Начало ответа – «Изнасилование. Ч. 1: Девушка подверглась изнасилованию, тяжесть на душе, женское умерло».
Иные ответы:
– Ответ «Страх (ч.7). На одной дороге было совершено нападение с целью насилия, теперь – страх ходить тем путём»;
– Ответ «Девушке-медику о работе в военном госпитале (на вопрос о возможности изнасилования)».

Два подхода к ПТСР

Тему ПТСР (посттравматического стрессового расстройства), полученного в результате изнасилования, можно связать с темой возникновения ПТСР у военнослужащих, прошедших горячие точки. У нас прошло более тридцати прямых эфиров, где разбиралась тема «Два подхода к ПТСР» касаемо военнослужащих – на эти эфиры можно обратить внимание и для твоей ситуации. Как уже было отмечено в первой части ответа, по мысли профессора Ф. Василюка одни люди после кризисной ситуации выходят на второй уровень проживания этой ситуации – реалистический: они признают его плохим – «рухнула картина мира, ну и ладно, значит теперь пусть эта «гниль» станет картиной мира, будем жить с такой». А другие люди находят в себе потенциал выйти после травмы на четвёртый уровень проживания кризисной ситуации – творческий. В своей статье «Типы духовного совладания» профессор Фёдор Ефимович Василюк пишет, что некоторые люди относятся к кризису, как к некой проблеме, через которую надо перешагнуть и жить дальше, а другие понимают, что надо что-то в жизни менять.

В отличии от двух отношений к реабилитации два отношения к ПТСР возникают не на пустом месте и представляют собой вообще принципиально разные парадигмы жизни. В одном случае воин, отправляясь на войну, настроен на то, чтобы стать «зверем» – «превратиться» в волка. А если ты стал волком, то вернуть себе человеческий облик уже крайне трудно. Потому что, если тебя захватит ненависть, ты можешь вернуться с фронта больным человеком. И после войны, если у такого воина случится ПТСР, вполне возможно, он никогда и не захочет меняться. Он просто будет стараться как-то избавиться от ночных кошмаров, от того, что делает его инвалидом: он станет употреблять какие-то наркотические препараты, пытаться как-то отвлечься, рассеять своё сознание. И другой путь – это путь воина-христианина. Есть такая книга протоиерея Димитрия Василенкова в соавторстве с протодиаконом Владимиром Василиком «Путь Архистратига», где раскрывается тема войны и мира в христианском понимании: когда человек, готовясь уйти на войну, в противоположность раскачивания в себе звериных инстинктов, наоборот старается максимально преодолеть зло в себе, чтобы оно тебя не захватило.

Переинтеграция доминанты – путь преображения

Этот другой путь мы сейчас с тобой и обсуждаем – путь преображения. И вот здесь подключается термин «переинтеграция доминанты». Как говорилось в упомянутых беседах, переинтеграция возможна только тогда, когда мы вносим новые смыслы в доминанту: вот только доминанта пришла в движение, мы в неё тут же вложили новый росток. И когда она в следующий раз придёт в движение, то автоматически воспроизведёт то, что мы вложили в неё с целью переинтеграции. Например, у человека ПТСР возник в результате того, что при авиаперелёте самолёт попал в воздушную яму, и у этого человека в тот момент возникло состояние ужаса, страх смерти из-за сложившейся иллюзии падения самолёта. Потом самолёт, конечно, выравнивается, приземляется. Но у человека образовалась уже патологическая доминанта. И ему теперь достаточно только посмотреть на крыло самолёта, как его охватывает ужас – это он сразу же вспомнил попадание в воздушную яму. Дальше – больше: об этом состоянии ему может напомнить не только пар под крылом самолёта, но даже и пар от машины.

Формирование патологической доминанты

Ещё пример. В книге Алексея Зотова «Сын алкаша. Книга для пьющего папы» мальчик, по своей детской немощи, желал смерти своему папе, который пил и приносил семье очень много проблем. Отец собрался лететь на концерт в Штаты, и мальчик увлёкся нехорошими мыслями, представляя как самолёт-Боинг вместе с папой падает в океан. И даже когда этот мальчик просто смотрел на какие-то огни, гирлянды, иллюминацию, ему везде мерещилось крыло самолёта, это мерцание огней на крыле Боинга – везде он видел образ самолёта, падающего в океан. Этот же принцип задействован и в формировании игромании. Отец Иоанн Адливанкин в своей статье «Игровые автоматы: развлечение или стратегическое оружие?» объяснял, как формируется и закрепляется в мозгу человека этот принцип: когда человек наблюдает за крутящимся барабаном, группа клеток в его головном мозгу перестраивается в определённую сеть, чтобы отслеживать какую-то определённую функцию. И человек, когда играет, входит в состояние игрового психоза: вот сыплются монетки в автомате, мигают лампочки, вокруг все кричат, выпивают, и он сам кричит и выпивает. И происходит то, что происходило с собачкой в эксперименте Павлова – одновременно активирующие нейроны связываются. В этом эксперименте сначала, когда собаке давали еду, то одновременно зажигали лампочку; у собаки выделялась слюна – вот одновременно активирующие нейроны уже связались. На следующем этапе эксперимента вновь зажигали лампочку, но еду уже не давали, а слюна у собаки всё равно вырабатывалась. Так же если человек-игроман увидит мигающий огонёк хоть снегоуборочной машины, у него может воспроизвестись тот комплекс переживаний, ажиотажа и желание игры, который у него появлялся в игровом салоне. И он может сам даже не помнить, как сорвался и отправился в игровой салон. Вот эта лампочка может являться транспортом к текущему патологическому очагу.

Это хорошо было показано в фильме режиссёра Георгия Данелии «Кин-дза-дза!». Два главных героя оказались на планете Плюк, где царили свои жёсткие порядки, а представители местной власти – эцилоппы – с проблесковыми маячками на голове, могли легко ограбить или побить обычных жителей. Но земляне быстро сориентировались и затем привыкли к тому, что, если на горизонте покажется эцилопп с красной лампочкой на голове, надо проделать определённый ритуал: с возгласом «Ку» похлопать себя по щекам и присесть. И, когда уже вернувшись на родную планету Земля, они видели огонёк какой-либо машины социальной службы, их мозг автоматически давал команду проделать «Ку».

Так же и с тем, что описывала ты. После изнасилования ты уже не можешь подчиняться, в хорошем смысле слова, мужчине. И даже если твой муж заботливый и любящий, тебе трудно всецело чувствовать себя женой, даже в простых его просьбах ты можешь слышать угрозу.

У меня был опыт чтения лекций в центре для трудных подростков. Директор центра, говоря о своих подопечных, объясняла, что с подростками, прошедшими жестокое к себе отношение в детстве, надо вообще стараться избегать тактильных контактов. У людей, не сталкивавшихся с подобным, объятия считаются признаком близости: при встрече обнялись, руку положили на плечо, прижали к себе голову близкого человека – это норма в общении современных подростков и молодых людей. Но если человека в детстве избивали, у него при подобном контакте могут включиться иные паттерны – такое прикосновение он может воспринять, как угрозу. Прикосновение у такого человека ассоциируется с возможной агрессией по отношению к нему.

Подобное описывал и Джек Лондон в своём романе «Белый Клык». Надо отметить, что сам писатель впоследствии разочаровался в жизни: начитавшись книжек по бихевиоризму, он пришёл к выводу, что в человеке души нет, что им правит только биология. Уточню, что бихевиоризм – это направление в психологии, изучающее поведение человека (или животного) только с точки зрения его телесных реакций на изменения окружающей среды и полностью игнорирующее его внутренние психические процессы. В своё время я написал статью «Доминанта в жизни самоубийцы», где в части 1.2. затронул трагедию Джека Лондона, которая, в том числе, показывает, насколько это опасно – погружение только в научные книги популистского толка; помимо подобных книг необходимо обогащать себя и знаниями из иных сфер человеческого бытия, иначе можно зайти в тупик.

В своём романе Д. Лондон рассказывает историю волка по кличке Белый Клык, которому в жизни пришлось много натерпеться до того, как у него появился новый добрый хозяин. Но когда хозяин хотел в первый раз его погладить, Белый Клык ощетинился, прижал голову, зарычал. Он любил хозяина, но, по старой памяти, никому не давал прикасаться к себе. Со временем же он не только позволил себя погладить, но даже разрешил взять себя за шею. А ведь если пса или волка схватить за шею, то вырваться ему будет трудно – при захвате головы легко можно провести удушающий приём. Но вот доверие к хозяину победило.  

Прививка доброго помысла / доброго действия

Далее к вопросу про интеграцию доминанты. Вот человек видит (или, скорее, ему кажется, что он видит), как падает самолёт, но вместо того, чтобы метаться, читает Псалтирь. И уже в следующий раз, когда он заметит в небе мерцающий огонёк, который ему привидится падающим самолётом, ему могут сразу прийти на ум стихи псалмов, потому что падающий самолёт и стих псалма теперь связаны в некой единой доминанте. Так псалмы из отчаяния переводят человека к надежде на Бога – в молитве Господь дарует душе покой. Происходит подобное прививке, когда к дикому растению прививают ростки яблони с ароматными плодами. Так и если человек, будучи в отчаянии, находит в себе силы читать Псалтирь, то узнаёт (осознаёт) своё текущее состояние. А следом постепенно к его состоянию отчаяния посредством чтения Псалтири прививается надежда на Бога, которая и приносит человеку успокоение.

В одной статье, где я описывал физиологию травмы, размышлял о победе не только на войне как таковой, но и победе в войне внутри себя. Там приводил выдержки из одной советской книги, где хорошо была показана тема возрастания чемпиона из забитого мальчика. Однажды тренер увидел в одном мальчике, которого в детстве сильно забивали сверстники, определённые стихийные движения, которыми тот быстро реагировал на очередной замах нападавших – он очень быстро группировался и прятал голову от удара. Опытный тренер сразу выработал верную тактику: если над мальчиком поработать, чтобы он не зажимался, а эти его инстинктивные зажимы в попытке спрятать голову превратить в осмысленные комбинации приёмов, да ещё и атакующих, вот тогда из парня можно сделать настоящего чемпиона. И тренер сделал из него чемпиона. Ему нравилось и из хулиганов воспитывать таких крепких, степенных парней, которые не дрались бы со всеми подряд по малейшему поводу, но были бы вдумчивыми, осмысленными, работящими. Но большую радость ему приносила работа с такими вот забитыми мальчиками, которые впоследствии становились настоящими орлами. Он доказал, что это вполне возможно, потому что мозг человека пластичен и способен к большим переменам. Но главное, помимо мозга в человеке есть ещё дух, который и приводит к победе над собой.

Интеграция травматического опыта. Необходимость выхода в перспективу

Интеграция травматического опыта, это когда травма становится всё-таки источником определённого жизненного опыта и, в этом смысле, перестаёт быть травмой. Например, ты понимаешь, что в жизни есть такие векторы, по которым не надо ходить. Ты это усвоил и данную тему закрыл. Но чтобы, закрыв тему, ты не ушёл в капсулу, тебе должен быть открыт выход в перспективу.

У светских же специалистов, которые довольно часто оперируют термином интеграции травматического опыта, существует определённая проблема: анализируя действия своих пациентов и видя, что люди вышли в определённый конструктив, эти исследователи, а они как правило с атеистическим или даже вообще с изотерическим мировоззрением, сами выходов в конструктив не имеют. Поэтому, они хоть и говорят о переинтеграции травматического опыта, но по факту не могут предоставить материалы для реализации этой интеграции. А что же у них остаётся по факту? Они у пациентов эту травматическую доминанту воспроизводят, но дальше продвинуться в своей терапии определённо не могут за неимением у себя доброго «прививочного материала». Говоря техническим языком, они включают двигатель просто с надеждой, что вдруг какая-то ременная передача запустит движение колеса, и оно закрутится. Но та самая ременная передача оказывается, увы, перерезанной.

«Крест помогает тогда, когда есть вера»

Подобное описывал в своей книге «Век тревожности: страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя» Скотт Стоссел.  У самого С. Стоссела было многих разных тревожностей. На примере раскрытия в этой книге заявленной темы хорошо видно, почему люди трудно выздоравливают. Потому что всё стараются впихнуть в один котёл: сам автор пробовал и всевозможные психотехники, и медитации, и молитвы. А проблема в том, что молитву он ставит в один ряд со всеми остальными «инструментами» – для него Бог и молитва только некий инструмент в достижении цели. Но тогда не стоит удивляться тому, что человек не достигает желаемого результата. Мы же все помним заповедь: «Да не будет у тебя богов, кроме Меня».  И когда человек всё-таки искренне доверяется Богу, начинает идти к Нему, то для него о вспоможении «со стороны» речь уже не идёт. И тогда Господь, видя твою верность, подаёт тебе помощь. А если человек просто прочитал тексты молитв и начинает ждать положительного эффекта, но веры у него нет, то это смахивает на примитивную магию. И почему тогда он должен дождаться помощи от Бога?  В своё время св. Иоанн Кронштадский говорил, что крест помогает тогда, когда есть вера.

Изматывающая терапия

У Скотта Стоссела был страх тошноты, и в одном медицинском центре ему взялись помочь. Напомню основной принцип: если возникла травматическая доминанта, то она может исцелится, только если к ней что-то новое будет привито, тогда будет какой-то новый исход для этой ситуации. Что же было предложено Скотту Стосселу в качестве терапии? Сначала ему предложили искусственно вызвать этот страх во всей полноте. Работники клиники закрыли его в кабинете и стали показывать видеозаписи, на которых людей тошнит. Он чувствовал себя нормально, и тогда следующим этапом было предложено ввести ему рвотное средство, чтобы искусственно вызвать рвоту и в этот момент проводить с ним определённую терапию. Ему вкололи рвотное средство, у него начались спазмы, но никакой рвоты не наступило, его просто скрючило. В довесок ко всему, этот второй этап с искусственным вызыванием рвоты проходил в каком-то неприглядном подвальном помещении, потому что специализированный кабинет оказался занят. В результате такой терапии Скотт Стоссел весь измучился, но ничего толком не произошло. 

Пример подобного некоего мучения под видом терапии приводится и в книге одного известного автора (назовём его автором-N), который стоит на странных позициях эволюционизма. Почему мы называем позицию эволюционизма странной? Да потому что современные авторы любую мелочь стараются подтвердить исследованиями, но, когда их оппоненты строят перед ними свои предположения на тему эволюционизма, те в ответ почему-то не утруждают себя никакими ссылками на конкретные исследования по этому вопросу.

Немного уходя в сторону, для полноты картины о подаче аргументации упомянутым автором-N: в его книге разбирался страх замкнутого пространства на примере страха лифтов. Страх лифтов он связывал с условным доисторическим прошлым человека. Дескать, тогда люди жили в пещерах, в замкнутых пространствах, отсюда и возникновение панической боязни замкнутого пространства. Но непонятно, почему вдруг эта боязнь должна была возникать? Получается какой-то детективный роман, а не наука. Ведь для чего людям служили пещеры? Для того, чтобы сохранить человека от диких животных. Пещеры были тогда самым безопасным местом для проживания. Значит, по идее, пещеры, напротив, должны ассоциироваться у человека с некой безопасностью. Ну хорошо, давайте допустим, пусть в пещере человеку было одиноко, страшно и тесно. И, допустим, этот паттерн у него всплывает и теперь, когда он оказывается в лифте. Но тогда можно поставить логичный вопрос: а чем «однушка» не пещера, ведь она тоже место проживания человека? Человек взял кредит, ипотеку, купил маленькую однокомнатную квартирку – вот чем не пещера? Почему у него там не возникает страх и паника? Следовательно, дело в чём-то другом, а совсем не в пещерах.

Так вот, у этого автора-N была пациентка, которая пошла с несколькими мужчинами на какое-то мероприятие, где был алкоголь. В итоге она была изнасилована. У неё после произошедшего, естественно, возникло посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). После этого она боялась вступать в эмоциональный контакт с мужчинами. Работала в стрип-клубе, но продолжительных встреч с мужчинами у неё не было, только какие-то лёгкие контакты, плюс она выпивала алкоголь.

Джудит Герман в своей книге «Травма и исцеление» справедливо сопоставляет ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), в которое девушка вошла в результате избиения, с ПТСР, полученным солдатом в результате боевых действий. Здесь предварительно стоит отметить, что автор изначально заявляет о своей приверженности феминистическим взглядам и о том, что данная книга написана с точки зрения именно феминистских позиций. Но подобный подход для учёного или исследователя не может быть объективным и, соответственно, не может быть приемлемым для какого-либо исследования. Ведь если исследователь заявляет, что он изначально стоит на определённых позициях, то это может означать только то, что он уже добровольно ослеплён в отношении исследуемой проблемы, строит своё исследование предвзято, а результаты исследования окажутся подтасованными. Я сам, будучи священником, стараюсь разбирать вопросы, так сказать, по-честному, рассматривая их с разных возможных сторон, а не только с духовной стороны.

Морально-этическая сторона проблемы. Три варианта анализа произошедшего

Джудит Герман начинает свою книгу с идеи о том, что Шарко и Фрейд (Жан Марте́н Шарко́ – французский врач-психиатр и педагог, учитель Зигмунда Фрейда) полагали, что в основе истерии лежит опыт инцеста, то есть, по сути, та же некая идея изнасилования. Она считает Шарко и Фрейда первопроходцами, новаторами, которые не побоялись общественного мнения и подняли этот вопрос. Сама она в своей книге не делает даже малейшего упоминания о морально-этической составляющей проблемы. Там перед пострадавшей не ставятся вопросы в ключе: а как ты сама думаешь, было ли вообще правильным идти на алкогольное мероприятие с несколькими мужчинами?; неужели ты не задумывалась о возможных последствиях?; как ты считаешь, насколько это вообще этично – мимолётное общение с мужчинами на лёгкой вечеринке с употреблением алкоголя?

Обычно, когда такие вопросы задаются, то возникает барьер в виде «нельзя осуждать». Но те люди, которые педалируют это «нельзя осуждать», забывают, что существует не два, а три варианта «разбора полётов». Первый вариант, как водится: во всём человека оправдать, или, если не оправдать, то обойти молчанием его поступок, приведший к плачевным последствиям. Второй вариант, противоположный первому: во всём обличать человека, «сам виноват». Но люди часто не видят, что есть и третий вариант: когда мы с любовью указываем человеку на его ошибку, предлагаем ему поразмышлять над случившимся, посмотреть со стороны, сделать анализ произошедшего. Ведь когда мы говорим об ошибке, это не значит, что мы человека обличаем. Указывая на ошибку, мы стараемся помочь ему выправить свою жизнь. К примеру, если человек ест пищу, которая разрушает его печень, мы же его не обличаем, не называем никчёмным. Мы просто стараемся донести до него, что если, допустим, во время лечения он будет продолжать есть жареное или копчёное, то это его лечение будет обнуляться.

И вот такое чёрно-белое мышление, забывающее о третьем варианте, во многом присуще западной психологии (не обобщая и не кидая камень в неё). Подобное мышление лишено какого-то культурологического богатства, многообразия, жизненных примеров, палитры состояний. Такие размышления лишены богатства жизненных сценариев – всё достаточно прямолинейно: поднять самооценку, принять себя, жить «здесь и сейчас». И подобные советы кочуют из книги в книгу.

Кризис – это выход на важные вопросы

По-хорошему, не обличая девушку, стоило бы ей сказать: знаешь, если ты вообще хочешь избавиться от переживаний прошлого, изначально надо подумать об изменении образа жизни, на основании которого ты и вошла в данную кризисную ситуацию. Если такое поведение, как сближение с незнакомыми мужчинами, привело тебя в эту точку, а ты продолжаешь жить в том же ключе, то это естественно, что и сам образ жизни будет напоминать тебе о прошлом. Здесь уместно вспомнить статью профессора В.Ф. Василюка «Типы религиозного совладания», в которой он пишет, что кризис – это разлом, и через этот разлом виднеются вопросы, на которые человек раньше себе не отвечал. Хороший пример этому утверждению – девушка, которая пережила извращённое изнасилование (о ней мы упоминали в предыдущей части ответа), и то, как она смогла выйти из кризиса, подняв старые контакты институтских друзей, с которыми у неё были в прошлом близкие эмоциональные отношения.

«Чёрные крылья гордости»

Далее Джудит Герман в своей книге демонстрирует некий фиктивный приём, который часто используют коучи на своих коммерческих тренингах, когда людям предлагается представить дом детства и увидеть себя-маленького в этом доме. И вот этому себе-ребёнку ты-взрослый даёшь советы, как жить-не тужить, как быть честным и благородным. На подобных тренингах рыдают все участники, ощущая себя (человека) началом и центром всего. Поначалу это как-то ещё способно человека приподнимать. Приходилось слышать рассказ человека, работавшего в сфере реабилитации наркоманов. Вот человек вошёл в наркотики в следствии определённых причин. Потом он попадает в некую некачественную реабилитацию, где вместо того, чтобы помочь человеку решить его проблему, ему говорят – мол, ты же крутой, ты справишься. В общем, накачивают человека чувством собственной самозначимости, и он уходит с подобной реабилитации на таких «чёрных крыльях». Кстати, «чёрные крылья гордости» – это выражение священника Александра Ельчанинова. В своей замечательной статье «О гордости» у него есть такая мысль, что человека несут чёрные крылья гордости: человек считает, что у него всё в порядке, в то время как жизнь его рушится. И вот человек выходит из кабинета с мыслью, что сейчас-то он со всем справится, все вопросы решит. Но реальные-то проблемы остались – он также, к примеру, остаётся конфликтным, не переносит, когда у него что-то не получается. Как следствие, возникает некое напряжение, которое он глушит наркотиками и алкоголем. Круг вновь замыкается. 

Патологический выход из напряжения

Отечественный автор Валентик хорошо это описал: функционирование подобных паталогических систем приводит к тому, что человек нормальным образом не удовлетворяет свои потребности, что приводит его в итоге к напряжению, из которого он выходит патологическим способом.

Здесь стоит добавить, что психология всё-таки не учитывает как раз многогранности человеческой души. Эти слова – «удовлетворение потребности» – скорее рождают ассоциацию линейной простейшей связки: возникла потребность в еде – поел, возникла потребность в общении – пообщался. Но ведь у человека в жизни есть ещё и глубочайшая потребность в соответствии с высшими смыслами. Об этом не всегда идёт речь, часто вообще забывается.  

Параллельно упомяну здесь об одном моём ответе – в трех частях, девушке, которая не удержалась и опять покурила психоактивное вещество». Я отвечал девушке, которая не была изнасилована, но тоже имела серьёзную проблему. В её жизни были другие травмирующие эпизоды, но жила она примерно в том же ключе и попадала примерно в те же ситуации, что и девушка, которая подверглась насилию, поэтому определённые сопоставления этих двух историй возникают. В состоянии опьянения она могла пойти с кем угодно, куда угодно и для чего угодно. А когда её уже сжимал в тиски некий внутренний ступор, то выход из него она искала с помощью гашиша. Это ещё один пример патологического выхода из напряжения. В своих ответах я попытался подсказать ей, как изменить свою жизнь.

«Наркомания. Девушке, которая не удержалась и опять покурила ПАВ. Ч. 1: О срыве и одиночестве»;
«Наркомания. Девушке, которая не удержалась и опять покурила ПАВ. Ч. 2»;
«Наркомания. Девушке, которая не удержалась и опять покурила ПАВ. Ч. 3».

Руки опускать нельзя

Нельзя опускать руки! Мою маму переехала машина в восемнадцать лет, раздробила тазобедренные суставы, ноги были переломаны. Врачи вынесли вердикт: ходить не сможешь, детей иметь не сможешь. Она просила не отказывать ей в любой возможной реабилитации, могущей дать хоть какую-то надежду: сколько надо потерпеть? – я потерплю! Ей ответили, что приговор однозначный. От отчаяния в тот момент у неё даже пронеслась шальная мысль – спицу металлическую в розетку вставить. Уже и подружку попросила спицы ей в больницу привезти, но та вовремя догадалась и не привезла. К тому же, мама приехала учиться в Ленинград из другого города, родителей и друзей рядом не было, почти никого не знала. Лежала в общей палате – и в туалет-то толком не сходить на растяжках. Понятно же, что опустить руки легче всего. А она стала учиться ходить, несмотря на прогнозы врачей. И мама смогла восстановиться – и ходить, и детей родить!

Необходимость высших смыслов. Преображение аффекта

Так называемая терапия – хотя это сложно назвать терапией, это больше было похоже на какое-то издевательство над человеком – эта терапия строилась по принципу сайентологической схемы. Иногда подобный подход называют ещё экспозиционной терапией. В её центре лежит некое представление о том, что травматическое переживание, будучи воспроизведено, может пойти по другой ветке. То есть люди то и дело едут по одним и тем же рельсам, при этом надеясь, что когда-то им удастся заехать на другую стрелку. Почему же раз за разом у них это не получается? Потому что, чтобы заехать на другую стрелку и затем по ней выйти на другие жизненные пути, необходимы высшие смыслы, как это уже было сказано. Но современная психология, утратившая связь с высшими смыслами, оторвавшись от каких-то морально-этических представлений о человеке, теряет возможность избрать новый путь развития аффекта.

У нас был цикл бесед «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты», и а рамках этого цикла рассматривалась тему переживания опыта смерти.

Профессор В.Ф. Василюк, православный христианин, говорит о том, что аффект должен быть прожит. Это не то, что человек должен отказаться от аффекта, он должен его преобразить. Аффект преображается, когда, например, мама молится за умершего ребёнка, достигает в своей жизни того, чего хотел достичь её ребёнок и т.п. Но при этом она не уходит в перекосы, не начинает обоготворять ребёнка, сакрализируя его деяния. Я знаком со случаем, когда родители издали несколько томов записей умершего сына, была издана даже его переписка в мессенджерах. Причём, его сообщения были не то, что проанализированы и в каком-то целостном ключе поданы. Нет, они так и были изданы в оригинальном виде – разбитыми на сообщения. В подобной реакции можно увидеть элементы сакрализации всего того, что было связано с ребёнком. Мы же речь сейчас ведём о другом. Вот, например, движение хосписов в России возникло, в том числе, благодаря мужчине, у которого умерла дочь, и он захотел, чтобы другие люди получали помощь. Таким способом этот человек преобразил свой аффект.

Страсти и добродетели – двое из одного ларца    

Книга голландского профессора Марка Льюиса «Биология желания. Зависимость – не болезнь» получила несколько премий как лучшая психологическая книга. И эта книга на девяносто девять процентов хорошо ложится на православную парадигму, на православное представление о страстях и добродетелях. Автор озвучил в ней справедливую вещь о том, что патологические нейронные схемы, то есть те, которые ведут человека к разрушению, такие своего рода наркотические паттерны, развиваются по тем же принципам, что и схемы, ведущие к созиданию. То есть одни схемы можно назвать страстями, а другие добродетелями. Используя аналогию, он объяснял это следующим образом: если вы всегда ездили в Лондон, а потом, увидев Париж, вы вдруг поняли, что Лондон вам больше не нужен – вот вам наглядная схема, подобно которой идёт формирование зависимости человека от кокаина, например. У него раньше были одни определённые занятия, и вот он бросает их ради других занятий. Марк Льюис высказывает здесь здравую мысль, но не может продолжить её, по всей видимости, потому что современная психология, как мы уже неоднократно отмечали, утрачивает морально-этическое измерение человека. М. Льюис говорит, что нам необходимы некие критерии, по которым мы могли бы судить о том, с патологической или созидательной схемой мы имеем дело в каждом конкретном случае. И вот в этой точке мы как раз выходим на евангельское мировоззрение – именно оно может давать нам представление о том, какие паттерны поведут человека в страсть к разрушению, а какие поведут его в добродетель к созиданию.

Евангельское мировоззрение – и критерий, и ключ

Можно предположить, что навык, качество души формируется по одной схеме. Посмотрим, например, как формируется у человека навык сострадания. Вначале мы, по слову преподобного Аввы Дорофея, если сразу не можем деятельным добром помочь человеку, то хотя бы не делаем зла ему, не говорим гадости, не осуждаем. И уже потом, как следствие, начинаем и думать о нём хорошо, и желать ему благо, как самому себе. Но точно также и обратный ход может начаться: мы к человеку хорошо относились, а потом какие-то нелепые мысли по отношению к нему стали возникать у нас. А раз мысли появились такие, то, глядишь, и слово нелицеприятное прорвалось, сказали ему грубость в лицо. Товарищ обиделся – ну и обижайся! – вот и поссорились. Отношения разладились, и пошло-поехало. И как раз евангельское мировоззрение помогает человеку создать эту возможность переключения от страсти к созиданию.

Существуют такие семейные клубы трезвости, которые помогают семьям, в которых есть зависимый человек, вырулить на какую-то здоровую почву. В том числе там используется методика, взятая из теории личности профессора Ю.В. Валентика. Эта теория, опять же, очень удачно наслаивается на православное понимание о страстях и добродетелях. Профессор Валентик описывает «чужеродное паразитическое новообразование» в структуре личности зависимого пациента. Там есть представление, что у зависимых есть некое «Я»-патологическое, которое «отвечает» за поддержание болезни. Кстати, ещё Ухтомский назвал доминанты новообразованиями: нейроны объединяются в функциональную сеть, которая отслеживает определённую ситуацию. У изнасилованной девушки может образоваться функциональная сеть из звеньев, типа: от мужчины исходит насилие – надо закрываться – мир плохой и т.д. На упомянутых семейных клубах трезвости человека учат переключаться: если мы чувствуем, что нас просто сносит в какой-то чёрный омут, обуревает поток мыслей, то чтением Псалтири, например, мы можем переключиться с «Я»-патологического на созидательную сторону. Если же чувствуем и понимаем, что сейчас вообще никак не можем справиться с собой, то подготовимся к Причастию, даже если мы и не планировали завтра причащаться и не постились: можно почитать только канон ко Причастию и, исповедовавшись, причаститься с тем посылом и надеждой, что благодать причащения поможет выйти из этой чёрной колеи.

Иллюзия терапии

Профессор Йельского университета Роберт Лихи в своей книге «Свобода от тревоги» описывает случай из своей психологической практики. К нему обратилась девушка для реабилитации после изнасилования и начала ходить к нему на терапию. Терапия состояла в том, что доктор попросил пациентку записать на магнитофон рассказ о том, как её насиловали. Причём, просил её на особо жестоких моментах останавливаться наиболее подробно. И потом дал ей задание эту сорокаминутную запись слушать каждый день. Понятно, что ни о какой терапии здесь речь не идёт. На чём же основана иллюзия подобной терапии? А на том только, что вначале девушка плачет, когда рассказывает и когда впоследствии поначалу слушает свою запись на магнитофоне, но на каком-то этапе она привыкает к воспоминаниям о пережитом и перестаёт плакать. Но то, что она перестаёт плакать, ещё совсем не означает, что она исцелилась, вышла из своей чёрной колеи. Условно можно представить кусок выгрызенной души, и человек просто учится проезжать на самоконтроле этот участок.

Истощение эго

Один специалист так и прокомментировал подобные методики – человек приучается ехать на самоконтроле. В книге Марка Льюиса «Биология желания. Зависимость – не болезнь» приводится такой термин как «истощение эго». Этот термин приводится там по отношению к анорексии, но его отчасти можно применить и к обсуждаемой теме. Истощение эго – это временное снижение способности личности совершать волевые действия. При анорексии это можно проследить так. Вот девушка заставляет себя не кушать и идёт на самоконтроле, для этого у неё есть самомотивация – она не хочет быть такой же толстой, как мама: у неё неприязнь к маме и довольно натянутые отношения. Далее эта девушка испытывает даже некую эйфорию – она воспринимает каждый сброшенный килограмм как достижение. Об этом, в частности, говорят и профессор Ц.П. Короленко с академиком Н.В. Дмитриевой в своей книге «Психосоциальная аддиктология» в главе о расстройстве пищевого поведения. Но эта эйфория не может длиться долго. Самоконтроль, находясь в состоянии постоянного напряжения, истощается, будто взрывается пружина, зажатая внутрь. И человек, который шёл в таком строгом неедении, срывается в обжорство – вот и проявилось истощение эго.

Переинтеграция. Доминирование высшей функциональной системы

Почему, когда человек постится грамотно, он не срывается в обжорство? Потому что, здесь вспомним опять Марка Льюиса, переинтеграция не приводит к истощению эго. Когда человек постится в православном варианте, во-первых и во-единственных, он это делает по любви к Богу - он понимает, что он делает и для чего делает. И в каком-то смысле (уже шла у нас речь о функциональных системах), высшая функциональная система подчиняет себе низшую. То есть если у человека наличествует активная зона смысла, то тогда он не испытывает какого-то напряжения от того, что не ест, например, или воздерживается от определённой пищи. Подобная мысль есть в воспоминаниях философа Константина Леонтьева, в монашеском постриге Климента. Он рассказывал о революционерах, которые были посажены в Петропавловскую крепость. Часто люди в изоляции сходят с ума, но эти сидельцы более-менее нормально прошли это время заключения, воспринимая его, как время, когда они могут набраться сил для того, чтобы впоследствии бороться с царским режимом. Мы не разбираем сейчас, правильной ли была их борьба. На их примере мы видим, как высшая функциональная система подчиняет себе низшую.

И, соответственно, если человек просто «тупо» воздерживается и зажимает себя, то рано или поздно это выстреливает в него же. Этот пример с воздержанием в пище в параллель тому, что на каком-то этапе человек может привыкнуть говорить без слёз о том, что над ним произошло насилие. Но рано или поздно этот контроль над собой может дать трещину.

«Москва слезам не верит»

А дальше в той терапии профессора Роберта Лихи было совсем всё плохо. Потому что он закольцевал пациентку на саму себя, предложив ей представить, что в ней есть ангел, который желает ей блага, и вот этот ангел – она сама. И, как в кино, на глазах девушки появляются слёзы. Мне не очень понятна концовка таких историй. Это не единственный подобный случай, нередко специалисты описывают, как они проводили терапию у девушек с неизменными слезами в финале терапии. Но эти слёзы совсем не показатель успешной терапии. Да, с помощью конкретных методик можно вызвать определённое эмоциональное состояние; ещё проще – при просмотре фильма или чтении романа тоже можно расплакаться. Одна знакомая рассказывала, что, когда ей было тяжело, она, придя с работы домой, включала мелодраму. Ей нужно было прорыдаться, тогда её отпускало напряжение дня. Возможно, что у женщин слёзы – это такой механизм адаптации или компенсации. Есть даже такая версия, что слёзы – это некий механизм выведения продуктов жизнедеятельности мозга.  Так что, к подобной терапии «со слезами на глазах» большие вопросы.

«Бред изобретательства» и «Профессиональная деформация»

Вернёмся к Фрейду и Шарко, которые считали, что в основе истерии лежит инцест, бывший в детстве. Это близко к теме изнасилования. Причём доказательства Джудит Герман в своей книге «Травма и исцеление», о которой мы говорили раньше, приводит странные. Она пишет, что в результате многочасовых разговоров с женщинами, которые торговали своим телом, Фрейду показалось, что он приблизился к отгадке. Но когда мы говорим о науке, допустимо ли говорить в таких категориях, что человеку что-то показалась? Есть такой термин – «бред изобретательства», когда человеку кажется, что он совершил гениальное открытие, а на деле это, условно, пробочка, перевязанная проволокой. Примечательно, что Шарко как-то консультировал Ивана Тургенева, нашего русского писателя, когда у того была уже последняя стадия рака. Так Шарко и Тургеневу поставил аналогичный диагноз – истерия. То есть человек (здесь – Шарко) уже заточен на одну конкретную психологическую концепцию – это понятно из того, что он видит определённые признаки там, где их нет. Есть даже такой термин – «профессиональная деформация». Один нейрохирург мне рассказывал, что врачам скорой помощи в этом смысле нелегко. То есть, условно, если врач в течении нескольких лет снимал с подоконников людей, которые в состоянии алкогольного психоза пытаются выкинуться из окошка, то, когда потом он познакомится с девушкой абсолютно здоровой, с которой можно и семью создавать, он и в ней, не исключено, разглядит признаки патологии. Хотя у неё – это очевидно – никаких подобных признаков нет.

Эти примеры всё о том же, что мы разбирали в учении академика Ухтомского о доминанте: когда доминанта, человек из всего многообразия сигналов, поступающих из окружающей действительности, выбирает те, которые для него наиболее биологически интересны. Аналогично и женщина, претерпевшая изнасилование, в каждом мужчине видит источник потенциальной угрозы. В случае с Тургеневым мы видим, что Шарко всё-таки «дал маху» – его постановка диагноза воспринимается весьма сомнительной.  

«Идеи академика А.А. Ухтомского в адаптированном для современного читателя виде в лекциях и текстах иеромонаха Прокопия (Пащенко)».

Ложные воспоминания

Мне как-то довелось обсуждать с одним профессором идеи Джудит Герман, изложенные ею в книге «Травма и исцеление». Её слова можно развернуть другой стороной. Представим женщину, которая торгует своим телом. Понятно, что жизнь у неё непростая, поговорить особо не с кем, нет каких-то более-менее глубоких отношений с кем бы то ни было. И вот появляется человек в белом халате, который слушает про твои сны, часами разговаривает с тобой о твоих ассоциациях, хочет узнать, о чём ты думаешь. Постепенно в процессе такого общения разговор, будто случайно, выходит на твои какие-то детские сексуальные моменты. А далее складывается следующая ситуация: женщина – возможно никому неизвестная, возможно кем-то презираемая – оказывается в центре внимания, её показывают врачам, ведут публичное обсуждение и т.п. И в центре всего – она. И она понимает, что если сейчас скажет, что с ней в детстве не происходило ничего подобного из сексуальной сферы, то она рискует перестать быть этим центром внимания. И вот чтобы продлить это общение, она очень активно пытается вспомнить, что же ещё в её жизни было такого-этакого? Здесь действительно возникает вероятность того, что она может вспомнить и то, чего не было.   

Многие дети переживали подобное: когда ты в центре внимания, то тебе хочется продолжать оставаться в нём. Один мужчина рассказывал мне, что, будучи шестилетним мальчиком, он красочно повествовал в поезде своим попутчикам, как в Великую Отечественную Войну самолично подбивал танки. В таком возрасте у детей мышление ещё не сформировано так, чтобы чувствовать разницу возрастов, сопоставлять времена и сроки. Тогда он не мог ещё сообразить, что если он живёт в восемьдесят пятом году, и ему шесть лет, то он физически не мог участвовать в войне, которая закончилась сорок лет назад. Это у взрослых уже сформирована способность сопоставлять: и вот мальчик рассказывал – они смеялись. А мальчик удивлялся: почему они не верят и смеются? Он же так красочно и правдоподобно, как ему казалось, всё им рассказал.     

Конечно, может все так оно и было, как человек рассказывает терапевту, но, может, такого и не было. Мы знаем, что есть эффект ложной памяти, о чем подробнее рассказывалось в следующих беседах цикла «Преодоление травматического опыта: Христианские и психологические аспекты».

Восстановл. в кабин. психолога воспоминания о детской травме – можно ли им доверять? | ТРАВМА | 20.4;
Восстановл. в кабин. психолога воспоминания о детской травме – можно ли им доверять? | ТРАВМА | 20.3

Известно, что у человека могут быть ложные воспоминания. То есть – как бы память о том, чего не было.

В этой связи можно посмотреть информацию по таким ключевым словам как конфабуляция, конфабуляторный бред, эффект Нельсона Манделы, фонд синдрома ложной памяти.

Некоторые авторы отмечали проблемные аспекты той идеи, что восстановленные воспоминания отражают реально происшедшие события. Они отмечают, что воспоминания могут и не соответствовать реальным событиям.

В частности, есть книги Мередит Маран «Она написала книгу “Моя ложь: правдивая история о ложных воспоминаниях». Вот что сообщают об истории написания данной книги: «Мередит была журналисткой по профессии и феминисткой по убеждениям. Она занималась расследованиями случаев семейного насилия. Пообщавшись со множеством жертв насильственного инцеста, она пришла к убеждению, что общественное представление о ситуации не ухватывает и близко кошмарную реальность. Сексуальное насилие над детьми в семьях – вроде бы обычное дело, и дети часто об этом вспоминают и рассказывают, а им не верят.

Дальше происходит интересный поворот. Понаблюдав за многочисленными случаями, когда дети (часто уже повзрослевшие) вспоминали тем или иным способом всякую жуть из детства, она и сама начала что-то такое подозревать.

В итоге Мередит пришла к убеждению, что её любимый папа тоже насиловал её в детстве. Ей потребовалось очень много времени на то, чтобы заявить об этом вслух. А потом она постепенно начала всё больше сомневаться в своих “воспоминаниях”, и постепенно пришла к выводу, что это всё были “ложные воспоминания”. на то, чтобы признаться в этом сначала себе, а потом другим, тоже ушло много времени.

В интервью Мередит говорит важную вещь: “если веришь даже в самую чудовищную ложь, чувствуешь себя лучше, чем когда не уверен, что именно является правдой”» (автор, указывающий на опыт Мередит Маран, в своей работе приводит и иную информацию по поводу феномена ложных воспоминаний[1]).

В сети есть огромное количество как текстов, так и видео на тему ложной памяти. Из всего многообразия можно упомянуть книгу Элизабет Лофтус «Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было».

***

В отношении Фонда ложной памяти есть разные мнения. Декларируется, что Фонд был создан, чтобы защищать жертв судебных преследований (в результате всплывших у жертв воспоминаний). Существует несколько точек зрения на его деятельность, в том числе и такая – Фонд служит задачам сокрытия преступлений.  Если человек вспоминает о насилии, то это воспоминание подвергается сомнению, а сама идея, что можно вспомнить подавленное воспоминание называется антинаучной. С другой стороны, имеются вполне конкретные случаи, которые вызывают сомнения, но уже по другому поводу. Например, мама и дочь, которая стала отдаляться от семьи. Это происходит на фоне взаимодействия девушки с психологом. Постепенно специалист становится для дочери авторитетом. На определенном этапе дочка стала утверждать, что ее дедушка имел в отношении нее некие инцестные намерения. Если в отношении дедушки еще можно предположить, что мама могла чего-то не знать, то уж в отношении самой себя мама располагала объективными данными (что было, а чего не было). Дочка «вспомнила», как мама била ее по попе и называла жирной. Мать отрицает и утверждает, что никогда не поднимала руки на ребенка. Дочь попала под полное влияние психолога. Стоит отметить, что у нее отмечалась общая нестабильность. Ипохондрия. Мерещилось невероятное число диагнозов. Она постоянно обследовалась.

Девушка потеплела к матери лишь в связи с тем, что жизнь в целом усложнилась. Появились трудности. Пришлось просить помощи у мамы. Ситуация усугубилась еще и тем, что кто-то ей сказал, будто существенный вклад в ее состояние был внесен инцестными намерениями дедушки. Попытки с ней данную тему обсудить вызывают приступы ярости.

Вот что пишет ее мама: «у N. продолжает усиливаться ложная память. Сначала обвинения в адрес дедушки и изоляция её со стороны всех моих родственников, потом заявления, что я её шлепала и говорила, что она толстая. Потом утверждения, что она уже проходила чин отречения (поскольку в 12 лет она купила книжку, как колдовать, и наводила порчу на моего второго мужа-сделала тряпочную куклу и протыкала иголками), хотя на самом деле она не выдержала очереди к батюшке на исповедь, и уехала. Это был отец A., впоследствии настоятель К. монастыря. Но и это теперь не все. На днях мы вспоминали её бывшего соседа-наркомана, который запинал ногами насмерть кошку своей сожительницы. Мы ходили на него с жалобой в полицию. Так вот, дочка теперь утверждает, что он отгрыз ухо своей сожительницы, и я с мужем приносили бинты, было море крови, и ни о какой кошке не было речи. На любые замечания она реагирует необычайно агрессивно, впрочем, это выражается по отношению ко мне, в основном. Она никогда не признает себя виноватой. С ее точки зрения, все дураки, все её обижают и обворовывают и т. д. Единственное, что её спасает – это творчество. У неё была ангельская душа, светлая, добрая. А сейчас она страдает и мучает себя и меня. Но, главное, что она начинает вспоминать то, чего не было в каких-то страшных вариантах».

Автору довелось общаться с человеком, у которого была ложная память. Молодой человек помнил, как в детстве собирал огурцы у бабушки на даче. Когда же он с кем-то из родственников завел речь об этих сочных огурцах, выяснилось, что никакой дачи не было и, соответственно, огурцов тоже. Воспоминание не соответствовало действительности. Молодой человек отметил, что его состояние можно описать с помощью сюжетной линии фильма «Остров проклятых». Персонаж Леонардо Ди Каприо проводит расследование на острове, ищет пропавшего пациента из клиники. Но выясняется, что он и есть этот самый пациент. Руководство клиники пошло по пути подыгрывания ему в надежде на разрешение бредовой версии. Не обсуждаем целесообразность такого подхода.

Неизвестно специально ли режиссер вставил эпизод расстрела пленных или нет, но эта сцена, возможно, объясняет причину возникновения ложной памяти. Хотя, конечно, данная версия имеет значение только для людей верующих. Главный персонаж участвовал во второй мировой войне. Во время освобождения концентрационного лагеря Дахау расстреливал пленных. Никакой угрозы не было. Да, есть сложные моральные выборы. Например, подразделение идет на штурм и нужно быстро продвигаться вперед. Несколько человек из отряда противника сдаются, а командир дает приказ об их устранении дабы не задерживаться. Не будем разбирать вопрос о том, как правильно поступать. Есть угроза бойцам подразделения. К примеру, во время боя кто-то вышел из разрушенного здания с поднятыми руками. Неизвестно что это все значит. Никаких ответов на этот вопрос мы не даем. Но подобная ситуация экранизирована в фильме Мэла Гибсона «По соображениям совести». Американские военнослужащие штурмовали японский урепрайон. Несколько японцев показались из катакомб, сигнализируя, что готовы сдаться. Когда один из них выбрался на поверхность, то выдернул чеку из гранаты, думая, по всей видимости, погибнуть самому и забрать с собой еще и американских военнослужащих. Американские солдаты соответствующим образом отреагировали. К чему это?

В случае с фильмом «Остров проклятых» ситуация была иная. Охранники концентрационного лагеря Дахау обезоружены. Собраны вместе. Они не представляли собой никакой угрозы. Война двигалась к концу. На что им было надеяться, если бы они даже решились атаковать американских солдат? Конечно, возможно всякое и бдительность терять нельзя. Но! Кто-то из американских солдат выстрелил и так как военнослужащие были перенапряжены (здесь прослеживается тот самый закон доминанты, когда во время ее действования человек словно стоит на низком старте), на рефлекторном уровне открыли пальбу. В кратчайшие мгновения все военнопленные были уничтожены. Но здесь вступают в действие духовные законы. Убийство военнопленного, не представлявшего на данный момент угрозы, приводит к тому, что человек переступает черту, то есть выпадает из пространства, где он охраняем Богом. Схиигумен Гавриил в книге «Тайны экстрасенсорики и паранормальных явлений» отмечал, что Господь хранит всякого. Если бы Господь не хранил, падшие духи растерзали бы человека. Даже тот, кто не верит в бытие Божие, все равно храним Им, пока человек хранит свою совесть. Но тут происходит поступок, которому нет объяснений. Здесь либо возникает адекватное покаяние, либо бредовая структура в сознании, которая призвана объяснить произошедшее. Например, человеку может казаться, что убил другого потому, что имел на это право. Если бредовая система на данном этапе снижет уровень напряжения, то для будущего – представляет угрозу. Человек, однажды начав оправдывать убийство, чтобы выйти из состояния напряжения, может обратиться к ней снова. Конечно, не все психиатры признают существование падших духов, но одной бредовой системой трудно объяснить такую приверженность человека бредовой матрице. Можно предположить, что человек начинает этот процесс, а падшие духи его закрепляют. Как это описано в работе святителя Игнатия (Брянчанинова) «Разговор со старцем о молитве Иисусовой» в разделе втором «О прелести».

Вернемся к фильму. Военнослужащий вернулся домой и убил жену и детей. По его версии детей убила жена, а потом попросила его о том, чтобы он освободил от бремени существования, то есть попросила убить ее. Он убил из милосердия, принимая во внимание, что она больна. Это его версия. Но ведь возможно, ситуация развивалась совершенно иначе.

Убийство считается смертным грехом. Человек, совершив смертный грех, подпадает под влияние падших духов, открывает им свое сознание и те могут влагать, транслировать любые образы (вплоть до тактильных ощущений). Это тема подробно рассмотрена схиигуменом Гавриилов книге «Тайны экстрасенсорики и паранормальных явлений».  На тему конфабуляции прозвучало несколько мыслей в статье «Брешь в стене (часть 1)».

Данная работа написана с целью помощи людям, побывавшим в эзотерике. Приводится подобный пример конфабуляции, показанный в фильме «Дом грез». Человек потерял семью. Он живет в доме не пригодном для жилья. Но дом он видит целым и сохранным. А членов своей семьи живыми. По временам его сознание прорывается к реальному порядку дел, что повергает в ужас. Он засыпает и проснувшись снова видит дом целым и сохранным, а ближних живыми.  По версии фильма такой сдвиг в сознании возник следующим образом. Человек, возвращаясь домой, застает убийцу.  Убийца был послан соседом, но по другому адресу. Сосед хотел чужими руками умертвить свою супругу, но убийца ошибся адресом. Схватка. Человек упал и ударился головой. Когда пришел в себя, то обнаружил членов семьи мертвыми, а в своей руке увидел пистолет (вложил убийца). Человек отказался от своего имени. Зачем? По его мысли если он больше не носит своего имени, значит и убийца не он. Убийца тот, другой. Но был эпизод в фильме, который мог быть интерпретирован, как подлинная причина конфабуляторного бреда. Его жена (призрачное явление) говорит с ним о доме. Мужчина соглашается его освятить. Но также он согласен пригласить священника или специалиста фен-шуй. Если человек, как считает схиигумен Гавриил, в одну линейку ставит и Христа, и некое языческое божество, и эзотерического деятеля, если человек не делает никакого различения, то такое настроение равносильно отречению от Христа. Естественно, отрекшись от Христа, человек открывается миру падших духов.

Здесь можно вспомнить слова прп. Никона Оптинского. Он прошел гонения и рассказывал, что знал священников, которые отреклись от Христа только чтобы избежать преследования. Но как только они отрекались, менялось все их внутреннее расположение. По объяснению схиигумена Гавриила, как только священник под страхом пыток и репрессий отрекался от Христа, благодать Божия его оставляла, и он становился открытым для вторжения инфернальных сил, которые влагали в него определенные убеждения.

Подводя итог размышлениям о ложной памяти, можно сказать, что вопрос очень сложен. Вопрос не исчерпывается дискуссией о законности оснований Фонда ложной памяти. Можно сказать, что существует определённая линейка возможностей, при которой человек говорит о том, чего не было. Одна женщина психиатр справедливо отметила, что нужно разбираться с психиатрическим статусом человека, его расстройствами, если они существуют. Можно предположить, что воспоминания жертв могут иметь под собой основания. Сложно огульно их отрицать, но также сложно и верить. Лучше пользоваться золотым принципом – выслушивание всех сторон. Если этот подход забыт, если им пренебреги вследствие очарования определенной повесткой, тогда достаточно одного заявления, как во времена массовых репрессий, когда хватало одного анонимного доноса, чтобы отправить человека в концентрационный лагерь и конфисковать его имущество.

Так в некоторых странах, где принято критиковать годы массовых репрессий СССР, происходит если не то же самое, то нечто подобное. По одному заявлению человека, который говорит о том, что происходило с ним много лет назад, обвиняемого лишают социального статуса, подвергают преследованию и травле. Это тоже очень спорная ситуация. Ежедневный практический опыт показывает, что у каждого человека может быть своя версия происшедшего (не только по поводу изнасилования или инцеста, но и любой житейской ситуации). Слушаем одного и загораемся желанием наказать виновного, но стоит рассмотреть точку зрения оппонента и может оказаться, что тот вовсе не причем. Ситуацию, где внешняя логичная версия может не совпадать с реальностью хорошо показал Достоевский в романе «Братья Карамазовы». Идет суд над Митей. Его обвиняют в смерти отца. Выступает обвинитель. Дает очень правдоподобную версию. Слово адвокату Мити и тоже логичная версия. Но читатель знает, что на самом деле все не так…

Истерическое расстройство личности

Истерия в её узнаваемом смысле, как правило, выражается в демонстративном поведении, в навязчивом желании привлечь к себе внимание.  Но надо понимать, что есть и другие точки зрения на истерическое расстройство личности. В частности, когнитивно-поведенческая психотерапия по-другому осмысляет истерию. Например, в книге докторов медицины Артура Фримена и Аарона Бека «Когнитивная психотерапия расстройств личности» приводится случай девочки, которая пыталась активно завоевать внимание своего папы. На терапию уже во взрослом возрасте она пришла в такой яркой эпатажной одежде, что было понятно – это навык, идущий откуда-то издалека, из детства.

Позже Фрейд отказался от своей задумки – теории предпосылки истерии, берущей начало от инцеста в детстве. У Джудит Герман на этот счёт есть своё мнение: Фрейд так поступил, потому что его теория вызвала скандал, и он, дескать, вынужден был отказаться от неё под давлением. Но этот её комментарий выглядит немного тенденциозно и, поэтому, сомнительно. Почему Джудит Герман не может предположить, что Фрейд реально мог признать ошибочность своей точки зрения и пересмотреть её? К этой теме мы ещё вернёмся – инцест, бывший в детстве, и попытке эту проблему вывести на поверхность в виде восстановленных воспоминаний.

Шкала уровней нервно-психической устойчивости

Сейчас я немного остановлюсь на том, что же Джудит Герман предлагает тем, кто претерпел изнасилование.  С одной стороны, она предлагает вещи разумные; с другой стороны, предлагает вещи спорные; а где-то высказывает мысли, с которыми согласиться просто нельзя. Не являясь фанатом психологии, я всё-таки считаю иногда полезным использовать какие-то разумные вещи из психологических изысканий, которые согласуются с нашим православным мировоззрением. Так, из предложенных Д. Герман разумных вещей, обработав её мысль и немного дополнив, можно вывести следующее.  Представим некую шкалу уровней нервно-психической устойчивости человека, где наверху находится «супернорма» – это человек с высокоустойчивой психикой. Если такой человек оказывается в кризисной ситуации, он может, конечно, испытать некое колебание и смущение, но очень быстро выходит из этой негативной колеи и восстанавливается. Пропустив промежуточный уровень также с хорошей психической устойчивостью, далее вниз по шкале мы видим уже невроз – это когда человек закольцовывается на какую-то негативную эмоцию, она начинает его шатать, и ему уже крайне тяжело из невроза выйти; то есть он попадает в русло негативных переживаний и застревает там. И в самом низу идёт уровень психопатии – это когда у человека формируется уже некая серьёзная склонность к нервно-психическим срывам. Уровень психоза у такого человека достигает того, что он уже настолько погружается в свои негативные переживания, настолько начинает им доверять, что без серьёзной посторонней помощи ему очень тяжело выйти на твёрдую почву. И поэтому одна из задач специалистов – это поднять человека с нижних этажей к уровням повыше, когда человек уже сможет регулировать свои эмоции и начнёт справляться сам со своими переживаниями.

[1] Бухановский А.О. Ложные воспоминания с убежденностью в их истинности // Общая психопатология.