Продолжение ответа – «Церковь. Критикующему (часть 2). О том, как может вестись работа на приходах».

Ты говоришь, что в Церкви много недостатков. Есть священники, которые ничего не понимают в современной жизни, не разбираются в проблемах взаимоотношения полов, они глухи к инициативам. Ты считаешь, что если бы в Церковь пришли инициативные люди, которые возглавляют движение маскулистов, которые ведут тренинги, они бы спросили у этой престарелой камарильи, почему в церквях за требы берутся деньги, почему в храме ведётся торговля и т.п.

Когда мы разбираем какой-то вопрос – очень важно понять цель, ради которой мы говорим. Чего на данный момент мы хотим достичь через критику: улучшить или разрушить, что есть? На эту тему писал Экзюпери в своей книге «Цитадель». Он говорит о замке отца, в котором каждый шаг имел смысл. Там была комната для женщин, была комната для мужчин. В определённом месте хранили пшено, в другом – ячмень. И, переходя из комнаты в комнату, от праздника к празднику, человек понимал, что каждый его шаг осмыслен. Но потом люди сказали: «Зачем нам нужен этот замок?» – и вознамерились его разрушить, чтобы обрести свободу. И когда они разрушили, то поняли, что драйв они испытывали, пока разрушали. А когда разрушили, они обнаружили, что превратились в овец, которые стоят на открытом продуваемом месте и сгрудились в кучу. Экзюпери считал, что, когда люди придут к такому состоянию, это будет одна из жестоких игр, в которой не будет ни глубины, ни поэзии.

Приведу несколько планов для размышлений. Конечно, недостатки в Церкви есть.

Было несколько эфиров на эту тему:
”Меня все злит в Церкви”. О позиции ненависти, “Меня раздражает Церковь и её непонятные правила“,
Было письмо в 3х частях музыканту, который заявил о своём разрыве с Церковью: Часть 1, часть 2, часть 3.

В этих материалах приводилась мысль: в нашей стране было беспрецедентное гонение на Церковь, какого не было ни в одной стране мира, когда физически уничтожали любого, кто хоть как-то изъявлял своё положительное отношение к вере.

Раньше были династии священников. Если слушать рассказы дореволюционных священников (мы сейчас их не идеализируем), можно узнать, что даже чтецы, которые читают в храме по молитвослову, проходили очень серьёзную подготовку, чтобы была поставлена дикция, речь. Была определённая культура, и эта культура помогала людям возвышаться. Конечно, и до революции были недостатки, но тем не менее.

Потом была поставлена задача уничтожить всё это. Более 100 тысяч священников были просто уничтожены. В России осталось очень мало людей, кто более-менее понимал культуру Православия. Лишь тянулись ниточки от храмов, которые не закрывались. Так, отец Иоанн (Крестьянкин) передал эту традицию своим ученикам. Помимо него были и другие немногие духовники, которые смогли современным молодым людям что-то объяснить.

В 90-е годы, когда началась передача разрушенных храмов Церкви, многие люди искренне пришли к вере. Но они уже сформировались как советские люди, которые, к тому же, попали под раздачу в годы перестройки. Итак, вера была искренней, кто-то даже был рукоположен, но навыки и образ мыслей остался советским. Поэтому, возможно, в стиле поведения таких людей просматривается и стиль, характерный для советского работника, который, может, был замдиректора по уставному режиму на каком-то заводе. Как он «строил» людей на заводе – так он «строит» их теперь и на приходе.

Когда человек приходит в Церковь – он либо дотягивает себя до Её учения, либо учение Церкви спускает до своего уровня.

С 90-х годов отчасти Церковь начала с нуля. Конечно, оставались книги… Но, если поколения выпали из традиции – понять суть учения по книгам очень тяжело. Возможно, такая аналогия не очень уместна, но представляется образ мартышки, вскрывающей компьютер. Хотя мы не можем проникнуть в образ животных, но теоретически предположим, что самыми важными деталями в компьютере будут казаться вентилятор и лампочка. Вентилятор жужжит, а лампочка мигает. А микросхемы, стоящие безумных денег, обезьянка обойдёт стороной.

Так, в Церкви есть учение об Иисусовой молитве, духовное делание. Современным людям эти практики неведомы – потому что прервалась традиция. На первый план выходят другие вопросы, более приземлённые: возрождаются монастыри, в собственность храмам передаются отобранные ранее церковные земли. Но как в обители возродить духовную жизнь – мало кто представляет. В книге «Духовная стража» рассказывается об отце Иерониме, который приготовил всё, чтобы начать духовную жизнь в скиту со своими учениками на горе Афон. Но был вызван для устроения духовной жизни в Пантелеимоновом монастыре, одном из самых многочисленных там (в скиту жизнь гораздо уединённее и малочисленней, проще).

Руководителем должен быть опытный духовник, который духовные аспекты жизни монастыря собирает воедино, вокруг Христа, вокруг духовной жизни. Если этого нет – обитель превращается в колхоз. Делаются очень ровные грядки, выращиваются цветы, народные промыслы, а о духовной жизни вопрос может даже не быть поставлен…

Да, недостатки есть. Но смогут ли эти недостатки исправить инициативные молодые люди, которые получили психологическое образование, которые громят все направо и налево? Ведь если они придут в Церковь и не попытаются дотянуть себя до учения о духовном делании… Не говорю, что все должны взяться за Иисусову молитву. Но можно начать хотя бы с первой стадии – изменение ума. Это состояние, которое выражается не только в том, что человек исповедует свои грехи, но и в том, что он начинает менять свои навыки, образ жизни, мышление.

Чтобы понять, какое сокровище нам передаёт Церковь, можно почитать книгу профессоров Гарвардского университета Роберта Кигана и Лайзы Лейхи. В современных терминах они говорят о метанойе – покаянии. Они говорят, что есть проблемы фактические – что-то сломалось, нужно починить. А есть проблемы масштабные – когда рушится сама система, между её частями теряется связь. Жизнь человека идёт под откос, или члены коллектива перестают понимать друг друга. Такая проблема может быть решена, только когда человек начинает менять свой ум. Когда к уму он относится не как к субъекту, не как к тому, что он познаёт – а как к объекту. Целью этой книги является постановка вопроса: «А правильно ли мы познаём этот мир?» И если человек выявляет в действиях ума ошибки, устраняет их – тогда он может видеть проблемы с иных углов зрения и может её решать.

Если молодые люди придут в Церковь со своими «рецептами» и, не проведя такой работы над собой, начнут всё и всех менять – они повторят ту ошибку, которую совершили пришедшие в Церковь в 90-е. Хотя тогда было много людей, которые сумели вникнуть в истинное учение Церкви.

Но нужно учитывать, что страсти мимикрируют. Человек властный и горделивый в жизни, на приходе может прочитать, что у пророков была ревность по Богу – и может начать называть свою властность и горделивость ревностью по Богу. Скажет, что он строит других людей, чтобы приумножалась слава Божия. Но при этом какие-то советы со стороны он отвергает. Страсти удобно подделываются под добродетели и нужен большой духовный опыт, чтобы заметить эту подмену.

Новые люди воспитаны уже в другой парадигме, в русле психологизмов, тренингов. Можно предположить, что, желая исправить Церковь, они принесут туда свои инструменты. Но смогут ли они с помощью этих инструментов сделать на приходах хоть какое-то подобие духовной жизни или всё это вообще рухнет?

Свт. Игнатий (Брянчанинов) говорит, что конструктивно исправить Церковь могут только те, кто приобщён к Божественному дыханию. Если человек успел обустроить свою жизнь так, чтобы быть способным воспринимать Божественный свет – он может показать, как такую жизнь настроить. Приход можно превратить во что угодно, в ангар, в трудовую артель, в ячейку какого-то общества. Это будет что угодно, но это не будет той средой, где люди приобщаются к благодати Святого Духа.

Так, мужской монастырь без духовной жизни становится сообществом холостяков, а женский – колхозом, где выращиваются цветы и сельскохозяйственные культуры.

В истории был случай, когда миряне способствовали оздоровлению Церкви. Это история, произошедшая в Малороссии после Брест-Литовской унии. Тогда Малороссия входила в состав Польши, Речи Посполитой. Православие было гонимо. Польские короли, в основном, были католиками. Тогда католиками в Польшу были вызваны лучшие преподаватели, чтобы прибрать к своим рукам молодёжь: детей сановников, имеющих влияние людей. Они открыли школы с высоким уровнем образования, и, естественно, дети богатых людей пошли в эти школы. И там, вместе с образованием, они получали порцию идеологической обработки. Православные священники на этом фоне смотрелись вяло. Многие из них были необразованными. Группа инициативных мирян, имея в собственности земли, основала на этих землях церковное братство, школу. Они начали не с разгрома. На свои деньги они стали приглашать высококлассных преподавателей. Уже скоро появилось поколение православных священников, выходцев из братства, обладавших высоким уровнем образования – и они смогли вступить в богословский спор с католиками. Впоследствии патриарх Иерусалимский, проезжая в Россию через территорию Малороссии, дал благословение этому братству обличать (выносить им на вид, что они правы) епископов.

Если речь идёт о таком предприятии, когда инициативные молодые люди собирают вместе ревностных пастырей с целью повысить свой духовный уровень и пустить эту искру дальше – то, возможно, из этого выйдет что-то хорошее. А простая критика и разгром приводят к тому, что хаоса станет больше.

Примечательно, что свои заявления в адрес Церкви ты сопровождаешь матом.

Люди говорят матом не от больших чувств, а когда аргументы заканчиваются – это известная мысль. Есть один человек, Пётр, верующий парень, который встречается в чат-рулетке с людьми с Украины и вступает с ними в дискурс https://www.youtube.com/@PetyaPerviy. У него есть эфир под названием «Обманщицей ты меня называла. Они украли у нас ковры и унитазы». Чат-рулетка сводит его с мужчиной, который заявляет, что он жил в Буче и был свидетелем якобы уничтожения людей. Пётр беседует с ним, задаёт вопросы и подводит оппонента к тому, что тот начинает заговариваться. Он говорит, что российские военнослужащие расстреляли его машину в посёлке, потом говорит, что машину расстреляли в лесу. Пётр говорит, как некий простачок, что раззадоривает оппонента, и он перестаёт следить за языком. Потом Пётр начинает выводить его на чистую воду, и он начинает кипятиться. Пётр говорит: «Слушай, ты горишь». То есть, если ты начинаешь ругаться – ты горишь. А у игроков в компьютерные игры есть еще поговорка «сгорел – проиграл».

Одно из твоих обвинений в адрес Церкви – кто-то из священников «послал» сотрудника правоохранительных органов. Но можно задать вопрос: «А как же общаемся мы?» Если ты считаешь недопустимым для священнослужителя так поступать, почему же не вспомнить фразу из басни Крылова «Пора и на себя, кума, оборотиться»?

Недостатки всегда были. Но исправлять чужие недостатки может быть болью для другого человека. Как говорил митр. Митрополит Антоний Сурожский говорил, что исправить другого можно, когда ты его полюбил. Когда ты кого-то любишь – ты начинаешь его понимать. И тогда человек, которого ты пытаешься исправить, не оказывает сопротивления, потому что он не чувствует агрессии. Он чувствует добрую волю, чувствует, что ты делаешь то, что можешь, в меру своих сил помогаешь. Когда же люди просто начинают кричать, обличать, раскидывать листовки – может, что-то и поменяется, но хаоса станет только больше.

Если изучать истории православных людей, кто как пришёл к вере – часто можно услышать, что люди были очарованы какими-то идеологиями. Хотя и в Церкви есть околосектантские кружки, но мы берём общий вектор, где люди стараются понять истину, пытаются выработать осмысленную позицию, а не идти в русле навязанной повестки.

Одна знакомая рассказывала, как она уехала в мегаполис. Если сначала у неё были здоровые представления о жизни, то потом она начала рисовать двусмысленные картинки, устроилась в музей современного искусства, стала вести там экскурсии. Постепенно сама стала верить в то, что говорит. Жизнь большого города стала её очаровывать. Только когда она потихоньку стала ходить в храм, появился священник, с которым она стала советоваться – у неё стало проясняться сознание. Очарование стало пропадать. Если раньше она слушала свою музыку, то теперь, вставая по утрам, стала замечать: если ты живёшь в некоем духовном строю – тебя не тянет вовлекаться в то, что раньше ты считал своей жизнью. Ты начинаешь отгребаться от этого.

Вместе с тобой многие обвиняют Церковь: почему Церковь не высказывает свою позицию по войне, по СВО, по поводу одного, другого?

Но Церковь должна быть не от мира сего. Политические режимы приходят и уходят, а Церковь должна заниматься воспитанием людей. В отдельных приходах это получается хорошо, но силы Церкви заключаются не в отдельных приходах. Отдельные люди могут быть разными, но Церковь – это Предание, сумма знаний, представлений, взглядов на человека, на связь человека с Богом. И если всё это и не лежит на поверхности, если искать – ответы находятся.

Если Церковь начнёт высказываться на все стоящие в обществе вопросы – очень легко запутаться в перипетиях. Сейчас Церковь выскажется о каком-то процессе так, а позже вскроются факты, что такой-то общественный деятель нечист на руку. А Церковь связала себя с его именем – и будет дискредитирована. Отдельные люди в Церкви попадают в такие ловушки. Но в целом Церковь должна от этого ограждаться.

Церковь не должна заниматься выковыванием социальных норм жизни. Один человек очень точно сказал: Церковь должна воспитать человека, а уже он, когда начнёт заниматься какой-то деятельностью, сформирует некий социальный институт, деятельность которого не будет препятствовать его и других людей общению с Богом. И внутреннее чутьё подскажет ему, как те или иные организационные моменты проводить так, чтобы равновесие всех душевных сил человека не нарушалось. И только в этом равновесии, в состоянии внутреннего мира человек может поддерживать свою внутреннюю связь с Богом.

Кстати, в католицизме так и происходит, к сожалению. Католические богословы заняты только тем, чтобы выковать некие идеальные формы жизни, но Церковь не должна этим заниматься. Её удел – воспитание человека. Не всегда нужно призывать человека к повесткам. Важна работа над поднятием духовного и культурного уровня. Если удастся поднять этот уровень – человек сам поймёт наиболее конструктивные формы, в которых он реализует свои таланты, сам во всём разберётся.

Недостатков много, но люди выбирают разные пути. Кто-то структурируется, собирается вокруг какого-то недостатка. А кто-то находит адекватного священника, пытается с ним поддерживать контакт, рождается хорошая инициатива.

Врагов Церкви всегда было много. Есть и недостойны пастыри, но критика без предложений не способствует возрастанию. Многие умные люди, когда дело доходит до Церкви, почему-то теряют свой разум. Блогеры говорят: «Критикуешь – предлагай», но в отношении Церкви это почему-то не работает. Если речь заходит о Церкви – можно только критиковать и ничего не предлагать.

Много непонятного, много такого, что трудно осмыслить. Как воспитывать детей? Как прививать людям знания о духовном мире? Порой это выглядит топорно. И это результат того, что в течение 70-ти лет духовные кадры уничтожались. А потом – кто пришёл, тот пришёл. Кому-то некогда, кому-то стыдно, кому-то неловко перед друзьями показать себя верующим. Кто-то ругается, что в храме одни бабушки и женщины, но так сложилось, что женщины часто оказываются самыми сильными. Мужчинам некогда, мужчинам неловко.

Каждый выбирает свою позицию сам. В жизни много пахучей грязи, но каждый выбирает, на что он обращает внимание. И если в жизни много пахучей грязи, это не значит, что вся жизнь – это пахучая грязь. Если человек уже весь испачкался в этом ней, исказил свою жизнь, его мысли стали грязными – то он от себя источает этот смрад, его одежда пропитана калом. Ему кажется, что мир пахнет этим калом. Конечно, так бывает в мире, но вот он выходит на лужайку и думает, что и она так пахнет – но нет, лужайка пахнет лугом, а калом пахнет его одежда. Иногда её надо отстирать.

Некоторые толкователи Апокалипсиса говорят: помазать глаза каллурием (Откр 3. 19) – это значит исцелить свои глаза глазной мазью. Необходимо то самое покаяние, перемена ума, чтобы увидеть все иначе.

Если ты пока ещё не готов прислушаться к духовным взглядам – тебе стоит почитать хотя бы книгу Роберта Кигана. Она расскажет о покаянии на первом уровне. Пусть это покаяние без Бога – но хотя бы так. Как нужно изменить свои навыки на уровне осмысления, как по-честному изменить свою жизнь – автор даёт для этого инструмент.

Добрый совет

Один миссионер говорил, что первое правило борьбы с депрессией – перестать о ней говорить. Когда человек описывает направо и налево свои депрессивные состояния, это только усугубляет его состояние.

Когда человек живёт в аномальном режиме, у него формируются определённые навыки: неряшливо одеваться, если это наркоман – вести себя как «торчок», причмокивать… И даже когда он пытается уйти от наркотиков, то продолжает сохранять манеру поведения, а она не будет давать ему выйти в нормальную жизнь. В эфире на соответствующую тему[1] приводился пример одного человека, который уже не первый год в Церкви, но заметных сдвигов у него нет. В процессе общения с одним миссионером стало понятно, почему так происходит. В своё время он занимался хоккеем, в 90-е годы был грозой коммерсантов (спортсмены уходили в определённые структуры, связанные с насилием). Когда сейчас он заходит в храм – он будто двигается по хоккейной коробке. Телесные навыки остались с ним с 90-х годов. Миссионер, с которым он беседовал, рассказывал, как духовники Оптиной пустыни привезли к нему человека, который живёт в пустыни, но испытывает некоторые трудности. Этот человек сел, растопырив пальцы веером – характерный жест для людей из криминальных структур. И с этими растопыренными пальцами он стал что-то рассказывать: «Отцы, я чалил 5 лет…» Этот миссионер остановил его: «Ты сейчас встаёшь со стула, выходишь за дверь, там приводишь себя в порядок и заходишь сюда уже нормальным человеком». Зашёл он уже присмиревшим. И когда человек стал менять свои телесные привычки – у него начался процесс конструктивных изменений его образа жизни.

Не спорю, иногда авторы могут подчеркнуть матом остроту того или иного события, или в быстром темпе передать канву какого-то обстоятельства. Не одобряю такие приёмы, но они есть. Это работает, если у человека глава в одном языковом стиле, и встречается одно матерное слово, которое подчёркивает, что речь идёт о чём-то из ряда вон выходящем. Но когда это поток матерной ругани – это ничего не подчёркивает, это значит, что человек просто матерится. Возникает некий диссонанс: вроде бы человек пытается учить Церковь, как себя вести, а с другой стороны – почему он матерится?

Здесь возникает группа противоречий, которые можно присовокупить к этому ответу. Если кто-то увидит тебя матерящимся, входящим в храм, кого обвинят: тебя или нас, священнослужителей – не воспитали, не досмотрели, не провели нужное мероприятие? Куда Церковь глядела? Когда ты материшься – на тебя тоже смотрят как на члена Церкви.

Если ты действительно озабочен конструктивными изменениями, то послушай, что тебе говорит не старпёр, не выживший из ума старик, а, надеюсь, адекватный батюшка: прекращай ругаться матом.

Есть такая версия: в момент, когда человек находится в изменённом состоянии сознания – сигнал по нейронной сети может идти в разные стороны. В момент возбуждения человеку трудно видеть смысловые перемычки между явлениями. Если он видит зайца рядом с трактором – в ИСС он как-то объединяет эти вещи. Может, в его понимании тракторист – сволочь, потому что он хочет задавить зайца.

То, что на каком-то приходе собирали вещи для военнослужащих, находящихся в зоне СВО, вызывает у тебя приступ ярости на основании того, что сейчас нельзя выступать с критикой мероприятий, связанных с СВО. Но при чём здесь Церковь? Вот голый факт: в храме помогают собирать вещи. Это правильно? – Правильно.

Насчёт критики – это вопрос к Государству. Со своим государством разбирайтесь сами. Задача Церкви в воспитании человека, а не в реформировании общественного строя. При любом строе нужно воспитывать человека как человека, чтобы он хоть чем-то не напоминал зверя.

Ты говорил, что ненавидишь старшее поколение, потому что оно не дало тебе нормальной семьи, от него ты много чего видел. В результате чего ты стал таким, какой ты есть.

Но представь, если ты не выйдешь из этого состояния и у тебя родятся дети. Возможно, они смогут другому священнику написать такое же письмо. «Мы ненавидим нашего папу, потому что всю жизнь, сколько мы себя помним, он только кого-то критиковал, пытался что-то разрушить, кого-то обвинял. А нами он не занимался».

Понятно, что тебе было тяжело. Многим было тяжело. Но в этом и заключается зрелая позиция: если в прошлом у человека были какие-то проблемы – он начинает их исправлять, начинает возрастать. Противная позиция в том и заключается, что он раз и навсегда решает, что кто-то ему что-то недодал, кто-то ему что-то должен. И на этом уровне он и остаётся.

На эту тему рекомендую:
ответ «Человеку, который считает, что его травмировали родители»,
статья «Детям – жизнь от родителей или родителям – жизнь от детей?», 
а более подробно – в статье «Преодоление травматического опыта: христианские психологические аспекты», часть 4.3,

где приводится несколько женских историй (мужчины пока не поделились), некоторые из них просто дикие. Над одной девочкой издевался её отец, и у неё были все шансы уйти во все тяжкие, в хаотизированный интим, алкоголь. Но она поняла, что на этом пути нет жизни. Надо двигаться по-людски. Она стала потихоньку выкарабкиваться, простила родителей, и через это освободилась от негативного опыта. Когда человек не может простить тех, кого считает виновным в своём горе – происходит парадоксальный момент: человек в своём сознании связывается с тем, кого он ненавидит. Он вынужден 24 часа в сутки думать об объекте своей ненависти.

Простить – не значит назвать чёрное белым, это не значит оправдать насильника. Простить – значит, что ты не обязан рушить свою жизнь из-за определённых моментов в ней. Когда человек возрастает в духовном и культурном измерении, приобретает мудрость, он становится способным перевернуть страницу прошлого: было – и было. Если ты не захочешь перевернуть эту страницу – то твои дети, если они будут, будут говорить те же слова, которые ты сейчас говоришь в отношении своих родителей.

Про молодёжь

Был некий старец Ипполит (Халин), который уехал с Афона, а также отец Авель из монастыря св. Иоанна Богослова в Рязани. Они оба уехали с Афона по причине прихода специфической молодёжи. Учитывая универсальный характер разных явлений, в разных странах мира, в разные эпохи действуют одни и те же универсальные законы.

У отца Иоанна (Крестьянкина) были такие слова: когда в 90-е стали открываться храмы – молодые люди пришли в монастырь, но не захотели выяснять, как святые отцы видели духовную жизнь. Они просто вломились в эту духовную жизнь, со своими претензиями.

На Афоне произошло нечто подобное. Пришла молодёжь, не такая, которая в конструктивном смысле хочет учиться. Эта молодёжь стала делать всё на свой лад. И два этих опытных духовника, отец Ипполит и отец Авель, уехали. И к чему теперь пришёл Афон? Сейчас на Афоне открыто поддержали непонятное явление на Украине, где в Киево-Печерской лавре начинаются какие-то песни и пляски.

Сергей Комаров, журналист, как и некоторые другие люди, в своём посте писал: а где же Афонские старцы? Может, так и обстоят дела, что старцы ушли, потому что пришли такие люди, которые хотели всё организовать на свой лад. Может, это связано с тем, каким стал Афон.

У свт. Григория Фессалоникийского, который защищал учение о Божественном Свете – о том, что Свет, который видели Христовы ученики на горе Фавор, был нетварным – есть слова о том, что через связь с пастырем подаётся благодать Святого Духа. Тот, кто отсекает себя от епископа – отсекает себя от благодати Святого Духа.

Есть люди, которые говорят, что верят во Христа, но не верят в Церковь. Например, так некогда мыслил Миша Маваши (ему и были адресованы три ответа «музыканту»). Говорят, он изменил свою точку зрения, стал как двигаться к Церкви, но пока вслух свою позицию не озвучил.

Тем, кто склонен мыслить в том ключе, в каком он мыслил раньше, можно подумать вот о чем. Как можно верить во Христа, не веря в Церковь, если Иисус сказал, что «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф 16. 18) ? Своим ученикам, создавшим Церковь, Он сказал: «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф 18. 18).

Речь не о том, что для пастырей допустимо эксплуатировать божественную силу, чтобы достигать своих меркантильных интересов. Такой пастырь, конечно, будет отвечать перед Богом за свои действия. Всё-таки Церковь была создана, если сказать по-светски, как среда, в которой человек мог бы приобщаться к божественной благодати Святого Духа.

В Христовом учении есть много моментов, которые, будучи осмыслены рационально, помогают нам в жизни. В книгах «Лидер и племя», «Неприятие перемен», на которые ссылаюсь, показано как в корпоративной культуре вниманием к собеседнику можно выйти из системного кризиса, подняться на тот уровень, на котором возможно создание прорывных технологий. Христос нас учит этому же. В Евангелии есть то, что является основой для креативных сообществ.

В рамках своего учения о доминанте, академик Ухтомский главной доминантой видел ориентацию на лицо другого. Евангелие изначально этому учит. Один психиатр говорил: XX век отринул Христианство словно кучу ограничений, а академик Ухтомский нашёл заповеди Христианства в биологии мозга. В Евангельском учении есть моменты, польза которых видна в практическом измерении. Но есть нечто, что трудно схватить рациональным умом – некая система условий, при которых человек становится способным приобщиться благодати Святого Духа.

Прп. Силуан Афонский говорил, что благодать Святого Духа очень тонка и уловить её можно только в первом слове своего духовного отца. Если духовный отец первые слова говорит не на основе хаоса, а на основе молитвы, если у него есть опыт, то первым делом он говорит, как он видит ситуацию наилучшим образом. Когда человек начинает спорить с духовником, настаивать на своём, то духовник, чтобы не смущать человека, перестраивает свой ответ. Но сам человек может увидеть, что, реализуя первый ответ, он приходит к тому, что в его душе будто загорается лампочка – приходит та самая благодать Святого Духа. Это даёт ему силы, творческую радость – под творчеством подразумевается не создание художественного произведения, а сама жизнь как поле для творчества.

В Церкви вопрос – достойный или недостойный пастырь – второстепенен. Можно вспомнить слова Христа: «Итак, всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте» (Мф 23. 3). Если пастырь напоминает о Евангельском учении – почему не надо к нему прислушиваться? Если мы замечаем за ним дурные поступки, мы не обязаны ему подражать. Самое главное – через священника совершается Литургия. А Литургия дана для людей, чтобы они Причащались. Мудрая позиция такова: в Церкви человек приобщается Божественной жизни, которую Христос пришёл дать через Таинства, но при этом понимает, что есть вещи, которые не стоит принимать от современных пастырей.

Это тот самый ответ, к которому пришёл князь Жевахов ещё до революции. Я писал статью «Подводный камень Церкви» о соблазне церковного раскола. В части второй статьи приводятся слова одного епископа о том, что самое главное – чтобы у человека была эта искра благодати Святого Духа. Она укажет ему, куда идти. Князь Жевахов тоже видел много недостатков, бывших в его время, и нашёл для себя примерный путь. По службе он тесно взаимодействовал с церковной иерархией, но тем не менее стремился реализовать христианский путь.

Сщмч. Иларион (Троицкий говорил): «Без Церкви нет спасения». Спасение не значит, что кто-то выпишет нам билет на какой-то блаженный остров. Спасение начинается здесь: если человек приобщён благодати Святого Духа – он начинает перестраивать свою психофизическую полноту таким образом, чтобы быть в состоянии эту благодать усваивать. В состоянии приобщённости он переходит в жизнь вечную. Тот, кто ещё здесь не нашёл этой связи, рискует столкнуться с вечным томлением духа, что бы он ни надумывал, как бы ни протестовал, какие бы аргументы ни выдвигал в свою защиту.

Перед Первой мировой была очень популярная книга «Невозможная война», где доказывалось экономически, политически, всевозможными способами, что война невозможна – и она началась. Человек может как угодно куражиться, но он либо приобщён благодати Святого Духа – либо не приобщён.

Недавно опубликовали эфир «Одни ли православные спасутся?», где упоминается книга Нассима Талеба «Черный лебедь». В книге ясно показано, что какие бы системы человек ни строил – если система не соответствует адекватному положению дел – рано или поздно он столкнётся с кризисом.

Из истории нашей страны известно, что в самые тяжелые периоды Церковь приходила на помощь народу. К 1917-му году было много разговоров о том, что всё прогнило и впоследствии, в советские годы, во времена гонений многим казалось: стоит только поднажать – и Церковь рухнет. Но она не рухнула. У одного из советских писателей есть слова: архиереи, которых ещё вчера обвиняли за роскошь, за наличие бриллиантов в их Панагии (это образ Божией Матери, который архиереи носят на груди), когда стало нужно было выбирать: Христос или жизнь – побросали все свои преимущества и радостно пошли умирать за Христа.

Татаро-монгольское иго, великая смута XVII века, Вторая мировая – во времена каждого из этих трагических событий Церковь всегда призывала вставать на защиту Родины и этому помогала. В самые тяжёлые минуты Отечества из церковной среды всегда выходили люди, которых как бы ни ругали, и способствовали тому, чтобы у народа появилась ориентация.

В качестве примера ты приводил поэтессу, которая уехала из России со словами, что Православие умерло, стало государственным. Пройдёт время – и всё расставится на свои места. Сейчас современному человеку, который находится в пространстве психофизических культов, медитативных практик и всего вороха невежественных учений, трудно найти ориентацию в жизни. При всех недостатках, при всём наличии того, что тебя смущает – люди, которые приходят в Церковь, могут найти зацепки, которые позволяют ему идти. Есть надежда, что Церковь и в это трудное время поможет Русскому народу выйти из колеи, если, конечно, народ начнёт выделять в Церкви лучших своих представителей. Церковь ругают за недостаток пастырей, но если в семье рождается талантливый ребёнок – неужели родители хотят отдать его в Церковь, воспитать его так, чтобы он стал пастырем, который поможет многим другим? Конечно, нет – скорее они отдадут его на экономический, на юридический с целью, чтобы он стал известным, богатым, влиятельным. Сейчас можно наблюдать то же, что было при жизни свт. Игнатия Брянчанинова, который говорил, что до его жизни общество старалось отдавать Церкви лучших своих представителей, а уже в его времена в Церковь приходили те, кто был разрушен греховной жизнью и, ища спасения, приходил в Церковь. И уже впоследствии, влившись в Церковь, он начинал от Её имени помогать другим.

[1] «Внутренняя раздробленность и зависимости. Ч. 4: ПРАКТИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ преодоления»