называемой одитингом, человеку предписывают часами проговаривать то, что ему мучает. Условно можно сказать, что у человека выгрызана часть души, и над этой рытвиной он учится проезжать на самоконтроле. Он учится говорить о прошлом, улыбаясь, в то время как внутри его сердца вьется дракон.

В психологию проникают некоторые методы, заимствованные у сект. В частности, речь идет о одитинге, который практикуется саетологами (см. беседу 11.2 цикла «Преодоление травматического опыта…»).

Одитинг – рассказываешь о переживаниях, и стрелочка прибора, фиксирующего напряжение, колеблется. Человек многократно рассказывает о событии, вызывающее напряжение, пока не научится рассказывать о нем более-менее спокойно. Но внутренняя проблема не уходит, она так и остается. Человек закован в броню самоконтроля. И даже, кажется, может излучать сияние (майндфулнесс, Mindfulness), но не в смысле Благодати, скорее – «нацепить» улыбку.

У одной женщины было 500 часов одитинга. Она говорила: собрания саентологов обнажают факт, что у них проблемы остались. Например, человек может взять и съесть тазик салата. Она, возможно, другие страсти не видела, т.к. не соприкасалась с ними вплотную. Сама она ходила год на одитинг по поводу смерти родителей, в результате, по ее словам, вся боль так и осталась.

Вот как суть методики комментирует один нейробиолог (в частной переписке):

«Сложное нельзя изменить простым. Ведь это очень простой, почти рефлекторный механизм или прерывание простого механизма. Мы же не полагаем что удар молоточка невропатолога по колену пациента приведёт к улучшению его ходьбы.

Прошлое событие – оно сложное событие. Если оно было травматичным, оно все равно сложное, мы видим, слышим, двигаемся, и это длится. Это эпизод, объём и влияние на взгляд похоже на тормоз в структуре целой машины, машину нельзя свести к тормозу.

Есть хорошая метафора, которая поможет ответить на эти вопросы. В автомобиле есть датчик уровня тормозной жидкости. Он устроен просто: в расширителе куда наливают жидкость плавает поплавок из которого торчит стержень. Когда жидкость уходит, поплавок опускается и стерженёк уходит из контакта вниз – загорается лампочка у водителя.

И вот метафора: можно пластилином закрепить стержень на поплавке и поплавок не будет тонуть, он будет висеть над ушедшей жидкостью. И водитель будет уверен, соответственно, в порядке

Анестезия – плохой друг для жизни. Нужны репертуары.

Метод дианетики состоит в том, чтобы десенсибилизировать травматическое событие многократным воспроизведением воспоминания о нем. Ведущий сеанс специалист предлагает клиенту, которого именуют преклиром (готовым к очищению) вспомнить событие максимально полно и “физично”: звуки, освещенность – максимум ощущений. Как только при обсуждении они наталкиваются на “выпуклое” ощущение, преклир и ведущий раз за разом воспроизводят память о нем.

Через эти процедуры прошли многие известные люди.

Каждый пережитый эпизод жизни – есть пакет возбуждений. Он имеет структуру объемную, какие отделы последовательно включались, и временную – как это включение было распределено по времени. Для эпизода это не разные явления, для этого события нет времени, есть только последовательность возбуждений и торможений сеток / сетей. Лишь для внешнего наблюдателя этот процесс имеет аспект времени, внутри же – только последовательность.

Предположим, один из моментов эпизода был связан с избыточным возбуждением структур, ответственных за тревогу и страх. Они вызвали обострение низкой чувствительности – позвякивание металлических клещей стоматолога по судку – записалось посередине эпизода похода к врачу.

В этот момент ничего не свелось к тревоге и простым ощущениям, у него было до, после и во время возбуждения тревоги. Эпизод длится дольше, он состоит не только из возбуждения субкортикальных структур, но и одновременного угнетения эмоций и других корковых узлов. Эти события – возбуждение и угнетение – записываются как одно явление.

Специалист по дианетике совершает процедуру, похожую на следующую:

Датчик уровня тормозной жидкости состоит из поплавка, который плавает на поверхности тормозной жидкости. Сверху у поплавка стерженёк, его касается контакт. Если жидкость уходит из бачка, то поплавок тонет и стерженёк перестаёт касаться контакта. Тогда у водителя на панели загорается лампочка оповещения о низком уровне жидкости.

Когда специалист по дианетике “прогоняет” преклира раз за разом через эпизод, он как будто налепляет пластилин на стерженёк. Теперь если даже уйдёт вся тормозная жидкость, то стерженёк не выйдет из контакта, и водитель не узнаёт о проблеме вплоть до момента экстренного торможения.

Что это за “пластилин”, которым специалист по дианетике разравнивает тревожный момент, но одновременно лишает человека видеть кусочек своей функциональности?

Это тот лобный контроль, префронтальные сети, о которых как о третьем блоке мозга писал Лурия. Это они создают сеть поверх места эпизода и когда теперь человек попадает в это своё место он начинает действовать и контролировать вместо того, чтобы переживать и замирать.

В качестве стратегии компенсации человека делают бесчувственным, в надежде на том, что он сохранит деятельность при столкновении с похожими эпизодами. Но кусочек “Я” при этом отваливается. Оно – это Я – с сомнениями, страхами, тревогой – но оно – “Я”. Фрагментик нашей целостности.

Мы понимаем, что есть гангрены и некрозы. Есть шизофрения и неуправляемая депрессия. Когда, чтобы выжить, происходит попытка отторгнуть часть “Я”. Но при таких методиках речь о “больших состояниях” не идёт.

Что же – взамен? Ответить сможем лишь если вспомним как вообще восстанавливается тело и часть его – основа психического функционирования».

То есть речь идет о возвращении к целостности. Здесь же вместо того, чтобы помочь человеку включить опыт прошлого в новую реальность через осмысление, его учат контролировать переживание, связанное с прошлом опытом. Оно так и остается не переинтегрированным.

Человек учится контролировать эмоцию, связанную с болезненным переживанием, но предпосылки для ее появления остаются. А предпосылки могут быть связаны со специфическим отношением к миру, и это отношение не меняется.

Например, у одного ветерана Вьетнама не складывалась жизнь после войны. Со временем выяснилось, что на войне ему нравилось убивать и вступать в хаотизированные интимные отношения. Вот как один автор описывает психологического состояние этого ветерана. «”Во Вьетнаме, – говорил ветеран, – я мог пить сколько хотел. Я мог трахать кого хотел и сколько хотел”. Его лицо налилось краской, и он выкрикнул: “Я мог убивать сколько хотел!” На войне он убивал не людей, а “узкоглазых”, убивал недочеловеков [по его мнению]. Так же как нацисты – они не убивали людей в лагерях смерти, а вырезали раковую опухоль [по их мнению]. Война нанесла ему увечья и перевернула его жизнь, и все-таки он скучал по боевым вылетам. Ему не хватало ощущения могущества: его он обретал, сражаясь с противником и чувствуя себя неуязвимым, поскольку принадлежал к расе избранных [по его мнению], которая выше и сильнее другого народа»[7].

Понятно, что пока такое отношению к миру не будет изменено, ни о каком преодолении травматического опыта не может быть и речи. Даже, если человек научится без перекашивания лица говорить о прошлом, прошлое будет жить в нем, так живы навыки, воспитанные им в прошлом. Они никуда не ушли. Если вместе них придут противоположные: раскаяние, милосердие, желание положить что-то на весы с другой стороны (если ты нес смерть, неси жизнь, поработай, например, волонтером в хосписе или в каком-нибудь центре социальной направленности).

Лобные доли и их контроль – нужны. Но когда «вместе» со всем остальным, а не «вместо». Если человек «ломает датчик», то он что-то сознательно перестает замечать в жизни. В картине мира появляются «слепые пятна», через которые влетает неожиданная катастрофа, приближение которой человек не заметил, так как датчик был сломан (Нассим Талеб о подобном писал в книге «Черный лебедь»).

Кстати, образ разбивания датчика вместо заправки автомобиля был приведен в фильме «Правда о раке»[8]. Операция по удалению опухоли – это как разбить датчик молотком. Опухоль удалена, но механизмы, приведшие к раку, ведь остались. Опухоль – сигнал о их существовании (см. подробнее в конце данной части в «Постскриптуме»).

Так и душевная боль сигнализирует о том, что какие-то механизмы остались не изжиты. «Травма для нас, – пишет один автор о ПТСР, – это будильник, заставляющий обратить внимание на то, что занимает наши мысли»[9].

Призма и изменение внешнего импульса. Вертикаль и горизонталь. Культурное возрастание человека. Решение вопросов на стыке категорий.

Можно предположить, что когда вопрос о травматическом опыте ограничивается лишь самой темой ПТСР, то такой подход неверен. Люди и на травматический опыт, и на смерть по-разному реагируют. В зависимости от усвоенных культурных условий, от мировоззрения, личной позиции к жизни, вообще, и происшедшему опыту, в частности.

Конечно, есть травмы и их влияние, но сводить все многообразие жизни на одной странице к негативному опыту детства – это опрометчиво. Бывший директор НИИ психологии РАМН Брушилинский в своей книге «Психология субъекта» выражал мысль: утверждении о том, что внутренняя жизнь человека обусловлена средой, характерно для тоталитаризма. Конечно, есть люди, подчиненные среде. Но – в том случае, когда не сформировано мировоззрение, которое на биологическом уровне ассоциируется с второй сигнальной системой. Вследствие работы второй сигнальной системы импульс, исходящий из внешней среды, может быть видоизменен. Импульс влияет на человека не напрямую, а проходя через барьер мировоззрения, барьер второй сигнальной системы. Если она блокирована или неразвита, тогда, да, импульс влияет, почти что напрямую. Цель тоталитарного строя как раз и состоит в создании условий, при которых импульс, исходящий из внешней среды, должен вызывать заданную средой реакцию.

Некто считает, что ряд вопросов становится понятными только на стыке – этика, философия[10], религия, литература. Счастье, смысл, призвание, страдание, боль, умирание – все эти категории не имеют сформулированного психологического определения. Определения выковываются и религией, и культурой. Если все это отбрасывается, то человек остается один на один с биологическими рефлексами, в жизни все становится серо. Такого человека выбивает из колеи не только травматический опыт (например, смерть близких), но и (условно) опоздание жены на полчаса.

Один человек – военнослужащий, очень высокого чина, боролся против тех, кого страна считала злодеями, но психологически он не мог выдержать, что жена задерживается с работы. Он напивался. Речь не о том, что он плох. Но даже опытные воины, в одном случае вроде бы и могут проявить силу воли, но в плане страстей и зависимостей бывают иногда абсолютно беспомощны. Это не столько задача психологии, сколько задача культурного возрастания человека. Ее игнорировать нельзя. Иначе он и не выкарабкается.

Другой пример. Один военнослужащий служил в спецроте (исключительно спортсмены разрядники). Выжило 3 человека. У него вообще никакого травматического опыта нет. Он был сержантом – «сволочью», как в фильмах показывают. Унижал, бил. Но не ради унижения и избиения, а для того, чтобы предотвратить «бунты на корабле». Христианином он на момент войны не был, воспитывал из себя воина – вепря (но при всем том, избегал того, чтобы кого-то убить) На войне он попал в плен, его избивали (он рассказывал: ты не представляешь, просто зашли и стали бить). Он думал, что не сломается. А через полчаса ничего не осталось от него как от человека. И тогда – связанный на стуле, весь – в крови, он понял: жизнь надо строить не на бицепсах (бицепс был 45 см. у него, он мог свалить человека с одного удара). Стал христианином, после войны трудно было поверить, что этот добродушный веселый парень такое прошел. Никакого ПТСР у него не случилось.

Его историю вместе с комментариями см. в главе «Несколько слов о военнослужащих и их душевных травмах» из книги «“Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни».

Если проанализировать массив автобиографий, то можно сказать, что у многих христиан не было травматического опыта. Он просто не возникал (см. предыдущие части данной работы, также – беседы и тексты проекта «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря»).

Читается на одном дыхании книга «Первый эшелон», автор – Невесский Е.Н.. Во время второй мировой войны выдвигались войска несколькими (тремя) волнами – не было единого порыва. Первый эшелон попал в плен. Автор описывает, как он из плена выходил, как он там умирал, но не умер. И после войны пошел учиться. Закончил ВУЗ. Дети. Работа (см. часть 2.2).

Одна женщина, когда ей было 13 лет, осталась в блокадном Ленинграде. Прожила три года в городе, в котором был каннибализм. Карточек даже на пайку в 125 грамм хлеба у нее не было, так как была беженкой и в списки жителей города включена не была. Как выжила – одному Богу известно. У нее не было ПТСР, не было «слез в подушку» (о блокаде см. часть 2.3; в частности, приводятся свидетельства людей, которые пережили блокаду, будучи детьми – по автобиографической книге Елены Мартилла и Светланы Магаевой «Мученики лениградской блокады»).

Брушилинский А.В. отмечал, что внешние импульсы действуют на человека, проходя через внутренние «условия». Соответственно, если у человека нет мировоззрения, культуры, системы убеждений, то внешний импульс и не видоизменяется. Агрессивно-уродливый импульс накладывает такой же отпечаток на душу человека, на сознание, образ мыслей. Импульс не проходит через призму и не видоизменяется, если у человека не развито то, что И.П. Павлов называл второй сигнальной системой. Человек ее не выстроил. Есть только рост вне культуры, на уровне горизонтального функционирования, рефлекторного реагирования на события. Человек к чему-то стремится, но на уровне биологическом. Если вертикали нет, то человеку остаться собой тяжело, обстоятельства будут его деформировать, а внешняя информация размывать.

См. главы «Регрессия и исчезновение вертикали», «Доминанта жизни. Творческий ответ на травматический опыт», «Доминанта восприятия», «Искра жизни» из части 4.1 статьи «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря».

Иными словами, работа ума, опирающегося на Истину, может создать условия для реконфигурации травматического опыта. Человек изучает себя, приходит к пониманию, какие движения и процессы запускают паталогическую доминанту. Иногда ее может привести в движение одна какая-то мысль, и здесь очень помочь может Иисусова молитва. Человек отрезает мысль, запускающую доминанту, но не отрезает часть сознания, не погружается в забвение. А со временем вследствие конструктивной деятельности и сама система переживаний перестраивается.

В частности, святой Максим отмечает, что, по мнению некоторых, не было бы зла, если бы ко злу нас не совращала бы некая посторонняя сила. Отвечает на это мнение он следующим образом. Эта сила не посторонняя, она есть «не что иное, как невнимание к природной работе ума. Вот почему тот, кто относится к этому внимательно, никогда не творит зла, а всегда только благо. Если и ты хочешь стать таким же, изживи в себе рассеянность и так покончишь со злом. Ведь зло происходит от неверного понимания значения чего-либо, отсюда и результат». В человеке заложен разумное начало, которое вследствие своей связи с Богом господствует над остальной «неразумной частью в нас». Если человек будет хранить этот порядок, тогда зла не останется, и «ничто не будет совращать нас к нему»[11].

Подобная мысль, выраженная языком науки, в устах Брушилинского звучит следующим образом: «Многообразные виды и уровни активности субъекта образуют целостную систему внутренних условий, через которые только и действуют на него любые внешние причины, влияния и т. д. … личность выступает как целостная система таких внутренних условий, необходимо и существенно опосредствующих все внешние причины (педагогические, пропагандистские и т. д.). … Помощь детям со стороны – необходима, но недостаточна. Она … действует не прямо, а только опосредствованно, через внутренние условия того, кому она оказывается, и лишь в меру этой его собственной активности может быть использована.

Благодаря столь существенным внутренним условиям происходит непрерывная взаимосвязь между человеком и миром, и вместе с тем создается как бы психологическая самозащита от неприемлемых для данного субъекта внешних воздействий (видов помощи и т. д.)»[12].

Подробнее о Брушилинском см. в главе «Справедливо ли полагать, что главной причиной наркомании является генетическая обусловленность и физиология?» из пятой части статьи «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического “бума” и распада общества».

Также главу «Мысли других авторов» из статьи «Детям – жизнь от родителей или родителям – жизнь от детей?».

Детство и сформированные реакции

Действительно, иногда реакции, мучающие нас в настоящий момент, заложены в детстве. Но говоря о влиянии детства, нужно вставать на конструктивную позицию и постараться избежать позиции неконструктивной. При неконструктивной позиции человек считает себя жертвой обстоятельств. Причину того, что он сформировался пугливым, неуверенным он видит в детстве (допустим, с ним плохо обращались). Отсюда проистекает жалость к себе, обиды, ощущение загубленной жизни.

Отчасти, поставленный вопрос был рассмотрен в предыдущих частях работы «Преодоление травматического опыта: Христианские и психологические аспекты». Сейчас немного дополним, разовьем мысль, озвученную в предыдущих частях.

Предыдущее части перечислены в заметке «“Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты” – тексты и беседы иеромонаха Прокопия (Пащенко)».

В годы юности сформировался определенный тип реакции на происходящее. Например, человек отвергает новую информацию, закрывается от советов. Возможно, такая реакция была чем-то обусловлена. Теперь же человек ее тащит за собой в жизнь, вспоминая травматический опыт.

Такому человеку иногда кто-то предлагает сменить точку зрения. Ему говорят, что, мол, он носит зеленые очки и потому все видит в зеленом цвете, как житель Изумрудной страны (аналогия заимствована из книги «Волшебник Изумрудного Города»).

Мысль о смене угла зрения исходит из мнения, что люди автономны и самодостаточны. Если – кризис, то, мол, можно будто преодолеть его, поняв что-то. Но бывает так, что в наличном своем состоянии человек прости не может сменить угол зрения. Он не в состоянии понять ответ, даже если ответ на его ситуацию даст мудрый человек. Но деятельность по отношению к миру меняет человека, он растет, обретает мудрость, поднимается на собой прежним, становится способным видеть ситуацию иначе (Экзюпери в своей книге «Цитадель» приводит следующую аналогию: находясь внизу, человек видит лишь сутолоку улиц, когда же он поднимается в гору, видит четкую их планировку).

См. главу «О значении деятельности в постижении духовных понятий» из первой части статьи «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии)».

Воспроизведение выработанной ранее реакции

В части 2.1 данной работы упоминалось о книге Эрика Ломакса «Возмездие». Это английский офицер, переживший пытки японских солдат. Чтобы вынести пытки (как можно понять из книги) он собирался в «комок». После войны и возвращения домой, его поведение продолжало оставаться неадекватным социальной обстановке. На любой вопрос, даже житейский, у него включались реакции, воспитанные в плену. Он собирался в комок с настроем, что никому ничего не скажет (цитату см. в сноске[13]).

Похожую ситуацию описывает Эдит Эгер в книге «Выбор. О свободе и внутренней силе человека». Она пережила Аушвиц, Маутхаузен и Гунскирхен. Эмигрировав в США, Эдит вошла в автобус и не знала, что нужно оплачивать проезд при входе. К ней на повышенных тонах обратился водитель. Она впала в ступор, воспроизвелись переживания, сформированные в концлагере. Такие обычные житейские ситуации включили некую «кнопку». Эдит почувствовала то, что испытывала, когда находилась на грани смерти (цитату см. в сноске[14]).

Подобная реакция формируется, как было отмечено, и у игрока. Человек у автоматов находится в состоянии игрового психоза. Вот прошло несколько лет, он успокоился. Но неуправляемое состояние внутри живет. Даже проезжающая мимо снегоуборочная машина (мигающая лампочка на ней) способна спровоцировать воспоминания об игровых автоматах. Эта лампочка включает весь комплекс игрового психоза. Человек и сам не понимает, как оказался в казино. Ноги сами принесли[15].

Страсть как тип реакции. Невидение альтернативных вариантов

Можно сказать, что мы имеем дело со страстью. Проблема, возможно, состоит в том, что мы слово «страсть» воспринимаем в популярном изложении. Обычно люди произносят термины «страсть» или «грех», совершенно не понимая, что за этим стоит. Если говорить о страсти с точки зрения психологической, это сформированная реакция на происходящее.

Что такое страсть уныния? Например, ситуация – человек столкнулся с новой с задачей. У одного возникает некий азарт (в хорошем смысле) – новая задача и нужно думать над ее решением, это интересно. Человек, со сформированной страстью уныния, попав в новую ситуацию, не думает, как решить эту задачу. У него подступают слезы, возникает апатия, мысли о невыполнимости задачи: «Все напрасно», «Все ужасно».

У человека, со сформированной страстью гнева, на любое предложение разобраться с новой задачей возникает желание кричать. Если у человека страсть не сформировалась, он может иногда поунывать, иногда вспыхнуть гневом под воздействием обстоятельств, но в целом способен сам выбрать реакцию. Он вспыхнул, но признал вопрос решаемым. А посоветовавшись, после раздумий и размышлений, такой человек находит конструктивный путь. Если страсть сформировалась, человеку (если не вкладывать в эту мысль фатализма) «доступна» реакция лишь по одному типу. Именно этот тип реакции отныне считается естественным. Человек даже перестает видеть альтернативные варианты.

Подробнее о страсти как о доминирующем типе реакции и о преодолении этого типа реакции (на примере страсти гнева и зависимости от наркотиков) см. в текстах:

– «ОБРАЩЕНИЕ К ПОЛНОТЕ. Становление личности как путь преодоления зависимого поведения», часть 3 «Обращение к полноте и доминанта на лицо другого».

– «Две доминанты».

Испытание совести и самопознание

Чтобы эту ситуацию преодолеть, необходимо научиться замечать, какие «кнопки» в нас запускают эти реакции. Актуален совет святых отцов – испытание совести (в частности, такого рода духовное делание описано в книге преподобного аввы Дорофея «Душеполезные поучения», в главе третьей «О совести»). Для этого по вечерам необходимо вспоминать прошедший день. Чтобы не «уходить» в мнительность, можно определить максимальное время – не более 15 минут.

Подробнее о испытании совести см. в главе «Что делать, если по причине многолюдства нет возможности говорить о своих грехах подробно? Ежедневное испытание совести» из книги «”Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни». Электронная версия книги выложена на сайте Соловецкого монастыря, в разделе «Пастырская страничка», в подразделе «Исповедь».

А также – в беседах:

– Цикл «Тирания мысли и алкоголь: О выходе из состояния “тирании мысли” и преодолении того, что толкает человека к алкоголю», пункт 11 «Кратко о тирании. Испытание совести. Советоваться с духовным отцом».

– Цикл «Доминанта жизни и самоубийство», пункт 19d «Вечернее испытание совести и умиротворение. Стать естественным. Ресурс сопротивляться негативным мыслям».

– Цикл «Зазеркалье», пункт 16.

Постараться вспомнить день от начала, с самого утра – как проснулся и до вечера, до той секунды как испытываешь совесть. Если вспышка страсти была, необходимо вспомнить с чего она начиналась, как развивалась. Постепенно приходит понимание, какие именно «кнопки» в нас запускают эти неуправляемые состояния.

Например, человек читает письмо, а в нем просьба замысловатая. Пишет человек, что ему ремонт никак не провести. А читающий думает – зачем он это пишет? Разве я помогу ему с ремонтом? И даже гневается. Прогневался и забыл. Воспроизвел типичную для себя реакцию. Тот момент, что гнев был забыт, даже закрепило эту реакцию. Страсти от повторяемости усиливаются. Вечером есть возможность вспомнить эту ситуацию и подумать – почему я прогневался на человека? Посмотреть на ситуацию с его точки зрения. Он старый больной человек. Живет далеко. Ему плохо, холодно и голодно в неотремонтированной квартире. Он ищет помощи. Как он понимает ситуацию, так и пишет. Пишет письма, куда получается. С его стороны – он ничего плохого не делает. Гнев – это моя реакция. Раз реакция неправильная, значит нужно ее изменить. Да, мы не можем помочь человеку с ремонтом, но можем хотя бы посочувствовать. Хотя бы воздохнуть о нем.

Или мы получили совет и проигнорировали его, сочли чушью, бредом. Отбросили совет и, исходя из своей обычной реакции, поступили.

Допустим, мы не успеваем днем это фиксировать. Тогда хотя бы вечером вспомнить – почему я сказал, что это чушь, я ведь не специалист в этой области? Какие у меня есть аргументы для того, чтобы считать совет бредом? У меня нет объективных доказательств, что эта точка зрения ошибочна. Похожие точки зрения можно найти еще в дополнение: и этот человек об этом говорил, и тот батюшка об этом писал. Может, это я ошибаюсь?

Когда мы такую работу проводим, мы свою «больную» реакцию постепенно (далеко не сразу) начинаем переделывать. Т.е. неконструктивную реакцию тормозить, а новую воспитывать. Впрочем, стоит отметить, что метод «работает», когда человек ассоциирует его с помощью Христовой, когда сопровождает и соединяет с молитвой.

Когда человек испытывает совесть, он начинает понимать, как его обманывают страсти. Какие кнопки нажимаются, воспроизводя ту или иную реакцию. Например, он понимает, что вслед за многими пустыми разговорами следует опустошение, за опустошением – желание наполнить себя едой, за перееданием – потеря равновесия, за потерей равновесия – вспышка гнева. Ибо если находишься в состоянии внутренней расслабленности и «крена» и сталкиваешься с ситуацией, в которой нужна собранность, то не получается на такую ситуацию реагировать конструктивно. Реагируешь, исходя из своих внутренних условий. А они таковы, что гнев рожается мгновенно, и отклонить от себя желание пойти в русле вспышки очень велико. Одно наматывается на другое, превращаясь в ком, который, летя с горы, заматывает в себя и человека.

Человек постепенно понимает, при каких условиях гнев приходит в движение, с каких ощущений начинается вспышка. Следовательно, он получает возможность как-то повлиять на процесс, «разорвав цепочку». Например, понимает, что приступу предшествует иногда недовольство какими-то обстоятельствами. Что-то человек увидел, услышал, на фоне внутреннего расслабления дал тому специфическую интерпретацию («Да, что они тут, все с ума посходили что-ли?!»). И начинается втягивание в внутренний монолог, перемежающийся проходящими перед внутренним взором картинами на тему того, как «они посходили тут все с ума». Незаметно к потоку монолога присоединяется тоненькая струйка иного потока. Иной поток незаметно входит в сознание, заполняет человека свойственными потоку мыслями, и вдруг эти мысли складывают в неразрешимую будто бы задачу. В описание отчаянной ситуации, из которой нет выхода. В систему, с безошибочной точностью и беспощадной логикой доказывающей, что тебя унижают, ни во что не ставят и презирают (хотя в реальности дела обстоят иначе).

На тему второго потока можно привести аналогию с газом. Газ закачивают в пещеры, в которых прячутся боевики. Газ заполняет все пустоты и пространства, затем дается искра, и весь объем газа взрывается.

О втором потоке см. главу «Предпосылки захвата личности» из части 3-ей статьи «Преодоление игрового механизма».

Первое время, испытывая совесть человек, может, и не сумеет в памяти «добраться до утра». Как только он сведет взор внутрь себя, то увидит «засветку» наподобие той, что появляется на экранах, когда время трансляции канала закончено. Такое бывает – многих впечатлений, воспринятых в течение дня, особенно, если способность к саморефлексии находилась в дремотствующем состоянии.

Постепенно память и внимание настолько укрепляются, что человек видит свой вход в болезненную эмоцию не только вечером, во время испытания совести. Он схватывает себя во время самого входа (нередко мы только потом, задним числом успеваем понять, что накричали на кого-то) в эмоцию, страсть.

Когда навык внимания еще более укрепляется, человек схватывает себя еще до вхождения в страсть. Вследствие того, что он часто во время испытания совести многократно анализировал последствия вхождения в гнев (последствия: некая опаленность души), он начинает чувствовать вспышку гнева за некоторое время до того, как она вспыхнет. Он чувствует смущение, у него появляется доля секунды, чтобы затормозить свою реакцию и пойти по иной дорогой. А ранее, он этот «перекресток» всегда почти «пролетал», считая гнев чуть ли не своей естественной реакцией.

Когда у человека появляется мгновение «в запасе», он успевает вспомнить о том, что противостоит гневу: молитва о обидчике, любовь. И он, когда еще мятник гнева не успел раскачаться, реализует эти два направления, вследствие чего гнев сходит на нет.

См. материалы в статье «ОБИДА, ГНЕВ, ЗЛОСТЬ… ПРОЩЕНИЕ. Лекции, тексты – иеромонаха Прокопия (также – иных авторов)».

Так реализуется совет академика Ухтомского насчет того, что нужно быть командиром доминанты, иначе станешь ее жертвой. По ничтожному поводу может воспроизводится то, что было сформировано в прошлом («предопределено давнею историею человека, а сейчас совершается по ничтожному поводу»). «Вот по этим “отрыжкам» скрывающихся двигателей поведения узнавать заранее зачатки своих мотивов, чтобы вовремя противопоставить им более важное, занять пути другою доминантою, – таков рецепт»[16].

Испытание совести помогает увидеть, из каких сегментов и процессов слагается паталогическая доминанта, вследствие чего открывается возможность ее разрушить. Хотя на данный момент человек еще не в силах удержать себя от тяги поддаться действию патологической доминанты (страсти), он уже начал воспитывать в себе конкурирующую доминанту. Укрепившись, она начнет потихоньку тормозить паталогическую.

Не вытеснение, а перевоспитание

Не стоит бояться, что произойдет вытеснение, а неотработанные реакции (как говорят некоторые психологи) будут мучить. Вот, например, человек гневался и хочет высказать все обидчику в лицо, но не говорит из-за страха (увольнения, например). Он себя не устремляет к любви, к противоположной добродетели. Человек просто молчит из-за страха или по корыстным соображениям (чтобы не лишиться наследства, например). Он мучается, что не может отомстить. Злоба разрушает его изнутри.

Но что если человек старается себя утихомирить, потому что он понимает: гнев – путь в никуда? Этот человек пытается перевоспитать свою реакцию через устремление к противоположной добродетели. Постепенно меняется и сам тип реакции. Никакого вытеснения не происходит. То движение души, которое раньше уходило в болезнь, сейчас уходит в здоровье. Как пример человек, дерущийся на улице человек. Его руки и ноги служат злу. Но вот он изменил свою жизнь, получил образование, и в спортивном юношеском центре помогает ребятам развиваться (в хорошем смысле слова). Руки и ноги у спортсмена остались те же, но если раньше он пускал свои мышцы на зло, то теперь в добро.

У нас есть движения души, и мы их может перевоспитать. Если у человека был папа пьющий, то сформировалась определенная система реакций. Как у военнопленного (о котором говорилось выше) закрепилась система реакции в плену. Но через внутреннюю работу, через стремление к добродетели, это все можно начать перевоспитывать.

Исцеляется человек не сразу. Требуется познать себя. Например, пошла обычная реакция – раздражение, уныние и др. Необходимо выработать стратегию поведения при возникновении уже привычной реакции. Понятно, что сейчас (в ближайшие дни) нужно постараться не говорить на тему, которая раздражает. Опыт есть у каждого человека и чей-то опыт показывает, что в этот острый момент стоит ограничиться в общении с близкими людьми – говорить только «по делу». Никаких разговоров о жизни в целом и общем поднимать не стоит. Когда мы находимся в состоянии аффекта, сознание приходит в тревожное состояние и тогда жизнь воспринимается с мрачной стороны. Нам везде мерещатся тупики, засады. Все кажется плохим. А вот мы успокоились, тревожность ушла, и стало понятно, что на самом деле не все так уж и плохо.

В такие минуты (аффекта) можно рекомендовать побольше Псалтирь читать. Если не получается с этим состоянием справиться, то хотя бы ситуацию не усугублять, не выяснять отношения. Иначе к уже сложившемуся состоянию присоединяется раскаивание за сказанное, совершенное сгоряча. В состоянии измененного сознания сложно понять и воспринять советы (ответы) даже мудрого человека (он говорит, но мы или не слышим, или по-своему трактуем с какой-то извращенной стороны и видим в его словах как бы нелепость).

Но отчаиваться здесь не стоит. Проблема решаема. Только здесь нужен труд, самонаблюдение. Необходимо не только осознать какие «кнопки» запускают процесс вхождения в измененное состояние, но познать, что нам помогает. Один человек в такие моменты брал четочки и на свежий воздух уходил. Походит на свежем воздухе, в тишине, помолится и отлегло.

Иисусова молитва очень ум проветривает, освобождает от всего, что мучило еще недавно. Постепенно работая над собой, это состояние начинает поддаваться регуляции. Поначалу длится неделю – штормит, носит из стороны в сторону. По мере работы над собой длительность его власти над нами сокращается, а потом может быть что-то выбьет из колеи на час. Но уже через час войдет человек в нормальное состояние, не успев ни с кем поругаться. Словно киль появляется, как у непотопляемой яхты. Она качнулсь в сторону под порывом ветра, но выпрямилась. Постепенно может быть счет и на минуты пойдет. Какая-то мысль прострелила, кнопка нажалась, включился комплекс переживаний, который был сформирован в детстве. Но конструктивные надстройки в результате самопознания позволят пустить эти движения души в положительном ключе.

Один старец, Иерофей Дидаскал, стремился научить своих духовных чад побеждать реакцию падшего естества, но воспитывать новую реакцию – реагировать на все молитвой[17].

См. также:

Главу «3.2. Что нужно делать, чтобы появилось качество самообладания?» из части 2-ой статьи «Остаться человеком (жизнь сердца): Офисы, мегаполисы, концлагеря».

Главу «Преодолеть страстные реакции и сформировать новые, основанные на евангельском мировоззрении» из первой части статьи «Духовное руководство:
духовник и его слово в картине мира человека».

Например, тревожная ситуация. Реакция падшего естества – отчаяние, уныние. А духовный руководитель, например, пытался (это не расшифровка жития, а некий комментарий) объяснить, что в незнакомой обстановке можно вспомнить, как Господь помогал людям. Вместо отчаяния, в уме возникают слова Псалмов. Ведь многие Псалмы начинаются со слов, которыми мы обычно начинаем свои вопли отчаяния – Обошли меня львы, окружили меня враги с мечами и луками, но на Господа моего уповаю и не буду бояться, потому что Он со мною. В книге Псалмов очень много примеров, которые относятся к теме перевоспитания реакции на происходящее. Если человек читает Псалтирь, то слова, призывающие его к иной реакции, всплывают в сознании как бы сами собой.

Стратегия выживания в иной ситуация оказывается нерабочей

Некоторые примеры воспитанных типов реакций, которые мешают адаптации человека.

Проживая в агрессивном окружении, где человек терпит унижения и оскорбления, кто-то поддается и становится человеком сломленным, робким, его легко запугать. Он ходит, не поднимая головы. Но бывает строго наоборот, как у Эрика Ломакса в плену. Чтобы выжить в агрессивной среде, человек начинает отстаивать свою точку зрения, свою линию поведения. Но потом он выходит в большую жизнь. А жизнь многогранна. И даже получив в свой адрес справедливое замечание (на работе, например) гнет свою линию до конца. Прав человек или не прав – он просто старается выжить. Используется закрепленная стратегия выживания, хотя сейчас она уже не актуальна. Скорее наоборот, необходимо учиться и прислушиваться к точке зрения других. А вдруг обидчик прав? Вдруг замечание начальника по делу?

В книге Блейна Хардена «Побег из лагеря смерти» описан опыт беглецов из северной Кореи, где процветает тоталитарный строй. В южной Корее для них разработаны программы реабилитации, т.к. им трудно адаптироваться к мирной жизни. Эти люди выросли в условиях доносов, шпионажа, когда жизнь человека и его достоинство ничего не стоит. Сформирован и закреплен специфический комплекс реакций. На любой выпад в их сторону включаются параноидальные мысли, что все им желают зла. Пережитый опыт провоцирует поведение, не способствующее выживанию. Человек пытается сохранить себя, а в итоге происходит все наоборот (см. в сноске выдержку с описаниями последствиями реализации опыта, сформированного в тяжелых условиях существования)[18].

Бывает и такое, что человек реагирует по-детски, хочет от себя оттолкнуть проблему, спрятаться. Это равносильно алкогольному ответу на ситуацию. Вырабатывать взрослую реакцию необходимо – думать, как и что предпринять. В качестве примера приведу историю одного мальчика, который учился в гимназии. В эту школу трудно было попасть. Для перевода в 10 класс необходимо сдать экзамены. Он написал сочинение на 4/2 и попал в списки на отчисление. А сказать страшно дома, ведь мама будет ругаться. Родителей обманул, сказал, что результат еще не объявили (описанная история происходила, когда еще не было электронных журналов). Родители узнали о сложившейся ситуации случайно и успели предпринять действия, чтобы ребенок остался учиться в достойной школе.

В чем детскость реакции? Мальчик хотел избежать неприятного разговора именно в этот день. Он не смотрит в будущее. Ведь мама оценку рано или поздно узнает. Все равно на эту ситуацию придется реагировать, только с большей болью, с большими проблемами. Детская реакция – сделать вид, что ничего не произошло. Так бывает.

Или, например, маме говорят, что ее сын, по всей видимости, начал наркотики употреблять. Но не все родители готовы это принять. Принятие информации повлечет за собой действия: придется пересматривать свою семейную жизнь, начать с сыном отношения налаживать. А у мамы нет времени. Она выбирает стратегию – этот запрос от себя оттолкнуть, закрыть глаза и уши. Жить дальше, а проблема будет зреть дальше.

Реальная помощь или введение в приподнятое состояние

Поможет ли здесь психолог? Психологи, работающие с реальной ситуацией (как, например, в центре святителя Василия Великого, в котором проходит социальная адаптация подростков, находящихся в конфликте с законом) постепенно вырабатывают трезвый взгляд на жизнь. Они с той или иной ситуацией часто имеют дело, и самое главное – видят результаты своих действий. Есть противоположная (оборотная сторона) психологической практики: помощь, основанная на теории, замысловатой концепции. Такой специалист может вовсе от реальности оторваться. Проблема решается далеко не сразу, отследить результат часто не представляется возможным. Описаны техники, способные человека успокоить, на время поднять настроение. В силу отсутствия опыта, клиент ошибочно может воспринять свое «новое» состояние за решение проблемы. Но реальная проблема никуда не ушла. Со временем этот человек вынужден вновь вернуться в свое прежнее свое.

Современные люди живут в суете, часто они не способны проводить причинно-следственные связи. Не так легко установить связь между событиями, которые разделены несколькими часами, не говоря уже о более длительном промежутке времени. Человек, обратившийся за помощью к экстрасенсу, сначала часто испытывает подъем. Можно этого добиться и групповой психотерапии, и экстрасенсорными, по сути, оккультными воздействиями. Добавить эйфории. Но после – всегда ухудшение. Панические атаки. Суицидальные мысли. Это все будет через несколько месяцев. А за это время человек и забудет даже факт обращения к экстрасенсу. Не все способны сделать выводы, что это следствия «помощи» служителя демонических сил.

Вернемся к вопросу. Психологи, работающие с реальными людьми на постоянной основе, выковывают в себе трезвый взгляд на происходящее. Волей или неволей для своей работы они выбирают реалистичные концепции, соответствующие реальности. Отсутствие такого профессионального опыта создает возможность для специалиста сорваться в область фантазии. А проблемы ведь разнообразны: нет чувства осмысленности жизни, не хватает мотивации и др. Осмысленность жизни – сложный момент. Человеку можно «накрутить» (создать) настроение методами психотерапии. А у него, может, и основы нет, чтобы понять – появилась осмысленность или нет. Открывается широкое поле и для манипуляций, и для интерпретаций. А нужна база реальная. Если она появится в виде навыков, мировоззрения, то и осмысленность жизни, мотивация придет.

Когда мировоззренческой основы нет и человек находится в подвешенном состоянии, вместо решения реальных проблем и выковывания навыков, он начинается гнаться за достижением фиктивных целей. Например, стремиться стать «более осознанным» или «быть здесь и сейчас». При потерянной (не найденной) точке отсчета смена состояний ассоциируется у человека с мыслью, что в его жизни происходят какие-то изменения. Тогда как в реальности никаких существенных изменений может так и не происходить.

Не входить в поток тревожных мыслей

Среди навыков, желательных для приобретения, можно отметить следующий. Когда формируется болезненное восприятие ситуации, нужно научиться в первую очередь не допускать его до сознания, чтобы оно не охватило целиком сознание.

Мы успокоимся и тогда уже можно советоваться, либо рассмотреть ситуацию в свете Откровения Божия. В спокойном состоянии мы способны увидеть другие, альтернативные точки зрения. При столкновении с неприятной ситуацией, у нас воспроизводится привычная для нас реакция. Эта мысль захватывает сознание. Мы находимся в потоке мыслей.

Святые отцы предостерегали и рекомендовали не входить в контакт с тревожной мыслью, укорять себя, просить прощения у Господа. За самоукорение нужно зацепиться. Как некая аналогия, сильный ветер, сбивающий с ног. Выход из ситуации – вжаться в землю, пока порыв ветра не пройдет. Тогда человек найдет альтернативные варианты, тем более, если он молится, читает духовные книги, Священное Писание. Святые отцы хоть и не писали на прямую о проблеме, но какое-то слово касается сердца, выбывает тебя из потока и все проясняется. Ты понимаешь, что все гораздо проще, что ситуация решаемая. Да, ситуация трудная, но решаемая вполне конкретным способом. Ум видит лишь, когда успокоится. Поэтому важно не входить в поток с тревожной мыслью.

Надо, конечно, и молитвенное правило иметь. Мы не можем молиться круглосуточно. Целесообразно иметь небольшое правило, но Псалтирь и Евангелие хотя бы и понемногу, но необходимо читать. Можно читать кафизму, либо (при отсутствии времени) – треть кафизмы. Если же время позволяет, то можно читать «Чин пения 12 избранных псалмов». В Чине несколько раз повторяются молитвы «Трисвятое по Отче наш» и блок из 30 раз «Господи, помилуй». Если эти два пункта опустить, то прочитывается Чин минут за 25. Многие, кто имеет опыт чтения Чина, отмечают, что появляется способность хранить равновесие в сложных ситуациях. Обстоятельства тревожат, но из седла не выбивают. Как сравнение – бронежилет. Пуля попадает, но не прошивает насквозь.

Скорбные обстоятельства часто не дают нам переключиться на молитву. Необходимо здесь помнить главный принцип – сейчас ситуацию не рассматривать, а приступить к ее анализу в спокойном состоянии. В состоянии тревоги никаких решений не принимать, отношений не выяснять. Все то, что приходит в голову в измененном состоянии сознания – скорее всего, ошибочно. Одни люди осознают и борются с этим. Другие же воспринимают все, происходящее в их голове за чистую монету. Часто страсть гордости мешает человеку критично отнестись к собственным мыслям (см. в сноске мысль святителя Василия (Кинишемского) насчет того, что развитие страсти гордости приводит к потере критичности в отношении собственных мыслей[19]). Но может ведь прийти мысль неправильная, навеянная либо прошлым негативным опытом, либо индуцированная (например, страхи, транслируемые телевидением), либо внушенная врагом спасения.

Подробнее см. раздел «Травматический опыт, доминанта и панические атаки (кратко)» из части 2.1 работы «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты».

В разделе упоминались материалы по теме:

Цикл «Преодолеть отчуждение (часть 1)»; беседа 41а. РЕЛИГИЯ И ВЫХОД ИЗ ДЕПРЕССИИ. (00:30) Принятие принципов духовного руководства и следование им (советоваться с духовным отцом) как путь избавление от навязчивых мыслей. Не вступать в диалог с навязчивыми мыслями. (14:53) Как отличить тревожные помыслы от простых.

А также – цикл лекций «Зазеркалье»:

Пукнт 54. Начало раздела о преодолении навязчивых помыслов. Навязчивые мысли и гордость. Не включаться в поток тревожных мыслей.

Пункт 62a. Суть бесед 40–61. Иисусова молитва и отсечение помыслов. Доверие тревожным помыслам – основа расстройства.

Пункт 62b. Суть. Пластичность мозга и научные подходы к решению вопроса навязчивых мыслей. Если все равно приходят, то – не вникать

Иисусова молитва

Стоит поставить вопрос о том, чтобы навыкать к Иисусовой молитве. Хотя исихазм – это монашеская практика, но в каком-то смысле наставления преподобного Исихия Иерусалимского из книги «Добротолюбие» могут быть актуальны и для мирян. Вот в уме твоем возникают черные мысли, как волны. Тебе кажется, что ты утонешь. Общая суть наставления данного автора и иных из книги «Добротолюбия» – не пугайся, держись Иисусовой молитвы и не заметишь, как настанет тишь. Призраки в уме могут принимать исполинские масштабы и пугать человека.

Если человек не защищен благодатью, которую он черпает в молитве, то он беззащитен. Здесь надо «пристегнуться» к молитве. Как пример, полярная ночь на полюсе. Постоянная темнота. Метель. На расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Люди передвигаются, лишь пристегнувшись карабином к тросу. Именно пристегнувшись. Удерживая трос рукой, его можно потерять и погибнуть (замерзнуть) в нескольких шагах от дома.

В состоянии измененного сознания (аффекта) человек не видит выхода, словно произошла полная засветка на радаре самолета. Летчик не видит ориентиров, не понимает, куда ему лететь, а кругом бушует стихия. Можно привести такую аналогию.

Рассказывал боевой летчик. Он залетел в грозовое облако. В подобной ситуации не действуют силы, удерживающие самолет на воздухе. Плотность стихии – как плотность моря, а море летать разве возможно? На решение только несколько секунд. На радарах засветка. Куда лететь непонятно.

Он взмолился, как мог. И вдруг на радаре появляется 200-метровый коридор. Он в этот просвет уходит и вылетает из облака. Похожая ситуация произошла через некоторое время, когда у него ребенок родился с пороком сердца, аритмией.

К тому времени о явленом чуде летчик уже забыл. В потоке жизни и суеты впечатление от встречи с чудом сгладилось, и верх взяли прежние убеждения. В те времена раскрывали грудную клетку и делали операции на открытом сердце. Ставится вопрос об установке кардиостимулятора. И хотя заявлено, что стимулятор защищен от внешнего воздействия, но электромагнитный сигнал может сбить программу и повлечь за собой смерть человека.

Кто-то из медперсонала клиники посоветовал ребенка причастить. На свой страх и риск родители взяли ребенка, и пошли в храм. Очень много людей, не пройти. От Причастия отказались, при таком многолюдстве возникал риск, что кто-то, например, локтем заденет ребенка или провода, и сердце остановится. Произошло чудо. Родители развернулись к выходу, но из алтаря показался священник с Чашей. Толпа ринулась к Чаше, а перед ними (как в случае с облаком) образовался коридор. Чудо было в том, что, отказавшись от Причастия и развернувшись к двери, родители с ребенком через несколько секунд оказались у самой чаши. Ребенка причастили. И главное чудо – у ребенка появился собственный пульс, что зарегистрировал врач по возвращении в клинику.

Все-таки, когда человек за Иисусову молитву держится, то Господь дает ему просвет. Ты посреди самого глубокого мрака понимаешь, что вся эта буря в уме носит временный характер. Мысль о том, что сейчас отчаиваться не надо ведет тебя (в хорошем смысле). Что-то не дает упасть, дает надежду. Это «что-то» от Бога, не от человека. Когда человек за Христом не тянется, то теряет надежду полностью и даже суициды случаются. А у верующего словно, по словам одного человека, ставшего в последствие монахом, словно посох появляется.

Другой человек, пришедший к вере тюрьме во время прохождения нелегких испытаний (ему Господь явил Себя, и этот человек, также впоследствии ставший монахом, долгое время переживал глубокую радость, что было удивительно видеть другим, так как условия жизни были тяжелы) говорил: Словно едешь в автобусе по ухабам и за поручень держишься. Трясет, конечно, но ты за поручень держишься и не падаешь. Как же просто! И непонятно, почему другие не хотят держатся, ведь тряхнет и – кубарем летят.

Также необходимо отметить, что сложные и мучительные для человека состояния могут запускаться какой-либо мыслью. Человек впускает ее в себя, фиксируется на ней, пропитывается ею, и она, разрастаясь, вводит человека в воспоминание о некогда пережитом, например, травмирующем событии. Если же человек имеет навык моления именем Иисусовым, то перед ним открывается возможность разрезать цепочку мыслительного процесса, не дать процессу оживать травматический опыт прошлого.

Подробнее о молитве Иисусовой применительно к теме разрушения паталогической доминанты, «разрезания» мыслительной цепочки, которая могла бы запустить активацию этой доминанты, см. в главе «Разрыв паталогической доминанты и молитва Иисусова»в части 5.1 статьи «Преодоление игрового механизма».

Здесь открывается поле на постановки новых вопросов. Например, некоторые концепции преодоления травматического опыта предлагают подробно вспоминать травматический опыт прошлого, подробно проговаривая его. На эпизодах, наиболее мучительных для человека, ему предлагают особо останавливаться, заново и заново воспроизводя наиболее травмирующий сегмент воспоминания. В данном случае человек учится самоконтролю, но паталогическая доминанта не перевоспитывается. Человек сохранять внешнюю невозмутимость при ее активации, она же продолжает бередить изнутри чувства человека.

Паталогическая доминанта преодолевается / переинтегрируется / перевоспитывается, когда человек исходит в новый образ жизни, когда у него появляется система взглядов и система навыков, противоположных прежним. То есть, – тех, врастая в которые человек и совершил поступки, повлекшие за собой зарождение паталогической доминанты.

Конструктивных подход к преодолению натиска мыслей (могущих, в том числе, повлечь активацию травматического опыта) предполагает не только разрезание мыслительной цепочки с помощью молитвы Иисусовой, но и изменение образа мыслей и образа жизни. О чем рассказывалось в беседе 4-ой цикла «Внешняя жизнь и мир мыслей». А также, – начиная с беседы 5.5 цикла «Преодоление травматического опыта». Начиная с беседы 5.5 в цикле ставится вопрос о условиях, на основании которых человек может реализовать то, что называется посттравматическим ростом.

В беседах помимо условий, на основании которых человек входит в посттравматический рост, описываются методики, реализация которых приводит человека, как бы к забвению того, что случилось неприятного ему в его жизни. Но искусственно стимулируемое забвение еще не делает человека здоровым.

Постскриптум. Комментарии на тему «забывания» и «стирания» травматического опыта и внедрения новой идентичности

Данная глава представляет собой комментарий к беседам о посттравматическом росте, входящих в состав цикла лекций «Преодоление травматического опыта». По сути, здесь приводятся лишь некоторые мысли из бесед 10а-11i.

Помимо прочего, в беседах ставится вопрос о некоторых методиках, постулирующих идею, условно говоря, «стирания» травматического опыта и внедрения на место стертого опыта новой идентичности. Условно говоря, – внедрения самоощущения такого плана, который виделся бы человеку желательным. На место бессилия – ощущение гипер-могущества, например.

10a. ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЙ РОСТ (ПТСР-рост) (Между памятью и забвением. Обрести цельность – рассказывая)

10b. ПТСР-РОСТ (Мемуары – вернуться в прошлое, чтобы перестроить травматический опыт. О чем далее пойдет речь)

11a. ПТРС-РОСТ (Крушение картины мира и желание забыть. Если боль не прожита – нерешенное состояние)

11b. ПТРС-РОСТ (Разбор методик – забвение. Десенсибилизация и переработка движения глаз. Одитинг (саентология))

11c. ПТРС-РОСТ (Вызванное забвение – в чем проблема. Нет эмоций, нет опыта, целей. Фильм «Посвященный»)

11d. ПТРС-РОСТ (Метод переработки движения глаз. Разрыв связей и внедрение новой идентичности)

11e. ПТРС-РОСТ (Имитация исцеления в сектах. «Ты ни в чем не виноват». Имитация психологической помощи)

11f. ПТРС-РОСТ (Призывы принять себя. Внедрение новой идентичности – изменение состава сознания, крах)

11g. ПТРС-РОСТ (Доминанта. Деформация, боевой опыт. Сшибка – два импульса сталкиваются)

11h. ПТРС-РОСТ (Деформация, боевой опыт. Усвоенные навыки. Исцеление и новые связи)

11i. ПТРС-РОСТ (Боевой опыт. Исцеление, новые связи, само-история. Ложные связи и бред)

Одна из методик, рассматриваемых в беседах, – метод десенсибилизации и переработки движениями глаз (здесь не выносится экспертное суждение по поводу метода, просто ставятся некоторые вопросы, ощущаемые как непустые). Этот метод, как декларируется используется для ветеранов или людей, находящихся в депрессии (и другое подобное). Суть техники: человек вспоминает неприятное переживание, которое его мучает и от которого не может избавиться, в это же время двигает глазами по указанию специалиста (человека в белом халате). Специалисты утверждают, что разрывается паталогические связи в мозге. Люди попросту забывают о травматическом опыте? Параллельно, в сознание внедряется, как заявляется, новая идентичность..

Декларируется, что способ эффективный в деле преодоления ПТСР (посттравм. Расстройство), но как производились замеры? Человек после сессий говорил, что не помнит о прошлом, что ему стало легче? Но сформировался у него иммунитет к тем переживаниям? Не открыт ли он для возвращения подобных переживаний?

Если нет возрастания в понимании (к чему стремились авторы мемуаров, создавая которые, видимо, стремились переработать опыт прошлого), то технология разрыва связей с прошлым (если она действительно есть) и технология внедрения новой идентичности видится спорной и даже – опасной. Нечто подобное используется в сектах.

Нечто подобное происходит в сектах. Стирают человеку старую личность, старые связи, на их место – новые. Более конструктивный подход старое не стирать, а интегрировать этот негативный опыт в опыт нынешний. То есть человек помнит о своем поступке, но именно память о прошлом «преступлении» (условно говоря) удерживает от погружения в новую бездну. Пытаясь преодолеть тревогу, связанную с преступлением, человек может войти в посттравматический рост. В нем вырабатываются новые навыки, противоположные тем качествам, реализуя которые, он это преступление совершил. Человек становится лучше, он возвышается над собой прежним. Люди, по-настоящему принесшие покаяние в преступлениях, становятся лучше, чем они были до совершения.

Пример: о женском отделении реабилитационного центра, любви и терпении волонтеров. Рассказывала сотрудница женского отделения реабилитационного центра для людей с наркотической зависимостью.

Когда «девочек» привозят, то бывают тяжелые минуты. Нестабильность психическая, эмоциональный маятник: то кричат, то – депрессия, то в окошко выпрыгивают. В особо тяжелые моменты (когда терпение заканчивается) вызывают подмогу – волонтеров из мужского отделения (находится недалеко) этой же организации. Сам центр организован на основе Православия. Ребята-волонтеры – это те, кто сами прошли реабилитацию в данном центре, и остались еще на некоторое время в качестве помощников (волонтеров). Безграничная забота, любовь и терпением, с каким они успокаивали этих нестабильных в психическом отношении девочек, поражает.

Комментируя этот рассказ, моно поставить вопрос: откуда у ребят такая любовь? Наркомания – болото, из которого можно вырваться только большой-большой любовью.

Грубо говоря, человека держит черная планета. И чтобы оторваться от нее, перестать быть ее спутником, необходимо приобрести большое ускорение (вторая космическая скорость), направиться к солнцу правды – Христу.

Стали бы ребята такими, если бы просто «забыли» о периоде употребления? Когда человек пытается вырезать из своей памяти какой-то аспект, то его опыт не перестраивается, вектор жизни остается тем же. Следовательно, человек опять может прийти к тому, что «забыл».

Здесь можно упомянуть про кодирование. Да, бывает и так, что человек после кодирования на какое-то время бросает употребление (алкоголя, например), но его аддиктивные механизмы в результате кодирования не ушли. Просто, возможно, разрывается некая связь между аддиктивными механизмами и аддективным агентом (разрывается связь между внутренним напряжением и алкголем?). Но ведь аддиктивным агентом может стать все, что угодно. Люди с одержимостью, с остервенением начинают проявлять (применять) разные виды активности (перебирать двигатели, например). Если человек не перестал быть конфликтным, то накапливающееся напряжение он будет выплескивать не в алкоголь, а во что-то иное.

Один человек поделился наблюдением насчет того, что начало происходить в деревне, когда мужики стали кодироваться от пьянства. Сначала несколько человек испытали на себе эту методику. Судя по этому опыту, и другие жены стали отправлять своих мужей кодироваться. До тотального кодирования мужики хоть и пили, но в них была человечность. Не было потеряно добродушие. Они могли пошутить, помочь. Да, временами немощь их одолевала. Но после кодировки мужчины стали замкнутыми, молчаливыми, просто другими [«психами»]. Начались внезапные самоубийства. Вроде все хорошо внешне, а потом раз – и повесился.

Глядя на изменения, происходящие с мужчинами после кодирования, некоторые жены пришли к выводу: «лучше бы он пил». После кодирования в человеке что-то надламывается, что-то меняется. Не утверждается, что – всегда. Для таких выводов нужна статистика, научные исследования.

Когда заходит речь о «забывании», «стирании» «сегмента» личности, нужно учесть, что многие процессы, толкающие человека в аддикцию, не являются порочными сами по себе. Может, человек искал правды, но не нашел, разочаровался в добре и запил. Или любил, но ответной любви не было, не справился с ситуацией и запил. Жажда добра и любви – не зло (здесь нет возможности описывать конструктивных исход из двух типов приведенных кризисных ситуаций).

Здесь важно отметить, что, условно говоря, удаляя некий сектор из своей жизни, связанный с аддикцией, человек теряет и «драйв» – жажду поиска правды, стремление кого-то любить. Или человек разочаровался в людях, когда хотел помочь, и из-за этого стал выпивать. Удаляя этот сектор из своей памяти, человек может разочароваться в добре, в целом. Здесь двойная задача – и в добре не разочароваться, и пить бросить. Человеку нужно вырасти до понимания, что даже если ты за свое добро не получил добро в ответ, то не надо отчаиваться, т.к. ты делаешь это для Бога. Бывают люди, которые тебе отплатили злом, но через какое-то время (длительное или нет), меняются, осознают и приходят с повинной. Не всегда, но и такие случаи

Как оценить методики, воздействия на сознание? Кто-то пишет, что методики, связанные с «забыванием» – эффективны. Но нужно отметить, что доказать вещи, связанные с сознанием, невероятно сложно. Не очень понятно, что такое сознание в принципе. Где и каковы критерии эффективности методики? Социализация человека в долгосрочной перспективе. Или боевой ветеран перестает видеть кошмары. Но если он не просыпается от кошмаров, не стал ли он избивать жену? Как оценить эффективность системы?

Некоторые пытаются вспомнить все, как бы это ужасно не было. Понять корни своих поступков. Пусть тебя ситуация на что-то толкала нехорошее, но отчасти и ты вложился в настигшую тебя катастрофу. Попытка забыть об этой ситуации – это сознательный отказ от понимания. А соответственно человек теряет возможность ответить на важные вопросы. От этих ответов зависит и жизнь в будущем. Не зря дети, попавшие в приемные семьи, на каком-то этапе пытаются выяснить – кто они и откуда?

Например, – фильм «Лев» (2016). Мальчик пытается найти свою семью.

Также – фильм «Вальс Башира» (2008). Ветеран боевых действий (реальные события) вдруг обнаруживает, что он ничего не помнит о боевой операции. Но забвение его не радует, он пытается вспомнить все, что происходило, пытается восстановить память.

Некоторые люди с помощью определенных технологий пытаются все забыть. Но попытавшись забыть, что-то все равно будет сигнализировать. Не все же определяется мозгом (говорят: душа болит). Да и все ли определяется мозгом? Некоторые ученые считает, что мозг это – одно, а сознание – другое. Деятельность сознания не сводится к деятельности мозга[20]. Что такое сознание – никто не знает.

Часть личности будет подавать сигналы, что очень важный вопрос остался нерешенным. Может развиться тревожность и какая-то бредовая система, которая будет призвана примирить разрыв между поступком в прошлом (тем, что человек видел в прошлом) и жизнью текущей.

О развитии бредовой системы см.:

Главу «Расчеловечивание и попытка защититься от “Трех “Д”” [депрессии, деперсонализации, дереализации] с помощью метафор и психологических конструкций» из части 4.2 статьи «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы и лагеря».

«Раздел 3. Параноидальное “Я”» из части 5 статьи «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря».

Да, человек мог быть в ужасных, вынужденных условиях. Допустим, человек убил, чтобы остаться в живых. Он пытается забыть. Возникает идея – другого выхода не было. Бруно Беттельгейм писал, что люди, идущие этим путем, потом входят в состояние регрессии. Осознавший человек (как нужно было поступить), по -крайней мере, может начать менять что-то в жизнь. Он обращается к покаянию, молитве. Может молиться за того человека, кому нанес зло. Или просить Господа о помощи, чтобы Господь снял с него эту тяжесть. Или – что-то сделать важное в плане покаяния. Если в связи с его поступком произошло нечто плохое, он может попытаться внести в мироздание что-то положительное. Сгорела деревня – помочь в постройке новой. Вычеркивая опыт прошлого, человек лишается возможности исправить настоящее и построить свое будущее.

Для нас такие понятия, как христианская картина мира, покаяние, молитва кажутся сами собой разумеющимися. Ценность этого можно понять, читая мемуары тех людей, которые данным сокровищем не обладали. В мемуарах видно, что люди мучаются, вспоминая о прошлом, но никакого исхода не находят (им трудно найти какой-то исход). В частности, Эдит Эгер в своей книге «Выбор» описывает, как многие годы она вспоминала свое заключение в концентрационном лагере Освенцим. И хотя она получила докторскую степень по психологии, все равно мучительные воспоминания о прошлом ее не оставляли, она не знала, что с ними делать (хотя у читателей книги пафос повествования может вызвать иные впечатления, но до «победы» над прошлом, исходя из фактического содержания книги, можно сказать, что – далеко). Эдит со временем научилась более или менее контролировать эти воспоминания. Но раны на душе до конца не заросли, ей пример показывает предел «человеческого знания». При всем уважении к ее страданиям, можно отметить, что печать, наложенная не ее психику годом, проведенном в Освенциме, так и не могла сойти на протяжении все жизни.

Совершенно другие ситуации мы видим в мемуарах людей, пришедших к Православию. В частности, Вадим Бойко в своей книге «После казни» тоже описывал опыт пребывания в Освенциме. Но в его описаниях нет того психологического ужаса и ощущений надрыва, безысходности, которыми пропитана книга «Выбор» (некоторые мысли из его книги Вадима Бойко см. в части 2.2, в главе «Нестандартное решение во внештатной ситуации»).

Хотя в книге Эдит Эгер есть множество дискуссионных моментов (они разбирались в блоке бесед про посттравматический рост; в цикле этот блок начинается с 10-го пункта), здесь, в контексте разбираемой темы все же стоит привести вывод, к которому она пришла в отношении прошлого. Долгое время она пыталась вычеркнуть прошлое из памяти, но запрет на воспоминания не приводил к исцелению. Значительно легче ей стало, когда она посетить Освенцим и почтила память умершей там матери.

Дело бы так. Ее пригласили на конференцию в Германию, конференция проходила в том самом населенному пункте, в котором однажды представители верхушки нацисткой Германии приняли решение о уничтожении евреев. С одной стороны, Ева боялась ехать, боялась, что немецкая речь, выражаясь языком данной статьи, стает стартовой кнопкой, запускающей возбуждение паталогическом доминанты. Ехать ее убедил муж, сказав ей, что, если она не поедет, то, значит: «Гитлер победил». И вот Ева отправилась в путь.

«Я знаю, – пишет она, – нельзя воскресить прошлого, стать тем, кем я была тогда, нельзя снова обнять маму, хотя бы единожды. Нет силы, способной переделать прошлое, сделать меня не той, кто я есть, изменить то, что было сделано с моими родителями, со мной. Пути назад нет. Я это знаю. Но не могу отрешиться от чувства, что что-то ожидает меня на месте прошлой неволи, что-то, что нужно восстановить. Или обнаружить. Некая, давно забытая, моя ипостась.

…Что, если я только наказываю себя? Хочу разбередить рану? Возможно, я пожалею об этом. Но думаю, что пожалею больше, если не возвращусь туда.

…кажется, что меня окунают в плавильный котел, что еще чуть-чуть — и я достигну точки невозврата: либо сломаюсь, либо провалюсь в бездну, либо страх обратит меня в пепел. Начинаю уговаривать ту свою ипостась, которая чувствует, как с каждой милей теряет – слой за слоем – подкожную ткань.

…Возможно, это исчезают не слои подкожной ткани. Возможно, это просто растягивается моя кожа. Растягивается, чтобы вобрать все мои ипостаси — прошлые, настоящие и будущие.

…Ради выздоровления мы должны вобрать в себя тьму. К свету мы идем через долину теней.

…Может быть, само понятие выздоровления не подразумевает удалять и шлифовать шрамы? Может быть, напротив, их следует оставлять? Вылечиться – значит дорожить своими прошлыми ранами и ценить свою былую душевную боль»[21].

Последние слова (понятно, что речь идет не о том, чтобы «упиваться» своим страданием) напрашиваются, чтобы снабдить их комментарием по поводу одной японской традиции. В Японии существует традиция реставрировать разбитую или треснувшую керамическую посуду с помощью лака, смешанного с золотым, платиновым или серебряным порошком. То есть трещины на посуде выглядят как заполненные золотом (платиной, серебром). Трещина является неотъемлемым элементом истории объекта, она добавляет ему красоты. Поэтому трещины «не заслуживают забвения и маскировки, они учат правильно воспринимать неудачи».

И при отсутствии воспоминаний может возникать тревожность. Если у человека нет целостного мировоззрения, эту тревожность трудно идентифицировать. Люди вследствие искаженности жизни входят в тревожность, но не могу понять причину своего все ухудшающегося состояния. У кого-то возникает мысль, например, что его тревожность связана с отсутствием достатка материального. Было бы денег побольше – жизнь была бы, мол, счастливее. А о поступках, повлекших за собой искажение жизни, человек просто забыл. Хотя трудно представить, как можно забыть что-то важное в своей жизни. Но, тем не менее, у некоторых людей по каким-то причинам такое забвение происходит.

Как некий комментарий к сказанному можно привести пример одной женщину. О встрече с ней рассказывает ее знакомый.

Во время встречи (он знал ее раньше) рассказчик удивился, сколь она вежлива, точна и корректна. Но за этой корректностью начало просматриваться (как ему показалось) нечто странное. Ведь человек м не робот, и спонтанные реакции все равно присутствуют. Если человек что-то упустил по работе, он может даже раздосадоваться на себя за упущение. В данном случае шла речь о человеке, который ровно, точно и невозмутимо совершал определенные действия. Возникла некая мысль, что действия женщины подчинены алгоритму. Конечно, это мнение субъективное и может быть ошибочным.

Казалось, у женщины заранее составлена программа (последовательность, алгоритм), которую она технично выполняла. Освободиться от ощущения механизированности процесса рассказчик не мог. Своими впечатлениями он поделился с ее мужем. Супруг отметил, что такое с ней началось после аборта. У этой женщины уже были дети, и она зачала в возрасте, который еще нельзя назвать совсем уж «зрелым», но и молодым его уже не назвать. И хотя, как показывали все обследования, плод развивался нормально, она решила делать аборт. Муж очень сожалеет, что он поддался на ее уговоры. Она осуществила задуманное, ссылаясь на одну достаточно спорную идеи (подробности опускаются). Остальное составляет из себя только версию. Можно предположить, что потом это женщина попыталась себе каким-то образом объяснить произошедшее или вычеркнуть из памяти факт совершенного.

У некоторых женщин после аборта остается рана. Постабортная депрессия существует, как бы ее наличие не отрицалось некоторыми пропагандистами абортов. Не все сразу приходят к пониманию, что они совершили ошибку, но с годами это понимание приходит ко многим. У женщины появляется кровоточащая рана. Рана болит, но именно эта боль свидетельствует о том, что женщина в моральном смысле жива. Она активно ищет выход. Начинает молиться. Творит добрые дела. Пытается в свою жизнь и в мироздание внести нечто противоположное тем началам, на основании которых она совершила аборт. По благодати Божией она со временем, возможно, и успокоится. Потому что она внутренне изменилась, стала не той, кем она была во время принятия решения совершить аборт.

См. ответ «Аборт. И что же все-таки делать, если он был совершен» 

В ответе упоминается книги «“Победить свое прошлое”: Исповедь – начало новой жизни».

См. в книге главы: «Исповедь и осознание», «Несколько слов о выходе из-под власти прошлого», «Несколько слов об аборте, а также о его связи с состоянием депрессии и желанием закончить жизнь самоубийством».

Здесь же (в описываемой ситуации) раны словно и не было. Можно предположить (это не более чем гипотеза), что если женщина сумела подавить (сломать) один из самых мощных инстинктов – инстинкт материнства, то в след за этой поломкой посыпалось и все остальное. Результатом чего и могла стать утрата некой спонтанности в разговоре и в повседневной жизни. У мужа даже сложилось некое впечатление, что жизнь супруги вращается между некоторых точек, которые она себе определила.

Внедрение новой идентичности. В отношении внедрения на место «стертого сегмента» новой идентичности (ощущения, что ты могущественен, неотразим и пр. подобное) можно привести некоторые мысли из работ Карен Хорни, профессора Короленко и академика Дмитриевой.

Основная мысль Короленко и Дмитриевой состоит в том, что аддикция (зависимость) – приверженность страсти рождается, когда у человека появляется психологически некомфортное состояние, которое он пытается изменить. Все аддикции, несмотря на их различия, имеют общие механизмы и цель – уйти от неприятного психологического состояния. В некоторых случаях уход от неприятного состояния человек пытается реализовать через формирование новой идентичности, основанной на измененном состоянии сознания.

Некоторые Короленко и Дмитриевой в отношении формирования новой идентичности, основанной на измененном состоянии сознания, разбирались во второй части статьи «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии)», в главе «Тренинги, психопрактики, динамические медитации по Ошо, секты». Без повторения всего сказанного в этой главе, здесь приводится описание финального заключения развития указанного процесса. «”Путешествие аддикта за золотым руном” в виде обретения новой, основанной на аддикции идентичности заканчивается катастрофой»[22] (о том также – см. далее).

Представленная авторами общая схема деформации личности вследствие развития аддикции (как частный пример универсального принципа - пример фиксации на сексуальных стимулах) см. в главах «Идеи сексуальной революции – фиксация на них приводит не к свободе, а к ее потере», «Идеи сексуальной революции, депрессия и пропаганда наркотиков» в 5-ой части статьи «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического “бума” и распада общества».

Смысл этой катастрофы с бесподобной точностью, как в духовном, так и психологическом плане проанализирован святителем Игнатием (Брянчаниновы) в его бессмертной работе «О прелести» (эта работа приводится в книге «Аскетические опыты. Том 1», в качестве второго раздела статьи «Разговор старца с учеником о молитве Иисусовой»). Прелесть – ложное духовное состояние, возникающее вследствие того, что человек усвоил ложную мысль, приняв ее за истинную. Один из путей формирования прелести – формирование убежденности в том, что обладаешь высокими духовными дарованиями и способностью к пребыванию в высоких духовных состояниях. Вслед за углублением этой мысли, мозг и сознание, как бы «подтягиваются», начинают выдавать то, что человек принимает за Божие Откровение, хотя в данном случае речь идет о игре ума.

Некоторые люди, идущие иным путем, способны стать причастниками Божия Откровения, приобщиться к высоким состояниям. Есть существенная разница между человеком, который в силу своей деятельности, в том числе, молитвенной, становится способным приобщиться к благодати. И – человеком, который напряженно стимулирует воображения, представляя, что приобщился к благодати. Такой человек запутывается в лабиринтах ложных состояний, доходит до весьма жалкого и плачевного состояния, притом в то время, как почитает себя великим.

Он, видящий себя правым и живущим высокой духовной жизнью, становится неприступным для покаяния. Окружающие люди уже не могут помочь ему, потому что он не принимает от людей советов. Святитель показывает цепочку, как ощущения меняются вслед за мыслью. То есть, ложные мысли рождают ложные ощущения: «Всё здание прелести коренится в одной ложной мысли».

На уровне психологическом некий срез процесса дается в работе Карен Хорни «Невротическая гордость». Она описывает ситуацию, при которой человек в своих фантазиях «отводит себе величественную роль». Он создает образ того, кем он “на самом деле” является, мог бы быть, должен быть. Следующим этапом, в результате решительного шага «подлинное я затушевывается и энергия самоосуществления переключается на воплощение в жизнь идеального образа себя». Человек пытается отстоять то место в мире, которое, по его мнению, соответствует этому идеальному образу. Воплощая «свое совершенство» в действительность, человек вырабатывает систему ценностей, наподобие той, которая представлена в романе Джорджа Оруэла «1984» в образе Министерства Правды [это министерство распространяло чудовищную ложь]. Эта система определяет, «что любить и принимать в себе, что прославлять, чем гордиться. Но эта система ценностей обязательно должна также определять, что отвергать, презирать, ненавидеть, чего стыдиться, к чему испытывать отвращение».

Развить эту мысль помогают заметки профессора Короленко и академика Дмитриевой из их совместной книги «Аддиктология». Так, к примеру, они описывают 34-летнюю пациентку с симптомами психологической и физической алкогольной зависимости. Она была фрустрирована конфликтами с мужем, неприятными событиями на работе. В то время, когда было необходимо заботиться о ребёнке, она удерживалась от алкоголя, находя «выход и расслабление» в эротических фантазиях, в которых обладала красотой и властью.

Поначалу пациенту с подобным расстройством психики кажется, что он управляет своими фантазиями, используя их на пользу себе, когда и сколько необходимо. Но, со временем формируется зависимость от подобного рода активности – аддикция. Аддикции встраиваются в сознание и сами начинают контролировать поведение аддикта, в человек формируется так называемая аддиктивная личность [идею аддиктивной личности можно, по всей видимости, сопоставить с идеей доминанты; формируется паталогическая доминанта, подавляющая все иные, не связанные напрямую с аддикцией, сферы жизни человека].

См. главу «Аддиктивная личность / Аддиктивная система / Аддиктивный механизм» в четвертой части статьи «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения».

«Аддиктивная личность находится внутри создаваемых ею нарцисстических образов и сценариев. Аддикт видит себя в иллюзорном зазеркальном мире собственной грандиозности, в образе героя/героини, преодолевающих трудности каждодневной жизни, побеждающих конкурентов, добивающихся поставленных целей. Окружающая действительность видится в рамках сценария с фантастическими содержаниями, подкрепляющими и усиливающими нарцисстическое самовосприятие».

Такое фантазирование позволяет аддикту погружаться в магический, оторванный от реальности мир. Находясь в нём, аддикт имеет возможность хотя бы на время снять с себя чувство ответственности, освободиться от груза переживаний, уйти от конфликтов, состояния эмоциональной боли, каждодневных обязанностей и озабоченностей. Продолжая действовать так, аддикт наследует судьбу мифологического нарцисса, прикованного к собственному отражению, влюблённого в себя. Он привыкает к пребыванию в зазеркальном мире, нереальной завышенной самооценке, мечтах о величии и самовосхвалении. Аддикт заменяет связи с реальными живыми людьми связями с предметами, обладающими аддиктивными свойствами, или связями на аддиктивном уровне с такими же, как он сам. Такой процесс неминуемо приведёт к отрыву от аутентичного селфа. В результате, – к психологической и физической гибели.

Аддикты обычно игнорируют санитарно-гигиенические правила, не заботятся о собственном здоровье и здоровье близких. Игнорируют доводы, попытки окружающих достучаться до них и донести здравый смысл.

Короленко и Дмитриева приводят пример, как отстаивают своё право на плохую привычку курильщики. «Мы наблюдали женщин с такой формой аддиктивного поведения, как курение. Эти женщины курили практически всё время бодрствования, лишь с небольшими перерывами, не обращая внимания на то, как к этому относятся другие: сотрудники на работе, знакомые, члены их семей. Все они были прекрасно осведомлены о вреде курения, располагали современной информацией о токсичности никотина, о том, что курение значительно повышает риск развития рака лёгких».

Однако, такая информация не изменяла их поведение. Всегда находились какие-то оправдания. Например: «Со мной ничего не произойдёт, так как я к курению адаптировалась, а если брошу, сразу же заболею». Или другое: «Жить в обстановке постоянного стресса и не снимать его невозможно; курение предохраняет меня от невроза, гипертонии, я это чувствую».

«Одна женщина на вопрос о том, не беспокоит ли её, что в накуренной квартире постоянно находится и пассивно “курит” её сын, ответила, что ребёнок много гуляет, она часто проветривает комнату и вообще нельзя держать его под “стеклянным колпаком”». Её не остановил даже фактор риска – предрасположенность к тяжёлым заболеваниям, связанных с курением, и что ей самой по состоянию здоровья врачи запретили курить.

Авторы консультировали аддиктивного курильщика, научного сотрудника, талантливого учёного, специалиста в области психиатрии, который на вопрос, связанный с курением, отвечал приблизительно так: «Я знаю обо всех исследованиях, касающихся курения и его последствий, но всё это, поверьте, очень преувеличено. Не учитывается хороший привкус в сигаретах. Наши сорта табака по сравнению с американскими значительно менее вредные, курение успокаивает, снимает напряжение и предохраняет, таким образом, от развития гипертонии и других психо-соматических болезней, это тоже следует учитывать».

Каждое из этих рассуждений не выдерживает научной критики, пишут учёные, однако попытка дискутировать, опровергать какое-то положение приводила к резонёрскому заключению (оспариванию любого утверждения) или к обиде, прекращению разговора.

Например, на вопрос, как вы можете утверждать, что курение предотвращает развитие гипертонии, снимает напряжение, если вы знаете, что при курении не происходит эмоционального отреагирования, отрицательные эмоции временно подавляются, уходят в глубь и продолжают накапливаться? Также известно, что никотин сужает сосуды и способствует процессу сосудистых изменений. На что следовал ответ: это всё теории, жизнь богаче и разнообразнее любой теоретической системы.

Эти же авторы в другой своей книге «Homo post modernus. Психологические и психические нарушения в постмодернистском мире» отмечают, что даже недостаточное представление в эмоциональном репертуаре эмоций скорби приводит к повышенному риску развития депрессивных состояний. Чувство скорби помогает нам преодолеть ошибку.

Бывает, что аддикты пытаются покончить с собой, но, когда их спасают, на словах сожалеют о случившемся, однако глубоко не переживают и всегда существует риск повторения попытки покончить с собой.

Основные мотивы попытки совершить самоубийство на этой стадии, то есть, когда ситуация заходит далеко: разорваны связи с ближними, накопились конфликты на работе, в своей внутренней жизни, не понятно, как выйти из кризиса, нарастает отчаяние от невозможности найти выход, изоляция, отчуждение от мира, одиночество.

Психотерапевтическая работа с аддиктами на заключительной стадии очень трудна, так как с ними почти невозможно вступить в эмоциональный контакт. Аддикты разучились эмоционально реагировать на людей, исключают возможность взаимопонимания, избегают того, что носит интимно-доверительный характер.

Накопившиеся стрессы, масса нерешённых проблем в последней стадии приводят к общему кризису, который проявляется в психических и эмоциональных нарушениях. Среди этих нарушений можно назвать чувство подавленности, отчаяние, апатию. Кроме того, возможны эмоциональные срывы, приступы ярости, обвинение близких и друзей в своих несчастьях. Такие вспышки обычно кратковременны и снова сменяются подавленностью. Состояние аддиктов на последней стадии можно охарактеризовать как эмоциональное омертвение, опустошенность, приводящие к деструкции основных качеств личности.

[1] По данному вопросу слова святителя Игнатия (Брянчинова), сказанные о иноке, могут быть отнесены к человеку вообще: «Инок соделывается зрителем двух природ человеческих: природы поврежденной, греховной, которую он видит в себе, и природы обновленной, святой, которую он видит в Евангелии. Десятисловие Ветхого Завета отсекало грубые грехи; Евангелие исцеляет самую природу, болезнующую грехом, стяжавшую падением свойства греховные. Инок должен при свете Евангелия вступить в борьбу с самим собою, с мыслями своими, с сердечными чувствованиями, с ощущениями и пожеланиями тела, с миром, враждебным Евангелию, с миродержителями, старающимися удержать человека в своей власти и плене. Всесильная Истина освобождает его (Ин 8.32)» [см. «Плач мой» из книги святителя Игнатия (Брянчанинова «Аскетические опыты. Том 1»].

[2] Разлуки не будет. Как пережить смерть и страдания близких / Фредерика де Грааф; предисл.: Братусь Б. С. М.: Никея, 2016.

[3] См. «Очищение сердца» из третьего тома серии «Слова преподобного Паисия Святогорца».

[4] Феофан Затворник, свт. Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия. 

[5] См. статью монаха Иоанна (Адливанкина) «Игровые автоматы: развлечение или стратегическое оружие?»

[6] Джозеф С. Что нас не убивает. Новая психология посттравматического роста / Стивен Джозеф [пер. с англ. И. Ющенко]. М.: Карьера Пресс, 2015.

[7] Из книги Эдит Евы Эгер «Выбор: о свободе и внутренней силе человека».

[8] ПРАВДА О РАКЕ. Фильм 1. Пандемия рака. 

[9] Джозеф С. Указ. соч.

[10] См., к примеру, – Бориса Братусь: «…психологии необходимо найти новую стыковку с философией и этикой. Здесь без философии нельзя разобраться в самой сути явления. Что – патология, а что – норма? Психология понятия нормы не дает – оно появляется лишь тогда, когда ты выходишь за грань психологии и идешь в философию, этику. Истинный критерий находится там. Поэтому, мне кажется, если “законодателями мод” станут “чистые” психологи; то это будет худо. Уже сейчас, когда один человек совершает какую-то подлость, мы спешим с психологическими оправданиями: у него, мол, стресс, невроз, у него комплекс, психическая предрасположенность и так далее. А в XIX веке говорили: грех, покаяние, раскаяние… Происшедшая подмена чрезвычайно опасна для личности, потому что снимает моральную ответственность за свои поступки. А когда она снимается в обществе?..» [Психология: ищу человека // ЗНАНИЕ — СИЛА 1/88. Ежемесячный научно-популярный н научно-художественный журнал для молодежи.

В обсуждении приняли участие: кандидат исторических наук Ольга Юрьевна АРТЕМОВА, кандидат психологических наук Борис Сергеевич БРАТУСЬ, кандидат психологических наук Сергей Николаевич ЕНИКОЛОПОВ, доктор педагогических наук Анатолий Викторович МУДРИК, кандидат психологических наук Леонид Александрович РАДЗИХОВСКИЙ, кандидат исторических наук Юрий Александрович СМИРНОВ, кандидат психологических наук Владимир Александрович ШКУРАТОВ]

[11] Благолюбие. Том 1.

[12] См. главу 2 «Психология и тоталитаризм» См. главу 1 из книги А.В. Брушилинского «Психология субъекта» (под редакцией проф. В.В. Знакова).

[13] «К концу шестидесятых я уже [после освобождения из плена по прошествии длительного времени] преподавал кадровый менеджмент в Стратклайдском университете и читал лекции по всей стране. И все эти годы требовалось делать вид, будто прошлого не было и в помине. Страдая от жутких кошмаров, я, тем не менее, отказывался воспринимать их как серьезную угрозу. Мне хотелось верить, что все давно похоронено, но Утрам не отпускал и ночь за ночью возвращался. Жена, как могла, меня успокаивала, но разрыв между нами был уже слишком велик. Я кричал по ночам, просыпался весь в поту, будто меня гнали вверх по склону с тяжелым грузом на плечах, – и потом трясся от облегчения, обнаружив, что меня окружает влажная жара Секонди или прохлада эдинбургской ночи. С болезненным любопытством я узнавал похожие симптомы и в других, особенно в одном из коллег на Золотом Берегу: он побывал в плену у немцев и превратился в нервного, мнительного, обидчивого человека, да еще с сильно пошатнувшимся здоровьем. Но никто никогда не говорил о таких вещах, и я тоже помалкивал. Тема «моей войны» могла прозвучать лишь при обсуждении японцев. И тогда я неизменно заявлял, что ненавижу их в абсолютной, полнейшей степени. Не так-то легко описать утонченно-коварные формы, в которых жил во мне Канбури с его последствиями. Я обнаружил, что с трудом выношу любые серые зоны, неоднозначность или неопределенность в любых проявлениях, не питаю снисхождения к чужим ошибкам – или, если отбросить смягчающие формулировки, попросту не прощаю людям их глупость. Меня нервировали мелочи, а вернее было бы сказать, что я вовсе не снисходил до возни с ними, изобретал способы откладывать в долгий ящик все те пустяки, которыми нам постоянно досаждает жизнь. К примеру, моя профессиональная деятельность была чрезвычайно хорошо организована, и я был к ней по-настоящему внимателен, если не сказать предан – мог формулировать мысли и выступать с военной точностью даже без конспектов, – зато всяческие там счета, циркулярные письма, а в особенности запросы на личные сведения казались попросту невыносимыми. Я рассматривал их как непредвиденные обстоятельства, отвлекающие факторы, вторжение неопределенности в жизнь, которая алкала упорядоченности. Я был жертвой странной пассивности, которая заставляла поглощать жизненный опыт не хуже промокательной бумаги, зато мешала им делиться; из-за нее я казался заторможенным, хотя лентяем меня не назовешь. Порой я чувствовал себя гостем в собственном доме. Во время ссор я оказывал сопротивление с поистине безграничным упрямством, словно по поводу и без повода мстил и кэмпэйтаю, и всем тем охранникам. Подсознательно и не признаваясь в этом самому себе, я продолжал сражаться, когда кругом уже давно царил мир. И вот начало закрадываться подозрение, что семена грехов, посеянные во мне моими тюремщиками, проросли в моей же семье.

…почему во мне уживается эта странная комбинация из упрямства, пассивности и молчаливой враждебности? почему я не способен на открытое проявление гнева? отчего не выношу авторитарности и почему порой испытываю полнейшее душевное онемение? Как-то раз Стюарт обмолвился, что ему впервые попался пациент со столь непроницаемой физиономией, по которой невозможно прочитать мысли. Мне еще не доводилось слышать столь объективное описание моей маски; надо полагать, она появлялась всякий раз, когда мне хотелось на минутку укрыться от расспросов» [си. Главы 10, 11 из книги Эрика Ломакска «Возмездие»].

[14] «В один из дней я вхожу в автобус, на котором обычно ездила на фабрику; голова забита самым разным: где найти силы, чтобы вынести темп и грохот еще одного рабочего дня, можно ли преодолеть неприязнь и раздражение Джорджа, – и, конечно, тревожат мысли о деньгах, вернее, их отсутствии (у меня настоящая зацикленность на нашем безденежье). Я слишком ушла в себя и не сразу замечаю, что автобус не трогается с места, все еще стоит на остановке, а пассажиры, нахмурившись и качая головами, пялятся на меня. Я тут же начинаю обливаться пóтом, и меня охватывает колотун. Ровно то состояние, что я испытывала, когда вооруженные нилашисты ломились к нам в дверь на рассвете. Когда я украла морковку для Магды, а солдат вермахта приставил дуло автомата к моей груди. Липкий страх, от которого цепенеешь, и в висках стучит: я в чем-то виновата, сейчас меня будут наказывать, на кону моя жизнь, смерть неминуема. Чувство угрозы настолько сильно поглощает меня, что я не в состоянии собрать воедино всю картину. А дело вот в чем: задумавшись о своем, я вошла в автобус так, как это принято в европейских странах, то есть заняла место и жду, когда подойдет кондуктор и продаст мне билет. Оказывается, я не опустила жетон в специальный аппарат. И теперь водитель кричит мне: “Плати или выметайся! Плати или выметайся!” Даже если я говорила бы по-английски, я не смогла бы его понять, поскольку меня захлестывает страх: всплывают образы колючей проволоки и вскинутых винтовок, перед глазами густой черный дым, поднимающийся из труб крематория и напрочь заволакивающий реалии настоящей жизни, – короче говоря, вокруг меня нынешней сомкнулись тюремные стены прошлого. Странно, но, когда в свою первую ночь в Аушвице я танцевала перед Йозефом Менгеле, тюремные стены, наоборот, рассыпались. В тот момент пол барака превратился в сцену Венгерского оперного театра. Тогда мой внутренний мир спас меня Сейчас мой рассудок меня подводит: обычная оплошность, недопонимание вырастают в катастрофу. В данном случае не происходит, собственно, ничего страшного, ничего непоправимого. Водитель рассержен, потому что неправильно истолковывает мое поведение и потому что я не понимаю его. Ситуация конфликтная, много крика. Но моей жизни ничто не угрожает. И тем не менее именно так я считываю реальность. Опасность, опасность, смерть.

“Плати или выметайся! Плати или выметайся!” – кричит водитель. Он встает с места. Идет ко мне. Я падаю, прикрывая голову руками. Теперь он нависает надо мной, хватает за руку, рывком пытается поднять на ноги. Я сжимаюсь на полу автобуса, дрожу и плачу. Одна из пассажирок пожалела меня. Она, как и я, из мигрантов. Она спрашивает сначала на идише, потом по-немецки, есть ли у меня деньги, отсчитывает монеты, вкладывает их в мою потную ладонь, помогает мне пройти снова к моему месту и сидит рядом, ожидая, пока я восстанавливаю дыхание. Автобус выезжает на дорогу» [см. часть 3, главу 12 из книги Эдит Евы Эгер «Выбор: о свободе и внутренней силе человека»].

[15] Лекция «Игромания (лудомания). Проблемы игровой зависимости».  .

[16] См. «Об инстинктах» из сборника творений Ухтомского А.А. «Доминанта. Статьи разных лет. 1887–1939».

[17] О старце рассказывалось, что он ««использовал различные способы, чтобы спасти своих духовных детей. Такое и многое подобное использовал Блаженный, чтобы освободить ум послушников от мирского мудрования – привычных, ложных страстных откликов ума. Он пытался добиться того, чтобы разрушить ложные привычки мышления, приобретенные в качестве неверных откликов души, обманутой мирскими соблазнами. Целью было полностью переключить душу на нетленную и вечную Иную Жизнь, научить ум реагировать на все иначе – молитвой…» [Святая Гора Афон, монастырь Кутлумуш. Перевод с греческого иером. Серафима (Захарова) по изданию (1762–1814). С. 280].

[18] «Почти у всех ханавонских перебежчиков наблюдаются симптомы паранойи. Они говорят шепотом и по малейшему поводу ввязываются в драки. Они боятся сообщать свое имя, возраст и место рождения. Жителям Южной Кореи их поведение нередко кажется грубым и оскорбительным. Например, они очень редко говорят “спасибо” или просят извинения.

… В Северной Корее паранойя – рациональная реакция на существующие условия и помогает людям выживать, – сказала мне клинический психолог Ким Хи Ген из Ханавона, – но понимать, как устроена жизнь в Южной Корее, она им сильно мешает и является одним из главных препятствий для ассимиляции.

Северокорейские подростки от двух месяцев до двух лет проводят в аффилированной с Ханавоном корректирующей школе-интернате Хангёрэ. Это государственное общеобразовательное учреждение было создано в 2006 году специально для обучения прибывающей с Севера молодежи, в большинстве своем недостаточно подготовленной для учебы в обычных школах Южной Кореи.

… Во время учебных поездок в кинотеатры молодые северокорейцы нередко впадают в панику, когда в зале гаснет свет, считая, что в темноте их могут похитить. Их удивляет южнокорейский язык, засоренный множеством американизмов типа сёпхинг (шопинг) или кхак-тхе-ылъ (коктейль).

Они не могут поверить, что деньги можно хранить на пластиковых кхыредит кхады (кредитных картах).

Они страдают несварением, попробовав пиццу, хот-доги и гамбургеры, т. е. стандартную для южнокорейских подростков еду. К тому же результату приводит и поедание слишком большого количества риса, ставшего в голодные годы пищей северокорейских богатеев.

Одна ученица Хангёрэ отравилась, перепутав жидкий кондиционер для белья с зубным эликсиром. Другая попыталась испечь хлеб из… стирального порошка. Многие приходят в ужас, впервые слыша шум стиральной машины».

[19] «Мы, обыкновенные люди, без большого духовного опыта, почти никогда не сознаем, что мысли, рождающиеся в нашей голове, навеянны нам какою-то посторонней силой. Они всегда представляются нам нашими собственными, и уже в силу одного этого обстоятельства они имеют решающее значение для направления нашей деятельности. “Я исполню это, потому что это мое желание”, – вот обычное внушение самовольного себялюбия, но люди смиренные, не слишком доверяющие своему рассудку, всматриваясь в нравственную недоброкачественность своих мыслей, сравнительно легко могут допустить, что они являются плодом диавольского нашептывания и подавить их в зародыше. Иное дело человек умственно гордый. Он просто не может допустить, что им владеет диавол, и его рассуждение, сознательное или бессознательное, в данном случае приблизительно таково: “Вот моя мысль… Она зародилась в гениальной голове, вышла от моего “я” и должна быть хороша, ибо мое “я” прекрасно. А если мысль хороша, то возможно ли признать ее плодом диавольского внушения?! Скорее, она дана Богом, действующим через меня, как высшее озарение духа. В крайнем случае, это моя собственная мысль, а если моя, то, значит, хороша!” И сознание, отуманенное самообожанием, перестает даже различать действительно дурное от хорошего: хорошо все, что мое, что вышло от меня, – в этом весь нравственный критерий. Диавол искусно этим пользуется и, внушая дурные мысли и желания, которые гордый человек принимает за собственные, заставляет его делать с рабской покорностью все, что угодно искусителю, хотя человек все время уверен, что творит только свою волю, и добивается ее исполнения нередко с упорством и фанатизмом. Эти слепые люди, не понимающие, что их ведут на поводу, — лучшие слуги диавола» [См. толкование на главу 8, ст. 11–21 из книги святитель Василия, епископа Кинешемского «Беседы на Евангелие от Марка»].

[20] Хасьминский Михаил Игоревич. Взгляд современной науки: Существует ли душа, и бессмертно ли Сознание?  .

[21] Глава «Положить камень»

[22] Аддиктивная идентичность в постсовременной культуре // Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Аддиктология: настольная книга. М.: Институт консультирования и системных решений. Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2012. С. 50–52.