Прокопий (Пащенко), иером. Родители и дети. Ч. 6.2: Родительская депривация. Травматический опыт

В части 6.2 продолжается разговор, начатый в части 6.1. Дети в разные времена своей жизни (когда они молоды, когда они сами уже стали родителями) ставят вопрос о вине своих родителей. А также – вопрос о собственной травме, явно или мнимо связанной с образом родителей. Кто-то на этом пути заходит в полный тупик. Этот текст – попытка помочь в такой ситуации.

Материалы, актуальные для части 6.2, приводятся в части 6.1, так как оба текста составляют неразрывное целое. Несмотря на немалый объем, обе части – скорее заметки, а сама тема – обширна. Она стремится разрешиться в тему еще более обширную: что значить – быть человеком? Тот, кто ответит для себя на этот вопрос, имеет все шансы решить и вопрос, связанный с концепцией травмы.

В качестве эпиграфа можно привести слова одной женщины, создавшей обучающий проект для детей, в рамках которого они учатся общаться и строить совместную историю. «Часто повторяю слова: “не надо бороться со тьмой, надо увеличивать свет”. Очень помогает в общении с родителями».

Эта мысль универсальна, разные авторы могут прийти к ней самостоятельно. Но очень ярко и живо она представлена в наставлениях преподобного Порфирия Кавсокалита. Это принцип, представленный в его наставлениях и выводящий из подавленного состояния, в контексте прочих представлений на тему целостного изменения жизни и избавления от зависимостей приводится в тексте «ТРИ СИЛЫ: Цель жизни и развязавшееся стремление к игре (казино, гонки, игра по жизни)», в главе «Преподобный Порфирий Кавсокаливит о преодолении депрессии».

Nota bene: В тексте в некоторых местах говорится о спорных психологических концепциях и о мнениях некоторых спорных авторов. Понятно, что речь идет не о психологии как таковой, которая представляет собой очень широкое поле смыслов. О хорошем обычно не пишут, подчеркивают проблемное. Остается надеяться, что умный читатель сделает правильный вывод: здесь нет осуждения всех «от» и «до», есть только предупреждения в отношении некоторых идей, которые привлекают внимание.

Подростковая спекуляция на вине родителей, игнорирование иных причин. Институт детства

Подросткам до определенного возраста надо помогать «чувствовать берега». Префронтальная кора формируется только к годам двадцати. Кто-то считает, что, если подростки много времени проводили за экраном, то – к годам к 25, ведь взаимодействие с экраном стимулирует подкорковые структуры (эмоции, инстинкты). И, соответственно, длительная стимуляция подкорковых структур может сопровождаться угнетением коры головного мозга. Префронтальная кора, как капитанская рубка, выбирает курс, отдает приказы, заведует планированием.

Да, мама может вести себя строго, не давать много денег, не отпускать на какие-то посиделки. Все это вынужденные меры, но ребенок обижается. Подростки, как уже было указано выше, до определенного возраста не умеют распоряжаться своей жизнью адекватно, и только с годами приходит понимание, что какие-то конструктивные навыки, помогающие справляться с жизненными трудностями, появились именно благодаря маме, что ее строгость в воспитании избавила от многих ошибок.

На тему травматического опыта и, в частности, детской травмы уже были проведены беседы в рамках цикла «Преодоление травматического опыта: Христианские и психологические аспекты» (с 20-го пункта). Здесь приводятся лишь некоторые соображения.

Одна из наших слушательниц подталкивает на продолжение этих бесед (иногда кажется, что уже и так много сказано) своим письмом. «Сейчас психология, – отмечает она, – вошла в фазу коммерциализации. Есть разные курсы, тренинги, которые надо продавать. Психологи предлагают избавиться от курения, или детской травмы, обрести счастье после родительской тирании за 15 шагов и многое тому подобное».

Слушательница пишет, что в связи с развитием публицистической психологии интернет переполнен разрушительной информацией. Подростков, и так не имеющих твердых нравственно-моральных ценностей, сбивают еще больше с пути статьями, в которых обличают родителей, как виновников их психических заболеваний. Раньше у наркомана была мама, переживающая за сына, а теперь она стала созависимой, то есть тоже больной.

[Но в строгом смысле этого слова, «созависимая» – это, когда мама выпивает вместе с сыном или смотрит на мир его глазами].

О созависимости и родственниках зависимого см:

– «Родственникам зависимых (справедлива ли концепция «созависимости?»)
Лекции и тексты иеромонаха Прокопия (Пащенко)».

– «КОНЦЕПЦИЯ материалов о преодолении ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ, подготовленных иеромонахом Прокопием (Пащенко)»
Части 3.1–3.4 «О близких и родственниках зависимого человека, о созависимости»
Часть 3.1, часть 3.2.

Никто не отрицает, что иногда бывают и родительские травмы, и террор, и манипуляции со стороны родственников. В таких случаях человеку, находящемуся под прессингом, важно объяснить, что его позиция ‒ верна. Сын, например, ходит в Храм, а родители против его стремления жить по вере, ругают его. Или он хочет жениться по любви, а родители ‒ против и сватают ему богатую невесту, которую он не любит. Экранизация такой ситуации представлена в фильмы Такеши Китано «Куклы» (2002). Молодой человек идет на поводу у родителей, и происходит трагедия.

Здесь важно понимать, что, хотя позиция взрослых может быть и не верной, но это не значит, что их надо вычеркивать из своей жизнь. Ведь бывает и так, что человек, транслирующий спорную точку зрения, меняется со временем и что-то пересматривает в своей жизни. И еще важно, если, находясь под воздействием эмоций, вычеркнешь из своей жизни хоть одного человека – исказишь свои взаимоотношения со всеми остальными людьми.

По данному поводу можно привести слова не раз упомянутого академика А.А. Ухтомского. Он предупреждал, что тот, кто однажды погрешит в отношении одного человеческого лица, тот уже не может быть цельным в отношении новых жизненных задач и в отношении новых человеческих лиц, которые он встретит. «Погрешив однажды против одного, человек искажает себя в отношении всех, так будущее определяется прошлым. Однажды сделанная в совести трещина будет давать знать о себе!»[1]

Надо попробовать с ними поговорить, выслушать их мнение, попытаться понять, что они имеют в виду. И уже, исходя из информации, полученной в результате попытки их понять, действовать или отказаться от действий.

Впрочем, здесь не рекламируется позиция, предполагающая разговор с членами семьи с намерением в дальнейшем при желании все равно поступить по-своему. В отношении подхода «на словах соглашаться с ними, а делать по-своему» можно привести также предупреждение Евгении Беляковой. Являясь клиническим психологом, в своей статье «Осторожно, психолог!» она отмечает, что психологический контент в некоторых случаях (она упоминает про ТВ-шоу) ассоциируется с «грубой имитацией психологической помощи». Упоминает она и про «кондовые советы, касающиеся семейных отношений». Иногда эти советы фокусируются на обучении манипуляциям по типу таких приемов, когда «надо кивать, а делать по-своему». Суть советов, звучащих с экранов телевизоров, выражается в установке, что «родственникам нельзя доверять, но с ними не надо ссориться. Поэтому надо ловчить и умненько добиваться своего».

Молодому человеку крайне важна поддержка и правильный совет, если идет манипуляция – не только со стороны родителей, но и со стороны тех, кто проводит тренинги, группы, терапию. Если в таких случаях у попавших под прессинг не сформировано критическое мышление, и сами они проявляют избыточную мягкость, то возникает некая опасность. Она состоит в том, что молодые люди (которые что-то, может, не понимают или в отношении каких-то явлений имеют сбивчивые понятия), будучи здоровыми, начнут думать, что это они больны.

Далее слушательница пишет, что повсеместное обвинение родителей «еще больше отвращает детей от самого доступного для них источника, передающего нравственно-моральную систему поколений. Дети совсем запутываются и сбиваются с пути элементарного поиска истины, поиска смысла и поиска ценностей, Бога. И тут же неврологи и психиатры их выбраковывают, навешивают на них болезни, с которыми дальше они формируют выученную беспомощность: объясняют неудачи своим нездоровьем, прекращают поиск, перестают пытаться выйти из тьмы, а также приучаются к манипуляциям болезнью, диагнозом.

И творится какая-то дикость в обществе. Происходят вещи, которые сознание отказывается воспринимать, как имеющие место быть. Потому что это противоестественно человеческой природе. Как родитель, я столкнулась с очень жесткой и безжалостной системой, когда у сына возникли сложности с непониманием социума. И он после переживания травматического опыта закрылся в себе, отвергнув социальное общение, и интерес к другим людям, и к окружающему миру. Интуитивно и на ощупь я искала выход, отвергая дикие системы, которые даются якобы для помощи подростку».

Вот такое письмо побудило продолжить беседы. Современные теории, которые хотят научить жизни, действительно, иногда воспринимаются как нечто странное. Однажды я попросил знакомого психолога, который работал в фармкомпании, производящей очень дорогие препараты, высказаться по поводу одного молодого человека. У молодого человека были сбиты нравственные ориентиры, и было понятно, что отсюда все его беды (важно, что и сам он понял, с чем была связана его депрессия). Попытка лечить такого человека препаратами ассоциировалась с предложением лечить препаратами отсутствие моральных принципов. Для того, чье мышление сформировала фарминдустрия, такой подход кажется естественным и трудно объяснить, что есть и иной взгляд на проблему. Примечательно, что молодой человек вышел из депрессии без препаратов. Его история приводится в тексте «Преодолеть отчуждение (в том числе, и о депрессии)», части 2-ой, в главе «История спортсмена».

Когда не могут дать адекватные объяснения тому, что происходит с человеком, выдвигают версии, которые невозможно проверить. Возникает иллюзия решения. Например, «тебя мама травмировала», либо «мама тебя не любила, когда ты был в животике». Поэтому «давай мы этот опыт с тобой заново проживем, чтобы ты эти родовые пути прошел правильно». И взрослый человек, иногда с высшим образованием (и не одним), верит, что путь к решению проблем найден (хотя и считает себя человеком, обладающим критическим мышлением). И вот он пролезает под табуреткой, думая, что тем самым проходит заново родовые пути.

Современная идея «внутреннего ребенка» ‒ во многом ложная!

Еще одна очень распространенная идея среди современных авторов связана с «внутренним ребенком». Врач советует пациенту обнять, прижать и приласкать этого ребенка, который есть «ты», поговорить с ним. Если не воспринимать идею внутреннего ребенка как центральную часть некоторых психологических концепций, то в поэтическом измерении как можно понять идею внутреннего ребенка? Как способность, в хорошем смысле, к понимаемой спонтанности, которая у данного человека была в детстве, а потом исчезла, когда он стал «дядей-зарабатывающим-деньги».

О способности радоваться жизни, которая была в детстве, но которая с возрастом кем-то утрачивается, см. подробнее «О СПОНТАННОСТИ (в хорошем смысле понимаемой)».

Но если идея внутреннего ребенка воспринимается не как метафора, а как психологическая структура, то какие в связи с данным подходом могут возникнуть проблемы? Возможная проблема здесь видится в том, что образ, сформированный в сознании, со временем обретает самостоятельность и начинает вступать в прямое общение с человеком. О том, что мысленные структуры обретают самостоятельность, учил еще Карл Юнг, который, как известно, был гностиком. Если не вдаваться в подробности насчет того, что такое гностицизм, то можно кратко сказать, что гностицизм – это мистическое направление[2]. Несмотря на свое древнее происхождение, гностицизм в скрытом виде присутствует во многих современных общественных движениях (и в движениях прошлых столетий). В частности, гностицизм учит, что мир и человек был сотворен злым Демиургом, следовательно, мир является скверным и требует радикальной трансформации (отсюда берет свои корни трансгуманизм, экологические сообщества и пр.[3]). Для последователя гностицизма характерно отношение к себе, как к избранному, а к миру – как к скверне (к другим людям, не разделяющим гностическое учение, – характерно отношение, лишенное сострадания). Гностицизм воспринимает Христа и Сатану, как две руки Бога, пользуется магией.

Гностические идеи Карла Юнга разбирал в своей книге «Духовное бессознательное» православный богослов Жан Клод Ларше. Он показал, почему именно для православного сознания учения Юнга неприемлемо. В своей «Красной книге» Юнг описывал свой диалог с духовными сущностями (одна из которых – Филимон), которые он презентовал читателю, как персонифицированные части своей мысле-структуры.

То есть, иными словами, если человек формирует, визуализирует образ «внутреннего ребенка», то этот образ напрямую может начать общаться с человеком. Духовные авторы Православия предупреждают, что, используя силу воображения, в контакт с человеком могут вступить падшие духи. В теории Юнга такой контакт может быть описан как контакт с архетипом.

Как-то я беседовал с одной девушкой, у нее была депрессия, она закрылась от всех, считала всех предателями, ни с кем не контактировала. Кто-то ей сказал, что, возможно, она стала такой, потому что была в секте. Девушка вспомнила, как совсем маленькой, года в три, куда-то ходила с мамой. Конечно, бывает и так, что происшедшая в давнем прошлом инициация или факт обращения к целительнице накладывает свой, иногда очень разрушительный, отпечаток на человека. Но бывает и так, что человек только предполагает, что в прошлом что-то было. А в деталях он не может вспомнить, что конкретно происходило там, где он в детстве оказался. Или человек не знает достоверно, что в его роде были богоборцы и убийцы, но начинает проходить эзотерические практики очищения рода, потому что его убедили, что все его проблемы – от рода.

То есть, когда у человека нет возможности понять, что происходит, он находит фиктивные причины. Ведь бывает, что причина депрессии очевидна: эгоизм, страсти, занятия оккультизмом в настоящем, ненависть к людям. Зачем искать корень проблемы в опыте из детства, находить ложную причину, а на очевидные факты закрывать глаза?

Православная психология основана на святоотеческом учении ‒ с мыслью о Боге и вечном спасении

Сейчас появилась целая категория специалистов, именующих себя православными психологами. Иногда они соответствуют этому высокому званию. Но в отношении некоторых при ближайшем рассмотрении может выясниться, что кто-то пользуется теориями Карла Юнга, кто-то практикует принципы сайентологии.

Один протоиерей, который, кстати, является духовником общества православных врачей, как раз говорит, что православным психологом можно назвать только того специалиста, который основывается на православной антропологии. А если человек называет себя православным психологом, но пренебрегает святоотеческим учением, то, как смотреть тогда на его заявления о принадлежности к Православию? Православная антропология ‒ Христоцентрична. Если человек просто ходит в Храм, то этого мало для того, чтобы называться православным психологом.

Бывает, что психолог воцерковляется, крестится, но не пересматривает свои убеждения, а смешивает свои разношерстные заблуждения с вновь приобретенными духовными представлениями. Использование религиозных терминов не делает психолога православным. Серафим Роуз говорил, что есть люди, которые цитируют святых отцов, но остаются чуждыми их учениям. Православный же специалист полноценно пользуется всеми возможностями психологии при условии, что используемые теории, методы и инструменты не противоречат христианству.

Феофан Затворник писал, что живыми делами являются те дела, которые совершаются в соответствии с заповедями, во славу Божию. Мертвящими делами являются те, которые совершаются вопреки заповедям, с забвением Бога, в угоду себе и своим страстям. «Мертвые дела – все, которые хоть по форме не противны заповедям, но делаются без всякой мысли о Боге и о вечном спасении под каким-либо видом себялюбия».

Человек может говорить правильные слова из христианских книжек, но не ради Бога, не ради исполнения заповедей. Аскетика дана для исправления себя, а кто-то начинает ее использовать для исправления другого. То есть идея, например, послушания в том, что мы должны смирить себя, а не другого. А многие изучают святоотеческую литературу лишь с той целью, чтобы наставлять других.

Когда речь заходит о влиянии психологических концепций на человека, в некоторых случаях можно говорить о таком явлении как индоктринация. Речь идеи о последствиях закладывания определенной идеи в голову человека, когда происходит некое сужение мышления, и иной точки зрения он уже не видит.

Также необходимо учесть и ту деталь, о которой писал Насси́м Николас Тале́б, американский эссеист, писатель, статистик, доктор философии, автор экономических бестселлеров «Черный лебедь» и «Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни». Основная сфера его научных интересов – изучение влияния случайных и непредсказуемых событий на мировую экономику и биржевую торговлю. Он писал, что в экономике и психологии развито явление, когда появляется группа людей, которые начинают ссылаться на статьи друг друга. В результате, возникает ощущение, что все мировое сообщество думает в определенном ключе. В этом случае надо понимать, что не мировое сообщество так считает. Так думают несколько лиц, которых активно цитируют, публикуют на каких-то площадках, затирая при этом точки зрения других специалистов.

Нассим Талеб в книге «Рискуя собственной шкурой» пишет, что, когда совет дается бабушкой или другими пожилыми людьми, он работает в девяносто случаях из ста. В то же время, в силу [избыточной фиксации на науке при игнорировании того, что происходит в реальности, в силу стремления подтянуть данные под ангажированную теорию] «то, что написано психологами и бихевиористами верно меньше, чем в десяти случаях из ста. Не так давно была предпринята попытка воспроизвести результаты, изложенные в ста психологических статьях из научных журналов за 2008 год, это удалось всего в 39 случаях. Из них, я думаю, меньше десяти из общего числа ‒ на деле устойчивы и выходят за рамки особых условий эксперимента. То же самое наблюдается в медицине и нейробиологии».

В чем ложность сектантского мышления?

Есть такое понятие ‒ сектантское мышление. Это когда берут за основу вещь рациональную, в принципе, справедливую. Но ложь в том, что эта мысль вырывается из последовательности явлений. Такое понимание встречается и среди врачей. В частности, некоторые специалисты причину любых болезней видят в паразитах. Да, действительно от гельминтов надо лечить. Но далеко не все проблемы от них. Сектантское мышление определенный аспект воспринимает гипертрофированно, игнорируя иные причины. Секта нагружает человека неологизмами, то есть комплексом терминов, которые нацелены на реформирование мышления человека. Затопление сознания этими терминами приводит к тому, что человек специфично начинает воспринимать реальность и себя в ней (гностицизм активно использует этот прием, внушает человеку, что стоит ему освоить определенный язык, дискурс, как он сразу попадет в число избранных, точно и до глубины понимающих мир). Этот же инструмент используют некоторые психологи, когда применяют нагруженные термины, чтобы реформировать мышление человека, ввести его в определенное, нужное им состояние.

Например, говорят о повышении самооценки. Малопонятно значение этого слова. Что это – ощущение себя и своей значимости? Если неясно значение термина, как с его помощью человеку упорядочить свою жизнь?

О том, какие проблемные пласты скрываются за термином самооценка, а также о прочем, что соседствует в дискурсе с этим понятием:

– Эфиры:

«Как отличить истинное смирение от низкой самооценки?»
«Самооценка. Картина мира»
«Имея веру – не боишься. В чём причины неуверенности в себе?»

– Ответы:

«Психология. Женщине о концепциях созависимости, самооценке и внутреннем ребенке. Ч. 1»
«Психология. Женщине о концепции созависимости. Ч. 2».

Или, чтоб перестать быть созависимым, надо развивать в себе ассертивное поведение. Что это за поведение? В одних книжках говорится, что это агрессивное ведение переговоров, в других – настойчивость, но с уважением мнения остальных. И как это качество развивать, если до конца не ясно, что это?

– См. главу

«Развитие ассертивного мышления» из текста «КОНЦЕПЦИЯ материалов о преодолении ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ, подготовленных иеромонахом Прокопием (Пащенко)», часть 3.2: «О близких и родственниках зависимого человека».

– Цикл бесед

«Проблема отклоняющегося поведения: родственникам, родителям, педагогам»
3a. Созависимость – термин, мешающий понять суть явления. Пропитываемый ритмами среды, стремление не к Истине
3b. Гордость, стремление к ложному. Любовь как внимание к другому, а не как жажда обладать. Ассертивное поведение или стремление к Истине.

Человека сперва нагружают терминами. Потом эти термины складывают в стойкую фигуру, из которой уже трудно вырваться. Получается ловушка. Сначала заваливают понятиями, потом проблему переформулируют на язык группы или учения. И получается, что на языке этой группировки решение проблемы состоит в усовершенствовании какого-то процесса, но к реальной жизни это не имеет никакого отношения. Например, стать более осознанным. Что это такое? Непонятно!

Необходима рассудительность. А то получится, как в сказке, когда повар оставил ученика смотреть за рыбой, а сам ушел. Приходит и видит: кот ест рыбу, а ученик смотрит. В итоге, рыбы нет. Повар спрашивает ученика, почему так произошло, а тот оправдывается: «Ну, ты сказал смотреть за рыбой, ну, я и смотрел».

Понятно, что здесь «осознанность» приводится в гротескном контексте, но «нет дыма без огня». Сформулированная православными авторами идея трезвения предполагает построение мировоззрения, определенной системы навыков, образа жизни, что в совокупности помогает человеку определить характер мысли, возникающей в сознании. Стоит ей следовать или нет? И если нет, практика трезвения предлагает определенный метод отсечения мысли, классифицированной как негативная, от сознания.

Цикл бесед «Разноголосица мыслей».

1.1 Упадок сил и духа (вера не помогает) – идти ли к психологу? Ядро личности, линза сознания. Христианская жизнь и опора
1.2 Вопрос о личности. Виноваты ли родители (также, 1.1). Модели. История человека с навязчивыми мыслями (ОКР)
1.3 Целостное выстраивание жизни, культура мысли – идеи св. отцов о трезвении. Бег, информация и трансформация сознания

Идея осознанности может предполагать и умение отличать добро от зла. Мысль входит в сознание – ты осознаешь ее. Но что это за мысль, ведет ли она тебя к благу или, наоборот, через некоторое время произведет в тебе смуту?

Следует, на основании понимания добра и зла, заповедей, осмысливать, что в тебе происходит, и одни мысли тормозить, а другим давать ход, как учат святые отцы. Ум, вооруженный божественным откровением, смотрит в сердце: если из сердца исходит мысль злая, надо ее отсекать Иисусовой молитвой; если добрая, давать ей жизнь. А эзотерическая осознанность – это, скорее, просто фиксация: пришла мысль такая, а вот пришла мысль иная. В эзотерике добро и зло – абстрактные категории. Поэтому люди, увлеченные эзотерическим учением, просто наблюдают за развитием событий, как ученик повара из сказки (в гностицизме понятия добра и зла перевернуты).

Спекулятивные теории

Существуют спекулятивные теории. Они не поддаются экспериментальной проверке в полном объеме. В психологии, особенно популярной, не всегда основанной на науке, также встречаются спекулятивные статьи. В них описывается что-то такое, что в жизни, вроде бы, и бывает. Человеку, несведущему в этой области, трудно распознать, где подмена и спекуляция. А умысел в том, что одни значения гипертрофируются, а другие умалчиваются, одни закономерности замечаются, другие пропускаются. Автор обращает внимание только на то, что ему выгодно.

Спекуляции встречаются не только в психологии, они сейчас довольно распространены в разных областях. Например, как теперь переписывается история? Сначала создается некая концепция, а потом под нее подгоняются данные. А раньше первым делом собирались все данные, которые только можно было найти насчет какого-то исторического процесса, а потом с разных точек зрения данные анализировались.

Бывают люди с пограничным состоянием. Их психические расстройства выражены слабо, не доходят до патологии, находятся на границе между нормой и заболеванием. Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриева в книге «Номо Postmodernus. Психологические и психические нарушения в постмодернистском мире» так описывают людей с пограничной повреждающей психической организацией: «Наличие в психической структуре элементов данной повреждающей психической организации часто сопровождается наличием элементов нарциссизма, которые выпукло проявляются в периоды подъема, сопровождающегося легкой эйфорией. В такие периоды появляется склонность к повышенной самооценке, желание рассказывать о своих нереализованных по разным «объективным» причинам способностях и талантах: в детстве я прекрасно играла на фортепьяно, но родители заставили меня прекратить занятия; в школьные годы я писала очень хорошие стихи, но родители и учителя не одобряли моего увлечения, считая, что я зря трачу силы на занятия, которые не смогут меня прокормить».

Если такой человек попадет на тренинг «во всем виновата мама» или «как повысить самооценку», то можно предположить, что его нездоровое состояние подчеркнется и усугубится.

Еще один признак сектантского мышления ‒ для решения многогранных проблем используются примитивные способы, смещающие акценты. Этот прием встречается не только в сектах, но и в научной литературе, в которой нет ссылок на примеры, а в качестве доказательств, приводится описание только собственной практики. Патриарх Сергий (Страгородский) в книге «Православное учение о спасении» показал метод распознавания ложных религиозных систем. Он советует сопоставить изучаемую систему с реальной жизнью и проанализировать, чему фактически соответствуют постулаты системы. Подобный прием описывает в своей книге «Манипуляция сознанием» и профессор С.Г. Кара-Мурза. Он считает, что выявить ложную систему можно, если попытаться перевести ее учение на язык простых понятий, связанных с подлинной жизнью.

Можно поставить следующий вопрос: к чему в действительности приходят те, кто после посещения психолога во всех своих неудачах винят родственников и лечат травму, избивая воображаемых родителей? К затяжным конфликтам, к десоциализации, к ненависти, к прекращению контакта с родителями. Даже, если и был некий травмирующий опыт в детстве, надо человеку помочь справиться с ним через формирование конструктивной жизненной позиции и помочь ему идти вперед, не погружая его в бесконечные пересмотры прошлого.

О спорной технике длительного погружения в опыт в прошлого см. в главе «Интеграция эзотерики и сектантства в психологию» из части 4.2 текста «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты».

Патриарх Сергий говорит, что признак несостоятельных схем – в отсутствии ссылок на реальные примеры. То есть на бумаге сценарий логично выстроен, но в реальной жизни человек не может найти данных для подтверждения теории.

Исходя из этой мысли, кажется спорным постулирование положительного результата, когда статья заканчивается примерно так: в кабинете провели тренинг, пациент нашел контакт с «внутренним ребенком» и у пациента засияло лицо.

У наркоманов от употребления наркотиков тоже сияет лицо. Если была проведена грамотная реабилитация (а не замещение на иную зависимость или на зависимость от группы, как, например, у сектантов), то человек не только перестает употреблять наркотики. Он начинает работать, заботится о семье, у него появляются цели в жизни. Только в таком случае можно говорить об успешном лечении. При реабилитации наркоманов очень важна социализация, а не сияющее лицо.

Кто-то пишет о маркере успешного лечения примерно так: мы поговорили с человеком, и больше он не пришел. Но почему ситуация интерпретируется только в ключе, что если «не пришел», то именно потому, что «проблема исчезла»? Возможно, человеку не понравилось на терапии, и потому он решил не приходить на нее более или у него появились другие дела.

С одной стороны, утверждается, что ребенок искажается токсичными, властными и импульсивными родителями. С другой стороны, кто-то считает, что, так как в детском садике не было границ, не было разделения кабин в туалетах, то поэтому у детей сформировалось гипер-ревностное отношение к собственным границам, и они живут отдельно.

Разве молодежь ведет замкнутый образ жизни только потому, что в детсаде не было в туалете кабинок? А куда делись планшеты? А низкий культурный уровень, отсутствие навыков социального общения? А тотальный эгоизм и нежелание подумать о другом человеке?

Первое, что подросткам пытаются донести в реабилитационном центре Василия Великого, принципы которого описывались в частях 4.2 и 4.3 данного текста – это важность социального общения. Дети не читают, поэтому и не знают, о чем говорить. Им нечем поделиться. Если разбираться, почему современные люди асоциальны, можно найти массу причин.

О риске не увидеть реальных причин психологических проблем человека за ширмой «вины родителей»

Я знал одного молодого человека, он все время лежал на диване, ему ничего не было нужно. Деньги ему переводила мама. В детстве она за него решала все. Она была властной и импульсивной, не давала ему инициативы, вот он, как кто-то скажет, и вырос таким. Он не платил сам за квартиру и продукты, мама его обеспечивала. Но теперь мама много лет живет заграницей. Что молодому человеку мешает начать самостоятельно двигаться к лучшим целям? Возможно, мешает игра.

Косвенно можно сказать, что сформированная мамой инфантильная позиция делает молодого человека уязвимым перед аддикцией (не сформировано то, что психиатр Ганнушкин в своей книге «Клиника психопатий…» назвал «высшими задержками», позволяющими регулировать собственное поведение). Но, с другой стороны, если все время говорить только о маме, не обращая внимания на социальное окружение, на предпосылки, характерные для игровой зависимости и т.д., то молодой человек рискует так и не увидеть причин, по которым он является рабом экрана.

О том, как преодолевается игровая зависимость:

– Игромания (суммируя сказанное в иных текстах и лекциях)
Часть 1, часть 2.

– Процесс выработки навыков, которые дают возможность человеку оставаться «на плаву», описывается в статье «С чего начать христианскую жизнь».

Приведу несколько выдержек из статьи одного современного психолога. Многие утверждения автора спорны, причинно-следственные связи нарушены, а выводы вызывают сомнения. В этой статье автор объясняет, почему наши родители и мы стали такими, какими видит их она (автор женщина).

В начале, она описывает трудные военные годы, когда матери остаются без мужей и несут непосильную ношу, которая травмирует их, делает мужеподобными. Описывается мама: «Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате»[4].

Дальнейшие события автор описывает так: «Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. В годах, примерно так, 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения».

Ну, и соответственно, каким будет ребенок при такой маме? Мама у автора вот такая: «или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного – лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет». Когда читаешь эти строки, возникает вопрос: а где весь остальной мир в этот момент находился, почему только мама? Где школа, где соседи? Сколько таких «окаменевших» мам вы видели в действительности?

«Единственное объяснение, которое ему [ребенку], в принципе, может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было. Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен. Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа».

«В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой. И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла свои материнские функции», ‒ ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».

В послевоенные годы женщины действительно много работали. Мужских рук не хватало, и на хрупкие женские плечи легла непосильная ноша. Но это были годы молодости матерей и бабушек сегодняшнего поколения. Разве кто-то из нас может вспомнить монстра-маму или монстра-бабушку? Могу рассказать о тех, кого лично знаю, о своих двух бабушках, которые познали, что такое война и голод.

У меня одна бабушка пережила блокаду, будучи ребенком, она оказалась в Ленинграде, ныне городе Санкт-Петербурге. Из блокадного города ее со временем эвакуировали. О том, что она пережила, не рассказывала, но, вспоминая, – не плакала, а улыбалась. Когда она выходила на улицу, в кармане держала корку черного хлеба. Ей внезапно могло захотеться есть настолько, что темнело в глазах, при этом реально он не была голодна. Если она сразу не клала в рот корку и не начинала сосать ее, могла потерять сознание. Что пережила она во время блокады, если последствия в прошествии нескольких десятков лет таковы? Стала она монстром? Нет. Про нее один человек говорил, что, если рядом кто-то будет голодать, она отрубит себе руку и сварит для голодных суп. Она и ее супруг были очень светлыми и незлобивыми людьми.

Вторая бабушка во время Великой Отечественной Войны, когда немцы занимали Украину, вместе с мужем бежала из Украины в Казахстан. Пережитый голод тоже наложил на нее отпечаток. Когда за столом собравшиеся ели угощения и пироги, она не ела. Потом собирала оставшиеся кусочки, чтобы ничего из еды не пропало.

Конечно, бабушка наказывала своих детей, вела себя сдержанно и требовательно, но была ли она при этом монстром? Когда дети подрастали, приходилось много работать, в послевоенные годы у людей не было навыка вести долгие задушевные беседы, на них иногда просто не оставалось времени. Но даже, если и была где-то призвана в педагоги строгость, ее присутствие растворялось большой любовью. По итогам, у детей в памяти остался светлый образ мамы, а не ее строгость.

Далее автор пишет, развивая концепцию мамы-монстра: «Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает. У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо».

Может, в каких-то семьях такое и было. Но детей, находившихся в условиях блокады, не нужно было уговаривать поесть. Да и с бульоном было туго. Для сравнения можно послушать интервью Марины Куликовой, реально пережившей блокаду. Что она называет хорошей едой, которую ей удалось отведать во время блокады? Густая масса из клея, размоченное в воде кожаное пальто, сваренный найденным мертвым воробей. Интересно, если бы ей предложили попить бульона, она бы стала отбиваться?

И это еще не все. Мать Марины была арестована (без внятной вины), после ареста что-то в ней надломилось. Она иногда не узнавала дочь (приходилось ей напоминать, что Марина – ее дочь), иногда тянула руку, чтобы забрать у дочери ее еду. Мама во время блокады умерла, в ночь, когда это случилось, мама и дочь спали в одной кровати. Маленькая Марина, когда мама умерла, не смогла самостоятельно спуститься на пол. Родительская депривация, голод, война, репрессии, но вы посмотрите на лицо Марины на фотографии, оно – светлое![5]

Значит, не все так, как говорят люди, подобные цитируемому автору. Да, страдания могут деформировать человека, но – не всех и не всегда.

Чтобы убедиться в том, что человек вовсе не обязан сломаться под насыпаемым на него пеплом негативом, достаточно посмотреть прочие интервью, записанные с людьми, прошедшими ГУЛАГ, сотрудниками Музея истории Гулага. Возможно, не все выжившие были верующими, так как не все говорят о вере, ‒ они родились в разгар атеистической пропаганды. Но большинство историй выживших показывает, что любовь к ближнему, способность вступить в человеческие отношения помогает и самому не только выжить, но и остаться человеком.

Результаты анализа многочисленных интервью с выжившими были включены в лекцию «Счастье и страдание. Опыт христианского подвига и практическая психология». В лекции рассматривался вопрос: что помогало людям, прошедшим экстремальные условия, не только не сломаться, но и оставаться способными переживать счастье?Часть 1, часть 2, часть 3.

Далее автор статьи, развивая концепцию мамы-монстра, продолжает: «И обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала».

Да, бывает, случается и такое. Но когда подобные трагичные ситуации возникают, становится больно от того, что люди живут так, будто у них души нет в принципе. Крутятся как белка в колесе: сон, еда, работа, каждый день одно и то же. Нет никакого просвета, сквозь который, хотя бы чуть-чуть, небо видно. Здесь можно наблюдать принципиальной иной путь, нежели тот, который был явлен в историях выживших.

Вот как упомянутый психолог описывает детский сад: «холодную кашу насильно заталкивали в рот, тряпкой били по лицу». Возможно, такое где-то и было. Но большинство детей в те годы посещали детсад, так как мамы и бабушки работали, и в этих учреждениях о детях заботились, вкусно кормили, занимались физкультурой, готовили к школе, устраивали праздники.

Дальше автор оценивает действия ребенка: «Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду и т. п.», когда становится взрослым. Однако, это общая черта многих работающих, забывать и не успевать.

То есть случаи, когда взрослый работник «зашивается» на работе, автор статьи объясняет наличием в психике определенного паттерна. Этот паттерн [схема поведения] сформировался, в ее представлении, в детские годы, когда взрослый, будучи ребенком, устраивал саботаж маме.

В качестве эксперимента, давайте представим себе образ современного работника! Очевидно, что человека нередко «заваливают» работой, объем которой превосходит его производительность. Чтобы все успеть, нужен определенный навык. Разве факт, что человек загружен работой, поэтому куда-то не успевает или не выполняет обещание, всегда напрямую связан с травмированностью?

Речь идет о разных темах – травма и работник. Но в рассматриваемом сообщении эти два самостоятельных направления объединены воедино. Такую уловку используют в рекламе. Это выглядит примерно так: «Наши футболисты выиграли три – один. Чистите зубы такой-то пастой, тоже будете выигрывать. Факт проверить можно. Наши действительно выиграли. Значит, в сознание зрителя, если он некритично воспринимает информацию, может незаметно просочиться и мысль о том, что «паста – выигрышная». Когда люди живут в потоке сообщений и в состоянии гонки, они могут не зафиксировать, что речь идет о двух разных сообщениях, не имеющих друг к другу никакого отношения.

(В части 3.1 текста «КОНЦЕПЦИЯ материалов о преодолении ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ, подготовленных иеромонахом Прокопием (Пащенко)» рассматривается, в том числе, концепция созависимости. В главе «Социальный срез» приводятся мысли некоторых авторов, критически оценивающих концепцию созависимости. Они считают, что концентрации на идеи повреждающего влияния одних членов семьи на других игнорирует социальный контекст. Выводит за скобки иные причине, оказывающие влияние, например, на ребенка).

Манипуляция сознанием стала частью современной действительности

О совмещении рекламы с достоверным репортажем с целью воздействия на зрителя, писал в своей книге «Манипуляция сознанием» профессор С.Г. Кара-Мурза. Он отмечал, что действие рекламы усиливается, если она связана с авторитетными сообщениями информационного выпуска. Взаимосвязь двух типов сообщений вызывает расщепление сознания. «Воображаемые образы рекламы по контрасту убеждают зрителя в правдоподобности известий, а теперь уже «заведомо истинные» известия усиливают очаровывающий эффект рекламы: бесстрастный репортаж создает инерцию «доверия», которое распространяется на идущую вслед за ним рекламу, а реклама, возбуждающая эмоции, готовит почву для восприятия идей, заложенных в «бесстрастном» репортаже»[6].

Если бы автор была права насчет того, что неуспеваемость работника связана с детскими травмами, тогда можно было бы предположить, что не переживший травму работник будет отлично справляться с делами. Но мы знаем, что уровень современных вызовов столь высок, что нужно именно специальные знания, чтобы совладать с потоком разноплановых задач. Так в своей книге «Как привести дела в порядок» Дэвид Аллен предлагает продуманную систему, призванную помочь современному работнику справиться с потоком дел: учеба, семья, работа, переезд и прочее.

– Мысли Дэвида Аллена, переработанные применительно к православному миросозерцанию, приводятся в части 8-ой текста «Горение сердца».

– А также в ответе «Стресс. Женщине, сгорающей от транквилизаторов и антидепрессантов».

– В ответе упоминается книга с наставлениями старца Фаддея Витовницкого «Мир и радость в Духе Святом». Старец Фаддей, живший в трудное время, много переживал (до нервных срывов), но впоследствии нашел путь к внутреннему миру.

– Про системы самоорганизации и оптимизацию времени – в цикле лекций «Тирания мысли и алкоголь: О выходе из состояния «тирании мозга» и преодолении того, что толкает человека к алкоголю», Пункт 9б. «Менеджмент – и психотехнологии. Бизнесмен. Изменение жизни».

Еще несколько выдержек из статьи про взрослых, которые в детском возрасте пострадали от мам-монстров: «Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях (хотя раньше это было обычным делом). Не знают соседей и не хотят знать – а вдруг те начнут в друзья набиваться?»

Разве люди не ходят в гости только потому, что мамы нанесли им травмы в детстве? Можно предположить, что люди редко навещают друг друга по разным причинам. Например, вследствие выросшего темпа жизни (мало свободного времени); возросшего недоверия другу к другу; индивидуализации (заточенному на себе человеку трудно с кем-то находится в дружеских отношениях); общей атмосферы напряженности в обществе и ощущения личной небезопасности (вспомним об отношениях людей между собой в период коронавируса).

Раньше любили ходить в гости, собираться всей родней на праздники. Друзья приходили друг к другу без звонка или предупреждения, а соседям оставляли ключи на время отпуска, чтобы те присматривали за квартирой, поливали цветы или кормили рыбок. Гостей любили встречать, в гости любили ходить, при этом многие продукты до 90-х были дефицитными, продавались по карточкам. Но люди все равно собирались вместе. Сейчас можно купить все, чтобы организовать застолье, но многие люди перестали радоваться друг другу. И неужели этот социальный феномен можно свести только к опыту детства?

Далее в статье: «Мучительно переносят любое вынужденное соседство (например, в купе, в номере гостиницы), потому что не знают, не умеют ставить границы легко и естественно, получая при этом удовольствие от общения, и ставят «противотанковые ежи» на дальних подступах.

А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношениях со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей».

Таким становится человек, по мнению автора статьи, воспитанный мамой-монстром. Христианский взгляд на материнство дает понимание, что любой человек – это личность. И ребенка нам вверил Господь на какое-то время, и, пока он растет, мы должны помочь ему встать на ноги.

Автор, рассматривающий концепцию матери-монстра, является сторонником теории привязанностей. Эта теория вызывает дискуссии. Удивляет своего рода «идейная заряженность», весь фокус сводится на личность матери будто других факторов просто не существует (например, влияние окружающего мира). Автор упоминает книгу о истории попавшего под прессинг бабушки мальчика – «Похороните меня за плинтусом», по мотивам которой снят одноименный фильм. Примечательно, что о маме мальчика бабушка высказывалась примерно в том, что же ключе, что и автор – о матерях, в целом. С точки зрения бабушки мама была «монстром», но само произведение показывает, что бабушка мыслила предвзято. Да, конечно, бывают «дичайшие» примеры аномальных отношений в семье. Но если мы хотим разобраться в жизни, то стоит ли сводить всю проблематику к человеконенавистнической трактовке?

По аналогии можно привести в пример и воина, побывавшего в жестоких сражениях и видевшего то, что не стоит рассказывать на ночь. Но если он будет думать только о пережитом негативе, то он не сможет переработать опыт прошлого и выйти в конструктив. Он заболеет душой и даже – телом. И ему скажут, что у него ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство. Чтобы у него появился иммунитет по отношению к ПТСР, нужна любовь к людям, о чем рассказывается в серии книг, подготовленных автором данного текста, – «Щит веры».

Очень важно возродить христианские традиции…

Чтобы брак был прочным, у супругов должно сформироваться стремление следовать определенным ценностям и воплощать их на практике.

Когда у мужа и жены христианское мировоззрение, они поступают по отношению друг к другу, как учит апостол Павел: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви».

Очень важны христианские традиции. В советском обществе пытались искоренить христианское мировоззрение, но его отголоски сохранялись. Также была развита культура детства. Были хорошие сказки, фильмы. Многие из них можно назвать христианскими. Люди в то время не могли открыто говорить о Боге и свою веру выражали через творчество.

Свое мировоззрение показывает посредством своих работ и Юрий Борисович Норштейн (род. 15 сентября 1941) – советский и российский режиссер анимационного кино, художник-мультипликатор студии «Союзмультфильм». Он родился и вырос в те же годы, что и автор упомянутой выше статьи, однако у него совершенно иные воспоминания.

Юрий Борисович пишет, что личные отношения людей должны строиться на ярких и твердых принципах. О тех же временах, в период которых, по мнению вышеупомянутого автора-психолога, обитали сплошь и рядом мамы-монстры, Норштейн пишет: «Хозяйка выходит из дома, у нее тарелка с кексом, она несет его соседям, порадовать их своим угощением».

Про коммунальные квартиры он рассказывает: «Были пьянки и ссоры, но в то же время с любой проблемой можно было обратиться к соседу». Читаю дальше: «Раньше были проблемы, но люди были более открытые. Я себя спрашиваю: это человек так слаб или это такая безнравственность? После перестройки один человек стал рассматривать другого как товар, как средство для достижения целей. Человек превратился в некую единицу, которая или мешает, или способствует. Общество настроено так, что для нас дружбы не существует, а существует только польза, которую мы получаем».

Еще немного из рассуждений Юрия Борисовича: «Колоссальный институт детства перестал существовать тридцать лет назад. Все сказки, радиоспектакли, музыка для детей, все кино, снятое в шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы, то есть более тридцати лет назад, ‒ все куда-то испарилось. Даже если и было атеистическое государство, оно заботилось о детях. Современные дети рождаются в стране без института детства, они воспитываются в абсолютной пустыне. Фразы, которые исходили от властей о подрастающем поколении, это были, оказывается, не просто слова, фигуры речи, это входило в само понимание жизни. Был институт взросления, и потому была детская мультипликация, музыка для детей. Следующий уровень ‒ это театр. Неизвестно, будет ли это возрождаться. У детей надо вырабатывать слух к прозе. Этим никто, кроме семьи, заниматься не будет. Сколько было кружков в Домах пионеров!»

Нельзя все сводить только к недолюбленности или перелюбленности. Православная традиция была утеряна. Семьдесят лет она разрушалась, и, как следствие, люди оказались лишенными духовных ценностей!

Кто-то с Юрием Борисовичем не во всем соглашается. Так одна женщина, занимающаяся с детьми рисованием, делиться своей рефлексией на слова Норштейна. «Современных хороших мультиков очень много, есть целые детские ТВ-каналы и радиостанции. Музыки детской тоже много отличной. Бесплатных кружков в Домах творчества – завались! С книгами: текстами и иллюстрациями – беда, т.к. выгоднее купить макет заграницей и продать в России, потому что так дешевле. Издательства не особенно заинтересованы оплачивать труд хороших отечественных авторов и высококлассных художников – не выгодно, продажи упали! Поэтому дети довольствуются импортными переводами, слабым литературным и художественным оформлением… На этом резонансе и существует журнал «Иллюстратор», кстати!!!»

Психологическая травма: как она формируется и как из нее выходить

Мы продолжаем цикл бесед на тему преодоления травматического опыта, рассматриваем христианские и психологические аспекты.

В этот раз разберемся, что такое психологическая травма, как она формируется и как из нее выходить. Рассмотрим не только христианские взгляды, также проанализируем сектантские модели. Бывает, что к нам приезжают за помощью паломники уже достаточно сильно искалеченные какими-то методиками. И прежде чем такому человеку начать строить свою жизнь в конструктивном русле, ему необходимо понять ложность прошлых убеждений. Пока он не очистит свое сознание от искаженных взглядов, пока будет в них плавать, не сможет построить свою жизнь на твердых основаниях.

Один из сегментов этого цикла, достаточно большой, ‒ это разбор гипотезы «во всем виноваты родители». Я это называю вечным бизнесом, так как каждое новое поколение убеждают, что во всем виноваты родители. Дети подрастают, становятся родителями, и вместе с этим роль пострадавшего сменяют на роль виновника. Дети выдвигают довольно абсурдные обвинения в сторону родителей, но от этого счастья не обретают, и круг замыкается.

В предыдущих беседах мы разбирали, что такое травматический опыт, как он формируется, и почему из него трудно выйти. Основная идея кроется в том, что выбраться из этой колеи можно только путем обогащения картины мира, обретения мудрости, полноты жизни, личного опыта и, конечно, через молитву. Вера многими людьми утрачена, даже больше того, утрачена и светская культура. Из жизни современного человека практически исчезли хорошие книги и фильмы. Некоторые специалисты справедливо утверждают, что какие-то серьезные вещи можно понять только на стыке психологии, культуры, религии и литературы. Среди психиатров есть замечательные специалисты, но, в целом, психиатрия сейчас быстро коммерциализируется и предлагает свои рецепты исходя из рыночных отношений. На сегодняшний день психиатры взялись за формирование человека, но базы и инструментов у них для этого нет. Психиатрия не обладает полнотой видения мира и, чтобы восполнить пробелы, она создает понимание людей и мира на свое зачастую неверное или невежественное усмотрение. А человек, пытаясь разобраться в каких-то жизненных проблемах, подчиняет свою волю кому-то в белом халате, кто назвал себя психологом, но не имеет при этом серьезного духовного стержня.

Успешные реабилитационные программы всегда нацелены на социализацию!

Как же можно оценить успешность той или иной реабилитационной программы? В первую очередь должна быть социализация. Если человек замкнувшийся, на всех обиженный, прошел какую-то программу, и в результате стал общаться с людьми, начал работать, стал выходить во двор со своим ребенком погулять, у него появился здоровый интерес к жизни, то в таком случае можно говорить об успешной реабилитации. А если человек говорит, что обрел истину, наконец, все понял, а сам еще больше замкнулся, ‒ значит что-то с ним не в порядке. Такие последствия часто наблюдаются после попыток реабилитации в сектах, где действуют по принципу замещения, смещают акценты, выискивают какого-то выдуманного виртуального врага и борются с ним, при этом очевидные факты пропускают.

Идея доминанты физиолога А.А. Ухтомского

Также в прошлых беседах мы разбирали идею доминанты. На ее основе можно понять и святых отцов, и психологию. Это учение сформулировано академиком Алексеем Алексеевичем Ухтомским, но это было не только его открытие, это был результат работы целой школы физиологов. Ухтомский ‒ верующий человек, епископ, погибший в блокадном Ленинграде.

Учение о доминанте считается базовым для мировой науки. Под «доминантой» Ухтомский и его последователи понимали «более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости центров, чем бы он ни был вызван, вновь приходящие в центры возбуждения сигналы служат усилению (подтверждению) возбуждения в очаге, тогда как в прочей центральной нервной системе широко разлиты явления торможения». Простыми словами, доминанта ‒ это стойкий очаг в коре головного мозга, задача которого мгновенно предоставить человеку весь прошлый опыт, и объединить все системы организма для выполнения задачи.

Например, в критической ситуации человек будет думать, как выжить и не вспомнит, что в носке надо заштопать дырку. Все второстепенные задачи уходят на второй план. Или гитарист выступает перед слушателями. Он одновременно следит за нотами, перелистывает страницы, перебирает пальцами струны, еще и поет. Когда человек старается выжить в экстремальной ситуации или сыграть на гитаре, это становится для него более важным в данный момент, а выполнение других функций подавляется.

Травматический опыт, как следствие глубокого переживания, формирует некий очаг возбуждения. В момент раздражения все импульсы, поступающие в сознание, он притягивает к себе. Все, что он слышит или видит, так или иначе, ассоциирует с пережитым опытом. Например, если у человека есть глубокая обида на жестоких и несправедливых родителей, для него травмирующим фактором будет встреча со счастливой семьей, любящей своего ребенка. Ему это как нож в сердце, потому что у него такого не было. То есть в данный момент человек забывает обо всем прочем, что есть доброго и красивого в мире, так как активная травмирующая доминанта тормозит прочие отделы коры головного мозга.

Страсти и добродетели развиваются по одной схеме. Только добродетель способствует интеграции всех частей человека в одно целое и сопровождается радостью. Страсть же, наоборот, все части разрушает, разъединяет и сопровождает печалью.

Доминанта формирует картину мира. Человек из окружающей действительности вычленяет те сигналы, которые для него интересны и подходят к текущим переживаниям. К примеру, если кто-то считает, что все люди ‒ гады, или все ‒ воры, или все желают его погибели, даже, если другие будут уверять его, что это не так, он не поверит, будет думать, что его хотят ввести в заблуждение. Обида может быть стойким очагом возбуждения, которая ответственна за мироощущение, и все, что человек видит, слышит и воспринимает, трактуется им сквозь призму его состояния

Ухтомский патологическую доминанту представляет в виде воронки. Образуется очаг, который по мере того, как мы об этом говорим и думаем, аккумулирует эти импульсы, становится все более активным. И эта дыра, воронка, затягивает в себя прочие отделы коры. По сути, травматический опыт подавляет в человеке активность, деятельность, желание жить. Чем больше он лежит на диване, тем больше доминанта активируется и его поглощает.

Чтобы в эту воронку не засосало, очень важен навык активировать свою кору. Если есть здоровая подвижность, хотя бы банальная пробежка по утрам, есть шанс из этой колеи выйти. Но, по большому счету, из колеи можно выбраться, научившись реагировать на жизнь в целом, а не одним каким-то сегментом. Надо избавиться от зацикленности на своей проблеме и реагировать на мир во всей полноте человеческого существа. Не думать только о своих трудностях, а оценивать свой образ жизни, опыт свой и других людей ‒ и то, что казалось ошибочным вчера, может оказаться справедливым сегодня. Не в смысле, что нет добра и зла, а в том, что иногда у нас не хватает опыта дотянуться до какого-то понимания. По мере обогащения приобретается способность простить, а прощение помогает избавиться от травмы.

Страсть ‒ это то, что владеет нами. По учению святых отцов, сначала зарождается мысль. Если мы с ней вступаем в собеседование, она привлекает, стягивает вокруг себя наши представления и происходит пленение. Мы бы и рады об этом не думать, но уже не можем. По сути, Ухтомский показал это же, но с точки зрения биологии.

Естественные переживания родителей о детях или обида, если нас кто-то задел, ‒ эти чувства, в каком-то смысле, имеют право на существование, но они не должны выходить за пределы допустимого, не становиться патологией.

Ложные тренинги усугубляют травму, а не освобождают от нее!

Популярные сегодня тренинги, нацеленные на пережевывание травматического опыта, основаны на ложной идее катарсиса, то есть, проговаривая вновь и вновь какое-то болезненное воспоминание, думают этим освободиться от него. Но ничего подобного быть не может. Как раз концепция доминанты показывает, что когда вы проговариваете опыт, то только углубляете его. Освободиться от травмы, проговаривая ее можно только, если вы говорите о ней со знаком вопроса, когда спрашиваете совета у человека умудренного. Такой человек может помочь вам этот опыт перестроить, внести в эту доминанту новые смыслы, и, как говорил Ухтомский, пересмотреть и изменить интегральный образ. В качестве примера можно привести следующий рассказ Преподобного Паисия Святогорца:

«В одном монастыре Греции был обычай: за трудную работу давать братиям немного денег. Монахи в монастыре называются братией, ведь они живут, словно большая семья. Многие монахи хотели потрудиться побольше, а полученные деньги раздать бедным. Только один монах поступал по-другому. Никто никогда не видел, чтобы он подал милостыню хотя бы одному бедняку. И его прозвали Жадиной.

Проходили годы. Все оставалось по-прежнему.

‒ Вот скупердяй! ‒ думали другие монахи. Но пришло время перейти монаху, прозванному Жадиной, в жизнь иную, и он умер.

Когда в окрестных селениях узнали про смерть Жадины, в монастырь стали стекаться многие жители, чтобы попрощаться с умершим. Они оплакивали Жадину и сожалели о его смерти, что очень удивляло братию.

‒ Что сделал вам доброго этот человек? Почему вы так оплакиваете его? ‒ спрашивали они у жителей.

Один крестьянин сказал:

‒ Он спас меня!

А другой добавил:

‒ И меня!

Крестьяне трудились с утра до вечера, чтобы накормить своих детей. Но без вола трудно пахать землю. Если же в семье был вол, то дети уже не сидели без хлеба. И вот, монах, которого прозвали Жадиной, копил деньги и покупал самым бедным волов. Так он спасал их от голода и бедности.

Как же были удивлены все те, кто считал монаха жадиной!

И старец Паисий закончил свой рассказ словами:

‒ Как можно, не зная, делать выводы? Ведь сказал Христос: «Не судите!»

Один небольшой штрих может полностью изменить интегральный образ. Рассматривая историю человека, не оправдывая его с позиции добра и зла, а понимая, что он не разобрался в жизни, что попал под какое-то влияние, даже, может, колдовство, и не смог с этим справиться, можно только этому человеку посочувствовать и надеяться, что Господь Его помилует. Порфирий Кавсокаливит говорит, что если на вас кто-то ругается, представьте, что на него накинулся варвар, бьет его и заставляет делать что-то плохое вам.

«Каждый человек, который тебя оскорбляет, вредит тебе, возводит на тебя клевету, так или иначе поступает с тобой несправедливо, является твоим ближним, попавшим в руки злодея ‒ диавола. Ты должен ему посочувствовать, пожалеть и безмолвно обратиться с горячей молитвой к Богу, чтобы Он укрепил тебя в этот трудный час испытания и помиловал твоего брата, который пал жертвой злокозненного диавола. И Бог поможет и тебе, и твоему ближнему».

Наши мысли всегда стремятся пойти по одному и тому же руслу. Доминанта, представленная в образе воронки или борозды, очень хорошо это демонстрирует. Нужна большая дисциплина, чтобы тормозить процесс засасывания в воронку или скатывания в борозду, когда сознание стремится вернуться к старой модели. Бывает, люди, которые воспитывались в семьях, где много кричали, привыкли заканчивать разговор, хлопая дверью с фразой: «Не хочу тебя слушать!» Давно уже ситуация в прошлом, человек вырос и его никто не унижает, но он по-прежнему все разговоры ведет в агрессивном ключе. Естественно, такому человеку трудно найти контакт с окружающими, потому что он общается с людьми так, будто они на него накидываются. Нужны труд и правильный, мудрый подход при исправлении формировавшейся годами модели поведения.

Развитие навыка сопротивления страстям поможет справиться с травмой!

Святые отцы советуют вечером уделять время на разбор прошедшего дня. В течение дня, если нет опыта внутренней жизни, трудно отследить, когда доминанта, то есть страсть, нас захватывает. Человеку своя модель поведения кажется естественной, он не видит проблемы. Нужен большой опыт, чтобы фиксировать, как доминанта овладевает нами. Когда регулярно вспоминаешь прошедший день, нарабатывается навык умом увидеть его сразу, одновременно с разных точек зрения. Мы начинаем понимать, в какой момент доминанта стала захватывать. Обычно все начинается с состояния какого-то волнения, может, раздражительности, но пока человек находится в более или менее собранном состоянии, доминанта не захватывает.

Чтобы сопротивляться страстям, нужно знать свою меру во всем. От усталости, недоедания мы не так чутко можем сопротивляться искушению, легко раздражаемся, пытаемся сделать что-то по-быстрому, как-то развлечься, пересмотреть фильм. Надо знать свою меру во всем, даже в просмотре фильмов. Пассивное времяпровождение перед экраном расслабляет часть сознания, в этот момент доминанта может прийти в движение, маховик начнет раскручиваться и управлять нами. Необходимо замечать такие моменты по первым признакам, и сразу начинать молиться, не позволяя мыслям раскачиваться. Как в рукопашном бою, очень важно боксеру не подпустить противника-борца близко к себе.

Нельзя утверждать, что вся психотерапия плохая, есть в ней хорошие направления и опытные специалисты. Но попытка современных терапевтов разрушить травматическую доминанту саму по себе ‒ не эффективна. Она не принесет плодов, если параллельно не выстраивать альтернативу: вместо гнева насаждать любовь, вместо апатии трудолюбие, и не только в отношении своего обидчика, но и всей жизни в целом. То есть трудно простить одного какого-то конкретного человека, если в отношении всех остальных вести себя непорядочно. Как говорила мама одного ребенка с диагнозом ДЦП: «Так в жизни не работает, ты не сможешь никогда помочь своему ребенку, если внутренне не примешь решение любить всех остальных детей». Когда человек не двигается в конструктивном ключе, он не может освободиться от травматической доминанты.

Норма делает человека психологически целостным, а прощение созидает!

Еще один момент, на который хочется обратить внимание. В научном мире идет много споров о личности нормативной и аддиктивной. Мне кажется, вопрос о норме очень простой. Норма делает человека психологически целостным, дает ему способность быть в мирном состоянии, адаптивным к окружающей среде. Хоть и говорят, что все ‒ субъективно, но есть разница между человеком, который лежит дома и ругает всех в своих несчастьях, и человеком, спокойно относящимся к жизни. Отличия есть и очень большие. Для христиан норма очень ясна. Она написана в Евангелии. Игнатий Брянчанинов говорил, что в Евангелии описан человек ветхий и человек новый. То, от чего нам нужно избавляться, и то, к чему нужно стремиться.

При правильном подходе, человек, пытаясь преодолеть проблемы, стимулирует в себе нормативную личность. Делает добро, в том числе обидчику. Но часто, когда речь заходит о том, чтобы простить и сделать добро, люди не соглашаются. Надо понимать, что, если человек был злодеем, простить его не значит согласиться: черное перекрасить в белое, пусть злодей и дальше совершает свои злодеяния. Простить ‒ это, в каком-то смысле, сохранить свое психическое здоровье, потому что не простить означает на всю оставшуюся жизнь остаться рабом доминирующего в сознании образа: это будет тюрьма, куда мы будем заключены вместе с ним. Прощая, мы можем отвязаться от прошлого и начать жизнь заново в созидательном ключе. Чтоб простить, нужно выработать душевные навыки. Например, не можем простить этого человека, будем учиться прощать других людей в иных ситуациях, научимся помогать, преодолевать свои страстные желания. Законы одни для всех процессов. Научимся справляться с чем-то малым, чтобы побороть что-то большое. «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом». Делая шаг в малом, человек начинает строить параллельную конструктивную доминанту, создавать другую картину действительности.

Когда человек начинает плодотворные отношения, привыкает к труду, нарушения постепенно начинают таять, потому что новая конструктивная доминанта укрепляется, и по своему свойству тормозит преобладающие до этого элементы.

Психологам иногда не хватает знаний физиологии. Если человек строит новую доминанту, не вытеснив прежнюю, тогда нейронные связи перестраиваются и включаются в новые процессы. Это похоже на то, если бы человек воевал на коне, защищал Родину, ‒ война закончилась, а он на этом же самом коне стал пахать землю. Конь никуда не делся, не вытиснился, а просто стал служить для другой цели.

Аддиктивная личность развивается, когда человек посещает тренинги современных психологов, где воображаемую маму надо привязать к стулу и бить, в надежде проработать свой гнев и исцелиться. Это дикость. Знания физиологии нам подсказывают, что такая методика не работает. Если бьешь воображаемую маму, как освободишься от травмы? Ты же только углубляешь ее. Тренинги, где могут быть наркотики, медитации, сначала дают ощущение полета. Но на самом деле они настолько ломают личность, что человек не может контролировать свои эмоции, срывается, у него могут возникнуть суицидальные мысли. Когда человек стимулирует аддиктивную личность, нарушения, которые у него были, становятся процессами, углубляются, встраиваются в психику.

Если человек хочет решить какую-то проблему, например, справиться с обидой, надо понимать, что это решается только одним способом. Мы, конечно, можем какой-то сегмент в себе выжечь психопрактиками, но сердце одно и мозг один. Как Ухтомский говорил, если ты по отношению к одному какому-то человеку допустил трещину, эта трещина будет давать знать о себе всю последующую жизнь по отношению ко всем остальным.

Образно говоря, это, когда не хочешь видеть одного какого-то человека и залепил линзу в одном углу, чтоб не видеть его, но когда идешь по жизни и смотришь на остальных, этот угол остается слепым со всеми вытекающими последствиям.

Изучение опыта выживания узников концлагерей обогащает и помогает справляться с травмами современной жизни: что полезно почитать…

Для того, кто хочет идти путем обогащения, очень полезно читать, особенно мемуары узников-христиан, которые прошли годы гонений, концлагеря, ‒ это не сравнится с обидой на родителей, потому что последние ругают, любя. А в этих рассказах люди убивали людей, упиваясь их страданиями, и в ответ им нельзя было ничего предъявить. В тех ситуациях кто-то смог адаптироваться, выжить и остаться Человеком. Описанное в мемуарах ‒ не фантазии, хотя бывает, что у автора накоплен жизненный опыт и, хотя герои вымышленные, возникает некая психологическая достоверность, как, например, у Достоевского. Следующие книги я бы рекомендовал почитать:

1. Протоиерей Михаил Труханов. «Воспоминания: первые сорок лет моей жизни»;

2. Керсновская Евфросиния Антоновна. «Сколько стоит человек»;

3. Монахиня Елена (Е. И. Казимирчак-Полонская). «О действии благодати Божией в современном мире»;

4. Иван Солоневич. «Россия в концлагере (сборник)»;

5. Арцыбушев Алексей Петрович. «Милосердия двери»;

6. Солоневич Б.Л. «Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)».

По сюжетам книг видно, что выживают те, кто не принимают помысел гнева.

У Варлама Шаламова (он, конечно, показывает весь ужас концлагерей, но у него все ‒ серо, никакой конструктивной парадигмы не дается) есть рассказ «Термометр Гришки Логуна». В нем одному заключенному нужно было написать жалобное письмо администрации, но он не мог взять в руки карандаш: за годы работы разучился держать что-то, кроме лопаты, пальцы не гнулись. Пришлось карандаш обмотать тряпками до толщины лопаты, но и так он не смог ничего написать, потому что ненависть выжгла весь мозг. Доминанта ненависти подавила все прочие отделы.

Бывает, что человек говорит: «Почему я должен его прощать?» Не должен, но, простив, ты расстанешься со своим опытом, иначе он будет над тобой преобладать.

Пример из жизни Павла Груздева:

«Следователь дверь на ключ закрыл и все зубы отцу Павлу (Груздеву) выбил. Тот кровью захлебывался, а следак кричал:

‒ Ты меня всю жизнь вспоминать будешь ‒ Спасский моя фамилия. Спасс-ский! Если в тюрьме не подохнешь, будешь вспоминать!

‒ Прозорливым оказался Спасский, ‒ улыбался отец Павел (Груздев), ‒ я его запомнил. Его уж и нет в живых, а мне девятый десяток, а я всё ещё живу».

Но он говорил без злобы. Если злиться, даже объективно, то уже не сможешь радоваться жизни и молиться. Когда я читал мемуары людей, переживших полосу жизненного кризиса, обратил внимание, что выживали люди, любившие других людей и способные видеть во всем хорошее. Это два самых главных качества системы мышления и поведения.

Вот еще, история о Старце Паисии и его притче про пчелу и муху:

«На лугу росло множество цветов, ‒ рассказывал Старец. ‒ Здесь были и белые благоухающие лилии, и гиацинты, и высокие синие ирисы. И маленьким цветочкам тоже нашлось место в траве. Ветер наклонял их, весело колыхал траву и листья, и аромат разносился далеко-далеко! Над поляной, над цветами, трудились пчелки. Они собирали сладкий нектар, чтобы подкормить молодняк в улье и запастись едой на долгую холодную зиму. Сюда-то и прилетела муха. Она недовольно жужжала и оглядывалась. Одна маленькая пчелка, оказавшаяся здесь в первый раз, вежливо спросила муху:

‒ Не знаете ли Вы, где здесь белые лилии?

Муха насупилась:

‒ Не видела я здесь никаких лилий!

‒ Как? ‒ воскликнула пчелка. ‒ Но мне говорили, что на этом лугу должны быть лилии!

‒ Цветов я тут не видела, ‒ пробурчала муха. ‒ А вот не так далеко, за лугом, есть одна канава. Вода там восхитительно грязная, а рядом столько пустых консервных банок!

Тут к ним подлетела пчелка постарше. Она держала в лапках собранный нектар и, узнав в чем дело, ответила:

‒ Правда? А я никогда не замечала, что за лугом есть канава, но я столько могу рассказать о здешних цветах!

‒ Вот видишь, ‒ объяснял смысл притчи отец Паисий. ‒ Бедняжка муха только и думает о грязных канавах, а пчелка знает, где растет лилия, где ‒ ирис, а где ‒ гиацинт. И люди так же: одни похожи на пчелку и во всем любят находить что-то хорошее, другие ‒ на муху, и во всем стремятся увидеть только дурное. А ты на кого хочешь быть похожим?»

Для добрых ‒ и мир добрый, для злых ‒ злой!

На Соловки приезжает много людей. Одни из них уносят с собой опыт молитвы, а другие ‒ недовольство архитектурой, едой, угрюмыми лицами, унылыми службами. Это для них было более интересно. Вряд ли такие люди смогут преодолеть травматический опыт, потому что они на него нацелены. Ухтомский говорил, что, «согласно принципу доминанты, мы видим во встречном человеке преимущественно то, что по поводу встречи с ним поднимается в нас, но не то, что он есть. А то, как мы толкуем себе встречного человека (на свой аршин), предопределяет наше поведение в отношении его, а значит, и его поведение в отношении нас… Дурной заранее видит в других дурное и этим самым провоцирует в них в самом деле дурное, роняет их до себя. Так мы заражаем друг друга дурным и преграждаем сами себе дорогу к тому, чтобы вырасти до того прекрасного, что в действительности может скрываться в другом человеке. Заражение дурным идет само собою очень легко. Заражение хорошим возможно лишь трудом и работой над собой, когда мы активно не даем себе видеть в других дурное и обращаем внимание только на хорошее. Тут понятна глубокая разница того, понимаю ли я «равенство» другого со мной так, что, мол, такая же дрянь, как я, или так, что я могу и хочу быть так же прекрасен, как ты. Первое дается пассивно, само собою, без труда; второе предполагает огромный труд воспитания доминанты на лицо другого. Возмездие же по заслугам в том, что одни видят во всех свое дурное и ведут себя еще дурнее, чем были до сих пор; а другие, заграждая себе глаза на недостатки людей, побуждают их становиться лучше и сами становятся лучше, чем были».

То, как мы видим мир, ‒ в каком-то смысле расплата. Некоторые люди возмездие понимают, как кару с небес. На самом деле, страшный суд ‒ это время откровения, когда все тайное становится явным: то, чем мы жили, и как мы этот мир видели. Для добрых людей ‒ и мир добрый, для злых ‒ злой. Человек, по сути, в этой жизни сталкивается с тем, что сам в него вносит. Однако, если ты к людям с добром, не факт, что те же самые люди к тебе будут с добром, но на важных этапах жизни ты это добро и встретишь. Если человек ‒ хам, то от своего хамства и пострадает.

Ухтомский говорил, что то, каким мы этот мир видим, зависит от того, что мы о нем думаем. Если хочешь чувствовать себя хорошо, люби этот мир, потому что отношение к себе и к миру ‒ две ветви одного процесса. Не получится ненавидеть мир и в то же самое время чувствовать себя хорошо. Человек сможет освободиться от травматических переживаний, только взглянув на мир иначе. Сейчас часто говорят эту фразу, но это будут просто слова до тех пор, пока человек не начнет над собой работать. Необходимо вырабатывать навык. Как, например, шарманщик настолько навыкает крутить шарманку, что может нарисовать идеальный круг.

Схиархимандрит Серафим (в миру Дмитрий Александрович Тяпочкин) выжил в немыслимых условиях: куда его только не бросала советская власть, прошел концлагеря, выжил и не озлобился, не страдал ни от какого травматического опыта. «В эти лагерные годы отец Димитрий чувствовал, что он, как чаша, постепенно, по каплям, наполняется благодатной любовью к Богу и ближним. А вместе с тем сердце его напитывалось простотой и детской незлобивостью. Это чувствовали в общении с ним заключенные, даже уголовники, и проникались к нему доверием».

У батюшки на приходе жил кот. «Как-то старец спросил у работающих на кухне: «А где наш кот?» Ему ответили, что кот уже старый, беззубый, мышей не ловит, к тому же весь плешивый, поэтому его отнесли в овраг. Батюшка помолчал, а затем сказал: «Отыщите кота, вымойте, постелите ему чистую подстилку, и пусть живет на кухне, кормите до самой смерти».

В другой раз, кошка принесла шестерых котят. На кухне им не нашлось места, и их отнесли подальше от храма. Узнав, что котят выбросили, батюшка велел принести их обратно, чтобы кошка выкармливала».

Старец трепетно относился даже к жизни животных. А у того, кто не ценит чужую жизнь, не будет внутренней силы сохранить свою. У о. Серафима был настолько богатый внутренний мир, что он смог его противопоставить всем жизненным невзгодам. Людей, прежде всего, убивает апатия, когда ситуация кажется безвыходной, они просто опускают руки.

Если есть травматический опыт и не получается простить обидчика, значит нет какой-то духовной мышцы. Ее надо «накачивать» каждый день, борясь со своими грехами и дурными наклонностями: воздержаться от алкоголя, не смотреть безнравственных фильмов, не подшучивать над другими. Некоторые говорят, что не видят, как справиться с проблемой. Конечно, не видят, если глаз не наметан. Только опытный шахматист, когда видит, как расположены фигуры на доске, может правильно оценить ситуацию и предсказать исход боя. Профессионал может одну ситуацию рассмотреть с разных сторон, а у того, кто не привык размышлять и анализировать происходящее, не сложится альтернативных вариантов.

Медиальная прифронтальная кора, отвечающая за принятие социальных решений, прокачивается, когда мы развиваем способность к эмпатии и оцениваем свое поведение. Когда человек начинает оценивать хорошо ли, правильно ли он поступил, и как нужно было поступить в определенной, даже обыденной, ситуации, у него появляется внутренний орган, помогающий сориентироваться в сложной ситуации. Если двигаться в таком ключе, духовные мышцы окрепнут, и вопрос: «Простить или нет?» выйдет на новый уровень.

Бывает, человек жалуется, что сил нет, тело болит, хочет лечиться. А от чего лечиться? Необходимо пересмотреть рацион, немного подвигаться, и это изменит ситуацию. Прошлое отступает, когда сам человек его перерастает, когда он способен простить и забыть.

Как Александр Солодовников, прошедший Гулаг, писал:

Но солнце, солнце, солнце блещет
И громко говорит душа.
Заборы крепкие, спасибо!
Спасибо, лезвие штыка!
Такую мудрость дать могли бы
Мне только долгие века.

Алексей Арцыбушев, прошедший через все ужасы сталинских лагерей, но не утративший веру в Божие милосердие и способность любить, прощать и сострадать ближнему, благодарил промысел за удары, без них он не постиг бы глубочайший смысл жизни и не стал бы тем, кем стал. Господь был близ него всегда, и, помогая ему во всех трудностях, не изымал его из самих трудностей.

Если какая-то ситуация «прогибает» человека, значит в его душе и сознании не выработано механизма, способного с этим справиться, не хватает духовных мышц. Может, промысел в том, чтобы их сейчас нарабатывать. К страсти, которая мучает в данный момент, надо отнестись со всей серьезностью, как к заданию всей своей жизни. Мышцы духовные, как и телесные, должны быть развиты, чтобы была динамика, чтобы в ответ на какую-то проблему или ситуацию была правильная реакция.

В первую очередь у человека должно быть желание избавиться от травмы. А то бывает, что мысль о травмированности служит ему оправданием, ядовитой подпиткой. Задача работников реабилитационных центров, священников и психологов ‒ сформировать в человеке альтернативную картину мира, основанную не на ненависти. Чтобы человек четко понимал, куда ему двигаться. Надо помогать людям постепенно строить конструктивные отношения с ближними, и тогда, по мере обогащения, старая болячка, как отколовшаяся от айсберга льдина, попадая в теплые моря, постепенно растает, попросту растворится!

Одной девушки о неправильно сформированной модели реальности

Некоторые авторы склонны перекладывать всю ответственность за поведение детей на родителей, на детскую травму и не учитывает влияние социума и собственных страстей и предпочтений ребенка. Если бы все было так просто, то можно было бы придумать метод воспитания светлых, чистых и добропорядочных граждан. Но все знают, что такого метода нет и быть не может.

В предыдущих беседах мы упоминали одну нашу паломницу, которая прошла «полный курс» травматизации от психически нездоровой мамы. Ее заметки достойны внимания, потому что это не праздная философия, а реальный опыт выздоровления от травмы. Далее я приведу выдержки из размышлений этой девушки о мучениях от неправильно сформированной модели реальности.

Анализируя свой характер, она пишет: «Я начала искать отправные точки своего состояния, а именно те моменты, когда начала строить у себя в голове эти бредовые системы. Я помню точный момент, когда подумала, что маме плохо, когда допустила эту мысль».

С одной стороны, она обижалась на маму, а с другой – она, сквозь призму своей доминанты, воспринимала и Бога несколько специфически. Например, ей казалось, что за одну мысль о плохой маме Бог ее испепелит. Она не понимала, что Господь попускает искушения для нашего исцеления. Искушения похожи на морской шторм, когда бушующие волны выбрасывают на берег весь мусор. Бывает, что и человека штормит, и очень важно выходить из таких ситуаций конструктивно, правильно оценивая жизнь в целом и мгновение искушения в частности.

Еще эта девушка замечает в себе, что сильно ориентируется на мнение окружающих. Например, ей очень нравилась математика. Но она перестала заниматься этим предметом, когда учительница ей сделала замечание. Такое поведение отучило ее прислушиваться к себе, общественное мнение или престиж стали важнее собственных чувств.

Далее она рассуждает: «На мысль меня натолкнула моя крестница, которая, как только ее мама начинает с кем-то разговаривать по телефону, тут же кидается к ней, пытаясь переключить ее внимание на себя: не отвлекайся на нее, я ‒ твой центр, и когда мама все же не с ней, то сильно обижается. Я и про себя это поняла. И у меня сформировался тот же принцип: если человек не оказывает мне внимания, значит, я ему не нужна. Ему нет до меня дела, тогда я исчезну и не буду его беспокоить. И эта модель и сейчас со мной. Я не умею строить отношения с людьми. Они у меня выстраиваются только, если другой человек начинает их строить. Я подхватываю. Детская позиция эгоцентризма. Теперь надо понять, когда я сломалась и почему не хочу взрослеть».

Девушка рассказывает, что ходила в онкобольницу, но не для того, чтобы помогать людям, а для самоутверждения, вот мол, я делаю добрые дела и поэтому достойна спасения. Со временем она стала понимать, что слишком зациклена на себе, и что для выхода из этого состояния надо научиться видеть людей и прислушиваться к ним. Академик Ухтомский учил быть открытыми миру и этим обогащаться. Но это не значит, что через нас должны проходить все соцсети. Надо быть разборчивым.

«Ночью в тишине пишется лучше. Я до сих пор ежедневно читаю молитву схиигумена Саввы, так что понимание и отношение к людям меняется, но очень медленно. Пришло понимание, что главное ‒ не брать в голову, а то заболит сердце. Буду в голове перемалывать, а в сердце варить. Возникает возбужденность от ситуации с ближним, сложно потом успокоить сердце и выкинуть из головы ненужные мысли. Их лучше совсем в себя не впускать».

Она начала видеть, как зарождается то, что нужно отсекать: «О том, что моя мама в таком состоянии психики, я слышала от психолога, к которой обратилась. Я открылась психологу, что боюсь быть похожей на маму. И она объяснила, что психопаты не понимают, что делают больно другому человеку.

Страх быть похожей на маму приводит к обратному эффекту. Ненавидя кого-то, ты постоянно о нем думаешь. С человеком трудно расстаться, если он у тебя в мыслях двадцать четыре часа в сутки… У меня есть рефлексия, а это значит, что я не психопат, хотя выросла в условиях воспитания психопатом. Поскольку я не поверила, она отправил меня к практикующему психиатру. Тот сказал, что у меня нет никакого диагноза для его участия. Мы общались с ним около полугода, но полтора года назад, после моего возвращения с Соловков, не виделись. Я пришла на очередной сеанс и сказала, что встретила человека на Соловках и стала о многом задумываться».

Но как измениться?

«В детстве, когда мама меня избивала, я видела, что ее глаза будто покрыты пленкой, затуманены, она и вправду не видела, что творила. Будучи ребенком, у меня в голове уже был сделан вывод, что здоровый человек так поступать не будет, что она больна. Бить ребенка за какую-то мелочь: за оставленные тапочки в центре комнаты, доходя до исступления, ‒ это не нормально! Маму останавливала силой моя бабушка, которая вставала между нами, принимала удары на себя, скручивала ей руки. Только так ее можно было остановить. Бабушка даже обращалась в милицию: снимала с меня побои, чтобы как-то маму приструнить, но это не помогало. То есть я выросла, будучи воспитанной психопаткой, но сама психопаткой не стала. Однако я переняла мамины реакции на многие жизненные ситуации и импульсивно реагирую на чужие и свои ошибки, хотя умом понимаю, что ошибаться ‒ это естественно! К любой неприятности, будь то обстоятельства жизни или мой собственный недочет, я отношусь, как к трагедии. Мама меня всегда ругала, а иногда и била за неуспеваемость в школе по математике и по английскому. Она всегда разговаривала криком, говорила, что у нее такой голос, и что мы обязаны принимать ее такой, какая она есть. Я не выношу высокого тона, хотя сама разговариваю в высоком тоне. Мне передалось бояться всех и всего, страх мне привили с детства, и я выдавливаю его по капле из себя. Раньше иногда даже могла совершить рискованный поступок на грани жизни и смерти.

Я никогда не понимала маму, почему она так возмущается своим начальником, но сейчас я веду себя также. И больше всего меня расстраивает именно этот факт, что я веду себя, как она. И я себя за это ненавижу, потому что как никто иной знаю, что это разрушительно. Но как измениться? Я пришла к выводу, что понадобится много времени, чтобы откопать что-то в себе, успокоиться, принять, и тогда жизнь начнет меняться. Это называется, наверное, опыт, «притирка», и на это уйдет года три, не меньше».

Принять, значит, – понять

Когда мы с ней общались, то обсуждали, что принять не значит согласиться, примириться. Принять значит понять, что тебе придется с этим жить. Но сходить с ума, бросаться из крайности в крайность из-за этого не стоит. Игнатий Брянчанинов учит отдавать долг страстям, не желать преждевременно состояния спокойного. То есть, если страсти в человеке уже сформировались, нужно время, чтобы они ушли. Некоторые думают, раз покаялись, страсти должны отойти. Но этого не случается сразу и нужно проявить терпение.

Дальше в письме читаю: «Но иногда Бог ставит нас в такие обстоятельства скорби, боли, страдания, дискомфорта, что выход остается один – смириться, и тогда отношение к жизни тоже меняется. Фактически реакция на самих себя, на поступки других людей отражает наше восприятие происходящего.

Коллега не ответил на важное письмо, хотя сделала звонок ему и предупредила о важности. Гад ли он последний после этого, так как не уважает других людей, или замотался между встречами? У него разъездной характер работы, но первое, что приходит в голову, что он ‒ гад. И очень сложно бороться с этой первой мыслью, появившейся в голове, но это возможно!

Моя мама считала всех гадами и сволочами и не стыдилась говорить это вслух ‒ больной человек! Я не знаю, смогу ли изменить свои реакции, хотя бы частично, но надо за это хотя бы побороться. Иногда Бог поставляет в состояние, при котором у тебя нет иного выхода, кроме как идти против своей модели. Господь смиряет, что это значит? Говорят, что смирение от слова «мир». Бог смиряет, значит, Он дает мир там, где душа беспокоится, переживает, перемалывает внутри себя боль. А боль оказывается ложной, так как она не от Бога, не для Бога, а происходит из своего собственного видения мира, что должно быть именно так, а не иначе. И Бог будет бороться с этой ложью в тебе, потому что эта ложь тебя коверкает, и это больно.

Ты думаешь, что твое представление о жизни самое правильное, что ты лучше всех, лучше Бога знаешь, что тебе нужно и почему тебе это нужно. На самом деле христиане часто сами себе выдумывают путь спасения, выбирают некое служение, считают его путем, а Бог может для тебя этого не видеть, не предусматривать, потому что Он просто лучше тебя знает человеческую душу. И когда Он берется за дело твоего очищения от этого налета представлений, то тебе больно. Больно расставаться со своим «Я», осознавать, что ты был неправ, и сложно прекратить держаться за уже сформировавшиеся представления и больше к ним не возвращаться.

Я поняла, что себя не вижу и не знаю. Передо мной лишь собственное мнение о себе, вернее, выдуманное самой собой понимание о том, какой я должна быть. На самом деле эти выдумки меня мучают, ведь в реальности я совсем другая. Господь начал меня от всего этого освобождать, он желает мне мира. Считаю, что услышаны молитвы моего духовника обо мне. Теперь я знаю, что позиция «для всех хороший человек» может привести в руки мошенников, что полиция придумана не зря, и туда нужно обращаться ради самих же мошенников, чтобы они прекратили обманывать и грабить людей, чернить свою душу.

Теперь я больше прислушиваюсь к своему сердцу в отношении людей, потому что оно может подсказать, стоит или нет иметь дело с человеком, и в какой степени стоит это дело иметь. Если сердце плачет, если напряглось, то следует дать отпор человеку, возможно, для начала оградив, обезопасив себя фразой: «Мне нужно подумать!» Я только учусь ею пользоваться».

Красная кнопка ‒ тщеславие!

Мы с ней говорили, что не стоит ничего обещать заранее. Лучше попросить время на обдумывание, не брать сразу на себя обязательства. После осмысления можно будет и отказаться. Раньше обдумывание для нее состояло в том, что она для всех хотела быть хорошей: прислушивалась не к своему мнению, а к чужому, старалась всем угодить. А мошенники и психопаты очень ловко этим пользуются. Начинают человека хвалить, нажимают на нужные кнопки. Роберт Хаэр, известный специалист по психопатии, считает, что защиту от психопатов трудно предусмотреть, потому что они очень пронырливы. Но надо хотя бы знать свои недостатки, потому что психопаты, планируя свои манипуляции, учитывают страсти человека, особенно тщеславие. Роберт Хаэр советует нажимать тревожную кнопку, как только человек замечает, что кто-то пытается играть на его тщеславии. Эта девушка была сильно зависима от мнения окружающих, поэтому легко попала на удочку мошенников, когда затеяла ремонт. Вернемся к ее запискам:

«Теперь я знаю, что такое, когда тебя полностью вырывают из зоны твоего комфорта, от привычек, вещей, удобных на абсолютно неопределенный срок, отучают от привязанностей. И дело не в том, что жизнь в эпоху коронавируса изменилась, а в том, что я едва привыкла жить с тетей и дядей, как обстоятельства изменились, теперь я живу с братом и его семьей. Как только привыкну жить с ними, меня с корешками отсюда выдернут. Все идет не по задуманному мною плану. Проблемы вылезают там, где я их не жду. И я уже к этому привыкла, стала относиться, как к нормальному положению вещей, а не как к трагедии, как раньше, когда любая проблема вызывала у меня бурю страхов и эмоций из серии «шеф, все пропало, гипс снимают, клиент уезжает».

Здесь речь о следующем. Она решила сделать ремонт в своей квартире, договорилась со строителями, но они оказались мошенниками. Хоть и с трудом, но деньги вернула. После молилась в храме, чтобы еще раз не попасться на крючок недобросовестных людей. Нашла новых мастеров. Молитва даром не пропала, она встретила друга детства, рассказала о ремонте. Парень понял, что она оказалась обманутой мошенниками, и помог вернуть деньги. А третий мастер, которого она наняла, заболел коронавирусом и не укладывался в срок. Одним словом, полная неразбериха, а девушка привыкла, что все должно быть разложено по полочкам и идти по плану.

На время ремонта наша героиня переехала жить к родственникам. Ее сначала поселили в одной комнате, потом в другой, потом приехали еще родственники, и стало совсем тесно. Девушка потихоньку стала привыкать жить с родными, с их кошками и собаками: «Теперь такие эмоции могут длиться до следующего дня, если вообще возникнут. Чаще возникает расстройство настроения, так как надо придумывать решение проблемы, а это зависит от обстоятельств, других людей и времени». То есть она стала паниковать гораздо меньше. Сократились продолжительность и выраженность тревожных состояний ‒ до следующего дня, как она пишет, а раньше такие эмоции длились гораздо дольше.

Давайте вернемся к записям девушки и далее постараемся проанализировать ее опыт выхода из травмы!

Школа смирения

«Ремонт штука хорошая, хотя и жуткая. В моем случае это хорошая школа смирения. Наверное, самое сложное для меня ‒ это непонимание того, когда это закончится. Ремонт затянулся и давно не укладывается в запланированные сроки, потому что вылезает то одна, то другая непредвиденная проблема. Я уже стала относиться к нему с позиции «перед нами вечность». Я очень устала, в первую очередь от неопределенности. И это не пережить без терпения…

Однако теперь я знаю, если что-то идет не по задуманному плану ‒ это не трагедия всей жизни. Если у тебя проблемы, нужно обращаться за помощью к людям, и не думать о том, как я могу, ведь я всех побеспокою. Я живу у своих родственников с двадцатого июня и мой невроз по поводу того, что я их беспокою, перешел в благодарность, так как люди меня не гонят. Если я буду мешать, они мне об этом просто скажут. Сейчас я учусь жить с маленькими детьми. С тремя кошками я уже научилась. Мне бы научиться молиться по-настоящему, чтобы был разговор с Богом, и возникло полное доверие к Нему».

В тексте «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты», в разделе про панические атаки, я разбирал учение академика Ухтомского вместе с мыслями преподобного Марка подвижника. Они друг друга хорошо дополняют. Девушка писала, что поняла эту связку: Марк подвижник ‒ академик Ухтомский. Марк подвижник говорил, что некоторые мысли властно управляют нами, потому что они приходят к нам, как к своему старому приятелю, и уже в нашем сознании согрели себе место. Чтобы освободиться от их цепей, необходимо воспитывать в себе Евангельские навыки, противопоставляя новый опыт деформирующим нас страстям. То есть, как учил Ухтомский, необходимо формировать противоположные навыки, согревать другие места сознания конструктивными мыслями.

Позиция «свысока» человека не исцелит…

В продолжение темы родительской травмы разговор пойдет о мнении некоторых психологов относительно семьи и о теории поколений. В современной психологии существует много направлений и некоторые из них пропагандируют простить родителей, примириться с ними, потому что нет ничего дороже семьи. Когда речь идет о примирении, очень важно не думать о родителях неуважительно, мол, они неполноценные, дурачки, а я ‒ человек умный, не должен на них обижаться. Позиция «свысока» человека не исцелит, не сделает его здоровым. У аввы Дорофея есть такой эпизод:

«В общежитии, прежде моего удаления оттуда, был один брат, которого я никогда не видал смутившимся или скорбящим, или разгневанным на кого-либо, тогда как я замечал, что многие из братии часто досаждали ему и оскорбляли его. А этот юноша так переносил оскорбления от каждого из них, как будто никто вовсе не смущал его. Я же всегда удивлялся чрезвычайному незлобию его и желал узнать, как он приобрел сию добродетель. Однажды отвел я его в сторону и, поклонившись ему, просил его сказать мне, какой помысел он всегда имеет в сердце, что, подвергаясь оскорблениям или перенося от кого-либо обиду, он показывает такое долготерпение. Он отвечал мне презрительно без всякого смущения: «Мне ли обращать внимание на их недостатки, или принимать от них обиды как от людей? Это ‒ лающие псы!»

Этот случай показывает, как более сильная страсть может подавить слабую. Остановимся на этом подробнее.

Как более сильная страсть может подавить слабую

У преподобного Иоанна Лествичника в главе о борьбе со страстями можно прочесть: «Когда пришел гость, чревоугодник подвигается на любовь, подстрекаемый чревонеистовством; и думает, что случай сделать пришедшему утешение есть и для него разрешение на все. Посещение другого принимает за предлог, разрешающий пить вино; и под видом скрытия добродетели, делается рабом страсти.

Часто тщеславие враждует против объедения: и сии две страсти воюют между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Объедение понуждает разрешать, а тщеславие внушает показать свою добродетель; но разумный человек избегает той и другой пучины; и умеет пользоваться удобным временем для отражения одной страсти другою».

Тщеславие делает безголосых голосистыми, ленивых усердными. Если происходит замещение одной страсти другою, исцеления не происходит. Другая страсть будет сильнее тиранить по другим поводам. Значит, и внутреннее беспокойство будет выраженнее.

 Один автор к вопросу о недолюбленности в детстве пишет: «Знаю, что по этой теме часто возникают возражения, и даже негодование. Что воспринимается она многими как некое «приглашение» к обвинению родителей в том, что, дескать, ‒ недодали, обделили, травмировали. И, защищая любимых родителей от таких посягательств, люди начинают обвинять уже самих психологов чуть ли не в отцеубийстве. Я всегда стараюсь с пониманием относиться к таким чувствам, так как знаю их причину. И все же, дорогие друзья. И все же… Никуда мы не денемся от отдаленных последствий тех кошмаров, которые выпали на долю нашего народа в двадцатом столетии. Вот поэтическое свидетельство человека, который при жизни был очень далек от психологии. Стихи про детей, рожденных в войну. И сейчас я хотел бы спросить у всех, кто горячо и искренне противится самой мысли о том, что ребенок может быть недолюбленным, что он может не получить в детстве всего, что Господь установил нам получать от своих родителей. Как Вы думаете, смогли ли эти дети войны, повзрослев, дать своим детям все, чего не получили когда-то сами?

Помню, в начальных классах учительница говорила нам: «Вы ‒ дети детей войны!» Как вы думаете, а эти «дети детей войны», что они смогли передать впоследствии своим детям? Любовь, нежность и заботу? Или же навык выживания в одиночку, когда взрослым «не до тебя», потому что у них полная душа своей неизжитой детской боли? Вот с чем сегодня работают психологи. И я уже давно не удивляюсь, когда в работе с клиентами вдруг начинают выходить образы горящих деревень, идущие цепью немецкие автоматчики, или рвущиеся с поводка овчарки на фоне колючей проволоки и смотровой вышки с пулеметчиком в гитлеровской форме.

Так или иначе, все мы до сих пор носим в себе осколки той войны, переданные нам по наследству через несколько поколений. И когда в психотерапии мы помогаем людям избавиться от этих поколенческих травм, происходит маленькое чудо. Вместо ненависти к родителям, приходит понимание, сочувствие и много-много любви к ним.

Те силы души, которые раньше уходили на внутренний конфликт и на его подавление, наконец, высвобождаются. И оказывается, что эти силы ‒ та самая любовь, нежность и забота. Что каждому из нас Господь сполна дает их, призывая человека к бытию. И уже больше нет нужды бесконечно ждать их от родителей или других людей.

Ну и вот ‒ обещанное стихотворение поэта-фронтовика Бориса Слуцкого про детей войны, поколение наших родителей:

Выходит на сцену последнее из поколений войны ‒
Зачатые второпях и доношенные в отчаянии,
Незнамовы и Непомнящие, невесть чьи сыны,
Безродные и Беспрозванные, Непрошенные и Случайные.
Их одинокие матери, их матери-одиночки
сполна оплатили свои счастливые ночки,
недополучили счастья, переполучили беду,
а нынче их взрослые дети уже у всех на виду.
Выходят на сцену не те, кто стрелял и гранаты бросал,
не те, кого в школах изгрызла бескормица гробовая,
а те, кто в ожесточении пустые груди сосал,
молекулы молока оттуда не добывая.
Войны у них в памяти нету, война у них только в крови,
в глубинах гемоглобинных, в составе костей нетвердых.
Их вытолкнули на свет божий, скомандовали: «Живи!» ‒
в сорок втором, в сорок третьем и даже в сорок четвертом.
Они собираются ныне дополучить сполна
все то, что им при рождении недодала война.
Они ничего не помнят, но чувствуют недодачу.
Они ничего не знают, но чувствуют недобор.
Поэтому все им нужно: знание, правда, удача.
Поэтому жесток и краток отрывистый разговор.

Это стихотворение автор статьи приводит в подтверждение теории поколений. Готовясь к беседам, я с помощниками изучил огромное количество мемуаров. В них хорошо заметен закон доминанты. Одни люди находили даже в военных условиях повод сохранить любовь, другие вспоминали самую грязь, предательство, кощунствовали. Сегодня есть те, кто идет на войну, потому что контрактникам хорошо платят и, заодно, искупить грехи кровью. Когда мозг заточен в сторону греха, человек находит оправдание своим страстям, продолжает грешить, не ищет выхода в конструктивное русло. Нужно понимание, что от пороков нельзя очиститься, убив кого-то на войне.

Бездуховность ограничивает человека

В теории поколений ничего не говорится об истоках, о самой проблеме бездуховности. В послевоенные годы были трудности. Но неправда в том, что, несмотря на это, даже в советские бездуховные годы были совершенно нормальные семьи. Хоть веры и не было, но сохранилась культура, нормальное общение, здоровые представления о жизни. Директор моей школы и учительница начальных классов были выпускниками детдома. Сейчас выпускники детдомов не становятся директорами. Подавляющее их большинство опускается до наркомании, алкоголизма, проституции. На сегодняшний день наблюдается крах культуры.
В современных статьях, основанных на теории поколений, бросается в глаза попытка скрыть факт того, что общество утратило вертикаль, позволяющую подниматься от приземленного существования. Бездуховность ограничивает человека. Вот есть импульс ударить кого-то. Но если имеется культурный слой, если что-то читал, пусть не Библию, но хотя бы какую-то классическую литературу, прежде чем ударить, всплывут мысли об альтернативных вариантах. Отсутствие перевеса приводит к нравственной опустошенности.

Сколько неверных вещей происходит только из-за того, что тебе кажется, что ты знаешь правильный ответ!

Бывает, человек настолько уверен в своей правоте, что не допускает даже возможности иных взглядов. Как пример, можно вспомнить известного финансиста Рэя Далио. В одном интервью он сказал, что финансовый кризис в США будет продолжаться. И добавил: «Поверьте, я знаю, как устроен рынок». Он ошибся, через некоторое время ситуация стабилизировалась. Далио был очень богатым человеком и известным экспертом, но после такого прокола, он лишился всего, обанкротился, потерял всех партнеров. Он начал все заново и пришел к мысли, что человеку нужно смирение. Теперь смирение ‒ один из принципов работы его компании. Устав компании разрешает дополнять и пересматривать решение любого начальника. Далио на своем опыте понял, сколько неверных вещей происходит только из-за того, что тебе кажется, что ты знаешь правильный ответ.

Случается так, что человек не вполне уверен в своей теории. И тогда для защиты собственной гипотезы он прибегает к софи́змам. Его утверждения формально кажутся правильными, но умозаключения основаны на преднамеренно неправильном подборе исходных положений. Получается логическая ошибка, которая имеет вид справедливого утверждения. Все альтернативные точки зрения, которые не встраиваются в гипотезу, заменяются некой утрированной трактовкой. Так любят делать атеисты: «Представляете, верующие считают, что дядька на облаках живет, который вас любит и отправляет в ад!»

В статье «Преодоление травматического опыта» часть 2.3 сравниваются на разных примерах опыт семей бездуховных, обладающих светской культурой, и семей, где была вера. Рассматривал известный «Дневник Юрия Рябинкина». На мой взгляд, он ‒ слишком депрессивный, хотя пишут, что это такое свидетельство, но мне кажется, что скорее это свидетельство ужаса от бездуховности. Юрий ‒ обычный советский старшеклассник, ходит во «Дворец пионеров и школьников», в кружки, читает книжки, делает все, как полагается. В своем дневнике он описывает, как его семья стала деформироваться, когда начался голод, как рушились такие человеческие ценности, как отношения между родителями и детьми. Его угнетают постоянный раздор, ссоры и дележка еды. Умирая от голода, он понимает, что книжки и кружки не спасли его от деформации.

А вот что писал академик Лихачев о своих детях, с которыми он проживал суровые дни ленинградской блокады: «Дети выходили гулять минут на десять по черному ходу, а не по парадной, где лежали мертвые. Они вели себя героями. Мы ввели порядок: не говорить о еде, и они слушались! За столом они никогда не просили есть, не капризничали, стали до жути взрослыми».

Необходимо отметить, что академик Лихачев был верующим человеком, и соответственно у него была совершенна другая семья, потому что была вера. Война, кругом голод и разруха, вроде все рушится, но у людей есть какая-то опора, они растят детей и чему-то радуются!

Если был от родителей ‒ простить, строить жизнь. Ненависть сжигает. Примеры

В книге «Психология субъекта» Андрей Владимирович Брушлинский (советский и российский психолог, исследователь проблемы психологии личности и мышления, взаимосвязи сознания и бессознательного, внутриутробного развития психики) пишет: «Тоталитаризм ‒ это убежденность, что человека формируют внешние условия». На самом деле, внешние сигналы накладывают на человека уродливый отпечаток при отсутствии внутренней системы мировоззрения. В концлагерях люди опускались до животного уровня. Но находились и такие, кто даже в тех немыслимых условиях сохранил в себе человеческие качества. Мировоззрение этих людей служило барьером для разрушительного влияния внешних условий

В книге «Мученики ленинградской блокады» (авторы Елена Марттила, Светлана Магаева) есть глава о Риточке Лосевой. Риточка по ночам плакала о своем погибшем отце, легендарном летчике, но не унывала. «Сейчас бы сказали, что своим неистощимым оптимизмом Риточка ослабляла жестокий психоэмоциональный стресс, в котором мы находились с начала войны. Она словно уводила нас от воздушных тревог, от бомб и снарядов в безмятежное детство с его игрушками и книжками, мамиными ласками, с новогодней елкой, летними дачами, октябрятскими звездочками и волшебными сказками. Риточка позволяла нам отдохнуть от войны. Быть может, поэтому мы и любили ее, восторженно и преданно. Ей с легкостью удавалось то, чего не мог достичь никто из наших воспитателей, умудренных опытом педагогической работы. Раздумывая над природой Риточкиного оптимизма, удивительного для блокадной поры, я поняла, что он происходит от ее бабушки: Агафья Аверьяновна успела воспитать в своей внучке редкое в то время чувство религиозности. Риточкин оптимизм произошел от Веры».

Монахиня Нина Крыгина отмечает, что вера избавляет от предопределенности, о которой говорит психология. У верующего человека другая отправная точка, поэтому он не подчиняется некоторым законам психологии.

Вернемся к тому, о чем писал Брушлинский. В своей книге «Психология субъекта» он выражал мысль: «утверждение о том, что внутренняя жизнь человека обусловлена средой, характерно для тоталитаризма. Конечно, есть люди, подчиненные среде. Но только в том случае, когда не сформировано мировоззрение, которое на биологическом уровне ассоциируется со второй сигнальной системой. Вследствие работы второй сигнальной системы импульс, исходящий из внешней среды, может быть видоизменен. Импульс влияет на человека не напрямую, а проходя через барьер мировоззрения, барьер второй сигнальной системы. А вот если вторая сигнальная система блокирована или не развита, то тогда импульс влияет почти что напрямую. Цель тоталитарного строя как раз и состоит в создании условий, при которых импульс, исходящий из внешней среды, должен вызывать заданную средой реакцию». Брушлинский отмечал, что внешние импульсы действуют на человека, проходя через «внутренние условия». Соответственно, если у человека нет мировоззрения, культуры, системы убеждений, то внешний импульс не видоизменяется. Поэтому терапия травматического опыта заключается в построении второй сигнальной системы, сквозь призму которой возможно посмотреть на свое переживание иначе.

Разберем несколько случаев из жизнеописания Илариона Оптинского, показывающих насколько опасно фиксироваться на идее вины родителей.

«Один купеческий приказчик из Нижнего, средних лет, холостой, страдал несколько лет болезнью, не дававшей ему покоя. Он, по словам его, ощущал, что кто-то нашептывает ему мысли о самоубийстве. Подойдет он к воде – голос шепчет ему: «Зачем тебе больше жить на свете? Утопись!» Увидит он огонь – голос внушает ему кинуться в огонь. Увидит он нож или какое острое орудие – голос внушает ему зарезаться, так как незачем ему оставаться на свете.

Исхудалый, изнуренный, со впалыми от душевного недуга глазами он приехал с матерью своей в обитель, был у старца и на вопрос: «Отчего он страждет?» ‒ объяснял, что, по его убеждению, он болен от того, что, когда ему еще было два года, мать прокляла его.

Старец долго занимался с ним, подробно расспрашивал его, о чем находил нужным, и заключил, что причина болезни не та, которую он приводит, а другая, и болезнь послана ему в наказание за ложные взгляды относительно своей матери.

Мать была добрая старушка и очень его любила и желала ему всякого блага, а он думал, что она сделала его несчастным на всю жизнь. Долго он не соглашался с мнением старца. Наконец, на исповеди старец, с помощью Божией, убедил его оставить ложное мнение, что его прокляла мать, и вместо того смириться перед нею и с чувством раскаяния испросить у нее прощения в оскорбительном мнении о ней.

Исполнив наставление старца, он удостоился принятия Святых Таин и явился к старцу уже в обновленном виде – покойный и счастливый; погибельных внушений он уже не слыхал; совесть его умиротворилась, и душа его, освященная таинствами покаяния и причащения, возвратилась к светлой жизни. Возвратясь в Нижний, он уже вел жизнь свою по наставлениям старца».

Этот случай показывает, что человек, находясь в состоянии ненависти, лишается Божественной благодати, поэтому беззащитен от инфернального воздействия.

Другой случай: «Тульской губернии, Богородицкого уезда, купец 35 лет, трезвый, более года страдал душевной болезнью: ему представлялось, что все насмехаются над ним и над его действиями, и что какие-то незнакомые ему люди, куда бы он ни пошел, преследуют его и намереваются лишить его жизни. Эти мысли ни днем ни ночью не давали ему покоя, и он несколько уже раз приходил к мысли о самоубийстве, и тем самым наводил страх на все свое семейство. По убеждению матери И.В. приехал в обитель и объяснил свое положение старцу Илариону. Старец несколько раз подолгу с ним занимался и нашел у него затаенный грех, который он не исповедал священнику, сомневаясь в прощении его. Старец убедил его, что нет греха, который бы не прощало человеколюбие Божие, если в нем каются, и купец на исповеди принес в нем покаяние, и, получив разрешение, удостоен был причащения Святых Тайн. При прощании старец сказал ему: «Ну, поезжай с Богом; теперь тебя преследовать и вязать не будут». Так действительно и было. И.В. совершенно выздоровел от своего мучительного недуга».

Этот отрывок свидетельствует об исполнении заповеди: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли». Послушание матери послужило исцелению.

Следующий случай о вражде и непокорности отцу: «Новосильского уезда купец был два года одержим недугом, не дававшим ему ни минуты покоя и доводившим его до безумия. Ему представлялось, что будто со всех сторон его преследуют, хотят вязать и лишить жизни. Не будучи поэтому в состоянии заниматься своим торговым делом, А.Е. бегал от людей с блуждающим взором, произнося бессмысленные слова. Домашние боялись, чтобы он, в припадке безумия, не лишил себя жизни.

Более всех обеспокоена была этою болезнью его жена, придумавшая, наконец, свозить его в Оптину пустынь. Прибыв в обитель, она объяснила старцу болезнь мужа и просила его помощи. Старец долго занимался с ним и из расспросов дознал, что главная причина болезни была его вражда и непокорность отцу, которую он таил в своем сердце. Старец долго убеждал А.Е. оставить злобу и попросить у отца прощения, доказывая ему, что только в таком случае он может надеяться на помощь Божию и избавиться от болезни.

Больной сперва долго упорствовал, оправдывал себя, а отца обвинял, но, наконец, изъявил готовность исполнить все, что приказывал ему старец. Преподобный Иларион исповедал его, и больной, пробыв в обители после принятия Святых Таин еще три дня, поехал домой к отцу совершенно здоровым».

Протоиерей Валериан Кречетов рассказывал о своем отце: «И вот Мария Арсеньевна сказала моему отцу: «Я тебе в ноги поклонюсь, сынок, сходи, причастись Великим постом». А он ей: «Что ты, мама, я и так схожу». Пришел в церковь, стоит. А с вечера была исповедь, как раз отец Владимир Воробьев исповедовал, священномученик. Он жил на Арбате тогда, у Николы в Плотниках. Отец, пока ждал исповеди, все смотрел на девушек. Понятно, ведь молодой человек был красавцем, высокого роста, чемпион Москвы по академической гребле. Пел, у него голос был, на гитаре играл, ‒ все было при нем.

И вот подходит его очередь. Батюшка сидел, потому что он был уже старенький, и отцу пришлось встать на колени. Батюшка спрашивает: «Ну, что, молодой человек, пришли?» Он говорит: «Мама попросила». А батюшка говорит: «Что ж, это хорошо, что Вы маму послушали» ‒ и, ничего не спрашивая, покрыл его епитрахилью. «Что со мной случилось, ‒ отец вспоминал, ‒ я не знаю. Я зарыдал, так только из крана может литься вода, ‒ слезы у меня текли ручьем». Батюшка спросил его имя и сказал: «Ну, завтра придете причащаться».

Удивительна, конечно, сила молитвы материнской. За послушание, за молитвы матери, за молитвы священника он получил благодать, которая его переплавила в одно мгновение. Он шел назад, уже не смотрел ни направо, ни налево, ни на каких девушек. Потом начал ходить в церковь. Позже, когда посадили его в тюрьму, он там сидел с архиепископами, с епископами: с архиепископом Феодосием Коломенским, с владыкой Эммануилом (Мещерским). Были там и священники: отец Михаил Шик, отец Иосиф Фудель. Отец на Соловках даже был».

Родители должны быть примером своим детям не на словах, а на деле…

Один психолог (не буду называть имени) писал, что материнская любовь разрушает. Избыточное материнское чувство, когда нет любви к мужу, а все внимание на детей, деформирует ребенка. Далее в своих рассуждениях психолог критикует христианство, отрицает священное писание и доходит до полной путаницы. Он считает, что религия воспевает материнство, а отсюда избыточность, а любить надо себя, тогда и ребенок станет свободней. Но заблуждение в том, что избыточность ‒ это не про любовь, а про эгоизм. К примеру, решила мама для своего комфорта звонить ребенку каждые полчаса. Ее проблема – в отсутствии духовного измерения. Гипертревожность мамы ‒ следствие бездуховной жизни, она не умеет молиться, не уповает на промысел Божий. Ребенок является центром ее жизни, идолом, осью, на которую она нанизывает свою жизнь. Но православие к этому не призывает.

Некоторые рассматривают эгоизм, как стремление к своему благу, любовь к себе. С христианской точки зрения, человек ищет своего блага, когда не опускает молитвенное правило, регулярно причащается, читает хорошие книги. Если у человека нет вертикали, то слова о любви к себе он рискует понять, как слова о необходимости иметь какие-то хобби и личные занятия. И в итоге он фиксируется на какой-то иной доминанте.

Сегодня мы часто слышим, что «надо уважать себя», и звучит это, как призыв к чопорности, искусственной деловитости. Но этот же призыв воспринимается совсем в другом контексте, когда советуют девочке блюсти себя. То есть в конструктивном ключе эта фраза звучит, как совет не впускать в свою жизнь ничего такого, что разрушает внутреннее ядро, связь с Богом.

Идея материнства изменилась после семнадцатого года, вместе с нарушением некоего баланса в отношениях между мужчиной и женщиной, когда рухнула духовная шкала ценностей и остались только телесное и материальное. Соответственно, не православие виновато в избыточном давлении на детей «любовью», а крушение духовной шкалы.

Вышеупомянутый психолог считает, что проблема в том, что родители не любят себя. А монахиня Нина Крыгина пишет, что, наоборот, проблема в том, что родители слишком любят себя и на детей внимания не обращают: «К сожалению, в современных семьях мы очень часто наблюдаем другое, ‒ когда мать и отец приходят с работы и говорят: «Мы устали». Дети, вместо живого общения с родителями, довольствуются телевизором или компьютером».

Когда родители высветлены, очищены исповедью и покаянием, дети это чувствуют и тянутся вслед за ними к Богу. Родители должны быть примером своим детям не на словах, а на деле.

Далее хочу привести выдержки из письма одной нашей прихожанки (ныне покойной): «Господь даровал мне родителей прекрасных людей: деда, бабу и маму. Папу забрала война в сорок пятом году. Его я совсем не знала, он был танкистом. Баба и дед такие люди, что о них после смерти старожилы города сказали, что они для своего времени были редкими людьми. Они были обширной образованности, высокой внутренней культуры, утонченного интеллекта и непостижимой для меня простоты. С малого детства я видела, что к конюху, что к профессору, ко всем и к каждому они по имени отчеству, со всем уважением, бесконечным гостеприимством. А работали на руководящих должностях. У деда в трудовой было записано: «Принят на работу юным» и «Уволен на пенсию». Единственная запись.

Они ‒ это любовь. Однажды мама сказала о бабе: «Мама такая добрая, с себя, если нужно, снимет и отдаст рубашку». Это были очень молчаливые люди, особенно деда. Часами у нас в доме была тишина. Слышно, как муха пролетает. Каждый делал, что нужно. Баба десятилетиями вставала в пять утра. До работы нужно было русскую печь истопить, приготовить еду семье, животных накормить, корову подоить. Еще был огород и сад. Мама однажды сказала, что лишний раз волосы расчесать было некогда. Трудились, не жалея себя с утра и до ночи. Баба очень любила вязать крючком и вязала с двенадцати до часу ночи, один час. Они были очень аккуратными людьми. На каждой постели было белье белое, у каждого ‒ белое полотенце. Мама пойдет поросенка кормить, возьмет белоснежную тряпочку, после того, как поросеночек поест, вытрет ему мордочку. Однажды я спросила: «Зачем вытирать мордочку?», а мама ответила: «Человек может себе вытереть рот, а животное не может, ему надо помочь, потому что на мордочке еда засохнет и будет его беспокоить». Это были красивые люди и внешне, и внутренне. Видимо, Господь дает нам понимание. Деда был молитвенником, потому что все десятилетия в нашем доме был небесный рай.

Деда ‒ это муж. В семье все было под его молчаливым владычеством, под покровом мудрости и любви. Мы жили, как у Христа за пазухой.

В письмах из семейного архива говорится: сколько-то у нас коробков спичек, есть де отрез на брюки. Будем решать всей семьей, как тратить, кому шить. Старший брат Константин ‒ белый офицер. Он пришел в родной дом к деду, чтобы в последний раз увидеться. Примерно три часа они разговаривали, потом дядя ушел. Он не предал Бога, не предал царя, остался верным присяге и вместе с другом ушел в армию. Это мне сказал человек, которому деда это поведал. Чтобы венчаться с бабой, деда попросил у товарища костюм».

В письме пожилая женщина описывает события времен гражданской войны, кругом разруха и голод. Они жили очень бедно, но она ни в чем не упрекает свою маму и бабу с дедой, у нее нет никакой травмы, а только уважение, любовь и благодарность.

Необходима духовная вертикаль в жизни, а не только поесть, поспать, работа и удовольствия…

Совсем другой настрой у человека, зациклившегося на идее своей травмированности. Он будет во всем искать подтверждение своей гипотезы, и поэтому до него бывает трудно достучаться. Исаак Сирин в восемьдесят девятом слове пишет: «С тем, кто высокоумен и страждет завистию, говори осторожно. Ибо, как скоро скажешь, что дает он словам твоим в сердце своем, какое ему угодно толкование и в том, что есть в тебе доброго, отыскивает, чем других довести до преткновения; и слова твои в уме его обращаются в пищу его недугу».

Конечный итог доминанты, по словам Ухтомского, состоит в том, что «умный человек из самой глупой книги выберет что-то полезное для себя. А глупый в самой умной книге ‒ не найдет ничего полезного».

Выход из колеи травмированности возможен через прощение, изменение мышления. Необходима духовная вертикаль в жизни, а не только поесть, поспать, работа и удовольствия, надо вводить новые измерения. Если дети поняли, в чем была проблема, они могут начать что-то менять в своей жизни, тогда родители тоже подтянутся к этим переменам.

У одного моего знакомого не ладились отношения с отцом. Он много лет молился за отца. Когда в очередной раз выпивший отец пытался, как обычно, затеять драку, сын с любовью стал усмирять его. Это так поразило родителя, что он вслед за сыном стал тянуться к вере и потихоньку направлять свою жизнь в правильное русло.

Метанойя ‒ это изменение ума, это не просто словесное исповедание грехов, а изменение своего отношения. Сергей Галицкий говорит: «Откуда у нас враждебность к вере Христовой? Мир лежит во зле, и наша задача ‒ преобразить этот мир. Но чтобы преобразить его, надо избавиться от ложных представлений об этом мире. И задача у нас, православных христиан, избавляться от иллюзий, стараться жить в истине Христовой. Истина ‒ одна, поэтому человек, живущий в истине, окружающую действительность воспринимает адекватно, но избавление от иллюзий, вхождение в разум Христов ‒ дело не простое, по сути, это дело всей нашей Христианской жизни».

Поэтому тот, кто хочет освободиться от травмы, должен простить не только своего обидчика (родителей), но изменить отношение ко всему миру. Например, мужчина, который неуважительно относится к молодым девушкам, допускает грязные мысли, не сможет простить своего отца, потому что у него к людям инструментальный подход. Корень всех расстройств, ведущих к травме, ‒ это эгоизм, зацикленность на своем понимании происходящего. Без смирения невозможно оторваться от собственной модели восприятия происходящего.

В предыдущих беседах я уже рассказывал об одном молодом человеке. Он был танцором, нравился женщинам, был очень амбициозным, хотел еще больше славы, успеха и денег. В тоже время страдал от депрессии и суицидальных мыслей. Духовная сторона в нем не развивалась, поэтому он ощущал стойкое чувство неудовлетворенности жизнью на фоне материального благополучия. Он считал, что во всем виновата «кастрирующая» мать, и это очень глубоко в нем сидело. Совершенные им неправильные шаги он не видел в упор. Только когда фиксированность на матери ослабла, он выбрался из колеи привычных мыслей. Признал, что часть ответственности все-таки лежит на нем и стал понимать, с чем на самом деле нужно работать.

«Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли»

В книге «Благолюбие» монаха Павла Эвергетиноса сказано: «Всей крепостью своей почитай своего отца и не пренебрегай исполнением заповедей того, кто родил тебя о Господе. Только поэтому духи злобы ничего не смогли поделать с тобой. В Писании сказано: «Почитающий отца будет иметь радость от детей своих и в день молитвы своей будет услышан. Уважающий отца будет долгоденствоватъ – и в день кончины своей обретет радость… Делом и словом почитай отца твоего, чтобы пришло на тебя благословение от него… Не ищи славы в бесчестии отца твоего, ибо не слава тебе бесчестие отца. Слава человека – от чести отца его» (Сир 3. 3–11). Хотя эти слова о духовном отце, их можно применить и к родителям по плоти.

Ненависть формирует доминанту, которая мешает видеть хороших людей, встречающихся в жизни. Не простив своего обидчика, сложно выстроить нормальные отношения с остальными людьми.

В книге «Выбор. О свободе и внутренней силе человека» Эдит Ева Егер, пострадавшая от рук фашистов в годы Второй мировой войны, пишет: «Месть не делает нас свободными. Так, стоя на месте бывшего дома Гитлера, я простила его. Это, вообще, не имеет никакого отношения к Гитлеру. Я поступила так ради себя. Я отпустила, освободила ту свою ипостась, которая большую часть жизни направляла все умственные силы, всю духовную стойкость, чтобы держать Гитлера в цепях. В течение всего времени, что я цеплялась за свою ненависть, я была в цепях вместе с ним, запертая в своем травмирующем прошлом, запертая в своем горе. Простить ‒ значит скорбеть о том, что случилось, чего не случилось, и расстаться с желанием иметь другое прошлое. Принять жизнь такой, какая она была и какая она есть. Разумеется, я не собираюсь заявлять, что Гитлер имел право убить шесть миллионов человек. Просто факт остается фактом, и я не хочу, чтобы случившееся уничтожило жизнь, за которую я держалась и боролась вопреки всему».

Когда через много лет после войны Эгер пригласили на семинар в Германию, она сначала отказалась ехать, потому что не хотела слышать немецкую речь, боялась вспомнить свой травматический опыт. Муж сказал ей, что если она не поедет, то Гитлер победил. Это натолкнуло ее на мысль, что пока она ненавидит своего врага, она не освободится от власти прошлого.

В части 2.1 этого же цикла есть ссылка на фильм «Повторяющие реальность», который я рекомендую посмотреть.

В этом фильме трое молодых пациентов реабилитационной клиники попадают в ловушку времени. Они без конца просыпаются в один из тех ужасных дней, которые никто из героев не хотел бы пережить заново. Это испытание повторяется много раз до тех пор, пока каждый из них не находит своего собственного решения загадки. Пример из кино можно попытаться осмыслить с точки зрения реальности. Это напоминает то, что в психиатрии называется синдромом трех «Д»: депрессия, деперсонализация и дереализация. Человек испытывает изменения собственного восприятия и окружающего пространства, считает себя застрявшим во времени, словно время остановилось. Действительно, для того, кто находится в трудной ситуации, время воспринимается, как остановившееся, пока проблема не разрешится.

В фильме каждому из героев нужно что-то понять. Первые двое решают для себя вопрос в положительном ключе. Кайл обращается к младшей сестре, которая отказывается с ним разговаривать, потому что он провинился перед ней, воровал у нее деньги. Соне сложно примириться с тяжелобольным отцом, которому предстоит отойти в мир иной. А третий решил идти путем зла, хотя поначалу в нем были зачатки добра. Причем в этом фильме, как и в фильме «День сурка», чтобы ты не делал сегодня, завтра этот день повторяется заново. Поэтому все попытки предыдущих дней, решить насущные вопросы, каждое утро следующего дня обнуляются до тех пор, пока не найден верный выход из «контрольных» ситуаций.

Кайл пытается примириться с сестрой. В итоге, когда день перещелкивается, он всё-таки мирится с сестрой. Соня приехала в больницу к отцу, но зайти к нему в палату не может, а вечером ей сообщают, что отец умер. И это повторяется каждый день. Кайл советует ей поговорить с отцом, но она не верит, что это что-то изменит. Наконец, Кайлу удается убедить ее. Соня заходит к отцу и говорит ему: «Сегодня вечером ты умрешь, только не спрашивай, откуда я это знаю. Просто мне хочется, чтобы ты услышал: во мне нет ненависти. Мне нужно двигаться дальше».

Это «золотые слова», потому что, пока в человеке будет жить ненависть, календарь не перелистнется, и новый день не наступит. Он застрянет в своем переживании, и надо понимать еще одну вещь, ‒ ненависть сжигает. Если человек не прощает, он остается пленником ситуации и не может двигаться дальше.

Я уже не один раз упоминал рассказ Варлама Шаламова «Термометр Гришки Логуна». В нем идет речь о заключенном, которому нужно было написать жалобное письмо администрации, но он не мог этого сделать, потому что не находил в себе ни одной мысли, ‒ ненависть выжгла его сознание. Рассказ еще раз убеждает читателя в истинности мысли о том, что доминанта ненависти подавляет все прочее: тот, кто не хочет простить, деформирует свою жизнь.

Доминанта ненависти подавляет все прочее: тот, кто не хочет простить, деформирует свою жизнь

Стоит упомянуть рассказ одной женщины. Дело было еще в Советском Союзе. Она уехала учиться в другую республику после окончания школы. В 18 лет эта женщина, в то время еще молодая девушка, попала в автомобильную катастрофу: ей раздробило бедра и ноги. Она могла бы подать в суд на пьяного водителя, отсудить у него деньги на реабилитацию, но она не стала ничего требовать, поступила с ним по-человечески, пожалела его. Врачи предрекали ей инвалидность. При этом она находилась в незнакомой республике, в чужом городе одна. Ее никто не навещал. Правда, у женщины была подруга, тоже студентка, но стипендия у них была маленькой, поэтому подруга ничем особо помочь не могла. В больнице утешений у нашей героини не было. Ей было больно и стыдно, и она думала покончить с собой.

Хорошо, что через какое-то время к ней приехал папа и ухаживал за ней, а мама так и не приехала, хотя она очень ее ждала. Врачи давали ей неутешительные прогнозы, суть которых сводилась к тому, что она не сможет ходить. Однако женщина не верила врачам, и, кусая до крови губы, вставала на костыли, пытаясь научиться ходить заново. Было очень трудно делать первые шаги, но все же она сумела постепенно восстановиться и, более того, вскоре родила двоих детей.

Однако обида на маму, которая ни разу не навестила ее в больнице, не исчезла. Годы шли, а разговора между матерью и дочерью на эту тему не происходило. Когда мама умерла, дочь поехала на похороны и рассказала отцу о своих чувствах. Он объяснил ей, что когда мама узнала об аварии, у нее случилась истерика. Она ‒ гипертоник, подскочило давление. Еще отец рассказал, что мама сразу хотела приехать, но он испугался, что, если она увидит дочь в таком состоянии, у нее случится инсульт. Поэтому он своей мужской властью запретил ей ехать, боясь потерять жену.

Эта женщина очень переживала, что прожила всю жизнь с обидой на маму, хотя можно было в свое время просто все обсудить. Теперь многое она готова отдать только за то, чтобы еще один денечек побыть с мамой. Понятно, что не просто побыть, но и снять с себя груз обиды. Я надеюсь, что эта женщина придет к вере, потому что в молитве, в Боге мы можем общаться с умершими. Хотя стоит помнить, что запрещено ждать от них какого-то ответа, потому что часто под видом умершего приходят демоны. У нас был об этом цикл бесед в разделе про смерть.

Молясь за умерших, мы можем ощутить некое успокоение. Господь таинственным образом извещает наш мозг. Я переписывался с одной женщиной от имени монастыря. Она сильно скорбела, что муж ушел, и не могла утешиться. И на Пасху она вдруг почувствовала, что в Боге мы все живы, и скорбь исчезла. Конечно, когда человек к этому еще не пришел, неразрешенные вопросы мучают, и их, конечно, лучше разрешать при жизни. Но если родители замкнулись и разговор невозможен, все равно простить их и оставить ситуацию, как есть, на волю Божию. Когда в сердце борьба угаснет, то что-то может измениться.

Родители. Слом личности. Созависимость ‒ ложность концепции. Иначе настроиться

В продолжение серии бесед о конфликтах между родителями и детьми в рамках цикла о преодолении травматического опыта. Самый большой раздел в цикле бесед посвящен разбору гипотезы о вине родителей в сломе личности. В беседах эту идею мы не поддерживали и разобрали ее с разных точек зрения.

Очень полезно при рассматривании психотерапевтических взглядов сопоставлять их с опытом людей, прошедших экстремальные обстоятельства. Психиатр Бруно Беттельхейм, переживший ужасы концлагеря, говорил, что человеку в критических условиях внешнего давления крайне важно сохранять способность к рефлексии. То есть для сопротивления разрушительному влиянию извне необходимо сохранять «открытые глаза», несмотря на боль и страх.

Лагерное руководство навязывало заключенным мысль, что они никак не могут повлиять на свою участь. Заключенные, соглашаясь с этим, подписывали себе приговор, потому что отчаяние и апатия не оставляли им шанса выжить. Говорят, что на воротах концлагеря Маутхаузен была надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!» Человек, принявший близко к сердцу эту идею (борись, не борись, ‒ все равно тебя перемелют), переставал что-либо делать для своего выживания. Нацисты пытались воспитать из людей покорных детей. «Принуждение к бессмысленной работе сознательно использовалось, как метод превращения уважающего себя взрослого в послушного ребенка. Нет никакого сомнения в том, что работа, которую выполняли заключенные, издевательства, которым они подвергались, разрушали самоуважение и не позволяли им видеть в себе и в своих товарищах полноценных взрослых людей».

Бруно Беттельхейм замечает, что в аномальной ситуации человек может выбрать ошибочную стратегию. Тогда его поведение приведет к катастрофе. Например, кто-то из заключенных не выдерживал голода, избивал слабых и забирал у них еду. Он оправдывал свое поведение так: «Если бы я мог жить как человек в этой бесчеловечной обстановке, я бы поступал как человек, но так как здесь жить как человек невозможно, я и отобрал еду». Заключенный терял точку отсчета и, сам того не замечая, становился подобным одному из охранников. Если бы человек сознавал свою ошибку, у него была бы возможность вернуться в изначальное состояние и стать прежним, но он терял свою идентичность, оправдывая свои поступки, постепенно деформировался и превращался в лагерного «старика», автоматически выполняющего любые приказы. Эту лагерную ситуацию современные психотерапевты назвали бы социальной судьбой, когда человек изначально соглашается с какой-то точкой зрения в отношении себя.

Говоря о травматическом опыте в детстве, мы признали, что бывают родители, которые ведут себя, как монстры. Но важно отметить такое понятие, как сектантское мышление. Это, когда берут за основу, за отправную точку вещь рациональную, в принципе, справедливую. Но ложь заключается в том, что эта мысль выделяется из последовательности явлений. Такое понимание встречается и среди врачей. В частности, некоторые специалисты причину любых болезней видят в паразитах. Да, действительно, от гельминтов надо лечиться, но далеко не все проблемы от них. Сектантское мышление определенный аспект воспринимает гипертрофированно, игнорируя иные причины.

В реальной жизни все взаимосвязано, и какой-то отдельный факт нельзя рассматривать, игнорируя все остальное. Случается, что родители травмируют детей, и, если травмированность в дальнейшем препятствует росту человека, то она, действительно, имеет для него решающее значение. Но любовь, какой-то внутренний иммунитет, цель в жизни помогает преодолеть травматический опыт. Многие узники прошли немыслимые жестокости концлагерей и не сломались. Значит, не факт, что наказание от родителей должно сломать человека. Зацикленность на идее родительской травмы и отбрасывание всего остального ‒ сектантский взгляд на проблему. Когда у человека нет собственного мировоззрения, он подчинится внешнему мироустройству. Когда нет конструктивных переживаний, пустоту заполняют негативные переживания. Порфирий Кавсокаливит приводил такой пример: «В корзину, полную яблок, камень не положишь, чего не скажешь о пустой корзине». Для человека, зациклившегося на идее своей травмированности, характерна социальная пассивность, он двигается по течению без борьбы, без духовной работы над собой. Социальные сети, просмотр фильмов, пьянки с друзьями, ‒ этим исчерпываются интересы. Болезненный опыт довлеет над ним и человек застревает в своем переживании. Свою инертность он оправдывает травмированностью: «Я бы мог работать, но родители мне не дали образования», или «У меня не было родственников, которые могли бы помочь и поддержать». Пока человек не освободится от идеи травмированности, он не увидит реального положениях дел, конкретных задач, над которыми ему надо работать.

Мысли о социальной судьбе

Попробуем сопоставить опыт концлагеря с родительской травмой. Некоторые говорят о детской травме, потому что им в детстве не купили велосипед. В романе «Искра жизни» Эрих Марии Ремарк рассматривалась тема превращения в зомби.

Один из главных героев ‒ бывший редактор, имени его автор не называет, просто номер 509, похожий на скелет, давно живущий в лагере. Он мечтал спастись, но умер, так и не дождавшись освобождения. Импульс жизни 509-го помог Йозефу Бухер и Рут Холланд сохранить жизнь. Когда нацисты брали людей на эксперименты, заключенным нужно было написать собственноручно заявление. Бухер, когда увидел, что 509 отказался подписать бумагу, тоже не дает своего согласия. 509 погибает. Бухера показывают еще в нескольких сценах: «Рут Холланд утерла слезы сжатыми кулаками.

‒ Сказать тебе, почему меня не отправили в газовую камеру? ‒ спросила она.

Бухер вдруг почувствовал, что ему лучше не знать того, что он сейчас услышит.

‒ Ты можешь мне этого не говорить, ‒ сказал он. ‒ А можешь и сказать, если хочешь. Это не имеет значения.

‒ Это имеет значение. Мне было семнадцать лет. Тогда я не была такой уродкой, как теперь. Поэтому меня и оставили в живых.

‒ Да, ‒ машинально произнес Бухер, не понимая, что она хочет этим сказать.

Она взглянула на него, и он вдруг впервые заметил, что у нее очень прозрачные, серые глаза. Раньше он почему-то не обращал на это внимания.

‒ Ты что, не понимаешь, что это значит? ‒ спросила она. ‒ Меня оставили в живых, потому что им нужны были женщины. Молодые, для солдат. И для украинцев тоже, которые воевали вместе с немцами. Теперь ты понимаешь или нет?

Бухер несколько мгновений сидел молча, словно оглушенный. Рут внимательно наблюдала за ним.

‒ Неужели они это сделали? ‒ спросил он, наконец. Он не смотрел на нее.

‒ Да. Они это сделали. ‒ Рут уже не плакала.

‒ Все равно этого не было.

‒ Это было.

‒ Я не то хотел сказать. Я имею в виду, что ты ведь этого не хотела.

Она горько рассмеялась.

‒ Какая разница!

Бухер поднял на нее глаза. На ее словно окаменевшем лице нельзя было ничего прочесть, но именно это и превратило его в такую маску боли, что он мгновенно понял: она говорила правду. Это было почти физическое ощущение ‒ желудок, казалось, раздирали на части, но в то же время он старался не поддаваться этому ощущению, не хотел верить ‒ пока не хотел; сейчас он хотел лишь одного, чтобы это лицо перед ним хоть чуть-чуть изменилось.

‒ Все равно, это неправда, ‒ сказал он. ‒ Ты ведь не хотела этого. Тебя как бы и не было при этом. Ты не делала этого.

Взгляд ее постепенно вернулся из пустоты, в которую погрузился на несколько минут.

‒ Это правда. И этого никогда не забыть.

‒ Никто из нас не знает, что он может забыть, а что нет. Нам всем нужно многое забыть. Иначе незачем отсюда выходить, ‒ лучше остаться и умереть.

Бухер повторял то, что ему еще вчера говорил 509-й. Сколько времени прошло с тех пор? Годы? Он несколько раз подряд глотнул.

‒ Ты живешь, ‒ проговорил он через силу.

‒ Да, я живу. Двигаюсь, произношу какие-то слова, ем хлеб, который ты мне бросаешь, ‒ и то другое живет тоже. Живет! Живет!

Она прижала ладони к вискам и повернула к нему лицо. «Она смотрит на меня, ‒ думал Бухер. ‒ Она опять смотрит на меня! Лучше бы она продолжала говорить, глядя на небо и на белый дом на холме».

‒ Ты живешь, ‒ повторил он, ‒ и этого мне достаточно.

Она опустила руки.

‒ Ребенок, ‒ произнесла она бесцветным голосом. ‒ Какой ты ребенок! Что ты понимаешь?

‒ Я не ребенок. Кто побывал здесь, тот уже не ребенок. Даже Карел, которому всего одиннадцать лет.

Она покачала головой.

‒ Я не об этом. Ты сейчас веришь в то, что говоришь. Но это ненадолго. То другое вернется. К тебе и ко мне. Воспоминание, потом когда…

«Зачем она мне это сказала? ‒ думал Бухер. ‒ Ей не надо было говорить мне об этом. Я бы ничего не знал, а значит, ничего бы и не было».

‒ Я не знаю, что ты имеешь в виду, ‒ ответил он ей. ‒ Но я думаю, что для нас теперь обычные правила не действуют. В лагере есть люди, которым приходилось убивать, потому что этого требовала необходимость, ‒ он вспомнил о Левинском, ‒ и они не считают себя убийцами, так же, как солдаты на фронте тоже не считают себя убийцами. Да и какие они убийцы! Так же и мы ‒ к тому, что произошло с нами, нельзя подходить с обычной меркой.

‒ Когда мы выйдем отсюда, ты будешь думать иначе…

Она смотрела на него. И он вдруг понял, почему она совсем не радовалась произошедшим переменам. Ей мешал страх, ‒ страх перед освобождением.

‒ Рут, ‒ сказал он и почувствовал, как глаза его обожгло изнутри каким-то внезапным горячим ветром. ‒ Все позади. Забудь это. Тебя принудили делать то, что внушало тебе отвращение. Что от этого осталось? Ничего. Ты не делала этого. Человек делает только то, чего хочет сам. А у тебя не осталось от этого ничего. Кроме отвращения.

‒ Меня рвало, ‒ проговорила она тихо. ‒ Меня каждый раз после этого рвало, и они, в конце концов, отправили меня обратно.

Она все еще смотрела на него.

‒ Вот, что тебе досталось ‒ седые волосы, беззубый рот… Да еще и… сука.

Он вздрогнул при этом слове и долго не отвечал.

‒ Они всех нас унизили, ‒ сказал он, наконец. ‒ Не только тебя одну. Всех нас. Всех, кто сейчас здесь, всех, кто сидит в других лагерях. В тебе они унизили твой пол. А в нас всех ‒ человеческую гордость и даже больше, чем гордость. Самого человека. Они топтали его сапогами, они плевали в него. Они унижали нас так, что даже непонятно, как мы смогли это вынести. Я много думал об этом в последнее время, говорил об этом с 509-м. Чего они только с нами не делали! И со мной ‒ тоже…

‒ Что?

‒ Я не хочу об этом говорить. 509-й сказал, что то, чего ты внутренне не признаешь, ‒ не существует. Я сначала этого не понял. А сейчас я знаю, что он хотел сказать. Я ‒ не трус, а ты ‒ не сука. Все, что с нами сделали ‒ это все ничего не значит, если мы сами не чувствуем себя так, как им бы хотелось, чтобы мы себя чувствовали.

Задача нацистов была унизить и сломать человека. Без опоры на Божественное откровение, выжить и остаться человеком, было невозможно.

‒ Давай не будем отчаиваться заранее, а подождем, пока все это кончится, и мы сможем вместе попытать счастье! ‒ сказал он».

У Буфера был еще один разговор со стариком: «Они долго смотрели им вслед.

‒ Странно, что мы так просто расходимся в разные стороны, ‒ медленно произнес Бухер.

‒ Ты тоже скоро уйдешь?

‒ Да. Мы не должны терять друг друга из вида.

‒ Должны, ‒ возразил Бергер. ‒Должны.

‒ Мы обязательно должны еще когда-нибудь встретиться. После всего этого. Когда-нибудь.

‒ Нет.

Бухер поднял глаза.

‒ Нет, ‒ повторил Бергер. ‒ Мы не должны забывать этого. Но мы не должны и превращать это в культ. Иначе так навсегда и останемся в тени этих проклятых вышек».

То есть то, что было, не забыть. Но не стоит питать в себе ненависть к фашистам, иначе так и останешься навсегда в лагере. В конце романа Бухер помогает Рут покинуть лагерь.

«Они долго сидели и молчали. Лагерь исчез. Исчез и разрушенный город. Перед ними был только луг, а над лугом ‒ мягкое небо. Теплый ветер ласкал их лица. Казалось, он дует сквозь черную паутину прошлого, словно стараясь оттолкнуть ее своими мягкими ладонями. «Так, наверное, и нужно начинать, ‒ думал Бухер. ‒ С самого начала. Не с воспоминаний, ожесточения и ненависти, а с самого простого. С чувства, что ты живешь. Живешь не вопреки чему-то, как в лагере, а просто ‒ живешь». Он чувствовал, что это ‒ не бегство. Он знал, чего хотел от него 509-й: он должен был стать одним из тех, кто выстоит и не сломается, чтобы обличать и бороться. Но он вдруг почувствовал и то, что бремя ответственности, которую возложили на него мертвые, раздавит его, если он не сумеет сохранить это ясное, могучее чувство жизни. Только оно могло бы придать ему силы и в то же время не позволить ему ни забыть, ни погибнуть от воспоминаний. Об этом ему говорил и Бергер во время прощания.

‒ Рут, ‒ произнес он, наконец, после долгого молчания. ‒ Если человек начинает жизнь заново, с самого начала, как мы с тобой, то ведь впереди у него должна быть целая бездна счастья, а?»

Сергий Овсянников в «Книге про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви» говорит, что настоящая кровь должна течь в жилах, а не только проливаться в бою. То есть борьба, как цель жизни, дает силу, но когда враг исчезает, теряется и смысл жизни. Такое случается и с заключенными. В лагере они мобилизуются, потому что болезнь или какая-то слабость равносильны смертному приговору. А после освобождения не могут жить плодотворно, расслабляют все пружины. Йозеф Бухер понимает, что надо начать жить с чистого листа и надо идти вперед, не дать воспоминаниям ожесточить или сломать себя.

Инок Киприан (Валерий Анатольевич Бурков, герой Советского Союза, советник президента Российской Федерации) принимал много людей, приезжавших к нему с различными трудностями. «Приходили такие люди, ‒ рассказывает отец Киприан, ‒ которые дошли до ненависти ко всему. Они ненавидят Россию, людей, детей ‒ одним словом, все, что должно бы радовать. В их жизни ‒ просто ад, одна сплошная боль, сплошная ненависть и ничего больше. Человек же не сразу приходит к такому состоянию, его довели до ручки. Как правило, все идет от детско-родительских отношений. Так что это не вина его, а беда… А ненависть побеждается только любовью: это долгий, кропотливый процесс». О. Киприан признает проблему отношений отцов и детей. Но говорит и о выходе, о построении новой картины мира, основанной не на ненависти. Если посмотреть на проблему с православной точки зрения, то выход видится в сохранении связи с Христом, а для этого необходимо избавиться от всего негативного в себе. Стремление к конструктивной цели воспитывает волю человека и помогает обрести положительные навыки. В результате, жизнь меняется в лучшую сторону. Построение альтернативной реальности, второй доминанты приводит к потере фатального значения опыта прошлого.

Невротический фатализм ‒ это стремление укрыться от ответственности…

Виктор Франкл, который тоже прошел концлагерь, в книге «Доктор и душа: логотерапия и экзистенциальный анализ» писал: «Невротики проявляют склонность к слепой вере в судьбу именно в психологическом отношении и постоянно ссылаются на якобы роковую обусловленность своих стремлений, их силы и направленности, а также изъянов воли и характера». И далее Франкл рассуждает: «Не существует изначально данной слабости воли: невротик наделяет волю независимым статусом, но она не статична, не дана раз и навсегда, но представляет собой производную от ясного сознания цели, честной решимости и определенной подготовки. Пока человек допускает такую ошибку, еще до всяких попыток заранее предсказывает себе неудачу, у него, разумеется, ничего и не выйдет хотя бы потому, что не захочет же он дезавуировать собственное пророчество».

Автор приводит в пример пациентку: «Поистине мудрый ответ дала одна больная шизофренией на вопрос о том, является ли она слабовольной: «Я слабовольна, когда хочу; а когда я не хочу, я не слабовольна». Эта психотичная пациентка могла бы, следовательно, преподать урок некоторым невротическим больным: человек склонен к тому, чтобы скрывать от самого себя свою собственную свободу воли за ее мнимой слабостью».

В прошлых беседах мы разбирали историю одной девушки, которую в детстве мать-психопатка избивала по малейшему поводу. Она очень боялась быть похожей на мать, потому что считала ее плохой, но часто замечала в себе черты матери. Девушка со временем осознала, что сама выбрала реакции на поведение матери. Она пришла к выводу, что можно постепенно освободиться от своей модели поведения и перевоспитать себя.

Виктор Франкл пишет: «Невротические фаталисты ссылаются иногда и на то, что «сделали» из него воспитание и среда, на то, что они определили его судьбу и тому подобное. Такие люди хотят освободить себя от ответственности за слабость своего характера. Они принимают эту слабость как данность, вместо того, чтобы поставить перед собой задачу самовоспитания. «Попавшая в нервную клинику после покушения на самоубийство пациентка на все увещания психотерапевта отвечала: «Что вы от меня хотите? Я ‒ типичный «единственный ребенок», в точности по Альфреду Адлеру». Да ведь речь о том и идет, чтобы освободиться от типического! Если правильно понять этос индивидуальной психологии, то она как раз требует от человека полностью освободиться от типичных изъянов и слабостей характера, какие могла вызвать среда или ситуация воспитания, и пусть никто не сможет разгадать в нем «единственное дитя» или кем он там был. «Закон» (индивидуальной психологии), на который ссылалась эта пациентка («единственный ребенок»), имеет лишь теоретическое значение для стороннего наблюдателя, а практически, экзистенциально, он действителен лишь в той мере, в какой человек позволяет ему действовать. Особенности воспитания никого не оправдывают, ведь все изъяны можно исправить самовоспитанием. Невротический фатализм – это стремление укрыться от ответственности, которой нагружают человека его уникальность и неповторимость, это поиск убежища в якобы роковой принадлежности к типу».

Наблюдения Бруно Беттельхейма за узниками концлагеря привели его к мысли, что не среда делала из людей типичных лагерников. Люди опускались морально в результате череды неверных решений. Тот, кто постоянно идет на поводу искушений, постепенно лепит из себя сломленного человека. В фильме «Обыкновенное чудо» король говорит: «Вы думаете, я такой тиран? Нет. Это мои бабки. Они ‒ беспредельные короли. А я, на самом деле, ‒ человек добрый!»

Виктор Франкл рассуждает так: «А то, что духовная позиция человека свободна по отношению не только к его физическим, но и психическим предпосылкам, то есть он не должен слепо склоняться перед судьбой, мне кажется, наиболее отчетливо и убедительно подтверждают случаи, когда человеку приходится свободно выбирать свое отношение к болезненным душевным состояниям». Болезни или какие-то травмы не обязательно ведут к отчаянию, если человек противостоит попыткам управлять его сознанием.

«Пациентка, десятки лет страдавшая от тяжелейших слуховых галлюцинаций, слышала ужасные голоса, которые сопровождали издевательским комментарием любой ее поступок. И вот эту-то пациентку однажды спросили, как она ухитряется вопреки всему сохранять хорошее настроение и как она относится к этим галлюцинациям, на что она ответила: «Я всегда говорю себе – лучше уж галлюцинации, чем, если бы я оглохла». Сколь великое искусство жить, какое замечательное достижение (в смысле ценностей позиции) у простого человека, обреченного на судьбу шизофреника, терзаемого мучительными симптомами! И разве это забавное и глубокое замечание не свидетельствует о свободе духа перед лицом душевной болезни?»

Джеки Чана однажды спросили, доволен ли он жизнью. И он ответил:

‒ Знаете, я как-то услышал очень мудрые слова: «Твоя сложная работа ‒ мечта каждого безработного; твой непослушный ребенок ‒ мечта каждого бездетного; твой маленький дом ‒ мечта каждого бездомного; твой небольшой капитал ‒ мечта каждого должника; твое неважное здоровье ‒ мечта каждого больного неизлечимой болезнью».

То, что у человека есть, и что он не очень-то и ценит, может быть чьей-то мечтой. Мама, которая наказывала, и что-то не разрешала, и куда-то не пускала, от которой ты считаешь себя травмированным, может быть несбыточной мечтой для ребенка из детдома.

Героиню романа Элинор Портер Поллианну папа научил во всем находить хорошее. Она мечтала о кукле, а получила костыли. Чему здесь радоваться? А тому, что они тебе не нужны. Потом ей костыли все-таки пригодились. Поллианна научила служанку радоваться понедельнику, потому что до следующего понедельника целая неделя. А согбенного садовника утешила мыслью, что работая в саду, ему не надо нагибаться, раз он и так кривой. Посыл книги – находи радость во всем, и твоя жизнь изменится к лучшему. Оптимизм Поллианны был не наигранным, она предлагала конструктивные идеи и смогла расшевелить весь городок, заставляя его жителей находить в мелочах и пустяках повод для радости.

Виктор Франкл пишет: «Каждому психиатру известно, как по-разному, в зависимости от различия в духовных позициях, ведут себя пациенты с одной и той же формой психоза. Или паралитики – один возмущен и враждебен всему человечеству, а другой – из-за той же самой болезни – добродушен, любезен, порой просто очарователен. Мне известен следующий случай: в одном концлагере в бараке вместе оказалось два десятка больных тифом. Все бредили, за исключением одного, который старался избежать ночных приступов бреда, сознательно не давая себе заснуть. Сопутствующее подъему температуры возбуждение и умственную активность использовал для того, чтобы за 16 лихорадочных ночей восстановить еще не опубликованную научную книгу, рукопись которой у него отобрали в лагере: в темноте на крошечных обрывках бумаги он записывал ключевые слова».

Путь из болезненной колеи начинается с осознания, что находишься под управлением моделей, выбранных тобою сознательно.

Несколько примеров из жизни

Одна женщина считала, что ее дочь искалечена проходимцем, который воздействовал заговорами. И мама и дочь считали его террористом, жаловались, что он их мучает, а они ничего сделать не могут. Когда я пытался поговорить с дочерью, она мне отвечала: «Батюшка, вы не понимаете, он меня калечит, он надо мной издевается, он подавляет мою волю». При этом этот человек жил у них, а они жаловались, что ничего сделать не могут. Я предлагал варианты: обратиться в полицию или на время переехать. Но это только вызывало возмущение. Я посоветовал им почитать книги: пятитомник преподобного старца Паисия ‒ «Отец Арсений», Ефросинию Керсновскую ‒ «Сколько стоит человек». Поразмышлять о том, как люди жили, и, может быть, сделать какие-то выводы для себя. Мы созвонились через год. Они все-таки переехали в деревню, переменили обстановку. Книги им помогли переосмыслить происходящее, и они потихоньку освободились от идеи своей зависимости и беспомощности.

Еще один случай. В нашем монастыре некоторое время жил один бизнесмен. Он тоже был убежден, что его травмировали. История началась со звонка по поводу соседа, который не выходил на связь с банком. Этот человек очень грубо ответил и даже пригрозил чем-то. Коллекторы указали ему, что разговаривают с ним вежливо, так почему он позволяет себе агрессивные выпады. Бизнесмен занимался какими-то боевыми практиками, у него были деньги и влияние, поэтому считал, что ему многое позволено. На замечание он отреагировал еще большей дерзостью. После этого случая ему стали без конца звонить на рабочие и сотовые телефоны с абсурдными заявлениями. По всей видимости, коллекторы так отомстили. Ему стало казаться, что вокруг творится какое-то безумие. Бизнесмен дошел до грани, у него появились суицидальные мысли, и он приехал в монастырь.

Здесь он ходил на послушания, причащался, постепенно стал освобождаться от идеи своей травмированности, понял, что ничего страшного не произошло, что жизнь продолжается. Признал ответственность за случившееся, потому что начало цепочки положил он сам. Внезапно он решил ехать в Москву по делам. Его отговаривали, просили еще пожить в монастыре, окрепнуть, дать время ране зарасти. Бизнесмен не послушался и уехал, а потом родственники сообщили, что он покончил с собой.

Очень важно для исцеления от травмы признать свои ошибки, увидеть начало искушения, когда поддался каким-то моделям, озлобился. Но бывает, что человек отказывается признавать свои неверные поступки, ссылается на социальную судьбу, оправдывается своей травмированностью. Здесь можно применить слова старца Паисия: «Тот, кто оправдывает свои страсти, в конечном итоге подвергается бесовскому воздействию, и это не может остаться незаметным. А знаешь, что бывает, когда человек принимает бесовское воздействие? Тот, кто принимает бесовское воздействие, ожесточается, становится зверем, встает на дыбы, разговаривает с людьми дерзко, с бесстыдством, и не принимает помощи ни от кого. Поэтому вся основа в том, чтобы сначала человек познал свой недуг и радовался этому. После этого он должен дать себя лечить, принимать соответствующие лекарства. Кроме того, он должен быть благодарным своему врачу ‒ духовнику или Старцу ‒ и не противиться ему».

В психологии есть понятие «свита короля». Король ‒ безвольный, а его свита определяет его поведение.

В фильме «Развод и семеро детей» дети быстро смекнули, как воспользоваться ситуацией: можно играть на чувстве вины родителей и требовать у них подарки, а в школе не учиться и говорить, что переживаешь за родителей. Главный герой на физкультуре плохо играл и на замечание тренера стал оправдываться. А учитель говорит: «Мне жаль, что твои родители разводятся, но разве это причина подвести всю команду и самого себя?» Потом герой расстается со своей девушкой, потому что по статистике дети из разведенных семей создают несчастливые семьи. Но что-то его смущает, и он спрашивает учителя и получает ответ: «Статистика показывает, что было, а что будет, ‒ зависит от тебя!»

[1] См. «Жизнь с человеческим лицом» (1923–1924) из сборника творений Ухтомского А.А. «Доминанта. Статьи разных лет. 1887–1939».

[2] Подробнее о гностицизме см. работу православного автора – профессора Поснова М.Э. «Гностицизм II века и победа христианской Церкви над ним» (Киев, 1917).

[3] Лекции Павла Щелина о гностицизме.

[4] Петрановская Л.В. «Травмы поколений».

[5] Куликова М.Г. «И только панамочки детские на воде» / фильм #331 МОЙ ГУЛАГ.

[6] См. главу «Телевидение как технология разрушения сознания» из книги профессора Кара-Мурза С.Г. «Манипуляция сознанием».